Тебе никто не нужен, ты не нужен никому, Так было, но внезапно что-то круто поменялось. Как странно в мире быть не одному, Когда себя уже почти что не осталось. Константин Легостаев
Порой в жизни любого человека встает вопрос: а может хватит? и пора остановиться на достигнутом? Так вот, передо мной этот вопрос не стоял. Потому что я прекрасно усвоил правила криминального мира и знал, что стоит взять передышку, как враги тут же начнут строить козни. По крайней мере так поступил бы я. Каждый день борясь за деньги и власть ценой человеческих жизней, очень глупо надеяться, что тебя минует та же участь. Поэтому подняв меч один раз, нужно идти до конца. Терять всегда быстрее, чем строить. И сотни некогда влиятельных и уважаемых людей тому свидетели. Жизнь, конечно, может простить слабость. Но чаще всего только один раз. Посмертно. Мои казино в Лондоне приносили стабильный доход, а в числе клиентов значились даже первые лица страны. Я на дух не переносил политиков, но именно они являлись лучшими клиентами, стабильно оставляя в казино крупные суммы денег. Наравне с другими представителями местного бомонда. Я искал пути для расширения сети казино, но мои возможности в этом городе уже уперлись в потолок. С итальянцами был заключен мир. Хотя мы с Дарби оба знали, что это скорее перемирие. После того, как цыгане указал макаронникам на их место, аппетиты Дарби поубавились. И он великодушно согласился не вмешиваться в игорный бизнес. Поэтому меня по праву можно было назвать монополистом этого рынка. Я рассматривал возможности для открытия своих казино и в других городах, но в один момент удачное предложение подвернулось само собой. Немногим ранее Аарон заявился ко мне с одним интересным предложением. В тот день работа в винокурне уже подошла к концу, но я задержался для того, чтобы разобраться с кое-какой бумажной волокитой. По правде говоря, после увольнения Олли вся эта возня с документами свалилась на мои плечи. Найти нового помощника, который бы соответствовал всем моим требованиям, пока не представлялось возможным. Парни, которых я привлекал для урегулирования дел путем насилия, едва ли подходили на эту роль. А двое прошлых помощников вылетели отсюда со свистом, не прошло и пары месяцев. И теперь мне приходилось самому разгребать накопившиеся дела, выполняя тем самым работу секретаря. Своего же, мать его, секретаря. Смех да и только. Легко найти отморозка с мускулами наперевес. Где бы найти человека с мозгами? Аарон, впрочем как обычно, пребывал в приподнятом настроении духа. Его глаза буквально горели от азарта, настолько он хотел скорее поделиться очередной гениальной мыслью. Я слишком давно его знал, поэтому мог с легкостью угадать в какое русло потянется нить повествования. Но то, за что я любил этого чертягу, была его бесхитростная жизнерадостность. Поэтому хоть его идеи и не отличались оригинальностью, вреда уж точно не приносили. — Если это очередной наполеоновский план, так? Клянусь, я вышвырну тебя отсюда, дружок. Вышвырну к чёртовой матери, Аарон, да… И не говори потом, что я не предупреждал, — я бросил другу, предупреждающе указывая на дверь. Но Аарон проигнорировал мои слова, и бровью не повёл. Иногда выгодно притвориться глухим, правда? Аарон был достаточно умным человеком, но часто действовал на эмоциях. И когда он отошёл от криминальных дел и занялся ресторанным бизнесом, излишек свободного времени сделал своё дело, и он вновь возжелал вести дела вместе. Его уже не интересовали гангстерские разборки, только если отчасти. Обычно же его интерес ограничивался легальным бизнесом, в котором мне отводилась роль полноправного партнера. — Алфи, да ты послушай! — он в нетерпении плюхнулся на стул, а затем продолжил. — Помнишь ты обмолвился, что пора бы расширять сеть казино? Если это не была шутка, а в таких вещах ты не шутишь, насколько я знаю, то у меня есть очень выгодное предложение! — Да иди ты, Аарон… — я тяжело вздохнул, откинувшись в кресле. — Я знаю про твой пунктик по поводу ведения совместных дел, но… — он поднял вверх указательный палец. — Этого я тебе и не предлагаю. Думаю, что есть один вариант, который в полной мере