вишня и совиное перо

После того вечера в лесу для Кеши многое становится понятным. И странные повадки Игоря, любящего утыкаться носом в волосы Серёжи и фыркать там довольно, и острое зрение, способное помогать ему списывать у сидящего за партой впереди Женерова, и та его подозрительная реакция на блокнот. Ориентируется Катамаранов в замке замечательно и, как осознаёт Кеша, по запаху. Если заплутали в коридорах, Игорь чуть подбородок приподнимает, вдыхает пару раз и уже знает, куда нужно идти. Женеров старается не слишком на него пялиться в такие моменты, чтобы не создавать неловкую ситуацию. Для себя, Игорю-то что, он привык уже к репутации странного ребёнка, и внимания на взгляды чужие не обращает. Кеша чувствует, как с разделённой на троих тайной они становятся ближе. Игорь не опасается теперь выпускать своего внутреннего лиса при нём, и часто они сидят вместе в комнате отдыха, не использующейся практически никем – большинство студентов сидят по гостиным, дружа в основном внутри факультетов. Серёжа притаскивает для Игоря большое покрывало, и тот укутывается в него, забираясь с ногами в кресло. Нос один торчит из-под ткани, пока он слушает читающего вслух историю магии Кешу, и изредка тянется пихнуть сидящего рядом Жилина лбом. До летних каникул они успевают сходить в лес три раза, и каждый раз – вечером. Игорь превращается, бегает среди кочек и корней, роется в земле и, если убегает слишком далеко, возвращается на голос Серёжи. Кеша чувствует, замечает, как напряжён Жилин в эти моменты. Если в замке, посреди людей и многочисленных голосов, Игорь выглядит человеком, своим, то стоит ему зайти в лес, он меняется. Движения резковатые, повадки звериные, совершенно дикий иногда взгляд. Женеров не может понять эту перемену в настроении, пока до него не доходит – Серёжа боится, что лис возьмёт верх над Игорем, что тот станет зверем. Но разве это возможно?.. Катамаранов – человек, который может становится животным. Не наоборот. Правда же? Кеше хочется, очень хочется спросить, но он молчит. Смотрит на хмурого Серёжу и ничего не говорит. Отодвигает на задний план, а к приближению лета забывает под гнётом проверочных и контрольных работ. Женеров переживает, засиживается над учебниками допоздна вместе с Таней за ставшим уже их столом, и повторяет всё пройденное за год. Ему представляется, что всё будет сложным и непонятным, что он обязательно что-нибудь забудет, не сможет ответить, ошибётся. Серёжа ласково журит его за излишнюю панику и тащит Жилу повторить с ними хотя бы основы. Старшие студенты посмеиваются над корпящими первокурсниками, убеждают их, что контрольные первого года самые лёгкие и простые и что заваливать никого никто не собирается. Один высокомерный мальчик со второго курса со странным английским именем помогает Тане достать учебники с дальней полки и долго о чём-то с ней говорит, мило улыбаясь. Кеша опасливо отодвигается от скрипящего недовольно зубами Жилы, прижимаясь к безопасному боку Катамаранова, и пытается втолковать скучающему Игорю рецепт самого простого зелья, чтобы тот не устроил очередной Армагеддон на зачёте по зельеварению. Удивительно, но неделю спустя Штоллен недоверчиво признаёт варево Игоря «приемлемым» и даже расщедривается на баллы для Гриффиндора. «Я бы начислил ещё баллов Пуффендую, потому что знаю, чья это заслуга, но не будем показывать пальцем. Идите, Катамаранов, пока не разбили ещё один мой набор флаконов». Игорь с радостью улепётывает, подмигивая Кеше напоследок, и Женеров не может не улыбнуться. Он специально выбирает самое сложное зелье для зачёта, чётко и выверено следуя инструкциям. Мерное бурление воды в котелке успокаивает, ароматы