«На ткани»
Видимо, я должна была сделать магазину Сары месячную выручку, если предполагалось, что я потрачу абсолютно все эти деньги. Но теперь я могла заниматься любимым делом, и этот аспект хоть немного скрасил будни моего заточения. Я проводила с Сарой очень много времени, никогда не думала, что за столь короткий срок можно так сблизиться с человеком. Но она являлась именно тем типом людей, которым можно было рассказать о наболевшем и не ждать осуждения или непонимания. Кроме того, она была ходячим запасом энергии и энтузиазма, а также частенько заставляла меня выходить из зоны комфорта, и за это я была ей очень признательна. И хотя обычно мы проводили львиную доли времени в её магазине, где я постольку-поскольку пыталась помогать подруге, а не просто отвлекать её болтовней, как-то раз она оставила магазин на помощницу и мы отправились гулять по Лондону. День был просто потрясающим, во всю светило солнце, что очень нехарактерно для Лондона поздней осенью. — Мы просто обязаны зайти в этот бар, — Сара указала пальцем на витражные окна паба. — Я в настроении для джина с тоником, пойдем! — Но сейчас же самый разгар дня, — я стушевалась. — Ну давай, — она потянула меня за руку. — Я угощаю. — Ты думаешь, что они будут обслуживать нас без сопровождения мужчин? — Здесь будут, — она заговорщицки улыбнулась. — Бармен мой кузен. Я застыла перед пабом, в нерешительности поглядывая на входную дверь. Я ни разу не пила, а уж походы в бар точно шли в разрез со всеми моими представлениями о будущей жизни. Но Сара буквально умоляла меня, и я не нашла в себе сил отказать. В конечном счете, я не видела в этом ничего плохого. Я решила, что просто буду растягивать один коктейль, чтобы поддержать подругу. Хотя не думаю, что ей это требовалось, она без зазрения совести опрокинула около трех бокалов примерно за час нашего прибывания здесь. Темы сменялись сами собой, я и не заметила как мы перешли к более пикантным разговорам. — Что? — она взвизгнула и зажала лицо ладонями. — У вас ещё ни разу? За два месяца? — Просто, — я засмущалась, — я не знаю. Он не настаивает, и я только рада этому. Может его и так все устраивает? Сара смотрела на меня слегка опьяневшими глазами, в которых читалось удивление. Раньше мы никогда не говорили на такие темы, но сейчас под воздействием алкоголя язык развязался, и я могла спокойно поведать ей о своих чувствах. В этот момент я с удивлением обнаружила для себя, для чего люди пьют алкоголь. — Я же ничего не знаю, — поток слов прорвался наружу. — Я боюсь, что будет больно и неприятно. И в конце концов я его не люблю, понимаешь? А вдруг я забеременею, а мне же всего 18 лет, Господи! Я залпом осушила оставшуюся в стакане жидкость и поморщилась от терпкого вкуса. Сара жестом подала знак своему кузену, чтобы он обновил напиток. — Я не хочу! Не хочу ничего! Я иногда даже смотреть на него боюсь, а тут… — я посмотрела на неё в отчаянии. — Да я же просто пошевелиться не смогу! Сейчас я чувствовала такое облегчение, что смогла хоть с кем-то поделиться этими мыслями, которые буквально съедали меня изнутри. Перед глазами крутились воспоминания той ночи, после свадьбы. Его оценивающий взгляд раз за разом всплывал у меня в голове. — Мужчины не любят долго ждать, дорогая, — она взял меня за руку и заглянула в глаза. — Понимаешь, рано или поздно он этого потребует, — она осторожно подбирала слова, пытаясь меня успокоить. — Тебе было страшно в первый раз? — Всё не так ужасно, правда! — она ответила уклончиво. — Поверь, через это проходит каждая девушка. — Не всем повезло так, как тебе с Аароном, — я в бессилии облокотилась на стол. В её глазах проскочила странная эмоция, обычно полные энтузиазма глаза подруги вдруг изменились. Она быстро достала что-то из своей сумочки и протянула мне. — Что это? — я покрутила в руках сверток бумаги. — Аккуратней ты, — шикнула на меня Сара. — Рассыпешь! Это