Through and through - does not mean to death

В палате повисла гнетущая тишина, нарушить которую не смел никто. В конце концов Сэм подавил желание сказать всем присутствующим что о них думает и подчёркнуто вежливым тоном произнёс: — Не могли бы вы оставить меня ненадолго с братом? Поколебавшись немного, эскулап и сотрудники Бабкок плейс вышли за дверь. Сэм непонимающе уставился на Дина. Больной не выдержал и минуты обречённо-разочарованно взгляда и, чтобы не передумать здесь и сейчас, излишне грубо рявкнул: — Что ты здесь устроил, Сэм?! Зачем этот цирк?! Мы сразу всё решили! Ты знал куда мне дорога после больницы! — Мы решили?! — потерял самообладание Сэм, — Прекрасно! Проваливай куда хочешь! Навещать не стану! Мне, как ты сказал, надо строить свою жизнь! Дин, ожидавший привычного нытья брата, не смог произнести ничего в ответ на злые слова. Но он и не успел бы: Сэм тут же вылетел в коридор и быстрым шагом направился на выход. В висках пульсировало, от гнева сбилось дыхание, а желание нянчиться с убогим инвалидом пропало напрочь. Не ценит заботу — не надо! Пусть гниёт в одиночестве, если ему так хочется! Заскочив в машину, Сэм рванул от больницы, решив, что сегодня он просто обязан напиться! Целый месяц спал скрючившись на стуле, чтобы этому неблагодарному паршивцу не было одиноко! Надоело! Пора, наконец-то, подумать и о себе! Тем временем Дин всё ещё расфокусировано смотрел перед собой. В дверь постучали, но отвечать не было никакого желания, однако, посетитель проявил настойчивость и приоткрыл дверь. — Я не хочу никого видеть, убирайтесь! — сдерживая злые слёзы, прошипел Дин. — Прошу прощения, но у нас очень плотный график. Хотелось бы уточнить, мы правильно поняли, что ваш брат передумал и решил забрать вас домой? — боязливо поинтересовался один из сотрудников Бабкок плейс, помня о неуравновешенном состоянии и двухметровом росте брата больного. — Нет, я еду с вами, — сухо проронил Дин и отвернул от вошедшего голову, давая понять, что не расположен к разговору. Вечером, когда вся суета с перемещением лежачего пациента улеглась, и не очень любезная, да и что там, не такая симпатичная и юная медсестра, не шедшая на контакт, накормила его бурдой, как две капли воды похожей на ту, которой его кормили в больнице, Дин остался совсем один, прокручивая в голове слова брата. Даже когда он не пытался вернуть его из чистилища, когда спутался с Руби, когда врал и случайно подставлял, не было так больно, как сейчас: Сэм действительно смог его бросить здесь, вычеркнуть из своей жизни и уехать. Горькие слёзы, сдерживаемые весь день с огромным усилием, наконец, потоком побежали по лицу: теперь можно, теперь никто не увидит его слабости. Шли дни и даже недели, а Дин всё также проводил большую часть времени в полнейшем одиночестве. Экстраверту по натуре, ему было очень сложно вот так вот просто лежать: местный медперсонал был слишком сильно загружен, чтобы вести беседы с подопечным, а унизительные процедуры проводились максимально неприятно, после них Дин чувствовал себя тряпичной куклой, которую, пусть и не грубо, но крайне небрежно ворочают, переодевают, моют. Будто он больше не человек, а… Овощ. Впрочем, Дин, по его мнению, им и являлся. Порой даже хотелось задавить свою гордость, позвонить Сэму и попросить забрать его домой — в уже такой родной бункер. Но он до дрожи боялся услышать отказ от брата, ясно давшего понять, что не собирается даже изредка приезжать к нему. Выводы были совершенно неверны: Сэму, неделю пившему и искренне злившемуся, сейчас было элементарно