вишня и совиное перо

После попадания Серёжи в команду по квиддичу жизнь Кеши наполняется новыми красками. Нет, он очень рад за друга и готов поддерживать его хоть до посинения, но от постоянных разговоров о мётлах, полётах, пируэтах и мячах его немного начинает тошнить. Жилин умудряется упоминать квиддич даже в письмах на зимних каникулах. Рисует простенькую записку с движущейся метлой, в восторге рассказывает, как учит их с Жилой мама опасным разворотам, и Кеша вздыхает тяжело над пергаментом. У него друзья оказались фанатиками. Он фыркает, начиная писать ответ, и косится на второе письмо, адресованное маме красивым женским почерком. О чём Наталья Катамаранова может писать ей? Ещё и письмом отдельным. Мама краснеет, когда он отдаёт ей конверт, хотя лицо ее остается невозмутимым, и больше об этом не говорит. Кеша чувствует исходящее от неё смущение и радость, и больше о письме речи не заводит. Он ей доверяет, мама сама расскажет, если это важно. Вернувшись в школу, Женеров прячется то в госпитале у Тани, помогая ей сортировать лекарства и делать простые перевязки неосторожным студентам, то наведывается на кухню, совершенствуясь в готовке. Пару раз встречает там Рому, но с вопросами больше не лезет, всё ещё храня в памяти последствия предыдущего своего любопытства. Впрочем, и сам Рома выглядит куда лучше, чем в тот раз. Собранный, спокойный, и, что самое главное, в ботинках. Лёлик, обожающий подтрунивать абсолютно над всеми, каждый раз делает комплименты чужой обуви, рискуя нарваться на ответную грубость. Кеша даже ждёт этого, смотря на немногословного и холодного Рому, но тот удивляет его. Не грубит, не огрызается, а иронично подтрунивает в ответ, легко улыбаясь. Улыбка эта мягкая, добрая, лишённая ехидства и превосходства. Женеров и не думал, что Рома так умеет. Они продолжают обоюдно игнорировать друг друга в коридорах и на занятиях, отчего Кеше немного обидно – на кухне Рома иногда болтает с ним, даже сам заводит разговор, а при всех не хочет. Что же ему, стыдно, что ли? Не пристало слизеринцу разговаривать с пуффендуйцем? Бредни какие. Женеров фыркает, размышляя об этом, когда в столовой Рома опять проходит мимо, и сидящий рядом Игорь вопросительно смотрит на него. – Ты чего? Кеша хмурится, раздражённо дёргая плечом. – Ничего. У нас какой урок следующий? Игорь довольно улыбается, похрустывая яблоком. Галстук у него снова расслабился так, что болтается над тарелкой, и Кеша привычно тянется его поправить. Катамаранов приподнимает подбородок, чтобы ему было удобнее. – ЗОТИ. Настроение падает ещё ниже. Опять придётся Кеше пыхтеть над заклинанием, чтобы под конец занятия нарваться на уничижительный и разочарованный взгляд учителя. Женеров старается, очень старается, но не получаются у него атакующие заклинания. Если защищаться с горем пополам он ещё может, то ни «экспеллиармус», ни тем более «остолбеней» никак не хотят получаться. Кеша грустно вздыхает, и Игорь, у которого никаких проблем с этим предметом не возникает, сочувственно хлопает его плечу. Женеров ему слабо улыбается и переводит взгляд на место напротив, сейчас пустующее. Думает, успеет ли до начала урока вернуться с тренировки Серёжа. Как бы квиддич этот не стал помехой учёбе, которая в системе координат самого Кеши стоит на первом месте. Он ест без аппетита, плетётся медленно в класс и подозрительно замирает вместе с остальными, когда обычно заставленный партами кабинет расчищен. Посередине стоит длинная узкая платформа с красиво нарисованными на ней фазами луны, и ребята постепенно собираются вокруг неё, взволнованно переговариваясь. Гул голосов смешивается в общий фон. Федя, которого зажали сбоку от него, наступает Кеше на ногу, тут же извиняясь, и спрашивает тихо: – А что это, Кеш, ты знаешь? Женеров открывает рот, чтобы дать отрицательный ответ, когда запыхавшийся от бега Серёжа неожиданно налетает сзади, упёршись ладонями в его плечи. Пытается отдышаться, греет разгорячёнными руками сквозь мантию, и Кеша запинается, не успевая ответить. Вместо него говорит худенький темноволосый мальчик с нашивкой синего орла на груди. Когтевранцы что, знают все вообще всё? – Это платформа для дуэли. Федя улыбается привычно дружелюбно, и Кеша, почувствовавший странный холодок плохого предчувствия, вслушивается в их разговор, не видя, как браслет на запястье медленно