снежок. — Ты с ума сошла? — я посмотрела на неё в изумлении и протянула его обратно. — Я тебе помочь пытаюсь, — она выхватила сверток и запихнула в мою сумку. — Потом ещё спасибо скажешь. Спорить с этой бестией было бесполезно, поэтому я не стала продолжать конфронтацию, а решила, что выброшу его, когда буду возвращаться домой. Но после еще одного коктейля я совсем об этом позабыла, поэтому кокаин так и остался валяться в боковом кармане моей сумки. После этого дня слова Сары плотно засели в моем подсознании. Мужчины не любят долго ждать, чёрт возьми! А кто-нибудь спросил чего не любят женщины? Я возвращалась к этой мысли буквально каждый день, пока это не стало навязчивой идеей. Но я не могла найти выхода из этой ситуации, поэтому просто доводила себя до крайности постоянными раздумьями. Казалось бы, стоит просто принять неизбежное. В конце концов, брак предполагает наличие близости между мужем и женой, но остановить поток мыслей я просто не могла. Но сегодняшний субботний вечер выбивался из моей рутины, так как с неожиданным визитом к нам нагрянул отец со всей своей новой семьей. И если наши отношения нельзя было назвать идеальными, то хоть один радостный аспект все же присутствовал. Моя младшая сестренка, Карла, мой лучик света. Я успела соскучиться по ней за всё это время, проведенное в новом доме, поэтому сегодня мне представилась возможность восполнить наше общение. Увидев меня на пороге дома, Карла тут же подскочила и буквально задушила меня в объятиях. — Аделаида, я так рада тебя видеть, — она буквально визжала от восторга, и мне сложно было не заразиться её энтузиазмом. — Прошла будто целая вечность! Сразу после Карлы на крыльцо поднялись отец и моя мачеха, Фрида. — Карла, дай и нам возможность поздороваться с Адой, — сказала Фрида своим как всегда снисходительным тоном. — Рада видеть тебя, дорогая! — с этими словами она поцеловала меня в щеку. А я тебя не очень, чертова ты сука. Ада, черт возьми. Я просто ненавидела, когда меня называли этим именем. Если разобраться, то это даже не было сокращением моего полного имени. Всё дело в том, что именно мама настояла, чтобы меня назвали Аделаидой. Это был своего рода компромисс. Хотя отец и собирался воспитывать меня в своей вере, мама хотела, чтобы мне достался хоть кусочек её культуры, поэтому и выбрала мне имя несвойственное для еврейских девушек. Это была дань памяти маме, но отец и мачеха в упор игнорировали этот факт. Я уже давно привыкла, что не стоит верить ни единому слову мачехи, тем не менее постаралась натянуть улыбку. Нужно отметить, что Фрида была мастером манипуляций, поэтому я всегда старалась держать ухо в остро. Мне до сих пор не верилось, что Карла — её дочь, настолько они были разными. Хотя, возможно, сыграло роль то, что свою дочь она действительно любила. Для Карлы она была заботливой матерью, поэтому я всегда старалась избегать эту тему с сестрой. Отец лишь слабо кивнул в приветствии, без зазрения совести рассматривая фасад дома.Я проводила семью в обеденный зал, где Эмили уже во всю накрывала на стол. Было странно ощущать себя хозяйкой и принимать гостей, учитывая, что я все ещё не могла назвать это жилище своим домом. — Я пойду потороплю мужа. А вы пока располагайтесь. Улыбка спала, как только я повернулась спиной к родственникам. В другой жизни я могла бы стать актрисой, если так мастерски научилась подделывать эмоции, изображая радушную хозяйку под взглядом мачехи.***
