Глава 10
4 июля 2021 г. в 16:57
Позднее пробуждение далось Чонгуку с большим трудом. В пояснице что-то хрустнуло, в голове зазвенели разноголосые колокольчики звонниц, а от острой боли в позвоночнике Чонгук со стоном зажмурился и перевернулся на живот. Теперь он знает, что у него может болеть спина. А ведь дед обещал, что Чонгук никогда не познает физическую боль, и опять нагло и в лицо соврал, лишь бы скорее заняться своими делами. Он говорил ложь, когда хотел быстро отвязаться от надоедливого Чонгука, тем самым научив его находить в словах правду и врать без стыда. А ведь Бельфегор предупреждал Асмодея, что подаёт ребёнку плохой пример и скоро весь Ад об этом пожалеет. Дед не прислушался к совету, Чонгук быстро учился и тренировался в мастерстве обмана. Только с годами он понял, что врать и обманывать — две разные вещи. Дед в своей лжи преследовал определённую цель, а Чонгук лгал только потому, что все так поступают.
Теперь же он пищит правду: у него болит спина. Верят ему или нет, а она болит и чешется.
— Дитё моё! — всплеснул бледными руками Уфир, и Чонгук замер, узнав голос. — Я тебе помогу.
Сняв с шеи металлический инструмент, он положил его на спину Чонгука и раскатал. Сотни «чешуек» странной вещи прошуршали хвостом гремучей змеи и приятной вибрацией прошлись по больным участкам тела, отчего Чонгук опустил веки и назвал Уфира волшебником.
— Как же ты вовремя, — он, расслабленный каждой мышцей, невнятно пробормотал. — Какими судьбами тебя занесло в замок?
— Некромаг призвал, — пожал плечами Уфир, и Джихо сложил руки на груди, дожидаясь, когда его отпустят на свободу.
Уфир рассказал, что Сокджин задумал вылечить мать Джухёка и обучиться демоническому врачеванию. Чонгук криво усмехнулся. Наверняка Сокджин соврал, Уфир это увидел и отомстил, соглашаясь стать учителем. Вот только некромаг в любом случае останется в выигрышной позиции, потому что трудности с Адом и адскими существами его не пугают, а лечение — дело полезное и всегда пригодится в жизни среди людей. Характерами Уфир и Сокджин не сойдутся, но обучению это никак не помешает. В конце концов, не похоже, чтобы Сокджин привык усваивать материал в тихой обстановке и наедине. Порой, чтобы ему что-то объяснить, руки чешутся настучать по голове, словно насильно вдолбить в мозг правильную информацию.
— А где Моё Высочество? — пробормотал под шорох инструмента Чонгук, ощущая, как спине становится намного легче, а боль будто втягивается в чешуйки.
— На работе, — кратко ответил Уфир, не предупреждая, что настроение у Тэхёна очень плохое.
Чонгук не пришёл в сознание ни к вечеру, ни утром, как обещал Чонсок. К концу подходит новый день, солнце постепенно опускается к горизонту, а Чонгук только глаза открыл. Тэхён всю ночь проспал рядом с ним, а утром ушёл на работу, приступил к обязанностям с особой строгостью и напугал стражу своим тяжёлым взглядом. Намджун видел, что брат чем-то встревожен, и не влезал в его жизнь, потому что с лёгкой нервозностью в душе ждал время массажа. Он пропустил все приёмы пищи, поручая Соджуну самому созывать гостей на завтрак, обед и ужин, а Джухёку приказал подготовить лучшие масла́.
— Мне кошмар приснился, — наконец-то Чонгук насладился расслаблением и нормально заговорил.
Уфир нахмурился, отрицая полученную информацию, и покосился на него, продолжая водить шуршащим инструментом по бледной спине:
— Дитя моё! Ты не можешь видеть сны.
Чонгук усмехнулся, с лёгкой истерикой в мыслях осознавая его правоту, и приподнялся на локте. Слова рассмешили и насторожили одновременно. Появилось жгучее желание стукнуть Уфира прямиком в капсулу и заставить сказать, что он пошутил, хотя Чонгук осведомлён о своих возможностях.
— А я видел, — он шире улыбнулся, начиная подозревать, что тело болит не просто так и боль как-то связана со сном.
— Кровь Асмодея — не вино, — развёл руками Уфир и отлетел подальше от кровати, унося с собой свой инструмент и душу. — Прежде, чем отдавать всего себя человеку, следовало подумать над необратимыми последствиями.
— То есть я виноват? — Чонгук схватил подушку и прицелился Уфиру в голову. — Я? И это при том, что я не в силах сопротивляться влечению, потому что во мне течёт проклятая кровь деда?!
Подушка полетела в Уфира. Джихо непроизвольно пригнулся, уклоняясь от «снаряда», тот угодил прямиком в демона и прошёл сквозь него. Чонгук бросался всем, что попадало под руку, крича, что ему не нужно провидение, которое показало смерть Тэхёна, и отказывался в него верить. Он пришёл в сознание, с облегчением принял то, что пожар приснился, а теперь ему говорят, что рано радовался — самое страшное впереди.
Уфир прав — чрезмерное использование демонических способностей привело к их усилению. Как бы Чонгук не противился признать в себе демона, вынужден подтвердить, что польза от видения есть: можно предугадать ситуацию и не допустить массовое вымирание армии. Или же Чонгуку выпал шанс увидеть, как некромаг гадает. Если через него узнать у мертвецов детали смерти Тэхёна, то получится её предотвратить.
А ещё есть всезнайка Астарот. Он точно видит будущее, которое невозможно исправить, поэтому Чонгук, желая выведать у него правду, поставил деревянную статуэтку кошки обратно на тумбочку и схватил со спинки кровати свои вещи. Чтобы не быть многословным, он быстро влез в одежду и буркнул, что скоро вернётся, забывая поблагодарить Уфира за лечение. Важнее встретиться с Астаротом и Тэхёном, причём с последним в первую очередь, ведь, по мнению Чонгука, он переживает за него.
Серую рубашку Чонгук надел наизнанку, обувь оставил в комнате, а пуговицы на штанах застегнул неправильно — сильно спешит к Тэхёну. Пробегая мимо второго этажа, он боковым зрением уловил точёную фигуру возле окна. Вид со второго этажа, должно быть, для женского взора открылся не очень приятный: стена, туман и шагающая стража по дороге. Куда интереснее наблюдать с высоты третьего этажа, ведь тогда виден лес, торговый путь, главная площадь и красивейший храм. Девушка удерживает в руках фарфоровую чашку с горячим чаем, упирается локтями в подоконник, оттопырила зад в сторону дверей комнаты и меняет мимику лица в зависимости от своих мыслей. В обиде она то плотно сжимает губы, то грозно сдвигает брови, а изредка тяжело вздыхает, приподнимая худые обнажённые плечи. Длинные белые волосы, собранные в красивую причёску, двумя широкими локонами ниспадают к полу. Чонгук предпочёл задержаться на десять минут и тихо подкрался к Кан сзади. Изучив её душевное состояние, он пришёл к ласкающему сердце демона выводу: преданная любовь требует мести. Стало забавно наблюдать, как юная особа, облачённая в длинное синее платье, тщетно борется со своими чёрными намерениями, уединяясь от всего мира в пустом коридоре замка. Её метание между желанным и праведным взбудоражили кровь демона, подогревая её генами Асмодея и жаждой приключений. Безусловно, юной леди сто́ит поддаться своим желаниям, ведь хам посмел уничтожить трепетные чувства нежной девичьей души. Чонгук готов исполнить любой её каприз ради момента, когда милое личико исказится осознанием непоправимой ошибки.
— В тяжелые минуты, — шепчет он на ухо девушки, и та от испуга роняет чашку, — лучше не оставаться одной.
Посуда упала на подоконник и скатилась на пол, неровным полукругом проливая горячий бледно-зелёный чай. Жидкость быстро собралась на краю подоконника и намочила белоснежные волосы. Чонгук, придерживаясь низкого социального статуса, опустился к женским ножкам, поднял чашку и передал её из рук в руки:
— Тишина превращается в пытку, потому что в ней вы остаётесь один на один со своим внутренним демоном. Найдите себе друга в замке, чтобы он вам помог привести мысли в порядок.
— Спасибо, — поблагодарила Кан то ли за поднятую чашку, то ли за совет. — Я уже приехала с парнем, а в ответ получила измену. Настало время лично пообщаться с демоном.
«С парнем?» — удивился Чонгук, но вида не подал. Значит, сладкая парочка скрывает свои отношения, приехала порознь, оба корчат из себя влюблённых в короля людей, а на деле — по ночам наслаждаются друг другом в тёплых кроватях. Вот только верность парня подкачала, и теперь девушка хочет его придушить собственными руками. Чонгук, как истинный джентльмен, поддержал даму в сложную для неё минуту, возмущаясь на молодость-дурость и беспорядочные половые связи. Сработало молниеносно.
— А он этого не понимает! — она тонкими пальцами стряхнула с волос капли и добавила, что теперь её жизнь разрушена.
— Не единственный же парень в Альтаии! — Чонгук надул губы, отстаивая честь мужчин. — Вы красивая женщина с моральными ценностями…
Договорить не дал истерический смех девушки, перерастающий в горькие слёзы. Чонгук её обнял, погладил по голове, и Кан, пачкая рубашку косметикой, вовсе разревелась и объяснила, что в богатых семьях брак заключается исключительно по расчёту. Семья Кан многодетная, и каждый ребёнок найдёт себе пару из не менее богатых или выгодных семей. Девушке повезло полюбить человека, одобренного её родителями, но он оказался кобелём. Если она и выйдет за него замуж, счастлива не будет. А не выйдет — отец найдёт другого кандидата, который ею нелюбим.
