Это совсем не входило в её расчёты — этот предательский жар в груди и желание взлохматить ему волосы, почувствовать его губы на своих губах. Унесённые ветром
Я должна была ненавидеть мужа, но вместо этого с каждым днём начинала проникаться к нему всё больше. И это обстоятельство провоцировало во мне очень странные чувства. Глядя на него, я будто каждый раз переживала внутренний конфликт. Конфликт разума, упрямства, гордости, которые раз за разом вторили, что этот человек не заслуживает хорошего к себе отношения. Рациональная часть меня не могла отрицать того факта, что Алфи фактически без спросу распорядился моей жизнью, заставляя отца отдать меня в счёт долга. Другая же часть, та, которая отвечает за эмоции, твердила, что нужно просто отпустить этот момент и пытаться извлекать из жизни радость, коль уж моя судьба сложилась таким образом. Просто отпустить поводья и… жить? И эти внутренние противоречия буквально съедали меня изнутри. Но как бы то ни было, кокаин стирал все тревоги. Одна дорожка утром и головной боли после вечерней дозы как не бывало. Я могла весь день пребывать в отличном настроении. Могла заниматься шитьём, болтать с Сарой или прогуливаться по парку с Сирилом, и чувствовать переполняющее счастье. Ещё одна дорожка вечером, и назойливый голос разума отключался, предоставляя мне возможность наслаждаться прикосновениями Алфи и не стесняться себя и своих желаний. В один момент мне начало казаться, что белый порошок — мой друг. Который никогда не предаст. Он лишь помогал и не осуждал. И секс… Он был прекрасен. Раньше я считала, что близость между двумя людьми — это сопутствующий атрибут любви и привязанности. Но оказалось, что это условие можно было легко игнорировать. В моменты ясности сознания я оправдывала себя тем, что в конечном счете мы являлись мужем и женой перед лицом Бога. А значит получать удовольствие не было чем-то греховным, пусть наши отношения и строились не на любви, а были результатом обычной сделки. Сделки лишенной всякой морали. Жаль, что заключить договор со своими чувствами было сложнее. Говорят, что кокаин вызывает привыкание. Но меня с головой поглотил другой наркотик. После той стычки с отцом в первые месяцы нашего брака во мне что-то поменялось. Нет-нет, это никак не проявлялось внешне, скорее изменились мои внутренние ощущения, но раньше я не могла найти этому объяснения. Осознание пришло лишь через какое-то время после нашей с Алфи первой близости. И этот момент очень четко отпечатался в моём подсознании. Это был именно тот момент, когда эффект кокаина начинал ослабевать, но ещё не успевала накатить характерная усталость и раздражённость. В такие секунды ты словно остаешься наедине с самим собой, начинаешь более чутко прислушиваться к своим эмоциям и ощущениям. Биение сердца уже начинало приходить в норму после полученного удовольствия, а на тело накатила приятная слабость. В комнате было темно, лишь горящий камин отбрасывал блики на изголовье кровати. Я лежала на боку, положив руку на грудь мужа и оперевшись подбородком о его плечо. Мы никогда не говорили после секса, наверное, это было лишним. Но в этот раз что-то не давало мне покоя. Поэтому я перебирала пальцами по его груди, витая где-то в своих мыслях. И именно в это мгновение меня накрыло от осознания одной мысли. Сейчас я чувствовала себя в безопасности. Именно это чувство я испытала в тот день, когда муж не дал отцу влепить мне пощечину, и именно оно теперь не покидало меня в его присутствии. И это чертовски опьяняло, ведь я могла забыть о тревоге, так как чувствовала, что он обо всем позаботится. Что бы ни произошло. В тот день Алфи сказал отцу, что тот не смеет поднимать руку на его жену. И я была уверена, что дело тут было далеко не во мне. А в том, что подобное он расценивал, как личное оскорбление. И его слова нужно было читать между строк: никто не смеет трогать то, что принадлежит мне. Наверняка подобные слова были продиктованы его принципами и патриархальными взглядами, но этого было достаточно, чтобы подарить мне чувство безопасности. Хоть и в таком контексте. — Алфи? — я подняла