Шестью месяцами ранее
И если есть моменты, способные разделить жизнь на до и после, то мой случился именно в этот майский день. И это было вдвойне обиднее, ведь это был мой любимый месяц в году — месяц моего рождения. Я сидела напротив отца и не могла поверить своим ушам. Ещё вчера я мечтала вырваться из оков этой семьи, чтобы наконец начать строить своё собственное будущее где-нибудь в другом месте, а сегодня отец просто поставил меня перед фактом, что пообещал меня в жены какому-то Лондонскому бандиту, словно стукнул молотком на аукционе и прокричал «Продано!». — Лучше партии тебе не сыскать, Ада, — отец гипнотизировал меня взглядом, стараясь не морщиться от боли, которую приносили многочисленные синяки и переломы на теле. — Но мне вообще не нужна никакая партия, отец, — я вскочила с места и принялась в нетерпении ходить по комнате. — Ты меня не забыл спросить? Я сама способна позаботиться о своем будущем. — Говоришь как какая-то суфражистка, ей-Богу! — он бросил на меня недовольный взгляд и прикурил сигарету, звонко лязгнув зажигалкой. Отец не принял ни один из моих доводов, то и дело повторяя, что этот вопрос уже решен. Он даже не слушал меня, а только в безразличии отводил взгляд, ожидая, пока мой монолог подойдет к концу. Я в бессилии хлопнула руками по столу и закричала, пытаясь поймать взгляд отца: — Ты не заставишь меня этого сделать! Будь я проклята, если пойду под венец с каким-то гангстером. Увидев как лицо отца начинает искажаться от гнева, я поспешила поскорее убраться подальше от него и его нравоучений. — Не смей повышать на меня голос, Аделаида! — гаркнул отец, а затем крикнул мне вдогонку. — Пойдёшь! Как миленькая пойдёшь! И ты чертовски ошибаешься, если думаешь, что тебя кто-то будет спрашивать! Он прокричал что-то ещё, но я уже не расслышала его слов, громко хлопнув дверью. Я была готова разрыдаться, поэтому стремглав бросилась по лестнице вверх, чтобы быстрее добраться до своей комнаты. Едва я переступила порог, слезы градом хлынули из глаз. Я уткнулась лицом в подушку, пытаясь заглушить свои рыдания. Не хотела, чтобы кто-нибудь услышал моего отчаяния и слабости. Не знаю сколько прошло времени, но плач стал постепенно утихать, сменяясь тревожными мыслями о моём будущем. В голове крутилось одно: бежать, бежать как можно дальше отсюда. Я лежала и прокручивала в голове план действий. Мне уже исполнилось восемнадцать, а значит отец с мачехой не смогут меня достать. Нужно лишь взять документы и немногочисленные отложенные деньги, а с остальными вещами я была готова распрощаться. Выберусь отсюда, а дальше будь, что будет. Я услышала, как скрипнула дверь, и в комнату зашла Фрида. К своим годам я уже научилась различать обитателей дома по их походке. — Уходите. Она не послушала меня, а присела рядом, не произнеся ни слова. Я не стала поворачиваться к ней лицом: слишком много чести. — Ты видела, что эти люди сделали с твоим отцом, дорогая? — она произнесла безэмоционально. Перед глазами всплыла картина недельной давности, когда еле живой отец переступил порог дома, тотчас упал в прихожей, кривясь от нестерпимой боли. Зрелище было чудовищным: на нём буквально не было живого места. Хотя наши отношения с отцом были напряженными, я не могла не переживать за его здоровье. И если раньше пазл не складывался, то сейчас я четко осознала, что и его состояние, и утренний разговор являлись звеньями одной цепи. Фрида не унималась: — Ну, молчи, молчи, — она цокнула, покачав головой. — Это не шутки, Ада. Твой отец едва остался жив, мне больно смотреть на его мучения, — она сделала паузу, ожидая от меня ответа, которого не последовало. — Я не буду ходить вокруг да около. Я тебе не мать и никогда ей не стану. Но сейчас будущее нашей семьи зависит от тебя. И Бог свидетель, если так случилось, то ты не должна противиться судьбе. Фрида изменила бы себе, если бы не завела очередную тираду о Божественном предназначении и роке судьбы. И если обычно она просто действовал мне на нервы, то сейчас мне буквально хотелось выть при каждом звуке её голоса. Заткнись, заткнись, заткнись. Она болтала долго, пытаясь вывести меня на разговор. Заведомо проигранный разговор. Ведь из перепалок с мачехой я никогда не выходила победителем. Она прекрасно умела заговаривать зубы и навязывать свою точку зрения так, что в один момент я запросто могла начать сомневаться в своих