ингредиентов смешиваются в воздухе, создавая своеобразный резкий запах, но он его даже успокаивает. Упорядочивает мысли, заглушает голоса переживающих рядом одноклассников. Кеша подсказывает Серёже соотношение бобов и пыльцы феи, успевает предупредить Федю, чтобы тот сделал огонь поменьше, и расслабляется, подсчитывая граммы серебряной стружки для своего зелья. Оно готово самым последним, когда все, получив зачёт, уже разошлись. Женеров смотрит, как подходит медленно к нему профессор с плывущим рядом пергаментом – наверное, заполняет какую-то ведомость на учеников. Штоллен смотрит в котелок, сразу же определяя, что зелье получилось идеальным. Кивает удовлетворённо, и Кеша решается. Спрашивает тихим голосом: – Профессор? – Слушаю. – Вы не могли бы… не могли бы что-нибудь дать мне? Из книг, чтобы взять на лето. Просто из библиотеки вроде бы надолго увозить нельзя, а я бы хотел, ну… Женеров затихает, голову опускает, чувствуя себя глупо. У профессора дела, наверное, какие-то. Документы вон, конец учебного года, а тут Кеша со своими глупыми просьбами. Просто ему так хочется узнать что-нибудь новое о магии, о зельях, но свой учебник он успел проштудировать ещё зимой, и привидение библиотеки, замещающая на некоторое время заболевшего библиотекаря – милая девушка Алиса со странными фиолетовыми волосами – с сожалением сказала, что книги на лето не выдаются, потому что многие недобросовестные студенты их просто не возвращают. Кеша попытался сказать, что он и добрый, и совестный, но Алиса только отрицательно покачала головой и взлетела под потолок, чтобы застать с поличным какого-то старшекурсника, пытающегося вырвать страницу с ответами из учебника. Кеша вздыхает, мнёт рукав мантии пальцами и чуть вздрагивает, когда на плечо опускается чья-то рука. Профессор мягко сжимает ладонь и ведёт за собой. Отвечает спокойно: – Думаю, я что-нибудь найду для тебя. У меня осталась парочка интересных изданий с движущимися иллюстрациями. – И вы дадите их мне? Женеров аж подскакивает на месте удивлённо, подбородок задирает, чтобы посмотреть на учителя, и Штоллен кивает, не сдерживая мягкой улыбки. – Дам. Если пообещаешь обращаться с ними бережно. Они старые, из моего детства ещё. – Обещаю, очень обещаю! Профессор фыркает от Кешиного энтузиазма и руку с плеча убирает. Копается в столе своём и достаёт завёрнутые в ткань книги. Их две – толстая синяя, с чуть потёртым корешком и плохо виднеющимися буквами на обложке. Вторая тоньше, но выглядящая поновее. Штоллен их пролистывает, убирает засунутые среди страниц какие-то листочки порванные, складывая их на стол, после чего заворачивает обратно в ткань и протягивает Кеше. – Только аккуратно. Они мне дороги. – Конечно! Спасибо, профессор, это так… ну я рад очень. Спасибо. – Не за что. Иди уже, я знаю, у тебя сегодня ещё ЗОТИ. Женеров кивает, разворачиваясь к выходу, и не может стереть с лица улыбку. Прижимает книжки к груди, поднимаясь по лестницам из подземелий, и даже будущий зачёт по ЗОТИ не омрачает его настрой. Профессор поделился с ним книгами, которые Кеша от корки до корки вычитает дома. Да ещё и с картинками двигающимися! Просто сокровище какое-то. Именно эти книги и спасают Кешу летом. Толстая синяя называется «Большой энциклопедией веществ», в которой подробно описана классификация всех существующих зелий и методик варки, комбинирования и подбора котелков. В главе с описанием «плохих» составов отсутствуют рецепты и ингредиенты, а есть только описание действия. Картинки в этой книге не двигаются, но они настолько яркие, пусть и истёршиеся со временем, что Кеша рассматривает их очень долго. Перерисовывает некоторые из них, заполняя мамин подарок рецептами и рисунками, и водит пальцами по редким припискам и закорючкам на полях. Особ.