наливается тёмно-синим цветом настороженности. – Дуэли? Как в девятнадцатом веке, что ли? – У магглов тоже есть такое? – Да, но там стреляются на пистолетах. Глаза мальчика загораются интересом чистокровного волшебника, услышавшего что-то новое о мире магглов. Кеша вспоминает, что вроде бы видел его поющим в хоре, который выступает перед каждым праздничным ужином и на распределении. – Пистолеты? Это такие механизмы, которые плюются металлом? Федя смеётся расслабленно, почёсывая макушку, и Кеша чувствует исходящие от него привычные волны тепла. Удивительно солнечный человек, такие встречаются очень редко. Даже у Серёжи с Игорем бывают плохие дни и испорченное настроение, а у Феди нет. Позитив прёт из-за всех щелей. Кеше даже интересно, как у него это получается. – Плюются, ну ты сказанул. Пистолеты стреляют пулями, да, это очень опасное оружие. Поэтому сейчас дуэли запрещены, на них кто-то может погибнуть. – О. – Мальчик кивает, сосредоточенно хмурясь. – Это очень интересно. – Мне что-то подсказывает, что дуэль волшебников гораздо интереснее. Я Федя, кстати. – Сев-… Негромкий мелодичный голос мальчика заглушается звуком открывшихся дверей. Из комнаты учителя быстрым и чётким шагом выходит личный кошмар Кеши. Весь в чёрном, с аккуратно уложенными волосами и в наглухо застёгнутой мантии, Константин Романович Волков проходит к платформе и поднимается на неё. С идеально ровной спиной, сжатыми бледными губами и разноцветными глазами, от взгляда которых Кешу каждый раз бросает в дрожь, он кажется полной противоположностью профессору Штоллену, постоянно растрёпанному и рассеянному. Константин Романович – бывший аврор со странным позывным Чёрный Котёл. Говорят, он убил сотни тёмных магов, ещё больше – засадил в Азкабан, прослужив в аврорате всего несколько лет. Информация эта секретная, но, конечно же, все об этом знают и за глаза называют учителя Котлом между собой. Сам бы Женеров назвал его айсбергом за этот жёсткий взгляд и непреклонные попытки научить Кешу атакующим и обезоруживающим заклинаниям. Вялые попытки Женерова объяснить, что в жизни они ему вряд ли пригодятся, остаются проигнорированными. Котёл проходится по платформе, окидывая взглядом всех учеников, и гул голосов мигом смолкает. Его преподавательский авторитет непререкаем среди студентов всех курсов. Если о Штоллене ещё кто-то может себе позволить сказать что-то неприятное в своей компании, то о Котле даже думать в таком ключе остерегаются. Кеша слышит, как восторженно вздыхает рядом Игорь и едва сдерживает скептичное фырканье. Катамаранов учителя просто обожает. – Сегодня мы будем изучать искусство дуэли. Никаких романтических взмахов палочкой ради желания похвастаться перед девчонкой. На настоящей дуэли происходит борьба. Борьба ума, силы, магии. Сегодня вы покажете мне, чему научились за два года обучения, и в дальнейшем будете делать это каждый семестр. Но сначала мы с профессором Штолленом покажем, как это должно происходить. Кеша хмурится, бросая взгляд в другую сторону платформы, на которую уже поднимается Валентин Казимирович. Лёгкая походка, расслабленные руки, не застёгнутый воротник слегка испачканной в каком-то зелье мантии резко контрастирует с полностью закрытым Котлом. Женеров обеспокоенно хмурится. Как бы Константин Романович не покалечил его любимого учителя. У бывшего аврора, небось, ни рука не дрогнет, ни ледяное сердце. Но Штоллен выглядит совершенно спокойным, когда они подходят друг к другу, встречаясь посередине платформы. На мгновение Кеше чудится, что профессор подмигивает Котлу, но это просто бред, и он решает, что ему показалось. Палочки наизготовку, обратный отсчёт, резкий разворот с красиво метнувшимися в полукруге мантиями – и палочка профессора вылетает из его рук под силой чужого заклинания, прилетая прямиком к Котлу. Расстроенным Штоллен, впрочем, не выглядит. Пожимает плечами, будто такого исхода и ждал, и спокойно подходит к Константину, чтобы забрать свою палочку обратно. Они перебрасываются тихо парой слов, после чего Штоллен отходит в сторону, беспардонно усаживаясь на учительский стул в самом углу. Значит, будет смотреть за тренировкой. От его присутствия Кеше становится чуть спокойнее. Котёл, развернувшись, снова обращается к классу: – Никаких потенциально опасных заклинаний, нападений раньше положенного отсчёта и