Евангелие Некромага

      Сбежав от разъярённой толпы, Чонгук и Сокджин шли вдоль дороги до следующего города и удалялись от Великого океана в глубь Альтаии. Сокджин задумал продать седло и на попутных телегах доехать до столицы, потому что без звонкой монеты торговцы отказываются подвозить путников. У мёртвых, которых хоронят в любых местах страны, больше привилегий, чем у живых, но даже мёртвому Сокджину делать в столице нечего, потому что среди городской суеты не получится разобраться в своём состоянии. Сейчас, несмотря на поля и леса вокруг, сосредоточиться постоянно мешает Чонгук. Зачем он увязался следом, Сокджин не знал, а Чонгук, как заведённая шкатулка, повторял, что не может покинуть того, с кем заключил сделку, пока не будут выполнены все условия. Сокджин отгонял его от себя матерными словами, отвешивал подсрачники и подзатыльники, кидал в него куски грязи и проклинал, но Чонгук преследовал его, как падальщик умирающего человека. Отскочит в сторону, подождёт, когда Сокджин отойдёт дальше по дороге, и топает в трёх шагах. Сокджин его освободил из клетки — настала очередь Чонгука отдать камень Подчинения, но тот почему-то похож на десятисантиметровый неровный кусок булыжника, из каких дома строят, и он нервирует Сокджина чуть меньше, чем Чонгук.       В начале пути, когда Сокджин отказался брать кирпич, поклявшись, что не позволит себя обмануть, Чонгук громко возмущался, требовал забрать камень, чтобы договор исполнился с обеих сторон, и он мог уйти по своим делам. Сокджин проявил равнодушие к его просьбе, и вскоре об этом пожалел. В первые полчаса его уши игнорировали бесконечные разговоры, но вскоре нервы лопнули, и посыпались ругань, рукоприкладства и проклятия. Чонгуку всё равно. Он дал выбор: забрать камень или слушать нескончаемую речь. Сокджин принципиально не принимает кирпич и едва держится до утра, показывая, что обмануть его не так легко. В минуту, когда он готов сорваться, выхватить из руки камень и разбить им голову болтуну, Чонгук, как по волшебству, поднимает интересную тему разговора.       О себе он не говорит, про Сокджина не спрашивает, и только случайность заставляет их внимательнее присмотреться друг к другу.       Когда время приблизилось к полудню, а путь пролегал через лес, Чонгук окончательно допёк Сокджина, которому не нравится тело лича. Он не устаёт. Нет чувства истощённости, после которой приседаешь на землю и ощущаешь полное удовольствие от расслабления мышц. Сколько бы Сокджин ни шёл, бодрость не пропадает, ноги не болят, тело не потеет и, что хуже всего, Чонгук такой же. Тем для разговоров у него в запасе бессчётное количество, и Сокджин, устав морально, остановился посреди леса, бросил на землю седло, сложил руки на груди и окатил Чонгука злым взглядом. Лучше бы Вельзевул подарил не одежду, а стальное терпение и несокрушимую нервную систему. Сил более нет терпеть пустые разговоры, в которых нет ни смысла, ни толка.       — Ты молчишь хоть иногда? — он сдержал злость, и Чонгук остановился в двух шагах.       Непонимание на его лице лучше слов показало, что он не видит проблему в общении, и объяснил:       — За разговорами время быстрее летит.       Терпение Сокджина растворилось в тиши леса, будто дым на ветру. Он почувствовал это на ментальном уровне и впервые ощутил наплыв гнева в крови. Горячей волной он прошёлся под кожей и скопился в кулаках, провоцируя ударить Чонгука по лицу, прямиком в нос, чтоб хрящ съехал и родинки местами поменялись. Подло бить того, кто слабее, но Сокджин успокоил себя тем, что это необходимо исключительно в воспитательных целях. Закидывая Чонгука упрёками, он припомнил, как освободил его из клетки, как просил принести камень Подчинения, как прогонял от себя и требовал замолчать. На протяжение всего пути он делал всё, чтобы идти в тишине, однако Чонгук, мало того, что увязался следом, так ещё не в силах закрыть рот. А ведь достаточно просто сомкнуть челюсти и не размыкать до ворот города. Пока он орал, Чонгук вжал голову в плечи и зажмурился, ожидая, когда можно вставить свои «пять копеек». Вот только Сокджина понесло изливать эмоции наружу. Желая высказаться и высвободить накопленную в груди злость, он принялся активно жестикулировать, крича, чтобы Чонгук шёл своим путём и впредь не смел приближаться на пять метров.       — Так вот он! — Чонгук с отчаянием в голосе протянул камень. — Я уже объяснял, что должен выполнить свою часть договора, чтобы покинуть тебя. Это и есть камень из тайника библиотеки.       Яркая вспышка ярости перед глазами Сокджина ослепила разум. Он сжал кулаки, из последних сил сдерживая удар, и прокричал на весь лес:       — Это камень из стены библиотеки!       Чонгук выровнялся, как струнка, сомкнул пальцы, пряча в кулаке камень, и с удивлением моргнул, постепенно погружаясь в тесноту страха. Сначала он посмотрел за спину покрасневшему от гнева Сокджину, затем на лицо и сделал шаг назад. Тяжело засопев, он прижал кулак к груди и с настороженностью заглянул в глаза, всё ещё видя в них адскую злость.       — Ты это… — встревожился Чонгук и сделал ещё два шага в сторону. — Ты некромаг, что ли?       Сокджин нахмурился, предполагая, откуда Чонгук мог узнать. У некромагов аура особая? Но она видна при знакомстве, поэтому в Рэслоне её Чонгук изучил в первую очередь. Что-то не то сказал? Сокджин отчитывал его, как соседского мальчишку, по-отечески и с желанием отшлёпать ремнём по сраке. Что-то изменилось за время, пока шумным водопадом лилась гневная речь, вынуждая Чонгука напуганным зверем коситься во все стороны. Что-то, что Сокджин не видит, но это настораживает Чонгука. В его взгляде не читается страх, скорее он сохранил бдительность, общаясь с некромагом, и всё же боится его в глубине души. Сокджин поинтересовался:       — С чего ты сделал такой вывод?       Чонгук указал пальцем за его спину и прошептал:       — Если это не твоё, тогда пора делать ноги, потому что где-то рядом некромаг.       Подозревая обман, Сокджин отказался оглядываться, но Чонгук выглядит слишком настороженно. Когда Сокджин всё же повернулся назад, при этом опасаясь подлого удара от того, кто не может драться, за правым плечом увидел скелета, сжимающего костями кисти нож. Жёлтые кости с налипшей землёй замерли, будто поставленный манекен в доме лекаря, и ввели Сокджина в шок до непроизвольной хрипоты. Он заорал, всматриваясь в пустые глазницы, и попятился к Чонгуку, ища спасения хоть у кого-то, кто в состоянии объяснить происходящее. Прижимаясь к нему спиной, он съёжился, тяжело вздохнул и не понял, как так получилось, что скелет, пробираясь сквозь толщу земли, собрался по косточкам и вооружился. Заклинания не маячат в сумбурности суматошных мыслей, мозг не выдаёт ни одной подсказки, и Сокджин бы поверил, что рядом некромаг, если бы Чонгук не заявил:       — Сваливаем! Встретить некромага можно раз в сто жизней, но дел с ним лучше не иметь, если жить хочется.       «Значит, моё!» — глубоко дышит Сокджин, не отрывая взгляд от застывшего скелета, чья нижняя челюсть плавно опустилась вниз. Можно с облегчением выдохнуть, ведь нежить своя «родная» и если пырнёт ножом в бок, то лишь по незнанию некромага, как ею руководить. А вот Чонгук посвящён в тонкости некромагии, поэтому Сокджин схватил его за рукав и попросил остановиться.       — Куда ж теперь мы с ним пойдём? — он присмотрелся к скелету, никогда не сталкиваясь с подобным костяным явлением. — Как его убрать?       Чонгук толкнул его ладонью в спину, отскочил в сторону и вооружился случайной палкой, как весомым оружием. При этом посмотрел враждебно и предупредил, что к смерти готов, но в Аду выберет своему врагу самую жестокую и болезненную пытку. Шутки в голосе не слышно, от легкомысленного Чонгука не осталось следа, и Сокджин, сев возле стоп скелета, резко оглянулся. Чёрт знает, какие гены намешаны в Чонгуке, поэтому с ним лучше не связываться, а как управлять нечистью, Сокджину неведомо. Оставшись без помощи и поддержки, он встал на ноги, матерно послал всех к сатане и отряхнулся. Бездушный скелет показался по духу ближе, чем не пойми кто с палкой в руках. Оскалившись на Чонгука и навсегда запоминая, какие изгои некромаги, он извлёк урок: его одинаково ненавидят на земле и в Аду. Ни живой, ни мёртвый и с вечными поисками ответов на нескончаемые вопросы по поводу себя и мира.       Косо посмотрев на Чонгука и всё ещё замечая в глазах злобу, Сокджин направился по лесу, придерживаясь первоначального плана. Надо вернуть свиток в Ад, а остальное — мелкие препятствия. Вельзевул не обманул — подарил Сокджину власть, какая есть у Намджуна. Оба равно правят с помощью страха, но Сокджин пока не научился управлять своей силой. Как только изучит её, сотрёт Альтаию с лица земли, чтобы не видеть ненависть в людских глазах при слове «некромаг».       