И в дождь, и в шквальные ветра

      Ши Цинсюань сидел на краю деревянного мостика, под опорами которого бурлила неторопливая река. Её тёмно-синие воды отливали стальным блеском, что немного слепил глаза. Он подставил лицо первым лучам солнца и позволил им скользить по коже, согревая её невесомыми прикосновениями. Ши Цинсюань не помнил, когда в последний раз мог насладиться такой тишиной, не помнил, чтобы вообще прежде ей наслаждался, а сейчас отчего-то даже житейские мелочи становились на вес золота. В столице тишины было не сыскать и с огнём: вечная суматоха, гомон, грохот. В особенности если ты ночуешь на улице. Дотянувшись до валяющейся на мостике ивовой ветки, он швырнул её в воду, следя за тем, как течение подхватывает её и уносит прочь, к самому морю. Возможно, он не должен был, но вопреки всему чувствовал себя здесь слишком хорошо, несмотря на ноющую боль в ноге, несмотря на панический страх, захлестнувший его с головой прошлой ночью, несмотря на то, что намерения Хэ Сюаня на его счёт по-прежнему оставались слишком неясными. Ши Цинсюань так и не заснул, ворочался, разглядывал потолок, кое-где покрывшийся плесенью, даже вскипятил воду и сделал чай — он не помнил, когда последний раз мог просто взять и сделать себе чай, пусть и не высшего качества, — но сон так и не пришёл.       Послышались тихие шаги, бывший Повелитель Ветров тут же обернулся, а задумчивость на его лице сменилась яркой улыбкой.       — Господин Хэ, вы вернулись! — он помахал рукой, и только после подумал — зачем, если Хэ Сюань и так его уже увидел?       Если честно, Ши Цинсюань немного опасался, что ночное происшествие до сих пор осталось неисчерпанным.       — Ты ешь острую лапшу? — спросил Хэ Сюань.       Не то чтобы прежде Повелитель Ветров держал в секрете свои вкусовые предпочтения, поэтому сейчас выходило, что Мин И просто никогда не брал подобное в голову.       — Конечно, — он покосился на миску, зажатую в чужой руке. Ши Цинсюань хотел было сказать, что не хочет есть, однако скручивающийся от лёгкой боли желудок намекнул на обратное. Он был чертовски голоден. — Так вы за едой ходили?       — А куда я ещё мог пойти в этой глуши? — спросил Хэ Сюань с лёгким раздражением, опуская перед Ши Цинсюанем миску с лапшой. От бульона поднимался пар, значит, лапша была куплена совсем недавно. Это почему-то сильно смутило Ши Цинсюаня: мало того, что Хэ Сюань купил её за свои деньги, так ещё и принёс, пока не остыло. — Правда в этой слишком много перца, иначе вкус было бы уже не спасти.       — Всё так плохо? — улыбнулся Цинсюань и притянул к себе тарелку.       — Я попробовал все виды в той лавке. Знаю, о чём говорю.       — Господин Хэ, — начал Ши Цинсюань, пытаясь правильно подбирать слова, — вы вовсе не обязаны покупать мне еду.       — А ты в состоянии купить её сам? — Хэ Сюань изогнул бровь, смотря на него сверху вниз.       — В столице же как-то доставал, — говорить, что везло ему в этом деле лишь иногда, а порой и вовсе не везло, он не стал. — Я не настолько беспомощный, как может показаться.       — Хорошо, — кивнул Хэ Сюань, садясь рядом и продолжая сверлить Цинсюаня испытующим взглядом, — и как бы ты сегодня достал себе еду?       — Ну… — Ши Цинсюань как-то неопределённо повёл плечами, неосознанно отводя взгляд. — Что-нибудь бы придумал. Это мелочи.       — Я не стал бы возиться с тобой в голодном обмороке, — небрежно бросил Хэ Сюань.       Пару раз Ши Цинсюаню и правда довелось потерять сознание от голода, и ощущение, надо сказать, было не из приятных. Кажется, что в первый раз его привёл в чувство один из знакомых нищих, а во второй пришлось выкарабкиваться самому.       Он принялся за еду, чуть было не теряя сознание уже не от голода, а от наслаждения: лапша и правда была немного твердоватой, но специи делали своё дело.       — Это божественно, — пробубнил он невнятно из-за забитого рта. Хэ Сюань, уже не обращающий на него внимания и смотрящий в сторону реки, казалось, тихо хмыкнул. — Всё думаю, почему такой знакомый вкус… Это же похоже на знаменитую лапшу в Чанъане! Мы были там на Праздник Фонарей! Тогда ещё… — Ши Цинсюань проглотил остаток фразы. Тогда разница между Повелителем Ветров и Повелителем Земли составила всего пять фонарей. Ши Уду был в бешенстве, а сам Цинсюань радовался так, словно обогнал Небесного Императора, не иначе. Весь вечер причитал, что такое нельзя не отпраздновать, и кое-как утащил Мин И на гулянья в мир смертных. Подумать только, насколько безупречно должно было быть терпение Хэ Сюаня, если он ни разу не сорвался, вынужденно соглашаясь на эти глупые забавы.       — Ты про лавку старика Ли Мо? — спросил тот, словно и не обратив внимания.       — Его, да! — закивал Цинсюань. — Я слишком сильно нахваливал его пшеничную лапшу, он даже денег не взял!       — Так у него только рисовая лапша подавалась.       — Нет, мы брали пшеничную, с овощами и свининой в соусе!       — Она была рисовой.       — Пшеничной, я же помню!       — Ты много пил.       — Ладно-ладно, ваша взяла, — замахал рукой Цинсюань и снова уткнулся в тарелку, бурча себе под нос: — И всё же пшеничной… Интересно, а лавка Ли Мо всё так же популярна?       — Он умер.       — Да, точно, — неловко засмеялся Ши Цинсюань. — Это было лет шестьдесят назад? Может, дети продолжили семейное дело?       — Не продолжили. В округе всё снесли для постройки богатого ресторана.       Хэ Сюань говорил с уверенностью, присущей лишь тому, кто видел всё это своими глазами.       — Вы там бывали?       Тот смерил его странным взглядом, но не ответил, вместо этого извлекая из рукава лист бумаги, чернила и кисть.       — Ты можешь зарисовать символы с проклятой канги?       Ши Цинсюань несколько удивлённо покосился на предоставленные ему принадлежности и тут же закивал.       — Конечно, — хорошо, что сломана была лишь левая рука, а правая не потеряла способности писать.       Бывший Повелитель Ветров поспешно, но в то же время тщательно вырисовывал орнамент чёрной цепи, украдкой поглядывая на бледную шею Хэ Сюаня, но стараясь при этом почти не смотреть на него самого, словно один только взгляд янтарных глаз демона способен был испепелять заживо. Ши Цинсюань понимал, что его страх заметен, но ничего не мог с этим поделать. Глупо было бы отрицать, что тот роковой день в Чёрных Водах не впустил в его сердце этот едкий, леденящий страх. Цинсюань так задумался, что не заметил, как крупная клякса капнула на свободное пространство листа.       — Ты закончил, — констатировал Хэ Сюань.       От внезапности произнесённых слов Ши Цинсюань вздрогнул. Даже преисполняясь за всё это ненавистью к себе, он всё равно реагировал подобным образом. Бывший Повелитель Ветров поднял глаза, встречаясь с ледяным взглядом Хэ Сюаня. Ши Цинсюань почему-то не сомневался, что их мысли на данный момент были совершенно идентичны.       — Это пройдёт, — обронил он глухо.       Хэ Сюань лишь кивнул и забрал рисунок, беспристрастно разглядывая содержимое.       — И… оно отличается? — теперь голос Ши Цинсюаня зазвучал бодро.       — Да, — Хэ Сюань свернул лист пополам и тут же спрятал, — незначительно.       — Я вот всё думаю, кое-что здесь не сходится…       — И что же? — тот скептично вздёрнул бровь.       — Пэй Мин, он… Ну это Пэй Мин, не стал бы он идти на такие ухищрения! Вот устроить потасовку в столице — да, его стиль, — Цинсюань рассмеялся. — Он не решился бы ударить в спину, потому что считает это делом чести.       — План мог принадлежать кому-то другому, — не сразу, словно предварительно обдумав что-то у себя в голове, ответил Хэ Сюань.       — Вы тоже так подумали? — Ши Цинсюань напряжённо постучал пальцами по дереву. — Опухоли всё же три было, ха-ха. Линвэнь умна, а также имеет доступ к важным архивам.       — Это не та информация, что стала бы храниться в архивах, — покачал головой Хэ Сюань. — К тому же их план был либо не доработан, либо им была известна дополнительная информация о проклятых кангах.       — Почему? — удивлённо поморщился Цинсюань. К своему стыду он и правда знал об этом совсем немного.       — Знаешь, для чего Небесный Император надевал их на небожителей?       — Чтобы изгнать? Наказать?       Хэ Сюань хмыкнул:       — Чтобы контролировать.       — Тогда?..       Что именно означало «контролировать» Ши Цинсюань не знал и не был уверен, что хотел знать.       — Тогда он мог уничтожить неугодных одним лишь щелчком пальцев, а после забрать их циюнь и всю энергию.       — Это может сделать лишь тот, кто наложил заклятие? — спросил бывший Повелитель Ветров чуть притихшим голосом.       — Да, — кивнул Хэ Сюань — он не выглядел ни испуганным, ни хотя бы взволнованным. С другой стороны — разве могла непревзойдённого испугать подобная мелочь? Сам Ши Цинсюань чувствовал лёгкое оцепенение от подобных мыслей. Как Его Высочество и другие небожители могли оставаться такими спокойными, нося на шее эту страшную вещь? — Но есть одно «но», — тот холодно усмехнулся, — у демонов нет духовного ядра.       — Значит, эта штука просто блокирует ваши силы, но не представляет угрозы?       — Поэтому я и сказал, что план был недоработан.       — А Пэй Мин ничего не может сделать… ещё?..       — А кто сказал, что это был Пэй Мин? — Хэ Сюань окинул его задумчивым взглядом. Ши Цинсюань был настолько обеспокоен разговором, что не заметил, как Хэ Сюань заговорил с ним в какой-то степени открыто, учитывая, что до этого он не желал говорить и двух слов касательно этой темы. — Тот, кто наложил заклятие, стоял за моей спиной.       — Так это мог быть кто угодно? — удивлённо моргнул бывший Повелитель Ветров. — Тогда это как-то, не знаю… жутковато выходит.       Обычно в такие моменты Ши Цинсюань любил нагнать холодного, пробирающего до костей ветра, чтобы создать атмосферу. Вспомнив это, он только невесело усмехнулся. Очередная глупость из множества, — вот из чего состоял сиятельный Повелитель Ветров Цинсюань.       — Не неси чушь, — в голос Хэ Сюаня вернулось привычное раздражение. Он бросил перед Ши Цинсюанем стопку белой одежды. — Приведи себя в порядок и переоденься.       — Я… уверяю вас, это лишнее, — он потянул руку в сторону одежды, словно вначале хотел оттолкнуть обратно, но не решился. Рука так и зависла в воздухе.       — Ты не пойдёшь в город в этом, — тот кивнул на его обноски. — Хочешь о чём-то спрашивать местных жителей и изображать заклинателя, так выгляди соответствующе.       Хэ Сюань не появлялся до полудня, то ли, потому что у него имелись дела, то ли, потому что таким образом он давал Ши Цинсюаню личное пространство.       Превозмогая неудобства, Цинсюань искупался в реке, не расставаясь со своей палкой даже в прохладной воде, потому что иначе вряд ли бы устоял на ногах. Каким-то чудом он даже умудрился промыть волосы, которые за долгое время потеряли былую красоту, и к тому же сильно запутались. Одежда оказалась самой простой, но очень удобной, особенно после того, что ему приходилось носить до этого. Бывший Повелитель Ветров скривил бы душой, если бы сказал, что купание и облачение в чистую ткань не принесли ему давно забытого наслаждения.