подсказок. За каждое нарушение отнимаю баллы. Пары назначаю сам. В толпе слышится разочарованный вздох. Все надеялись просто поиграться с друзьями, где-то поддаться, где-то поюлить, а теперь не выйдет. Кеша панически оглядывается на Серёжу, который только поджимает губы и расстроенно ведёт плечами – так бы или он, или Игорь взяли его в пару, не напирая особо. А теперь, зная жёсткость Котла, рассчитывать на нормального противника не стоит. Да и кто был бы нормальным? Все и так знают, что Кеша самый слабый в ЗОТИ на курсе, а церемониться никто из одноклассников с ним не будет. Таня обезоруживает лощёного слизеринца Ричарда, Серёжа успешно ставит защитные блоки против какой-то девчонки с когтеврана, имя которой Кеша всё никак не может запомнить, а Игорь атакует Эдика, лениво поставившего себе мощные щиты. Время от времени в тишине класса раздаются хлопки заклинаний, замечания Константина Романовича и редкие перешёптывания учеников. Штоллен, заинтересованно посматривающий на платформу, время от времени подходит к Котлу, чтобы что-то сказать. Женеров даже представить не может, о чём они могут говорить. О каких-нибудь преподавательских штуках, наверное. Нескольким ребятам снимают баллы за нарушение правил, другим же справедливо их начисляют, в том числе и Тане с Игорем. Кеша тяжело вздыхает, с волнением следя за тренировочной дуэлью каждого из них. Его друзья такие сильные и умные. Даже Жила, пропустивший первое заклинание, реабилитируется, доводя дуэль до ничьи. Женеров смотрит на каждую пару, завидуя им, потому что представляет, как опозорится сам. Прямо перед всеми. Будто ему каждого урока мало. Он чувствует, как подступает к горлу тошнота, когда людей становится всё меньше и меньше, а это значит, что скоро подойдёт и его очередь. – Железняков и Женеров. Кеша замирает. Смотрит растерянно, как поднимается на платформу Рома, и, ощутив толчок в спину от Игоря, намекающего идти следом, делает шаг. Сглатывает вязкую слюну, едва не падая на высоких ступеньках, и на дрожащих ногах идёт к середине платформы. Котёл сошёл с ума. Рома лучший на курсе. У него получается всё, потому что, судя по рассказам и слухам, он тренируется дополнительно, доводя все заклинания до идеала. Кеше конец. Он подходит медленно, останавливаясь в нужном месте, и смотрит испуганно на Рому, приподняв голову. В холодных серых глазах не отображается ничего, кроме тотальной сосредоточенности, и, подняв в нужном жесте палочку чуть дрожащей рукой, Кеша отворачивается, послушно шагая назад под чёткий отсчёт внимательно следящего за ситуацией Котла. Женеров судорожно пытается вспомнить хотя бы одно защитное заклинание, но мозг будто бы специально отказывается функционировать, и на счёт три Кеша оборачивается, даже не подняв палочки. Зажмуривается, сжимается в ожидании боли, но её не следует. Кеша опасливо открывает один глаз и видит, что Рома так и остался стоять с поднятой палочкой, готовый атаковать, но не атакующий. Наверное, увидел, что его противник даже не думает как-то защищаться. Поэтому Рома просто стоит и смотрит недоумённо, как и все в классе. Бледные щёки Кеши заливает предательский румянец. Злой голос Котла разрезает образовавшуюся тишину: – Женеров! Это что такое? Ты понимаешь, что ты труп? Ты убит, Женеров! Ты помнишь хоть одно заклинание, которое мы изучали? – Я… помню… – Тогда где оно? Где попытка защититься? Хотя бы поднимай палочку! Громкий голос, раздающийся с эхом по просторному помещению, режет слух, бьёт наотмашь, и Кеша сжимается, будто пытаясь спрятаться. Чувствует, как смотрят на него все одноклассники, кто-то с жалостью, кто-то с ехидством, и хочет провалиться под землю. – Простите… – Нужно не извиняться, а делать, Женеров, сколько раз… – Константин Романович! – Взволнованный громкий голос Штоллена перебивает гневную тираду, и все шокировано переводят на него взгляд. Кто-то посмел прервать нравоучения Котла? Профессор взгляды эти игнорирует, выразительно смотря на коллегу, и ровным тоном продолжает. – Урок кончился. Будто бы отмерев, Котёл выдыхает и жестом отпускает класс. Подходящий тут же к нему Штоллен выглядит недовольным, говорит что-то тихо, неразборчиво, но даже издалека видны его нахмуренные брови. Ещё бы, Женеров и профессора теперь разочаровал. Бездарность сплошная. Кеша скатывается с платформы, не чувствуя собственных ног, и