Четырьмя месяцами ранее.
Суть в том, что некоторые ситуации могут перевернуть твою жизнь с ног на голову. А случается это тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Так вот это все гребаная брехня. Так случается только с глупцами и полными идиотами, к числу которых я не относился. Я всегда чувствовал ситуацию, у меня был чертовски хороший нюх на прибыль. Везение, фарт, да, называйте как хотите, если вы слишком глупы, чтобы полностью увидеть картину. А правда состоит в том, что в тот вечер я чувствовал запах наживы. Я чувствовал это, когда смотрел на недоразвитое отродье, привязанное к водопроводной трубе в подвале, пропитанным запахом плесени. Я чувствовал это, когда мои парни выбивали из него дурь, пока истошный вопль эхом разносился по округе. Я ненавидел слабость в себе, ещё больше я ненавидел её в других людях. Парадоксально, ведь именно благодаря умению находить больные места своих оппонентов я смог стать тем, кем являюсь. А человек передо мной был слаб. Я видел это в его глазах, слышал в его голосе, он даже пах страхом. И это была очень легкая мишень. — Алфи, — долговязый парень суетился рядом со мной, — с него хватит, он сейчас отключится. — Не бухти, Олли. Этому джентльмену по-прежнему нечего нам предложить. Так, Тони? — я склонился перед старым евреем, всматриваясь в его затекшие кровью глаза. — Мистер Соломонс, я всё верну, обещаю. Просто дайте мне время, — он говорил еле слышно. — Меня обдурили, я клянусь. Они шулеры, не иначе. Мне шла карта, я бы поднял в два раза больше, мистер Соломонс! Только не в моём заведении, дружок. — Олли, ты ему веришь? Отпустим парня, пока самим хоронить не пришлось? На лице моего помощника в раз смешались все чувства: от полного недоразумения до настороженности. Думаю, я еще взашей не выгнал этого мальца только потому, что иногда он подкидывал действительно годные идеи. Но, видимо, не в этот раз. — Будет выгоднее его отпустить, чем убить сейчас. Ведь тогда мы совсем не увидим денег. — То есть ты предлагаешь отпустить его, я правильно понял? — я не спрашивал его, скорее проверял. — Ну, да, — в этот момент он уже понял, что сморозил ерунду. Тони активно закивал в надежде, что ситуация может разрешиться таким образом. Чёрта с два. — Да ты, должно быть, шутишь, мать твою, — я поднял голову к потолку, стараясь прояснить мысли, — получается, ты говоришь, что я должен его отпустить, чтобы все решили, что могут без зазрения совести брать у меня деньги и не возвращать, — я непроницаемо посмотрел на помощника. — Так, Олли? — Н-нет, — от испуга он начал запинаться. — Тогда какого черта ты мне такое предлагаешь? — мой голос сорвался на крик. Я жестом подал знак одному из своих парней, который в ту же минуту взвел курок, направляя револьвер на Тони. Пленник бросился ко мне, но ему помешала привязанная к трубе рука. — Мистер Соломонс, умоляю, не делайте этого, — он закричал нечленораздельно. В этот момент я уже отвернулся и направился к выходу, предоставляя своим людям закончить начатое. Был человек, а останется лишь гильза и остывающее тело. Похоже, мое чутье дало осечку. — Мистер Соломонс, подождите, подождите! — он загорал во весь голос. — Я знаю, что вам предложить. Только не стреляйте! Или все же нет. Я повернулся к нему лицом и сказал: — Излагай, — в ожидании я уставился на него. — Возьмите мою дочь, мистер Соломонс. Хорошая еврейская женщина сейчас на вес золота, с лихвой перекроет мой долг, — выпалил Тони. — Ты хочешь сказать, что я еще должен останусь? — я усмехнулся. — Нет, нет, конечно, нет, — он говорил сбивчиво и быстро. — Забирайте её, ей едва исполнилось восемнадцать. Порядочная девушка, красавица. Предложение было неожиданным, но интригующим. Признаюсь, я грешным делом подумывал о том, чтобы остепениться, но всегда отмахивался от этой мысли. Если бы кто-то предложил мне обычную шлюху взамен долга, то я бы рассмеялся, а этот человек скорее всего уже был бы мертв. Но подобие человека, привязанное к трубе, смогло удивить даже меня. Отдать дочь, чтобы выжить. Интересная моральная дилемма. Только обычно такие вопросы носили гипотетический характер, Тони же вывел их на новый уровень. — Предлагаешь мне трахнуть твою дочь, дружок? — Делайте с ней что угодно, только не убивайте, умоляю, — он уже не говорил, он скулил словно собака на привязи. Глядя на него, я вспоминал собственного отца. Я его почти не помнил, но образ, который я собрал у себя в голове со слов матери, идеально совпадал. Возможно, отец сделал мне одолжение, когда бросил нас с матерью, по крайней мере я жил без оглядки на его мнение и одобрение. Но очевидно, что бедной девушке повезло меньше. Вопрос лишь в том, что было хуже: иметь такого отца или уйти с молотка за бесценок?***
