Евангелие Некромага

      Ночь Сокджин провёл в кровати Намджуна, расположил у изголовья свечу и перечитывал по нескольку раз старые свитки. Изредка он отрывал взгляд от косых строчек и вдумчиво всматривался в замершую позу Намджуна, пытаясь по мирно спящему выражению лица определить причину, по которой для чтения выданы записки некромагов. Размышляя над свитками, Сокджин осознал, что является чем-то страшным и неминуемым для людей. В договоре Намджун неплохо подстраховался Астаротом, который примчится усмирять Сокджина после нарушения подписанных условий.       В свитках частично значится, как люди становились некромагами, поэтому Намджун при желании ещё триста лет назад мог выменять у демонов огромную силу, но почему-то не рискнул. А Сокджина моментально сковал договором и делиться им ни с кем не желает, проявляя повадки родителя, который вкладывает в ребёнка все свои несбывшиеся мечты и стремления.       Сокджина это сильно настораживает, из-за чего он несколько раз в полутьме перечитал истории двух мужчин и долго думал над ними.       Примечательно, что ни один из свитков полностью не дописан. До определённого этапа становления некромагами мужчины писали внятно и связано, а далее шёл бессвязный набор слов и образных выражений, которые разгадывать пришлось, как ребус. Полностью расшифровать последние записи вовсе не удалось, да и не касались они ритуала для перехода от человека к некромагу. В самом конце истории мужчины под псевдонимом Джо его ученик написал, что учитель сошёл с ума, полностью так и не став некромагом.       Мысленно возвращаясь к первым записям, Сокджин вновь подчеркнул, что люди начинают изучать некромагию из-за тяги ко всему неживому, могильному и связанному со смертью. Джо сутки напролёт проводил на кладбище, приносил дары его хозяину, проводил знакомые ему ритуалы и общался с умершими через маятник и спиритическую доску. Через год такой жизни ему захотелось большего, жажда знаний и общения с миром мёртвых сковала его своими безграничными возможностями, а любовь к власти толкнула к безумию. Он писал, что видел кладбище своим единственным пристанищем, тянулся стать его частью, просил мёртвых принять его, а взамен обещал многие блага. Мёртвые молчали, поэтому Джо принялся изучать призывы душ, нашёл помощника среди людей, который позже стал его учеником, и купил у торговцев заклинания демонов. Джо практиковал магию Крови, добился успехов, призвал души, часто с ними выходил на контакт и понял, что обретает своё призвание. Ежеминутно хотелось большего, благосклонная удача вскружила голову, и Джо бредил некромагией, воображал, как он будет поднимать из могил мертвецов, обещал им свободу и весь мир во владение. Мёртвые молчали, а мужчина готовился выменять силу некромага у демона.       Сокджин долго размышлял над поведением костей. Их днём и ночью не уговорить заткнуться, а Джо они ни слова не сказали, хотя он обещал им то, что они сейчас просят у Сокджина. Быть может, мертвецы видели, что из мужчины не получится некромаг, но и Сокджин не в состоянии похвастаться своими достижениям, потому что знает только бесценное слово «тинорамоса» и замену души в теле. Джо шёл к своей мечте несколько лет, изучал некромагию поэтапно, периодически призывал демона и вновь учился. Он ждал, когда его мастерство станет достаточным, чтобы демон согласился на обмен. В общей сложности он встречался с Астаротом шестьдесят один раз, и только на шестьдесят первый получил заклинание для запечатывания души в филактерию. После ритуала, Джо должен был стать ни живым, ни мёртвым, как Сокджин, и Астарот подарил бы ему все основные знания некромагии, а Вельзевул — силу. Но Джо не пережил процесс расставания с душой — сошёл с ума. Из того, что Сокджин смог разобрать среди каракуль чернилами, понял, что у Джо во время ритуала регулярно срабатывал инстинкт самосохранения и страх смерти. Желание стать некромагом велико, однако природа взяла вверх, и застрявшая между двумя мирами душа лишила человека рассудка. Дальнейшая судьба Джо неизвестна, а его ученик проклял некромагию за потерянную жизнь учителя и отказался следовать по его стопам.       Сокджин по себе чувствует, что до сумасшествия ему остался один маленький шаг. То, что раньше казалось диким и чуждым совести, сейчас выглядит желанно и достойно восхищения. Два противоположных видения прошлого и настоящего регулярно сталкиваются перед выбором, и сознание разрывается на кровавые куски. Чаши весов постоянно качаются, как дети на качелях, и начинает сбываться пророчество Астарота про звезду в небе. Сокджин понимает, что живым ему не стать, пока он некромаг, но не в состоянии противиться слишком сладким страстям некромагии. Ей нравится бессмертие Намджуна, пожирать в себя энергию живых людей и курицей-наседкой заботиться о мёртвых. Сокджину это от рождения несвойственно. К мёртвым он, как все жители Альтаии, относился уважительно, но не настолько, чтобы стать их частью и объявить себя их королём. Людям зла он никогда не желал и не мечтал пополнять их телами и душами армию мертвецов. Мог сгоряча пожелать человеку провалиться в Ад или плюнуть ему вслед, но на следующий день дурная голова остывала и становилось всё равно на прошедшую стычку. Некромагия же требует равноценную жертву или обмен, а Сокджин привык отдавать больше, чем получать, и делать что-то безвозмездно. Ему тяжело приспособиться к тому, что сила внутри него требует с ней считаться. Она паразитирует тело и в то же время является источником его жизни, поэтому некромагии люди обучаются постепенно, привыкая к её господству в душе и теле, принимая её как часть себя и сливаясь с ней воедино. А Сокджина попросту сунули вместе с ней в одно тело и не объяснили, как дальше жить. Он знает многое из некромагии, а практики — ноль без палочки, но магия требует творить, а не накапливаться. Мёртвые денно и нощно действуют на нервы, однако они единственные, кто способен забрать себе львиную долю бушующей силы. Когда она переполняет душу, Сокджину хочется либо бежать прочь с демонической земли, либо жить на ней вольно, поднимая орды мертвецов. Последнее для некромага хорошим не окончится, потому что он один, а живых людей намного больше, и они диким зверьём на него смотрят.       Практика жизни второго некромага, о котором рассказывается в одном из свитков, показывает, что отсутствие регулярных тренировок магии также даёт плохие последствия. Имя мага не указывается, однако красочно описывается, как он постепенно изучал некромагию, заручился поддержкой демона и достиг успехов. К сожалению, опьянённый своим триумфом он потерял бдительность в некромагии и умер от руки призванной нечисти, а с ритуалом по возвращению тела не справился, после чего Бельфегор утащил его в Ад.       Сокджин не верит, что его нечисть агрессивная. На удивление, кости и призраки очень терпеливые, сдерживают злость и пытаются договориться, однако никогда не угрожают убийством. Дуются, обижаются, но не кидаются в драку. Сначала Сокджин думал, что они боятся некромагии, теперь же добавились несколько предположений, которые, хотя и требуют ответа, не являются важными, ведь уже ничего не изменить. И Астарот прав — пора определиться между двумя путями.       Выбор сложный, потому что Сокджин мало прожил некромагом. И пусть магии очень нравится бессмертие Намджуна, Сокджин это предпочтение не понимает, ведь сам наделён вечной жизнью. Дошло до того, что его начал раздражать спящий Намджун, потому что он выглядит слишком беспечно и незащищённо. Сокджину приятно смотреть на властного короля, чувствовать в его жилах силу и подавляющий характер. А ещё он завидует до чесотки души, ведь Намджун спит, наслаждается пищей, каждый день чувствует в теле усталость и сонливость и живёт по биологическому времени, а у некромага вся жизнь — один сплошной день. Как убили, так Сокджин и потерял счёт времени. Намджун его неосознанно дразнит человеческими естественными повадками, которых личу катастрофически не хватает и ради которых он может пожертвовать магической силой.       Очередное утро не стало исключением: спящий Намджун остро действует на нервы. Мирный сон провоцирует зависть, а она — желание ударить фарфоровой вазой по королевскому лицу. В утренней тишине Сокджин почувствовал, как спокойно дышит Намджун, позабыв об опасности и полностью доверяя себя охране. Рядом находится некромаг, и Намджун в курсе, что тот способен убивать, но знает, что рука у него не поднимется причинить вред. Дело даже не в его бессмертии, а в том, что смерть Намджуна не сделает лича живым. Намджун может жить вечно, однако любая смертельная рана или проклятие на смерть сделают его недееспособным, вынуждая вернуться в Ад, и от этой мысли Сокджину становится не по себе. Он моментально переключается на врагов короля и Альтаии, и мёртвые шумят, требуя ещё больше костей в земле. Сокджину стало интересно, почему мертвецы не просят в свои ряды тело короля.       Возвращая своё внимание свиткам, он подумал, что, если Намджуну так сильно нужен некромаг, мог бы сам им стать. Имея армии живых и мёртвых, он покорил бы весь мир и отдал бы его демонам, но вместо этого принял бессмертие и стал зависим от Ада. Не в стиле Намджуна упускать выгодную сделку, поэтому, скорее всего, Люцифер не ставил ему выбор между жизнями человеком и некромагом.       За окном в последний раз пропели петухи, встречая рассвет и вынуждая хмельного садовника заняться цветами, пока солнце не поднялось выше. Пустая телега для покупок протарахтела колёсами по вымощенной камнем дороге и миновала ворота замка, слуги, громко приветствуя друг друга, засуетились на улице, подготавливая свои рабочие места, а Его Величество крепко спит. Ночью он обнимал и прижимал к себе Сокджина, приучая его к общему сну, и тот, замирая в его объятиях, покорно ждал, когда Намджун, во сне переворачиваясь на другой бок, отпустит. И вот он проспал слишком долго, плюнув на голодные желудки знати. Кажется, он всегда проявлял равнодушие к комфорту людей, но наступившее утро лишний раз подтвердило его по-королевски эгоистическую натуру.       — Ваше Величество, — тихо позвал Сокджин, всматриваясь в лицо. — Король Ким!       Он подложил подушку под спину, прикрыл ноги халатом и положил на них свитки, как доказательство своего ночного чтения. При большом желании он мог бы всю ночь гулять и вернуться в спальню под утро, но не уверен, что король не проснётся раньше.       — Война пришла? — сквозь стон пробормотал Намджун и, не открывая глаза, крепче прижался щекой к подушке.       — Нет, я дочитал свитки и подумал над жизнями двух некромагов, — не смотрел на него Сокджин, ощутив внутреннее волнение перед предстоящим общением. — Вы просили сообщить вам результат.       Намджун зашевелился, жертвуя сном ради итога прочтения, отвернулся и приподнялся на локте, чтобы дотянуться до чашки с водой, которая стоит на тумбочке возле кровати. Пока он пил, Сокджин на пару секунд задержал улыбку. Всё же бодрствующий Намджун пробуждает в нём приятную тревогу, смешанную с колючим страхом на коже и ярким восхищением в сердце. Пальцы Сокджина дрогнули, когда Намджун оглянулся на него, раздумывая над какой-то идеей. Сокджин с облегчением вздохнул, чувствуя, что буден день вернулся в старое русло: король вновь готов показывать власть, а душа некромага — подчиняться и тем самым завоёвывать Его Величество, чтобы подчинить себе.       — Рассказывай, — Намджун поставил чашку на тумбочку и закопошился под одеялом, примащиваясь на ногах Сокджина и толкая носом свитки к полу, чтобы не мешали удобно лечь.       Поскольку свитки старые, Сокджин не надеется познакомится с учеником Джо, поэтому уроки некромагии брать не у кого, а из записей многого не узнаешь. Подводя итоги, он признался, что его конец жизни может быть похож на жизнь Джо или второго некромага, потому что магия морально слишком тяжёлая и очень требовательная. Она, в первую очередь, сосредоточена на заботе о нечисти, а Сокджин не знает, что им надо. Они постоянно просят воскресить их, но это неправильно, потому что кости капризны, словно дети, а детей следует воспитывать. Однако Сокджин ничего не смыслит в существовании нечисти, над которой у него есть власть. Получается, что его жизнь как некромага нелепа и является грубой ошибкой демонов. Он предположил, что Вельзевул попросту пошутил над Намджуном, подсунув бездарного мага, чтобы отвлечь от однотипной жизни.       — Вот и я диву даюсь, — бормотал Намджун, одной рукой обнимая бёдра Сокджина. — Всё никак не пойму, что же в тебе такого особенного, из-за чего в Аду ты получил некромагию?       Тот призадумался, прокручивая в голове разговор с Вельзевулом, затем, не найдя в нём ничего подозрительного, вспомнил небольшой диалог с Намджуном:       — Вы говорили, что во мне есть что-то ценное. Быть может, из-за этого Демон Власти подарил мне некромагию?       Он посмотрел в затылок Его Величества, наблюдая, как тонкие пряди при каждом движении головы плавно покачиваются, и поймал себя на неприятной фантазии. Не пошлость, но не присущая Сокджину непристойность ментально напомнила, какой же король на ощупь. Сокджин представил, как запускает свои пальцы в копну грубых чёрных волос, плавно опускается к лицу, чтобы мягко погладить бархатную королевскую кожу, затем с лаской и лёгкостью лезет обеими руками под длинную хлопковую рубашку Намджуна. Движения в фантазии требовательные, волосы Намджуна слегка сжимаются между пальцами, а далее идёт пошлость, в которой Сокджин ведёт себя грубо и нагло. С трудом выкарабкиваясь из своего воображения, ему стало тяжело дышать и морально плохо, он прослушал ответ Намджуна и зажмурился, прогоняя от себя развратные цветные картинки.       — Ты меня не слышишь? — оглянулся Намджун и при виде чумового состояния Сокджина довольно улыбнулся. — Кажется, ты немного не в себе.       Сокджин извинился за безучастность в общении и пообещал более не углубляться в свои мысли, которые быстрым водоворотом затягивают на дно самого сладкого греха. Намджун подполз к нему выше и повторил, что таинственная и ценная черта характера в некромаге имеет значение только для него, короля, а демонам на неё плевать.       — Видимо, правду я никогда не узнаю, — Сокджин хотел отодвинутся, но подушка и вес тела Намджуна помешали сбежать. — Вы мало чем отличаетесь от демона, поэтому, если вы не говорите, что увидели во мне, значит, не жалуйтесь на то, что демоны вам не скажут, почему подарили мне некромагию.       Намджун усмехнулся и слез с кровати, сообщая, что никогда не ждал от жителей Ада чистой правды. Они всегда врут либо недоговаривают, потому что не умеют иначе общаться с людьми. Им важно оставить при себе часть информации, а человек, как глупец, всегда рассказывает им всё от начала до конца, не смея лгать. Именно поэтому знаний в Аду больше, чем написано в книгах и рассказано из уст в уста на земле.       Он обошёл кровать, схватил Сокджина за лодыжки и потянул вниз, опуская до тех пор, пока голова не очутилась на простыне. Сокджин не сопротивляется — пусть Намджун мостит его так, как ему удобно. В конце концов, он правитель и хозяин замка, поэтому волен ставить любого гостя в любую позу. Тем более, красный рассвет грозится перерасти в грозу и освежить Морфурт проливным дождём, поэтому хмурая погода не пригонит новых гостей к замку, а знать попрячется в своих спальнях, не требуя встречи с правителем.       Утром Намджун в мятой длинной рубашке выглядит очень забавно, и Сокджин бы посмеялся с его суеты над одним телом в кровати, если бы не тот факт, что скоро он, как полагается королю, наденет корону и сядет на трон, превращаясь в спокойного и рассудительного монарха, от которого шарахаются даже старые слуги.       — Ваше Величество, — смотрел в потолок Сокджин, возвращаясь к теме Башни, — у вас есть свитки Демонов Власти?       Кивнув и не отвлекаясь от дела, Намджун взобрался на него, для удобства примял под собой и довольно улыбнулся. Он полюбовался овалом лица Сокджина и с тоской подумал, что, каким бы могущественным и древним королём он ни славился, даже ему не суждено увидеть некромага сонным или с жадностью уплетающим за обе щёки пирожные. Самые обыкновенные и приятные для глаза человека ситуации никогда не произойдут, потому что некромагия — паразитирующая магия, которая выбрасывает из тела человека всё, что считает лишним. Видимо, Сокджину она оставила минимум потребностей, чтобы он не отвлекался на человеческие нужды, которые отбирают много времени.       — Почему они отдали вам свои свитки? — Сокджин посмотрел на нависшего над ним Намджуна и почувствовал раздражение от его улыбки.       — Потому что они им не нужны, — любезно ответил Намджун и опустил взгляд на пересохшие губы. — Хочешь почитать бред демона Триады?       Сокджин замешкался с ответом. Если он скажет, что хочет прочесть конкретные откровения, то это вызовет подозрения, ведь Вельзевул и Намджун в ссоре. Вряд ли Намджун вытащит требуемый свиток из защиты, ведь знает, что могущественный Вельзевул способен моментально урвать свою вещь обратно. Можно начать читать свитки Люцифера и постепенно подбираться к собственности Вельзевула, но тогда Сокджину придётся сделать вид, что мемуары владыки Ада — самые интересные рассказы в жизни, поэтому он жаждет прочесть истории Астарота и Вельзевула. Но Сокджину по душе ковыряться в собственных знаниях. В них всегда есть над чем думать, особенно интересны те пункты, которые могут прокомментировать мёртвые. Они помнят прошлое, поэтому изредка дополняли рассуждения, припоминая свою жизнь. К сожалению, мертвецы не многословны в темах личного опыта и соглашаются продолжить свои байки за воскрешение.       Физиономия Намджуна вовсе расплылась в удовольствии, и Сокджин не сдержался — приложил свои два указательных пальца к его раздражающим ямочкам. Намджун от неожиданности приподнял брови, принимая действие как увлекательную игру, и склонился ниже, отчего кончики пальцев на ямочках надавили на щёки сильнее и растянули губы в дурацкой улыбке.       — Бесят, — Сокджин нахмурился и ощутил на своём лице то, что раздражает сильнее: горячее дыхание.       — А сам себя ты не бесишь? — Намджун приподнялся, чувствуя себя комфортно на чужом теле, которому явно всё равно, что с ним задумали делать. — Должно быть, твоя искажённая реальность держит тебя в ловушке, поэтому тебе очень тяжело разрываться между своим видением ситуации и действиями посторонних. Даже я для тебя выгляжу человеком, способным на жестокость, но тебе ведь хорошо со мной?       Он склонился к нему и подставил щёку к губам, ожидая мягкий поощрительный поцелуй за умную мысль. Сокджин с ним не согласился, сказав, что у каждого человека есть своё мнение и представление о ком-то, поэтому не существует понятия «искажённая реальность».       — Вы вовсе любое мнение, которое отличается от вашего, называете экстремистским. Если что-то не по-вашему, вы сразу рубите головы.        Намджун скорчил обиженное лицо и пробормотал:       — Но твоя голова всё ещё на месте, а ты порой говоришь очень колкие фразы.       — Потому что у вас ко мне личный интерес! — осмелел Сокджин, слыша, что Намджун согласился поговорить откровенно и насколько позволяет гордость.       Всё же не зря он разрешил Сокджину раздавать советы и идти поперёк королевского слова. Быть может, когда-нибудь прислушается к гласу народа, если в личе осталась человечность.       — И что? — Намджун его не понимает. — Пусть и остальные заинтересуют меня, чтобы свои головы сберечь. А бестолково жонглировать словами любой чёрт может. Иной раз от человека не услышать никакого конструктива в потоке его слов, будто один балбес пришёл ко мне в дом выложить набор звуков.       Прекращая неприятный разговор, Намджун склонился к губам, аккуратно смял их своими губами и наблюдал за реакцией Сокджина на утренние нежности. Что-то должно в нём измениться за ночь. В лучшую или в худшую сторону, но обязано поменяться под впечатлением от прочтения свитков. Жизнь некромагов-неудачников натолкнула его на глубокие размышления, и Намджун заинтересовался не его умозаключениями, а новыми намерениями и целями. На чужих ошибках учатся, а Сокджин не дурак и явно почерпнул из двух историй много полезного.       По отсутствию какой-либо реакции на поцелуй, Намджун с тоской подумал, что надо ждать ещё. Слишком крепкий орешек попался в клешни, поэтому, чтобы его расколоть, требуется больше времени и терпения. А всё из-за учений церкви, которая вдалбливает прихожанам свои понятия добра и зла. Теперь Сокджин с трудом и через силу перестраивается на новую жизнь. Она ему необходима, чтобы выжить среди живых людей, но отголоски прошлого в подсознании даже полумёртвому талдычат про опасность демонов и напоминает, что они зло. Намджуну остаётся лишь ждать, когда Сокджин целиком переползёт на сторону Ада. Главное — удержать его на земле, иначе уйдёт на реинкарнацию и вновь потянется к церкви отмаливать грехи. А Намджуну нужен некромаг.       — Что ты сегодня хочешь? — он погладил Сокджина по волосам и всмотрелся во влажный после поцелуя блеск на губах. — Что ты действительно хочешь? Я не всемогущий, но всё же имею власть, поэтому могу помочь.       