вишня и совиное перо

Зима выдаётся снежной. Огромные сугробы, слепящие своей белизной, опутывают замок простынёй холода, и, собирая вещи в чемодан, Кеша ёжится, кутаясь в свой старенький поношенный свитер. Улыбается радостно в предвкушении встречи с мамой и едва не роняет на себя свой же багаж, когда пытается вытащить его из комнаты в общую гостиную, запнувшись о порог. Серёжа, стоящий рядом, вовремя подхватывает чемодан за ручку, предотвращая падение, и Кеша благодарит его с широкой улыбкой. Жилин, не удержавшись, улыбается в ответ, очень уж солнечно и довольно выглядит его друг. – Ты так соскучился по дому? – Конечно! У меня же там мама и она, ну… одна совсем. Ей грустно без меня. Серёжа хмыкает странно и отдаёт Кеше клетку с Плюшкой. Она свистит недовольно, обиженная за то, что её туда посадили, и Женеров просовывает между прутьями палец, чтобы успокаивающе погладить её по клюву. Плюшка кусает мстительно в ответ, и Кеша ойкает тихонько. – Эй, ну ты чего? Это не я тебя туда посадил, а он. Кеша показывает пальцем на пыхтящего с двумя чемоданами Серёжу и тянется помочь, но тот стреляет взглядом предупреждающим, и Женеров понятливо не лезет. Решивший помочь Жилин как танк – лучше на пути не становиться. Они выходят в гостиную, оставляя чемоданы рядом с багажом остальных, чтобы их доставили на поезд, и направляются к выходу. Серёжа грозит Плюшке напоследок пальцем, и та отвечает ему высокой недовольной трелью. – Снова настраиваешь мою птицу против меня? Кеша фыркает, пропуская Жилина вперёд, и они бредут по широкому коридору мимо бочек. В стенах царит тишина – практически все студенты уже спустились вниз, к саням. – Мы оба знаем, что меня она больше любит. – Ах, ты… Жилин забрасывает руку на шею Кеши, без труда беря в захват, и начинает ерошить волосы ладонью. Легко удерживает упирающегося смеющегося друга, и отпускает только когда они подходят к лестнице, чтобы ней не навернуться. Опускается на ступеньку ниже первым, поворачиваясь лицом к поправляющему воротник мантии Женерову, становясь с ним одного роста, и улыбается довольно. – Ты лохматыш такой. – Твоими стараниями. Серёжа фыркает и начинает спускаться, на ходу завязывая на шее шарф. Кеша в отместку дёргает болтающийся на его плече черно-жёлтый кончик и ускоряется, чтобы поспевать за другом. Уезжают из замка они на красивых санях, которые едут сами. Кеша, сидящий между Игорем и Федей, тянется рассмотреть, есть ли на снегу следы, и едва не наворачивается. Чувствует тут же, как Катамаранов тянет его обратно за воротник и тихо благодарит. Игорь, непривычно молчаливый, кивает в ответ и рассматривает проплывающий мимо лес. Пейзаж и правда красивый. Огромные высокие деревья, укутанные в снежные шапки, возвышаются белыми великанами. Шеренга саней с тихо переговаривающимися студентами, оживляется гулом голосов. Прислушавшись, Кеша слышит едва слышное поскрипывание снега под чьим-то шагом, и спрашивает тихо: – А сани едут сами? Мальчишка, сидящий напротив, с идеально повязанным на шее синим шарфом и тёмными глазами за стёклами очков отвечает ровно: – Нет. Их тянут фестралы. – Фестралы? – Такие странные крылатые лошади. Игорь, закутавшийся с носом в шарф, фыркает недовольно, и Кеша видит, как успокаивающе касается Серёжа его плеча. Кеша чувствует, как от Катамаранова исходит какая-то раздражённая грусть, поэтому с вопросами к нему не лезет. Спрашивает у того же мальчика напротив: – А почему их не видно? – Их видят те, кто видел смерть. Кеша ойкает удивлённо, снова возвращая взгляд на сани, и вглядывается, тщетно пытаясь увидеть хотя бы какой-то силуэт. Но впереди лишь приближающийся перрон и ждущий их поезд, и Женеров разочарованно выдыхает. Хочется спросить, видит ли этих фестралов кто-нибудь из присутствующих, но вопрос этот, как сказала бы мама, бестактный, поэтому Кеша молчит. Думает только, что нужно будет найти в библиотеке книгу о фантастических животных. Этот предмет у них будет только на следующем курсе, но Кеше уже хочется узнать, как выглядят эти странные лошади. В поезде они успевают занять только плацкартное место, но Кеше всё равно. Для него время тянется мучительно медленно – он вертится на сиденье, смотрит постоянно на Танино запястье с надетыми на нём часами, сверяясь со временем прибытия, пока Жила не пихает его раздражённо, и в нетерпении прилипает