опас. любовь?.. ДЕРЕВО ЛУЧШЕ МЕТАЛЛА Сварить бы это для неё, хах страХи КровЬ болотный яНТарь Почерк смутно знакомый, и Женеров догадывается, что это заметки профессора. Непонятные, странные и неполные. Кеша в них не вчитывается особо, только смотрит на исправленные кое-где рецепты, улучшенные Штолленом, и переписывает их себе как правильные. Вторая книга в коричневом кожаном переплёте. Это томик сказок со скачущими картинками, и Кеша всматривается в них, не моргая. У волшебников интересные сказки. Мрачноватые и жестокие, похожие на сказки тех братьев, которые ему читала мама пару лет назад. В этой книге приписок нет, только на заднем форзаце подпись округлым почерком «От И. Е. С.» с кривым солнышком. Кеша улыбается, рассматривая его, выглядящего чужеродно среди двигающихся картинок, и касается пальцами. Так странно, но становится тепло от того, что был человек, который подарил профессору эту книгу. Женеров прочитывает оба издания несколько раз, запоминает наизусть несколько рецептов самых интересных зелий и знает, когда нужно закрывать глаза, чтобы не видеть ту кровь в сказке «О трёх братьях». Перед отправкой в школу он снова заворачивает книги в ткань и бережно укладывает на дно чемодана. Отдаёт профессору на первом же занятии, невольно отмечая, как за лето немного выгорели его волосы на солнце и появились едва заметные веснушки на висках. Улыбающийся учитель спрашивает заинтересованно: – Ну как, понравились? – Очень! Профессор, я бы хотел сварить некоторые из зелий. Штоллен хмыкает довольно, убирая книги в стол. Не достаёт, не рассматривает, не проверяет, будто действительно доверяет, и Кеше от этого факта становится очень хорошо. Он поправляет свисающую с плеча сумку, шурша книгами, и почёсывает лоб ребром ладони. Немного непривычно не ощущать мешающие, лезущие постоянно в лицо волосы – мама постригла его покороче перед отъездом. Шокированный Игорь, увидев его на вокзале, сокрушённо посетовал, «за что ж тебя так обкорнали», и получил ласковый подзатыльник от Натальи. – Посмотрим-посмотрим, Женеров. Я пришлю тебе сообщение, если найду свободное время, тогда и расскажешь, какие зелья тебе понравились. – Хорошо, профессор. Спасибо! – Не за что. Иди, нечего тут последние тёплые дни просиживать. Кеша кивает и выходит из кабинета. Идёт быстрым шагом по коридорам, вспоминая, как бежал по ним от иллюзорных змей, и поёживается. Последние тёплые дни сентября и впрямь никто просиживать в замке не хочет – ребята высыпали на улицу. Весь внутренний двор, полянка перед озером и поле для квиддича заполнены студентами. Женеров замечает в толпе смеющихся Серёжу с Игорем, завороженно наблюдающих за летающими над полем тренирующимися игроками, и вздыхает, отворачиваясь. Он любит друзей, но от одного вида мётел, рассекающих воздух с громким свистом, его начинает тошнить. На первом курсе ещё Кеша пытался научиться летать вместе во всеми. На третьем занятии он едва не свернул себе шею, поднявшись всего на метр над землёй, после чего преподаватель разрешила ему просто сидеть и наблюдать за остальными, сдавая ей для зачёта эссе. Женерову плохо смотреть на обычные плавные полёты, а квиддич, наполненный резкими виражами и крутыми поворотами, постоянными травмами и громкими криками толпы, терпеть выше его сил. Серёжа как-то попытался притащить его на игру в первом семестре, и Кеша выдержал десять минут, а потом ушёл. Вот и сейчас, покинув основное скопление народа, Женеров решает прогуляться до озера. Там прохладно и приятно пахнет сыростью прозрачной водной глади. Он находит дальний уголок и направляется