Он принялся лениво наматывать его волосы на палец, дожидаясь ответа. Сокджин нахмурился, блуждая по своим чувствам и желаниям, в которых ютятся слишком много «хочу». Внезапно выскочило желание побывать на берегу океана, хотя жители Альтаии с самого рождения купаются в Великом океане, и он всегда для них в свободном доступе. Сокджину хочется съесть пирожки с картошкой, и он с тоской на душе понял, что капризничает, как ребёнок перед отцом, но Намджуна не интересует, что купить, поэтому следует думать в другом направлении.       Намджун всмотрелся в полные задумчивости глаза и угадал, что мелких «хотелок» у Сокджина собралось очень много. У бедняков Альтаии нет достаточно денег, чтобы баловать себя дешёвыми, но приятными вещами. Такие люди сосредоточены в первую очередь на потребностях выживания, а остальное, что находится под штампом «можно прожить без этого», не достойно внимания. Наверняка многие сладости Сокджин попробовал, будучи гостем в замке, вот только они ему теперь не в радость. То, что он мечтал когда-то съесть, для некромага не имеет ни ценности, ни смысла, поэтому большая часть желаний — отголоски прошлого. Намджун со скрипом старых нервов и тошнотой от нежелания принимать правду вынудил себя смириться с тем, что он никогда не увидит счастливое лицо Сокджина при виде вкусного деликатеса. Бессмысленно устраивать романтические вечера со свечами, и горячая ванна с лепестками роз не принесёт должного удовольствия, потому что с некромагом о романтике можно забыть. В моменты страсти и сексуального экстаза Намджун никогда не прижмёт к себе его вспотевшее и горячее от сильных чувств тело. И не суждено королю, какую бы власть над судьбами людей он не имел, хотя бы раз вдохнуть личный запах кожи Сокджина. Ким Сокджин — не человек, которого Господь создал по своему образу и подобию, поэтому является никем и ничем в мире людей. Намджун, с тоской во взгляде смотрел на него, не в силах заставить себя поверить, что через триста пятьдесят четыре года стал зависим от некромага, которого в женихи не позовёт даже самый отчаянный человек в мире. А король, удерживающий строгий обет безбрачия, умудрился из нескольких миллионов людей выбрать себе в спутники жизни жертву Вельзевула. Намджуну будет плохо находиться с ним рядом и придётся смириться со страданиями от невозможности с Сокджином воплотить в жизнь многие фантазии. Намджун вынужден пересмотреть свои предпочтения, мечты, устои и жизнь, но он ни о чём не сожалеет, потому что в полной мере заслуживает Сокджина, а не идеального человека.       — Я очень хочу, — Сокджин перевёл взгляд на задумчивого Намджуна, вырывая его из размышлений. — Я хочу изучить себя.       Он настойчиво и всем естеством тянется разложить свою сущность по полочкам, но человеческое самокопание не помогает, самокритика мешает рассуждать трезво, а некромагия сбивает с толку.       Намджун в ответ хмыкнул и улыбнулся, отчего Сокджин сдвинул брови, образовав складочку над переносицей, и вновь приложил два пальца к ямочкам, чтобы не раздражаться.       — Ты заблуждаешься, — со спокойствием в глазах посмотрел на него Намджун. — Ты не этого хочешь. То, для чего тебе необходимо узнать себя, и есть твоя настоящая цель.       Сокджин на секунду широко раскрыл глаза, а взгляд смешался с ужасом от осознания правды. Отрицать её глупо, и Сокджин побоялся её высказать вслух, предпочитая несколько раз в одиночестве обдумать свою цель.       Намджун убрал его руки от своего лица и серьёзно предупредил:       — Я помогу тебе, даже если ты, в конце концов, свергнешь меня с трона и сравняешь замок с землёй. И советую тебе поговорить с Чонгуком, ведь вы попали в одну ситуацию: сидите в новых телах.       Сокджин кивком с ним согласился, припоминая, что Чонгук в принципе никогда не заморачивается над внешним видом. Его шевелюра торчит в разные стороны, её сложно вычесать или уложить, поэтому Чонгук не расчёсывается после мытья головы. Он может выскочить в коридор голым, смущая стражу и женщин, легко зайдёт в замок грязным, чтобы найти Джухёка и попросить набрать бочку воды. В питании не нуждается, но, если дать ему поесть — съест всё, что лежит на тарелках, а не дать — будет питаться любовью к Тэхёну. На первый взгляд кажется, что он халатно относится к своему телу, но это не так, потому что оно всё ещё цело, служит ему долго и расставаться с ним Чонгук не собирается.       Намджун поцелуем вывел Сокджина из мыслей и спешно потянул пояс его халата. Сокджин не сопротивляется, целует горячие губы и ожидает дальнейших действий, не позволяя себе самодеятельность. Намжуна это расстраивает, потому что без подсказок ясно, к чему он затеял поцелуи, но Сокджин без разрешения не пошевелится, словно желая отомстить за чужой крепкий сон, который ему теперь недоступен. Намджун развёл свои колени в стороны, приподнимая ноги Сокджина, который вынужденно их согнул и непроизвольно обнял ими бёдра Намджуна. Начало к обмену любовью проложено, и Намджун прижал к себе Сокджина, после чего принялся жарко выцеловывать шею и сильнее прижиматься к прохладному телу. Он целовал его до тех пор, пока у Сокджина невольно не вырвался стон то ли от сильного засоса, то ли от давления на живот. Намджун своего добился, короткий стон пощекотал ему нервы, и горячая кровь альтаийца вскипела возбуждением.       Сокджин с тяжестью выдохнул, затем вдохнул приятный запах живого тела и ощутил тёплые руки на своих запястьях, и Намджун приподнял его ладони к своей спине, жестом разрешая себя касаться. По движениям его пальцев Намджун определит, когда прекратить ласку и лечь рядом.       Сначала Сокджин только слабо его касался, ощущая чувствительной кожей пальцев мягкую ткань рубашки. Затем Намджун впился в губы настойчивым поцелуем, и ладони приблизились, слегка сминая рубашку, а Сокджин прерывисто дышал. Ещё немного, и Намджун вместо завтрака встретит утро со страстью и сладким наслаждением, которое позже обильно запьёт крепким красным вином.       Ещё один стон сопроводился цепкой хваткой Сокджина за спину одурманенного возбуждением Намджуна и хлопком двери. Влетевший в спальню человек на первых секундах не заметил, что Его Величество не один в постели, и громко прокричал:       — Она приехала!       Стража, заглядывая в комнату, сипло выдохнула, увидев, что в объятиях короля не суккуб или инкуб, а хуже — некромаг. Каким образом он попадает в спальню, оба мужчины предпочли не знать, однако отметили, что Намджун не ругает охрану за брак в работе, следовательно, Сокджин пробирается в комнату тем путём, какой простому человеку неподвластен.       — Ваше Величество! — запаниковал забежавший гость, хаотично размахивая руками, и Сокджин неуверенно убрал ладони со спины, что стало толчком к началу злости Намджуна.       Он понимает, что Сокджину очень неловко попасться на глаза в непристойной позе и с голым задом напоказ. Также Намджун не прощает людям вход без стука и наглядно видит, как легко юркнуть в открытую комнату тому, кто не имеет ни капли уважения к монарху.       — Отрубите ему голову, — не посмотрел на гостя Намджун и вновь потянулся к губам замершего Сокджина.       — За что? — опешил мужчина, стоя в одних конопляных штанах, в которых совсем недавно крепко спал. — Я прибежал сразу к вам, когда увидел, что она приехала!       Намджун всё же мягко поцеловал Сокджина, лаской успокаивая его в скверной ситуации, и повернул голову в сторону двери, после чего поймал взглядом на вид трезвомыслящего человека, который каждое утро прибирает часть двора замка.       — У меня есть посыльный, и я уверен, что он не спит, однако вместо него припёрся ты! — последнее слово Намджун выкрикнул и потребовал покинуть спальню.       Но мужчина продолжал беспокоиться и не унимался, объясняя, что он обращался с новостью к Соджуну, но тот пожелал ему подавиться кальмаром и потребовал не тревожить по пустякам ни его, ни короля. Намджун остался доволен работой Со, который понимает, что Его Величество нельзя отвлекать, когда рядом с ним некромаг. Даже война — не повод для посещения спальни короля, потому что военными делами занимается Тэхён, которому разрешено без стука и предупреждения врываться в любую комнату. Намджун сомневается, что Тэхён в одиночку не справится с построением стратегии против врага, поэтому в первый день войны за свой сон не переживает.       — Но ты всё же пришёл, — прорычал Намджун. — Поставил её выше меня и пришёл. Считаешь, что она не может подождать? Я должен жертвовать своим временем только потому, что она приехала?! — он глубоко вдохнул и вовсе прокричал: — Оттащите его к кухаркам и пусть отрубят ему голову тесаком для разделывания кур!       Стража согласно кивнула, разделяя мнение короля, потому что мужчина опозорил их службу. Они по-хорошему просили его уйти и не беспокоить Его Величество, а он настойчиво требовал проникнуть в спальню. Теперь доверие стражи автоматически ко всем людям пропало, настроение испортилось и радует только то, что король простил охранникам ошибку.       — Кто приехал? — тихо спросил Сокджин, замечая нервозность на лице Намджуна.       Намджуну что-то мешает продолжить возбуждать любовника, что-то охватило мысли и раздражает настолько, что он пожелал быстрее с этим покончить, чтобы вернуться в привычный ритм жизни.       — Ведьма Соён, — он слез с Сокджина, теряя интерес отлёживаться в спальне. — Старая хрычовка ещё жива. И она, — он оглянулся на кровать, — скорее всего, прокляла Юджон.       Сокджин сел и завязал пояс халата, подумав, что у ведьмы есть только одна причина примчаться в замок — снятие проклятия. Наверное, почувствовала, что Юджон выздоровела, и прибыла посмотреть, кто и как помог. Предположение похоже на бред, потому что в таком случае ведьма пришла на верную смерть, ведь тот, кто снял проклятие с Юджон, рассказал о ней королю, который не прощает предательства. Значит, у неё есть свои причины для приезда, и это точно не связано ни с проклятием, ни с Башней короля, а значит, либо старуха увидела грядущую войну, либо у неё личная проблема. Сокджин мельком посмотрел, как Намджун переодевается: одежду выбирает вчерашнюю, движения резкие, лицо нахмуренное и недовольный взгляд из-под бровей. Ведьма ему явно где-то дорогу перешла, и в замке она — не званный гость.       — Вы задумали ей мстить? — Сокджин встал с кровати, не зная, куда себя деть в моменты злости короля.       — За проклятие? — удивился Намджун и наспех застегнул пуговицы рубашки. — За него Юджон пусть мстит, а мне это проклятие жить не мешает. Я собираюсь в ближайший час убить Соён за нарушение договора, потом вернусь и отведу тебя в Башню, а пока развлекайся, как хочешь, и не попадайся ведьме на глаза. Не забывай, что ты не являешься гостем в замке, поэтому не позволяй людям в твой адрес тыкать пальцем и говорить гадости. Если сам не в состоянии за себя постоять, зови Чонсока.       