***

      Местные жители, как и накануне вечером, были немногословны. Все твердили одно и то же: что пропадали люди, что теперь никто не рисковал высовываться на улицу после наступления темноты, а многие пытались обвесить своё жилище какой-то чепухой, принимая её за обереги. Оказалось, именно в этот день несколько лет назад начались похищения, а местные не придумали ничего лучше, чем раз в год чествовать демона в надежде получить его благосклонность.       — Это какое-то безумие, — Ши Цинсюань провожал взглядом мрачную процессию, во главе которой гордо возвышалась статуя в белой маске бай гу-цзин. — Почему они выбрали этот образ, если не знают ничего о личности демона?       Хэ Сюань смотрел на всё это представление с привычным безразличием, однако его губы отчего-то брезгливо искривились.       — Очевидно, они считают, что демон — женщина, — ответил он и направился в противоположную от процессии сторону. — Идём, это жалкое зрелище.       Ши Цинсюань поспешил следом, стараясь не сильно расталкивать толпу размашистыми движениями палки. Он думал, что устраивать нечто подобное было не жалким, а скорее уж слишком отчаянным поступком. Но люди в отчаянии были способны на многое — ему ли не знать?       Идя по многолюдным улочкам вслед за Хэ Сюанем, Ши Цинсюань не мог не проводить параллелей с прошлым. Множество раз Повелитель Ветров спускался в мир смертных, уговорами таща следом за собой и Мин И. Множество раз они точно так же бродили по городам, расспрашивали местных жителей и выискивали тёмных тварей. Только теперь следом шёл Цинсюань, и шёл он вовсе не за Мин И, а ещё встреча с любой тёмной тварью могла стать для него фатальной. И всё же он не мог сдержать короткой, ностальгической улыбки.       Наконец-то толпа схлынула, направившись к морю, и улицы почти опустели. Только сейчас Ши Цинсюань заметил, что они подошли к самому центру городка, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от храма, виднеющегося с побережья.       — Господин Хэ! Давайте подойдём!       Хэ Сюань проследил за его взглядом и, лишь слегка нахмурившись, согласился. Они остановились возле крутых ступеней, ведущих ко входу; Ши Цинсюань вскинул голову, тут же замирая со странным выражением лица.       — Ох, вот оно что, — он усмехнулся себе под нос и отвёл взгляд, больше не решаясь смотреть на табличку, где некогда были выведены иероглифы «ветра» и «воды», только сейчас надпись была небрежно залита краской, оставаясь узнаваемой лишь по очертаниям. Ши Цинсюань неловко закусил губу почти до боли — его не пугал осквернённый храм, а пугало, скорее, присутствие рядом Хэ Сюаня, не проронившего ни слова. — Вы знали, да?       — Несложно догадаться, — пожал тот плечами.       Ши Цинсюань хотел что-то сказать, но обернулся на звук приближающихся в их сторону шагов. Мимо, шаркая ногами, шёл старый рыбак. Завидев незнакомцев, он пробормотал:       — Раньше все жители Хайшэн ходили в храм Воды и Ветров, чтобы помолиться, но боги даже не думали обращать внимание на наши проблемы, — он сплюнул на землю и усмехнулся. — Что им дело до нас, чуть ли не нищих, если можно откликнуться на молитвы богачей и отхватить себе ещё богатств? Проклятые, жалкие божества.       — Мне жаль, что боги покинули вас, — Ши Цинсюань склонил голову перед рыбаком. — Надеюсь, я смогу хоть чем-то помочь.       Тот очень удивлённо заморгал:       — Ну что вы, господин-заклинатель, это…       — Однако не стоит всецело полагаться на чужую помощь, — холодно сказал Хэ Сюань, всё это время отстранённо слушая беседу со скрещёнными на груди руками. — А ваше шествие никогда не задобрит злого духа, а лишь рассмешит его. Поклоняться своему мучителю? Верх абсурда.       — Лишь отчаяние привело нас к этому, господин, — замахал руками рыбак. — Некоторые жители так напуганы, что стали, — он склонил голову и почти прошептал, — молиться черноводному демону Сюаню.       Ши Цинсюань не смог сдержаться и тихо фыркнул себе под нос, а Хэ Сюань же, напротив, выглядел почти заинтересованно.       — Правда? — спросил он полным серьёзности голосом. — И как же они молятся ему? Разве демоны откликаются на молитвы?       — Ну, — тот кашлянул, — приносят жертвы, в редких случаях — сокровища там всякие.       — Что за жертвы? — уточнил Ши Цинсюань, предпочитая наивно верить в то, что под «жертвами» подразумевалась еда или хотя бы домашний скот.       — Не пристало мне об этом говорить, — отмахнулся рыбак. — Было пару вопиющих случаев. В основном молодёжь этим занимается. Всё это… грешно как-то.       — А помогает? — продолжал Хэ Сюань.       — Если бы!       — Всё потому что вы идиоты!       — Что? Молодой господин, не нужно так…       — С чего вы взяли, что демон, подобно небожителям, за кусок мяса и побрякушки бросится вас спасать? Считаете, вы ему сдались?       — Ладно-ладно! — вмешался Ши Цинсюань, встревая между ними. — Мы ведь вовсе не это хотели обсудить!       — Господин, ваш друг не очень-то вежлив, — возмутился старик.       — Нет-нет, мы не друзья… Так, просто… — от неловкости ему хотелось провалиться под землю, поэтому Ши Цинсаюнь даже не взглянул в сторону Хэ Сюаня и принялся тараторить известные им факты, прося рыбака рассказать, если он знает что-то ещё, но тот лишь покачал головой. — Вы правда не помните больше никаких деталей?       — Да какие там детали, — тот махнул рукой. — После ареста того паренька дело официально-то прикрыли. Да только все знают, что ничего на этом не закончилось. Знают, но боятся это признать. И даже чествуют демона.       — Стоп-стоп, — воскликнул Ши Цинсюань, взмахивая рукой, — какого ещё паренька? Вы про это ничего не говорили.       — Не сказал? И правда. Память уже никуда не годится. Лет пять назад был у нас в Хайшэн один мальчишка — Цзылюй. Ну как, ему лет шестнадцать-семнадцать было. Жил с матерью, братом и сестрой младшими. Но той весной их семью постигло несчастье — и брат, и сестра пропали. А следом за ними и сам Цзылюй. Все думали, что хуже в этой семье уже ничего быть не может, однако всё же могло. Парня нашли на берегу, а рядом были тела его брата и ещё пары пропавших за то время. Все были утоплены, а подробности… кажется были не слишком хорошими, чтобы их стали разглашать. Цзылюя арестовали, да он в принципе ничего и не отрицал. А вот мать их жалко — она не вынесла такого позора и покончила с собой. Девочку, кажется, так и не нашли.       — Ох, — только и смог пробормотать Ши Цинсюань. — Весьма расплывчатая история.       — Вот именно, — кивнул Хэ Сюань. — На каком основании решили, что убийцей был именно он? Исчезновения ведь продолжились.       — Ну, тут дело нехитрое, — старик пожал плечами, говоря как ни в чём не бывало, — для таких мутных дел всегда лучше найти какого-то козла отпущения.       — И вы так просто говорите об этом? — удивлённо вскинул брови бывший Повелитель Ветров, краем глаза замечая, как посмурнело и без того хмурое лицо Хэ Сюаня.       — Я говорю лишь то, что слышал сам. Нет нужды смотреть на меня так укоризненно, молодой господин.       — Этот человек ещё жив?       — Вероятно, — пожал плечами рыбак. — Никто о нём и не вспоминал последние годы.       Ближе к полудню небо стало серым, а со стороны моря приближались тёмные грозовые тучи. На протяжении всего пути Ши Цинсюань пытался говорить меньше, и лишь изредка поглядывал на идущего чуть впереди Хэ Сюаня. Деревня, хоть и была небольшой, растягивалась на несколько ли по всему побережью, поэтому до местной тюрьмы пришлось идти чуть больше получаса.       — Господин Хэ, а вы знали, что вам молятся жители деревень? — спросил Ши Цинсюань, чувствуя себя очень неуютно из-за длительного молчания. На самом деле он очень хотел спросить, почему Хэ Сюань вообще вдруг решил заниматься этим делом, вместо того чтобы искать способ избавиться от проклятой канги, однако не решался. Да и вряд ли получил бы ответ. Тот вообще вёл себя слишком беспечно и спокойно для человека — в данном случае демона, — что попал в столь неприятную ситуацию. Как будто Хэ Сюаня это и вовсе не волновало.       — Демонам не принято молиться, — сухо ответил тот. — Но когда это людей волновала логика?       — Интересно, а что за жертвы они приносят? Ох, это так безвкусно и жестоко! Господин Хэ, а вам какие жертвы нравятся? — последнюю фразу он спросил уже повеселевшим голосом.       Хэ Сюань остановился, оборачиваясь на идущего позади Ши Цинсюаня, что чуть было не врезался в него, еле успевая остановиться.       — Никакие.       — А если это что-то полезное?       — Не неси вздор. Это небожители не могут жить без подношений верующих.       — Что, ни красавицы, ни младенцы? — он задумчиво почесал голову, рассуждая: — Но что толку в младенцах? Почему люди иногда приносят их в жертву? Что за извращённость ума!.. Так вас это не интересует?       — Нет.       — Ну ладно, — он пожал плечами.       — На этом всё? — даже не поворачивая в его сторону головы, поинтересовался Хэ Сюань. — Любопытство окончательно утолено?       — Да-да, точно всё! Ох, простите, это вышло как-то не очень красиво, да? — Ши Цинсюань и правда испытал лёгкий укол совести. — Я просто раньше, ну… не имел возможности спросить у кого-то такое. О, мы дошли! — воскликнул он определённо с радостью, потому что больше не требовалось говорить на эту неловкую тему. Тем не менее Ши Цинсюань считал, что, учитывая дикие наклонности некоторых из Призрачного царства, вроде Лазурного демона Ци Жуна, всё же стоило мельком коснуться этого щекотливого вопроса.       Начальник тюрьмы был неприятно удивлён появлению двух совершенствующихся, однако мало кто решился бы перейти дорогу заклинателям, поэтому он быстро согласился и попросил своего человека привести их к узнику.       — Почему это дело никто не пересматривал? — спросил Ши Цинсюань, когда они приблизились к тюремной камере.       — Это ещё зачем? — вскинул брови ведущий их стражник.       — Кому может быть дело до того, чья судьба и так уже решена, верно? — спросил Хэ Сюань, хотя фраза прозвучала больше утверждением, нежели вопросом. От ледяных ноток в его голосе Ши Цинсюань невольно поёжился.       — Вот именно, господин! — закивал стражник, не почуявший неладного.       Заметив, что взгляд Хэ Сюаня потемнел, а металлическая решётка под его ладонью начала вдруг слабо скрипеть, Ши Цинсюань бросился вперёд. Наверное, такое резкое движение от калеки выглядело довольно нелепым, но ему, тем не менее, удалось как бы невзначай оказаться между двумя говорившими.       — Кхм, господин, а могу я поговорить с заключённым?       — Не думаю, что у вас получится, — хмыкнул тот, поясняя: — Он уже несколько лет как не в себе.       — Вот как… — Ши Цинсюань обернулся к Хэ Сюаню со слабой улыбкой. — Попробуем?       — Делай что хочешь.       — Значит, попробуем, — он принял из рук стражника фонарь, отходя в сторону в ожидании пока стальная решётка не была отодвинута в сторону. Блёклый свет взметнулся по камере и выхватил из мрака нечёткий силуэт прикованного к стене человека. Его голова была опущена вниз, а лицо завесила копна тёмных спутанных волос. — К чему такие жестокие меры? — сухо спросил Ши Цинсюань, заметно хмурясь.       — Лишь предосторожность — он дважды пытался наложить на себя руки, и несколько раз — задушить охрану сковывающей его цепью. Не подходите слишком близко.       Шаркая ногой, Ши Цинсюань подошёл чуть ближе, одной рукой опираясь на палку, а во второй, превозмогая значительные неудобства, держа фонарь.       — Господин? — позвал он негромко. Реакции не последовало — юноша продолжал держать голову опущенной к груди, и только слабое дыхание всё ещё выдавало в нём живого человека. — Какая у него фамилия? — спросил он полушёпотом, оборачиваясь на стражника.       — Ма, — не сразу ответил тот. — Ма Цзылюй.       — Молодой господин Ма? — юноша чуть шевельнулся и приподнял голову, но его лицо по-прежнему скрывали пряди волос. Бывший Повелитель Ветров склонился к нему, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой полутьме. — Цзылюй?       