туда, замирая, когда видит сидящий у кромки воды силуэт. Сгорбившийся, опустивший голову и будто бы сжавшийся. Кеша застывает на пару мгновений, не зная, что делать, после чего всё же продолжает идти. Насторожившаяся фигурка опасливо замирает, когда Женеров садится рядом. Кеша ноги поджимает, чтобы не намочить ботинки, потому что знает – вода уже холодная, солнце греет совсем не как в августе. Говорит тихо: – Привет, Рома. Мальчик не отвечает сразу. Косится настороженно, старательно делая вид, что не плакал несколько минут назад, и украдкой потирает левый глаз кончиками пальцев. – Привет. Кеша улыбается слабо, отворачиваясь, чтобы не напрягать Рому своим пристальным вниманием, и рассматривает раскинувшееся перед глазами озеро. Спокойная гладь воды, гуляющие по ней водомерки и лёгкий свежий ветерок. Женеров подставляет ему лицо, прикрывая в удовольствии глаза, и молчит. Ветер треплет короткие кудряшки, доносит запахи свежести и отцветшей сладости гремучей ивы, растущей чуть дальше у берега. Они сидят так какое-то время, пока Кеша не опускает взгляд ниже. Видит, что Рома босой. – Т-ты почему без обуви? Заболеешь же! Рома смотрит на него с уже сошедшей с глаз краснотой и невыразительным лицом. Пожимает плечами равнодушно: – Плевать. – Какое плевать? Ты чего? Д-давай, поднимайся. Кеша хмурится, поправляет взволнованно очки, поднимается и нависает грозно над Ромой. Видит, как тот сжимает замёрзшие плечи, упрямо продолжая сидеть на холодной земле, и тяжело вздыхает. Ну что за твердолобая натура? Сжался весь в одной кофте тонкой и штанах каких-то старых, ноги белые во влажной холодной грязи берега измазал. Наверняка замёрз страшно, а всё сидит. Женеров присаживается рядом на корточки и тихо говорит: – Хочешь, я тебе место одно тайное покажу? Рома носом шмыгает тихо и смотрит в ответ недоверчивым взглядом исподлобья. Молчит, примеривается явно к мотивам Кеши, вычисляя, нет ли в его словах скрытой какой-то издёвки. Кажущееся ещё более бледным в обрамлении чёрных волос лицо нахмуривается, после чего Рома недоверчиво спрашивает: – Какое? Женеров слабо улыбается. Колени затекают от неудобной позы, ботинки вязнут во влажном иле, но он продолжает сидеть, не обращая на это внимания. – Узнаешь, когда придёшь. – Это какой-то розыгрыш? Кеша фыркает слабо, но, увидев, как дёрнулся в ответ напряжённый Рома, тут же аккуратно касается пальцами его плеча. – Скорее приятный сюрприз. Ну пошли уже, что я тебе могу сделать, в конце-то концов? Женеров встаёт, охая от пробежавшихся тут же по ногам онемевших колючек, и протягивает руку. Рома хватается за неё и поднимается тоже, возвышаясь сразу над Кешей. Отряхивается от земли и травинок, нервно поглядывая на Женерова, но, когда тот начинает идти, направляется следом. Оглядывается постоянно, руки в кулаки сжимает, и идёт чуть позади, держась за чужим плечом. Кеша от звуков его дыхания, раздающихся сзади, дискомфорта не испытывает. Идёт медленно, специально выбирая наиболее пустые коридоры, и, когда они почти на месте, слышит, как шаги Ромы остановились. Женеров оборачивается, чтобы увидеть, как тот стоит и смотрит так, будто Кеша его тут очень жестоко разыграл. – Это путь в гостиную твою. – Да. – Ты издеваешься? Не пойду я туда! Рома разворачивается, стремительным шагом направляясь обратно, и Кеша подрывается следом за ним. За рукав кофты хватает, останавливая, и чувствует, как тут же грубо его прижимают к стене, больно надавливая на плечо. Женеров морщится, дёргаясь. – Ну ты чего напряжённый такой? Это путь в гостиную, да, но не только в неё. – А куда ещё? – Увидишь. Пошли. Кеша смотрит спокойно, как Рома поджимает губы и нехотя отходит, отпуская