A self-fulfilling prophecy of endless possibility In rolling reams across a screen In algebra, in algebra, The fences that you cannot climb, The sentences that do not rhyme. In all that you can ever change I'm the one you're looking for. It gets you down. Thom Yorke "Analyse"
Шум. Суета. Беготня. Офис московской СБ гудел подобно потревоженному улею. По коридорам то и дело проносились оперативники, аналитики, юристы. Все эти решатели и улаживатели проблем. Беда заключалась в том, что с такой проблемой они сталкивались впервые. Это не бдение на очередном приеме с пушкой наперевес, пока сильные мира сего интригуют и пьют шампанское. Не обработка статистических данных по мелким происшествиям в черте города. Не корректировка памяти случайной жертвы заигравшегося с едой упыря. Это пять человеческих трупов. И один вампирский. — Вельхеор? Ты что-то хотел? — непривычно серьезная Дарья стянула с рук латексные перчатки и швырнула их в урну. Устало вытерла покрытый испариной лоб. Нет, они не были друзьями и даже приятелями. Но иногда Дарья приезжала в офис проведать Майка и заполнить привезенные с собой бумаги, и Вель заглядывал к ней на огонек, неизменно получая веселое приветствие и пару дежурных шуток. Сейчас губы ее, лишенные намека на обычно яркую помаду, были плотно сжаты. И даже пряди волос в персиковом каре как будто выцвели и поникли, напоминая лепестки увядающего без воды цветка. — Да. Хотел взглянуть. — Точно, — Дарья с силой кивнула, словно пыталась тем самым встряхнуть мысли в голове. — За другим ко мне сегодня не заходят. Кого тебе показать в первую очередь? — Фишера. А про остальных я бы почитал твои отчеты, если ты уже успела их составить. — Предварительные успела, сейчас распечатаю, а ты смотри, — она махнула рукой на прозекторский стол. — Справишься сам? — Конечно. Вель подошел к столу ближе, потянул молнию на черном полиэтиленовом мешке. Ну, привет, Ганс. Мне жаль. Правда. Фишер никогда не мог похвастаться загаром, а сейчас и вовсе почти сливался по цвету с белыми стенами помещения. Лицо без очков казалось совсем беззащитным и почти незнакомым. Вель потянул молнию чуть ниже, обнажая впалую грудь с россыпью веснушек. И россыпью пулевых ранений. — В него что, всю обойму всадили? — спросил он. — Почти. Четыре ранения в грудь, одно из которых — в сердце, летальное. Есть еще парочка ниже: брюшная полость и бедро. Очевидно, у стрелявшего не вышло угомонить Фишера с первого раза. И со второго. И с третьего… — Я понял, — перебил Вель. — Извини, — Дарья осеклась. Смутилась. — Он мне никогда не нравился. Заносчивый придурок. Но это… Такого он не заслужил. Что это вообще за чертовщина, а? — и она посмотрела на Вельхеора почти требовательно, будто он мог прямо сейчас разрешить все загадки. — Я не знаю, — спокойно ответил Вель. — Да, черт возьми. Это ведь даже не твоя работа, этим Рыцари занимаются. — Уже заходили? Мог бы и не спрашивать: аромат духов Рокси все еще витал в помещении, перебивая даже вечный запах химии. — Само собой. Та вертлявая брюнетка. Наглая, как вахтерша в моем институте, пусть земля ей будет пухом. Вахтерше в смысле. У нее аневризму нашли на старости лет. Потом хлоп, и приветики. Только-только семьдесят исполнилось… Дарья продолжила вспоминать свои институтские годы, которые, по ее словам, пришлись на пятидесятые, а Вель ее не прерывал: у всех своя защитная реакция. Вскоре загудел принтер, и Дарья прервала свой ностальгический поток, подавая Велю распечатки. Он поблагодарил, засовывая их в карман. — Нашел что-то интересное? — она подошла к прозекторскому столу и кивнула на Фишера. — Вряд ли что-то новое для тебя, — задумчиво пробормотал он, еще раз окидывая взглядом труп. — К тому же я не до конца в курсе произошедшего. Так что рассказывай. — Ну, меня тоже особо не посвящали, сам знаешь, — заворчала Дарья. — Но да ладно. Видишь вот эти три раны? — и она поочередно указала на них пальцем. — Точнее, уже и не раны, потому как успели зарубцеваться, четко визуализируются свежие ткани. А вот эта, — и она ткнула в левую половину грудины. — Была нанесена последней и стала фатальной для несчастного Ганса. И затянуться, соответственно, не успела. Знаешь, что меня больше всего поражает в данной картине? — Поделись. — Между первым и последним выстрелом прошло не больше минуты. Это подтверждает и сам стрелявший, и свидетели, и записи с камер. — То есть… — Да. Чудовищно быстрая регенерация. Никогда такого не видела. О, я бы тебе показал. — В общем, — подвела итог Дарья. — Если