Пока Чонгук поглаживал белокурую головушку, усыпанную золотыми заколками, в его мыслях быстро составился выгодный для него план и блестящая стратегия. Говорят, на чужом горе счастья не построить, однако эта мудрость на демонов не распространяется, потому что они строят жизнь на бедах людей, и приятных исключений среди жителей Ада нет.
— Богатая семья, — шёпотом затянул Чонгук и сменил тему разговора: — Вы часто гостите у короля?
Девушка отстранилась от него, интересуясь вопросом и тем, как он связан с изменой её несостоявшегося жениха. Король — любитель приглашать гостей, но у него нет определённого графика. При самом плохом расположении его духа он трижды в год устраивает праздники, длинной не менее одной недели.
— Вы знакомы с матерью Джухёка? — заглянул ей в лицо Чонгук, и Кан кивнула. — Предлагаю заключить договор: вы мне расскажете всё, что о ней знаете, а я взамен из вашего потаскуна сделаю верного супруга.
Не пропадать же свече с символами? Раз егильет нельзя провести на Астароте, надо пустить его в доброе русло. Одно заклинание некромага, и даже самый заядлый гуляка будет держаться за юбку жены крепче малого дитя. Правда, если у него психологическая зависимость к хождениям налево, как у наркомана к дозе, то мозгами поедет основательно, но Чонгук об этом не упомянул, чтобы не терять выгодную сделку. Егильет — не приворот, поэтому его невозможно снять или разорвать, зато действует надёжно и на всю жизнь. В любом, даже самом трагическом для мужчины случае, Кан останется с завидным наследством, и женихи на любой выбор сами к ней потянутся.
Девушка согласилась и пальчиком поманила Чонгука в свою спальню, чтобы посплетничать наедине. Тот довольно улыбнулся и вприпрыжку последовал за ней, поставив в планах на день серьёзный разговор с Сокджином.
Сам Сокджин о Чонгуке забыл. Он нервничает до лёгкой дрожи в руках, рядом Джухёк места себе не находит, воображая жестокое наказание от короля, который сдался перед постоянными мыслями о массаже. Комната, где Намджун находится, располагается за тронным залом, чтобы при появлении внезапных гостей оставалась возможность быстро одеться и встретить человека. Его Величество лежит на деревянном поддоне в маленьком помещении. Печь прогрела воздух, чтобы тело расслабилось и пропарилось, а Намджун переживает перед приходом некромага, поэтому никак не может унять напряжение в мышцах. Посмотрев на своё поведение со стороны, он назвал себя идиотом. Сам король, а в голове монарха нет — его свергли усатые повстанцы и провозгласили анархию.
За дверью Джухёк трясущимися пальцами передал Сокджину стеклянную ёмкость с маслом, два полотенца и дрожащим голосом попросил не совершать ошибки, за которые расплачиваться придётся обоим.
— Вы мне обещали не убивать короля, — он напомнил и шумно сглотнул слюну.
— Он бессмертный, — Сокджин тяжело засопел и забрал у Джухёка все массажные принадлежности.
— Судя по вашим способностям, вы и бессмертного убьёте, а король у нас один и другого нам не надо.
Чтобы разрядить обстановку, Сокджин сказал, что Джухёк стал бы отличным королём. Шутку тот не оценил и поделился маленькой мудростью:
— Альтаийцы по своей натуре бунтари, преступники и аморальные люди, поэтому ходят в любимчиках у демонов. Вы, наверное, сами видите это по поведению большинства гостей Его Величества и жителей замка. Если население не держать в ежовых рукавицах, они развалят государство быстрее, чем все стихийные бедствия разом взятые. Нет, король Ким отлично справляется с правлением. Даже праздники для знати он устраивает ради спокойствия страны. У богатых есть деньги на любые забавы, так пусть бесятся под наблюдением короля, чем сидят дома и придумывают жестокие игры для развлечения.
Сокджин никогда не думал над страной в столь масштабном плане. Стоя в узком коридоре, он посмотрел на белые хлопковые полотенца в руках и размышлял над своими ошибками. Судить по себе все способны, а в случае с Сокджином, на пользу это не пошло. Он жил безобидным человеком, поэтому людей своего и ниже уровней тоже считал таковыми. Есть, конечно, преступники, но ведь не от хорошей жизни ими становятся. А оказалось, что проблема альтаийцев кроется в менталитете. Пираты, воры, убийцы, алчность, зависть — это всё про Альтаию. Их боги — демоны со всеми семью смертными грехами, потому что по духу они ближе местному населению, чем божьи заповеди. Только страх потерять свободу, которую даёт страна демонов, удерживает людей от массовой преступности. Они довольствуются малым, большего просят у адских господ, а сто́ит переступить грань дозволенного — гнев Намджуна отбивает любую тягу к запретным удовольствиям.
— Я буду недалеко, — сообщил Джухёк. — Когда Его Величество начнёт вас убивать, вы меня позовите, если успеете. Я надеюсь, что вы выживете, потому что моя мама вас ждёт.
Слова прошли мимо ушей. Сокджин не умрёт и всё равно сильно волнуется. Сердце так часто стучит, что Сокджин входит в комнату без разрешения, словно его сердцебиение заранее оповещает о приходе.
Намджун лежит на животе, вытянув руки вдоль тела, и не оглядывается, когда дверь тихо скрипит, а прохлада зала врывается в комнату. Навострив все органы чувств, он с тревогой ждёт удар ножом в спину и не верит в желание Сокджина сделать массаж. А Сокджин присматривается к помещению, ища оружие, направленное на него. В маленькой комнате рукой не замахнуться во время драки, а на полках стоят свечи, из-за которых может начаться пожар. Деревянный настил, на котором лежит Намджун, пропитан масла́ми. Стоял бы рядом Чонгук, сразу бы в вихре запахов определил каждый в отдельности, а Сокджин смог различить лишь лаванду, мяту и кедр. Ароматы должны его успокаивать, но он топчется на месте, глубоко дышит и надеется, что мягкий запах мяты, в конце концов, успокоит нервную систему.
Положив полотенца и масло у ног короля, Сокджин закатал к локтями рукава коричневого халата и мысленно напомнил себе, что надо встретиться с Чонгуком, который слишком долго восстанавливается после болезненного прорастания крыльев, и следует в разговоре с ним убедиться, что Астарот и Асмодей не проболтались ему об этом. Чонгуку по силам болтовнёй довести демонов до белого каления, и те скажут ему правду, лишь бы скорее отвязался от них.
Наливая масло в ладонь, Сокджин покосился на тело Намджуна и шумно выдохнул. Джухёк каждый день видит голого короля, Соджун тоже подсмотрел за ним в спальне, а Сокджин стесняется то ли обнажённого вида, то ли своих мыслей. Пошлого в них ничего нет, а вот вопрос Астарота крутится белкой в колесе: что же Сокджин будет делать, когда король предоставит доступ к своему телу? Наивный Сокджин полагал, что Астарот спрашивал о сексе, но вопрос адресовался массажу. Проще сексом заниматься, чем мять упругую плоть Его Величества. Когда-то Сокджин массировал родителей, но это происходило так давно, что даже руки не вспомнят движения. Да и можно ли сравнивать крестьян с королём? Отцу плечо помял и, вроде, доволен, а Намджуна не так придавишь — отправит на главную площадь.
Размазав масло по ладоням, Сокджин подошёл ближе к Намджуну, всмотрелся в спину, невольно вспомнив такой же отблеск свечей на его коже в своей спальне, и склонился. Задержав дыхание от волнения в груди, он опустил ладони к спине, не замечая в полутьме, как Намджун прикусил губу, переживая за себя и не подозревая, что за его тело оба беспокоятся одинаково: Намджун хочет оставить его целым, а Сокджин стремится не опозориться в движениях. Жаль, что к знаниям о ритуалах с нечистью Вельзевул не добавил искусство массажа.
Намджун заметил, что руки на его спине прохладные, а Сокджин, размазывая масло, отметил горячую кожу. Первым осмелел Намджун. Он расслабился, опустил веки и для себя подчеркнул, что начало неплохое, по крайней мере, от манипуляций рук все живы. Приказав себе отдыхать, он размяк на досках и сосредоточился на ароматах масел. Сокджин посмотрел под потолок, настраиваясь на первый этап массажа.
Внезапно из стены высунулся Уфир, следом он поволок в комнату Джихо и положил его перед собой. Лёгкими движениями Уфир двигал ладонями по его спине и шевелил губами, опасаясь, что Намджун услышит слова.
— Как мурчащую кошку, — прочёл по губам Сокджин и кивнул.
Очень давно жила у Сокджина кошка, и он помнит, как обожал мять её плюшевую шерсть. В моменты мурлыканья он прикладывал ухо к вибрирующему тельцу и гладил по шёрстке. Заодно вспомнил, что планировал не массаж делать, а целовать Намджуна. От страха он всё же выбрал гладить его по спине, плавно водить ладонями по горячей коже и наблюдать за своими движениями в полумраке комнаты. Кивнув несколько раз Уфиру, Сокджин этим показал, что далее справится без подсказок. Демон тут же схватил за шкирку душу и исчез за стеной.