его. Удивительно, но никакой угрозы он от него не ощущает. Скорее напряжение и опасливую осторожность. Женеров разминает плечо ноющее и направляется к висящему на стене натюрморту, едва дотягивается до нарисованной груши. Проводит по ней пару раз, и картина отъезжает в сторону. Кеша оборачивается, чтобы посмотреть, как заинтересованно зажглись глаза Ромы, и протягивает руку, не дотрагиваясь, уже испытав последствия неожиданных прикосновений. Чужая рука прохладная и сильная, гораздо грубее его собственной. Он сжимает её в своей ладони и идёт вперёд. Их встречает духота и аппетитные ароматы еды. Копошащиеся домовики, каждый занятый своим делом, снуют по всему помещению. Кеша чувствует, как Рома становится рядом, касаясь его плеча своим. – Это кухня. Женеров улыбается ему невинно, мол, «как ты догадался?», после чего замечает движение в свою сторону. Он отпускает Ромину руку, чтобы присесть на колено перед приблизившимся эльфом. – Хозяин Кеша! Домовик тянется к нему, и Женеров подаёт свою руку для рукопожатия. Обхватывает маленькие худые ладошки эльфа. Сколько бы он ни просил их называть его просто по имени, домовики будто даже не слышат. Издержки бывшего положения прислугой в высокородных домах. – Привет, Лёлик. Решил вот заглянуть к вам сегодня. Вы не против? – Конечно, нет! Мы как раз нашли для вас хороший рецепт, несложный для человека. Эльф трясёт его ладонь радостно, после чего переводит взгляд на Рому. Большие синие глаза тут же подозрительно прищуриваются, оглядывая потрёпанный вид, босые грязные ноги и сжатые в защитном жесте плечи. Кеша тут же представляет: – Это друг мой, Рома. – Друг? Серёжа, Игорь, Танечка… Ромы не помню. Вики, ты помнишь, чтобы хозяин Кеша говорил о друге Роме? Эльф поворачивается вглубь кухни, спрашивая, и Кеша не успевает его остановить. Потому что все домовики поворачиваются в их сторону, любопытно сверля взглядами. Женеров чувствует, как всё больше напрягается Рома рядом, и быстро проговаривает: – Это новый друг. – О, друзья — это хорошо. Пойдём, пойдём! Лёлик тянет их в светлый просторный угол со стоящими там маленькими креслами, и щелчком пальцев увеличивает их до человеческих размеров. Кеша плюхается привычно в своё любимое место и смотрит, как неловко на краешек пристраивается Рома, любопытно оглядывая всё вокруг. Лёлик тем временем, недовольно оглядев Ромины ноги, вновь щёлкает пальцами и те становятся чистыми. Рома вздрагивает и краснеет. Лёлик, наколдовывая ему сверху плед, укоризненно оборачивается на Кешу: – Совсем за другом не следите, хозяин Кеша. Заболеет же. Женеров фыркает весело и переводит взгляд на Рому. Почёсывает смущённо нос, натыкаясь на сталь холодных глаз, и отворачивается. – Я ему то же самое сказал. Но он упрямый немного. Лёлик машет рукой, бормоча тихо «типичный Слизерин», после чего исчезает в глубине кухни. На несколько мгновений между ними, сидящими в креслах напротив друг друга, воцаряется тишина, прерываемая тихими переговорами эльфов. В воздухе пахнет вкусно едой, слышатся звуки готовки: шипение масла на сковороде, кипящий бульон, запекающееся мясо. Кухня очень просторная – с десяток домовиков суетятся в этом отсеке, посвящённым основным блюдам. Кеша знает, что за небольшой дверью находится еще пекарня, где делают десерты. Он сам там бывал только пару раз. Недоверчивые эльфы поначалу даже не пустили его на кухню. Вытурили сразу же, как Кеша вошёл, но Женеров упрямо возвращался, пока Лёлик, назначенный главным домовиком, не разрешил ему немного посидеть и понаблюдать за процессом. Еще через месяц Кеша напросился помочь хотя бы с тем, чтобы почистить картошку. Улыбающийся Лёлик вручил ему нож и морковку, рассчитывая, что