бы он прожил на пару минут дольше, мы бы и следов первых трех выстрелов не нашли. — А пули? — Их потом оперативники с земли подбирали. Отдали баллистикам. — Вот как, — Вель задумчиво потер подбородок. — А что с кровопотерей? — Немного. Первые раны почти сразу заросли, а последняя была в сердце, то есть кровь ушла в основном во внутреннюю полость, да и вообще быстро перестала циркулировать. — Я немного не об этом. — Если тебе интересно, пили ли его, как Клавье, то я никаких подтверждений этому не нашла, — пожала плечами Дарья. — Ясно… Они замолчали и стояли так какое-то время подле тела, и Вельхеору все казалось, что это не Фишер лежит и коченеет тут. Что стоит только подняться с цокольного этажа, и он непременно выскочит из-за угла, живой и невредимый, страстно жаждущий сделать всем и каждому очередное внушение по поводу эффективности их работы. — А где босс? — Дарья первой нарушила молчание. — На допросе стрелявшего. Знаешь, пожалуй, и мне туда пора. Спасибо за информацию, — Вель застегнул молнию на черном мешке и распрощался с Дарьей. Уже в лифте он достал распечатки и бегло ознакомился с ними. Пять помятых листов — пять жертв. И из описания всех пяти вырисовывается довольно жуткая картина: сломанные конечности и ребра, рваные раны, многочисленные укусы, большая кровопотеря. В совокупности Фишер успел выжрать и переварить литров восемь крови. Строго говоря, полтора человека, а он убил пятерых прежде, чем убили его. Вельхеора не покидало ощущение, что погибших могло оказаться и больше, но все решило удачное стечение обстоятельств: раннее утро и другой вампир, который весьма кстати прогуливался неподалеку. С оружием. Из раздумий Вельхеора вывел звон колокольчика, мягкий шелест раздвигающихся дверей лифта и пасмурное лицо Рокси прямо за ними. — Прискакал? — скривилась она. — Не сейчас, — Вель беспардонно отодвинул ее с дороги и пошел прямиком к кабинету Алукарда. — Сомневаюсь, что тебя туда пустят, так что не трать время, — донеслось вдогонку. — А ты так бесишься, потому что тебя выперли? — не оборачиваясь, бросил Вель. — Пошел к черту! — Именно туда и направляюсь. В отличие от Роксаны, остальным Рыцарям, сидящим в предбаннике у Алукарда, хватило одного короткого, но очень красноречивого взгляда. Может, они еще помнили его прошлый визит. А может, благоразумно решили, что папочка сам разберется с незваным гостем, если сочтет нужным. В кабинете было тесновато. В первую очередь из-за Алукарда, который во время допроса предпочел стоять, подпирая стену. Из-за его исполинского роста глава московского ковена, который тоже здесь присутствовал, смотрелся рядом с Рыцарем Смерти, как Бильбо подле Гэндальфа. Допрос вел Виктор. Видимо, на правах самого уравновешенного. Рядом с ним сидела Селин, напряженная и прямая, будто каменная статуя. Но услышав, как открывается дверь, она тут же обернулась, встречаясь с Вельхеором взглядом. Больше никто на его появление не отреагировал: все были слишком увлечены процессом, который, впрочем, явно подходил к концу. — Вы выстрелили в жертву шесть раз, — сверившись с текстом на листе бумаги, сказал Виктор. — Не слышу вопроса, — усмехнулся допрашиваемый. Вельхеор никогда не видел его прежде. Импозантный мужчина неопределенного возраста чувствовал себя весьма уверенно: сидел, развалившись, на стуле, рассматривал собственную руку, выискивая изъяны в маникюре, и откровенно скучал. Ни глава московского ковена, ни шеф службы безопасности, ни Алукард, казалось, не производили на него ни малейшего впечатления. — Вы неважно стреляете? — вынужденно уточнил Виктор. — Я прекрасно стреляю, — ответил мужчина таким тоном, будто проходил кастинг на роль в вестерне. — Тогда почему убили жертву только с шестой попытки? — Во-первых, весьма странно называть жертвой упыря, устроившего резню на улице в центре города. Где моя медаль за его нейтрализацию, а? — его лукавый взор сместился с ухоженных ногтей на Селин, но она и бровью не повела. — А во-вторых, вам не приходило в голову, что я вовсе не хотел его убивать и сделал это, только когда не оставалось другого выхода? Знаете, первый пяток пуль он почти не заметил, они его только рассердили. Мне удалось переключить его внимание с людей на себя. Но вступать с ним врукопашную я не собирался. — Почему? — Виктор явно осознавал всю тупость этого вопроса, но задать его был обязан. — А вы бы желали померяться силами с гребаным берсерком, который на ваших глазах растерзал нескольких человек? — В этом заключается моя работа, — вышел за