устроил бы и тебя, и меня. Я почесал бороду и наконец сказал: — Излагай. Стоит хотя бы выслушать его прежде, чем снова отказать. Но на сей раз он действительно смог меня удивить. А предложение состояло в следующем — в пригороде Лондона Аарон приметил одно интересное здание, которое мечтал выкупить и открыть что-то вроде загородного ресторанного клуба. Само строение считалось лакомым кусочком на рынке недвижимости. Пару гектаров земли и роскошный особняк. Из слова Аарона я понял, что раньше это была резиденция одного из сильных мира сего, которая позже перешла в наследство к его детям, а потом и вовсе — ушла с молотка за долги. — Только вот хозяин упорно не хочет продавать это место. Мол, у него с ним связаны тёплые воспоминания и прочая чепуха. Алфи, ну это же бред! Шикарное задание простаивает, на кой чёрт одному человеку такая махина? Я бы его и деньгами не обидел… — От меня-то ты чего хочешь? — я усмехнулся. — Разучился людей убеждать, дружок? Так тут порой не слова нужны. Убедить хозяина продать свой дом не было проблемой. Аарон рассуждал так, будто здание уже принадлежало ему. Задумка заключалась в том, чтобы на первом этаже открыть ресторан, а на втором казино. Идея и правда была неплохой. Требовала доработок, но не была лишена смысла. Чем дальше от глаз полицейских находится бизнес, тем меньше проблем можно ожидать в будущем. Однако был один фактор, который сводил на нет любой план, сколь изящным бы он ни был. — Я не веду общих дел с друзьями. — Наши интересы тут не будут пересекаться, — заверил меня друг. — Я буду заниматься своим делом, ты своим. Я не лезу в казино, ты не лезешь в ресторан. И все в плюсе. Аарон смотрел на меня с лицом победителя, уже предвкушая внушительные суммы дохода. На словах все звучало идеально. Более того, Аарон предлагал пропускать прибыль от нелегального казино через вполне легальный ресторан, тем самым получая более чем чистые деньги. Но это опять же противоречило моему принципу. Правда, предложение было до боли заманчивым. Последнее время я всё больше склонялся к мысли, что пора было легализовать большую часть доходов. И если с винокурней и букмекерской конторой сделать это было довольно легко, то прибыль от казино до сих пор относилась к чёрным доходам. — Что ж… Недурно, приятель. Я подумаю над этим. Да, определенно подумаю. Такой ответ друга устроил. Если бы я не был заинтересован изначально, то и церемониться бы не стал. И он это прекрасно понимал. В этом-то и была проблема. Для кого-то неочевидная, но, по факту, лежащая на поверхности. Мы слишком хорошо знали друг друга. А как иначе если мы вместе выросли, прошли войну и были знакомы больше тридцати лет? Хотя, как мне казалось, я отлично умел подменять свои истинные эмоции, врать в глаза и манипулировать людьми, мои уловки уже не могли оказывать на Аарона такого же эффекта. Больше того, у меня было не так много друзей, чтобы разбрасываться ими. Поэтому мне не хотелось смешивать грязный бизнес и дружбу. Когда мы только начинали свой путь вместе, я изначально взял на себя роль главного. Аарон не высказывал недовольства по этому поводу потому, что никогда не отличался лидерскими амбициями. Но и тогда не обходилось без разногласий. Наверное, нашу дружбу спасло именно то, что в один момент он решил завязать с криминалом, в котором так и не смог найти своего места. И по прошествии времени я был уверен, что нельзя вести бизнес с тем, кто может предугадать твой следующий шаг. Потому что тогда даже близкий друг сможет с легкостью поставить подножку.***