к окну, когда видит вдалеке виднеющийся вокзал. Серёжа посмеивается, наблюдая за ним, и не сопротивляется, когда Кеша тянет их с Игорем за руки с собой, чтобы познакомить с мамой. Ему так хочется показать ей своих друзей, о которых он столько писал. Среди высоких старшеклассников ничего не видно, и Кеша теряется, не зная, в какую сторону идти, пока Игорь не тянет его за собой. Выводит из толпы к широкой колонне, и Женеров улыбается, когда видит знакомый силуэт. Тут же бросается вперёд и врезается в тёплое мамино плечо, слушая её радостный смех. В волосы впутывается знакомая ласковая рука, запах выпечки и старых бумаг наполняет нос, и Кеша улыбается. Отстраняется и видит, как точно также обнимает Игорь высокую женщину. У них одинаковые чёрные волосы и форма носа. Кеша понимает, что видит маму Катамаранова. Она красивая. Знакомство выходит скомканным. Серёжа, быстро поздоровавшись, исчезает в толпе искать родителей и брата, и молчаливый Игорь провожает его взглядом, почёсывая щёку кончиками пальцев. От него продолжает исходить какой-то налёт грусти, но Кеша себя обрубает, говоря не выдумывать. Ну в самом деле, как он может ощущать, что чувствует Игорь? Мама, впрочем, вялому поведению мальчишек не расстраивается. Берёт сына за руку, мягко улыбаясь, и говорит, что приготовила любимые вкусности к Новому Году. Настроение у Кеши тут же улучшается. Он не позволяет маме забрать свой чемодан и сам везёт его, усиленно пыхтя, пока они идут вместе по Косому переулку. Осторожно касается свободной рукой прохладной ладони Игоря, идущего рядом, и смотрит вопросительно. Кеша сжимает немного чужие шершавые пальцы, и Катамаранов, переведя на него задумчивый взгляд, немного натянуто улыбается. Дёргает за выбившуюся из-под шапки кудряшку перед прощанием и, взявшись за руки, они вместе с мамой исчезают. Женеров удивлённо дёргается и Валентина, стоящая рядом, посмеивается ласково. – Вот именно! Она сегодня точно также появилась возле меня. Чуть сердце не выскочило. – А как это? Валентина улыбается хитро, касается кончика носа сына пальцем и отвечает довольно: – Это называется трансгрессия. Когда волшебники могут перемещаться из одного места в другое моментально. – Ого! – Да, это очень интересно, но сложно. Нужно точно знать, куда хочешь переместиться. Видишь, и твоя совсем обыкновенная старушка ещё может что-то тебе рассказать. Кеша возмущённо качает головой, потрясая кудряшками. – Никакая ты не обычная! Ты самая-самая и вообще ну… очень! Мама смеётся ласково, останавливаясь у станции, и помогает пристроить у лавочки чемодан. Тот удивительно тяжёлый, хотя Кеша взял вещей на каникулы совсем мало. Наверное, это всё книги. Валентина смотрит на сына, заправляет выбившиеся из-под шапки волосы, разравнивает шарф. Касается с лёгкой полуулыбкой на лице, и Кеша эту улыбку неосознанно зеркалит. Спрашивает тихо: – Мам? – Ммм? – А ты откуда узнала? Про трансгрессию? Валентина замирает на мгновение. Смотрит на расписание электричек, поправляет снова Кеше шарф и отвечает ровно: – О, от Натальи. – Это кто? – Это мама Игоря, милый. Мы с ней встречались пару раз, и она рассказывает мне о твоём новом мире. Мама касается на мгновение Кешиной щеки, и он чувствует исходящее от неё удовольствие, смущение и радость. Улыбается в ответ на эти эмоции, счастливый от того, что она тоже смогла найти себе подругу – Валентине в жизни с этим не везёт. На работе она сидит в одиночестве в архиве с бумажками, а после только находит силы добрести до дома. Кеша начинает теребить рассеянно пуговицу на мамином пальто, как делал ещё в далёком детстве. – Она красивая. Валентина издаёт странное хмыканье, и Кеша поднимает взгляд, чтобы увидеть её слегка покрасневшие щёки. Наверное, от мороза. Мама смотрит куда-то в сторону, продолжая поигрывать кончиками его шарфа и интересуется светски: – Ты так считаешь? – Ага. У Игоря её нос. – Судя по тому, что ты о нём писал, то и характер тоже. – Она тоже бешеная? – Кеша! Он смеётся, и Валентина в отместку дёргает его за кончик шарфа. Поправляет тут же и прикладывает руку к своему лбу, всматриваясь вдаль. Их электричка приближается, скоро они будут дома. В родной квартире ничего не поменялось. Всё та же маленькая комната, заставленная потрёпанными книгами, цветами в пузатых горшках и с вязаными ещё бабушкиной рукой коврами на полу. Пахнет