рамки протокола Вик. — Что ж, очень жаль, что вас не оказалось поблизости, чтобы подраться с этим бешеным вместо меня. Я просто пытался спасти жизни людей, а потом и свою. Еще вопросы есть? Виктор оглянулся через плечо и, получив сдержанный кивок от Алукарда, ответил: — Нет, господин Болкан. Вопросов больше нет, но если появятся, мы с вами непременно свяжемся. — Обязательно объявлю вам официальную благодарность от ковена, — сухо добавил Андрей Евгеньевич. — Медаль не забудьте, — на полном серьезе заявил вампир, поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу. — Я провожу, — подорвался Вик. — Будьте так любезны… — Я смотрю, этот Болкан не из робкого десятка, — заметил Вель, когда в кабинете их осталось четверо. — Алукард, ты что, не улыбнулся ему ни разу? — Глаза отвел. Не люблю, когда заикаются на допросах. — Ах, вот в чем дело, — протянул Вельхеор. — Но все равно он держался неплохо. Я-то ожидал здесь толпу адвокатов. — Он сам юрист, причем высококлассный, — пояснила Селин. — И вы дули ему в животик, чтобы не схлопотать иск? Понимаю, — процедил Вельхеор. — Хотя нет, ни черта не понимаю. — Вель, — в голосе Сэл явственно звучало предостережение. — У тебя какие-то претензии? — с искренним любопытством осведомился Алукард. — Претензии? — недобро прищурился Вельхеор. — Вы только что отпустили на все четыре стороны упыря, который пристрелил Фишера, случайно оказавшись с ним рядом! Что ты, милый, никаких претензий! — Вель, — Сэл чуть повысила голос, поднимаясь на ноги. — А Рокси отсюда выперли потому, что она три шкуры хотела с него спустить? В кои-то веки я с ней солидарен… — Вель! Все таки голос у нее был поставлен хорошо. Командные нотки, все дела. Андрей Евгеньевич по праву может гордиться. — Что? — Вельхеор неохотно, почти со скрипом, перевел на нее взгляд. — В мой кабинет. Живо. Удовольствие, излучаемое после этих слов Алукардом, при желании можно было потрогать рукой. А вот глава ковена не демонстрировал никаких эмоций, кроме смертельной скуки. Будто все это происходило не с ним и не влекло за собой никаких последствий. У всех своя защитная реакция. Вельхеор развернулся и молча вышел прочь.***
— Знаешь, обычно это я сбегаю с утра пораньше, — голос Олега в трубке звучал слегка заспанно и от этого еще более тепло, чем обычно. — Но в этот раз ты меня опередила. Чувствую себя брошенным, хотя у нас даже ничего не было. — Прости, — выдохнула я, прижимая телефон к уху и топая по лестнице на четвертый этаж. — Возникли срочные дела в офисе, пришлось уехать раньше. — Все в порядке? — Нет. Я не могу рассказывать об этом, но ты и сам скоро узнаешь. — Скажи хотя бы, это как-то связано с тем, из-за чего Алукард обосновался в вашем офисе? — Тебе мой отец поведал, из-за чего? — Само собой. — Вот трепло. — Не выдавай меня, — зевнул Олег. — А то я лишусь этого источника информации. — Ладно, не буду. А то ты можешь лишиться еще кое-чего более важного. Я оставила тебе запасные ключи от дома. — Завезу тебе их, когда освобожусь, идет? Мы распрощались ровно в тот момент, когда я вышла с лестницы. Опен спейс четвертого этажа был, как всегда, пуст, не считая Майка. Многочисленные компьютеры мерно гудели, перебиваемые только щелканьем клавиатуры. На мониторах то и дело открывались сайты, мелькали диаграммы, осыпались в электронное небытие строчки компьютерного кода. — Привет, Майк, — я остановилась за спинкой его кресла. — Привет, — он тут же развернулся ко мне лицом. — Присядешь? — Я ненадолго. Докладывай, — необходимые распоряжения были отданы мной еще по приезде на работу, и теперь мне хотелось узнать, как идут дела. — Чищу, — коротко ответил Майк, но потом все же расщедрился на более подробные объяснения. — Журналистов поблизости не оказалось, что можно счесть везением, так что СМИ пока молчат. Постараюсь, чтобы так было и впредь. В первую очередь я запустил поиск по соцсетям, ведь парочка зевак успела заснять происходящее. Что за странные существа, эти люди? У них на глазах рвут в клочья сородичей, а они не убегают и не прячутся, а достают телефоны. Пара сотен лайков им важнее жизни… — Майк махнул рукой. Похоже, на все человечество разом. — Ты сегодня поразительно многословен, — раздался голос за моей спиной. — Я попросила тебя подождать в кабинете, — устало выдохнула я. — Не попросила, а приказала. Можешь сделать мне потом выговор, если пожелаешь, но сейчас мне не до субординации, извини, — Вель прошел мимо меня и уперся ладонями в стол Майка. — Ты все видеозаписи уже вычистил, или мне