Алфи сидел в своем кабинете, обложившись бумагами со всех сторон. Выражение его лица говорило мне прямо: не влезай — убьёт. Но вариантов у меня не оставалось. Я постучала, а затем тихо вошла в комнату, сказав: — Они приехали. — Как думаешь, насколько будет грубо это проигнорировать? — сказал Алфи, не отрывая взгляда от бумаг. — Можно и я с вами? — буркнула, присев на кожаное кресло, располагавшееся прямо перед его письменным столом. Его взгляд вдруг стал заинтересованным, он даже оторвался от бумаг. На его лице играла лукавая полуулыбка. В кабинете царил полумрак, и только свет настольной лампы слабо освещал письменный стол, отбрасывая тень на шрам на щеке мужа, где не росли волосы. — Что? — я не выдержала этого взгляда и минуты. — Думал наш брак пытка для тебя, а оказалось, что это побег. Я молчала, потупив глаза в пол. Мне совсем не нравилось какие очертания приобретал наш диалог. Я ясно знала только одно: разговор семимильными шагами несётся в запретную зону. — Ну же, милая, не стесняйся. Скажи мне чертову правду. В конечном счете, нельзя врать своему мужу. Я приняла правила этой игры, ответив: — А перечить можно? — я взглянула на него исподлобья, убирая с лица пряди непослушных волос. — Так уж и быть, разрешаю, — в его голосе проскакивали нотки веселья. Какими бы другими качествами не обладал мой муж, но говорить с ним всегда было приятно. Хоть у нас и не бывало задушевных бесед, но живя с человеком под одной крышей, нет-нет, да и приходилось узнать его получше. И этот факт меня страшно пугал. Думаю, я боялась очеловечить его в своих глазах, ведь я рисковала разглядеть в нем нечто большее, чем мужчину, сыгравшего злую шутку с моей жизнью. Однако, вопреки моему желанию, с каждым днем я начинала узнавать его всё больше. Возможно, свою роль сыграло то, что я просто изнемогала от жажды по простому человеческому общению. Конечно, я проводила много времени с Сарой, но этого всё равно было недостаточно. — Так что? — он бросил мне, убирая бумаги в ящик стола. — Может это и побег, но точно не путь к свободе. Просто на этот раз оковы стали золотыми, — я ответила просто, четко и честно. — Уже неплохо, правда? — на мгновение в его взгляде проскочила печаль, которую я часто могла видеть и в своих глазах. Я решила, что последний вопрос был риторическим, поэтому просто бросила взгляд на входную дверь, давая понять, что нам уже стоит идти.***
Ужин проходил достаточно спокойно. В присутствии Алфи мой отец никогда не отличался лишней болтливостью, которой славился в обычное время. А вот Фрида наоборот болтала без умолку. Если бы меня в двух словах попросили описать её речь, то я бы сказала так: много и ни о чём. Во всём этом балагане я надеялась найти хоть какой-то повод остаться наедине с сестрой. Конечно, мы созванивались с ней, но личного общения это не могло заменить. Но как я ни старалась, я не могла найти предлог слинять, прихватив с собой сестренку. Из моих нерадостных мыслей меня вырвал вопрос мачехи: — Ада, дорогая, расскажи как тебе столичная жизнь? — Фрида пролепетала с милой улыбкой. — Уверена, ни в какое сравнение не идёт с жизнью в нашей глуши. — Значит Ада? — подал голос Алфи. Как мне показалось, я зыркнула на него слишком злобно: — Я не люблю, когда меня так называют. Мачеха только проигнорировала мои слова и продолжила как ни в чём не бывало: — Лондон в эту пору просто сказка! Будь мы с твоим отцом помоложе, то точно бы переехали сюда, но годы уже берут свое, хочется быть поближе к природе. Правда, дорогой? Держу пари, что она просто никак не могла насладиться своим голосом, по крайней мере этим можно было объяснить её любовь к пустым речам. Пусть распинается сколько хочет, лишь бы ко мне не лезла. — Угу, — отец как и всегда просто поддакивал Фриде. — Но вот когда у вас пойдут дети, то им не помешает свежий воздух, дорогая, — она наклонилась ко мне и чуть тише добавила. — Мы с нетерпением ждём внуков, Ада! От её слов меня передернуло. — О, мы работаем над этим, да, милая? — мистер Соломонс накрыл мою руку своей, выразительно посмотрев в глаза. Да вы издеваетесь. Этот вечер все больше и больше начинал походить на театр абсурда. И только Карла смотрела на меня понимающим взглядом, пытаясь поддержать без слов. Я никогда не могла скрыть от неё своих эмоций, и этот раз не стал исключением. Поэтому