чистотой, стиральным порошком и выпечкой. Кеша понимает, насколько соскучился, когда они с мамой, объевшись пирога, валяются вместе на диване перед телевизором. Он утыкается лицом в её тёплый живот, не смотря на экран, и вдыхает запах. Тот неповторимый аромат, которым может пахнуть только мама. Обнимает её, ощущая ласковые поглаживания ладони на спине, и засыпает под тихое тарахтение какого-то телеведущего. Новый год они справляют скромно, как всегда вдвоём на тесной кухоньке, и Кеша, привыкший к гомону большого зала и куче народа вокруг, чувствует себя немного дезориентировано. Он дарит маме красивую движущуюся открытку, которую ему помогла сделать Таня, и получает в подарок расписной толстый блокнот. На обложке – барсук, сжимающий в лапках волшебную палочку. Выглядит он настолько живым и ярким, что Кеша в первые мгновения может только смотреть на него, раскрыв рот. Мама, улыбнувшаяся на его реакцию, добавляет тихо «это для твоих мыслей», и он тут же бросается обнимать её. Какая же она у него талантливая. Жалко только, что получается рисовать редко – работа в архиве отнимает большую часть времени. Наверное, над этим барсуком она старалась не меньше недели. Третьего января Валентине приходится уходить на работу. Кеша чувствует, как она волнуется, переживает, что оставит его дома одного, поэтому успокаивает её. Говорит, что поучит уроки, сделает заданные на дом задания и просто посмотрит телевизор, от которого за четыре месяца успел уже отвыкнуть. На самом деле, этим он и занимается. Пишет эссе по трансфигурации, читает учебник по истории магии и просто сидит у телевизора, лениво прокручивая палочку в руке. Готовит ужин, слоняется по квартире и к концу дня готов уже на стенку лезть от скуки. Привыкший к постоянной беготне по коридорам, к занятиям, к присутствию друзей, он осознаёт, насколько одинок был раньше. Ещё полгода назад у него была только мама и высокая одноклассница Люся, которая сидела с ним ради списывания и иногда снисходила до разговора на перемене. Теперь же Кеша скучает. По беззлобному ворчанию Серёжи, по авантюрам Игоря, зовущего вечером подсмотреть за тренировкой квиддичной команды на поле, и по их с Таней разговорам о рунах и зельях. Скучает даже по Жиле, пусть тот и делает всегда вид, что Кеша для него не больше, чем тихий и странноватый друг брата. На пятый день, снова проводив маму на работу, он прочитывает в третий раз главу учебника по приготовлению зелья правды и жалеет, что дома нет нужных ингредиентов, да и магией не воспользуешься. Столько времени можно было бы потратить на попытки сварить что-нибудь новое, расспросить профессора Штоллена о правильных пропорциях во время приготовления зелий, а он тут сидит перед телевизором и слушает, как какой-то дядька обещает поднять их страну с колен. Задумавшись, Кеша неожиданно вспоминает Рому. Нелюдимого мальчика, который помог ему в подземельях. С того дня Женеров специально рыскал взглядом по слизеринскому столу в попытке отыскать своего нового знакомого. Тот нашёлся не сразу – сидел на самом краю рядом с крупноватым мальчиком, и смотрел в стол. В тёмной мантии и с тёмными волосами, он сливался со стенами. Неудивительно, что Кеша его не замечал раньше. Оказывается, Рома учится с ними на одном курсе. Женеров стал замечать его на занятиях, даже попытался как-то поздороваться, но нелюдимый Рома только кивнул скованно в ответ и тут же отвернулся. Кеше стало обидно, и с тех пор он больше так не делает. Зачем навязываться, если человек общаться явно не хочет? Помог, наверное, из жалости, и теперь сожалеет об этом. От странных мыслей отвлекает нетерпеливый стук в окно. Кеша подрывается с кровати и тут же чувствует, как расплывается в улыбке. – Плюшка! Нахохлившаяся сова влетает в форточку, стоит только Женерову её открыть, и садится на стол. Встряхивается, обсыпая Кешу мелкими льдинками подтаявшего на перьях снега, и приветственно свистит. – Ты ж моя хорошая, ну иди ко мне. Кеша руку подставляет, и Плюшка с готовностью взлетает на ладонь. Трётся головой о подбородок, издаёт довольную трель и кусает мягко за нос. Кеша, и не осознававший, как соскучился по ней, довольно смеётся. Замечает привязанное к лапке небольшое письмо и забирает его, прошептав сове тихое «спасибо». Он наливает Плюшке воды и направляется в спальню, разворачивая пергамент.