есть, на что взглянуть? — Разумеется, я сохранил все необходимое. Вон за тот комп, — ткнул пальцем Майк, быстро защелкав мышкой. Вельхеор послушно двинулся в указанном направлении, и я последовала за ним, потому что тоже еще не видела записей. Все действо по факту заняло минуты три, но мы потратили около получаса, отсматривая видеоматериалы с разных камер: и с уличных, и с мобильных. Я «насладилась» созерцанием того, как мой заместитель убивает людей, со всех возможных ракурсов. Из доклада оперативников я знала адрес и то, что все происходило в непосредственной близости от дома Фишера. Обычная улица, вытянувшаяся вдоль парковой зоны. Ранее утро, и на тротуаре только собачники и зожники, занимающиеся пробежкой. И Ганс. С первых секунд его появления становилось очевидно, что что-то не так. Он передвигался какими-то судорожными перебежками, сгорбившись, на полусогнутых, как дикий зверь в городских джунглях. Первой жертвой стала женщина с таксой на поводке. Она неспеша шла по тротуару и притормозила, завидев Ганса. Видимо, тоже заметила странности в его поведении и решила узнать, все ли в порядке. Собака, оскалившая пасть на незнакомца, не стала для нее достаточным поводом унести ноги. Спустя мгновение на асфальт упало бездыханное тело с разорванной трахеей. Из отчета Дарьи мы знали, что Фишер успел выпить из женщины примерно два литра крови, и это… Поражало воображение. Болкан появился после третьей жертвы. На записи четко было видно, что сперва он пытался увещевать Фишера словами. Потом достал пистолет и сделал предупредительный в воздух. — Вы лицензию его проверили? — спросил Вельхеор. — Да. Она есть, с правом ношения. — Будто это проблема для вампира, — проворчал он, глядя, как Болкан всаживает в Фишера одну пулю за другой. — Ты его реально подозреваешь? — Пока подозревать больше некого, если ты не заметила. — Это вообще ни разу не повод. Олега ты тоже подозревал, а он оказался совершенно ни при чем, и даже его присутствию в издательстве Морган нашлось разумное оправдание. Надеюсь, теперь ты от него отцепишься? — Надейся, — Вельхеор выпрямился и подошел к окну. — Куда ты? — На этот раз точно в твой кабинет. Буду ждать тебя там. Мы оба знаем, что нам есть, что обсудить, не так ли? — Ладно… — это я произнесла уже в открытую створку окна, сквозь которую на этаж ворвался уличный шум. — Майк, смонтируй видео для удобства. Все кадры, где есть Фишер. Чуть позже будут еще записи, надо проследить весь его вчерашний путь из офиса. Тортик уже успел с головой забуриться в какой-то очередной код, а потому ответил лишь: — Угу. По сложившемуся обычаю Вельхеор сидел прямо на полу моего кабинета и пил кофе. Стакан для меня стоял возле его колена. — И когда только успел? — я уселась напротив. — Я думал, тебе нравится, когда я приношу кофе. — Нравится, конечно, — я потянулась за своим стаканом и сняла с него пластиковую крышку. — Тогда не стоит отказываться от этой маленькой традиции. — Даже в темные времена? — мрачно пошутила я. — Боюсь, темные времена еще грядут, — на полном серьезе заявил Вель. — Так что давай, за затишье перед бурей, — и он отсалютовал мне своим напитком. — Ты меня пугаешь, — я сделала первый глоток и блаженно зажмурилась. — Тебе нечего бояться, если ты на моей стороне. — Вот как? А на другой у нас кто? — Наш таинственный маньяк разумеется, который и не маньяк вовсе. От этих слов у меня как-то резко отпало желание пить кофе, но я все равно сделала еще глоток и принялась катать жидкость на языке, только чтобы не отвечать. Вельхеор, без труда уловив мой детский замысел, сверлил меня ты-же-это-не-всерьез взглядом. — Ладно, — я все-таки сделала глоток. — Выскажу тебе свое ценное мнение, раз ты так жаждешь возразить. Мне кажется, в этой ситуации нельзя складывать все яйца в одну корзину. У Клавье забрали всю кровь, окей. У Морган — только часть, и это еще худо-бедно можно списать на нашего таинственного маньяка. Но с Гансом и вовсе случилась неведомая хрень! Лично я никак не могу связать эти три происшествия воедино. После этих слов у Вельхеора в глазах расплескался такой скепсис, словно я заявила, что конец радуги указывает на зарытый горшок с золотом. Он отставил свой кофе, пожевал нижнюю губу, подбирая выражения, и с полным знанием дела огорошил меня: — Вообще-то, мне примерно понятно, что произошло с Гансом, ведь я однажды уже такое видел. — Где? В фильме ужасов? — Нет. На одной вечеринке по случаю дня рождения. Наверное, именно с таким лицом противнику объявляют мат, который