Внезапно юноша вскинул голову и подался вперёд, издавая нечеловеческий крик. Ши Цинсюань в ужасе отшатнулся, спотыкаясь о неровности в напольных плитах, но на удивление так и не падая на каменный пол. Он не сразу понял, что ухватившая его рука принадлежит Хэ Сюаню, а когда понял, тут же неловко дёрнулся вперёд, чтобы восстановить равновесие.       — Спасибо, — пробормотал он.       — Это бессмысленная трата времени, — Хэ Сюань бросил презрительный взгляд на закованного юношу, а после, развернувшись, пошёл прочь из камеры.       Ши Цинсюань тоже решил, что делать здесь больше нечего, однако не мог не обернуться, чтобы ещё раз взглянуть на совершенно безумное, исхудалое лицо заключённого. От нехватки солнечного света цвет его кожи казался бледным, почти бескровным, однако на его фоне ярким, безумным огнём горели чёрные как смоль глаза.       — Я же говорил, что вы от него ничего не сможете добиться, — крикнул вслед стражник.       Ши Цинсюань брёл по мрачным тюремным коридорам полностью погружённый в свои мысли. От этого места исходила жуткая аура страха, ненависти и смерти. Люди были невероятно жестоки и невероятно слепы. Как можно было бросить гнить человека в подобном месте, даже не разобравшись, виновен тот или нет?       Он вышел на улицу и наконец-то смог вдохнуть полной грудью — до этого словно постоянно не хватало воздуха. Заметив, что Хэ Сюань никуда не ушёл и всё ещё ждёт его у главных ворот, Ши Цинсюань хотел было помахать рукой, чтобы привлечь внимание, однако что-то не позволило ему этого сделать. Он не сразу смог сопоставить факты, чтобы понять, по какой именно причине Хэ Сюань повёл себя так странно у тюремной камеры. Корни подобной реакции обязательно должны были исходить из далёкого прошлого. Сейчас его лицо и взгляд, направленный в пустоту, оставались совершенно недвижимыми. Ши Цинсюань даже не был уверен, что Хэ Сюань заметил его присутствие, поэтому легко коснулся его плеча.       Обернувшись, Хэ Сюань окинул его непроницаемым взглядом, а после обратил внимание на всё ещё касающуюся его плеча ладонь, которую Ши Цинсюань тут же поспешно отнял.       — Убирайся прочь.       Ши Цинсюань вскинул бровь, не сразу находясь с ответом, потому что это было довольно неожиданно.       — Что неясного?       — Неясного? Ха-ха, — Цинсюань ни с того ни с сего рассмеялся, — если честно, то…       — Сам я разберусь быстрее, а ты только путаешься под ногами, — холодно ответил Хэ Сюань.       — Да, конечно… Это имеет смысл, — закивал Ши Цинсюань, решая не припоминать, что ещё утром Хэ Сюань и сам не возражал против его участия в этом деле. — Тогда я не буду мешать. Пойду лучше…       И он действительно в полном смятении пошёл прочь, потому что не имел и малейшего понятия, что ещё можно с этим сделать.       Ноги сами привели его к храму Вод и Ветров. Ши Цинсюань недолго потоптался возле входа, но всё же осмелился зайти внутрь. Этот храм был заброшен и только, он не познал настоящей ярости, как храм в городе Фу Гу. Лица статуй были отбиты. Ну и хорошо, — он почему-то чувствовал, что не готов смотреть сейчас брату в лицо, пусть это лицо и было сделано из холодного камня. Ши Цинсюань подошёл ближе и трепетно стряхнул пыль со статуи Повелителя Вод, а подойдя к своей статуе, долго смотрел на неё, неуловимо хмурясь, а после с силой толкнул с пьедестала. Статуя накренилась, и второго толчка оказалось достаточно, чтобы та упала и раскололась на части. Ши Цинсюань видел немного собственных храмов после низвержения, однако в тех, что ему довелось повидать, сами люди уже давно расправились со статуями безучастных богов. Если бы они этого не сделали, то он уничтожил бы каждую из статуй собственными руками. Интересно, а что бы сказал Хэ Сюань, увидь он эту жалкую картину: бывшее божество, что уничтожает свою же статую? Посмеялся бы, уничтожил бы каменное изваяние сам? Что-то подсказывало, что ни то, ни другое.       