Женеров оскорбится и уйдёт. Кеша начистил ведро, пока Вики не сжалилась над ним и щелчком пальцев не перечистила остальные десять вёдер. Лёлик рвение оценил и перестал с того дня недовольно морщиться на каждое появление Кеши. А когда Женеров принёс ему в качестве взятки свои старые детские варежки, привезённые зимой первого курса из дома, так и совсем растаял. Кеша вообще старается каждому эльфу что-нибудь подарить от себя. Безделушки всякие, не имеющие никакой материальной ценности, становятся дороже всего на свете, когда видишь, как неверяще принимает от тебя этот подарок эльф. Вики Кеша вообще подарил булавку. Растерялся, когда она неловко спросила, не принёс ли он что-нибудь для неё, и просто отцепил от воротника рубашки небольшую булавку, приколотую мамой «на удачу». Да, Валентина осталась верна своим приметам даже после всего, что узнала о мире магии. Теперь Вики носит эту малюсенькую вещь, не снимая, и машет Кеше каждый раз, отвлекаясь от резки овощей. Место это хорошее, уютное и домашнее. Самое то для человека, который в одиночестве сидел у воды и плакал в надежде, что его никто не увидит. Кеша смотрит украдкой, как заворачивается Рома в наколдованный Лёликом плед. Ноги поджимает под себя, утыкается носом в ткань, хорохорится, как снегирь, и сопит забавно простуженным носом. Замкнутый, отстранённый и напряжённый жутко, будто всё время подставы какой-то ждёт. Кеша вздыхает, спрашивает тихо: – Тебе тут нравится? Рома взгляд на него переводит. Сейчас не виден в нём тот самоуверенный мальчик, поддразнивавший Кешу в коридорах подземелий. Видно, что расстроенный жутко, только показывать это не хочет. Прислушавшись, Кеша неосознанно пытается прочитать его, уловить эмоцию, но у него не выходит. Рома же пожимает плечами, чешет пальцами подбородок и глухо отвечает: – Нормально. – Мне нравится. Дом напоминает. И маму. Кеша, уже поплывший в приятные воспоминания, неожиданно замолкает, почувствовав Ромин взгляд. Тот смотрит равнодушно, пронзая серыми глазами до костей. Говорит ровно: – У меня нет ни того, ни другого. – Ты… – Да. Я из детдома. – Прости. Рома усмехается неожиданно, фыркает весело, меняя позу в кресле. Мелькает в нём отголосок озорства, когда он отвечает позабавлено: – А ты хоть за что извиняешься, всезнайка? Что у тебя и дом, и мама есть? Глупости. Кеша губы поджимает, уже готовясь что-нибудь ответить, но тут к ним возвращается Лёлик. Каждому пихает по кружке с горячим чаем и забирается к Кеше в кресло с куском пергамента, принимаясь объяснять написанный там рецепт. Женеров кивает, особо не вслушиваясь, и время от времени смотрит на Рому. Раздражение и обида плещутся внутри. Он же с чистой душой, помочь хочет, а его в ответ глупым называют. Он задумывается, плутает в мыслях под щебетание Лёлика над ухом, и вздрагивает, когда тот коротко касается его щеки. Указывает на кресло напротив, и Кеша переводит туда взгляд, чтобы увидеть, что Рома заснул. Свернулся в клубок, полностью замотавшись в плед, голову на подлокотник положил неудобно, и спит. В правой руке крепко зажата палочка – сосна и коготь грифона – словно он нападения ждёт. Женеров смотрит на него некоторое время, после чего голову к Лёлику поворачивает. Просит тихо: – Если он один придёт, не выгоняй его, пожалуйста. Лёлик вглядывается в Кешино лицо несколько секунд, смотрит умными синими глазами, после чего кивает. Тянет Женерова из кресла, предлагает опробовать рецепт на практике, и Кеша тут же с энтузиазмом соглашается. Следует всем рекомендациям и советам, колдует, неловко рассыпая соль и пережаривая мясо из-за слишком большого огня, но его первое блюдо, сделанное с помощью магии, можно считать