Поверхность спины Намджуна Сокджин массировал ласковыми движениями, которые понравились даже ему. Так приятно гладить ладонями скользкую кожу, будто дарить нежность, накопленную за годы строгого целибата. Руки поднялись выше, тонкие пальцы легко обогнули плечи, впитали тепло тела, и ладони опустились ниже по позвоночнику к изгибу поясницы. Невольно пальцы захватили расслабленные мышцы, немного оттянули вверх и плавно отпустили. Поднимаясь выше, кисти рук повторяли движения, симметрично разминая сильную спину и лаская всё более ненавязчиво. Вдыхая нежный аромат ма́сла иланг-иланг, Сокджин склонился ниже, не останавливаясь в поглаживании тела и всё больше увлекаясь нежными скользящими движениями в трепетном отблеске свечей.
— Правая лопатка болит, — пробормотал внезапно Намджун и дёрнул плечом, нарушая идиллию мыслей Сокджина и напоминая, кто во время массажа должен получать наслаждение.
Сокджин немного отпрянул, ребром ладони надавил на больную лопатку и активно массировал. Хорошее начало, когда оба от массажа получают удовольствие, но король вновь расставил роли по местам, и Сокджин кончиками пальцев надавил на мышцы, будто желая причинить больше боли, чем расслабления. Намджун не пикнул и не выдвинул протест. Сокджин круговыми движениями мял лопатку, прорабатывая участок тела, плавно опускался ниже вдоль позвоночника и сминал податливую кожу. А ведь придётся мять всё тело, и взгляд опустился на ягодицы и бёдра. Это будут самые сложные участки, потому что скользящие движения ассоциируются совсем не с массажем.
Астарот прав — Сокджин не знает, что делать. Он попросту уйдёт, уступая место Джухёку. Со стороны будет выглядеть, словно он наигрался в массажиста и ушёл, а не выполнил свои угрозы.
Намджун, к своему удивлению, не нашёл причины, по которой можно ругать Сокджина. Изредка его ладони дрожат, а пальцы напрягаются, вот только Намджуну это нравится больше, чем массаж Джухёка, потому что эротические ассоциации щекочут нервы. Сокджин аккуратно положил ладони на поясницу, смял мышцы, а у Намджуна дыхание стало прерывистое, и он едва сдержал дикий рык. Он чувствует, что Сокджину нравится скользкое масло и тепло живого тела, а Намджуна не покидает мысль, что рядом стои́т некромаг с ледяными стопами. Живое и мёртвое столкнулись в маленькой комнате, отчего в душе Намджуна вспыхнуло пламя, обостряя осязание, а прикосновения рук Сокджина доставили приятную лёгкую боль.
— Зачем ты пришёл? — немного болезненно спросил Намджун, ленясь прерывать разврат в фантазии, и повернул голову в сторону Сокджина.
— Делать массаж, — сразу ответил Сокджин, напрягаясь всем телом, после чего сжал кожу сильнее. — В жизни всё пригодится, поэтому надо учиться.
— На мне?! — не выдержал Намджун и приподнялся.
Чтобы прояснить ситуацию, он указал на себя пальцем, намекая, что Сокджин учится массажу на короле. Джухёк делает профессиональный массаж, а «рельсы-шпалы» Сокджина вынуждают думать только о нём.
— У меня так плохо получается? — замер на месте Сокджин, рассматривая в огне свечи красивое лицо.
Король помешкал с ответом, в суете мыслей не выстраивая приличную ложь. Массаж отвратителен, приятен совсем не своим предназначением, однако знать об этом Сокджину не обязательно.
Взгляд Сокджина скользнул по телу Намджуна, поднял из глубин души волну возбуждения, и он понял: сейчас или никогда. Второго шанса остаться в глухом помещении с Намджуном не будет, и более нет ни одной идеи, как достать свиток. Пусть Вельзевул простит глупого некромага, который, имея неограниченную силу и армию, не в состоянии даже отомстить за свою смерть.
Обхватив скользкими ладонями лицо Намджуна, Сокджин с жадностью поцеловал его в губы. Поступок настолько сумасшедший, что у него напряглись руки от ожидания физической расправы. Не помогло напоминание, что больно не будет. Быть может, боль появится, если Намджун применит усмирение ведьм или колдунов, или использует некий магический артефакт. Даже Чонгук поддался камню Подчинения, поэтому не исключено, что у короля есть свои полезные артефакты против личей.
Намджун преподал ему урок: не противился поцелую, неспешно отвечая плавными движениями, но и не проявил инициативу к чему-то большему. Он не против воспользоваться теснотой комнаты ради плотских утех, но Сокджин сам должен показать, какие же у него намерения. Намджун не подозревает, что в мыслях Сокджина творится Армагеддон и нет сил оторваться от мягких губ, сминая их своими и с жадностью выцеловывая, а мозг повторяет, что напротив сидит король. Не важно, как его зовут. Король Альтаии, Сермиона или другого государства остаётся на вершине правления, а Сокджин уровнем ниже самого нищего человека. Ему нет места среди людей, поэтому его не поставить ни в один ряд с ними. Эта мысль сбивает с толка и настроя, отталкивает любое желание и провоцирует сбежать из комнаты. Сокджин из последних сил держится за поцелуй, подсознательно зная, что не будет второго случая остаться с Намджуном наедине, но проклятая извилина порождает только два слова: он король. Под натиском власти Намджуна, Сокджин резко отошёл на два шага назад, пугаясь величия золотой короны, шёпотом попросил прощения и выбежал из комнаты.
Намджун облизал влажные после поцелуя губы и тяжело вздохнул. Всё так хорошо начиналось, даже зародилась надежда, что Сокджин окажется не похожим на предыдущих любовников. К сожалению, по мнению Намджуна, груз ответственности за ласку Его Величества выдерживают единицы. Впрочем, с массажем Сокджин тоже не справился и сбежал раньше своих предшественников. А искать любовника среди знати Намджун не рискнёт, потому что у богатых людей самый подвешенный язык. Начнут хвастаться, что их род побывал в постели Его Величества, тем самым набивая себе цену.
Слыша топот, Джухёк выглянул в коридор. Сокджин резко открыл дверь, напугал стражу и остановился возле Джухёка. Проговорив, что он скоро придёт к Юджон, Сокджин попросил продолжить массаж, потому что у него не получилось.
— Что случилось? — поразился Джухёк, впервые видя на его лице отпечаток страха. — Вас били?
— Нет, — натянул улыбку Сокджин и подтолкнул Джухёка к двери, чтобы не оставлял надолго Его Величество одного. — Я слаб в массаже, поэтому бросил эту затею на середине пути.
Джухёк не поверил и расспрашивать подробности не стал, ведь ему обещано вылечить больную женщину, значит, договор выполнится. Сокджин приложил ладонь к груди, ощущая частое сердцебиение, и глубоко вдохнул, направляясь в свою комнату. Всё же задание Вельзевул дал непосильное. Как бы Сокджин не представлял себе поцелуй с Намджуном, на деле оказалось всё слишком сложно. Он не думал, что зациклится над титулом, ведь сам же говорил, что король в первую очередь человек. Это сейчас, когда Намджун находится далеко, легко размышлять над ним, а при поцелуе почему-то мозг решил, что важно помнить, кто король, а кто - лич. Под впечатлением от губ Его Величества, Сокджин предпочёл немного полежать на кровати, а позже подняться на третий этаж к Чонгуку.
Сам Чонгук не подозревал, какие дела творятся на первом этаже, и полностью погрузился в рассказ Кан о Юджон, которая запомнилась добрым человеком. Как большинство взрослых людей в замке, она обожала детей. Именно Юджон запомнилась потому, что у неё есть сын. Как любой ребёнок, Кан среди стражей, дядей и тётей скучно проводила дни в замке, дети из знати надоели друг другу, потому что виделись в каждых гостях, праздниках и балах. А с Джухёком детям из богатых семей запрещали общаться. Где запрет, там и желание его нарушить, поэтому Кан ловила мальчишку во дворе и навязывалась поиграть. Джухёк особо не сопротивлялся, тем более игрушки у Кан всегда поражали воображение ребёнка из нищей семьи. Юджон ругала сына за игры с маленькой госпожой, а та храбро заступалась за него и просила женщину сделать вид, что не видела их вместе. Юджон соглашалась.
— Я тогда не знала, — опустила голову девушка, стыдясь своего поступка, — что она молчала только ради того, чтобы мы, дети, могли наиграться вдоволь. Её наказывали за поведение сына, считали, что он сам напрашивается играть со мной из-за красивых игрушек. Юджон просила прощения, принимала наказание, а на следующий день я вновь умоляла её не ругать Джухёка и позволить нам играть вместе. Я узнала об этом только позже, когда перестала видеть в замке Джухёка и его мать. Сначала подумала, что они уволились, а четыре года назад, когда в гости к королю приехала моя младшая сестра и ей тоже стало скучно, моя мама вспомнила, как меня нищий мальчишка заставлял играть, а его мать получала наказания за плохое воспитание.
Сейчас ни Кан, ни Джухёк не общаются, выдерживая каждый свой статус. Девушке стыдно за своё глупое поведение в детстве, а попросить прощения уже не у кого.
— У неё были враги? — расспрашивал Чонгук, сидя на подоконнике.
— Думаю, да, — копошилась в воспоминаниях Кан. — Помню, я заглянула на кухню, где Юджон помогала кухаркам, затем вбежала служанка и крикнула ей, чтобы пряталась, потому что пришла «та истеричка». Кухарки переполошились, Юджон выбежала из кухни, а я осталась дальше лопать пирожки.