Втянув себя в эту безумную авантюру, я и представить не мог как сложно порой бывает жить под одной крышей с женщиной. Моя новоявленная жена была ещё совсем девчонкой, от этого я старался проявлять сдержанность и благоразумие. Хотя порой это бывало весьма трудно, особенно по ночам, когда она неосознанно прижималась ко мне своим телом. Так уж повелось, что с детства я разделил для себя женщин на две простые категории: еврейки и все остальные. И если к первым я относился с уважением, то ко вторым у меня был чисто животный интерес. И хотя семейная жизнь не складывалась, это занимало лишь малую часть моих раздумий. Куда важнее сейчас был бизнес. Война за Лондон только разгоралась. И пусть со стороны это было похоже на простое стечение обстоятельств, но любой худо-бедно осведомленный человек бы догадался, что где-то что-то затевается. Я даже знал где, куда более важно я знал что, а самое главное, что я знал какая гнида это затевает. Дарби, мать его, Сабини. Ему бы в пору уплетать за обе щёки макароны, но этот сосунок пошёл в атаку. Но проблема состояла в том, что действовал он довольно грамотно, не подставляясь. Он не шёл на пятую конфронтацию, а предпочитал гадить исподтишка. Доходы от скачек падали, а мои букмекеры боялись выходить на работу, ссылаясь на прессинг местной полиции. Идеальная отмазка, если вас просто переманил конкурент. Мне нужна была стратегия, а ещё нужны были люди. И если действовать такими же грязными методами, как и мой оппонент, то цыгане представлялись лучшей возможностью. Но дав этим шавкам доступ к Лондону, я бы развязал им руки. Худой мир лучше доброй войны, так говорят? Но меня не устраивали полумеры, поэтому сделка с козырьками состоялась. — Алфи, там коп, — Оли ворвался ко мне в кабинет с перепуганным лицом. — Он сказал, что должен что-то передать. — Не переживай, Олли. Копы теперь на нашей стороне, — я мимолетом взглянул на помощника. — Но я думал… — он запнулся, поймав мой взгляд. — Извини, приятель, я забыл, что должен доводить до тебя новости в первую очередь, а? Будь добр и проводи этого сраного копа сюда, понял? — Хорошо, Алфи. Сделка с Томми Шелби начала приносить первые плоды. И хотя я всегда старался держаться подальше от полиции, толк от них все же был. Я крутил переданную копом записку в руке, размышляя как поступить дальше.«У Сабини есть шпион в пекарне»
Ситуация стала проясняться. Оказывается, что все то время, пока мы с итальянцами воевали за Лондон, Сабини был на шаг впереди. Он знал о моих планах и удачно выстраивал свои, чтобы опередить меня. Теперь я не знал кому из своих людей могу верить. — Черт меня дери, — буркнул себе под нос. Я определенно что-то упустил из виду, а последствия не заставили себя долго ждать. И если закрыть глаза на тот факт, что никто из пекарни не мог знать о моих планах слишком много, картина в любом случае вырисовывалась не красочная. Последние месяцы, стараясь совместить образ порядочного мужа и безжалостного гангстера, я определенно что-то не заметил. Свет настольной лампы отбрасывал тусклый свет на папки с документами, лежащие передо мной. В них содержалась подноготная каждого человека, принятого в пекарню за последнее время. Один из них был предателем.***
Азарт по праву можно было признать одним из смертных грехов, но я уверен, что даже Бог был большим любителем сыграть партейку в покер. Так или иначе, но игорный бизнес приносил неплохие деньги. Всё гениальное просто, ведь казино всегда в плюсе. Особенно, если самые матерые игроки — подсадные, работающие за процент. Пожалуйста, приходи играть. Моё заведение всегда открыто для людей с большим кошельком и азартом в глазах. А если у тебя нет денег, то, пожалуйста, дружок, мы с удовольствием отсыпем фишек в долг. Главное не забывай верить, что именно сегодня твоя ставка сыграет. И хотя голоса пьяных посетителей за стеной порядком раздражали, казино сейчас представлялось мне самым безопасным местом для ведения дел. За матовым стеклом виднелись силуэты девушек, задерживающих на себе внимание толстосумов. В небольшом помещении, большую часть которого занимал стол для покера, предназначавшийся для вип-клиентов, собрались трое моих самых доверенных людей. За каждого из них я мог поручиться, поэтому только им мог доверять в данный момент. — Извините за такое место для встречи, — я окинул взглядом присутствующих. — Но таки настали нелегкие времена. — Ты нас знаешь, Алфи, — подал голос Аарон, мой старинный приятель. — После Франции и этот притон за дивное место сойдет. Так что у тебя за дело? — Притон? Ты видел здешних девиц, приятель? — усмехнулся другой мужчина. — Да таких шлюх не стыдно и королю предложить. — Сначала о деле, — я сделала акцент на последнем слове. — Все вы знаете, что последнее время итальянцы ведут себя до безобразия разнузданно. Да, они, очевидно, совсем потеряли нюх, поэтому нам предстоит хорошо потрудиться, что скажете? Все утихли, и три пары глаз уставились на