Ши Цинсюань подошёл к алтарному столику и, очистив его от мусора, поставил заранее приготовленную палочку благовоний. Вверх потянулась струйка сандалового дыма; бывший Повелитель Ветров опустился на колени, с трудом подгибая под себя больную ногу. И вновь жалкое зрелище, думал он, даже не способен на то, чтобы достойно воздать брату почести. А что бы сказал на это Ши Уду? Вот кто был бы в ярости.       — Брат, — заговорил он, а тишина, казалось, стала внимать его голосу. Ши Цинсюань не обращался к Ши Уду ещё с тех пор, как вернулась память. Просто не знал, что сказать. — Прости, что так давно не заходил. Как ты там?       Он сдавленно усмехнулся себе под нос — всё же он обладал поистине неисчерпаемым талантом нести всякую чушь, что в разговоре с живыми, что с мёртвыми.       — Я вот всё вспомнил. Недавно представилась возможность отправиться кое-куда, я уже забыл, каково это — в дороге… Сейчас лето, такая красота вокруг, жара правда, — Ши Цинсюань тихо всхлипнул и опустил голову, низко-низко. Вокруг никого не было, как и не было никакой необходимости сдерживаться, но он привык, что сдерживаться необходимо, глотать слёзы, пока никто не успел увидеть — необходимо, улыбаться необходимо тоже. Старина Фэн должен был быть весёлым и ярким, чтобы все, пусть и нищие, им восхищались и искренне ему симпатизировали. Цинсюань должен был делать вид, что всё как прежде, подумаешь, слегка сменилась обстановка. Хорошо, что большая часть, точнее, почти все из его друзей с небес позабыли о нём в мгновение ока. Правда, хорошо. В противном случае притворяться и играть в эту полуложь-полуправду приходилось бы чаще. Он не лгал, и с какой-то стороны даже не притворствовал, просто не хотел, чтобы тот же Се Лянь понял, какая необратимая пустота разверзается у него в груди. В последние дни пустота замерла в ожидающем безмолвии, затаилась, а порой, словно каким-то чудом, исчезала и вовсе не давала о себе знать. Но лишь на мгновение.       — Пэй Мин затеял какой-то бардак, — голос стал спокойнее; Ши Цинсюань даже слабо усмехнулся. — Я же говорил, что тебе не стоит с ним общаться. Ладно, твоё право, — улыбнулся он и какое-то время хранил молчание, всматриваясь в статую, не имеющую лица. — Брат, я не знаю, когда приду в следующий раз. Даже не знаю, слышишь ли ты меня. Если всё же слышишь, не злись слишком сильно, ладно? Мы заслужили это, и я знаю, что ты был бы в ярости, но я хочу попытаться его понять и помочь, если только смогу… Хоть чем-то. Он хороший человек. Кажется, он сам так не считает, но это правда. А мы всё у него отняли.       Ши Цинсюань вздохнул и, оперевшись на палку, поднялся на ноги. Он знал, что кому-кому, а брату не хотелось бы это слышать, но, если уж честно, то говорить больше было не с кем. Ши Уду после смерти приходилось выслушивать его галдёж ещё больше, чем при жизни. Говорить и не получать ответа с какой-то стороны было даже неплохо, — тогда априори не существовало плохих ответов, да и хороших, в принципе, тоже.       Ши Цинсюань ещё долго бродил по городу и болтал с местными жителями уже не для того, чтобы расспросить их о чём-то, а просто потому что не мог иначе. Ему даже удалось выручить немного денег на продаже талисманов, что в подобном городе разошлись на «ура».       Дом у реки пустовал, а без зажжённого света и вовсе выглядел довольно пугающе. Ши Цинсюань присел возле окна и с замиранием сердца думал о том, что Хэ Сюань, возможно, уже давно ушёл из Хайшэн, оставив его здесь. Нет, он, быть может, даже смог бы устроиться в этом городе куда лучше, чем в столице, а если бы надоело — вернулся бы пешком, но…       Ши Цинсюань вздрогнул от яркого синего света, вспыхнувшего по периметру всей комнаты. В одну секунду загорелись все талисманы, прикреплённые Хэ Сюанем, а после одновременно потухли, опадая на пол чёрным пеплом.