приемлемым. Обычное жаркое, немного недосоленное и пережаренное, но Женеров всё равно им гордится. Ест с довольным лицом, улыбаясь на добродушные смешки эльфов, и с сожалением идёт будить всё ещё спящего Рому. Уже вечер, им нужно быть в своих гостиных, Рома проспал несколько часов, создаётся впечатление, что он у себя вообще не спит. Неужели над ним там издеваются? Кеша подходит к креслу, на корточки опускается и осторожно ладонь кладёт на чужое плечо. Встряхивает тихонько, и серые глаза медленно открываются. Рома смотрит немного дезориентировано, взъерошенный и помятый. Из пледа выпутывается, складывает аккуратно и тихо благодарит Лёлика за выпитый давно чай. Эльф провожает их задумчивым взглядом. Кеше далеко идти не надо – всего несколько шагов до гостиной, и он тормозит Рому, осторожно взяв его за рукав. В этот раз его к стене не прижимают и на плечо больно не давят, поэтому Женеров решается задать вопрос: – Р-ром, а тебя… ну, не обижают там? На факультете? Рома смотрит удивлённо в ответ. Брови приподнимает, тянет уголки губ вверх в улыбке и позабавлено качает головой. Выглядит он так, будто смеётся над Кешей, и Женеров тут же жалеет, что задал вопрос. – Нет, кудряха, никто меня не обижает. – У меня имя есть! – Да? А какое? Что-то я забыл. Рома ухмыляется, руки в карманы штанов засовывает, будто провоцируя Кешу поспорить, поддаться на словесную провокацию. Женеров только раздражение смаргивает и говорит тихо, прежде, чем отвернуться в сторону двери: – Просто знай, что можешь приходить сюда, когда тебе плохо. Кеша тянется постучать по бочке, когда его руку перехватывают. Сжимают несильно и благодарно, после чего отходят. Слышится позади тихое: – Спасибо, Кеша. И удаляющиеся тихие шаги босых ног по коридору.

***

– Ты сделал что? Кеша шокировано округляет глаза, замирая в неловкой позе с поднятой над тарелкой рукой. Серёжа же принимает его реакцию за онемение от счастья и сверкает довольной улыбкой. – Круто, скажи? Прилучный уходит из команды, чтобы готовиться к выпускным экзаменам, а значит, место охотника в команде открыто! Женеров моргает пару раз. Опускает руку, звеня вилкой о пустую тарелку, и вздыхает. Воодушевлением от Серёжи фонит настольно, что Кешу начинает подташнивать. – Ты хочешь играть в квиддич? – Все хотят играть в квиддич. – Я не хочу. Серёжа закатывает глаза, фыркая, и заботливо подкладывает в тарелку Кеши кусочек нарезанного яблока. На ужин Женеров не любит есть много. – Ты у нас экспонат особый. Вон, с Казимирычем общий язык нашёл. – Он хороший. – Он стрёмный. Ну ты только глянь на него. Женеров послушно оборачивается, бросая взгляд на преподавательский стол. Профессор Штоллен, жестикулируя, что-то рассказывает леснику. Улыбается немного, прислонившись своим худым плечом к спинке стула сидящего рядом учителя ЗОТИ (Кеша ёжится, вспоминая последний урок) и рассеянно касается кончиками пальцев своего кубка. Иван Евгеньевич, или, как его называют все ученики, дядь Ваня, внимательно слушает, расслабленно откинувшись на стуле. Выглядят они довольно мирно, о чём Кеша Серёже и сообщает: – Ну? Нормальный же. – Слепое обожание затмило твой ясный взор, Иннокентий. Дай протру. Жилин лезет к очкам через стол, задевая локтем мисочку с салатом, касается пальцами дужки, и Кеша шлёпает его раздражённо по рукам. Серёжа смеётся. В хорошем настроении он часто начинает походить на Катамаранова. – Отстань. И ты, и квиддич твой сумасшедшие. Жилин вздыхает тяжело, как мать над глупым ребёнком, и устраивает подбородок на сложенных ладонях. – Много ты понимаешь, голубчик. Это лучший спорт в мире. Ты только представь: скорость, ветер, крутые виражи и… – Стой, представил... – Ну? – Сейчас