взгляд на его лицо, которое сейчас выглядело умиротворенным. Он издал вопросительный звук, открывая глаза. Видимо, его уже клонило в сон, он лишь лениво накручивал на палец локон моих волос. Неудивительно, так как в отличие от меня он всегда просыпался достаточно рано. — Мне не даёт покоя одна мысль, — я на секунду замялась. — Отец… Как быстро он согласился? Вопрос повис в воздухе. Мне не нужно было объяснять дальше, Алфи и так понял о чём идёт речь. Я хотела знать сопротивлялся ли отец, или он без раздумья согласился отдать меня первому встречному, страшась за собственную шкуру. Алфи ответил не сразу. Мне даже показалось, что он проигнорировал мой вопрос. Так часто бывало, когда он по каким-либо причинам не хотел рассказывать мне больше, чем уже было известно. И лишь когда глаза начали предательски закрываться, Алфи отозвался: — Он сам предложил, милая. И именно эти слова — слова, которые я так боялась услышать — вбили последний гвоздь в мои отношения с отцом. Странно, но я будто даже не почувствовала разочарования. Наверное, догадывалась где-то в глубине души. Но всё равно надеялась, что отцу не так просто далось это решение. Не знаю, сколько прошло времени, но дыхание мужа стало спокойнее, и он провалился в сон. Я перевернулась спиной к нему и, подмяв под себя подушку, закрыла глаза. Все это время я считала главным злодеем этой истории именно Алфи, но оказалось, что истина порой зарыта слишком глубоко. А мой муж лишь воспользовался удачной возможностью, как и любой бизнесмен. Было ли это аморальным? Безусловно. Могла ли я винить его за это? Не думаю. После этой ночи я сняла с Алфи ответственность за свою судьбу. И перестала упрекать себя за эмоции, которые испытывала в его руках.***
Я успела закончить платье как раз к ужину, про который ранее обмолвился Алфи. Наряд получился неброский, но я чертовски гордилась своим результатом. До этого мне не приходилось работать со столь изысканными тканями, поэтому сперва я даже не знала как подступиться. Но листая как-то раз журнал со своими набросками, я наткнулась на старый эскиз, который тут же поспешила претворить в жизнь. И работа пошла на ура. Насколько я успела понять, ресторан, выбранный для сегодняшнего ужина, принадлежал Аарону. Несколько лет назад он отошёл от совместных дел с моим мужем, решив полностью посвятить себя ресторанному бизнесу. Я не столь часто бывала в подобных заведениях, лишь изредка отец мог позволить себе подобные траты, и чаще всего тому был веский повод. Это было странное местечко. Возможно, сыграло роль то, что по большей части ресторан был ориентирован на еврейскую аудиторию, при этом сохраняя характерные для нынешнего Лондона детали. Так кошерное меню тут запросто совмещалось с привычными всем англичанам блюдами, а за аккуратными столиками встречалась столь разношерстная публика, что невольно возникал вопрос: как эти люди вообще могли оказаться в одном месте? На небольшом подиуме одетые с иголочки артисты перепевали бессменные хиты последнего времени, которые встречались собравшимися с гулкими аплодисментами. Наш столик располагался в удалении от всеобщего ликования, что позволяло четко слышать слова присутствующих. Аарон травил какие-то байки, не забывая при этом заливисто смеяться, и в надежде встретить одобрение периодически бросал на Алфи взгляд. Раньше у меня не было времени это заметить, но за прошедшие пару часов мне начало казаться, что их дружба носила специфический характер. Аарон будто заискивал перед Алфи, в попытке произвести должный эффект буквально выпрыгивал из штанов, а мой муж в свою очередь занимал в общении доминирующую позицию. Однако он искренне считал Аарона своим другом, в этом я не сомневалась. Мне не было дела до их разговоров, поэтому я лишь скучающе покручивала на пальце обручальное кольцо, в который раз замечая, что меня тяготит его ношение. Это было своеобразным клеймом, которым мужчины заявляли о своих правах. И меня всегда возмущал тот факт, что сами еврейские мужчины не носили обручальных колец. Это была чисто женская прерогатива. Этим вечером Сара была сама не своя, она