Скелет, как послушное домашнее животное, идёт сзади и держит в руках нож. Сокджин, слыша, как под костяными стопами ломаются веточки, оглянулся и обозлился на своё творение за непослушание. Крича проваливать, бормоча странное слово «тинорамоса» и рукой указывая в противоположную сторону леса, он не увидел хоть какую-то реакцию нежити. Она стоит неподвижно и, кажется, глазеет на своего создателя, чем окончательно выводит его из себя. Сжав кулак, Сокджин прицелился в череп, с силой ударил и, когда черепушка полетела к земле, приложился ногой к рёбрам, разрушая целостность скелета.       Сердце успокоилось, глубокий вдох окончательно угомонил пыл, и Сокджин подобрал с травы седло, после чего напоследок бросил косой взгляд, полный ненависти, Чонгуку и его палке. Цокнув языком от недовольства перед страхом в глазах, Сокджин пошёл своей дорогой, но через пару шагов услышал лёгкий шорох и подпрыгнул от ужаса. Скелет шустро собрался и последовал за ним, неуклюже делая быстрые шаги и пошатываясь от неустойчивости. Понимая, что так будет продолжаться до бесконечности и перед людьми со скелетом-спутником не появиться, Сокджин швырнул седло на землю и взвыл от отчаянья, после чего сел под дерево, не видя смысла идти дальше. На его зов откликнулся второй скелет. Кости быстро выскочили из земли, разбрасывая листья и ветки возле себя, и собрались в единое целое, готовое выполнить любую просьбу некромага.       — Ты чего? — опустил плечи Чонгук, поражаясь поведению Сокджина. — Ты действительно некромаг, который не знает некромагию?       — Можешь поржать, — равнодушно отозвался Сокджин и полез в карман.       Пошарив в нём пальцами, он вытащил гальку и показал Чонгуку, после чего сказал, что это филактерия. Чонгук вскрикнул, выронил палку, и полез на ближайшее дерево, бормоча, что никогда не видел личей-некромагов. Сокджину всё равно, что о нём думают в минуту, когда он сам не знает, кем является. Лезть за Чонгуком на дерево не собирается и рассматривает снизу двух скелетов с червями на костях. Муравьи, которые совсем недавно ползали по земле, взбираются по ним, не удерживаются и вместе с извивающимися червями падают обратно в траву. Сокджин поднял одного червяка и всмотрелся в него, будто тот даст подсказку, как избавиться от скелетов.       Так они и просидели: Сокджин на земле, Чонгук — на ветке дерева. Червяк на вопрос не ответил, после чего вернулся в траву, а муравьи облепили стопы скелетов. Вельзевул так спешил вернуть себе свиток, что не указал Сокджину, как добывать знания из мозга. Чонгук хочет быстрее покинуть лес, но боится лича, поэтому притих и не шевелится. Мало ли, что взбредёт в голову Сокджина, а Чонгук всячески противится возвращаться в Ад. Но и сидеть на ветке не имеет смысла, потому что некромаг открыто мучается из-за своей силы и не в состоянии творить добро или зло, потому что не знает, как это делать. С высоты ветки видно, как он нервничает, едва не паникует и пробует новые методы, которые приходят в голову, лишь бы избавиться от скелетов. Чонгук легко скроется с его глаз, без оглядки побежит в другой конец Альтаии и только возле океана остановится, а Сокджину от скелетов не сбежать.       Через два часа отсидки, Чонгук упёрся спиной в ствол и прижал колени к груди, наблюдая за лежащим на земле Сокджином. Кажется, он смирился с вечным пребыванием в лесу, а Чонгук всерьёз задумался над тем, что ему на пути попался относительно миролюбивый лич-некромаг.       — Ты как личем стал? — он покосился на Сокджина, а тот даже не пошевелился, рассматривая голубое небо между макушками деревьев. — Некромагами становятся сквозь испытания и годы боли, а уж личем стать — задача для мазохистов.       — Вельзевул сделал подарок, чтобы я сгонял в Башню короля за чтивом, — обречённо проговорил Сокджин, не видя смысла скрывать что-то перед вечным скитанием по лесу. — И я заодно решу вопрос с Намджуном.       Чонгук в задумчивости сдвинул брови, допуская, что услышал правду. Вельзевул способен отдать многое, пойти на крайние меры и рискнуть, если ему что-то ценно и необходимо. Он легко создаст лича, тем более, Чонгук слышал, что король Альтаии водится с демонами, поэтому против него надо выставлять крупную фигуру. Это объясняет, почему Сокджин попросил камень Подчинения, но не узнал его. Если кому-то что-то нужно, то он хотя бы знает, как это выглядит, а Сокджин будто только родился в мире магии. Чонгук сперва подумал, что Сокджин не забирает камень потому, что хочет видеть рядом с собой послушную мартышку с полезным навыком воровства. Теперь же с удивлением наблюдает, насколько необученному некромагу тяжело управлять своей силой.       — Сядь, — он сползает с дерева, ногой ощупывая нижние ветки. — Сядь и расслабься. Нежить не управляется словами.       Сокджин приподнялся на локтях, не веря Чонгуку. Запудрит мозг, даст палкой по голове и украдёт филактерию. Во всём мире не найти ни одного равнодушного к филактерии вора, а уж расколоть гальку захочет каждый, особенно пугливый Чонгук.       — Скелеты — часть тебя, — подходил к нему Чонгук, — потому что существуют за счёт твоей магии. Как только перекроешь им доступ к своему источнику силы, так сразу рассыпятся.       Он сел рядом и показал артефакт, повторив, что это и есть камень Подчинения, украденный из верхнего этажа библиотеки.       — Должно быть, королю уже доложили, что его украли, — предупредил Чонгук, — поэтому тебе лучше его использовать, чтобы слуги Его Величества не нашли.       — Как? — смотрел на камень Сокджин, и Чонгук тяжело вздохнул, узнав манеру Вельзевула.       Заключая сделку, он пафосно швыряет требуемое, а дальше человек сам разбирается с подарком. Сокджин не стал исключением, а Чонгук честно признался, что толком ничего не знает про личей и некромагов. Что услышал в Аду, то перескажет, но Сокджин должен пообещать не причинять вред Чонгуку.       — Умышленно — нет, — пообещал Сокджин, — и если ты меня не доведёшь до белого каления.       «Значит, будет стараться», — сделал вывод Чонгук, сел за его спиной и прижал его к своей груди.       — Тело хорошо впитывает магические вещи, — объяснял он, расстёгивая жилет Сокджина, — особенно мёртвое тело. Оно лишено живой энергии, которая отталкивала бы любое вмешательство в жизнедеятельность организма. Ты живёшь за счёт некромагии, поэтому твоё тело сожрёт всё, что не предложи.       — Звучит обидно, — буркнул Сокджин, и Чонгук приложил камень к его животу, после чего надавил на него ладонью.       — Многие маги тратят ради такого тела десятилетия, — шепчет на ухо Чонгук, — но ты первый, кого я встретил. Если припомнить, что ты этого добился не своим трудом, то тебя можно даже не учитывать. А теперь закрой глазки, погрузись в просторы своего сознания и ищи полку со знаниями некромагии. Сосредоточься и ищи. Перебирай все возможные варианты магии, и знания сами откроются тебе.       Он положил ладонь на плечо Сокджина, и его тихий, будто шелест листвы при слабом ветре, шёпот успокоил. Мягкий, гипнотизирующий и едва слышимый голос медленно погрузил Сокджина в собственные неконтролируемые мысли. Среди них нашлось воспоминание про Вельзевула, и Сокджин решил, что тот с Чонгуком не прогадал. Безусловно, с ним сложно, но лишь из-за недопонимания. Сокджин думал, что Чонгук болтун из-за собственного невыносимого характера, а оказалось, что он намеренно без остановки говорит, чтобы исполнить свою часть сделки и добыть свободу. Сейчас же помогает ради своей выгоды. В Чонгуке настолько мало генов человека, что даже камень Подчинения дался в руки. Скорее всего, остальные гены демонические, а демоны любят доминировать, получать желаемое задаром и находиться в тени. Они корыстолюбивые, но, к счастью, их отрицательные черты часто приносят пользу. С помощью Чонгука Сокджин взбирался по горе памяти, натыкался на Вельзевула, улыбчивое лицо Чонсока и умершего деда. Из подсознания вырвалось короткое «тинорамоса», и память резко сбросила Сокджина к самому низу, на уровень интуиции, где творится хаос. Тысячи предложений пролетали мимо, спутывались между собой, сбивались в тугие клубки и живым организмом двигались в разные направления, после чего разом взорвались, плавно осели на воспоминания и впитались в стены памяти. От самого себя Сокджин узнал, что не способен дарить тепло. Он не ледяной, согревается своей магией, но отдаёт её земле в холодном, присущем для могилы, виде. Его шаги слышит Ад, запоминают мёртвые и зовут его к себе.       