стошнит. Серёжа ахает притворно оскорблённо, и картинно хватается за сердце. Проходящая мимо Таня, направлявшаяся к выходу, фыркает и останавливается рядом. Руки в волосы Серёжи запускает, взъерошивая их, и интересуется любопытно: – Будешь пробоваться? – Жилин кивает, упираясь затылком в её живот, и посылает Кеше довольный взгляд, мол, «смотри, меня гладят, а тебя нет». Выглядит он как кот, объевшийся сметаны, и Женеров не сдерживает смешка. – Я тоже хочу, но Марина решила остаться в команде до выпуска. Кеша, решивший отпить сока именно в этот момент, едва не выплёвывает всё на тарелку. Вытирает быстро рот на манер Игоря – рукавом, и спрашивает: – Ты тоже? Таня улыбается, кивая. Обхватывает голову Серёжи, ласково постукивая по его лбу, и несколько золотистых прядок падают из причёски на её щеку. – Мой папа был вратарём Слизерина. Научил многому, так что у меня есть шансы. Жилин кивает, рассеянно рассматривая заставленный закусками стол. Бормочет тихо: – Игорь тоже хочет. И Жила. Кеша неверяще качает головой. Все вокруг него без ума от квиддича! Даже Таня! Не то, чтобы Женеров думал, что она не сможет, потому что девочка, просто… просто Таня хрупкая и тоненькая, ну какая метла? Там один бладжер чего стоит – пришибёт и дальше полетит. Неуютно поёжившись, Женеров вздыхает тяжело. Отвлекается на размышления, пытаясь представить своих друзей, со свистом рассекающих воздух на этих деревяшках смерти, и вздрагивает, когда Серёжа спрашивает: – Ты же придёшь? – Куда? – На тренировку. Кеша уже открывает рот, чтобы сказать, что он вот вообще-то не фанат, что он не любит полёты, что ему страшно за друзей, и что у него много дел, но натыкается на взгляд Жилина. Осторожный, надеющийся и опасливый. Серёжа знает, что Кеша терпеть не может квиддич, поэтому ждёт отказа, который всё равно его расстроит. Женеров вздыхает глубоко и слабо улыбается, отвечая: – Конечно, приду. помашу тебе этими… тампонами. Таня прыскает в ладонь, сдерживая смех. – Помпонами, Кеша! Кеша стукает себя по лбу, едва не сбивая очки с носа под безуспешно сдерживаемый смех Серёжи. Чувствует, как краснеет, и переводит тут же тему, наивно спрашивая о правилах квиддича. Таня с Серёжей тут же отвлекаются, начиная всё ему объяснять. Спустя пару часов Женеров сидит между Восьмиглазовой и Игорем, взволнованно потирая мёрзнущие руки. Он рад, что хотя бы бладжеры выпускать не стали – эти сумасшедшие мячики, которые носятся по полю словно миниатюрные сгустки энергии, его пугают. Ну вот а если спятивший бладжер полетит в болельщиков? Мало ли, что у него на уме. А Кеша со своей плохой реакцией уклониться точно не успеет. – Не боись, малой, я тебя это… собой закрою. Игорь фыркает ему в ухо, сует свои перчатки, которые не надевает никогда, и Кеша бормочет тихо благодарности. Погода мерзкая – серое тяжёлое небо ноября, холодный воздух, влажность такая, что выбившиеся из-под шапки кудряшки завиваются с двойной силой. Таня с Игорем, сидящие по бокам, немного его греют, но постоянно вскакивают с мест, будто действительно на матче. Выкрикивают слова одобрения и, когда взлетает Серёжа, Женеров чисто из солидарности встаёт вместе с ними. Не кричит, потому что знает, что голос у него тихий, но послушно поднимается каждый раз следом за друзьями. Кеша смотрит взволнованно, как выписывает Жилин пируэты в воздухе над полем, ловит мяч, забрасывает в кольца, облетает других игроков, и невольно чувствует уважение. Вот он бы так точно не смог. Женеров выдыхает с облегчением, только когда друг приземляется. Смотрит, как разговаривает капитан с построившимися в шеренгу ребятами и улыбается, видя, как радостно подпрыгнул на месте Серёжа. Взяли.