едва не падает. Его поддерживает крепкая знакомая рука, не давая оступиться, и он хватается за неё как за спасательный круг. Чувствует, как становится Игорь с другой стороны, будто защищая, но всё равно слышит смешливые шепотки за спиной. Мол как местный заучка оказался беспомощен на практике. Кеше становится обидно. Он слабак, умеющий только копаться в книгах и зелья варить. Женеров говорит это Серёже потом, в безопасной тишине комнаты, и чувствует, как забирается друг к нему на кровать, обнимая. Дышит тихо, давая вцепиться руками в свой свитер, и говорит негромко: – Ты не слабак. Просто невозможно быть отличником везде. А Константин Романович привык быть жёстким. – Он меня ненавидит. Серёжа вздыхает, лениво накручивая на указательный палец отрастающую русую кудряшку. Дёргает легонько, подражая своему же питомцу. – Он учитель, Кеша, на кой чёрт ему тебя ненавидеть? – Из вредности. Жилин фыркает, не споря. Знает, что сейчас это бесполезно, что Кеше успокоиться надо, и потому просто продолжает обнимать, ощущая под пальцами выпирающую кость худого плеча. Всё никак Женеров не откормится, сколько каши в него ни пихай. Плюшка, залетевшая в приоткрытую форточку с прохладным весенним ветром несколько минут спустя, важно усаживается на тумбочку у кровати, и Серёжа грозит ей пальцем шутливо. Шепчет тихо «моя очередь», чтобы не разбудить задремавшего Кешу, не выпутывая ладони из мягких кудряшек, и даёт ей улечься на подушке рядом.

***

Смешки и разговоры о провальной дуэли не затихают ещё несколько недель. После попытки Игоря откусить нос одному гриффиндорцу, разглагольствовавшему о «никчёмных пуффендуйцах» при всём классе, Кешу при друзьях никто не задирает, но, стоит ему остаться одному, и со стороны кучек студентов с самой разнообразной цветовой гаммой галстуков то и дело слышатся шепотки и короткие выкрики с предложениями провести дуэль. Удивительно, но от студентов Слизерина таких замечаний слышится меньше всего. На короткое мгновение Кеша думает о причастности к этому профессора, но потом обрывает себя – сдался он ему. Скорее всего слизеринцы просто не снисходят до его скромной персоны. Рома ему больше не встречается нигде, помимо класса, в котором они привычно сидят на самых дальних друг от друга местах, и Кеша этому даже рад – он бы не вынес, если бы и Железняков сказал ему что-то плохое. Женеров учится не реагировать на окрики и смешки, просто проходя мимо. Садится за стол один в самый дальний угол, когда Серёжа с Игорем на тренировках, и едва заметно улыбается, если к нему молчаливо подсаживается Таня, Федя или Эдик с вечными конспектами своими. Когда рядом кто-то, не ощущающий к тебе злорадства, выносить жалящие взгляды становится легче. Жилин успокаивает, говорит, что скоро вся школа отвлечётся на приближающийся матч Пуффендуя против Когтеврана, и с каждым днём волнуется всё больше, всё чаще пропадает на тренировках, с верно сидящим на трибунах Катамарановым. В день матча Кеша заставляет себя на него пойти. Плевать, сколько там будет народу, он пойдёт поддерживать друга, несмотря ни на что. Да и радостный взгляд Серёжи, когда он говорит ему, что придёт, стоит многого. До трибун они идут вместе с Таней. Она просто встречает его у выхода из замка и берёт под руку, ёжась от весеннего прохладного ветра. В синей курточке, шапке вязаной с выбивающимися из-под неё светлыми прядями, брошкой, приколотой на шарф, и предвкушающей улыбкой. Кеша не может не улыбнуться ей в ответ. Они идут, смешиваясь с потоком студентов, наполняющим стадион, и находят Игоря, уже занявшего им места. Конечно же, Катамаранов выбрал самую высокую трибуну. Женеров старается не смотреть вниз, вцепившись обеими руками в деревянные поручни, и заметившая это Таня осторожно склоняется к нему, спрашивая: – Хочешь, я наколдую антигравитационное заклинание? Голос её мягкий, лишённый издёвки, и пахнет от неё приятно – жасмином и сухими бинтами. Кеше не хочется никому показывать слабость, и так уже все считают его никчёмным, но Таня хорошая, она никому не скажет. Женеров вздыхает и также тихо отвечает: – А ты умеешь? Восьмиглазова улыбается и кивает легко. Палочку достаёт – липа и жила дракона – и взмахивает ей коротко. Прямо под ними возникает невидимое мягкое поле, приятно вибрирующее и дарующее чувство безопасности, и Кеша немного расслабляется. Он