Она не знает, о ком говорила служанка, а Чонгук, слушая короткие истории из детства Кан, примерно составил картину жизни женщины и убедился, что трагедия Юджон не связана с её высокой должностью. Конкурентка убила бы её, а не оставила медленно умирать в беспомощности. Быть может, не убила бы ребёнка, ведь на тот момент все знали, что король выгонит его из замка, потому что в городе высокий шанс попасть в приёмную семью. Лучше не родные папа и мама, чем в одиннадцать лет работать наравне со взрослыми слугами. Нет, кто-то намеренно сделал Юджон прикованной к кровати, только Чонгук понять не может, для каких целей. Чтобы она видела, как сын за ней ухаживает? Это глупо, потому что простой люд тягот жизни не боится и посильно помогает Джухёку. Намджун всё равно не выгнал бы мальчишку с лежачей матерью. Ни одна приёмная семья не возьмёт на себя ответственность по уходу за женщиной, которая неведомо, когда помрёт, а богатого наследства не имеет. И Юджон не мучается от боли, иначе бы король приказал её убить, чтобы не страдала и Джухёк не видел её муки. Она просто лежит и угасает с каждым днём.
Чонгук на секунду допустил, что женщина всё же заболела естественным образом, но даже колдун не смог ей помочь, поэтому болячку на неё точно наслали.
— Как зовут вашего жениха? — спрыгнул с подоконника Чонгук, готовый к интригам и авантюрам. — И дайте мне ваши и его волосы.
Кан взяла с тумбочки расчёску и передала Чонгуку. На ней волосы Ли, а свои она выдернула из локона и почти угадала о намерениях:
— Приворот будешь делать?
Чонгук кивнул:
— Но такой, чтобы мама Ли не смогла сделать отворот. Я скажу вам, когда всё будет сделано.
Кан согласилась подождать, и в её глазах промелькнуло лукавство, которое затмило огоньки свечей в комнате. Она точно понимает, на что идёт, и не останавливает Чонгука, а тот не вразумляет её, предпочитая найти Сокджина и огорошить заданием.
Выскочив на улицу, он вдохнул тёплый воздух полной грудью, избавляясь от запахов дорогих духов Кан, травяного аромата постельного белья и воска. Следует обновить память запахов для заполнения её только личным и дурманящим розмарином Тэхёна. В ближайшее время Чонгук планирует залезть к нему в ванну, потереть ему спину жёсткой мочалкой и, положив на лавочку с белой простыней, тщательно его натереть маслом. После жуткого видения, Чонгук ощутил потребность в более близком знакомстве с Тэхёном. Любовь, конечно, важна, но по одному сексу человека не узнать.
Выпрямив спину, он с улыбкой побежал сквозь туман к рабочей комнате Тэхёна. По пути служанки интересовались здоровьем Чонгука, и тот сначала отшучивался, щебеча, что здоровее всех здоровых, затем задумался над однотипными вопросами, ведь не подозревает, что больным покидал спальню принца. Мало того, самая пытливая прачка и по совместительству тайная воздыхательница Чонсока махнула мокрой тряпкой на Чонгука и потребовала объяснить, почему рыцарь-красавец таскает его голого на руках и волочет в свою комнату. Видите ли, сам принц Ким сидел под комнатой, спивался и злился, а Чонсок не открывал дверь. Чонгуку посоветовали уехать из Морфурта восвояси, потому что таким темпом он всех красивых мужиков уведёт.
— Да что в тебе такого?! — женщина цокнула языком и нервно стряхнула капли с постиранной одежды. — Дрыщ лохматый!
Чонгук попятился от сумасшедшей, и пятая точка просигналила, что сегодня — не вчера. Сон длился слишком долго, а Астарот помог справиться с сугубо демонической проблемой. Теперь весь двор гремит новостью про голого Чонгука на руках Чонсока, и Чонгук без всяких способностей провидца легко угадал грядущее будущее: ревность, скандал и гнев Тэхёна. Окружающие притихли и замерли, взглядом провожая его в когтистые лапы ревнивца.
Тэхён встал лицом к дому и проверил списки дежурных, поэтому не увидел, как сзади медленно приблизился Чонгук.
Самая здравая его мысль — позвать на помощь Астарота. Визжать и пищать шкодливым бесом, умолять спасти от любовника и тараторить призывы Люцифера и Асмодея — что угодно, лишь бы выпросить помощь. Уж Демон Власти доступно и грозно объяснит Тэхёну, что Чонгук не изменял, и защитит честь. Но зачем тревожить демона, к которому Тэхён, судя по мрачной энергетике, лично на разборки не пришёл, а ждал встречи с Чонгуком? Видимо, он не захотел портить отношения с надёжным рыцарем Чонсоком из-за одного полудемона-полунедоразумения.
«Спокойно, Гуки, — глубоко вдохнул вечерний воздух Чонгук, — ты сам справишься!» Астарот в него верит и во многом оказался оказался прав. И Асмодей уверен, что он совладает с ревностью и гневом Тэхёна. Настал час словесного поединка и проверки на совместимость характеров.
Чонгук потоптался на месте, словно боец перед боем, и наблюдатели зашептали, делая ставки. Больший куш поставили на министра, потому что Чонгук не в силах его вызвать на дуэль, чтобы решить проблему по-мужски.
— Ваше Высочество, я проснулся, — промямлил Чонгук, и Тэхён резко оглянулся, удивляясь не столько его присутствию во дворе, сколько его срочной новости.
— Добрый вечер. А мне сказали, что ты не можешь спать.
С фактом не поспорить. Чонгук проиграл в самом начале общения, но не сдался, потому что Тэхён сдерживает нервозность и в драку кидаться не намеревается. Прожорливая дыра всё ещё затягивает в себя чувства, а первая в ней кладка стены Чонгука крепко выдерживает натиск душевной бури. Тэхён в мучениях разрывается между желанием прогнать Чонгука, намерением избить его и уволить Чонсока. Одновременно хочется услышать правду и не слышать ни слова от Чонгука, потому что новость про измену разрушит веру Тэхёна в честные отношения и напрочь сотрёт из его сердца надежду на личную жизнь.
— Да, я знаком с Чонсоком, — издали признался Чонгук, тая снежинкой под палящим взглядом Тэхёна. — Лет пятнадцать его не видел.
Тэхён сложил руки на груди, сминая доспехом бумагу, и одобрительно кивнул. Он бы удивился, если бы Чонгук сказал, что впервые видит Чонсока. Зная сурового Чонсока, Тэхён не поверил в рассказ служанки про то, что Чонгук расчёсывал его волосы. Мало того, что чесал, ещё и нюхал, а его любовь к запахам не знает границ. Ароматы — его вторая память, поэтому запах Чонсока ему нравится, раз потянуло понюхать голову и находиться вблизи. Когда свидетелей стало слишком много, Тэхёну пришлось принять неприятную правду, которая породила жгучую ревность. Она изнутри поедает всего Тэхёна и кипящей смолой обжигает каждый сантиметр души, толкая уничтожить Чонсока и Чонгука, чтобы угомонить болезненный ожог на чувствах.
— Между нами ничего не было, — устало затянул Чонгук, и ощутил, как Тэхён начинает злиться. — Не было ничего интимного!
— За три часа уединения всякое может случится, — прошипел Тэхён, требуя доказательств. — Меня в комнату не пустили. Если ничего интимного не намечалось, почему мне нельзя было посмотреть?
Его злость нарастает снежным комом, и Чонгук обратился к корням: мысленно представил Асмодея, его спокойное выражение лица и мудрое наставление на счёт ревности и злости Тэхёна. Наступил момент, когда надо гладить по шёрстке, хватать за шкирку и кидать на нужного врага. Вот только в данный момент он сам себе враг, поэтому ему будет очень неприятно осознать ошибку. У Чонгука язык не поворачивается прямо сказать, что у Астарота очень специфический и редкий вкус в любовных предпочтениях. Он настолько индивидуален, что скорее единичный случай на весь Ад, и Чонгук в число потенциальных любовников никаким боком или ползком не входит. Астарот из тех демонов, кто не посмеет разрешить себя лишний раз погладить по плечу, поэтому в постель тащит только того, кто идеально и по всем пунктам подходит под его вкус. Он перфекционист-извращенец, и любое отклонение от его идеала делает его неуравновешенным.
Чонгук размял плечи, принимая негласный вызов, и Тэхён опустил руки, приготавливаясь к драке, но Чонгук набрал полные лёгкие воздуха, сосредоточился на старте длинной речи и выдал тысячу слов без остановки. Окружающие приоткрыли рты, перестали дышать, чтобы не пропустить ни единого слова, а Тэхён смог только смотреть в глаза Чонгука и, как под гипнозом, слушал нескончаемую речь, которая сбила с толка. Чонгук объяснял, что знаком с Чонсоком, потому что оба хорошо знают Ад.
— Я только вылез из Ада, — тараторил Чонгук, — поэтому физически не мог с ним переспать, ведь он живёт на земле. А когда я пришёл в Альтаию, Чонсок не занимал самую высокую планку среди рыцарей, чтобы я его заметил и душой прикипел. Ваше Высочество, я не человек, поэтому во мне не заложена измена. Я демон, который скован своими чувствами только к одному идеалу, и вы прекрасно знаете, кто это. Вам не понять меня, потому что вы человек. Грех похоти вам известен из-за склонности человека грешить, а что-то идущее врозь вашему мышлению напрочь вам не подвластно, поэтому ваше сознание не в силах это понять. Представьте, что я к вам приворожён. Именно так я не способен вам изменить ровно до того момента, пока не встречу человека, выше вас в военном деле. Хоть изредка думайте обо мне, как о демоне, и не равняйте по себе!