я просто вымучено улыбнулась сестре. К счастью, ужин плавно стал подходить к концу, и от этого я испытала небывалое облегчение. Я собиралась урвать пару минут наедине с Карлой до их отъезда, но неожиданно отец снизошел до разговора со мной. Фрида и Карла уже поспешили к машине, обняв меня на прощание, а мистер Соломонс удалился в другую комнату, решая какие-то вопросы с прислугой. Так мы и остались с отцом один на один. Отец никогда не унижал меня на прямую, скорее он пытался уколоть исподтишка. И я даже не знала что из этого было хуже. Когда о твоей никчемности говорят напрямую, у тебя хотя бы остается возможность возразить. Но таков уж был мой отец, думаю он был слишком труслив, поэтому всегда обходился издевками, приправленными нарочитыми нотками заботы. Для него это было удачным решением, он мог легко задеть меня за живое, но при этом сохранить маску заботливого отца, которого волновало состояние собственной дочери. Правда иногда его стратегия давала осечки, тогда он выходил из себя. — Мистер Соломонс заботливый муж, дорогая, — отец говорил озабоченным тоном. — Но если вдруг он посмеет обидеть тебя… — К чему это всё, отец? — мой тон был спокойным, но при этом я заметно нервничала, как и всякий раз осмелившись перечить ему. — Разве ты сможешь что-нибудь сделать? — Я всегда хотел для тебя только лучшего, дорогая. Если бы твоя мать была здесь… Упоминание о матери выбило меня из колеи. Как он смеет упоминать маму, когда за последние годы буквально смешал её имя с грязью? — Так о моем будущем ты заботился, продавая словно породистую кобылу? Мама бы никогда не дала разрешение на этот брак. Она была единственным человечком, который заботился обо мне, а теперь её нет… — слезы начали подбираться к глазам. — И ты и твоя жена сделали всё возможное, чтобы сломать мне жизнь! — Неблагодарная девчонка! — на его лбу проступила пульсирующая жила, что явно свидетельствовало о том, что он начинает заводиться. — Прояви уважение хотя бы к Фриде! Она заботилась о тебе как о родной дочери после смерти Бетт. И её смерть я переживал так же тяжело, как и ты! — Наверное поэтому ты даже ни разу не навестил могилу мамы и снова женился, не прошло и полугода! — мой голос даже сорвался на крик. В одно мгновение я увидела, как отец замахнулся прямо перед моим лицом. Я зажмурилась, ожидая звонкой пощечины, но её не последовало. На долю секунды я понадеялась, что отец передумал. Возможно, едва я открою глаза, то увижу добрый взгляд, какими он смотрел на меня в самом раннем детстве, когда мама была жива и в нашей семье всё было относительно спокойно. Эта надежда всегда грела мне душу, но, к сожалению, была лишь самообманом. Открыв глаза, я увидела, что руку отца от моего лица отделяла лишь трость Алфи. Сам же он с непроницаемым взглядом осматривал отца. — Тони, дружище, какая интересная ситуация, — он аккуратно отвел руку моего отца в сторону, прежде чем убрать свою трость. — Мне показалось, что вечер определенно складывался наилучшим образом… Его спокойствие меня сильно удивило. Я не знала чего ждать от Алфи. Но то, что он не дал отцу завершить начатое, уже внушало мне уверенность. По крайней мере, теперь я знала, что он не сторонник рукоприкладства. Поэтому я все-таки отошла подальше от отца, встав в аккурат за плечом мужа. Возможно, со стороны это выглядело как бегство, но так я чувствовала себя в большей безопасности. Алфи никогда не бил меня и не проявлял агрессии, об отце я не могла сказать того же. — Но ты, Тони, да, да, ты, мать твою, почему-то подумал, что имеешь право… — он поднял взгляд на отца, и тут его голос взлетел на целую октаву, — приходить в мой гребаный дом и поднимать руку на мою жену? Под конец фразы отец заметно вжал голову в плечи, будто уменьшаясь в размере под свирепым взглядом мистера Соломонса. И хотя отец был намного выше, он был слишком худощав в сравнении с Алфи, который