знает, что падение с такой высоты его не убьёт, да и вероятность этого падения очень мала, но факт того, что есть страховка, которая может помочь в случае чего, успокаивает. Женеров шепчет тихо слова благодарности, чувствуя себя каким-то трусом, боящимся банальной высоты, когда в десятках метрах над ним безо всякой страховки летает его же друг, не боясь упасть, но Таня улыбается в ответ, и его немного отпускает. Кеша решает сосредоточиться на игре. Со своим не очень хорошим зрением он порой упускает из вида Серёжу, который мелькает среди более крупных силуэтов членов своей команды, поэтому больше ориентируется на реакцию Игоря. Тот возбуждённо реагирует на каждый гол. То приседает на крутых виражах, то кричит что-то игрокам, которые всё равно его не услышат, то подпрыгивает на месте. Вокруг очень шумно и сумбурно, бладжеры с громким свистом разрезают воздух, проносятся над трибунами, отчего сердце у Женерова каждый раз подскакивает к горлу, но он стоически терпит и даже не вцепляется в Игоря, который вряд ли сейчас оценит такие порывы. Игроки выписывают пируэты, передают мяч друг другу, изворачиваются, принимают подачи. Какой-то когтевранец едва не валится с метлы, другого чуть не сбивает бладжер, и Кеша напряжённо следит за движущейся над полем фигурой Серёжи, замирая каждый раз, когда этот чёртов сгусток бешеной энергии оказывается рядом с ним. Но команда у Пуффендуя хорошая – загонщики оттесняют бладжеры от игроков, охотники постарше передают Жилину только надёжные подачи, явно настроенные устроить Серёже тренировочный матч, и Кеша им благодарен. Все смешивается в такой невообразимый гул энергии, движения и восторга, что Женеров чувствует, как давит на него огромная масса людей. Голова начинает болеть, в груди становится тесно, и он сосредотачивается на том, чтобы заткнуть эти ощущения подальше. Поэтому, когда по всему полю слышится громкий звук оповещения о победе Когтеврана благодаря их ловцу, Кеша теряется, осознавая, что пропустил последнюю часть игры. Все кричат, радуются, что-то говорят друг другу, обнимаются. Игорь, выглядящий радостным от того, что Серёжа остался целым в свою первую игру, поздравляет Таню с победой её факультета и тащит Женерова за руку с трибун. Вокруг толпа, давка, все высыпают на поле к спускающимся вниз командам, и Кеша покорно следует за тянущим его Катамарановым. Серёжа выглядит маленьким на фоне остальных игроков старших курсов, и немного расстроенным из-за проигрыша. Но, едва завидев друзей, он улыбается. Они обнимаются посреди поля, и Кеша чувствует, как быстро бьётся в груди сердце разгорячённого Жилина, как мелькает в нём что-то особенное, когда Игорь привычно целует его в волосы. Женеров отстраняется, ощущая себя подглядывающим за чем-то личным. Поздравляет сдавленно Серёжу с первым матчем и, когда тот зовёт его праздновать вместе с командой, вежливо отказывается. Голова всё ещё гудит и хочется уйти в спокойное место. Он пользуется моментом, выскальзывая из рук твёрдо намеренного протащить его на празднование Катамаранова, и быстрым шагом уходит со стадиона, с облегчением слушая удаляющийся за спиной шум и крики. Идти в замок не хочется – в гостиной сейчас будет празднование, а сидеть в коридорах, где в любой момент кто-то от скуки опять вспомнит ту дуэль и станет приставать, не хочется. Поэтому Кеша медленно бредёт в сторону леса, расцветающего и терпко пахнущего землёй. У сторожки лесника сидит дядь Ваня. Пёс его, лениво развалившийся у крыльца, поднимает голову, и, едва завидев Женерова, начинает приветственно вилять хвостом. Кеша улыбается, подходя ближе, и устало садится на пенёк рядом с лесником, мастерящим какую-то странную кормушку. Головная боль в тихом присутствии тёплого и спокойного разума начинает потихоньку отпускать. Кеша смущённо поднимает взгляд и говорит тихо: – Здравствуйте. Дядь Ваня улыбается тепло и просто. Пёс тут же подбегает ближе, кладёт крупную морду на Кешины колени, лезет под руки, чтобы погладили. – Здравствуй. Кто победил? – Когтевран. – Ты поэтому такой грустный? Победит ещё твой факультет, столько матчей впереди. Кеша фыркает скептично. Победа другого факультета – последнее, из-за чего он будет расстраиваться. – Я не из-за эт-…. Я не грущу. – Дядь Ваня убеждённым в этом не выглядит, и Кеша торопится перевести тему разговора. – Мне вообще квиддич