меня. Я кратко изложил последние события за исключением некоторых вещей, чтобы все имели общую картину случившегося. — Я знаю, что вы давно отошли от дел, так, и теперь вроде как ведёте законопослушный образ жизни, но… — я поднял вверх указательный палец, — сейчас мне нужно, чтобы вы отбросили всю эту чепуху к чертям собачьим, и вспомнили былые времена, мать вашу. Парни слушали внимательно, что невольно воспоминаниями возвращало меня на несколько лет назад, когда мы молодые, с ожесточившимся после войны взглядом, только начинали путь завоевания Лондона, оставляя после себя лужи крови и поломанные судьбы. Я бросил на стол папку, в которой содержались досье на четырех работников, принятых в пекарню за последние полгода. Именно эти четыре человека вызывали у меня наибольшие подозрения. Их досье были до невозможности чистыми, что сильно бросалось в глаза на контрасте с остальным контингентом трудяг. — Ну что, собьём спесь с макаронников? — я откинулся на спинку кресла, завершая свою речь. — Не волнуйся, Алфи, — Аарон мимолетом пролистал папку, затем обратился ко мне. — Всё будет в лучшем виде. — Я сильно на это надеюсь, дружок, — я поймал взгляд друга, а затем хлопнул в ладони и добавил. — Завтра начнется светлая полоса, и тогда итальяшки пожалеют, что решили полезть в Камден, а сегодня, — я указал на дверь, за которой царила атмосфера кутежа и разврата, — девки и выпивка за счёт заведения, парни. Последнюю мою фразу они встретили одобрительным гулом. — Девки девками, а может партейку, а, Алфи? — Грэг потер руки в нетерпении. — Да с ним играть одно наказание, без штанов тебя оставит, честное слово, — Аарон засмеялся, а затем обратился ко мне — Ты говорят женился? Я сначала не поверил, да не может такого быть, чтобы Соломонс остепенился. А потом моя говорит, что новую подружку завела. Я как фамилию услышал, чуть со стула не свалился. — Аарон, тебя не корми — дай языком потрепать, — я усмехнулся. Сейчас, сидя в прокуренном казино, они были юморными и довольными жизнью джентльменами. Но завтра, покинув теплую кровать по утру, они вновь облачатся в амплуа бандитов.***
Решив жениться, я установил для себя одно единственное правило. Я оставлял грязные дела за порогом дома. И начав следовать этой традиции, в какой-то момент я даже испытал облегчение. Странное чувство поселилось где-то в глубине сердца, ведь теперь я хотя бы не чувствовал гнетущего одиночества. Я чувствовал присутствие человека в доме. И это не была передвигавшаяся словно тень прислуга, это было что-то вполне осязаемое, что-то имеющее свои мысли, умеющее говорить и слушать. Ты купил себе немного покоя, Алфи. Моя мать часто говорила, что не хотела воспитать меня похожим на отца. И вот погляди теперь с небес, мама. Я такой же, как и он, ломаю судьбы также легко, как и выигрываю в покер. Только он уходил, доиграв свою роль, оставляя после себя бастардов. А я был режиссером, раздающим роли на своё усмотрение. Даже ни капли не сожалея. А девчонка попала под перекрестный огонь моих амбиций и никчемности своего отца. Ещё одна случайная жертва патриархального строя. Из мыслей меня вырвал тихий стук в дверь кабинета. — Заходи, милая, — я увидел тихо проскользнувшую в комнату девушку. — Вы звали меня? — в её зелено-ореховых глазах читалось замешательство: что ему нужно? — Да, да, проходи, садись, — я указал на стоявшее перед столом кресло. Она присела на край кресла, стараясь не смотреть мне в глаза, как это часто бывало. Поза была зажата, буквально натянута подобно стреле. Я часто находил её поведение забавным, как и в этот раз. — Вот, подпиши здесь, — я обошёл стол и положил перед ней бумаги. — Что это? — она взяла бумаги и ручку, поднимая на меня взгляд. — Мы сыграли свадьбу, но ещё не подписали документы, — я вернулся на своё место и теперь с интересом разглядывал девушку. На этих словах в её глазах проскочила тень, будто упоминание этого союза до сих пор приносило ей нестерпимую боль. Она распрямилась и поставила размашистую подпись на свидетельстве о браке, где чуть выше красовались и мои инициалы. — Да, точно, — она протянула бумаги обратно. — Это просто формальности, да, — я разгладил бороду, продолжая смотреть на неё, — формальности. Теперь мы официально являемся супругами перед лицом закона. — Ага, — она только кивнула в ответ, убирая за ухо выбивающиеся локоны волос. Она всегда смотрела робко, но в глазах всегда читались подлинные эмоции. И пока что я видел в них только страх. Это было неправильно, и мне это не нравилось. Я слабо представлял себе семейную жизнь, но уж точно не представлял страха в глазах жены. Но я пока не знал как это исправить, поэтому просто провожал взглядом закрывающуюся дверь. Торопиться было некуда, ведь супружеская кровать до сих пор была холодна. А значит одиночество не ушло, оно просто затаилось где-то рядом.