стыдно показываться брату на глаза: наговорил Дину таких мерзостей, теперь просто нельзя заявиться и сделать вид, что ничего не было. Выбросить медицинские принадлежности для содержания лежачего больного почему-то не поднималась рука: комната выглядела так, будто Сэм привезёт сюда брата сегодня же. Промучавшись ещё пару недель, он всё же осмелился навестить Дина. Выгонит и выгонит, надо хотя бы попытаться и попросить прощения за сказанное. Сэм подготовился: по дороге в Бабкок плейс накупил бургеров и решил, что пронесёт их, не показывая персоналу учреждения. Мало ли, вдруг отберут, а шансы на прощение значительно вырастали при наличии любимого братом фастфуда. Безопасность в пансионате была на высоком уровне, однако, для такого профессионала как Сэм, было проще простого доказать, что он является братом Харрисона Форда: под этим именем Дин числился и в больнице, и в доме престарелых. Узнав номер комнаты, Сэм немного поплутал по витиеватым коридорам и за это время успел проникнуться атмосферой безнадёжности, одиночества и тоски. В конце концов дверь в нужную спальню нашлась, однако, он не спешил стучать. Как отреагирует Дин? Наорёт? Станет игнорировать? Скажет, что презирает за предательство? Всё-таки решившись, Сэм практически невесомо поскрёбся в дверь. В ответ раздалось крайне удивлённое «войдите». — Привет, Дин, — несмело начал Сэм, чуть улыбаясь и пристыженно смотря на такого исхудавшего и бледного старшего брата. — Не ожидал тебя увидеть ещё когда-нибудь… — сглотнув подступивший к горлу ком, произнёс ошеломлённый визитом Дин, стараясь не выказывать своё ликование. Он так соскучился по общению, но ещё больше по Сэмми: до зубовного скрежета занудного, выедающего мозг чайной ложкой, но заботливого и доброго Сэмми. — А я вот… Пришёл, — мялся на пороге Сэм, — Можно мне войти? Дин молча кивнул, всё ещё усердно стараясь не смотреть брату в глаза, чтобы не сорваться и не начать говорить как сильно скучал, как его не хватало, как он не хочет, чтобы Сэм уходил. Но это глупо: не может же брат вечно спать на стуле у его кровати, да и не согласится, по всей видимости. — Я был таким идиотом, прости меня… Пожалуйста… — словно брошенный щенок проскулил Сэм, усевшись рядом с постелью брата и всё-таки встречаясь своими невинными глазами с глазами Дина. Не то чтобы он его простил, нет: было очень обидно и больно, злые слова навсегда засели в душу старшего Винчестера, как и все те, что брат бросал ему в лицо несколькими годами ранее, однако, Дин как обычно затолкал обиду поглубже, чтобы не оттолкнуть от себя Сэма. Уж очень хотелось, чтобы он хоть изредка приезжал и сидел с ним хотя бы час. — Всё в порядке, Сэмми, — соврал Дин и улыбнулся. — Ты на меня не сердишься? — с надеждой переспросил Сэм. — Нет, — коротко подтвердил Дин и это уже была чистая правда: долго сердиться на младшего брата он не умел. — Я принёс тебе бургеры, — попытался разбавить неловкое молчание Сэм, — Протащил под курткой, фастфуд здесь под запретом. Дин, уже два месяца не евший ничего вкусного, невольно оживился. Заметив это, брат с улыбкой достал бургер из-за пазухи и чуть не протянул их больному. Опомнившись, развернул хрусткую обёртку и поднёс булку с соусом и котлетами к губам Дина. Он даже зажмурился от удовольствия, откусывая чуть примятый, но всё ещё тёплый гамбургер. С большим разочарованием дошло, что больше половины в него теперь просто не влезает: желудок сильно сократился от постоянного потребления того, что даже кашей назвать нельзя, но несколько больших глотков колы через трубочку