Сокджин задумался. Его соприкосновения с землёй выдадут в нём некромага, если его увидит знающий некромагию человек. Следует не подходить ко всему, что чутко реагирует на холод, а также контролировать свою силу, потому что в земле слишком много костей, которые выскочат от любой эмоциональной нестабильности некромага.       — Готово, — громче сообщил Чонгук, и Сокджин открыл глаза.       Опустив взгляд, он увидел окровавленную ладонь Чонгука, а рядом — лежащие кости скелетов. Наконец Сокджин ощутил изменения в себе. Он всё тот же, только содержимое его сознания поменялось, и в груди словно вращается огненная воронка. Она не обжигает, наоборот, её жар поглощает тело, и сердце продолжает стучать, качая по организму подогретую пламенем искусственной жизни кровь, а лёгкие послушно заставляют наслаждаться каждым вдохом. Вот, что значит быть ни живым, ни мёртвым.       Сокджин встал на ноги и стопами ощутил неживое ожидание. Люди умирали в лесу, застигнутые внезапной смертью или диким животным, Кровавая война массово отбирала жизни, и когда-то на месте леса находилось кладбище. Мертвецы будто умоляют некромага вернуть им жизнь, хотя бы на пару минут вновь побыть среди живых и увидеть, как изменился мир. Сокджин представил, какая мощь лежит в земле, и осознал всю ответственность за спокойствие в Альтаии. Ему под силу поднять легионы мертвецов, но сейчас не время для битв. Рано, потому что, в первую очередь, следует отдать свиток Вельзевулу и разрушить правление Намджуна.       — Я всё ещё Ким Сокджин, — он поднял седло и глубоко вдохнул чистый воздух леса.       — Конечно, — согласно кивнул Чонгук и вытер кровь о траву, — но не забывай две вещи: ты лич-некромаг, и ты обещал не причинять мне вред.       — На нервы не действуй и будешь цел, — Сокджин направился в город.       Чонгук последовал за ним:       — Ой, ой, ой! Какая важная персона стала. Хоть бы спасибо сказал!       В ответ он не увидел улыбку и продолжил идти следом. Сокджин напомнил, что камень отдан, поэтому Чонгук может идти, куда хочет. Если каждый пойдёт своим путём, то друг другу точно не доставят хлопот. Чонгук нервничает, соглашается с ним и не отстаëт, объясняя, что хочет понаблюдать за ним, ведь не каждый день встретишь лича-некромага, да ещё такого, который не пытается убить. При этом он внимательно всмотрелся в глаза, убеждаясь, что тот не намерен отобрать жизнь.       — Какая мне от тебя польза? — Сокджин повернул в сторону ворот. — Ты даже палку правильно держать не умеешь.       — Но ты же умеешь, — моментально последовал ответ. — Что можешь ты, то под силу тем, кого ты поднял. Я же стану могущественной боевой единицей. Если сильно постараешься, я буду поддерживать жизнь твоей армии.       — Полукровка, — затянул Сокджин и не увидел пользу от мёртвого Чонгука.       Таскать его везде с собой? Плюс — наконец-то закончатся бесконечные разговоры. Минус — люди заметят ходячего мертвеца. И в замок Намджуна труп не привести, поэтому в живом виде Чонгук принесёт больше выгоды, а самая главная — знания про Ад. Кто его демон-родитель, он не говорит, но Сокджин уверен, что сам догадается. Чонгук болтлив, поэтому его слова, некоторые воспоминания про демонов и повадки выдадут его родословную. Надо только подождать.       Город Вэнтос — самый гостеприимный на юге страны. Когда порт возле деревни, в которой казнили Сокджина, функционировал, торговцы с севера регулярно навещали своих южных земляков. Поскольку желающих заглянуть с товарами в Рэслон крайне мало, основная часть торгашей мчится в Вэнтос. Порта давно нет, а жители Вэнтоса всё так же приветливы, поэтому Чонгук и Сокджин с улыбками миновали ворота и на минуту остановились, чтобы насладиться уютной атмосферой города. Самое красивое — усыпанные цветами улицы. Местные жители обожают растения. Цветы в клумбах, на окнах домов, в корзинах женщин, в шляпках, под заборами и на рыночных витринах. Тысяча ароматов разноцветных бутонов заполнили каждый уголок города своей красотой и яркостью. Минуя окна первых этажей, Чонгук и Сокджин глубоко вдохнули запахи квартир, заполняющие улицу сквозняком из открытых ставней, и Сокджин невольно чихнул.       — Будь здоров! — автоматически отозвался Чонгук, затем скривился, напоминая себе, что пожелал мёртвому здоровья. — Надо выпить. Продавай седло и пропьём деньги.       — Тебя лучше пропью, — Сокджин взглядом ищет конюха и не может не согласиться с предложением.       На рыночной площади, куда они вышли, торговцы зазывают гостей города. Кто-то трясëт связкой бубликов, другие протягивают крупную рыбу, кто понаглее — разламывает буханку ароматного хлеба, демонстрируя свежесть, а смекалистые прячутся под прилавками, оставляя за продавцов своих красивых дочерей, которые скромным взглядом из-под длинных ресниц предлагают купить фрукты и одежду. Сокджина и Чонгука изучили с ног до головы, поэтому в Вэнтосе придётся задержаться, словно они заглянули отдохнуть перед долгой дорогой.       Конюшня находится за рынком. Шесть лошадей стоят под навесом, а трудолюбивый конюх тщательно за ними ухаживает. Должно быть, животных продают или уже продали, но покупатель попросил привести покупку в порядок. Мужчина, стоя в одних серых штанах, расчёсывает рыжую красавицу, чья грива золотом переливается в лучах солнца. Его Сокджин и Чонгук взяли за цель.       — Хозяин! — Сокджин улыбнулся, приближаясь к навесу, и лошади разом встрепенулись.       Покосившись на некромага, они попятились назад, едва не сбив с ног конюха, и только одна лошадь обратила внимание на Сокджина с особым интересом. «Лагда?!» — опешил Сокджин, узнав животное, и брови приподнялись вверх. Повезло ей наткнуться на конюха. Кто ещё позаботится о ней с особым фанатизмом? В придачу, она помогла Сокджину остаться вне подозрения. Когда конюх испугался поведения своих лошадок, Лагда смело подошла к Сокджину и вытянула морду, чтобы понюхать знакомый запах.       — Красавица! — Сокджин погладил её по морде и улыбнулся шире, заглядывая в тёмные глаза животного.       — Перепугали мне лошадей! — недовольно заворчал конюх и вышел к посетителям. — Чего надо?       В момент неловкой заминки Сокджин пристально посмотрел на Чонгука, и тот без слов понял, что настал звёздный час. Забрав из рук многострадальное седло, он показал его конюху и предложил:       — Купи седло! Хорошее! Купи — не пожалеешь! На лошади блестит, как корона монарха! Жопе удобно, как твоей бабе на тебе! Покупатель купит за тройную цену!       Сокджин и конюх моргнуть не успели, как Чонгук стал ещё красноречивее, описывая достоинства простого, но крепкого седла. Кажется, даже Лагда заслушалась, пережёвывая овощи и на своём примере показывая остальным лошадям, что Сокджин не опасен, несмотря на холод у его стоп. Конюх взял в руки товар, а Сокджину перехотелось продавать седло. Чонгук его так расхвалил, что жаба задавила отдавать хорошую вещь.       — Мы продаём за ненадобностью, — продолжал дуть в уши Чонгук, — а тебе сгодится клиентов заманивать. Много не просим: на пяток кружек пива, пару кусков мяса да кувшин воды. Путь у нас долгий, отдаём последнее ради желудков, а работа пока не подвалила.       — Где ж вы его взяли? — нахмурил брови конюх.       С виду — самое обычное седло, только Чонгук соловьём нащебетал несуществующие достоинства. Когда Сокджин открыл рот, чтобы рассказать сказку про то, как они нашли седло в лесу, Чонгук уже сказал, что они помогли старику по хозяйству, и тот расплатился с ними данным предметом.       — Ладно! — перебил его конюх и полез в широкий карман за мошной. — Седло хорошее. Почему бы не купить?       Лошади вытянули морды, чтобы понюхать Сокджина, и тот отошёл в сторону, не привлекая к себе внимания. У животных слишком острая чуйка, что натолкнуло на неутешительный факт: в конюшне короля полно лошадей.       Когда Чонгук вернулся и отдал Сокджину деньги, раздалось ржание Лагды. Она попыталась уйти из-под навеса за Сокджином, но конюх завёл её обратно, отчитывая за плохое поведение. Сокджин помахал ей рукой и сообщил Чонгуку, что сейчас они попадут в мужской рай, полный выпивки, еды и женщин.       Трактиры в любом городе не пустуют. Это самое прибыльное место. У человека дома может находиться несколько бочек пива или вина, но он всё равно потратит деньги на выпивку, потому что оживлённую обстановку с музыкой, суетой и десятками голосов даёт только трактир. Часто в нём случаются казусы, которые развлекут. Когда встречаются друзья или приезжают дальние знакомые, идут искать развлечения в шумных заведениях. Конкуренция у хозяев трактиров и таверн бешеная. Те, кто поколениями удерживает свой бизнес, имеют большую популярность, отчего желающих открыть новый трактир слишком мало. А новичкам приходится придумывать свои «изюминки» заведений, чтобы привлечь внимание. Сокджин привёл Чонгука в самое старое место, уверенный, что оно не может не понравиться.       