Он сурком насупился и с укором во взгляде исподлобья посмотрел на Тэхёна, ожидая реакцию на своё признание. Тот свою ошибку понял и даже принял. Да, виноват. Вспылил, потому что ему действительно сложно представить кого-то, кто не способен на измену, тем более с завидным женихом Чонсоком. Его же во дворе и в замке все любят, а он впервые разрешил кому-то себя расчёсывать и нюхать. Чонгука теперь многие ненавидят, а двор превратился в центр скопления ревности. Для себя Тэхён извлёк урок: следует поговорить с Чонсоком, чтобы лучше узнать Чонгука.
После разговора на душе стало легче. Пусть ревность не ушла, зато пелена гнева сошла с глаз и мозг будто протрезвел. Стало немного стыдно за себя, особенно при людях, и появилась новая цель для улучшения отношений.
Чонгук отвернулся, глубоко вдохнул в обиде и протяжно засопел, ожидая извинений.
— Обиделся он, — проворчал Тэхён, возвращая внимание бумагам, и несдержался: — Обидчивая булочка.
Чонгук улыбнулся, подумав, что в чём-то Асмодей не соврал и оказался прав. Чонгук оглянулся, увидел, что Тэхён возвращается к работе, и напоследок сказал ему в спину:
— Я вас тоже люблю.
Счастливый крик своей души Чонгук слышал на уровне темечка. Общение, назло окружающим, окончилось полюбовно, а не скандалом и выяснением отношений. Вот только люди узнали, что в замке живёт демон и закрутил бурный роман с принцем. Конкуренция для людей усложнилась. Демона не убить, не проклясть и угрозами не отвадить от Тэхёна. Отправить обратно в Ад его можно с помощью сильной ведьмы, но плата за услугу очень велика. Некоторых людей во дворе это не напугало. Альтаийцев демонами не спугнуть, тем более, суккубами и инкубами, а именно кем-то из них Чонгук, по мнению людей, должен являться. Вслух у Тэхёна не спрашивали, чтобы не навлечь его гнев, а между собой диву дались: Тэхён настолько одинок, что отдал предпочтение суккубу, а не человеку. Неужели настолько люди стали ему противны за три с половиной века?
Настроение Чонгука поднялось до максимальной планки. Тэхён всё же дорожит отношениями, если внимательно выслушал. И пусть Чонгук вынудил слушать его речь, итог это не меняет. Со временем Тэхён привыкнет сначала давать возможность человеку высказаться, а потом только отправлять на гильотину. А пока для Чонгука важно то, что он вновь ночью ляжет охранять сон Тэхёна, а не будет мять простынь в своей холодной кровати на первом этаже.
Отправляться на разборки с Астаротом Чонгук не решился. Тэхёну нужно время свыкнуться с тем, что Чонгук знаком с Чонсоком и не испытывает к нему сексуального влечения. Выгоднее ночью отправиться в Ад к Асмодею, а с Астаротом общаться в присутствии Тэхёна. Как только демон устанет зваться Чонсоком, Тэхён узнает правду и посмеётся над своей ненужной ревностью.
Приближаясь ко входу в замок, Чонгук встречает Сокджина, который выглядит отвратительно. Если бы мёртвые болели лихорадкой, Чонгук предложил бы ему обратиться к врачу. Какой-то он встревоженный, взгляд бесцельно блуждает в полутьме двора, а собранности ноль. Чонгук схватил его за шкирку и развернул к себе.
— Вернись в комнату! — пробормотал он и подтолкнул Сокджина к двери, но тот убрал его руку и проворчал, что отправляется лечить мать Джухёка, а выглядит плохо потому, что не смог толком поцеловать Намджуна.
Мысли Чонгука переплелись цветущим сорняком и туго натянулись. Сложно представить, как можно кого-то недоцеловать. Наверное, это похоже на поцелуй, когда под страхом смерти вынуждают коснуться губами кого-то на вид неприятного до рвоты. Намджун вполне притягательный мужчина и, будь он королём-рыцарем, Тэхён ушёл бы на второй план с зоны влюблённости Чонгука.
Позволив себе наглость, Чонгук краем глаза посмотрел на Сокджина и поковырялся в его чувствах, на что тот пообещал погрузить Тэхёна в недельный сон, чтобы Чонгук под дверью комнаты выл от отсутствия любви.
— А ты не передёргивай! — с лукавой усмешкой затянул Чонгук. — На себя посмотри! Я же вижу, что ты сожалеешь о незавершённом поцелуе.
Сокджин махнул рукой, но не на Чонгука, а на свою бестолковость. Только сожалеть и осталось, потому что единственная возможность склонить Намджуна к близости успешно упущена. А всё из-за титула. Кто бы мог подумать, что Сокджин боится королей.
— Ой дурак! — посмотрел ему в спину Чонгук и всплеснул руками, после чего догнал и тихо проговорил: — Тебе же это надо, — он врезался в спину, и Сокджин схватил его за ухо.
Привычно выкрутив ухо, он приказал молчать и прекратить дурить людям головы. Чонгук обхватил руками его предплечье, вытерпел мелкие удары молнии в венах и настойчиво твердил, что организм не обмануть.
— Я же вижу тебя насквозь, — Чонгук зажмурился, шипя слова сквозь зубы. — Послушай, болван, я правду говорю! Ты никогда не сможешь воспринимать Намджуна как обычного человека. Он всегда для тебя будет королём. Одно осознание, что ты в объятиях властного человека, является твоим либидо. А уж выше короля никого нет, тем более король-то жестокий и правит страхом, а значит, проявляет власть и невероятную силу. Поздравляю, друг, ты крупно встрял.
Сокджин отпустил его, и тот грохнулся на траву, клюнул носом в землю, тряхнул головой и с недоверием покосился, после чего пробормотал, что секрет мазохизма раскрыт.
— Зря ты так со мной, — поднимался Чонгук, периодически ощущая в своих мышцах отголоски колких молний. — Я между прочим увидел причину, по которой ты отправился в церковь, а не остался с родителями и Астаротом. Господь выше демонов, любит наказывать и ставить в жесткие рамки. Это был для тебя рай! А теперь, когда ты свободен от границ требований, твои потребности увидели в жестоком короле того самого бога. Ты никогда не сможешь его убить, потому что страх потерять того, кто одним взглядом подавляет твою волю, возьмёт вверх, — настала очередь Чонгука махнуть рукой на глупость Сокджина. — Это ж надо было просрать такой шанс! Спасибо деду за то, что я не в силах сопротивляться своей влюбчивости, иначе бы мимо Тэхёна прошёл.
Сокджин, как никогда, ясно ощутил, что сбежал не от Намджуна, а от себя. Нет причин не верить Чонгуку, ведь всё это время король интересовал Сокджина властью, умом и стратегией. Имея в своём распоряжении не менее сильную армию, Сокджин сравнивал себя и Намджуна, регулярно осознавая, что проиграет и от этого только сильнее тянулся к нему. Как только Намджун без слов согласился подчинить его себе, тот посчитал это проигрышем на войне и сбежал. Сокджин пришёл побеждать, но перепутал постель с полем боя, а одно другому очень мешает. Упустив возможность добиться свитка через кровать, осталось добыть его войной.
— Не сможешь, — угадал его мысли Чонгук и направился к комнате Юджон. — Надо было сразу действовать, а не ждать, пока всё твоё нутро начнёт пищать от желания отдаться морально сильному человеку. И не спорь со мной! Я нахожусь в такой же ситуации.
Ему тяжело объяснить своё состояние, но оно приближённо к Сокджину, и стало интересно посмотреть на состояние Намджуна. Не простое любопытство вынудит человека слишком близко подпустить к себе врага. Надо быть безумцем, чтобы нагим и в тесном помещении остаться наедине с некромагом. Что-то в трёхвековой голове обратило особое внимание на Сокджина, и Чонгук этим заинтересовался.
Меняя тему разговора, он попросил Сокджина помочь влюблённым воссоединиться с помощью ритуала, тем более, девушка поделилась важной информацией. Сокджин согласился, но с условием: Чонгук должен воспользоваться даром подвешенного языка и выведать у Юджон, кто мог её проклясть. Задание проще простого и не требует мастерства, в отличие от ритуала, поэтому Чонгук утвердительно кивнул.
Когда Сокджин вошёл в комнату, женщина в постели от волнения сжала тонкое одеяло. Джухёк встал в сторону и, притупив взгляд, сообщил, что Его Величество от массажа отказался. Сокджин расспросил бы его о состоянии Намджуна, но по комнате от безделья летает Уфир и таскает за собой несчастную душу колдуна, который повис на верёвке, опустил руки и ноги к полу и поддаётся каждому движению. Он смирился с участью проводника и не сопротивляется судьбе, за что начинает нравиться Уфиру. По просьбе Сокджина, Джухёк зажёг в комнате множество свечей, чтобы осветить тело матери.
— Господин, — обратилась Юджон, немного приподняв голову, чтобы видеть Сокджина, — мой сын заключил с Адом договор?
— Мама прекрати! — нервничает Джухёк, сминая пальцы. — Я тебе всё рассказал.
Сокджин с ним согласился и присел возле женщины, сообщая, что Джухёк не заключал сделки с демонами, а оказал в замке большую услугу и теперь получает благодарность в виде лечения.
— Вас будет лечить единственный на весь Ад врач, — восхвалял демона Сокджин. — Сам Уфир дал согласие избавить вас от проклятия.
— Не за спасибо же, — Юджон переживает за сына и осмотрела комнату, ища Уфира.