своим видом будто источал уверенность и превосходство, поэтому на контрасте отец смотрелся достаточно беззащитно. Тем временем речь Алфи звучала всё также угрожающе: — Ты кем себя возомнил, чёрт тебя дери? Эта женщина носит мою фамилию, а значит, ты будешь относиться к ней с не меньшим уважением, чем ко мне. И это, мать твою, не обсуждается! — Алфи подошел к нему, настолько близко, что я едва могла различить его слова, так как на этот раз он продолжил говорить почти шёпотом. — И ты, Тони, чертовски пожалеешь, если я еще раз увижу, услышу или почувствую что-то подобное. И я даже не буду объяснять, чем тебе это чревато, потому что ты, дружок, и так все прекрасно знаешь. А сейчас ты извинишься перед моей женой, а потом свалишь из этого дома к чертям собачьим. На отца было больно смотреть. Он не мог похвастаться ни физической силой, ни властью, чтобы перечить Алфи. Он перевёл взгляд на меня и выдавил сквозь зубы: — Прости меня, дорогая. Я не знаю как так получилось… Сколько бы зла ни сделал мне отец, я все равно не могла его возненавидеть. Наверное так всегда бывает во взаимоотношениях между отцом и дочерью. Даже если он разбивает твое сердце вновь и вновь, ты всё равно видишь в нём родного человека, который, как ты надеешься, когда-нибудь сможет понять тебя и оценить по достоинству. — Извинения приняты, — мой голос был тихим, поэтому присутствующие едва могли его различить. — А теперь пошёл вон, Тони, — завершил этот странный диалог мистер Соломонс. Отец бросил последний взгляд на меня и скрылся за дверью. — Может расскажешь мне что это, чёрт возьми, такое было? — Алфи обратился с вопросом ко мне. — Такое уже случалось раньше? Его тон смягчился, но я не смела взглянуть ему в глаза. Настолько унизительно было мне признаться в тех моментах, когда отец совсем выходил из себя. Тогда ситуацию не спасала даже Фрида, которая в обычное время имела на него большое влияние. И, конечно, в такие моменты его гнев обращался на меня. Ведь именно мою мать и меня он винил в своих неудачах. Женившись на женщине другой веры, он потерял уважение еврейского сообщества, авторитет в котором всегда играл для него важную роль. Алфи шагнул ближе и взял меня за подбородок, заглядывая в глаза: — Я спросил, такое уже случалось раньше? И тут я не выдержала, слезы градом полились по лицу. И я сделала что-то, чего никогда от себя не ожидала. Я бросилась к мужу и заревела, уткнувшись лицом в его идеально белую рубашку. Не знаю, что подтолкнуло меня к этому поступку, но я неожиданно почувствовала себя в полной безопасности. Я даже забыла, когда в последний раз меня посещало подобное чувство. Алфи явно не ожидал такого развития событий, поэтому не сразу смог отреагировать. Он аккуратно приобнял меня, и в попытках успокоить начал поглаживать по спине. Слезы всё не заканчивались, будто плотина, которую давно должно было снести течением, развалилась. Я даже не могла сказать о чём лились эти слезы. Муж аккуратно ладонями взял моё лицо и сказал: — Ни один уважающий себя мужчина не поднимет руку на женщину, запомни это. А твой папаша просто ничтожество, если позволяет себе такое, — он сказал глядя мне прямо в глаза. — Хотя чему я удивляюсь, — последние слова он проговорил уже вполголоса. — Спасибо, что защитили меня. Он ничего не ответил, просто кивнул, как бы принимая мою благодарность. Я поспешила вытереть лицо от слёз. Сердце постепенно начало биться спокойнее, и вдруг мне стало стыдно от своего невольного срыва. В глазах мужа не было осуждения, наоборот, от него веяло спокойствием и пониманием. В этот вечер я смогла посмотреть на него под другим углом. Произошло именно то, чего я так боялась. В один момент он перестал быть для меня чем-то устрашающим, он вдруг стал обычным человеком, к которому я смогла проникнуться уважением. Думаю, в тот момент он стал для меня меньшим из зол. А это уже неплохо, правда?