Единственный свободный столик оказался в самом углу помещения, что нисколько не смутило. Зал погрузился в галдёж дикого улья, отчего угрюмым музыкантам пришлось на время отложить игру. Они сменили инструменты на пиво и что-то вяло обсуждали, а официантки, они же дочери и супруга хозяина трактира, мечутся между столами, раздавая заказы. Кудрявая женщина с поднятым длинным подолом юбки к поясу подбежала к присевшим за деревянный столик Сокджину и Чонгуку.       — Сокджин! — кинулась она обниматься, и Чонгук почему-то недовольно скривился. — Давно я тебя не видела. Как дела? Где пропадал?       Она глубже засунула подол за пояс, чтобы длинная юбка не мешала ходить, и тряхнула черноволосой головой, с жадностью в глазах пожирая Сокджина. Сплетни, ей нужны сплетни.       — Отца похоронил, — без улыбки ответил Сокджин и попросил две кружки пива.       Женщина выразила соболезнования и скрылась среди рядов, спеша выполнить заказ старого знакомого. В прошлом, когда Сокджин ушёл из дома, не прошёл мимо Вэнтоса и первым делом забежал в трактир поесть. Сначала он познакомился с хозяином, получил порцию еды и выслушал наставления, куда лучше уехать жить и какие профессии востребованы. Периодически Сокджин приезжал в Вэнтос специально для похода в гости. Это вошло в привычку, а люди здесь всегда приветливы, поэтому Сокджин не понял хмурость Чонгука.       — Морду проще сделай, — он процедил сквозь зубы, и Чонгук попросил не лезть не в своё дело. — Ты вино хотел, а я попросил пиво? Знаешь, последний раз, когда у кого-то было плохое настроение, я очень сильно пострадал.       Чонгук наклонился к нему ниже и тихо задал вопрос. Сокджин, не слыша его из-за весёлой компании в центре зала, прочёл по губам:       — Чем тебе король насолил?       На этот раз Сокджин попросил не лезть не в своё дело. Тема слишком болезненная. Молитва Чонсока периодически звучит в ушах, а запах прогретой солнцем могилы преследует, как ночной кошмар. Благо, в городе большое количество цветов, которые помогают вспомнить не жертвоприношение, а сад матери.       — Я слышал, что Намджун лишний раз не вмешивается в жизнь людей, поэтому ума не приложу, какая кошка пробежала между вами.       — Слышал? — обомлел Сокджин, смотря на него, ребёнка Ада, который про кровавого короля Альтаии только слухи собирает. — Разве Намджун в Аду не гремит своей преданностью?       Чонгук отрицательно замотал головой и рассказал, что к демонам обращаются не только альтаийцы. Во всём мире популярно искушение быстро получить блага, а пример процветания Альтаии добавляет востребованность демонов. В Аду Чонгук занимался своими делами, а не рассматривал карту мира. Есть такая Альтаия, и Люцифер с ней. Просьбы в ней ничем не отличаются от остальных стран.       — Например, Сермион в последнее время тоже пользуется услугами демонов, — наглядно объяснил Чонгук, и настала очередь Сокджина недовольно поморщить лицо.       Сермион — соседнее островное государство, король которого во времена Кровавой войны подсуетился и под шумок пытался оттяпать кусок Альтаии. Потерпев поражение, он объявил Сермион врагом короля Ким Намджуна и обрубил любые, даже торговые связи. Не желая быть похожим на Намджуна, сосед-король казнил людей за любую дружбу с демонами. Но что-то поменялось в государстве, а Чонгук вовсе добил мозг Сокджина громкой новостью:       — Я родился в Сермионе.       У Сокджина не нашлось слов, которые бы точно передали его смесь изумления, шока и недоверия. Был бы живой, в обморок бы упал. Граждане Сермиона переплюнули альтаийцев! Во всей Альтаии не найти полудемона, зато в Сермионе нашёлся человек, который завалил в кровать жителя Ада. Более того, Сокджин видит, что от демона в Чонгуке намного больше, чем от человека, поэтому он не наполовину демон, а, скорее, на треть человек, если тёмные гены попросту не взяли вверх. Быть может, гены родителя-демона преобладают в его крови, из-за чего ворота Ада перед ним открыты.       — Да как так? — не выдержал он новостей. — Как демон согласился сделать ребёнка с человеком?       Чонгук фыркнул до фонтана слюней и посмеялся, после чего ответил кратко:       — Этоо ты мою бабку не знал. Она видела только свою цель и не знала слово «препятствие».       Сокджин задумался. Если бабка — человек, а дед — демон, следовательно, Чонгук — не единственная полукровка в семье. Однако, если один родитель — полукровка, а второй — человек, то Чонгуку не достался бы преобладающий демонический набор генов. Мысли не сошлись с аурой Чонгука, поэтому Сокджин задал наводящий вопрос:       — Где ж твои родители? Остались в Сермионе?       — Умерли давно, — кратко ответил Чонгук и попросил не ковыряться в его жизни.       Логика Сокджина на этом окончательно оборвалась, оставляя после себя ряд вопросов. Не может полудемон умереть. Сермионцы с радостью убьют полудемона, но его душа попадёт в Ад, то есть домой. Чонгук, который сам едва вылез из подземного царства, не может сказать про своего родителя-полукровку, как про умершего, если тот в Аду. И всё же, это прозвучало, поэтому он действительно сирота, от родителя которого не осталось даже души. Сокджину такая семья показалась слишком странной, похлеще его родителей-фанатиков.       Хозяйка трактира принесла две кружки пива, пожелала приятной выпивки и склонилась над Сокджином:       — Слышал последние новости?       Чонгук напряг слух, поднёс кружку к губам, делая вид, что пьёт, и покосился на губы женщины, читая по ним. Сокджин, всё ещё не оставляя в мыслях сложное генеалогическое древо Чонгука, с подлинным удивлением остановил взгляд на столе и едва сообразил, что врать:       — Нет. Деревня отца настолько глухая, что новости к ней доходят исключительно с редкими приезжими гостями.       И вновь на него посыпались соболезнования. Милая женщина отказалась от оплаты за пиво, подарив его в качестве дани уважения к усопшему. Затем сообщила грандиозную новость:       — Библиотеку в Рэслоне ограбили!       — Ай-яй-яй-яй! — запричитал Чонгук, ощущая, как по спине пробежались не мурашки, а табун чертей с вилами.       — Да кому нужны эти книги? — отмахнулся Сокджин, принимая сторону скептика. — Вам ли не знать жителей Рэслона? Сами ограбили, сами оплакивают. Как раньше не растащили библиотеку и не продали на рынке подороже?       — Нет же! — настаивала на своём женщина и склонилась к столу, упираясь в него локтями и оголяя глубокое декольте. — Там украли что-то очень ценное!       Сокджин заметил, что Чонгук вновь сморщил нос, глядя на женскую грудь, затем демонстративно закатил глаза, будто вознëс короткую молитву Люциферу, и перевёл взгляд на стену.       — Кто будет хранить ценное в Рэслоне? — продолжал играть свою роль Сокджин, лишь бы выманить больше информации.       Женщина прикрыла рот ладонью и прошептала:       — Его Величество! Пару часов назад стало известно, что Тэхён направляется в Ифлес на поиски вора. Говорят, воришка был не один.       — С кем? — от ужаса широко раскрыл глаза Сокджин, представив разгневанного Тэхёна на боевом коне и с мечом в руках.       Жуткое зрелище. Тэхён страшен в бою. Он беспощаден к противникам и безжалостен к преступникам. Если бы он отдавал Сокджина в жертву, то ни о каком милосердии речи бы ни шло. Уж скорее, Сокджин предпочёл бы сам себя в жертву отдать, чем ощутить свою шею сжатой хладнокровными руками. Среди боевых рядов Тэхёна уважают и отзываются о нём как о требовательном и снисходительном человеке. Поговаривают, что к новобранцам он относится терпимее, но только в начале тренировок и обучения, а потом не прощает слабость, не даёт второй шанс стать рыцарем и частенько выгоняет самых слабых из армии.       И вот главный таран войска несëтся на поиски воров. Вернуть камень Подчинения на место нет возможности, потому что он блуждает где-то в кишках Сокджина, который даже не знает, как этот камень работает, а Тэхён не спросит про судьбу артефакта и вспорет брюхо вдоль и поперёк, лишь бы отобрать ворованное.       — А вот этого никто не знает, — выпрямилась женщина, отвечая на вопрос. — Дело в том, что жители Рэслона не могут предоставить портреты воров. Они описывают совершенно разных людей, потому что корчат из себя ясновидящих. Каждый клянётся, что его описание верно и нашёптано самим Пифоном. Солдатам, чем в Рэслон идти, так проще самим стать провидцами.       — Почему в Ифлес? — развёл руками Сокджин, не понимая плана Тэхёна.       — А куда ещё? — женщина хмыкнула. — Пока господин Ким доберётся до юга страны, воришки как раз будут в Ифлесе. Не в столицу же они побегут! А Ифлес единственный город, который станет у них на пути.       Сокджин понимающе кивнул, мысленно говоря, что как раз в столицу он и собирается попасть. Хорошо, что он узнал, где точно Тэхён не будет искать, а, значит, столица дружественно распахнёт свои ворота перед всеми приезжими. Пока Тэхён направляется в Ифлес, Сокджин срежет путь через деревни, тем самым мышью прошмыгнув под носом армии.       На сердце стало легче от полезных новостей. Путь прочерчен, жители Рэслона слишком заврались, чем помогли ворам скрыться, и точно известно, что король в ближайшее время останется без охраны брата.       — А Тэхён — брат Намджуна? — осторожно поинтересовался Чонгук, когда женщина убежала обслуживать пьяных посетителей.       Он понимает, что задаёт глупый, по мнению жителя Альтаии, вопрос. Заочно приготавливаясь увидеть на лице Сокджина великое удивление, он напомнил, что в Аду не интересовался делами большой страны.       — Тэхён и Намджун — двойняшки, — пояснял Сокджин и отпил пиво, ощутив во рту его высокое качество и прохладу. — Намджун старше, поэтому сидит на троне. Тэхён — принц Альтаии, сильнейший воин страны, рыцарь с множеством почестей и наш дражайший министр всей армии. У него даже доспехи отличаются и плюмаж на шлеме, должно быть, самый синий среди всех рыцарей.        Резко замолчать заставил пожирающий каждое слово взгляд Чонгука, который становится всё одержимее описанием Тэхëна. Он будто в мыслях вырисовывает портрет сильнейшего воина Альтаии, одарённого демонами вечной жизнью и целованного самим Люцифером, и влюбляется до уровня фанатика, коими являлись родители Сокджина. Такой же взгляд горел у его отца и матери, когда речь заходила про Астарота. Взгляд сумасшедшего, влюблённого в слышимые только ему голоса. Это конечная любовь. Продолжение этому чувству природа не придумала.       Чонгук слушал объяснения, его рука мелкой дрожью покачивала пиво в кружке, а мысли полностью охватил Тэхён, отчего Сокджин сделал неутешительный для себя вывод:       — Ты что, придурок, слаб на вояк?       Чонгук несколько раз кивнул и выпил, а Сокджин всплеснул руками, не смея упрекать его в тяге к личному идеалу и не понимая, почему именно Тэхён. Рыцарей полно, а Чонгук зациклился на том, кого видел только в своём воображении и кто на вид старше его на пару лет.       — Поехали в Ифлес! — потребовал Чонгук и затарабанил пальцами по кружке.       — Во! — скрутил фигу Сокджин. — Я лично в лапы Тэхёна не поеду. Ты вали, куда хочешь. Камень отдал, поэтому ты вольная птичка. Лети к Тэхёну, но не жалуйся, когда он с тебя три шкуры сдерёт. Он, между прочим, пострашнее некромага будет.       — Хуже некромага, — защищал Тэхёна Чонгук, — только лич-некромаг.       Сокджин стукнул кулаком по столу:       — На личности переходишь?!       Оба демонстративно отвернулись, но Чонгук продолжил просить Сокджина поехать с ним — тот ни в какую. Его сраным веником не загнать к месту, где ходит Тэхён, а Чонгук умоляет отправиться в Ифлес. Мысля трезво и разочаровываясь от того, что алкоголь не влияет на тело лича, Сокджин для себя отметил, что без Чонгука ему будет тяжело. Положа руку на сердце, он признался, что Чонгук ему пригодится не только как советчик жизни некромага или спутник в пути, но и как вор и обманщик. До столицы ехать несколько дней на разных телегах, а вырученных за седло денег хватит едва ли на половину пути, если крупно повезёт с торговцами и поможет красноречие Чонгука.       Он прищурил взгляд, рассматривая Чонгука, как подозрительную вещь. Красивый и бесшабашный из чокнутой семьи, которому не нравятся его демонические гены и любое упоминание о демонах в роду. Сокджина черти дерут от любопытства узнать, кто из стражей Ада поимел человека, после чего светлому миру явился Чонгук. Забавное сочетание генов не может ограничиться лишь открытым доступом в Ад. Демоны слишком могущественны, поэтому Чонгук, как истинный ненавистник всего тёмного, подавляет и отказывается от генов сильнейшего, корча из себя простого смертного.       Но палку он держит неправильно, будто намерен ею суп хлебать. Если по справедливости, то вложи Чонгук в кулак всю силу демона и ударь по ненавистной роже, полумёртвое тело Сокджина пару часов будет на ощупь искать свою голову. Даже перспектива доминирования не прельщает Чонгука, поэтому Сокджин напряг извилины, подбирая для него лучшего кандидата в родственники. Мастер лжи и обмана — Белиал. Он с Чонгуком, кажется, идеальная пара. Если поставить их друг напротив друга, то Белиал выиграет только за счёт опыта. В придачу, он любит разврат, но Чонгук не похож на любителя секса и крайне разборчив в партнёрах. Вспомнив его сморщенный от вида женской груди нос, Сокджин дал скидку на человеческую кровь, которая порой подвластна любить только один пол. Белиал вполне подходит, чтобы быть родственником Чонгуку, и на счёт любви к Тэхёну в предки годится Асмодей. Этот демон покровительствует воинам и ненавидит женщин. Но и тут нашёлся промах, от которого Сокджин едва не чокнулся: Асмодей разрушает семьи, особенно молодые, а Чонгук равнодушен к чужим отношениям.       — Слышь, обиженный, — Сокджин не стерпел мыслей. — У тебя папа Белиал? Асмодей? Может, сам Люцифер? Если ответишь, я тебе кое-что расскажу про Тэхёна.       Чонгук шумно сглотнул. Не хочется даже вспоминать Ад, но ради сбора информации про Тэхёна, он на секунду погрузился в свою семью:       — Меня родил демон, идиот! Моя мама — демон. Самый настоящий демон! А папа — человек.       Лёгкое головокружение толкнуло Сокджина прекратить думать над родословной линией. Если мать-демон, то причём тут бабка? Бабка родила бы полукровку, если только не выпросила воспитать демона. Тогда у Чонгука в роду два демона, что объясняет высокое содержание адской сущности в ауре. Но что должна отдать бабка демону взамен столь дорогому подарку? Мало того, ковыряясь в новой информации, Сокджин заметил, что из двух подходящих демонов ближе всего Асмодей, однако подарок ему должен быть очень впечатляющим, чтобы женоненавистник отдал женщине своё семя. Да и каким образом человек забеременела от демона, если демоны даже между собой не размножаются?       Если бредовые предположения подтвердятся, то Чонгук — единственный за всю историю Ада родственник Асмодея. И Сокджин вполне понимает его ненависть к своему роду, особенно к бабке. Чонгук не виноват в своей неприязни к женщинам, и сам страдает от влечения к мужчинам в доспехах, но не может ничего изменить, потому что таковы гены. Выше министра-принца военного человека не существует, поэтому Тэхён — апогей фантазии Чонгука, финишная прямая и окончательная точка в косых извилинах любви. Он не в силах сопротивляться влечению и не умеет драться, поэтому Сокджин согласился помочь на двух условиях.       — Ты действительно считаешь, что нам нужны условия? — Чонгук от удивления приподнял бровь. — Мы пьём пиво, которое нам не надо, носим одежду, в которой не нуждаемся… Ты же понимаешь, что если от тебя не воняет, то это не повод не стирать одежду? Ты никогда не поймёшь, что испачкан, пока не увидишь грязь, потому что у тебя отсутствует пот, который бы смешивался с грязью и вонял, трезвоня тебе про потребность мыться. Но ты и я следим за чистотой, чтобы жить среди людей, и умудрились даже между собой найти условия проживания.       — Именно, — Сокджин остался не тронутым его словами. — Ты мне поставил условия, а я поставлю тебе свои. Во-первых, я отправлю тебя обратно в Ад, если ты кому-то расскажешь, кто я. Во-вторых, укради у Тэхёна его личную вещь, желательно, указ короля или важный документ.       — Ах ты гнида тактическая! — Чонгук поразился до глубины души и едва нашёл слова, чтобы выразить своё замешательство. — Ты даже на моих чувствах строишь себе выгоду! Знаешь же, что я доберусь до Тэхёна любой ценой, и требуешь его ограбить!       Сокджин довольно улыбнулся. Он не завалится в гости к королю без причины, а вернуть ценную вещь Его Величества или Его Высочества равносильно снискать королевское уважение. В замок точно пустят, а дальше Сокджин сориентируется по ситуации.       — Сокджин, — Чонгук посерьёзнел, — я буду дохнуть, но не скажу, кто ты, если ты ответно пообещаешь молчать про меня.       