Поскольку головой двигать ей тяжело, она только немного приподняла её, чтобы посмотреть вверх, и Сокджин увидел на белках её глаз чёрную паутину полос. Уфир сказал, что это печати проклятия и они регулярно меняют своё расположение, прячась от взгляда человека.
— Кажется, вы не удивлены, — подходил ближе Чонгук. — Предполагали, что вас прокляли?
Юджон едва заметно пожала плечами, продолжая комкать одеяло. За восемь лет она много думала над своей болезнью и допускала все возможные методы её появления. Больше всего она переживала за Джухёка и успокоилась только, когда его не выгнали из замка и он повзрослел.
— Теперь можно в могилу ложиться, — прошептала она, всматриваясь в Чонгука, — а он всё ищет лекарство для меня.
— И он его нашёл! — развёл руками Чонгук, не понимая, в чём Джухёк не прав. — Госпожа, кто вам желал зла?
Она задумалась, и Чонгук каждым сантиметром своей демонической души почувствовал, что сейчас женщина соврёт. Ему бесполезно лгать, потому что он вырос на лжи и притворстве, но не спешит требовать правду, потому что замешательство на лице Юджон отразило неуверенность. Она не знает не потому, что её все любили и она замечательный человек, а потому что ей слишком много человек желали смерти.
Уфир приказал кровью написать его имя на лбу женщины. Это будет своеобразной жертвой, чтобы у него появилась возможность быстрее собрать воедино проклятие, которое расползлось по человеческому телу. Сокджин не стал мелочиться — попросил Чонгука поделиться кровью. Если бы Уфир мог, в тот момент сиял бы ярче созвездия. От предвкушения крови полукровки у него закончились слова, и он замер, дожидаясь сладкой минуты редкого жертвоприношения.
— Да пожалуйста, — бубнил Чонгук принимая из рук Джухёка нож. — Говна не жалко.
— Ты уверен? — сразу переспросил Сокджин. — За говно пять тысяч человек не убивают.
— А ты откуда знаешь? — удивился Чонгук и сел у изголовья Юджон.
— Астарот сказал Тэхёну.
Чонгук недовольно скорчил рожицу и попросил рассказать, что ещё поведал Астарот, но его перебила Юджон. Она поинтересовалась, кто же такой Сокджин, раз свободно общается с демонами, включая Триаду Власти. Тот вздохнул, не желая отвечать и наблюдая, как по лбу женщины стекают красные потёки крови, и попросил не говорить вслух, если она догадалась.
Юджон закрыла глаза и прошептала, что если Сокджин тот, о ком она подумала, то от проклятия точно избавится. Чонгук попросил перечислить всех, кто желал ей зла, потому что этот человек может проклясть второй раз, а Сокджин не в состоянии постоянно на себя брать весь негатив.
— Что Джухёк сделал для тебя? — спросила Юджон, игнорируя Чонгука, но Сокджин вместо ответа предпочёл читать молитву Уфиру.
Раз женщина перебирает, кому отвечать, он также поступит. Уфир с любовью во взгляде посмотрел на порезанную ладонь Чонгука и облизался. Смешанную кровь ему никогда не преподносили, поэтому он расчувствовался и снял с волос длинный металлический предмет, похожий на конус. Приложив ладонь ко лбу Юджон, он ждал, когда Сокджин окончит говорить.
— Я вас понял, — пробормотал Чонгук, и женщина открыла глаза, взглядом ища его в комнате. — Ваши чувства ответили за вас.
Посчитав, что его работа выполнена, Чонгук оставил Сокджина заканчивать работу, вышел на улицу и посмотрел на звёздное небо. Если бы он умел летать, покинул бы мир людей. Если бы он не любил человека, избавил бы планету от человечества. Зачем людям чувства, если они их не ценят? Особенно яро плюют на чужие чувства. Чонгук слишком близко к сердцу принимает тему любви, поэтому ушёл в замок, когда ощутил, что Юджон испытывает любовь, слыша о проклятии. Кто бы ни стоял за проклятием, она не сожалеет о прошлом, и Чонгуку стало грустно думать про потерянные восемь лет жизни человека.
В зале он подошёл к фикусу и заметил, что листья пожелтели и опустились к горшку, а нижние вовсе упали на пол. Совсем недавно цветок стоял по стойке «смирно» на зависть сонной страже, но не пережил вылитый в землю чай с ядом. Посмотрев на свою руку, Чонгук обиженно оттопырил нижнюю губу и принялся размазывать кровь по цветку, делая что-то полезное назло тем, кто проклял Юджон за её чувства. Это же любовь. Нельзя заставить сердце разлюбить, а кто-то вынудил её лежать восемь лет в комнате и страдать от своих чувств. Джихо точно не проклинал, да и на такое сильное проклятие способна только женщина, поэтому надо искать ведьму.
— Полегче, парень, — попросил его Намджун, со стороны наблюдая, как тот водит окровавленными пальцами по стволу фикуса. — Не говно же по стене размазываешь.
Чонгук взбодрился и всмотрелся в короля, затем быстро пробежался по его спрятанным эмоциям и чувствам. С момента загадочного недопоцелуя прошло достаточно времени, чтобы Намджун закопал все свои обиды или недовольства поглубже в душу, и Чонгук докопался до них, за что моментально получил наказание в виде подавляющего взгляда.
— И вы не шалите, Величество! — он прикрыл глаза ладонью, избегая зрительного контакта. — Я ж не просто так вас щупаю. У меня, между прочим, друг по вам сохнет, как этот цветок.
— Твоему другу не мешало бы повзрослеть, — повернулся к лестнице Намджун, сбегая от тревожного разговора.
Чонгук убрал руку, заметил, как его рана на ладони становится у́же, и поинтересовался:
— Король Ким, а кто из ваших ведьм работает на вас более восьми лет?
Намджун на нижних ступеньках резко оглянулся и потребовал объяснений, а их у Чонгука собралось предостаточно. Во имя любви он рассказал, что у королевского поцелуя королевская цена: Сокджин за одно причмокивание губами забирает на себя у несчастной Юджон женское проклятие.
— И вот я задался вопросом: кто же её проклял? — Чонгук состроил на лице задумчивость, сдвинув брови к переносице, и предположил, что раз Юджон не покидала пределы замка и прилегающей территории, следовательно, проклял вхожий в королевский дом человек.
Поскольку Намджун не водится с кем попало, значит, это сделала одна из его ведьм. Кто-то ей хорошо заплатил, а карта денег, как известно, бьёт карту совести. Намджун заинтересовался прошлым одной из своих ведьм, которым запрещено вредить людям, потому что судить, кто достоин наказания, имеет право только Его Величество. Кто-то поставил себя выше короля, и он пообещал найти виновницу и наказать по всей строгости закона, т.е. казнить. Возможно, Чонгука это успокоило или подарило надежду на восстановление справедливости, а, может, нет. Что-то в его голове мешает воспринимать реальность как раньше. Вроде, весь мир остался прежним, никто из окружающих не поменялся, а понять самого себя не получается. Чонгук знает причину странному ощущению «не в своей тарелке», винит в этом дар предсказания, но не видит, как его последствия отражаются на его сущности, а времени спуститься в Ад не находится. Он обещал Тэхёну вернуться в спальню и до утра быть рядом с ним, поэтому стремится скорее выполнить обещание, чтобы ночью, не покидая кровать, пообщаться с дедом.
Ноги подкосились, и Чонгук упал на ковёр. Тело ломит, будто под кожей завёлся непоседливый зверёк с короткими и острыми коготками. Особенно болит спина, однако Уфир занят Юджон, поэтому ничем не поможет. Безусловно, если Чонгук его позовёт, тот бросит любое дело и примчится на помощь. Но для Чонгука важнее Юджон, потому что он хочет посмотреть на ведьму, которая её прокляла, и узнать имя заказчика.
Стража дёрнулась, чтобы помочь Чонгуку, но Тэхён, спускаясь по ступенькам с мокрым полотенцем в руках, жестом остановил их и подошёл к Чонгуку. Оказывается, демоны тоже, как люди, любят, болеют и сочувствуют. Тэхён видел их только на войне, поэтому всегда считал, что жители Ада не заинтересованы в глубоких чувствах.
— Ты же знаешь, что нельзя разбрасываться кровью, — он присел рядом и мягко притянул Чонгука спиной к своей груди. — Для людей ты теперь будешь виноват в каждом их горе, а колдуны и ведьмы видят в тебе только ингредиент для ритуала.
Приподняв его руку, Тэхён принялся водить полотенцем по ней, вытирая кровавые разводы, и Чонгук тяжело вздохнул. О нём заботятся, а он, демон, понятия не имеет, в чём нуждается человек. К демонам люди обращаются со своими потребностями, поэтому гадать, что же им надо, нет нужды. Чонгук не чувствует голод и потребность в сне, поэтому совершенно не понимает тонкости кулинарии и уюта постели. А Тэхёну удалось подловить ситуацию, когда о Чонгуке следует позаботиться. Он увидел кровь и, как любой солдат, поспешил оказать первую помощь. Чонгуку она не нужна, потому что рана сама затянется, а руки он способен вымыть самостоятельно. И всё же демоническая душа постепенно избавляется от груза тоски и печали при виде мокрого полотенца в руке Тэхёна. Приятно иногда позволить кому-то сделать что-то вместо себя. Это не та ситуация, когда Чонгук просил старших демонов выполнить за него работу, потому что ленился и знал, что архидьяволы не откажут. Тогда Чонгук просто развлекался, а сейчас у него появились приятные чувства защищённости и расслабления, и их подарил Тэхён. Это что-то особенное, доступное только влюблённым.