Сокджин пожал плечами, не соглашаясь с наставлением, но не смея нагло перечить, чтобы избежать всплеска гнева Намджуна. Сокджин допустил, что молчанием люди не покажут своё уважение некромагу. У них генетически заложено ненавидеть всё мёртвое и то, что сильнее их. Ведьм тоже боятся, потому что люди не знают, как с ними бороться. Вот и приходится простому люду заключать сделки с демонами, чтобы избежать напасти колдунов и ведьм. Теперь же в Альтаии появился некромаг, который до жути под коркой мозга страшен человечеству.       — И что? — затягивал шнуровку на брюках Намджун. — Будешь идти у их страха на поводу? Когда-то люди демонов боялись, а теперь с ними в дёсны целуются. Мне надо с твоей помощью поменять мнение людей о некромагах, а для этого тебе следует давать отпор любому человеку до тех пор, пока они не поймут, что силой и криками тебя не одолеть. После этого они начнут пытаться с тобой подружиться, думая, что дружбой они ограждают себя от твоих пакостей. Если твой и их конфликт дойдёт до точки кипения и ты сам себя не защитишь, за тебя это сделают мёртвые.       Сокджин оживился и оглянулся, слыша в голосе Намджуна уверенность. Про то, как мертвецы убили некромага, Сокджин уже читал, а о том, что они способны самовольно защищать его, нигде не писалось. У Намджуна вид знатока некромагии, будто сам промышлял ею до начала Кровавой войны. Безусловно, он не связан ни с одной известной магией, потому что она нарушит бессмертие, поэтому Сокджин заинтересовался ходом его мыслей.       — Если я не позволю им, они не вылезут, — пробормотал он и насупился, слыша, что его значимость недооценивается.       Намджун улыбнулся, прощая наивность подошёл ближе и впитал в себя ауру недовольства и обиды. Постепенно Сокджин сориентируется в новой жизни, а пока обижается на себя за невозможность сопротивляться привычному ритму будней. Само собой ничего не изменится и никто не сделает за него череду работы, однако он, зная, что самому следует трудиться, бездействует. Это очень на него похоже, и Намджун плавно подталкивает его к нужному пути. Часть воспитательной работы возьмёт на себя Чонгук. Его язык без костей уговорит даже чёрта принять христианство, поэтому убедит Сокджина, что строить из себя жертву — плохая тактика для менталитета Альтаии.       — Не знаю, что тебе в Аду сказали, — Намджун подставил ему манжеты, — но ты находишься на моей территории. Это мой дом, который мне подарил Люцифер. Моя жизнь принадлежит Люциферу, а моё бессмертие — его личная прихоть. За триста двадцать восемь лет я твою армию пополнил миллионами мертвецов. Так назови мне хоть одну причину, по которой нечисть пойдёт против моего слова в моём доме.       Сокджин затянул тонкую атласную ленту возле белых воланов и завязал на бантик, начиная догадываться, почему Намджун не покидает замок и двор, не боится принимать всех гостей подряд и бесстрашно строит отношения с некромагом. Он специально в договоре указал пункт, по которому Сокджин остаётся в замке, на его территории, и хранит верность и преданность. Если Намджун покинет пределы ограждения, ему придётся армией отбиваться от нечисти некромага и просить Ад прислать подмогу, но в замке и во дворе ему опасаться нечего, потому что он и Тэхён под защитой Люцифера.       Вельзевул надурил Сокджина, когда сказал, что некромагией можно убить Намджуна. Теоретически, это возможно, но нужен план и очень много времени, чтобы обмануть Намджуна, выманить из замка и хитростью притупить его внимание. Вряд ли Вельзевул пойдёт против Люцифера и поможет убить Намджуна, но помочь самому Намджуну в трудную минуту, когда у него проблемы с ментальным здоровьем, готов весь Ад. И некромаг оказался в нужное время и в нужном месте: на носу война, враг промышляет магией, а король Альтаии хандрит. Он и Тэхён увядают в своих душах, чувства замирают временем их жизней, белый свет не мил и хочется молить Ад подарить смерть. В сложный для них период появляются двое «свободных людей», которые открывают для них новый смысл жизни. И вот Намджун разом получил в свои ряды сильного некромага и заново хочет жить. В придачу проникся личным интересом к Сокджину, отчего жить стало намного легче и счастливее, даже головы людям рубятся с новым азартом.       — А какие у вас планы на меня? — Сокджин почувствовал себя запертым в клетке зверем, но послушно завязал ленту на второй манжете. — Вы продолжите забирать у меня мёртвую энергию или поступите как ваш брат с Чонгуком?       И вновь Астарот оказался прав. Он полностью не рассказал про намерения Вельзевула и умолчал про сущность Триады, однако не соврал и на этом спасибо. Да, Сокджин не от большого ума наивно доверился ему и стал его личным ручным питомцем, который должен развлекать любимую зверушку Люцифера, иначе она из-за депрессии и душевной печали прекратит заботиться об Альтаии и покинет трон.       — А как мой брат поступил с Чонгуком? — Намджун слегка наклонил голову набок, показывая свою заинтересованность в отношениях Тэхёна и Чонгука.       Любопытство в его глазах заискрило сдержанным гневом. Он не влезает в дела брата, однако имя Чонгука резко поменяло ситуацию. При заключении договора между ним и Тэхёном Намджун выступал свидетелем, поэтому пожелал находиться в курсе прогресса в отношениях.       Он увидел, что Сокджин нехотя рассказывает про обиженного Чонгука, к которому Тэхён не проявляет интерес, находится в поиске лучшего для себя любовника и не может толком объяснить, почему Чонгук внезапно стал для него непривлекательным. Сначала Тэхён говорил, что не хочет чувствовать на себе магию суккуба или инкуба и ищет чистую любовь, настоящее влечение и жажду страсти. Затем он вынужденно признался, что без Чонгука дни пусты и скучны. Возвращаясь в свою спальню, он неосознанно настраивается встретить в ней Чонгука, однако нет между ними той страсти, которая костром инквизиции горела в самом начале их любовного пути.       Намджун скривил губы от мысли, что Ад ткнёт его носом в обиду влюблённого внука Асмодея, и направился в коридор, намереваясь расправиться со всеми проблемами на месте. Тэхён слишком рано позволил себе устраивать в Альтаии смотрины любовников и глупо отталкивает от себя Чонгука, на котором держится его нынешнее состояние. Именно его, Чонгука, заслуга в том, что Тэхён начинает задумываться над чувствами. Он, как жасмин под ограждением, пошёл в цвет не вовремя, поэтому от внешних факторов слишком зависим. Неокрепший разум колко отреагирует на отказ или разочарование избранника-человека, поэтому Тэхён попросту «завянет» душой, и вновь Намджун будет просить Чонгука помочь, но даже чувства демона изначально стоит уважать, ибо он не мужчина по вызову, который останется рядом с Тэхёном только из-за его звания, чина или денег.       — Ваше Величество! — Сокджин кинулся в коридор следом за Намджуном, вытянул руку к его плечу, чтобы остановить, но услышал строгий «цыц» от стражи.       Сокджин оглянулся и кивком поблагодарил мужчину в доспехе, после чего убрал руку от Намджуна и кружил вокруг него, умоляя не ругаться с принцем.       — Пока я король Альтаии, — спокойно объяснял Намджун, поправляя жабо с яркой рубиновой брошью, — в стране договоры между демонами и людьми будут соблюдаться.       Из спальни Тэхёна выбежал взъерошенный Чонгук, одетый в одни рваные штаны, которые держатся на бёдрах благодаря потёртому шнурку, и побежал к Сокджину, тараторя, что ему приснился очень страшный сон. Обняв как отца родного, Чонгук задержал его в коридоре и не позволил двигаться дальше, настойчиво интересуясь его здоровьем. Сокджин не припомнит, когда они подружились, всмотрелся в спину уходящему Намджуну и позвал его, но тот не оглянулся.       — Ты цел? — Чонгук ощупал Сокджина, хлопая ладонями по его телу. — Ничего не болит? А то такое под утро привидится, что спросонья и подушкой не отмашешься. А, главное, ты так натурально себя вёл, что я принял сон за чистую реальность. Ты же дурак и поведение у тебя дурацкое — бездействие. Благо, Тэхён вовремя подскочил, — он задумался, щурясь на тёмные глаза Сокджина и с видом мудреца почёсывая подбородок двумя пальцами, после чего пробормотал: — Не уверен, что вовремя, ведь ты так и остался валяться под зáмком. А кровищи было…       — Чонгук! — не выдержал его болтовни Сокджин. — Заглуши свою шарманку! Лучше расчешись!       Чонгук убрал волосы с лица и признался, что после вошканья в кровати у него на голове образовалось «гнездо» аиста, которое сложно вычесать. Посторонняя помощь не помешает и в помощники выбран Сокджин, потому что из-за него Чонгук в бреду тёрся затылком о подушку.       Из-за лавины слов не слышно, что происходит в спальне Тэхёна. Наверняка Намджун ругается, а всё из-за несдержанности Сокджина. Астарот предупреждал про опасность вмешательства в чужие судьбы, но Сокджин до сих пор не научился отстранённо вести себя по отношению к окружающим людям. Следует попросить прощения у Тэхёна за свой длинный язык и учиться на ошибках. Не в характере Тэхёна прощать тех, кто портит ему жизнь, однако покровительство Намджуна спасёт от физической расправы.       — Идём уже! — едва не плача затянул Сокджин, прощаясь со спокойным днём, и вытащил из кармана Чонгука расчёску-«гребешок». — И откуда ты вылез такой мятый?       Чонгук довольно улыбнулся, замечая новые эмоции на его лице. Раз Сокджин впадал в отчаянье, значит, его планы на лучшее нарушены. А если он променял что-то выгодное на Чонгука, значит, ставит его выше собственного блага. Для Чонгука это лестно и приятно, однако для самого Сокджина — опасно. Он так и не понял, что помогать людям в замке надо только при наличии свободного времени, иначе зажатые в стенах королевского муравейника люди сядут на шею не из-за нужды в жизни, а потому что им заняться нечем или скучно.       — Ты слышал, что ведьма приехала? — тихо поинтересовался Сокджин, пока Чонгук усаживался возле нижней ступеньки этажа.       — Нет, я в это время наблюдал, как из тебя делают стального ёжика, — проворчал от негодования Чонгук, присаживаясь так, чтобы Сокджин мог дотянуться до его спутанных волос.       Не нравится Чонгуку пропускать важные события в замке, поэтому попросил рассказать подробнее про ведьму, однако Сокджин сам толком ничего не знает. Чонгуку достаточно услышать, что Намджун намеревается убить Соён, а дальше разрешил не говорить, потому что без слов ясно — надо держаться от старухи подальше. Намджун точно знает цену полезным людям, поэтому, если решил избавиться от толковой ведьмы, которая служит ему долгие десятилетия, имеет весомую причину для казни. Что бы Соён не совершила, она сильная ведьма, и Чонгук предпочёл не маячить у неё перед глазами за считанные минуты до её смерти.       