он по неопытности не углядел. Не предвидел, пока вражеский ферзь не встал с его королем на одну линию. Я невольно дернулась от этих слов. Чувство было такое, что мне под кожу загнали проволоку, прямо вдоль позвоночника. А потом пустили ток. — Я был уверен, что об этом ты подумаешь в первую очередь, — попенял мне Вельхеор, откидываясь, упираясь ладонями в пол позади себя и все равно при этом умудряясь смотреть на меня сверху вниз. Крайняя степень удовлетворения, которую выражала его поза, меня ничуть не задела. Все, что он сказал, справедливо. Я должна была подумать об этом, но тот случай совершенно выветрился у меня из памяти. Потерялся в других событиях. Слишком много за последние дни произошло в моей до того размеренной жизни: гребаные Рыцари, нападение на Морган, ссора с Олегом и, конечно же, Вельхеор. Он произошел особенно. Свалился как снег на голову, заполнил собой все, включая мысли. Стыдно признаться, но в те дни, пока он жил в отеле, я возвращалась в собственный дом и слишком остро ощущала его пустоту. Мой родной дом, который всегда был крепостью, превратился в передержку, в пункт ожидания, в тюрьму, из которой жаждешь вырваться всю ночь, но выпускают лишь утром. И это было чертовски странно и до ужаса неправильно. Уход Веля был равноценен избавлению от навязчивого зуда, только вместо облегчения — тоска. — Твою ж мать… — выругалась я. — Не надо мою мать, — попросил Вель. — Ее и в живых-то давно нет. — Извини. Я ведь действительно не подумала, хотя мы буквально вчера вечером об этом вспоминали. — Ты вообще зря спустила это дело на тормозах. Я понимаю, что это не в последнюю очередь из-за нежелания предавать все огласке, но… Объяснять все реакцией на наркотик теперь не получится. Ведь Фишер продемонстрировал такую же реакцию. Это точно. Вот только рядом не оказалось Вельхеора, который бы купировал ситуацию на корню. Ганс был совсем один, когда это с ним произошло. Наверное, так же, как и я, он почувствовал себя плохо. Наверное, какое-то время даже осознавал, что превращается в кровожадного монстра. А потом рассудок окончательно его покинул. — О, боже… — прошептала я, представив, что могла бы точно так же убивать, и рвать, и пить кровь в диких количествах. — Сэл, — все самодовольство слетело с Вельхеора, как шелуха, когда он потянулся, беря мою руку и переплетая наши пальцы. — Я понимаю, это тяжело. Мне очень жаль, что это случилось с тобой. Но теперь мы можем извлечь из произошедшего пользу… Звучит слишком цинично, да? — Ничуть, — я сжала его пальцы в ответ. — Ты прав, никто лучше нас двоих не представляет, с чем мы столкнулись. — Ну, еще есть Виктор. И Олег. — Они не ощущали того, что я тогда ощутила. И даже не видели все со стороны, как ты. Нам стоит пойти к Алукарду? Надо же. Полюбуйтесь, дамы и господа. Еще пару недель назад я ответила бы на свой же вопрос самостоятельно, в гордом одиночестве взвесив все «за» и «против». А теперь мне необходима резолюция Вельхеора. — Решай сама, — он будто прочел мои мысли. Будто, потому что теперь я чувствовала, когда он на самом деле делал это. — Он с радостью вцепится в тебя, как в кусок сырого мяса. Ни секунды не сомневаясь, полезет в твою голову, и будет при этом далеко не так деликатен, как я. — О, да, — протянула я. — Ты был крайне деликатен, встраиваясь в мою жизнь. За внешней бравадой и кривляниями я этого и не заметила. Зато теперь сталкиваюсь с последствиями. — Как и я. — Тебя слишком много рядом со мной… — А ты подстрелила меня из лука… — Но мне все равно не хватает. — Это было весело… Прости, что? — Вель будто споткнулся на ровном месте и уставился на меня неверяще. — Я выразилась достаточно ясно. Вельхеор опустил глаза на наши сцепленные пальцы, словно только сейчас заметил, что мы держимся за руки. — Ты меня… обескураживаешь. — Кто-то же должен, — философски заметила я. — Тук-тук, — дверь моего кабинета распахнулась, являя нашим взорам Андрея Евгеньевича, который не счел нужным постучать по-настоящему. — Я смотрю, у вас тут приватное совещание? Даже слишком приватное. — Ну так, наверное, стоило постучать и дождаться приглашения войти, — я мягко высвободилась из пальцев Веля, поднимаясь на ноги, но не слишком быстро, чтобы отец и думать не смел, что застукал меня. — Времени нет, я вскоре должен уехать из офиса, но прежде хочу обсудить пару аспектов, — Андрей Евгеньевич как всегда беспардонно упал в мое кресло. — Есть идеи, что бы это могло быть? Он обращался к Вельхеору, но ответила я: — Разумеется. Основываясь на известных