аргументах. Я поняла её тактику слишком поздно, но с тех пор старалась избегать прямой конфронтации и по возможности вообще игнорировать Фриду. Сейчас же она говорила на удивление мягко: — Не бери грех на душу, Ада, и подчинись этому решению, — она глубоко вздохнула и собралась покинуть мою комнату, бросив напоследок. — В конце-концов, это лучше, чем остаться полной сиротой в восемнадцать. Я до боли закусила губу, чтобы не сорваться и не высказать ей в лицо всё то, что я думаю. Фрида удалилась из комнаты, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями. Как бы я не противилась этим речам, ей всё равно удалось проникнуть в мою голову. Я с отчаянием осознала, что как бы сильно я не ненавидела отца, сколько бы боли он мне не причинил, я всё равно не желала ему смерти. И тогда мне казалось, что спасая его, я подписала себе смертный приговор. По крайней мере, я утратила веру в лучшее. А если так, то терять уже было нечего.***
В детстве я всегда мечтала завести собаку, но отец всегда находил отговорки, а мачеха вообще на дух не переносила никаких домашних животных. На память от мамы мне достался небольшой альбом со старыми фотографиями её семьи, где на некоторых мама сидела в обнимку с огромным псом, у которого были до безумия добрые и умные глаза. Увидев этот снимок в первый раз, я просто влюбилась в этих статных животных. Каково же было моё удивление, когда мистер Соломонс предложил мне забрать щенка. Я назвала его Сирилом. Не самое подходящее имя для такой грозной породы, как английский мастиф.* Но щенок на удивление быстро привык и с радостью на него откликался. Ему было около двух месяцев, но он уже начинал проявлять свой непреклонный характер. И мне небезосновательно казалось, что своим хозяином он признал далеко не меня. Стоило Алфи появиться на пороге дома, о моем существовании щенок сразу забывал. Тот устроенный фондом приём поселил в моей голове слишком много сомнений. Мне до безумия хотелось поведать Саре об увиденном на фуршете и открыть ей глаза на Аарона, но в тот же момент я боялась, что правда разобьёт ей сердце. Или более того она могла мне не поверить, а я уж точно никак не хотела терять подругу. Эгоистично. Но все мы знаем, что бывает с гонцом, принесшим плохие вести. Я ставила себя на её место раз за разом, но не могла понять, чего бы я хотела в таком случае: горькую правду или сладкую ложь? Хотя логичнее было бы назвать это лживым молчанием. Я не находила ответа на этот вопрос. И поэтому чувствовала огромную вину всякий раз, когда смотрела на подругу. В утреннее время магазин Сары обычно пустовал, лишь иногда служанки забегали, чтобы забрать ткани, предварительно выбранные хозяевами. Но это случалось редко, а потому мы с Сарой без зазрения совести могли коротать часы за разговорами. С тех пор, как у меня появился щенок, он сопровождал меня буквально везде. Благо, Сара полюбила его с первого взгляда и была совсем не против того, чтобы я брала его с собой. Сирил же в свою очередь наслаждался вниманием посетителей и работниц магазина. Я сидела на стойке рядом с тканями, покачивая ногами, пока Сара играла с Сирилом. — Это так мило со стороны мистера Соломонса, — подруга потрепала щенка за ухом. — Кому нужны цветы после таких подарков! Я не знала, что ответить, поэтому просто молчаливо кивнула. Сара уже какое-то время пыталась убедить меня, что я безосновательно предвзята к мужу. Видя, что я никак не собираюсь комментировать её слова, она взглянула на меня с укором. — Перестань играть в адвоката дьявола, — я недовольно буркнула. Подруга заливисто засмеялась и ответила: — Аделаида, не будь такой букой! — она собиралась сказать что-то ещё, но её прервал звон колокольчика из-за открывающейся двери. На пороге появился Аарон, а следом за ним зашёл Алфи. Я могла только гадать о причине их появления. Сара тут же подлетела к своему мужу и чуть ли не задушила его в объятиях. Я отвела взгляд, в надежде скрыть презрение, которое я испытывала к Аарону. Алфи прошёл в глубь магазина, останавливаясь напротив меня. Только сидя на стойке я могла сравниться с ним ростом, но правила этикета заставили меня спрыгнуть, так что я опять смотрела на мужа снизу вверх. — Я ей ничего не сказала, — я произнесла вполголоса. — Не потому, что он попросил. Просто я посчитала, что так будет лучше. Не знаю зачем, но мне показалось крайне необходимым сообщить об этом