Приезд старухи демоническая душа приняла встревожено. В случае опасности Чонгук вернётся в Ад, но с телом придётся попрощаться. Второго такого тела быстро не добыть и придётся каяться перед Асмодеем и признаваться, что не уберёг себя от ведьмы. А ей нет разницы, кого убивать, ведь через год вернётся в Альтаию новой жизнью, подрастёт и опять напросится на работу к Намджуну.       — Сомневаюсь, — тихо проговорил своему умозаключению Чонгук, продолжая размышлять над далёким будущим ведьмы.       Люцифер поставит на ведьме метку, по которой Намджун её узнает и будет убивать её до тех пор, пока она не оставит его в покое.       — Чонгук, — Сокджин аккуратно короткими ногтями на макушке распутывает узелок из волос, — а как тебе удалось прижиться в непривычном для тебя теле? Оно же отличается от демонического, поэтому доставляет немало хлопот.       Чонгук замер, чувствуя, как уши поползли к затылку от подозрения, что в вопросе кроется подвох. Тело очень ценное и уникальное, позволяющее демону иметь схожесть с человеком, и на его создание потрачено очень много лет, поэтому лучше не распространяться о подробностях проживания в нём. Тем более, Сокджин морально нестабилен и в любую минуту его переклинит с доброты на злобу.       — Много будешь знать — скоро состаришься, — огрызнулся Чонгук, и тут же ему на ноги упала расчёска.       — Тогда иди проси Чонсока распутать твою паклю! — Сокджину стало обидно за недоверие к себе.       Он старается найти друзей, но не способен подружиться даже с демоном, которого тоже все побаиваются. Почти тридцать лет Сокджин жил среди народа, поэтому сейчас одиночество тяготит душу и требует согреть её человеческим теплом. Сразу же мёртвые шёпотом напомнили, что некромаг никогда не одинок, и они всегда готовы составить ему компанию.       — И ладно, — вставал Чонгук, сжимая в руке расчёску. — Мне без разницы, кто меня вычешет, а ты сиди дальше и жди, когда король тебя развлечёт.       Тряхнув длинными волосами, он глубоко вдохнул, остужая гнев в груди, и быстро спустился по лестнице, специально громко топая босыми ногами по ступенькам. Сокджин не стал его останавливать, потому что по себе знает: на горячую голову серьёзные дела не решаются. Да и сам Чонгук не выглядит доброжелательно. Он так сильно охраняет своё тело, что Сокджину пришлось мысленно составить короткую речь, в которой сможет передать смысл своего вопроса и убедить, что не намерен отбирать чужие тела. С другой стороны, что ни говори, а от слов Сокджин меньше некромагом не становится, но он не теряет надежду достучаться до буйной натуры Чонгука. Раньше некромаги находили единомышленников, которые становились их учениками, поэтому и Сокджин когда-нибудь найдёт своего понимающего товарища. А пока у него никого нет, зато он есть у помешанного на власти короля и корыстолюбивого демона.       Сокджин услышал шаги сверху в коридоре и, узнав голоса Тэхёна и Намджуна, отошёл к стене и немного поклонился, чтобы одновременно угол наклона показывал уважение к королевской семье, а голова не мешала людям пройти. Слыша обрывок разговора, Сокджин узнал, что на завтрак планируется пригласить Соён, а о Чонгуке не сказано ни слова.       Странные у братьев отношения. Сокджин, медленно спускаясь на первый этаж, подумал, что надо прожить триста пятьдесят лет вместе, чтобы научиться подбирать нужные слова, изъяснять спокойно самые раздражающие вещи и с пониманием воспринимать критику, которая основывается только на слове «надо». Тэхён нарушает договор с Чонгуком, и Намджун наверняка ему напомнил про условия. Тэхёну сложно усмирить свой вспыльчивый характер, но, судя по его спокойствию, он обязательно исправится. Он, страдающий от неведомой болезни чувств, по наитию двигается к исцелению, но сейчас его вынуждают вернуться к тому, что не помогает. Не в его привычке сворачивать с намеченного пути, однако Намджун нашёл, что ему сказать, чтобы вынудить вновь отдать внимание Чонгуку.       Цокот каблуков вывел Сокджина из мыслей и заставил прошмыгнуть к цветку, прячась от посторонних глаз знатных гостей. Они соизволили рано спуститься только из-за того, что король долгое время не появлялся за столом, а теперь лично проявил инициативу плотно позавтракать. Сокджин настороженным взглядом из-за угла проводил поток светлых платьев, ярких перьев и строгих чёрных костюмов. Среди идущих промелькнула Кан в шёлковом платье цвета чистого изумруда, склочная тётка в красном бархате и максимально утянутом корсете, а госпожа Сон, украшенная золотом и жемчугом, остановилась возле перил, замечая идущего к выходу короля.       — Ваше Величество, — приятным голосом окликнула женщина, поклонилась, и лицо озарилось сияющей улыбкой, — могу ли я вас попросить об одолжении?       Намджун кивнул, и Сон направилась к нему, крепко сжимая веер и при каждом шаге покачивая полы белого платья. Она выглядит радостно, но среди идущих на завтрак гостей Сокджин не увидел её дочь, а значит, для улыбки нет причин.       — Прекрасно выглядите, — похвалил её Намджун, с трудом натягивая на лицо маску доброжелательности, чтобы скрыть готовность убить ведьму.       — Благодарю, — по-девичьи засмущалась Сон, понимая, что её измученный бессонными ночами вид не достоин комплиментов. — Ваше Величество, сегодня я хочу отправить письмо домой, а послезавтра — уехать с дочкой. Одолжите, пожалуйста, любую неприметную повозку.       Намджун предложил карету, и Сон отказалась, объяснив, что её дочь пожелала покинуть замок незаметно. В старой торговой повозке она спрячется и не привлечёт внимание горожан, чтобы они не думали, что она разносчица болезни. Сокджин ушам своим не поверил. Сон-младшая никогда бы не согласилась покинуть комнату, не смирилась бы с потерей красоты и не полезла в вонючую повозку, пахнущую протухшими овощами. Она бы призвала демона с белыми крыльями и продала душу ради избавления от болезни, но не сбегала бы из замка, ведь дом короля — лучшее место для призыва.       Всё же не следовало Сокджину вмешиваться в жизнь семьи Сон. Он ничем не лучше Соён, которая разрушила судьбу Юджон, и достоин возвращения в Ад. В отличие от ведьмы, Намджун его наказывать не спешит, позволяя набраться опыта, а Сокджину не нравится, что его ошибки стоят человеческих жизней.       Намджун мягко объяснил Сон, что лекарство для её дочери существует, поэтому не обязательно ей остаток лет прятаться от людей. В ответ женщина на пару секунд опустила взгляд, затем одарила короля лёгкой улыбкой и вновь отказалась от призыва архидьявола. Намджун не настаивал на своём мнении, пообещал пригнать повозку ко входу в замок и пожелал гостье счастливого пути. Поскольку у неё есть свой план исцеления дочери, Сокджин сдержал желание предложить призвать Бельфегора, чтобы девушка продала ему свою душу за красоту.       Когда Сон и Намджун вошли в зал, Сокджин с облегчением выдохнул и осмотрелся, предполагая, что Соён уже сидит за столом и уплетает завтрак. Поскольку ведьмы имеют право без разрешения Намджуна хлопотать над Башней короля, значит, ведут себя относительно вольно в замке. Следует остерегаться встречи с Соён и разместиться в надёжном месте, а такое есть рядом с демонами, которые не являются диковинкой в Альтаии.       Сокджин решил найти Чонгука и проверить состояние его волос. Пока «гнездо» будет вычёсываться, Чонгук от души пожалуется Астароту на некромага. Всё же Сокджин склоняется к тому, что лучше отобрать расчёску, иначе Астарот выслушает жалобы и пойдёт читать нравоучения всем обидчикам, чтобы защитить ребёнка своего друга.       Послышался тихий плач. Пока Сон и Намджун мило общались, Сокджин игнорировал посторонние звуки, однако тишина в просторной комнате выделила приглушённый звук до уровня шёпота возле уха. Сокджин замер и прислушался — плачет женщина. На пальцах посчитав всех гостей, он убедился, что на завтрак не спустилась только юная Сон, но её комната расположена слишком далеко, чтобы её плач слышался на первом этаже. Может плачет служанка, однако Сокджин, осматриваясь вокруг, не заметил рядом женщину. В подобной ситуации некромага выручал Соджун, разыскивая любого человека в замке, но он занят работой.       Стража невозмутимо несёт службу, не слыша каких-либо звуков, поэтому Сокджин сделал вывод: плачет умерший человек. Внутри грудной клетки что-то сжалось от жалости и вынудило присесть, забыть о скромности и погрузиться в чужой голос. Дальше Сокджин слабо соображал, что творит, разыскивая труп. Всё нутро сосредоточилось на женском голосе, тихих и горьких всхлипах, сдавленном и прерывистом дыхании, и невнятном бормотании. Сокджин встал на четвереньки и ощупал пол, слыша плач из-под земли и теряясь в ориентире. Женщина умерла недавно, и её тело не предназначено Аду, поэтому она привязана к своему телу и сбивает с пути некромага. Он ползает по полу, отвлекая стражу от работы, и, как слепой котёнок, всматривается вглубь себя, куда-то в затылок, словно смотрит в тёмную ночь и на подсознательном уровне видит очертания предметов. Под его ладонями похолодела некромагия, а в местах, где рука задерживается на несколько секунд, образовываются трещины на гладких плитах. После каждого лёгкого хлопка, стражники напрягаются, но не отвлекают некромага: не буянит, убить никого не намеревается, к людям не пристаёт и не колдует, а остальное поведение не достойно внимания охраны замка.       Сокджин видит старые кости, разбросанные в земле со времён Кровавой войны, ползает где-то рядом с плачущей женщиной и постоянно её упускает. Кажется, смерть для неё стала большой неожиданностью, потому что она не отходит от своего тела и не пытается найти близких людей, чтобы поделиться остатками своего душевного тепла до того момента, как по прошествии сорока дней отправится в Рай.       — Ты в своём уме? — раздался пропитый алкоголем голос Соджуна, и его стопа в сандалии остановилась в сантиметре от ягодиц Сокджина. — Сейчас пну, если не объяснишься.       Сокджин уделил ему внимание из-за того, что Со хочет покинуть тело колдуна, а значит, поможет найти умершую женщину. Он побывает в земле, пошуршит костями и наткнётся на труп, после чего сообщит, где копать.       — Ты давно навещал слуг во дворе? — оглянулся на него Сокджин и сел на пол.       Он сложил ладони вместе, чувствуя их холод, который кажется приятным, и потёр друг о друга, избавляясь от остатков магии.       