Если смотреть на жизнь цинично, то можно провести параллели между с первого взгляда несовместимыми вещами. Ведь всё в нашей жизни, по сути, подвержено одним и тем же сценариям и шаблонам. А мы продолжаем удивляться всякий раз, когда что-то идет не по плану. Человеческий фактор, будь он неладен. Так вся наша жизнь до безумия похожа на пресловутый фондовый рынок, где любой человек может прогореть или озолотиться за один день. И сколько не просчитывай риски, решающее слово остается за делом случая и госпожой удачей. Но и люди не зря получили способность к мысли и анализу, хотя критическое мышление и сейчас оставалось атрибутом избранных. Поэтому что на бирже, что в жизни — без стратегии ни-ни, дружок. Но лучший доход всегда приносят самые рискованные сделки, а без доли здравого азарта никогда не добиться необходимого результата. И если в один момент вложиться в недооцененный товар, то через какое-то время он может существенно взлететь в цене. Но если я еврей, то это совсем не значит, что я всё еще говорю о финансовых играх. Скорее, это ещё одна параллель. И мой брак с самого начала был тем самым рискованным активом, на который я сделал ставку. Сделал и не прогадал. Вот только подходил я к нему с холодным разумом, а в процессе обнаружил, что сердце ещё не совсем зачерствело. И теперь начинало диктовать мне свою волю. Вот что случается, если в уравнении жизни появляется женщина. В какой-то момент я даже почти что начал верить, что всё и правда упирается в них. Есть довольно популярная теория о том, что за любым сильным мужчиной стоит мудрая женщина. Не знаю, какой идиот это придумал, но суждение подобного рода, на мой взгляд, было лишено всякого смысла. Может кто-то и искал в супружеской постели совета и мудрости, но только, возможно, от неспособности провести это время с большей пользой. Что же касается меня, то за порогом спальни я предпочитал заниматься иными всем известными вещами. А что до мудрости моей жены, то это скорее стало приятным дополнением. Так или иначе, этот брак оправдал себя во всех смыслах. Из юной девчонки, пленяющей своей неопытностью и обаянием, Аделаида превратилась в страстную женщину, которая к тому же действительно вкладывала душу в наши отношения. Именно такую женщину я хотел видеть рядом с собой. И именно её хотел видеть матерью своих детей. Последнее, к слову, мы пока не обсуждали. Хотя на мой взгляд рождение детей было закономерным следствием крепкого брака. Думаю, что моя жена это прекрасно понимала. В какой-то момент я с удивлением обнаружил, что мне нужен был не покой, а наоборот — какое-то движение. Наверное, именно Аделаида и стала тем недостающим звеном, которое придавало жизни наполненности. Ведь было чертовски приятно осознавать, что кто-то ждёт тебя дома. Что кто-то делит с тобой ужин и постель. И об этом человеке хочется заботиться. А я слишком давно не думал ни о ком, кроме себя самого. Я бы сказал, что не испытывал подобного со смерти матери. Но чтобы в доме был мир, нужно оставлять своё дерьмо далеко за его пределами. И сегодня был именно тот день, когда агрессии нужно было дать выход. Благо, что двери лондонских борделей всегда открыты для посетителей. Приходи и бери то, что тебе нужно. А попользовавшись, не забудь с пренебрежение смахнуть с одежды зацепившиеся волосы очередной шлюхи и мимолетом порадуйся, что на одежде не осталось следов дешевой красной помады. Зачем они вообще красят губы? Если ни один клиент не смотрит на их лица. Да что там лица. Порой и за людей их принимают с большой натяжкой. Последнее время я почти всегда пользовался услугами одной определенной дамы. Наверное, брезговал мараться о всех подряд. Хотя по большей части это было лишено смысла. Один Бог ведает, сколько клиентов она обслуживает за день. Я резкими толчками вбивался в тело девушки, пытаясь как можно скорее получить такую желанную разрядку. Ножки стола, о который она держалась руками, с гулким звуком елозили по полу, сопровождаемые её тихими то ли всхлипами, то ли стономами. — Заткнись, будь добра. Когда дело было сделано, я отстранился от девушки, параллельно натягивая брюки, которые до этого лишь приспустил, чтобы не мешали процессу. Сегодняшний день не задался с самого начала. Начиная с того, что я всё еще пребывал в раздумьях по поводу предложения Аарона. Эта мысль терзала меня уже около недели. И я совсем не знал, какое решение стоит принять. И чтобы привести мысли в порядок, я по старой традиции решил наведаться в бордель. Сбросить напряжение и накопившуюся агрессию, которая не давала мне трезво смотреть на вещи. Однако этот способ не принес ожидаемого удовлетворения. Наоборот — я был ещё более взвинчен, чем прежде. Что за чёрт? Девушка поправила растрепанные волосы и потянулась к открытой пачке сигарет. Красная