— Вам нравится так делать? — Чонгук продолжал смотреть на движения и в памяти сохранял его поступок с запахом розмарина.
— Конечно, — выглядывал из-за него Тэхён и в подтверждение улыбнулся, догадываясь, что демон изучает человека. — Я делаю то, что мне захотелось, когда я увидел кровь на твоей руке.
Чонгук вспомнил своё страшное видение и честно признался:
— Я хочу вас защитить, но не знаю от чего и как. Если бы вы могли не ходить к горам, я бы посчитал, что моё желание сбылось.
Тэхён подтвердил — это невозможно, потому что он, имея все высшие чины, должен посещать каждый уголок страны, включая горный запад. Когда понадобится подойти к горам, он отправится к ним и выполнит свои королевские обязанности, а их стало больше, после решения Люцифера повысить Тэхёна до всех возможных чинов.
— У меня для тебя сюрприз, — таинственно прошептал на ухо Тэхён, и остаток грусти Чонгука растворился в зале, уступая место интриге. — Тебе понравится.
Он положил полотенце на его ноги и поднял Чонгука на руки, объявляя ночь лени и отдыха. Чонгук обнял его за шею и наблюдал за лёгким подъёмом по ступенькам. Тэхён без труда несёт его на третий этаж, как военный трофей, и хитро улыбается, словно демон, укравший чистую душу. Чонгук только раз оглянулся в сторону двери выхода из замка, вспоминая Сокджина и незаконченный ритуал. Разрываясь между Сокджином и Тэхёном, он всё же выбрал любовь.
Сокджин о нём не вспоминал, внимательно слушая Уфира и повторяя за ним заклинание. Тот удерживает инструмент в груди женщины, смотрит в её посеревшее лицо, и, как показалось Сокджину, остаëтся доволен результатом. Джухёк едва сознание не потерял от криков матери. За одну минуту Юджон из умирающей пациентки превратилась в подобие бесноватой женщины. Сокджин прижал её ноги к постели, чтобы не получить ими по голове, а туловище Юджон не смогла оторвать от пола, хотя демона, удерживающего инструмент в её груди, люди не видят. Женщина орёт до хрипоты и кашля, сплёвывает кровь и вновь дико воет от сжимающей боли во всём теле. Уфир вытягивает из неё всю черноту, насланную ведьмой, и получает удовольствие от своей работы. Джихо спрятался за ним и признался, что видел подобное при обрядах экзорцистов, только в них жертвы бесов разговаривали на разных языках и тональностях.
Уфир закончил заклинание и резко провернул инструмент вправо, после чего Юджон с хрипом вдохнула и широко открыла рот. Сокджин метнулся к ней на помощь и перевернул на бок.
— Потерпите ещё немного, — он сам не понял, зачем это сказал.
Женщина терпит восемь лет и её вновь просят быть сильной. Выглядит глупо, поэтому Сокджин без никому не нужных наставлений продолжил свою работу и заметил, что Уфир внимательно смотрит на него, будто интересуясь, поменял ли он своё решение. Сокджин на полпути ритуала не остановиkся и повторил, что заберёт на себя проклятие. Если он умрёт, потеряет только тело. Подумаешь, всего лишь его. Оно ему уже не нужно, потому что из замка планирует вернуться в Ад, как только проведёт егильет.
— Будет немного больно, — довольно затянул Уфир и навис над ним, — будто лошадь до смерти затоптала.
Сокджин присел, подсознательно ориентируясь в ритуале, Джухёк взволновался ещё больше, чувствуя, как сердце с силой бьётся в груди, и повторил себе, что ритуал поздно прерывать. В какой-то момент, ему стало жаль Сокджина. Из-за его смиренного взгляда под потолок Джухёк внезапно осознал, что Сокджин помогает лишь потому, что не дорожит собой. Он готов принять на себя все проклятия мира и уйти за ещё большей болью в Ад. Но между двумя людьми, Джухёк выбрал маму, успокаивая себя тем, что Сокджин сам согласился взять на себя проклятие.
Уфир вытащил потемневший инструмент, и Юджон, задыхаясь от остатков проклятия, полезла тонкими пальцами себе в рот и вытащила из горла комок окровавленных тёмных волос. Сокджин зажмурился и ощутил глухой удар в грудь, от которого повалился на пол, и подсознательно повторял слова за Уфиром. Тот двумя руками надавил на острый инструмент, и Джихо вновь пополз за его спину, бормоча, что в жизни бы не дал согласие забрать чужое проклятие на смерть. Даже зная, что вскоре переродится и снова станет колдуном, отказался бы лечить проклятых. Он не спаситель, который принимает на себя все грехи людей, и считает, что каждый человек должен отвечать только за свои поступки. Но у Сокджина иное мнение, поэтому смиренно принимает проклятие.
— Проклятые хуже прокажённых, — проворчал Джихо и выглянул, контролируя состояние лича.
Тот не чувствует боль. По венам расплывается что-то тягучее и юркое, как уж. Больше дискомфорта придают усыпанные инструментами волосы Уфира, которые опустились на лицо Сокджина и слегка его оцарапали. Уфир увлёкся любимой работой и надёжно заталкивал посветлевший инструмент в грудь. В очередной раз Сокджин порадовался, что может не дышать, потому что фанатизм Уфира перешёл рамки разумного, и от сильного давления на грудную клетку прощально хрустнули рёбра. Пришлось прекратить дышать и ждать, когда демон всласть наиграется с инструментом.
— Вы в порядке? — перепугано смотрела на Сокджина Юджон, и Джухёк подбежал к ней, впервые за восемь лет наблюдая, как она смогла приподняться на остром локте.
Она всё ещё слаба, но тревога заставила не отводить взгляд от Сокджина. Даже в объятиях плачущего сына, она старается не упускать из вида некромага, у которого нет возможности ответить, потому что ребро медленно срастается. Уфир с сияющей улыбкой любуется своей работой и вертит в руках инструмент, которым давно не пользовался. Демонов не проклинали, поэтому вещь долго провисела на локоне без дела.
— Что со мной случится? — тяжело вздохнул Сокджин и подумал, что за дверью, должно быть, собралось много зевак, желающих послушать вопли соседки и посплетничать о них. — Поправляйтесь и будьте здоровы.
Уфир предложил перейти к следующему пациенту, на что Сокджин ответил, что больные закончились. По крайней мере, никто не жаловался на проклятие. Джихо предложил ещё несколько дней побыть в замке, чтобы убедиться в здоровье Юджон. Он не сомневается в слаженной работе демона и некромага, однако тот, кто пожелал смерти женщине, может узнать о её выздоровлении и вновь обратиться к ведьме. Вот тут Уфир и подловит заказчика.
— Сокджин, — ложась в постель, Юджон посмотрела на пляшущую тень на потолке, — Джухёк мне сказал, что ты взамен попросился войти в массажный кабинет короля. Как всё прошло?
Сокджин возле дверей оглянулся и нахмурился. Лучше уйти и более не вспоминать Юджон и проклятие. Пусть тёмная энергия живёт в теле некромага и цепляется за остатки живого в нём, пока её существованию не вышел срок. Женщина настойчиво повторила вопрос, и Сокджин вернулся к её постели.
— Почему вы спрашиваете? Я выполнил свою часть договора с Джухёком, поэтому побеспокойтесь о себе. Вам надо хорошо кушать и разрабатывать мышцы.
— Я вижу, что ты не получил то, что хотел за моё лечение, — глубоко дышала Юджон, не чувствуя привычной за восемь лет тяжести в теле, отчего немного испугалась состояния и старалась максимально угодить некромагу, будто это даст гарантию её полному выздоровлению. — У меня сын, поэтому подавленность из-за неудачных отношений, молодой человек, от меня не скрыть.
Сокджин сдался. Да, он испугался и сбежал из кабинета, за что теперь расплачивается внутренними упрёками. Но плакать некогда, потому что время назад не вернуть, снова напрашиваться на массаж — лишний раз подставлять Джухёка. Если набраться терпения, можно вернуться в замок лет через десять и снова попытаться охмурить короля.
— Не жди, — тихо проговорила Юджон, дыша полной грудью. — Я всю жизнь отдала на служение королю и знаю, что, если сейчас же не вернёшься к нему, никогда не сможешь с ним сблизиться. Беги, глупый, пока Намджун ещё помнит чувства от твоей выходки, — она недовольно покосилась на него и добавила: — И не говори, что я посоветовала. Это моё личное наблюдение за три десятка лет работы, поэтому о нём нельзя распространяться.
Страшно нарушать данное королю обещание, но Юджон предпочла в ближайшее время встать на ноги и с сыном покинуть замок, пока не объявилась та, кто оплатила проклятие. По мнению Юджон, Намджун достаточно взрослый, чтобы прогнать из своей спальни чужака. Также она знает, что он слишком гордый, чтобы позвать приглянувшегося мужчину в свою кровать, тем более, того, кто сам от него сбежал из комнаты. А вот по Сокджину она увидела, что он неуверенный в себе. Для других отдаст всё, что имеет и чем наделён, а себе помочь не в состоянии. То ли благодарность вылезла наружу, то ли материнские чувства проснулись к некромагу — в любом случае, женщина не сожалела о своих словах и, когда Сокджин без прощания выскочил на улицу, попросила сына узнать у стражи на третьем этаже, чем же окончилась встреча. Быть может, за восемь лет король изменил своим привычкам.