не нравится, но там играет мой друг. – Тот, с которым по лесу бродили ночью? – Ага. Лесник хмыкает, не отрываясь от кормушки, и удивительно проворно для таких больших рук вставляет маленькую застёжку в деревянный купол, закрепляя его. Осматривает довольно результат, и переводит взгляд тёмных глаз на Кешу. – Друзья — это хорошо. Что ж ты от них ушёл? Поссорились? – Нет, я… Они замечательные, просто я …мне нужна тишина. Хотя бы чуть-чуть. Дядь Ваня кивает понимающе. Почесывает подбородок пальцами задумчиво и едва заметно улыбается. – Это мы устроить можем. Тут всегда тихо, а мы с Овсянычем гостям рады, можешь приходить, когда хочешь. – Овсянычем? – Да шалопай этот, меховая шапка. Овсянкой зовут. Лесник тянется стукнуть легонько пальцами по собачьему уху, и пёс в ответ игриво щёлкает зубами. Отвлекается на секунду, чтобы вильнуть хвостом в сторону хозяина, а потом опять к Кеше лезет. Притирается боком к ногам, вываливая язык, и Женеров посмелее чешет его пушистую макушку. – Овсянка? Такое имя забавное. – Да он и сам забавный. То забавно стул погрызёт, то забавно палочку отберёт, чтобы поиграться. Да, Овёс? Пёс довольно виляет хвостом, понимая, что говорят о нём, и лижет Кешины руки. Женеров чувствует, как постепенно отпускает засевшее в груди напряжение. Улыбается легонько, вспоминая. – А сову моего друга Плюшкой зовут. – О как. – Дядь Ваня облокачивается расслабленно о стену позади себя. – Не имена, а список блюд какой-то. Кеша фыркает смешливо, соглашаясь. Расслабляется окончательно, наминая уши разомлевшего от ласки Овсянки, и чувствует, как хорошо стало внутри. Позади слышится стрёкот просыпающегося леса, чувствуется запах ранних апрельских трав, а рядом ощущается ненавязчивое и тёплое присутствие человека. Дядь Ваня не особо похож на остальных учителей. Не строгий, спокойный, без мантии и повышенного тона голоса. Кеша знает, что он, вроде бы, преподаёт какой-то предмет в школе, но увидеть его в классе перед доской, занудно объясняющего какой-то материал, получается плохо. Они сидят так какое-то время, пока взгляд Женерова не натыкается на отставленную в сторону кормушку. Он спрашивает тихо, указывая на неё рукой: – А для кого это? – Для лунных тельцов. – Лесник произносит обыденно, будто Кеша прекрасно знает, о чём он говорит, но потом натыкается на растерянный взгляд и начинает объяснять. Не уточняет, как остальные, о происхождении и родителях, и Кеша благодарен. Ему надоел этот вопрос, и так же всё ясно. – Их ещё лунтелятами называют. Такие маленькие существа с серой шерстью и большими глазами. Они боязливые, выходят из укрытий только в полнолуние. Недавно у них случилось пополнение, а весной пропитания мало. Вот буду подкармливать потихоньку. – Они опасные? – Вовсе нет. Они милые. Как плюшевые игрушки, ещё такой звук забавный издают, когда играются. Дядь Ваня улыбается, описывая, и Кеша заинтересованно слушает. Нужно будет поискать в библиотеке, ему интересно, что это за тельцы такие милые. Или у Эдика спросить. – А вас они боятся? – Немного. Я смог погладить одного, самого взрослого, в прошлое полнолуние, но он быстро убежал. Овсянка его напугал. Кеша взволнованно косится на мирно посапывающего у его ног пса. – Он бросился на него? – Что ты! – Лесник смеётся грудным низким смехом, и Женеров тут же расслабляется. – Овсянка ни на кого не бросается, ему хотелось познакомиться с кем-то новым, а тельцы очень пугливые, боятся буквально всего, а этой туши тем более. Дядь Ваня наклоняется, чешет широкой ладонью пушистый бок, и Овсянка подёргивает от удовольствия ногой. Кеша фыркает, наблюдая за этой довольной мордой. Слушает рассказ лесника о лунтелятах, о корме для них, о просыпающемся лесе, и чувствует, насколько ему тут уютно. Он уходит в замок пару часов спустя, напоенный вкусным чаем с баранками, и пробирается в комнату минуя радостных и всё ещё взбудораженных однокурсников. Вся мантия в собачьей шерсти, но Кеше всё равно, ведь на душе стало гораздо лучше. До летних экзаменов он приходит к леснику ещё несколько раз. Притаскивает в гости Серёжу с Игорем, и они вместе тискают довольного таким вниманием Овсянку. Слушают рассказы о лесе, о существах, которых они будут изучать на следующем курсе, и Кеша чувствует, что дядь Ваня станет его вторым любимым учителем – всё же Валентина Казимировича перещеголять невозможно.