помада и дешёвый табак. Видимо, клише любой уважающей себя проститутки. Меня передернуло от того, что я задержал на ней взгляд чуть дольше, чем планировал. — Когда вас ждать в следующий раз, мистер Соломонс? — она спросила, выпуская в воздух клубы сигаретного дыма. — Когда понадобишься, — я ответил довольно грубо, бросив на стол её гонорар. Я всегда уважительно относился к женщинам. С той оговоркой, что не всех особей этого пола можно было назвать женщинами в каком-то метафорическом понимании этого слова. Поэтому к тем, кто продает своё тело, я не испытывал ничего, кроме легкого омерзения. Вот такая шутка сознания. Мне не было мерзко трахать её, но было неприятно находиться в этой комнате хоть на минуту дольше, чем нужно. Я вернулся домой уже за полночь. Аделаида ещё не спала, а в ожидании меня коротала время за чтением книги, с ногами устроившись в мягком кресле. Которое, как она любила мне напоминать, было намного удобнее антикварного дивана, который с её подачи был отправлен в отставку. Было странно отказывать жене в близости, но сейчас единственное чего я хотел — спокойно заснуть в нашей постели. Заснуть рядом с ней, а до этого непременно поговорить о каких-нибудь пустяках. Не от того, что мне и правда было чем поделиться, а скорее просто, чтобы послушать её голос. Ты стал тюфяком, Алфи. Когда я вернулся из душа, Аделаида сидела на кровати и загадочно улыбалась. От этого вида у меня сразу улучшилось настроение, которое на протяжении всего дня оставляло желать лучшего. — Признавайся, что задумала? Аделаида за руку потянула меня на кровать и сказала: — Ты же сказал, что устал. Вот я и подумала, что массаж не повредит. Ложись на живот. — Значит массаж, да? — я в недоверии приподнял бровь. Она кивнула, убеждая меня в серьезности своих намерений. Я положил руки под голову и закрыл глаза, наслаждаясь её неторопливыми прикосновениями к моей еще чуть влажной после душа спине. Аделаида уселась на меня сверху и принялась неторопливо разминать шею и плечи, которые отзывались болью в перемешку с уходящим напряжением. — Ради этого определенно стоило жениться, — я протянул неторопливо, даже не открывая глаз. Другая бы скорее всего обиделась, но моя жена заливисто рассмеялась. Это мне в ней и нравилось. Отсутствие напускной серьезности и обидчивости, присущей женщинам. Знал ли я в тот день, когда её отец предложил свою дочь взамен долга, что сорвал джекпот? Аделаида на секунду прекратила свои движения, будто готовясь к чему-то важному, и наконец спросила: — Расскажи, что тебя мучает? И это мне в ней тоже нравилось. Она никогда не готовила почву, а сразу спрашивала в лоб. Если её что-то мучило, она говорила прямо. Как в тот раз, когда более года назад она вызвала меня на прямой разговор. После которого, к слову, наша супружеская жизнь начала налаживаться. Я ненавидел долгие и пустые разговоры, и в этом наши взгляды определенно совпадали. — Я знаю, что ты не хочешь посвящать меня в свои дела, — она прошептала где-то возле уха, а затем поцеловала в шею и сказала. — Просто расскажи в общих чертах. Или придумай какую-нибудь метафору. Просто я вижу, что что-то не так… Сдаюсь. Всё таки женская мудрость более чем приятный бонус. Я на минуту задумался о том, стоит ли вообще поднимать подобные темы с женой. Пусть даже в общих чертах. Однако не нашёл причины этого не делать. Возможно, взгляд со стороны и правда мог помочь. Да и Аделаида сейчас была единственным человеком, которому я мог всецело доверять. Просто потому что мы были крепко повязаны узами брака. А ни одна умная женщина не будет вредить своему мужу, потому что в таком случае сама попадёт под угрозу. Я подложил под голову подушку и перевернулся на спину так, что теперь она сидела не на моей спине, а на животе, и выжидающе ждала ответа. — Ты подбрасываешь мне очередную дилемму, милая… — я тяжело вздохнул, в очередной раз взвешивая все за и против. — Есть одно дело, которое обещает недюжинный доход. Но я слишком давно поклялся себе избегать таких предложений. Я кратко изложил ей всю ситуацию, избегая какой-либо конкретики. Скорее рассказ в большей степени основывался на моих эмоциях, а