выглядела раздраженной, то и дело окидывая ресторан бегающим взглядом. Обычно горящие азартом глаза потускнели, что шло в разрез с её струящимся платьем и роскошной прической. Я кинула взгляд на подругу, когда она толкнула меня ногой под столом. Сара глазами указала на другой конец зала, теребя в руках свой клатч. — Мы ненадолго оставим вас, — она пролепетала торопливо, прежде чем схватить меня за руку и потянуть за собой. Аарон только кивнул, возвращаясь к своему рассказу, а Алфи посмотрел вопросительно. Я успела лишь пожать плечами, прежде чем Сара утащила меня подальше от столика. В той стороне зала оказалась женская уборная, по счастливому стечению обстоятельств оказавшаяся совершенно пустой. Сара впопыхах вывалила содержимое своей сумочки возле раковины. — Посмотри, что у меня есть, — она улыбнулась, покрутив в руках знакомого вида бумажные свертки. Я не разделила её восторга, ведь состояние подруги меня сейчас волновало намного больше. — На тебе весь вечер лица не было. — Не обращай внимания, — Сара отмахнулась, рассыпая порошок на маленькое зеркальце, до этого вывалившееся из сумки вместе с другими вещами. — Сара, — я тронула её за плечо, пытаясь заглянуть в глаза. — С тобой точно всё хорошо? Никогда тебя такой не видела. — Дорогая, всё отлично. Честно. Я просто чертовски устала, ты не представляешь сколько сегодня было посетителей! Будто всем разом понадобились эти чёртовы ткани, — она натянула ободряющую улыбку, накрыв мою руку своей. Сара всегда выглядела полной оптимизма и запаса энергии, но я не учла, что и у неё бывают сложные дни, когда совсем не остается сил сохранять боевой настрой. — Поэтому давай разделаемся с этим, — она указала на две аккуратные дорожки, — и пойдём уже веселиться! Кокаин привычно обжег небо, уже тем самым подарив ощущение легкой эйфории. Сара быстро смахнула остатки с зеркальца и упрятала его обратно в клатч. Она заметно повеселела и улыбка уже не выглядела наигранной. Вернулась та Сара, которую я привыкла видеть. Подруга заливисто хохотала, когда обводила губы яркой красной помадой, от чего никак не могла добиться чёткого контура. И это только провоцировало новые приступы смеха. Закончив, она оценивающе осмотрела себя в зеркало, и только убедившись, что всё идеально, повернулась ко мне. Я не любила красить губы, мне всегда казалось, что это выглядит вульгарно на контрасте с моей бледной кожей. Но подруга не собиралась так просто сдаваться. — Аделаида, не упрямься! — она надула губы, неодобрительно вздохнув. — Совсем чуть-чуть! Я закатила глаза и позволила ей совершить задуманное. Нужно отдать Саре должное, она нанесла лишь немного помады, аккуратно распределив её пальцем. Я взглянула в зеркало и с удивлением обнаружила, что смотрелось это весьма недурно. Помада придала лишь легкий оттенок губам, при этом не акцентируя на себе внимания. Мы успели вернуться чуть раньше, чем мужчины могли нас хватиться. Я боялась быть застуканной за употреблением кокаина, поэтому лишь присев за стол, смогла успокоиться. Настроение Сары заметно улучшилось, поэтому она без устали вторила своему мужу, когда он рассказывал очередную историю. Воистину подходящая парочка. Я сидела совсем рядом с мужем, так что он не упускал возможности время от времени коснуться моего колена или мимолетом стиснуть нежную кожу бедер. Будто мы были влюбленной парой, коротающей свой вечер в шумном ресторане. Где эта черта между притворством и реальностью? Его действия не прошли незамеченно для Сары. Она поймала мой взгляд и подмигнула, выражая явный восторг от происходящего. Казалось, она была свято уверена, что в один момент я одумаюсь и наконец осознаю, какое счастье свалилось на меня в лице Алфи. Я демонстративно закатила глаза, давая ей понять, что не разделяю этого восторга. Мужчины были увлечены разговором, поэтому не заметили наших переглядываний, чему я была несказанно рада. Я не так много болтала, больше предпочитала слушать других, но смогла получить удовольствие от этого вечера. Сара утащила Аарона танцевать, так что мы с Алфи остались одни. Он не спешил завести разговор, смакуя вкус