снова подняли настроение. Они немного поболтали о всякой ерунде, старательно избегая острых углов. Дин в красках расписал насколько ужасна местная пища: вроде бы разнообразный рацион, состоящий из каш, супов, пюре и прочего, а по вкусу всё напоминало половую тряпку, которую даже посолить не удосужились! — Поехали домой, Дин, пожалуйста, — Сэм перешёл к основной теме разговора, надеясь, что любимая еда задобрила брата. — Не надо, Сэмми, — немного помолчав, ответил Дин, — Мы уже говорили об этом, помнишь? Ничего хорошего не вышло. Давай просто поговорим о чём угодно, ты не представляешь как тяжело молчать целыми днями! — ну вот, проговорился, признался, что ему здесь плохо, теперь брат точно не отцепится. — Что значит молчать целыми днями? — не понял Сэм, — С тобой не общаются? Ты просто так лежишь тут целый месяц, пялясь в потолок? — А ты что думал?! — разозлился Дин, — Что мне аниматоров нанимают и развлекают весь день?! — Нет, но… — Что «но», Сэм?! Это дом престарелых! Может и проходят какие-то мероприятия, но лежачие в них явно не участвуют! — продолжал кипятиться брат. Повисло молчание. Дин уже жалел о грубости: Сэм не захочет ездить к истерику, неспособному сдерживать эмоции, даже когда его навещают. А ещё безумно хотелось убраться отсюда. Ещё недавно он с пеной у рта твердил про переселение в пансион, но не думал, что будет настолько тоскливо. — Сейчас мы оба поедем домой, — твёрдо заявил Сэм, уверенно глядя в глаза брата. — Я не позволю тебе взвалить на себя уход за мной, Сэмми, — печально повторил Дин. — Не припомню, что просил у тебя разрешения. Я заберу тебя и точка. Вопрос только мирно ли ты поедешь, подписав все бумаги, и не попадая в розыск, или мне придётся вырубить всех охранников и выкрасть тебя отсюда, — без малейшего намёка на иронию произнёс Сэм. — Ты не понимаешь! — снова не удержался от крика брат. — Чего я не понимаю?! Объясни! Если ты не идиот, то прекрасно осознаёшь, что я не смогу жить нормальной жизнью пока ты здесь! — Сэмми, меня теперь не только кормить надо, — вздохнул Дин, — И не только лекарства вводить. Пойми, что я теперь вообще не могу сам, в том числе помыться и… — Да ладно, ты на полном серьёзе делаешь из этого проблему?! Ты же не маленький и не подросток, чтобы стесняться естественных вещей, Дин! — с самым честным видом заявил Сэм, хотя его самого очень сильно заботило, как будут проходить неловкие моменты по типу смены памперсов. — А тебя бы это не заботило, будь ты на моём месте? — тихим и даже дрожащим голосом произнёс Дин, отворачивая голову: показывать предательски подступающие слёзы точно не входило в его планы. Пристыженный Сэм сунул руку под одеяло и нежно сжал полу бесчувственную ладонь брата, второй рукой осмелился погладить его по чуть отросшим волосам. — Прости, Дин. Ты прав, я бы тебя тоже не подпускал. Но и ты поставь себя на моё место, бросил бы меня здесь? Смог бы дальше строить жизнь? Немного подумав, брат отрицательно покачал головой. — Так почему меня заставляешь так поступить? — Потому что не хочу для тебя такой жизни, Сэмми, она ведь будет даже хуже моей, — признался Дин. — Но ведь я сам подписался на это, когда спасал тебя! Ты просил дать тебе умереть, а я не послушал, следовательно несу ответственность за то, что сделал, — намеренно обругал себя Сэм, нисколько не жалея о содеянном, — Прошу, поехали добровольно, без тебя дома пусто… Поразмыслив примерно с минуту, Дин молча кивнул. Брат сразу же понёсся договариваться с руководством пансиона, пока больной не передумал, ведь это вполне в его духе…