Сокджин на пороге едва не сбил с ног Соджуна. Он, садовник и ещё пять человек со страхом следили за дверью соседки. На волну вопросов Сокджин не ответил и помчался к замку, ещё не веря, что зря сдался раньше времени. Следом увязался Соджун, движимый любопытством и желанием быть в курсе последних новостей и о них посплетничать с королём. Промежутки между работой посыльным он скрашивает с Ма, распивая на двоих вино и пиво в неограниченном количестве. Намджун разрешил пить алкоголь, лишь бы опьянение не влияло на работоспособность нового посыльного, и вот уже ночь, а Соджун на ногах и вполне в состоянии бегать и пить ещё.
Не понимая, куда на ночь глядя спешит Сокджин, он попросил остановиться, споткнулся о камушки и выругался на отсутствие обуви. Сокджин сделал полезный вывод: раз Соджун шляется по двору, значит, король отправился спать. Стража не пропустит постороннего в комнату Его Величества, следовательно, надо взбираться на третий этаж в окно, как истинный герой-любовник. Намджун, при виде вторжения в комнату, может позвать охрану или кинуться в драку, но Сокджину всё равно. Он попробует, ведь уже настроился на уход из замка, поэтому не расстроится, когда наглый визит в спальню Намджун примет в штыки. Скорее, Сокджин разочаруется в себе, если не воспользуется советом Юджон.
Стоя за замком, он вычислил окно спальни Намджуна. Соджун его догнал, сетуя на колики в боку, и подметил, что призраком он бы не только летел рядом, но и помог безошибочно найти короля.
— Ты мне достаточно помог, — водил пальцем по воздуху Сокджин, мысленно называя комнаты по порядку. — Благодаря тебе я знаю план дома.
Представив себя на третьем этаже, он вообразил, как прогуливается по коридору и ищет спальню Намджуна. Она точно не крайняя, потому что угловые комнаты самые холодные, и не расположена в середине, потому что спальни возле лестницы шумные.
— Вот она! — он отбежал в сторону и улыбнулся своей маленькой победе.
Приложив ладонь к земле, он позволил мертвецам в округе подняться и собраться возле стены здания. Старые кости с лёгким тарахтением неуклюже столпились под окном, готовые выполнить любую просьбу ради короткой жизни среди живых, и Сокджин приказал им взобраться друг на друга, создавая своеобразную костяную лестницу.
— Да, парень, — сложил руки на груди Соджун. — Ещё пара подобных выходок, и ты станешь моим кумиром. Тебе на корабле цены бы не было!
— Выкручиваюсь по жизни, как могу, — Сокджин вцепился руками за холодные рёбра, не веря, что способен на безумие.
А ведь совсем недавно он считал себя благоразумным человеком, теперь же суёт пальцы в пустые глазницы, чтобы взобраться на третий этаж и проникнуть в покои короля. Спальня Его Величества расположена на третьем этаже как раз для того, чтобы никто не лазал в окно и не нарушал покой, но при планировке замка некромагов не учли, чем Сокджин и воспользовался. Пробираясь всё выше, он просовывает ноги между костями, и слышит снизу пожелание успеха в кровати. Над удачным завершением миссии Сокджин не думает. Ему кажется, что Намджун прогонит из комнаты, поэтому слова Соджуна немного отрезвляют. А если не выгонит? Если Юджон права, значит, Сокджину некогда настраиваться на волну любви или пугаться титула. Чонгук сказал, что Сокджину нужен король, а внук самого Асмодея никогда не ошибётся в чувствах, поэтому надо отключить мозг и действовать напролом.
Вцепившись руками в деревянную оконную раму, Сокджин потянулся вперёд и отпустил нечисть обратно в землю. Когда в нос ударил запах пачули, Сокджин довольно улыбнулся и ввалился в полутёмную комнату, бормоча, что на пороге тридцатилетия лазать в окна сложнее, чем в пятнадцать.
— Ты что тут делаешь? — направил на него резной меч Намджун, усаживаясь возле белоснежных подушек с огненным отливом от горящих свечей.
— У меня с вами незавершённое дело, — вставал на пол Сокджин и, пока сознание не проанализировало ситуацию, направился к кровати.
Намджун сидит справа, поэтому Сокджин заполз на четвереньках слева, не соображая, что делает. Нервная система настолько натянулась, что он не отдаёт себе отчёта в действиях. Ему надо выполнить поставленную задачу вопреки здравому смыслу и без обдумываний над последствиями, а страх и волнение не так важны.
— Проваливай! — направил на него меч Намджун, настораживаясь от его мутного взгляда. — Я не шучу!
Сокджину тоже не до смеха. Он смотрит только на лицо короля, магнитом притягиваясь к нему, а на оружие не обращает внимания, не воспринимая его как угрозу для себя. Когда он приблизился к Намджуну, встал на колени, и тот напомнил, что снесёт мерзавцу голову за вторжение в королевскую спальню, Сокджин ему не поверил. Если бы Намджун хотел прогнать, вызвал бы охрану, но только бессмысленно угрожает, а меч для лича не опаснее зубочистки.
Когда острие упёрлось в живот, Намджун опешил и всмотрелся в пьяный вид Сокджина, который идёт напролом и делает уверенные шаги вперёд. Намджун замер, едва воспринимая за реальность чокнутое поведение. Сокджин не ощущает боль, когда меч протыкает его живот, разрезает внутренности, и окровавленное лезвие свободно вышло из поясницы. Он приблизился к Намджуну и склонился к лицу за поцелуем.
Тот отпустил рукоять к полу, вытаскивая оружие из тела, и оно тихо опустилось на кровать, пачкая её кровью и не привлекая внимание стражи лязгом о пол. Скомкав край одеяла, Намджун на ощупь приложил его к ране и надавил, останавливая кровотечение, но Сокджин продолжил целовать лицо, прокручивая в голове слова Юджон: Намджун помнит чувства. Она не соврала, и её наблюдения верны. Не удивительно, что ей запретили рассказывать о характере короля: никто не должен узнать путь к его слабостям и предпочтения. Сокджин таранил напролом его волю, что запрещено гражданам от бедных до богатых. Им нельзя идти поперёк слова короля или противиться его приказу, но именно это пришлось сделать Сокджину, чтобы остаться в его спальне. Требуя всего Намджуна, он разорвал на нём полупрозрачную рубашку и притянул его к себе. Ни бежать, ни просить прощения он себе не позволил, хотя всё ещё слышит в своём подсознании титул Намджуна и ощущает лёгкий трепет перед ним. Перед настойчивостью, требовательностью и хамством Намджун сдался и всем весом своего тела повалился на Сокджина, уверенный, что никогда себе этого не простит.
Сокджин его чем-то привлекает. Быть может, ответ знает Чонгук, а Намджун в упор не видит, где найти объяснение своей тяги к некромагу. В нём что-то есть, что-то едва уловимое и заставляющее Намджуна постоянно игнорировать его присутствие в своём доме. Намджун приютил врага, причём сильного соперника, и оба попались в ловушку своих желаний. Намджуна тянет к холодности некромага. Подобно своему брату, он поглощает энергию своего любовника. Разница только в том, что у Чонгука энергия любви и демона, а у Сокджина — могильная и мёртвая, и Намджун разорвал бы его руками, лишь бы добраться до неё.
Сокджин положил свои ладони на поясницу Намджуна и притянул к себе, за что получил поцелуй в шею. Намджун — не Чонгук, поэтому не умеет подавлять волю любовника. Пришлось на поцелуях побороться за право первым подарить ласку. Сокджин губами тянется к широким плечам короля, которые недавно натирал маслом, а тот — к его груди, и разразилась целая битва из страсти и желания. Сокджин, подобно Тэхёну, борется за возможность вольно ласкать и целовать, чем дразнит Намджуна, и ощущает на себе подавляющую силу. Чонгук прав — Сокджин возбуждается, когда оказывается в чьей-то власти. Ему нравится дразнить, видеть, как сильный духом и телом мужчина слаб перед ним, и знать, что этот человек в любой момент может отправить его на виселицу. Намджуну же требуется полное подчинение, взамен он отдаёт своё живое тепло, которое, проникая в тело лича, пожирает чёрное проклятие ведьмы.
Заигравшись, Намджун укусил сосок и сразу в качестве извинений тщательно облизал. Сокджин от неожиданности вскрикнул, и стража под дверьми переглянулась. Сокджин прикусил губу, чтобы избежать лишних звуков, но Намджун попросил не заморачиваться над мелочами. Ложась на спину, он притянул на себя Сокджина и напомнил, что спальня короля — отдельное государство. В ней дозволено всё, что разрешает Его Величество, и в данный момент он позволяет Сокджину не думать над тем, что или кто находится за пределами комнаты.
Вседозволенность вскружила голову обоим и привела к зарождению сплетен. Стража, слыша смех, стоны и короткие вскрики из спальни короля, на пальцах перечислила, что же может происходить в комнате. Воины не спят на постах, поэтому за дверь даже комар не проскочит, а характерные стонущие звуки указывают, что король не один и развлекается бурным сексуальным контактом. Единственный вариант, пришедший на ум, — Намджун призвал суккуба. Большего позора от короля представить невозможно. В его распоряжении вся Альтаия, каждый человек, а он опустился до низшего уровня и связался с грязными адскими распутницами. Стража не слышала, как Намджун шепчет имя любовника на ухо, а тот никак не может произнести его имя в ответ. В моменты полной эйфории у него получается говорить только «Ваше Величество», потому что он не нашёл в себе силы воспринимать Намджуна как обычного человека, несмотря на их близость и схожесть.