Алфи. Наверное, мне не хотелось, чтобы он считал, что именно его слова послужили поводом. Хотя отчасти и они сыграли здесь свою роль. Правда, знать ему об этом было необязательно. — Разумно, — он лишь кивнул, смотря своим рассредоточенным взглядом, словно его мысли были где-то далеко за пределами этого магазина. Сара потянула Аарона за руку, приближаясь к нам. — Дорогой, это Аделаида, — она указала на меня. — Я тебе рассказывала про неё. Я попыталась натянуть улыбку и поприветствовала его. — Рад знакомству, — он бросил, ухмыляясь. Всё внутри меня хотело кричать о том, что это неправда, но я со всех сил старалась держать себя в руках. Аарон выглядел до невозможности довольным собой. Я не могла на это смотреть, поэтому быстро попрощалась с подругой, ссылаясь на то, что мне уже пора идти. Сара лишь помахала мне рукой, поглощённая разговором с Аароном. Я шла так быстро, что Сирил едва поспевал за моими шагами. Я остановилась у торца здания и попыталась отдышаться. Мне не нравилось врать людям. Наверное, честность являлась одним из моих принципов, который теперь можно было смело вычеркивать. Я чувствовала себя самой настоящей предательницей, ведь соврала человеку, который с первых дней относился ко мне со всем сердцем. Я была настолько увлечена своими мыслями, что не заметила приближения мистера Соломонса, поэтому взвизгнула от испуга, когда он тронул меня за плечо. — Спокойно, спокойно, милая, — он поднял руки, засмеявшись, — это всего лишь я. Будто этого недостаточно. — Я не ожидала, — я поправила растрепанные ветром волосы. — Извините. Мы стояли в молчании. Я вопросительно посмотрела на мужа, ожидая каких-то действий. В конечном итоге, не думаю, что он просто хотел со мной поболтать. Мистер Соломонс указал рукой на свою машину: — Водитель довезет тебя. — Я бы и сама дошла, — я тряхнула головой, сбрасывая волосы с лица. Сказала и тут же пожалела. Погода стояла отвратительная и прогулка пешком до дома меня совсем не прельщала. Я невольно поежилась от холода. — Правда? — он хмыкнул, прожигая меня взглядом. Я помотала головой, вызывая у него улыбку, и направилась к машине. Уже у самой двери я обернулась, Алфи проводил меня глазами и направился дальше по улице. Всё-таки он был странным человеком, и я не могла понять его до конца, сколько бы ни старалась. Я запрыгнула в машину, прихватив Сирила на руки. Может быть Сара права, и я отношусь к мужу чересчур предвзято?***
Безусловно, меня всё также до безумия злило, что моя жизнь сложилась именно таким образом. Но события последнего времени вынуждали меня признаться, что мне повезло чуть больше, чем я рассчитывала. Я представляла свою жизнь похожей на кошмар, но всё складывалось совершенно иначе. Я всё также не могла назвать это место своим домом, но здесь я чувствовала себя в безопасности. И если первое время меня трясло от страха в присутствии мужа, то теперь находиться рядом с ним мне было… комфортно? Так или иначе, но мистер Соломонс смог завоевать моё доверие, возможно сам того не замечая. За два с лишним месяца нашего брака он ни разу не нарушил обещания, данного в мою первую ночь в этом доме. Он не давил, не спешил, а давал мне время освоиться. Но я не могла не замечать его взглядов, направленных на меня в спальне, поэтому знала, что этот момент когда-нибудь наступит. По правде говоря, затишье продлилось намного дольше, чем я ожидала. И я уже не могла игнорировать тот факт, что в один день Алфи потребует исполнения супружеских обязанностей. Сара говорила, что это просто нужно пережить, сбросить груз с души, пока этими мыслями я не извела саму себя. Но проблема была в том, что я чисто физически не могла представить секс с мужем. Он, безусловно, был хорош собой, на фуршете на прошлой неделе я успела заметить заинтересованные взгляды девушек, направленные в его сторону. Но я никогда даже не рассматривала его в этом ключе. По сей день секс представлялся мне чем-то абстрактным, не имеющим ко мне никакого отношения. Однако реальность подобралась намного ближе, чем я предполагала. По правде признаться, выходя за него замуж, я слабо представляла себе нашу супружескую жизнь. Наверное, мне казалось, что всё это злая шутка, которая рано или поздно обязательная должна подойти к концу. Но за всё то время, проведенное в качестве его супруги, я смогла сжиться со своим новым статусом. И я решила, что сдаться судьбе — это единственный возможный вариант. Хоть раз в жизни не быть жертвой, а предугадать ход игры и пойти во-банк. И если рано или поздно этому суждено было случиться, то пускай хотя бы на моих условиях. Уже наступил поздний вечер и лишь огонь из камина освещал спальню, где по обыкновению было до невозможности тихо, и только потрескивание горящей древесины разносилось по комнате. Я покрутила в руках бумажный сверток, который до сих пор без надобности валялся в моей сумке. Удивительно, на какие отчаянные меры толкает нас судьба. Но если всё равно суждено упасть на дно, то какая разница? Белый порошок до боли обжег слизистую носа и горло, но боль резко начала сменяться на странное чувство онемения. Я спрятала упаковку в ящик комода и попыталась успокоить колотящееся сердце. Я обернулась к огромному зеркалу и принялась с остервенением расчесывать мокрые после душа волосы. Мне казалось, что едва Алфи войдет в комнату, сразу всё поймет. Едва заглянет мне в глаза, то сразу догадается о моей маленькой хитрости. А может ему будет настолько плевать, что он даже не взглянет в мою сторону. Не этого хотела для меня мама. Я почти мгновенно смогла ощутить действие кокаина: плохие мысли улетучивались, сменяясь каким-то приятным чувством, которое я даже не мола описать словами. Скорее всего Алфи предполагал, что я уже сплю, поэтому застыл в удивлении, увидев меня в тени комнаты. Моя стратегия была до безобразия простой: я собиралась дать мужу знак, предоставив всё остальное на его усмотрение. Он подошёл сзади так, что я буквально могла слышать его дыхание. Он смотрел выжидающе, но я продолжала стоять всё также неподвижно. Я уже сделала свой ход. — Милая, мне кажется я ждал достаточно, — он говорил, четко расставляя акценты. — Когда пара заключает брак, то и муж, и жена берут на себя определенные обязательства… Я не дала ему договорить: — Если хотите меня трахнуть, то хотя бы не разговаривайте, как с ребенком, — я смотрела не моргая, поймав его взгляд в отражении зеркала. На его лице проскользнуло удивление. Если я сама не ожидала от себя таких слов, то он и подавно. Но Алфи не стал долго раздумывать, а придвинулся ближе ко мне. — Как скажешь, милая, — он шепнул где-то возле моей шеи. Кокаин сделал своё дело, ведь каждый взгляд Алфи, каждое прикосновение и звук вдруг стали ощущаться по-другому. Меня наполнило чувство эйфории и небывалой легкости, а тело вдруг стало невесомым и податливым. Но всё это было внутри, а снаружи я всё также беззвучно наблюдала, как его руки исследуют мое тело, которое каждый раз словно пронзало током. Алфи умелым движением подцепил бретели моей шелковой сорочки, сбрасывая её на пол. И его взгляд на моё голое тело, не столько оценивающий, скорее изучающий, но точно излучающий вожделение. Я была полностью обнажена, а он всё также оставался в одежде, словно подчеркивая свою доминирующую позицию. В отражении зеркала я видела, как его руки коснулись моей груди. Сначала осторожно и изучающе, но с каждой секундой все более властно. Из моей грудной клетки будто разом вышибли весь воздух, поэтому я дышала прерывисто, стараясь наполнить легкие кислородом. Мне казалось, что кокаин говорит за меня: — Нравится, что вы видите, Алфи? — я сказала шепотом, еле слышно. И будь я в этот момент в трезвом рассудке, то никогда бы не позволила себе такой дерзости. Скорее всего, я бы не смела смотреть ему в глаза и пыталась стыдливо прикрыть свое тело, прокручивая в голове причитания мачехи о моих полных бедрах, которые ни в кое случае нельзя было подчеркивать одеждой. Но теперь страха не было, я могла смело смотреть ему в глаза и говорить первое, что приходит в голову. Я чувствовала опьяняющий вкус свободы, который теперь ассоциировался с онемением в горле. Я была игрушкой в руках умелого кукловода, который виртуозно дергал за ниточки, направляя и подчиняя. Он резким движением развернул меня к себе, прижимая ближе и наклоняясь к моим губам. И в этот самый миг моя жизнь полностью поменялась, ведь я ответила на его поцелуй. Закрыла глаза и покорилась стихии, которую разжег в моем теле белый порошок. Но после этой ночи я совершенно четко поняла одно: да, жизнь бывает несправедлива, но и я не гребаная пешка, а значит буду играть по-крупному. Это была первая победа, правда добытая слишком большой ценой. _______ * Извиняюсь, в прошлой главе я перепутала породу собаки.