Со скривился, в уме составляя хронологию последних часов своей жизни, и сказал, что часто ошивается во дворике, потому что там всегда наливают пиво и вино. Чонсок не прогоняет, а большего душе-приживале не требуется. На весь замок для Со есть только шесть угроз: Астарот, Чонгук, Намджун, Тэхён, некромаг и Уфир. Астарот способен испепелить запечатанную душу, Намджун — отправит в Ад, Уфир — поставить опыты на теле и душе, Чонгук — развлечётся с убиенным, некромаг — отправит к костям, Тэхён — изрубит на куски, а часть тела с ритуальным ножом внутри припрячет, из-за чего душа Со и душа колдуна навеки привяжутся к замку.       — Я только оттуда, — развёл руками Соджун. — Проснулся, опохмелился и иду служить Его Величеству.       — Дворника видел? — перебил его Сокджин, предположив, что основная причина, по которой Чонгук не благосклонен к Со, — оба любят поговорить.       Соджун кивнул и указал пальцем на дверь выхода:       — Это которого Чонсок обезглавил? А я предупреждал старого, что нельзя тревожить сон короля. Когда Его Величество в дурном расположении духа, хорошее настроение только у палача.       Сокджин шёпотом поинтересовался про жителей двора, аккуратно намекая, что, возможно, пропала женщина. Со посмотрел на люстру, вспоминая всю прислугу и пересчитывая женский пол. Женщины и мужчины тянутся к пирату. Первые — из-за сексуальной тяги к сильному телу, а вторые — из-за потребности в компании за кружкой пива. Со умеет расположить к себе человека, ищет собеседника для пустых разговоров, а женщины ошибочно думают, что он с ними заигрывает. К сожалению, как понял Сокджин, половая жизнь пирата вовсе не интересует из-за её скучности, ведь во время секса с партнёром ни выпить, ни поговорить.       — Утро едва началось, — в задумчивости промычал Со, всерьёз воспринимая озабоченность некромага, — поэтому я не всех видел. Пойду сплетни соберу, — он направился к выходу, — всё равно нет желания попадаться ведьме на глаза.       Когда он выходил из замка, столкнулся на пороге с двумя мужчинами в доспехах, идущими принимать смену на третьем этаже. Сокджин заметил, что они опоздали на несколько часов, о чём-то тихо общались, а женщина продолжает тихо плакать. Проводив стражу взглядом, Сокджин вновь встал на четвереньки и искал место, где находится умершая. Она где-то рядом, но некромаг не видит её в земле, а мёртвые предательски молчат, не отзываясь на помощь.       Тяжёлые шаги и лёгкий лязг металла привлёк внимание стражи и постепенно вывел Сокджина из поисков. Шаги приблизились, но Сокджин продолжил водить руками по гладкому полу в ущерб плиткам с узорами кедра. Он понимает, что ведьма доспехи не носит, а люди не причинят вред тому, кого король представил своей десницей, поэтому спокойно ползает по залу в поисках мёртвой женщины.       Шум сабатонов заполнил широкую комнату и стих, когда стражник приблизился к Сокджину, который ощутил лёгкий страх от человека, опустил взгляд на латные ботинки, затем поднял вверх и всмотрелся вглубь шлема на видимую часть лица. Рядом встал охранник, который остановил Сокджина от касания короля за плечо. Если бы Соджун летал душой, сказал бы, как зовут смелого рыцаря, но за неимением помощника Сокджин ждал, когда человек заговорит первым.       Сняв шлем, он показал своё лицо, и Сокджин навскидку определил, что ему за тридцать лет, следовательно, в рыцари его посвятили относительно недавно. Тёмно-русые волосы острижены неровно, смешно торчат короной и рыжим цветом переливаются в лучах солнца. Короткая стрижка — редкость в Альтаии, поэтому Сокджин присмотрелся и обнаружил причину стрижки — с левой стороны волосы опалены. Быть может, стражник спальни Его Величества неудачно приблизился к свече или неловко прошёл мимо факела, поэтому вынужденно взялся за ножницы и наспех соорудил стрижку.       Прогремев ножнами о пол, он присел, зажал шлем подмышкой и воровато осмотрелся. Безусловно, все наблюдают за ним, впиваются взглядами и выжидают, когда тот даст повод, чтобы обвинить его в сговоре с некромагом.       — У меня дочь пропала, — тихо, одними губами, проговорил мужчина, посмотрев на некромага со стальной выдержкой крепких нервов. — Я слышал твой разговор с Лысым Со, поэтому…       Он недоговорил, и от незнания некромагов потерялся в словах. Его взгляд упёрся в пол, словно он безопаснее, чем смотреть в глаза мага, и откашлялся в кулак. Сокджин задал себе вопрос: вмешивается ли он в судьбу человека, помогая ему найти дочь? Кажется, нет, ведь своими способностями всего лишь наводит безутешного отца на верный след. Поверив своим умозаключениям, Сокджин поинтересовался, при каких обстоятельствах пропала женщина.       — Она ещё девчонка, — с лёгкой улыбкой любящего отца шептал мужчина, опасаясь некромага и одновременно вынуждая себя говорить ради дочери. — Ей шестнадцать лет. Глупышка влюбилась в сына Ли и бегает за ним при любой возможности, даже попросилась прислуживать во дворе, но Его Величество отказал, — он немного помолчал и согласился с решением Намджуна: — Правильно сделал, потому что она всё равно бы не виделась с господином Ли. Вчера вечером она помогала прачкам, а рано утром, когда пришла смена, мне сказали, что Тэджу не вернулась домой. Пока мы не сменились, я попросил товарища осмотреть дворы и дома, но дочери нигде нет.       Сокджин кивнул, распределяя день стражи. Рыцарь сдаст смену, Чонсок отправит его подписывать документ, переодеваться, купаться, есть и только потом появится свободное время. Напарник мужчины пошёл ему навстречу и отработал с ним те часы, которые понадобились дневной смене, чтобы искать Тэджу. Сокджин не может сказать мужчине слова утешения или надежды и не уверен, что где-то внизу плачет Тэджу, несмотря на то, что из двора молодые девушки просто так не пропадают, а Ли вместе со всеми гостями отправился завтракать.       — Быть может, — неуверенно заговорил Сокджин, — она спит в спальне Ли?       Мужчина отрицательно замотал головой и сообщил, что смена опрашивала ночных стражников с первого этажа, и они поклялись, что Ли в спальню поднимался один. Причём вернулся он поздно, поэтому, быть может, оставил её где-то одну.       — Я не прошу его убить, — тихо добавил он, — я хочу найти свою дочь живой или мёртвой. От смерти парня мне ни холодно, ни жарко, и не в моём положении решать, кто умрёт, а кому даровать жизнь — за этим строго следит король.       Сокджин его слова прочёл между строк: раз некромаг по совместительству является любовником короля, то может подговорить его наказать богатого человека. Если Ли действительно виноват, Намджун об этом узнает без помощи любовника, а Кан будет сложно смириться с женихом-убийцей, тем более, по её просьбе на нём егильет. Тэджу явно приглянулась молодому гуляке, однако ритуал не позволит вступить с ней в половой контакт. Как мужчина, Сокджин осознаёт, насколько позорно молодому парню быть бессильным в постели с юным телом в объятиях, поэтому представил весь гнев избалованного судьбой и родителями Ли. Если бы не егильет, Тэджу бы не пострадала.       — Как вас зовут? — садился на пол Сокджин и после ответа попробовал объяснить: — Господин Хан, вы же понимаете, что я некромаг, поэтому ничего утешительного вам сказать не могу? — он мельком заметил, как мужчина сжал кулак, затем через силу кивнул, приготавливаясь к неприятным новостям. — Я слышу, что где-то внизу плачет женщина, но не могу её найти, потому что в земле её нет.       — Внизу погреб, — мужчина огорошил Сокджина и из благодарности похлопал его по плечу. — Спасибо, дальше я справлюсь сам.       Он сдержал слёзы. Сокджин услышал сдавленное, поверхностное и прерывистое дыхание мужчины, увидел, как сжались его пальцы, вдавливаясь в ладонь, и не заметил изменений в выражении лица — достойный звания рыцаря. Наверняка он и его напарник пожалели старика-дворника, поэтому впустили его в спальню короля. Они слышали, что Его Величество не спит, и знали, что он простит им оплошность, или вовсе догадался, что они пропустили дворника, потому что потерялись в догадках: действительно ли важно сообщить королю про приезд ведьмы? Её боятся люди, поэтому стража рискнула головами, и одна всё же слетела с плеч. Для охраны спальни короля это стало уроком на всю жизнь, и только практикой можно воспитать в мужчинах холодность к чужим мольбам.       — Господин Хан! — внезапно окликнул мужчину Сокджин, когда тот неспешно шёл к выходу. — Не делайте ничего в одиночку. Обратитесь за помощью к Чонсоку! Вы же сейчас направитесь к нему! Расскажите ему то, что сказали мне.       Сокджин уверен, что Астарот не оставит без внимания возможность казнить кого-то из знати, которая регулярно обращается за помощью к демонам. Если и откажется, то хотя бы кто-то во дворе будет осведомлён, что Хан может убить человека.       — Зачем его нагружать своими проблемами? — хмыкнул мужчина и неспешно побрёл вдоль зала, бормоча, что Чонсок важен, когда дела касаются работы, а семейная жизнь подчинённых его не интересует.       Встав на ноги, Сокджин поймал на себе любопытные взгляды из шлемов и поспешил выйти на улицу, пока не посыпался ряд вопросов про Хана. Как планировал первоначально, Сокджин сосредоточился на Чонгуке и задумал попросить его помочь в общении с умершей девушкой. Каким бы демоном Чонгук ни являлся, а его связь с потусторонним миром теснее, чем у любого человека или некромага. Поскольку душа женщины находится между двумя мирами, Чонгуку не составит труда с ней поговорить и затем рассказать Сокджину про убийство.       На улице садовник на присядках ковыряется возле жасмина, изредка в задумчивости почёсывает плешь на затылке, попивает вино из кувшина и что-то шепчет мелким цветам. Жасмин всё ещё цветёт, радуя короля и заставляя Сокджина думать над сущностью Чонгука. Не внук он Асмодею, но красивую сказку про его рождение ему успешно повесили на уши, а теперь не могут заставить его не называть Асмодея дедушкой. Чонгук тоже не дурак и понимает, что детей между демоном и человеком быть не может, поэтому, если вопль возмущения на весь Ад не поднимает, значит, подозревает, как появился на свет. Сокджину не дают покоя жёлтые цветы, которые отказываются засыхать вопреки природе. Даже срезанные розы настойчиво цветут и пахнут, не роняя ни один лепесток. Быть может, все растения одинаково реагируют на кровь демонов, и Сокджин решил это проверить на Астароте и Уфире.       