дорогой сигары. Раньше я никогда не заставала его за курением, поэтому сделала вывод, что он лишь иногда позволял себе побаловаться подобным в располагающей атмосфере. — А вы не танцуете? — Разве я похож на любителя танцев? — он кивнул на свою трость. Мог бы и поддержать разговор. Я разочаровано выдохнула, откинувшись в кресле и скрестив руки. Алфи похоже не смущала атмосфера воцарившаяся за столом, он продолжал вальяжно выпускать струйки сигарного дыма. А его взгляд был отсутствующим, словно направленным в никуда. — Я таки слишком стар для подобных развлечений, — он произнёс после долгой паузы. Я покачала головой: — Не наговаривайте на себя. На его лице проскользнула снисходительная полуулыбка, будто я сморозила глупость. Песня сменялась песней, а веселье в ресторане только разгоралось. Слышались громкие крики веселившихся и явно перебравших посетителей, но за нашим столиком было тихо. Молчание не тяготило, оно придавало иллюзию покоя. Я поймала себя на мысли, что нестерпимо захотелось вернуться домой. И теперь это ассоциировалось именно с особняком в Камден Тауне.***
Холодный лондонский ветер обжигал моё разгоряченное тело, поэтому я укуталась сильнее и уткнулась носом в меховой ворот пальто, следуя к машине. Наверное, было плохой идеей смешивать кокаин с шампанским, но в ресторане мне так не казалось. Странно, Алфи не пил сам, но абсолютно не возражал против того, чтобы это делала я. Ход его мыслей так и оставался для меня загадкой, но признаться честно, я уже порядком устала ломать над этим голову. Сейчас мне было так хорошо и спокойно, что я гнала прочь любые мысли и просто наслаждалась моментом. И когда Алфи привычно открыл передо мной дверь своего бентли, я не поспешила опуститься на кожаные сиденья. Не знаю, что руководило мной в тот момент, но я оставалась стоять напротив мужа, разглядывая его лицо. — Что? — он выглядел заинтересованным. И мне так до безумия захотелось его поцеловать, что я не смогла сдержать порыва. Хотелось почувствовать немного ласки и тепла, поэтому я шагнула ближе и прикоснулась к его губам, предлагая поцелуй. Я никогда не проявляла инициативу первой, у меня даже не возникало такого желания, но именно в этот момент, стоя под пронизывающим ветром в шаге от открытой двери машины, это вдруг показалось необходимым. Он с жадностью ответил на поцелуй, беря его под свой контроль. Я бы наверное оступилась, если бы Алфи не придерживал меня руками за талию. Вероятно, после поцелуя на его губах останется помада, но об этом я даже не успела задуматься, повинуясь порыву. Наверное, мои мысли были где-то далеко отсюда, остались лишь эмоции. Бессмысленные и безрассудные. Диктующие свою волю. Осмелев окончательно, я чуть прикусила его губу, сильнее провоцируя мужа. Отчего он только крепче стиснул моё тело. — На какие отчаянные поступки толкает птичку золотая клетка, — Алфи усмехнулся, отрываясь от моих губ, но не отстраняясь полностью. Да он смеется надо мной. Я потеряла бдительность, а Алфи не постеснялся припомнить мои же слова, сказанные тогда, в его кабинете перед ужином с отцом. Я дернулась словно от пощечины и хотела было отшатнуться, но муж всё так же крепко держал меня за талию, блокируя путь к бегству. — А вы умеете привести в чувства. Я старалась смотреть куда угодно, но только не ему в глаза. Словно ребенок, попавшийся за чем-то предосудительным. Но он не дал мне отвести глаз, приподняв мой подбородок рукой. Его излюбленный приёмчик. — Не нужно стыдиться своих желаний, милая, — он произнес где-то возле моих губ, обжигая их своим дыханием. — Тогда не смейтесь над ними, — мой голос едва можно было услышать, так тихо были сказаны эти слова. Он ничего не ответил, продолжая разглядывать моё лицо, будто хотел в нём что-то увидеть. А потом лишь кивком указал на машину. За весь путь я не проронила ни слова, отсутствующим взглядом рассматривая сменяющиеся пейзажи Лондона. До которых мне в конечном итоге и не было дела, но я хотела как-то отстраниться от Алфи, переваривая произошедшее. Так и закончился этот вечер. В очередной раз оставив больше вопросов, чем ответов.