***

Женеров перестаёт ходить на кухню, опасаясь встретить там Рому. Скучает по эльфам, по готовке и вкусным ароматам готовящейся еды, но при мысли, что там может оказаться Железняков, что он будет смотреть на него или заведёт разговор о той дуэли, всякое желание идти туда пропадает. Кеша трусливо придумывает себе оправдания, готовится к экзаменам и с облегчением замечает, что после матча его действительно перестали донимать так сильно. Наконец-то ученикам надоело, и они нашли тему для обсуждения получше. Хоть какая-то польза от этого квиддича. Но долго прятаться у Кеши не выходит. За неделю до отъезда домой, когда почти все экзамены сданы, а впереди маячит последний и самый ненавистный – по ЗОТИ, к нему заявляется гость. Появляется с коротким хлопком прямо посреди комнаты, и сидящий на кровати Кеша подскакивает от неожиданности. Смотрит, как подходит ближе недовольный эльф, и слабо ему улыбается. – Привет, Лёлик. – Хозяин Кеша. Мы тебя чем-то обидели? Женеров виновато поджимает губы. Откладывает учебник с палочкой, над которыми сидит уже второй час, и спускает ноги с кровати. – Нет, что ты. Вы не сделали ничего такого. – Тогда почему вы больше не ходите к нам? Мы вам надоели? – Да боже мой, Лёлик, нет, конечно… – Тогда что? Кеша вздыхает. Снимает очки, чтобы провести пальцами по уставшим векам, и пытается придумать, как сформулировать мысль поточнее. Говорить о своём нежелании встретиться с Ромой не хочется, как и объяснять всю ситуацию с дуэлью, и Женеров молчит, не замечая, как его внимательно рассматривают. Лёлик, не дождавшись ответа, тихо спрашивает: – Это из-за вашей ссоры с хозяином Ромой? – Чт-… – Он стал чаще приходить. Спрашивает о вас постоянно, а вы не идёте. Вы поссорились? Он что-то сделал? Эльф выглядит недовольным, словно готов хоть сейчас пойти песочить Рому, и Кеша быстро проговаривает: – Ничего. Ничего, это я… Это просто я. В голове возникает странный диссонанс. Рома спрашивал о нём? Ждал его? Зачем? Неужели он недоволен той дуэлью настолько, что ищет встречи, чтобы поговорить о ней? Кеша теперь больше никогда на кухню не сунется. Вообще никуда не сунется. Запрётся в комнате и будет в ней сидеть до конца учёбы. Всё, решено. Лёлик, видимо, его решимости не разделяет. Подходит ближе, хватает за руку, и Женеров не успевает ничего сделать, в следующее мгновение оказываясь на кухне. Дезориентировано плюхается в своё кресло, уже подготовленное для него, моргает подслеповато без очков. И замирает, когда видит, что место напротив не пустует. Лёлик хлопает в ладоши и говорит довольно: – Ну вот. Разбирайтесь. И уходит в глубину кухни, сразу же давая всем подряд какие-то распоряжения. Кеша неуютно ведёт худым плечом. Щурится немного в попытке разглядеть выражение чужого лица, но зрение плохое, и перед глазами видно только расплывчатые контуры. Может, это даже к лучшему. Увидеть на Ромином лице отвращение и жалость не хочется. – Привет. Голос Железнякова тихий и неуверенный, он перебирает в руках палочку, перекатывая её между пальцами – частый жест, Кеша уже успел заметить это за ним. Женеров тянется поправить привычно дужку очков на носу, но осекается на половине движения и неловко опускает ладонь на колени. Отвечает также тихо: – Привет. Между ними повисает гнетущая тишина. Где-то в отдалении слышатся голоса домовиков, грохот посуды, щелчки магии с переставляемыми мисками. К щекам приливает жар, но начинать разговор Женеров не решается. Да и что он может сказать? Ничего, а оправдываться нет смысла. Спустя несколько минут Рома не выдерживает. Подаётся вперёд и спрашивает резко: – Почему ты не защитился? Кеша пожимает плечами в ответ. Ковыряет указательным пальцем обивку кресла, зная, что получит за это нагоняй от Лёлика, и не поднимает взгляда. – Я… просто. – Просто? Голос Ромы растерянно-разочарованный, прямо как у Котла, и Кеша не выдерживает. – Да, просто. Просто я не умею колдовать такие заклинания, у меня не получается, не выходит. Просто я растерялся, всё