«Привет! Как твои каникулы проходят? Мы с Игорем хотели написать тебе раньше, но Плюшка понадобилась родителям для какого-то важного дела, поэтому письмо долетит на пару дней позже. С Новым годом! Надеюсь, ты его провёл хорошо. У нас всё было как обычно – куча народу и очень шумно, так что мы с Игорем просто спрятались в его комнате и пожирали запасы шоколадных лягушек»

Кеша фыркает от смеха, представляя, как эти двое лежат поперёк кровати, тихо переговариваясь, и чувствует, как теплеет в груди. Напившаяся сова прилетает и с удобством устраивается на его плече, цепляя клювом кудряшку. Кеша рассеянно поглаживает её пальцами свободной руки, продолжая читать.

«Прости, что не прислали подарок, не хотели нагружать эту мелкую вредную птицу. Кстати, если хочешь, можешь оставить её у себя на пару дней. Плюшка как раз отдохнет, да и скучала она по тебе – даже меня разбудила пару раз, но я её специально не выпустил. Пусть не привыкает, и продолжает в школе будить тебя! Скоро встретимся, Игорь передаёт привет.»

Перечитав письмо несколько раз, Кеша сворачивает его обратно и бережно сжимает в руке. Улыбается счастливо, радостный, что его не забыли, и поворачивает лицо к довольно жмущейся к его щеке Плюшке. – Будила Серёжу? Уууумница. Плюшка в ответ довольно и также протяжно свистит, и Кеша смеётся. Так маму и встречает – с маленькой совой на плече и радостной улыбкой. Рассказывает о письме и робко интересуется, могут ли они позволить себе купить что-нибудь его друзьям в подарок. Мама предлагает точно также расписать для них блокноты и Кеша с энтузиазмом соглашается. В тот вечер, засыпая с устроившейся на подушке рядом Плюшкой, он думает о том, что уже немного соскучился по школе. Все свободные дни, что у них остаются, они с мамой проводят на кухне за маленьким столом. Истрачивают краски, не ложатся допоздна, но подарки выходят на славу – яркая огненная лиса для Игоря и цветущая гремучая ива для Серёжи. Валентина устаёт, но, когда видит счастливого Кешу, с горящими глазами рассматривающего блокноты для друзей, усталость эта притупляется. Она рада видеть его таким, пусть в день отъезда и испытывает вновь лёгкую грусть. Провожая детей в школу, они с Натальей снова встречаются. Наблюдая за исчезающим хвостом поезда, Валентина нервно сжимает снятые старенькие перчатки в руках и неуверенно приглашает её пообедать вместе. Наталья, мягко улыбаясь, соглашается.