не на паролях, явках, адресах. Было странно делиться подобным с кем-либо, я будто исповедовался в своих грехах. Только каяться было не обязательно. — Если ты думаешь, что друг способен предать тебя, то может вы и не друзья вовсе? — сказала она после недолгой паузы. — Мне кажется, что лучше попробовать… что бы там ни было и проверить, чем всю жизнь гадать можешь ли ты в полной мере доверять этому человеку. Откуда в двадцатилетней девчонке столько мудрости? Уж не моё ли дурное влияние? Наверное, это было неизбежно. Именно я заставил её повзрослеть слишком рано. — В полной мере можно доверять только себе, милая, — я сказал прежде, чем пройтись губами по её запястью. Она заглянула мне в глаза, будто обдумывая что-то важное, и наконец прошептала еле слышно: — Ты не прав. Ещё мы можем доверять друг другу. Наверное, так и есть. К удивлению, именно после этого разговора ко мне вернулось чувство контроля. Над ситуацией и над своими мыслями. Видимо, иногда старые способы перестают работать, а им на смену приходит что-то новое. И пусть сначала мы противимся изменениям, упираясь рогами, словно загнанный дикий зверь на прицеле у охотника. Но порой приходит время остановиться и задуматься. Этот вечер оставил хорошую почву для размышлений на будущее. Никакой конкретики. Просто в один момент мои эмоции стали слишком сумбурными. Они вступали в противоречие с разумом, но тем самым дарили какое-то тепло. Просто в один день моя жена одним разговором смогла сделать то, что элитная путана не смогла сделать своим телом. Неприятные мысли меня больше не терзали.***
И хотя я до сих пор сомневался в правильности своего решения, я всё-таки согласился на предложение Аарона. Повлияли ли на это слова моей жены, или просто мне вернулась трезвость мысли? Ответа на этот вопрос у меня не имелось. Но я наконец-то смог взвесить все за и против. И на данный момент мне казалось, что эта сделка несёт больше выгоды, чем вреда. Да, я был готов рискнуть. И мне отчаянно хотелось верить, что риск себя оправдает. Но, как любой бизнесмен, я готовился к любому раскладу. Поэтому впредь я собирался вести себя более осмотрительно. На одной только надежде и вере не выжить. Мы с Аароном решили для начала попытаться заполучить тот дом и прилагающиеся с ним земли мирным путем. Путем переговоров. По опыту я знал, что если правильно мотивировать человека, то в девяти из десяти случаев можно получить желаемое. На иной случай, всегда можно было воспользоваться грубой силой. В стиле Томми Шелби. Хозяин дома согласился побеседовать с нами, хотя предлог для встречи был всецело липовым. В противном случае, он не согласился бы приехать в Лондон для переговоров. А перспектива лишний раз тащиться в ту глушь самостоятельно мне совсем не импонировала. Более того, на своей территории я мог диктовать свои правила. Поэтому встреча была назначена на следующую неделю. После того разговора с Аделаидой я ощутил странное желание сделать для неё что-нибудь приятное. Конечно, я старался по возможности радовать свою жену подарками и вниманием. Но в этот раз мне абсолютно точно захотелось подарить что-то особенное. Я стоял у витрины ювелирного магазина, хозяин которого был моим давним знакомым. Мой взгляд блуждал между рядами безумно дорогих, но безвкусных безделушек. Видя моё разочарование, опытный ювелир достал из-под прилавка подложку, которую скрывал от простых посетителей. На ней лежали товары совсем другого сорта. Изящные, но в то же время утонченные. Подчеркивающие статус, но не кричащие. Идеальные. — Взгляните-ка на это изделие, — пробормотал ювелир. Он указал на тонкую цепочку белого золота, на конце которой висела Звезда Давида, покрытая россыпью бриллиантов и сапфиров. С первого взгляда на эту подвеску я понял, что она будет идеально смотреться на шее у Аделаиды. — Беру. Ювелир довольно улыбнулся, радуясь, что смог продать столь дорогую вещицу. А цена была высока даже по меркам Лондона. Но за столь изысканное украшение не грех было отдать любые деньги. Я все ещё привыкал к новому чувству. Оказалось, что заботиться о ком-то бывает приятно. Не побоюсь сказать, даже приятнее, чем заботиться о самом себе.