И вновь люди шарахнулись от некромага. Ему не рады в мире живых, и нет никого, кто бы его в Альтаии ждал. Родители умерли, он зря топчет землю, и только душа, заточённая в золотой короне, как и мертвецы в непроглядной чёрной бездне, стремится видеть солнечный свет и ощущать на себе лёгкий ветер. По её желанию Сокджин остаётся рядом с Намджуном, игнорирует напуганные лица и помнит, что есть во дворе люди, которые с ним немного общаются.       Сокджин посмотрел на чистое небо и с грустью подумал, что дождь вновь не пройдёт в столице и придётся смотреть, как слуги таскают вёдра с водой, чтобы помочь садовнику позаботиться о цветах. Невольно он подумал, что его кровь тоже должна как-то действовать на растения, и в ближайшее время можно провести эксперимент, а ещё лучше — попробовать полить своей кровью жасмин, который выпил кровь Чонгука. Король расстроится, если его любимое растение завянет, но потом можно вновь попросить Чонгука оживить куст.       Вспоминая Намджуна, сердце Сокджина охватило любопытство, и он подкрался к окошку тронного зала, чтобы посмотреть на ведьму. И опять он посетовал, что пошёл на поводу Соджуна и сунул его в тело колдуна. Призвать нового помощника Сокджин отказывается, чтобы призванная душа не приставала и не кричать налево и направо «тинорамоса».       В зале мужчины и женщины едят неспешно, кидают косые взгляды на ведьму и осматривают друг друга, интересуясь, что каждый думает по поводу странной гостьи, которая не позволяет королю спокойно завтракать. Соён не присаживается за стол и не угощается вкусными блюдами, ссылаясь на сытость, быстро ходит по залу, перебивая аппетиты у гостей, и рассказывает последние новости страны. В отличии от Джихо, она оделась опрятно и следит за чистотой одежды. Внешне она годится Сокджину в прабабушки, а фигурой не уступает юной Сон. Дряблую кожу она скрывает за одеждой с длинными рукавами и без декольте, но подчёркивает достоинства корсетом и узкими брюками, что со стороны мужчинам и женщинам кажется дикостью. Кто-то из женщин шёпотом обвинил гостью в использовании красителя для волос, потому что в пожилом возрасте невозможно не обзавестись седыми волосами.       Соён часто потирает влажные ладони, отчего кольца на пальцах издают приглушённый звук, когда трутся друг о друга. Сокджин спрятался за стену, предполагая, что ведьма исследует территорию, проверяя на безопасность. Присутствие сильной ведьмы некромаг едва ощущает. Сильнее чувствуется умершая девушка, чем старая ведьма, поэтому Сокджин взял на заметку, что подобная скрытность даруется демонами и следует добыть такую же, чтобы легко красться в обществе магов, колдунов и ведьм. Впрочем, не заметить некромага очень сложно. Сокджин упрекнул себя в забывчивости и несколько раз повторил, что Соён — живой человек, отдающий миру тепло своего тела, поэтому ей среди людей спрятаться от магии не составит труда. А некромаг слишком чужой для них, поэтому сырым холодом выделится из толпы.       Он ошибся — ведьма не изучает окружающих. Её интересует лишь король, она куда-то торопится, часто оглядывается на дверь и из последних сил старается скрыть сильное волнение. Гостей, которые едва не давятся кусками еды, она знает, как снаружи, так и изнутри, а Намджун за последние несколько недель сильно изменился, чем привлекает внимание.       — Зачем ты приехала? — Намджун хочет швырнуть палочки в тарелку, скинуть всю посуду со стола, чтобы выплеснуть раздражение, но сдерживается, аккуратно отодвигает от себя недоеденный вегетарианский завтрак и внимательно смотрит на ведьму.       Гости с облегчением выдохнули, ведь если король отказался от завтрака, то и они могут не мучить рты едой. Соён портит аппетит не только внешним видом, но и поведением. Намджун наблюдает за её попытками вести себя спокойно, однако лёгкое касание пальцами колец и избегание зрительного контакта предательски выдали в ней тревогу. Возраст не всегда идёт на пользу, потому что с годами меняются ценности, ведь, чем старше становишься, тем меньше судьба даёт попыток начать жизнь заново. Вот и ведьма убеждает себя, что у неё есть ещё один шанс на новую жизнь. Она высоко ценит старых товарищей и привычную жизнь, но новые перспективы, обещанные теми, кто недавно назвался друзьями, выглядят слишком привлекательно.       Намджун опустил голову и улыбнулся, глядя в тарелку и вспоминая Джихо. Некромаг лишил колдуна тела, теперь и ведьма напрашивается стать его жертвой и навеки остаться привязанной к замку. Если так дальше пойдёт, Намджуну придётся на телеге перевозить мёртвые тела подальше от своего дома, чтобы не мешали спокойно жить.       — Я регулярно проверяла ваше состояние, будущее и настоящее, и однажды перестала вас видеть, — тараторит Соён, в сотый раз шагая от трона к стене с бархатной шторой. — Я не вижу вас. Чувствую вас среди живых, но состояние вашего здоровья и ваше будущее мне уже неподвластно.       Она точно не врёт, потому что её тревожит тот факт, что демоны прикрыли ей «третий глаз». Ей либо не сказали, почему Намджун исчез с её поля зрения, либо кто-то другой сам нашёл этому причину и убедил, что она единственно верная. Намджун сделал вид, что его это волнует, поинтересовался датой, когда он прекратил быть доступным для магии, и оказалось, что она почти совпадает с приходом Сокджина в замок. Если учесть, что некромаг шёл в Морфурт несколько дней, то вполне вероятно, что одновременно произошли два события: умер Сокджин и демоны скрыли Намджуна от магии. Вот только Джихо почему-то его видел и даже посмел высказать пророчество.       Намджун встал из-за стола, и сразу же послышался лязг палочек о тарелки — гости прекратили есть. К ведьме Намджун подошёл для того, чтобы она прекратила метаться по комнате. Попросив её встать на одном месте, он заглянул в её тёмные глаза и по беглому взгляду убедился, что она пришла совершить преступление, как и Джихо. Много лет она исправно служит королю, поэтому предать может под чьим-то давлением. Соён ни в чём не нуждается, кроме свободы в ритуалах, и это единственное, чем её можно шантажировать.       Намджун не захотел ей говорить, что знает о её тайных нарушениях договора, потому что она уже готова превратить его в неподвижный овощ, которого Люцифер сразу умертвит. Если бы Соён пришла к Намджуну и покаялась, он, быть может, её простил, а взамен потребовал кое-какую информацию, но она выбрала что-то или кого-то, поставив это выше короля. Намджун не любит, когда есть кто-то, главнее его, поэтому скрыл от Соён правду.       — Помнишь Джихо? — он сунул руки в карманы брюк и посмотрел в окно, замечая мелькнувшую макушку Сокджина.       Ведьма кивнула, припоминая наглого колдуна, который несколько раз собирался проситься на службу к королю, но слишком любит магию, поэтому не смог бы игнорировать просьбы о помощи людей. Или же очень любит деньги, а зарплата, предложенная Намджуном, кажется ему маленькой.       — Он ко мне приходил.       — И вы его впустили? — поразилась Соён, пугаясь того, что не уследила за жизнью короля. — Что он вам сказал?       Намджун пожал плечами, показывая, что ничего важного не услышал, и отошёл в сторону, чтобы не привлекать внимание ведьмы и гостей к окну.       — Говорит, что война скоро, — он направился к трону и поправил корону на голове.       Она настоящая, и у Сокджина от волнения сердце тревожно стучит, когда ведьма пристальным взглядом чёрных глаз всматривается в золотой узор. Сложно сказать, почему она проявляет интерес к короне, но её внимание уделяется лишь королю, поэтому Сокджин решил, что она не догадалась про некромага в замке.       — Заодно он осмотрел больную девушку, — Намджун отмахнулся от прошлого, как он ерунды, и присел на трон.       А ещё Джихо говорил, что близкий человек предаст короля. Намджун не верил, потому что у него нет никого ближе, чем Тэхён, который не посмеет свой план предательства открыть для глаз колдунов и ведьм. Джихо плохо растолковал своё гадание или неправильно высказался, путая слова «близкий» и «приближённый». Как бы там ни было, Намджун не оставил пророчество без внимания, и оно сбывается у него на глазах, заполняя печалью и тоской светлый зал. Если Намджун скажет Соён, что знает о её намерениях, она сбежит, и тогда либо она позже вновь рискнёт его убить, либо найдётся кто-то, кто возьмёт эту миссию на себя. Намджун предпочёл дать возможность пророчеству сбыться сейчас, чем продолжать жить настороже.       — Где сейчас колдун? — встрепенулась Соён и подошла к столу. — Хотите выпить вино?       Намджун обречённо вздохнул, и Сокджин услышал шорох у своих ног — к окошку, пачкаясь соком травы, по-пластунски крадётся Чонгук. Его волосы всё ещё спутаны, следовательно, Чонсок занят стражей и попросил немного подождать. Вряд ли он откажется привести волосы в порядок, потому что Чонгук умеет просить и строить невинные глазки.       — Она его убить хочет, — прошептал Чонгук, заглядывая в зал через угол стекла. — Сейчас проверяет, догадался ли он об этом или нет. Если король откажется от вина, она будет ждать другой удачный момент для убийства. Согласится — отравит вино. Видишь ли, проблема в том, что никто не знает пункты договора между Намджуном, Тэхёном и демонами, и между каждым из них и демонами в отдельности тоже составлены договора. Из-за этого сложно сказать, в чём секрет живучести короля. Ведьма, наверное, придумала новый яд или гениальный план, раз рискнула его убить.       Сокджин настроился опять отобрать бокал с ядом, и Чонгуку пришлось быстро объяснять, что доказательств покушения нет, а Намджун за подозрения не казнит. Зато врага в лице ведьмы Сокджин заработает до конца своих дней, и она ему жизнь изрядно подпортит.       — Ты королю совсем не доверяешь? — Чонгук поднял на него удивлённый взгляд и добавил: — А он тебе целиком доверился. Не ты ли мне вчера красочно рассказывал, как подарил Его Величеству печать? Если обманул его, то сейчас это будет стоить жизни миллионов людей, ибо без Намджуна Альтаия останется сиротой и за сутки уйдёт под контроль врага.       Тот проворчал, что не лгал, на что Чонгук сказал, что Сокджин сам себе не доверяет из-за отсутствия практики в ритуалах некромагии. Это ещё одна причина, почему нельзя одним мгновением получить могущественную силу.       — Выпью, — Намджун кивнул, и Сокджин тяжело засопел от волнения. — В последнее время столько новостей дошло до столицы, что вино и хороший любовник — лучшее лекарство для расслабления.       — Любовник? — удивилась Соён, наполняя бокал красным вином. — Наконец-то нашли себе увлекательную игрушку в постели?       