***

Серёжа с Игорем дарят ему небольшой чемоданчик специально для хранения зелий и ингредиентов к ним, которые Кеша постоянно таскает в карманах мантии. Простенький и тёмный, он для Кеши видится самым дорогим и красивым, и Женеров в порыве чувств рвётся обнимать их двоих сразу. Слышит, как смеётся Серёжа и как Катамаранов привычно ерошит его волосы ладонью, и сам тянется к чемодану за своими подарками. Он ожидает какой угодно реакции – от робкой улыбки до пренебрежительного хмыканья, но, когда Игорь, увидев рисунок, замирает неестественно и подозрительно прищуривает глаза, Кеша взволнованно поправляет сползшие на кончик носа очки. Думает, может ошибся с выбором животного? Может, Катамаранов лис терпеть не может? Игорь, сжав блокнот крепко в руках, тихо спрашивает: – Ты как узнал? – Ч-чего? Что узнал? Кеша бледнеет, нервно натягивая рукава домашнего свитера на ладони, и беспомощно смотрит на Серёжу. Тот тоже выглядит взволнованным, но улыбается натянуто и отвечает вместо Игоря: – Что ему лисы нравятся. Очень. Он их обожает, как ты узнал? – Ну… я… просто уг-гадал. Женеров не говорит, что с первого же знакомства почувствовал в Игоре что-то такое. Незримое, дикое, роднящее с огненными плутовками. У Катамаранова в глазах мелькает временами что-то природное, поэтому, когда мама спросила тогда у Кеши, что рисовать для Игоря, он ответил, даже не задумываясь. Теперь жалеет. Надо было просто нарисовать льва для гриффиндорца, и никаких вопросов бы не возникло. Игорь оттаивает, моргает несколько раз, расслабляясь, и благодарит, но Кеша чувствует в нём эту напряжённость весь вечер. Они больше об этом не говорят, продолжают общаться как ни в чём не бывало, и ожидавший какого-то другого поведения от Игоря Кеша удивляется, когда тот опять садится с ним на зельеварении. Палочку свою светлую с редкими вкраплениями тёмных разводов – рябина и волос единорога – привычно бросает на парту, едва не закинув её в котелок, и разваливается на стуле. Улыбается приветливо сверху-вниз и начинает разговор о том, как будет пробоваться в команду квиддича на следующий год. Женеров облегчённо и с энтузиазмом втягивается в беседу, радостный от того, что Катамаранов от него не отвернулся. По сути, причины для этого нет, но Кеша почему-то ожидал. Он пытается втолковать Игорю правильную технику помешивания зелья, спасает его котелок от взрыва, но Катамаранов умудряется мешать по часовой стрелке, а не против, и эликсир у него выходит неправильного кислотно-жёлтого цвета. Тяжёлый вздох профессора, смотрящего на вязкую жижу, слышно, наверное, во всём замке. Наверное, чтобы как-то сгладить впечатление от Игорева варева, Штоллен тут же подходит к Кеше. Кивает удовлетворённо, касаясь слабо плеча в поощряющем жесте, и Женеров краснеет от похвалы. Жмёт плечами сочувственно Игорю, и тот, сдувая чёлку с глаз, только машет рукой. Наверняка уже думает, куда бы потащить их с Серёжей после занятий. Кеша о разговоре том странном пытается забыть, но с того вечера у него возникает стойкое ощущение, что он без спроса влез в чужую тайну. Женеров втягивается потихоньку в учёбу, наведывается в лаборатории в свободное время, мучая профессора вопросами, и в библиотеке замечает то и дело сидящего в самом дальнем углу Рому. Тот всё время один, читает спокойно какую-нибудь книгу или пишет что-то в пергаменте, и Кеша сдерживает себя, чтобы не подойти к нему. Ему интересно узнать, почему Рома торчит часами в библиотеке вместо того, чтобы пойти в свою гостиную или прогуляться с друзьями вокруг замка, но Женеров желание это держит в узде. Нечего к людям с расспросами лезть. Он думает об этом, рассеянно разглядывая листающего книгу Рому, отворачивается, когда тот поворачивает лицо в его сторону. Чувствует, как заливается краской лицо от осознания, что его подловили за подглядыванием, и тут же имитирует бурную деятельность. Перо макает в чернильницу неосторожно и раздражённо вздыхает, когда на чистом пергаменте остаётся жирная некрасивая клякса чернил. – Могу убрать, если хочешь. Голос раздаётся откуда-то сбоку, и Кеша оглядывается, чтобы увидеть сидящего рядом мальчика. Того же, который рассказывал ему про фестралов в санях. Тот выглядит скучающим. Сидит, подперев голову рукой, и