забыл, а все смотрели, и… просто я слабак, который чуть что умрёт самый первый, да, Котёл мне это доходчиво объяснил. – Он не… – Я понимаю, что не тяну на мракоборца, но зачем было так кричать? Ему что, удовольствие доставляет придираться ко мне? – Кеша… – Меня теперь до самого выпуска будут нюней звать и припоминать это, и поделом… – Успокойся. Голос Ромы раздаётся совсем близко, и Кеша поднимает голову, сталкиваясь взглядом со сталью холодных глаз. Чужая тёплая рука ложится на плечо, чуть сжимает и успокаивающе греет сквозь ткань футболки. Женеров выдыхает, пытаясь остановить рванувшие наружу эмоции. Смотрит на бледное лицо напротив и немного успокаивается – Рома не выглядит насмехающимся или злорадным. Сидит на корточках рядом и спокойно проговаривает: – Ты не слабак. Просто нужно больше тренироваться. – Я пытаюсь… – Один? И кто же укажет тебе на ошибки, из-за которых не получается? Кеша замолкает, закусив губу. Он всегда справедливо считал, что книга – самый надёжный помощник в обучении, в зельеварении так и есть. Женеров и не думал до этого момента, что с ЗОТИ это не сработает. Но что делать? К Константину Романовичу он точно не пойдёт. Плечи сами собой опускаются. Кеша расстроенно хмурится. – Ну…я, наверное, могу попросить кого-нибудь…Только у ребят тренировки, а Таня… – Я могу помочь. Голос Ромы твёрдый и решительный. Он руку убирает, увидев, что Кеша успокоился, и снова отходит к своему креслу. Женеров недоверчиво прищуривается, снова не видя издалека его лицо. – Ты? – Я. Ответ короткий и ёмкий, с ноткой подтрунивания, и Кеша зарывается ладонью в свои волосы с громким вдохом. – Но ты же…ну… – Что? – Слизеринец. Рома фыркает в ответ скептично и чуть шевелится, устраиваясь в кресле поудобнее. – И что? Твой лучший друг с гриффиндора. Я что-то не заметил в школьном регламенте правил, запрещающих нам общение. – Я думал, ты не хочешь этого общения. – Я бы не предложил, если бы не хотел. Кеша хмурится недоумённо. Какое общение, если Рома с ним здороваться не хочет вне кухни? Железняков же вздыхает раздражённо, поднимаясь с кресла, и говорит тихим голосом: – Если не хочешь, так и скажи. – Я хочу! Хочу, если…если ты всерьёз. – Хорошо. У нас экзамен через два дня. Сегодня вечером приходи во внутренний двор. Посмотрим, чему я успею тебя научить. Проговорив, Рома быстрым шагом удаляется, исчезая за дверьми кухни, и Кеша растеряно смотрит ему вслед. Вот и поговорили. Разговор принял совершенно не тот поворот, которого он ожидал. Женеров тянется снова к носу и опять натыкается на отсутствие очков. Вздыхает тяжело и стонет в глубину кухни: – Лёлик! – Хозяин Кеша. Эльф возникает откуда-то сбоку, и Женеров подпрыгивает на месте от неожиданности. Вредный Лёлик мстит ему за долгое отсутствие этими своими появлениями. – Верни меня, пожалуйста, обратно. – Вы разобрались? Кеша шутливо грозит ему пальцем. – А что это такое? Что за сговоры за моей спиной? – Призвание эльфа – помогать волшебникам. Не наша вина, что многие из них глупые. – Эй! Лёлик хмыкает и снова берёт его за руку, возвращая в комнату. Собирается уже было исчезнуть, когда Кеша сам останавливает его. Надевает быстро очки, валяющиеся на кровати рядом с книгой, и смотрит в большие умные глаза, слабо улыбаясь. Говорит тихо: – Спасибо тебе. И да, мы разобрались. Прости, что так долго не появлялся. Эльф, пытающийся казаться всё ещё грозным, мигом оттаивает. Улыбается в ответ, похлопывает Кешу по ладони и щёлкает пальцами, материализуя на кровати вкусно пахнущий свёрток. – Поешьте, а то совсем в столовую ходить перестали. – Хорошо, спасибо. Передавай Вики привет. Лёлик кивает и испаряется – скоро ужин, нужно готовить блюда к подаче. Женеров вздыхает и возвращается к учебнику, думая о приближающемся вечере. Хочется верить, что предложение Ромы искреннее и это не было какой-то ловушкой. Через несколько часов Кеша приходит к нужному месту и действительно застаёт там только Железнякова. Спустя два дня он сдаёт экзамен благодаря той встрече.