Тот согласился и пожал его руку в знак заключения сделки. В Ифлесе их пути разойдутся, и Сокджин пожелал Чонгуку счастливой семейной жизни с Тэхёном. Повезёт, если у Тэхёна хватит терпения пережить вечные разговоры Чонгука. Да только какой смысл могущественному принцу, который по щелчку пальцев и без уговоров затащит в постель любого человека, надоедливый, молодой и дурной парень? Безусловно, Чонгук может воспользоваться своим красноречием, но вешать лапшу на уши Тэхёну равносильно просить стену подвинуться.       Бессмысленно ему объяснять сложность характера Тэхёна, и Сокджин не смеет давать советы, потому что лично не знаком с королевской семьёй. Должно быть, когда Чонгук узнает, почему Сокджин жаждет убить Намджуна, посмеётся над ним так же, как тот высмеял его идею встретиться с Тэхёном. Однако Чонгук не может противиться своей сексуальной тяге, данной при рождении, а Сокджин сам не собирается отказываться от мести, всё ещё тая злобу на короля.       В трактире запахло жаренным мясом, обильно приправленным пряностями и фирменным соусом хозяйки, рецепт которого она никому, включая своих дочерей, не говорит. Шумная компания из четырёх мужчин в центре зала оказалась группой охотников. Жареный поросёнок предназначается им, и один из мужчин направился навстречу женщине, чтобы забрать у неё поднос с блюдом. Окружающие попросили угостить их, назвали охотников по именам, но те показали себя жадинами и пообещали отдать объедки своим собакам, которые остались привязанными на углу трактира. Чонгук и Сокджин только с печалью в глазах посмотрели на поджаристого поросёнка, не чувствуя голод, и пили пиво.       Когда хозяйка трактира передала поднос и озвучила цену, в зал ворвался старый грибник. Он буквально вломился в комнату, с ужасом осмотрел застывших людей, ища среди них врага, и проорал:       — Некромаг!       Сокджин подавился пивом, следом Чонгук вновь стукнул кружкой по столу и с удивлением всмотрелся в низкорослого грибника, который в широкополой шляпе сам похож на подосиновик. Он продолжал выкрикивать одно слово, а люди не сразу очнулись. Поведение старика их взволновало, но, поскольку, кроме «некромаг», он не мог ничего сказать, все посчитали, что его настигла деменция. Бедолаге под девяносто лет, да и в грибах не слишком разборчив, поэтому одно из двух: не то съел, или не то почудилось.       — Некромаг рядом! — уже два слова выдавил из себя дед и, подняв руки к потолку, встал на колени, моля духов проявить милость к Вэнтосу.       Если бы Сокджин умел, вспотел бы. Захотелось бежать, но это худшее, что можно сделать, выдав в себе некромага. Чонгук взял себя в руки, состроил кривую усмешку и продолжил допивать пиво.       — Ты лекарство принял? — хозяйка махнула на старика полотенцем. — Если нет, то тебе не только некромаги будут чудиться.       — В самом деле, дед, — добродушно улыбнулся охотник с подносом в руках, — некромагов даже сам король не встречал, а тебя они наградили такой почестью?       — Или тебя воскресили? — подхватил второй охотник, и люди в зале рассмеялись.       Посмеяться пришлось Чонгуку и Сокджину. Кажется, Чонгук всерьёз оценил шутку, потому что хохотал так, что его заразный смех поднял вторую волну гогота.       — Глупые! — снял шапку старик и швырнул на пол. — Я видел кости! Тут в лесу!       Сокджин испугался, переглянулся с Чонгуком, и оба осознали свою ошибку. Почему они не додумались закопать кости? Надо быть полными идиотами, чтобы оставить их в лесу. Чонгук пошевелил губами:       — Можешь убрать?       Сокджин кивнул и искал в памяти метод, как вернуть кости в землю. Среди вихрей воспоминаний, постепенно показались нужные знания, и старик громко сообщил:       — Бабка моя их охраняет!       Чонгук тихо чертыхнулся и заглянул в кружку, а Сокджин тяжело вздохнул от безысходности. Пока старик бежал в трактир, где регулярно напиваются друзья и знакомые, оповестил прохожих про некромага, и часть людей побежали смотреть на кости. Убрать скелеты — только подтвердить наличие некромага в городе. Однако их следует как-то оправдать. Слегка кивнув Чонгуку в сторону деда, Сокджин пробормотал: «Переубеди».       Чувствуя себя в своей стихии, Чонгук пожал плечами и якобы Сокджину проговорил:       — Никто не видел некромагов, но старик по костям определил, что это были они. Может, он с костями умеет говорить? Такому проницательному человеку место при дворе Его Величества.       Смута и подозрения плавно расползлись среди толпы. Чонгук прищуренным взглядом изучил выражения лиц, замечая, что только один старик смотрит на недавних друзей с отчаянием, видя в их глазах липкую брезгливость. Они считают его сумасшедшим. Чонгуку осталось окончательно подлить масла в огонь, воспользоваться надоедливостью деда и увести Сокджина из трактира. А потом, как и в Рэслоне: бег без оглядки, ворота, дорога.       — Товарищи! — бил себя в грудь старик, мелко отступая к двери. — Целые скелеты лежат, а в пяти метрах ямы, из которых они восстали! Беда близка.       — Отец! — вновь отозвался Чонгук, делая вид, что пожалел бедолагу. — Ты уверен? У страха, как известно, глаза велики. Может, собаки, волки или лисицы вырыли кости?       Снова люди поддержали Чонгука, а охотники, показывая свои знания повадок животных, вовсе морально надавили на старика, отчего тот вжал голову в плечи, ссутулился и всё продолжал мелко бить себя пальцами в грудь. Он видит в людях дураков. Какая ж собака выкопает весь скелет?       — Да выкинул кто-то! — отмахнулся Чонгук, когда старик описывал кости. — Копают могилы, грабят, а кости раскидывают. Потом люди охают: некромаги в городе! Судя по рассказам, некромаги кости не бросают, а в бой отправляют. И вообще, — он сдвинул брови и с подозрением в голосе спросил: — А ты, дед, случаем не сомневаешься в демонической охране Альтаии?       От упоминания демонов люди попросили старика покинуть трактир и закрыть свой беззубый рот. Да сам старик засомневался в том, что видел. Действительно, кто бы мог подумать, что демоны допустят некромага в своё царство? Чушь полная. Приближённые к Люциферу демоны и те, кто обладают немного меньшей их силой, плевали на власть некромагов, но младшие демоны, включая суккубов и чертей, боятся их. Люди о некромагах знают понаслышке, поэтому поддержали Чонгука. Они не подозревают, что сейчас в Альтаии нет сильных демонов, а тех, кто есть, усмирил Вельзевул, чтобы не мешали некромагу выкрасть свиток. Никто из демонов не проболтается людям про лича, опасаясь гнева псевдобога.       Сокджин не понимает, какая роль в игре Вельзевула ему отведена, и видит, что от людей надо держаться подальше. Ему необходимо стать отшельником.       Допив пиво, Чонгук встал со стула и махнул рукой Сокджину в сторону выхода, торопя покинуть нагнетающее уныние место. Тот только кивнул, опасаясь говорить, особенно с людьми. Он плохо контролирует себя, а в земле таятся кости, зазывающие его воспользоваться ими, чтобы показать всю мощь некромагии. Секундная слабость, и город преклонит колени перед личем и его мёртвой армией. Пламенный смерч в его груди хранит древнее проклятие, невиданное ранее человечеству и способное покорить мир. Сокджин не чувствует жажду власти. Он смотрит на страх людей и видит, что они никогда не изменят своего мнения по поводу некромагов. Любая магия вызывает у них ужас, а править, как Намджун, жестокостью, Сокджин отказывается. Он выполнит поручение Вельзевула и вернётся в Ад, избавляя человечество от своей сокрушающей силы.       — Посмотрите на кости! — дед попытался остановить у выхода Чонгука и смотрел умоляющим взглядом.       — У человека отец умер, а ты предлагаешь ему смотреть на кости?! — возмутился Чонгук и пренебрежительно фыркнул.       Старик понимающе кивнул и опустил голову. Ему не верят, над ним смеются и требуют покинуть трактир. Ещё и праздничное настроение охотникам испортил. Сокджину стало стыдно за себя. По его просьбе Чонгук поставил слова старика под сомнения, делая акцент на то, что некромаги — страшный миф. За все годы правления Намджун ни разу не встречал некромагов, и демоны не допустят опасность в Альтаии, поэтому все считают, что скелеты в лесу появились с лёгкой руки человека. Напоследок Чонгук людям напомнил, что где-то шастают воры, которых ищет Тэхён, поэтому вполне вероятно, что именно они ведут рыцарей по ложному следу, пытаясь увести внимание на более серьёзную проблему — некромага.       