вздыхает тяжело, когда Женеров смотрит удивлённо в ответ и молчит. Повторяет терпеливо: – Кляксу могу убрать твою. И посоветовать заклинание самовосполняющихся чернил. А то ты так бумаги не напасёшься. – О, было бы, ну… хорошо очень. Спасибо. Мальчик жмёт плечами в ответ, будто бы говоря «да не за что», и палочкой взмахивает. Пятно, забавно собираясь в живую лужу, само залетает обратно в чернильницу. Кеша смотрит на это с воодушевлением. – Ты где так научился? – Здесь прочитал. Новый знакомый указывает рукой на открытую книгу и поправляет чинно узкие очки на лице, не в пример Кешиным блюдцам. Женеров сомнительно прищуривается. – Ты использовал заклинание впервые? – Ага. Мне скучно. – Ты мог сжечь моё эссе. Мальчик фыркает в ответ смешливо, будто такое предположение не больше, чем шутка, и немного оживляется. – Не, не мог. Я ж не Катамаранов на зельеварении. Кеша прыскает, вспоминая, как на последнем занятии не успел предупредить Игоря о том, что чешую змеи нужно добавлять после слёз фейри. Пришлось потом проветривать кабинет и в срочном порядке заканчивать урок. Профессор был в ярости. Женеров и не думает возмутиться тому, что кто-то так отзывается о его друге – мальчик говорит настолько беззлобно, что не чувствуется в словах плохого подтекста. – Спасибо. – Повторяет снова просто потому, что привык быть всегда вежливым. – Я Кеша. Научишь меня? – Знаю, я сижу за тобой на истории магии. Эдик. Ну, смотри… Эдик начинает объяснять, и Кеша, увлечённый разговором, не ощущает, как Рома то и дело смотрит на него, прикрываясь книгой. Женеров слушает внимательно объяснения и вырывает из блокнота, который теперь всегда носит с собой, чистый лист для тренировки. Убрать кляксу самостоятельно у него выходит с четвёртой попытки, и он счастливо улыбается, смотря на белизну листа. Эдик оказывается интересным собеседником, который знает многое из того, о чём сам Кеша не имеет ни малейшего понятия. Со странной тягучей манерой речи новый знакомый терпеливо объясняет Женерову, как двигать рукой, как произносить заклинание, и Кеша слушает его, рассматривая идеально завязанный синий галстук и выглаженную мантию. Они уходят из библиотеки вечером и Кеша, повернувший в сторону своей гостиной, удивлённо застывает, когда видит мелькнувший вдалеке знакомый силуэт. Перехватив поудобнее учебник с блокнотом, Женеров оглядывается и, не заметив поблизости учителей, проскальзывает через арку за прошмыгнувшим на улицу Серёжей. У Кеши нет намерения следить, поэтому он, запыхавшись, догоняет Жилина уже на полпути к сторожке лесничего. Окликает коротко и Серёжа, испуганно обернувшись, хмурится, едва завидев его. В простых штанах и кофте тёплой, растрёпанный какой-то и взволнованный, говорит коротко: – Кеша? Иди обратно. И отворачивается, чтобы продолжить путь прямиком к Запретному лесу. Кеша недоумённо приподнимает брови, но всё равно следует за ним. Равняется плечом и пыхтит загнанно: – Мы идём в Запретный лес? – Я иду в Запретный лес. А ты идёшь в замок. Кеша фыркает от досады. Серёжа говорит сердито и отрывисто так, как никогда ещё с ним не разговаривал, но Женеров, чувствующий в нём огромное напряжение, пропускает это мимо ушей. Тянется поправить сползающие на кончик носа очки, едва не роняет из рук учебник по ЗОТИ, и ловит его, неловко запинаясь о край мантии. Едва не падает, но идущий рядом Жилин удерживает под локоть и тяжело вздыхает. – Кеша. Пожалуйста, возвращайся. – Я с тобой пойду. Там одному ну совсем нельзя, чудища всякие бр-… ходят. – А с тобой, выходит, чудища мне не страшны? – Ну… – Кеша останавливается, чтобы перевести дыхание, и смотрит на виднеющуюся впереди стену леса. Оттуда слышны крики птиц и стрекотание. – Вдвоём не так страшно. Серёжа фыркает скептично и неосознанно сжимает чужой локоть ладонью сильнее. – Помирать, так вместе? Ты точно не с Гриффиндора? – Ч-чего сразу помирать-то, Серёжа? Мы же, ну, не дл-…а зачем мы туда идём? – Не зачем, а за кем. Игорь убежал. Кеша хмурится, ведёт плечом напряжённо, и Жилин тут же его отпускает. Вздыхает тяжело и забирает у друга учебник, беспардонно засовывая его за пояс штанов. Женеров, будто получив одобрение, точно также пихает блокнот под форму, ощущая неудобно топорщащийся уголок