Намджун попросил не называть хорошего человека игрушкой, а относиться к нему с уважением. Соён улыбнулась и робко предположила, что король «клюнул» на смазливое лицо колдуна, а тот рад ощутить на себе поцелуи горячих королевских губ. Она медленно подошла к трону и двумя руками в поклоне протянула наполовину наполненный бокал, и Намджун его принял, с ответной улыбкой сообщая, что очередь на секс с Джихо не имеет края. Женщин, желающих оказаться на его члене, слишком много, и они даже короля прогонят мётлами, воспринимая его как конкурента.       — Я познакомился с человеком, — Намджун поднёс к губам бокал и ощутил горько-кислый запах яда, который раздражает слизистую носа, — и он устраивает меня по жизни. Кстати, он смог вылечить Юджон.       Взгляд ведьмы полыхнул огнём и с тяжёлым столкновением встретился с цепким взглядом Намджуна. Она понимает, что нашёлся человек, сильнее её, а значит, ему не составит труда указать на ту, кто навела проклятие. Чонгук предположил, что Соён в душе мечется между желанием отобрать бокал у короля и остаться стоять на месте. Ей бы знать немного больше про спасение Юджон, чтобы точно определить, как дальше себя вести и чью сторону правильнее принять, но Намджун уже небольшими глотками пьёт вино, не оставляя ведьме путь к исправлению ошибки.       Его не первый раз пытаются отравить, но он впервые выпил яд, распробовал вино, сосредоточился на ощущениях в глотке облизав губы, и не ощутил какого-либо постороннего вкуса. Вино осталось прежним и, как раньше, от яда поменяло запах, который ощущает только Намджун. Именно по горько-кислому запаху, от которого сводит скулы, он безошибочно определяет, когда блюдо, выпивка, одежда или предметы отравлены. Ядом его бессмысленно пытаться убить.       — Вы уверены, что этот человек вам не враг? — с придыханием от волнения перед смертью короля спросила Соён и въелась в него колким взглядом, мысленно умоляя яд действовать быстрее, чтобы избавиться от душевных мук.       — Может и враг, — Намджун покрутил в руках золотой бокал, разочаровываясь во вкусе яда. — А, может, я ему враг. Я точно уверен, что мне его подбросил Ад, поэтому смиренно его принимаю как дорогой подарок и понемногу привыкаю к нему, — он тяжело вздохнул, ощущая мелкое пощипывание за ухом и представляя, как без печати корячится на троне в предсмертной агонии, с пеной у рта сползает на пол и позорно кубырем слетает по ступенькам, подкатывая глаза за мгновение до погружения в кому. — Прости, Соён, я вынужден тебе сказать, что изменился благодаря этому человеку. Ад сотворил чудо, которое помогло мне справиться с надуманными проблемами. Оказывается, мне под силу решить намного больше жизненных задач, чем я думал, и от которых хотел сбежать в Ад, оставляя Альтаию своему законному приемнику. Ты тоже изменилась, и в наших положениях есть один общий пункт: нам нет пути назад. Мы не избежали самого важного в жизни — её переломного момента, поэтому сейчас смотрим друг на друга и ищем отличия в нас прошлых и настоящих. А разница только одна: я могу двигаться вперёд, а твой путь, к сожалению, окончен, — он поднялся с трона и показал ей бокал. — Спасибо за вино.       Печать прокрутилась, остановилась треугольным узором на север и медленно углубилась в кожу, отчего Сокджин услышал волнение среди мёртвых. Они приветствуют новую боевую единицу в своих рядах, и их громкие голоса услышала Соён. Она испугалась, прошептала короткие заговоры, но они не помогли отогнать от неё надоедливые души.       — Ты, как и весь мир, и я, легко забываешь множество рассказов о прошлом, в котором остались удивительные создания, — Намджун поставил на стол бокал и равнодушно посмотрел на ведьму, которая оглядывается по сторонам, ища мёртвых. — Если они существовали, значит, могут вновь появиться в любой момент.       Соён посмотрела на Намджуна, попыталась дотронуться до него, но тот отошёл в сторону, помня, что она вскоре умрёт, и её сила должна остаться при ней, чтобы в рядах мертвецов осталась магия.       Гости засуетились, замечая слёзы на глазах Соён и её тщетные попытки сделать вдох. Чем глубже погружается в тело Намджуна печать, тем сильнее сдавливается грудь ведьмы, а в её глазах читается разочарование в себе: она не угадала, как Намджун распознаёт яд.       Кан приподнялась со стула, с расстояния определяя, что на её глазах умирает пожилой человек, причём прославленный сильной магией, и король не спешит помогать. Соён умирает, погружаясь в гул мертвецов и замерзая от холода, который свинцовой тяжестью сковал её тело, не позволяя сказать прощальное слово, попросить прощения и вымолить у короля дорогу в Ад.       Чонгук обрадовался смерти ведьмы, одобрительно хлопнул в ладоши и поздравил Сокджина с успешным ритуалом. Совсем скоро он осмелеет в некромагии, окрепнет духом и уживётся с ней, лихо обращаясь, как с собственным дыханием.       — Ваше Величество! — сбоку пронёсся вопль ужаса Соджуна, и входная дверь хлопнула одновременно с глухим ударами сердец Чонгука и Сокджина.        Они резко выпрямились, показав себя королю в окно, переглянулись, в глазах друг друга читая ужас, и бросились спасать Со, при этом крича ему, чтобы не входил в зал. Чонгук с прыжка очутился возле двери, крыл матом Соджуна и обещал утащить его в Ад, если он переступит порог тронного зала.       — С твоей рожей тебе туда нельзя! — проорал Чонгук, набирая скорость и пугая своим поведением стражу в замке.       «Не успели!» — промелькнуло в голове у Сокджина, когда голос Соджуна переполошил гостей в зале, и схватил Чонгука за руку, останавливая и напоминая, что им двоим тоже нельзя появляться перед ведьмой. Чонгук, смотря на дверь тронного зала, послал Соджуну пару крепких слов и стукнул себя кулаком по коленке, от досады проворчав, что король вновь потерял работника. А ведь Со оказался прирождённым посыльным. Он нутром чует, когда надо прибежать к королю, что лучше сказать и когда говорить. За его короткую службу у него не обнаружились промахи, он успешно совмещал работу, пьянство и блуд, и, по злой иронии судьбы, из-за преданности королю лишился солидного статуса.       Из-за выкриков мертвецов ведьма не услышала голос встревоженного Со, который примчался к королю и тараторил, что рыцарь Хан уверен в смерти своей дочери и просит Его Величество помочь найти тело, иначе он лично перекопает весь двор. Соён увидела его лицо, с горечью в горле подумала, что названные друзья её обманули, когда сказали, что Джихо умер. От обиды и злости на свою наивность, она собрала воедино остатки воли и сквозь боль в теле схватила колдуна за руку, наконец-то со спокойной душой принимая смерть. Намджун не успел оттолкнуть от себя Со и, спасая себя от магии, отскочил в сторону, а пальцы ведьмы крепче обхватили чужое запястье. Гости с дикими воплями и толкая стулья под собой вскочили со своих мест и выбежали из зала, забывая про приличия и вежливость перед королём. Паникующая толпа напугала стражу возле дверей, но она продолжила непоколебимо нести службу, не слыша приказ короля покинуть замок.       Со взвизгнул от боли холодного ожога на своей коже, упал на колени и бил свободной рукой ведьму по руке, крича, что он не Джихо и старая женщина испортит призраку жизнь. Ведьма крепче сжала его запястье, отчего кисть Со затряслась в судороге, и он вновь проорал на весь зал от боли, отчего стража всё же заглянула в комнату, но сразу же вернулась на свои места. От отчаянья Соджун пошёл на крайнюю меру — укусил ведьму за руку. Он сжал челюсти, прокусывая её ледяную кожу до крови, и продолжил выть от острой боли, пробирающей до костей, но Соён истуканом застыла на месте, окончательно поддаваясь древнему заклятию печати. Быть может, женщине больно, однако холод некромагии не позволил ей плакать, кричать и бежать из замка. Отныне она принадлежит некромагу без права на реинкарнацию до его разрешения. Мёртвые возликовали и прославили некромага Сокджина, благодаря его за укрепление военных рядов. Таким образом он узнал одну из потребностей мертвецов.       Постепенно Соджун ослаб, его глаза подкатились, и он рухнул на пол, утаскивая за собой бледную ведьму. Мертвецы довольно взвизгнули, кто-то из них потребовал должным образом поприветствовать новичка, и Намджун, прячась за стулом и слыша грохот, выглянул из-за деревянной спинки. Тело Соён исчезло, а Соджун лежит с открытыми глазами и стеклянным взглядом смотрит в потолок. Его рот, штаны и рубашка испачкались кровью, запястье браслетом украшает чёрный отпечаток руки ведьмы, а длинные волосы частично упали на лицо.       — Вот же дурак! — посетовал Намджун и подошёл ближе. — Чтобы к вечеру вышел на работу в любом виде!       — К вечеру не получится, — входил в зал Сокджин, а следом за ним из-за плеча выглянул Чонгук. — Джихо сдохнет второй раз, когда увидит, что с его телом случилось.       Чонгук согласно кивнул, сложил руки на груди, и добавил:       — Отдавал тело в одном виде, а возвращают — в другом. Нехорошая аренда получается.       Сокджин присел возле Соджуна, осмотрел застывшую позу тела и кровь вокруг губ, и пообещал решить проблему быстро, однако Со должен знать, что некоторое время ему придётся побыть призраком. Сокджин не слышит, но зажатый в теле Соджун кричит ему, что на всё согласен, лишь бы его выпустили из темноты. Тесно, больно и душно внутри колдуна. Соджуну показалось, что он неестественно вывернулся и застрял в узком поёме, и теперь надо ждать, когда душа потеряет чувствительность, что невозможно для тонкого тела.       Чонгук вызвался позвать Уфира и Джихо, чтобы в зале провести ритуал и вернуть колдуна в его тело, как бы он этого не хотел. Намджун, в душе сожалея, что убийство произошло не в сторону выгоды мертвецов, налил вино в бокал и пробормотал, что Джихо тысячу раз проклянёт и короля, и Сокджина, и некромагию, и весь Ад.       — Иного выхода нет, — садился на пол Сокджин, параллельно размышляя, где взять тело для Лысого Со, чтобы король не потерял талантливого посыльного. — Только колдун справится с той силой, которую ведьма передала Соджуну. Уверен, она не хотела его убивать. Её главной целью было не допустить, чтобы её магия и способности достались мёртвой армии. И ей это блестяще удалось.       Намджун кивнул, припоминая, что в панике ведьма хотела всучить ему свою силу. Соён понимала, что любому человеку магию не передать. Неподготовленная душа попросту вытеснится ею из тела, и оно умрёт, а сила пойдёт блуждать от человека к человеку, пока не найдёт подходящее пристанище. Ведьма перед смертью следовала трезвому разуму и рассуждала здраво, в каком бы испуге не находилась, поэтому мудрый Вельзевул не мог глупо закинуть некромагию в первого встречного. Он точно знал, что Сокджин справится с ней и ему помогут не уйти в Ад раньше времени. И вновь Намджун вернулся к первоначальному вопросу: что же в Сокджине особенного?