Чонгук вывел Сокджина на улицу, и они неспешно направились к воротам. Нельзя бежать, а ноги едва не горят от желания быстрее покинуть город. Сокджин исподлобья смотрит на людей и улицы, и волком скалится, видя в каждом лице врага. Казалось, улыбчивые и гостеприимные граждане всё с теми же в улыбках растянутыми губами вытащат из-за пазухи ножи и накинутся на некромага. Чонгук сам того не замечая, взял его за руку. Наверняка, ему как магу смерти боязно вразвалочку идти по улице, спиной ложно ощущая летящие острые предметы и проклятия. Некромаг и полудемон на одной линии ненависти. Кто-то видел некромагов? Нет, они — сказки-страшилки, потому что демоны не допустят их присутствия в Альтаии, чтобы избавить детей Ада от равного им по силе человека. Если существовали когда-то некромаги, то быстро умирали в схватке с демонами, однако Сокджин — лич. Его убить так же сложно, как приближённого Люцифера. А видел ли кто-то полудемона? И вновь — нет. Демоны брезгливы к людям. Заняться сексом — пожалуйста. Продолжение рода — никогда. Чонгук для людей опасность, потому что по силе он им конкурент, как и низшим демонам. Он живёт по воле родственника из Ада, в отличие от его матери. А Сокджин живёт по капризу Вельзевула. И Чонгук, и Сокджин, как никогда ощутили, что находятся в одной лодке, и им надо обоим сесть в середину, чтобы избежать перевеса на одну сторону. Казалось бы, какое им дело до жизни друг друга? Чонгук способен жить самостоятельно, не маленький. У Сокджина личное дело к Намджуну, и некогда ему следить за Чонгуком. Минуя громкоголосых людей, оба услышали шёпот разума, уверяющий, что они одни и достойны только сочувствуя. Им легко и по собственному желанию не вылезти из игры демонов и людей. Для Сокджина и Чонгука стало невыносимо осознать, что они сами влезли в игру, позволили демонам взять их в руки как пешки. Только две пешки, но оба не хуже королей и ходят, куда и как им хочется.       — Что ты мне хотел сказать про Тэхёна? — тихо спросил Чонгук, гипнотизируя ворота города, будто от этого они станут ближе.       — Говорят, когда Намджун сел на трон и попросил разрешения демонов на становление Тэхёна министром, Люцифер поцелуем дал согласие.       Демоническая кровь Чонгука забилась в венах волнами, пошатнула душу, и образ Тэхёна стал ещё более желанным. Чонгук его добудет любыми силами.       — Давно ты в Альтаии? — встречно спросил Сокджин, и Чонгук сказал, что в первый же день попал в клетку.       У Сокджина не осталось сомнений — Чонгука ему подсунули. Он сказал про свои жертвоприношение и посиделки в гостях у Вельзевула, и Чонгук сам догадался, что не просто так попал в Рэслон. Словно невзначай, он упомянул, что из Ада выгнан в качестве наказания за плохое поведение. Сокджин не удивился, подтверждая, что ведёт себя Чонгук очень паршиво: надоедливый, болтливый и упрямый.       Поворачивая в лес, чтобы на дороге не столкнуться с жителями Вэнтоса, они отошли от намеченного пути, минуя оставленные скелеты, которые окружили люди. Природа на удивление молчит, или её звуки перебили сильные сердцебиения Сокджина и Чонгука. В тот момент Сокджин проклял Вельзевула за то, что он подарил бессмертие и оставил чувства и эмоции. Как же они мешают. В минуту, когда надо сохранить хладнокровие и спокойствие, нервы туго стягивают сердце, заставляя его отбивать громкие удары. Сокджин попробовал вспомнить, как ему удалось остановить биение сердца и прекратить дышать. Моментально во рту создалось ощущение горького вкуса земляных червей, и Сокджин скривился, спеша догнать едва не убегающего Чонгука.       — Ноги моей здесь больше не будет! — успел вымолвить Чонгук, и задник сандалии застрял между корней дерева. — Да твою ж за крыло мать!       Он дёрнул ногой — не помогло. Тонкую подошву крепко удерживает дерево, и Чонгук громко выругался. Пришлось присесть и рассмотреть, как застрял задник. На беду, обувь порвалась. Ремешок оторвался, ниток у Чонгука с собой нет, а значит, необходимо купить новые сандалии.       — Говно, а не день! — он лихорадочно дёргает ногой, освобождаясь из плена корней. — В лесу заблудились, скелеты не закопали, седло чуть не пропили, едва живыми от пьяной толпы ушли! В Альтаии все такие дни?       Сокджин присел возле него и попросил не дёргаться, осмотрел «капкан» и заметил, что под весом тела корни спутались, защемив гибкую подошву. Чонгук только сверху наблюдал за движениями пальцев и терпеливо ждал, когда продолжится путь из города. Внезапно он вспомнил слова Сокджина про короля и Вельзевула и притих. Он сочувствует всем, кто столкнётся с некромагом, и мягко поинтересовался:       — Как ты собираешься Намджуна скинуть с трона?       Сокджин, выворачивая один тонкий корень, сообщил, что Вельзевул дал дельный совет: влюбить в себя короля. Это самый простой способ, и, кажется, Вельзевул уверен в его надёжности, а он, судя по пользе Чонгука, слова на ветер не бросает.       — Это так странно, — помрачнел Чонгук и задумался, заставляя Сокджина в настороженности замереть и приподнять взгляд.       Одна голова хорошо, а голова Чонгука — ещё лучше. Он удивился своим выводам. Получается нелепица, от которой на лице отразилась насмешливая ухмылка, и он попросил Сокджина не воспринимать его всерьёз.       — Что смешного? — грубо спросил Сокджин и вернул внимание сандалии.       — Я не способен любить, Тэхёну нужен только секс, ты будешь притворяться, и только тот, кого ты считаешь злом и кого ненавидишь, будет искренне любить.       Сокджин, освободив обувь, пробормотал, что ему всё равно. Ради Альтаии можно пойти на любые хитрости, методы и уловки. Чонгук попросил найти другой способ и направился вниз по склону, бормоча, что полжизни бы отдал ради чувства любви. Его мать безумно любила его отца, а Чонгук получил ядовитую смесь генов двух демонов, вследствие чего не в состоянии проявлять любовь, на которой бы смог построить семью. Он будет одержим человеком, пока тот не умрёт или сам Чонгук не переключится на другого.       — А что происходит с тобой, когда ты в постели с этим человеком? — обходил муравейник Сокджин и едва не врезался в Чонгука, который остановился, чтобы оглянуться.       Вопрос ему не нравится. Сложно объяснить, как душа разрывается между желанием и правильностью, поэтому он попросил отложить ответ до момента, когда сможет описать свои эмоции.       — Ты кажешься слишком простым, — Сокджин вновь последовал за ним, придерживаясь за стволы берёз. — Слишком простым, как для того, кто носит в себе кровь демонов. Какую-то тайну ты в своём сердце удерживаешь. Мне всё равно, потому что сам себя не понимаю, и мне бы не хотелось, чтобы ещё и ты мне преподнёс сюрприз.       Чонгук отмахнулся:       — Какие сюрпризы? Я безобиднее карпа в пруду.       Нога наткнулась на корень, Чонгук вцепился в ствол дерева и вновь выругался, после чего предложил найти другую дорогу, потому что впереди с деревьями чередуются пеньки, которых не видно среди травы и муравейников. Одежду и обувь надо беречь, ведь на рынке цена за них довольно высокая. Сокджин предложил спуститься и повернуть налево, чтобы выйти прямиком на главную дорогу. Ногой он ощупал небольшой холмик впереди себя, убедился, что это не пень и шагнул. Карман зацепился за сучок, из-за чего нога не дотянулась до земли, а вторая — скользнула по траве. Треск ткани сопроводился тяжёлым вздохом, Сокджин упал, карман окончательно порвался, и вылетела филактерия. Тело кубарем покатилось вниз по склону, сбило с ног Чонгука, и уже оба, считая косточками каждую неровность, перекатывались по траве. Чонгук ухнул, когда упал спиной на пень, вытянул руки вперёд, чтобы упасть на них, но пальцы сжали скользкую траву, и вновь небо быстро сменялось землёй. Нога Сокджина неестественно вывернулось, тело повалилось на неё, и кость глухо хрустнула. Через пару метров он поясницей ощутил спасительное дерево, выгнулся, и в последний раз упал лицом вниз.       Приходя в чувства, он выплюнул сухие листья и налипшие на губы кусочки земли. Притянув ноги, он встал на колени и осмотрелся вокруг. За несколько секунд он прибыл к самому низу и можно смело поворачивать в сторону дороги. Из-за непривычной тишины, Сокджин выкрикнул в сторону подъёма:       — Чонгук!       Ответа не последовало, и он посетовал, что наверняка Чонгук где-то вцепился за ствол и пытается встать, скользя пятками по траве. У самого Сокджина получилось встать, но правая нога отказывается твёрдо держать равновесие. Опустив взгляд, он заметил кровь на штанине и на мгновение потерял ощущение себя. Совладав со ступором, он закатил штанину и прильнул спиной к дереву. Открытый перелом. Кость проткнула кожу, острием торчит наружу, и вокруг висят куски мяса. Кровь стекает по ноге, но боли нет. Сокджин никогда не ломал кости, однако понимает, что ему должно быть жутко больно.       — Чонгук! — он громче прокричал, не зная, как поступить с травмой.       Точно не умрёт. А что делать с костью? Вправлять или сама на место станет? И на людях не показаться с пятнами крови на штанах. Где-то рядом есть река, в которой можно постирать вещи, но до неё долго идти. Пару дней ехать до Ифлеса, чтобы купить одежду, а кровь привлечёт внимание любого встречного торговца.       — Чонгук! — насторожился от тишины Сокджин, и десяток неприятных предположений закружились в голове при виде пустоты леса.       Среди вороха мыслей всплыл приятный факт: чем больше боли должно быть, тем меньше Сокджин её чувствует. С одной стороны, это радует, потому что не придётся визжать и причитать, как же боль выкручивает тело. С другой стороны, завяжись драка, Сокджин в полной мере ощутит на себе все тумаки.       В поисках Чонгука он поковылял за дерево и осмотрел пустошь. Следом рука сама закрыла рот, удерживая в груди крик. Как бы Чонгук не любил пеньки, на один нарвался. Немного ниже «остановки» Сокджина, он грудью приземлился на острие пня и повис на нём, как на копье. От таких травм точно умирают, и Сокджин, неуклюже ковыляя вниз, не отрывает взгляд от повисших к земле рук, с которых быстро стекает кровь. Во время рубки дерева, крестьяне попросту сломали его, и Чонгуку не повезло виртуозно слететь по склону. Сокджин присел к земле, подполз ближе и обошёл пень.       Глаза Чонгука остались открыты. Смотрит бесцельно застывшим взглядом, в котором не отражается ни одной эмоции. Кажется, он сам не заметил, как умер. Удар застал его внезапно, и люди говорят, что быстрая смерть даруется хорошему человеку. Сокджин мотнул головой, выбрасывая из мыслей суеверия и предрассудки. Люди постоянно что-то говорят, и их слова не помогут понять, вернулся ли Чонгук в Ад или полежит пару минут мёртвым и вновь начнёт дышать.       Сокджина пробила мелкая дрожь. Из рта Чонгука медленно стекает кровь, от вида которой вовсе стало невероятно холодно. Невольно вспомнилось, как Чонгук от всей своей демонической души не хотел воскрешаться и пополнять ряды боевой силы некромага. Сокджин, наоборот, подумал, что не может расстаться с Чонгуком в момент, когда тот необходим. Но вернётся ли он со своим разумом? Это возможно, но информация мутным пятном витает в голове, потому что Сокджин не сможет воспротивиться последней воле умирающего. Не хотел воскрешаться, и не надо.       К стекающей по пню крови, как на пир, сбежались муравьи и букашки. Сокджин заметил, что вид тёмно-рубиновой крови на остром деревянном треугольнике напоминает сталагмит в комнате Вельзевула.       — Помереть без хлопот не можешь, — он посмотрел на бледное лицо мертвеца и пальцем убрал с него чёрный локон. — Придурок.       Повернувшись к пеньку ногами, он ударил здоровой ногой по нему максимально близко к телу. Чонгука он не снимет, надо только сломать неровный раскол, чтобы труп упал на землю.       Удар, хруст, ещё удар. Дерево скрипит, тело на нём вздрагивает, а кровь со рта от вибрации капает на ногу Сокджину. Сломанная нога постепенно восстанавливается. Кость уходит вглубь, края раны медленно стягиваются, не оставляя после себя шрам, и Сокджин бьёт всё сильнее, твёрже упираясь сломанной ногой в пень. Насекомым кровь Чонгука не нравилась даже на запах. Они подбегают, замирают и спешно бегут обратно в норы. Сокджин невольно посмеялся, отмечая, что у бессмертных людей и демонов хлопот с сохранением жизни больше, чем у смертных. Какой нормальный человек срежет путь через склон? Крестьяне привязывают себя к деревьям, чтобы не скатиться кубарем, а Сокджин и Чонгук плевали на технику безопасности. И вот результат.       Опять удар. Тихий треск подействовал на слух Сокджина, как елей на душу. Тело Чонгука медленно наклонилось, окончательно сломив острие, и повалилось на широкий пень спиной. Сокджин с облегчением вздохнул, подошёл к трупу и осмотрел рану. Щепка пробила грудь, и только недостаточный вес тела не позволил ей пробиться насквозь. Знаменитая рубашка Чонгука порвалась и пропиталась кровью. Её придётся выкинуть, чтобы избежать массу вопросов от людей.       Сокджин, следуя примеру своей сломанной ноги, решил вытащить кусок дерева и посмотреть, что будет. Быть может, следует избавиться от орудия убийства, чтобы дать телу самому восстановиться. Вцепившись в деревяшку, он потянул на себя. Руки скользнули по липкой крови, пустой взгляд в небо отвлёк, и Сокджин недовольно цокнул языком, желая поговорить с мёртвым Чонгуком о том, что не сможет сказать живому. Вновь напрягая пальцы, он взялся за основание и толкнул дерево, как пробку. После четвёртой попытки всё же удалось сдвинуть деревяшку, она отчего-то проскрипела, раздражая слух, и наклонилась в сторону, после чего Сокджин вытянул её из груди.       Осматривая рану, он среди лоскутов мяса и блеска крови не увидел ничего, что указало бы на не смертельную рану. К тому времени нога вновь стала как новенькая, и Сокджин того же ожидает от Чонгука, рассматривая посмертную гримасу.       — Чонгук? — он не понимает, чем необходимо помочь.       Осталось только провести обряд воскрешения, но Сокджину по душе похороны. Вновь обратив внимание на рану, он заметил, что она стала менее глубокой и на дне мутный отблеск. Среди крови сложно рассмотреть детали, и, восстанавливаясь, тело будто что-то выталкивает. Сокджин вспомнил, как Чонгук говорил, что не всякий магический атрибут можно вложить в живое тело. Но Чонгук же мёртв. Только быстрая регенерация заставляет организм определиться с вещью. Сокджин всмотрелся в рану, наблюдал, как ткани срастаются, кровь быстро впитывается, и скоро Чонгук вновь начнёт действовать на нервы.       Когда осталась только минута до полного восстановления, Чонгук с трудом простонал и сделал глубокий вдох. Пошевелив ногой, определяя, в какой позе находится, он приподнял голову и увидел Сокджина, который всё ниже склоняется к ране и, нахмурив брови, что-то бормочет под нос. Рана затягивается, окутывая предмет, тот постепенно исчезает между костей, и до Сокджина наконец дошло:       — Стой!       Он проорал не своим голосом и сунул пальцы в грудь Чонгука, тот дёрнулся, ниже опустил голову и заметил, как один палец быстро ковыряет рану в надежде выдавить из груди филактерию. Рука трясётся, кожа медленно возвращает себе первоначальную целостность, а Сокджин пальцами её растягивает, ощущая гладкий ценный предмет.       — Вытащи её! — хрипло от шока крикнул Чонгук и жуком забарахтался на пне — Убери её немедленно!       Он девчонкой пищит и визжит о том, что никогда не будет носить в себе вещь некромага, тем более, филактерию лича, в которой закупорена ледяная душа. Его истерика поторопила Сокджина, который сотню раз надавливал на рану и по краям филактерии, и с каждой секундной до дрожи в спине принимал тот факт, что все попытки тщетны. Тело Чонгука засосало предмет, как зыбучие пески, решив, что он вполне сгодится для поглощения. В филактерии нет ничего магического, поэтому живой организм принял его, как безопасный предмет из Ада.       — Убери! — зажмурился Чонгук и дёрнул руками, а Сокджин в последний раз посмотрел на кроваво-серую часть филактерии, которую через секунду скрыли мышцы, оставляя душу некромага внутри Чонгука.       — Нет! — он в отчаянье засуетился, осознав, что филактерия сгинула в бездну чужого тела.       Схватив кусок дерева, он прицелился, чтобы не задеть место, где находился камушек, и с силой ударил. Чонгука едва не вырвало от удара. Он скрутился и повалился на землю, умоляя прекратить. Но Сокджин перевернул его лицом вверх и сел сверху, своим весом ограничивая движения. Вновь ударив, он снова замахнулся и бил Чонгука, прикусив губу от отрицания происходящего.       — Это бессмысленно! — махал руками Чонгук. — Да прекрати ты!       Сколько бы Сокджин не наносил ударов, на груди не осталось царапин. Подняв окровавленную деревяшку, он наконец-то услышал, как Чонгук кричит, что Сокджин занимается пустым делом.       — Стой! — успокаивал его Чонгук и в защите выставил руку вперёд, готовый оттолкнуть. — Мне тоже до жути страшно таскать филактерию. Это самое отвратительное, что со мной могло случиться. Я никогда не хотел иметь дело с личем-некромагом. Лучше бы меня отдали Пифону, чем сейчас испытывать ужас от мысли, что лежит внутри меня. Пойми, пока я знаю, что могу умереть, меня не убить. Когда внезапно я опять умру, тогда вскрой моё тело и вытащи эту чёртову филактерию!       Сокджин выкинул кусок дерева, глубоко вдохнул и посмотрел на Чонгука, как на жестокое напоминание про коварство судьбы.