фактах, я могу классифицировать случившееся как теракт. — Теракт? — повторил за мной отец, будто пробовал это слово на вкус. — Звучит правдоподобно. — Но сам ты так не считаешь, — вступил Вель. — Считать — это ваша работа, — скривился папа. — Считать и вычислять. И приносить мне версии на блюде. А лучше сразу результат, без пространных размышлений. — Экий ты быстрый, — цокнула я языком. — Алукарду тоже выставлены временные рамки? — Он сам себе хронометр, — отмахнулся отец. — С каждым днем его бесценная репутация ревностного хранителя закона и карающей длани Ассамблеи тает на глазах. Еще немного, и служебные овчарки начнут смеяться ему вслед. — Ах, Адриан, я не сказал бы лучше, — осклабился Вельхеор. — При случае обязательно тебя процитирую. Кажется, Андрей Евгеньевич смутился. Закашлялся в кулак, потом долго поправлял галстук, затем взялся проверять чистоту своих туфель. Вся эта нелепая возня продолжалась до тех пор, пока Вельхеор не сжалился: — Дай нам время до вечера. Как только закончится рабочий день, мы с Сэл заглянем к тебе на чашку чая. И я преподнесу тебе свою версию на самом красивом блюде. Тебе понравится, обещаю. — Что ж, я заинтригован, — отец встал, оправляя пиджак. — Жду вас к восьми и без опозданий. И не стоит… Нигде меня цитировать. — Конечно-конечно. — Что за версию ты хочешь ему предложить? — спросила я у Веля, когда мы снова остались вдвоем. — Ты ведь пока даже не привел аргументов в пользу того, что Клавье, Морган и Фишер связаны. — Я собираюсь сделать это в ближайшее время, — Вель кинул взгляд на часы. — Но не здесь. — А где? — Как насчет прогулки? — Прогулки? Ты издеваешься? Сейчас только начало рабочего дня, мой заместитель мертв. Я не могу свалить из офиса! — А я не хочу говорить здесь. У стен есть уши, особенно там, где бесконтрольно шляются псы Ассамблеи. Ты же у нас босс, шеф, начальница. Придумай повод. — Настолько весомый? — Да. — Ладно, — сдалась я. — Ладно. Идем на место преступления. Это недалеко. Фишер… Ганс ходил пешком.***
Видимо, ночная гроза зацепила нас лишь краем, потому что в самой Москве последствия были видны отчетливее: поломанные ветви деревьев, сорванные рекламные баннеры, мусор из опрокинутых урн. Люди в ярких жилетах деловито сновали по улицам с метлами и совками наперевес, ликвидируя это безобразие, пока для большинства москвичей день еще не вступил в свои права. — Я начну издалека, — Вельхеор сощурился на яркое солнце, как будто желал подсмотреть на его слепящей поверхности пролог своей истории. — Это с того момента, где еще ничего не было, а потом бог сказал «да будет свет»? — Не настолько издалека. Помнишь, я говорил, что приехал в город не за тем, чтобы работать на твоего отца? — Припоминаю, — я перешагнула очередную лужу, цепляясь за его локоть. — Неужели ты поведаешь мне истинную причину? — До своего приезда сюда я долго жил в некотором отдалении от цивилизации, — вместо ответа сказал Вельхеор. — В некотором отдалении? Как я, в лесу? — Чуть дальше. Самую малость. На Аляске есть такой город — Уткиагвик. — Это ты про самый северный город США сейчас говоришь? Который за полярным кругом? Ну да, совсем немного дальше от цивилизации, — фыркнула я. — Ты будешь изливать сарказм или слушать? — Буду слушать. — Чудно, — кивнул Вель. — Так вот, в Уткиагвике я провел последние пятьдесят лет. Не спрашивай меня о причинах, они не важны. Все это время я не особо интересовался событиями, происходящими в мире. Но потом решил, что пора сменить обстановку. Переехал южнее погреть свои старые кости на берегах Калифорнии. Первые пару месяцев почти не вылезал из океана, много медитировал и сторонился практически любого общения. — Одичал, короче, — не преминула вставить я. — Можно и так сказать, — не стал отпираться Вель. — Как бы то ни было, случилось неизбежное: я заметил, что мир несколько изменился в мое отсутствие. — Да ладно?! — я сделала больше глаза. — Кто бы мог подумать, что за каких-то жалких пятьдесят лет… — Для меня это реально жалкий срок, — перебил Вельхеор. — И я говорю не о тех изменениях, о которых ты могла подумать. Операция «Кондор», утечка на Фукусиме, несостоявшийся апокалипсис в две тысячи двенадцатом и появление смартфонов — это все лирика. Изменился не только людской мир, но и наш, который, как ты понимаешь, куда более незыблем. На этот раз я не стала влезать со своими «ценными» комментариями. Откровенно говоря, мне стало не по себе от того, что временной отрезок, вмещающий в себя всю мою жизнь, Вельхеор считает… жалким. — Я