животом, и идёт следом. Свободные руки нужны, чтобы удерживать на кочках и неровной земле равновесие. Он молчит, пока они приближаются к огромным высоким деревьям, и сдерживает многочисленные вопросы. Игорь убежал? Куда, зачем, почему? Он что же, собака какая, чтобы за ним бегать по лесу? У Кеши вопросов куча, но он их не задаёт. Бредёт следом за Серёжей, который будто бы знает, куда идти, и думает, сколько раз друг уже бывал среди этих деревьев. Когда они доходят до кромки леса, Женеров не сдерживает восхищения. Смотреть из окна замка, видя вдалеке лишь очертания зелёного моря, очень завораживающе, но вот так – стоять под могучими кронами, ощущая незримое давление их мудрости и старости, совсем другое. Кеша голову задирает вверх, чтобы рассмотреть всё многообразие жизни, и видит сквозь жиденькую весеннюю листву пробивающееся темнеющее небо. Оглядывается на замок, оставшийся будто маленький кукольный домик позади, и спешит догонять Серёжу. В крови бурлит интерес и тревога – приближается ночь, а лес, как говорят учителя, полон опасностей. Не выдержав и десяти минут, Кеша спрашивает тихо: – Куда мы идём? Серёжа, осторожно переступая через корни дерева, оборачивается, чтобы проследить, что друг не навернётся, и отвечает ровно: – К одному месту. Тут недалеко. Кеша кивает в ответ, приподнимая полы мантии, чтобы не наступить на неё, и жалеет, что не переоделся после занятий. Чувствует, как начинает холодать, и оглядывается. Лес – это темнеющие стволы деревьев, влажная земля под ногами и запах дождя. Хлопанье крыльев и трели диких сов наполняют пространство, и Кеша, решившись, всё же спрашивает: – Почему Игорь убежал так далеко? Тут же опасно… животные всякие. – Потому что он…сам увидишь. Серёжа бухтит, не смотря на Кешу, и ускоряет шаг, завидев вдалеке какой-то небольшой овраг. Открывшаяся поляна полна следов каких-то животных, свежих и уже затёртых прошедшими дождями, и Женеров неосознанно сжимает плечи, нащупывая в кармане палочку. Он знает мало защитных заклинаний, не очень хорош в ЗОТИ, да и живое существо бы вряд ли смог убить, но ощущение шершавой палочки под пальцами придаёт уверенности. Кеша просто идёт вслед за Серёжей, успокаивая себя тем, что он прикрывает ему спину, прямо как в тех боевиках, что мама запрещает смотреть по телевизору, и тихо дышит. Высматривает среди темнеющих стволов знакомый силуэт, вслушивается в звуки леса в попытке услышать голос или всхлипывания, хотя Кеша и не может себе представить плачущего Игоря, но ничего не улавливает. Кроме, пожалуй, одного, но не может этого быть. – Игорь? Ну что ты, хороший мой, иди сюда, давай. Услышав ответный возмущённый тявк, Кеша оборачивается. Смотрит, как присел Серёжа на колени у низкого куста с вытянутыми руками, и подходит ближе. Из ямы какой-то небольшой под кустом раздаётся тихое рычание, и Жилин тут же успокаивающе бормочет: – Ну ты чего? Кеша тоже наш друг, не ворчи. Он умный, всё равно когда-нибудь бы узнал. Женеров, подбирающийся под тихий голос Серёжи поближе, садится с ним рядом. Пачкает мантию в сырой земле, устраиваясь на коленях у кустика, и щурится в подступающей темноте. На него в ответ смотрят два блестящих тёмных глаза на узкой рыжей мордочке. Лиса. – Иг-горь?.. – Лис в ответ фырчит, уши к голове прижимает и закапывается поглубже в нору. – Нет-нет, стой! Н-ну куда же ты, бешеный… Протянувшего было руки вперёд Кешу останавливает Жилин. Рукой касается спины, побуждая не двигаться, и ложится животом на землю, оказываясь лицом прямиком перед лисьей мордой. Он говорит тихо, неразборчиво, и Женеров не слышит большую часть из сказанного. На самом деле, Кеша и не вслушивается, понимая, что сказанное Серёжей может быть слишком личным, слишком тем, что только для этих двоих, поэтому просто сидит и напряжённо ждёт. Когда Жилин распрямляется, вставая, и разворачивается, он держит на руках пристыженно прижавшего уши к голове лисёнка. Худого, с тёмно-рыжей шерстью и пушистым хвостом. Кеша поднимается с колен, принимаясь отряхивать сначала свою мантию, а затем и штаны Серёжи, потому что у того заняты руки, и, решившись, протягивает вперёд руку. Останавливается у пушистой макушки и спрашивает тихо: – Можно? Лис в ответ сам толкается головой в ладонь, лижет коротко и шершаво пальцы, после чего сворачивается в чужих руках, уткнувшись мордой в Жилинский свитер. Серёжа тяжело вздыхает, начиная идти в обратном направлении. Молчит, и, чувствуя любопытство не решающегося задать вопрос Кеши, говорит тихо: – Это называется анимагия. Любой волшебник может превращаться в животное после особых методик и долгой подготовки, но у Игоря… это получается непроизвольно и с детства. – Он оборотень? Игорь фыркает что-то, по-лисьи звучащее максимально скептично, и Серёжа отрицательно качает головой, успокаивающе поглаживая его по острому уху. – В целом, нет, но… Обычно анимаги полностью контролируют процессы превращения, в отличие от оборотней. У Игоря же с этим…некоторые проблемы. Скорее всего, из-за отц-… Ай! – Жилин шипит и щёлкает куснувшего его за бок Катамаранова по уху. – Ладно-ладно, я понял, молчу. Серёжа вздыхает тяжело, пожимая плечами, и Кеша кивает в ответ понимающе. Если Игорь не хочет, чтобы он знал, то имеет на это полное право, пусть Женерову от этого и обидно немного. С опустившимися на улицу сумерками лес становится более угрожающим. Повсюду чудятся тени, злые духи и жуткие истории профессора Штоллена, запугивавшего лентяев байками о живущих в чаще кентаврах, которые любят похищать двоечников и заставлять их танцевать до рассвета. Истории у учителя странные и неправдоподобные, больше смешные, но вот сейчас Кеша готов в каждой тени увидеть что-то угрожающее. Они ускоряют шаг, оступаясь на кочках и корнях, и взволнованно дышат, приближаясь к выходу из леса. Впереди – сияющий огнями окон, не спящий ещё замок. Все трое облегченно вздыхают, когда громада леса остаётся позади. Обходят осторожно сторожку лесника, пригибаясь под широким массивным окном с льющимся из него светом и замирают, когда из-за запертой двери доносится громкий нетерпеливый лай и приближающиеся тяжёлые шаги. Игорь рвётся спрыгнуть с Серёжиных рук, и Кеша тут же ловит его, пихая под свою мантию, пряча под складками ткани. Вовремя, потому что через мгновение дверь открывается и слышится низкий добродушный голос: – Ну что ты, Овсяныч, надрываешься? Ну нет тут никого, посмот-… ага. Высокий широкоплечий мужчина, освещаемый светом из сторожки, приближается к ним, и из-за его спины выбегает прыткий крупный пёс. Подлетает к Кеше, тычется носом в живот, вынюхивая, и бешено виляет хвостом. Серёжа тут же отвлекает внимание собаки на себя, начиная почёсывать его за ушами. – Добрый веч-чер, уважаемый… Кеша запинается, без понятия, как обращаться к этому человеку, и осторожно прячется за спину Серёжи, чтобы шикнуть на копошащегося в районе его живота Игоря. Тот касается холодным носом ключицы, и Женеров слабо стукает его по морде, чтобы спустился вниз. Неугомонный. – Иван Евгеньевич я. А вы чего это, дорогие мои дети, гуляете так далеко от замка и так поздно? Поди первый курс еще? Они молчат, и мужчина тяжело вздыхает. Подходит к сторожке, чтобы захлопнуть дверь, и полоска льющегося света обрубается, снова погружая их в темноту сумерек. – Ну пошли хоть провожу вас обратно. Неужели не знаете, что запрещено бродить тут ночью? Лес хотели посмотреть? – Серёжа, ухватившийся за эту идею, с энтузиазмом соглашается, и лесник добродушно посмеивается. Свистит, подзывая к себе собаку, и пёс послушно бредёт рядом. – Так ежели хотите, приходите ко мне после занятий, я вас проведу, места красивые покажу. Но ночью чтобы больше не ходили, понятно? Опасно одним по тем местам бродить. Кеша чувствует, как колотится от страха сердце, и следует за шагающим к замку лесником. Представляет, как отведут их сейчас к директору и как вышвырнут прочь из школы. И закончится вся магия мигом. Будто почувствовав его переживания, затихший Игорь успокаивающе тычется мокрым носом под рёбра, щекоча сквозь ткань рубашки. Но вопреки Кешиным ожиданиям, лесник Иван останавливается, едва они доходят до главной арки. Подгоняет их жестом и говорит притворно угрожающе: – А теперь марш в постели! На первый раз учителям не скажу, но я вас запомнил. – Спасибо! – Идите уже. Ваня посмеивается, наблюдая, как осторожно бегут по лестнице мальчишки, и почёсывает стоящего рядом Овсянку за ухом. Тот тут же довольно виляет хвостом в ответ, преданно смотря на хозяина.