начал общаться с другими вампирами, — продолжал он, не подозревая, кажется, о моих чувствах. — И очень скоро заметил перемены. Знаешь, таких аксакалов, как я, осталось немного, и это к лучшему, уж поверь. А более молодые… В них как будто чего-то не хватало. Я не сразу понял, чего именно. Но четко помню момент осознания. И место: Сан-Франциско, сорок пятая авеню. — Забавно. Там находится один из наших донорских центров, — ввернула я, а потом напоролась на взгляд. Тяжелый, пригвождающий к мокрому тротуару. — Да, там есть донорский центр, — медленно проговорил Вельхеор. — И именно там я понял, что все дело в крови. Что она является единственной причиной столь масштабных изменений. Что она красной ниточкой соединяет города и страны, охватывая процентов девяносто нашего племени. И что отныне все дороги ведут вовсе не в Рим… — А сюда, в Москву? — Именно. — И ты приехал с этим разобраться? — Для начала разобраться в этом. Не считай меня оголтелым революционером и борцом за правду. Но любопытство вперед меня родилось, — Вель усмехнулся над этой самоиронией. — Дальше ты знаешь. Я заявился в гости к твоему отцу под незначительным предлогом, угодил на тот прием, заметил тебя. И в моей голове сложилось некое подобие плана. О том, чтобы внаглую пролезть в донорский центр, не могло быть и речи, ведь попадись я, и это имело бы очень серьезные последствия. — Ты же у нас ассасин чертов. — Донорский центр охраняется куда лучше, чем любое другое место. Камеры, помнишь? На них не сработает отвод глаз, а устраивать явную провокацию я не собирался. С шашкой наголо — не всегда мой любимый метод. Я решил выяснить все осторожно и так удачно встретил тебя. — Сомнительное везение. Я практически ничего не знаю о делах донорского центра. — Если ты полагаешь, что я собирался тебя использовать, чтобы вытянуть информацию, то нет. Просто ты была… Не такая, как многие другие. — Не понимаю, — поморщилась я. — Что это значит? — Злость, Сэл. Все дело в ней. В отличие от подавляющего большинства, ты не разучилась злиться. Именно это я заметил в Сан-Франциско: фальшивая, рафинированная ярость, жалкий отголосок того, что должно быть. И лишь единицы не подверглись изменениям. — И в Москве… — Та же картина, да. — Но почему ты вообще обращаешь на это внимание? — продолжала недоумевать я. — В смысле, что хорошего в том, чтобы на тебя злились? — Это моя… специализация, своего рода. — Бесить других? Вельхеор рассмеялся. Искренне, бархатно, заставляя парочку проходящих мимо девиц заинтересованно обернуться ему вслед. — Мы все умеем делать кучу разных вещей. Каждый может нарисовать картину, но у кого-то это определенно получится лучше других. Может, дело в природном таланте, а может — в упорных занятиях в художественной школе. То же самое можно сказать и о способностях вампиров. Какие-то задатки есть у всех, но только реально старые упыри, вроде меня, те, для которых отрывной календарь на год — капля в море, раскрывают свой потенциал в разных сферах. — Это ты про свои фокусы с огнем? — я вспомнила, как Вель прикуривал от кончика пальца. — И об этом в том числе. Хотя добавить льда в мартини я тоже в состоянии. — И это умеют и другие старые вампиры? — Да. Кто-то лучше, кто-то хуже. Это, как ты понимаешь, не афишируется среди рядовых представителей вампирского рода. — Только не говори мне, что и Алукард умеет нечто этакое. — О, у него масса талантов. Надейся никогда не узнать полный перечень. — Но ведь ты лучше него? — спросила я ревниво. Я же уже упоминала эту свою заморочку, да? — Кое в чем. Я, видишь ли, эмпат. — Так вот почему ты обратил на меня внимание? — Именно. Я вернулся с Аляски и с тех пор при общении с другими вампирами будто оказывался в вакууме, в какой-то дистиллированной среде. Для меня это было равнозначно потере одного из органов чувств. А ты оказалась глотком свежего воздуха. — Но ведь я не одна такая. — К моей великой радости — да. И это один из ключевых моментов нашего разговора. Догадаешься, кто еще? На этом вопросе Вельхеор остановился, и я только сейчас обратила внимание, что мы дошли до нужного места. Вот та самая улица, тротуар и живая изгородь вдоль него, которая поломана и примята в нескольких местах, но на фоне последствий грозы это не бросается в глаза. Ни трупов, ни крови, само собой, — мои спецы работают качественно. Прохожие спешат по своим делам, даже не подозревая, что разворачивалось здесь несколько часов назад. Все обычно и повседневно. Пасторально. Но все равно где-то в груди зреет чувство, что я попала в фильм ужасов. Сперва смотрела со стороны, а потом по чьей-то злой шутке оказалась по ту сторону экрана. Ответ на последний вопрос Вельхеора вдруг стал до тошноты очевидным. — Фишер, — просто сказала я. — Вы оба, — кивнул Вель, — отличаетесь от других. И с вами обоими произошло одно и то же. Думаю, можно даже не упоминать, что я не считаю это совпадением. — Ты прав, не стоит… Все, что успел рассказать мне Вельхеор, нехотя, но неотвратимо укладывалось в голове, но какие-то выводы пока не спешили формироваться. Я ощущала себя оглушенной, дезориентированной. Сбитой с толку. — Раз мы пришли сюда, стоит осмотреться, — предложил Вель, очевидно пытаясь отвлечь меня от тяжких мыслей. — Давай попробуем, — согласилась я. — Фишер жил в этом доме? — Вельхеор задрал голову, осматривая фасад ближайшей к нам высотки. — Да, — мельком глянув на синюю табличку с номером дома, подтвердила я. — Хочешь заглянуть? — Хочу. — У меня нет ключей. — Это не проблема. — Допустим. А что ты рассчитываешь там найти? Наш маньяк не оставляет отпечатков. — Он не маньяк, — поправил меня Вель. — И его здесь вообще не было. — Ты ясно дал мне понять, что считаешь случившееся его рук делом. — Не все дела делаются руками. — То есть? — Вспомни, с чего все началось в тот злополучный вечер? — предложил он. — Я выпила коктейль, — послушно ответила я. — И отсюда следует, что Фишер должен был сделать то же самое, чтобы впасть в состояние берсерка. Причем сделать это уже в своей квартире, ведь времени после приема этой дряни остается не так много. — Может, убийца пробрался к нему тихо, как к Клавье. И вколол эту дрянь шприцем. Откуда-то во мне взялось желание спорить с Вельхеором. Возможно, я уже знала его достаточно хорошо, чтобы однозначно утверждать, что он не шибко любит делиться своими домыслами. Но я провела на своем посту достаточно времени, чтобы усвоить одно простое правило: никто не любит рассказывать детали, зато все любят возражать. Хочешь узнать правильный ответ? Озвучь неверный. — Что бы это ни было, — ожидаемо повелся Вельхеор. — Я почти уверен, что оно должно попасть в пищеварительную систему. — Это не объясняет, почему маньяк не мог прийти сюда и опоить Фишера, — я со знанием дела продолжала свои маленькие манипуляции. — Он не маньяк, — в голосе Веля прорезалось раздражение, зато он ожидаемо стал куда словоохотливее. — Маньяки всегда желают быть пойманными. Слабость гения — нужда в аудитории. А наш парень убивает не из удовольствия и не из жажды славы. У него есть конкретная практическая цель. Он аккуратен и совершенно не желает попадаться. Взять хотя бы Морган. Бьюсь об заклад, за две недели затишья с момента смерти Клавье он похитил кровь множества вампиров, но прокололся только на ней, поэтому Морган — единтсвенный случай, о котором нам известно. Едем дальше. На примере той же Морган мы в курсе, что убийца обладает незаурядными ментальными способностями. Ему не нужно приходить сюда и рисковать своей шкурой. Достаточно выловить Фишера там, где нет камер, загипнотизировать его и вручить бодрящий напиток, чтобы Ганс употребил его в строго определенное время — рано утром. Нужна проверка реакции, но большой резонанс — это излишне. Убийца был уверен, что вы подотрете за ним всю грязь, а это проще делать, когда свидетелей немного. И какой вывод из этого всего следует? — Не знаю, Шерлок, — я была немного ошарашена таким потоком умозаключений. — Ты мне скажи. — Должно остаться что-то от коктейля. Тара. Упаковка. Тогда есть шанс заполучить образец этой дряни. Но наш парень очень умен. Наверняка он запрограммировал Фишера на уничтожение следов. Но в этом случае останутся следы уничтожения. Их я и хочу найти, ведь это докажет, что я прав. Я, как ты знаешь, обожаю быть правым. А теперь пошли, — и он сделал приглашающий жест в сторону подъезда. — Вель, это все вилы и вода, — я не спешила двигаться с места. — Вовсе не факт, что ты найдешь следы. Мало ли, во что была налита эта дрянь? Пластик можно сжечь, стекло — отмыть. Боже, да просто вышвырнуть в мусоропровод! Ты собираешься рыться в мусоре? — Если потребуется. Просто представь, что нам повезет. Это будет стоить всех усилий. Шикарная зацепка! Мы наконец поймем, с чем имеем дело. И поедем к твоему отцу не с пустыми руками. Так что давай, зашли и вышли. Приключение на десять минут. Я только тяжело вздохнула. Вель был слишком воодушевлен этим призрачным шансом, чтобы слушать мои дальнейшие возражения. Так что делать нечего. Придется идти вместе с ним.