Глава 13
21 сентября 2021 г. в 08:04
Чонгук пригласил в тронный зал блуждающего около замка Уфира, тот притащил за собой Джихо, который с кулаками ринулся в бой при виде своего обездвиженного тела. Зажатый в нём Соджун молил колдуна не ругаться и не драться, потому что без его матерных слов морально очень плохо. Но Джихо, пока Сокджин и Намджун размышляли над щекотливой ситуацией, грубо высказался про дурость Соджуна и клялся, что пираты годны только пиво пить и морские байки травить. Намджун буркнул, что от положения Соджуна выгоды никому нет и Соён наверняка осознала свою ошибку, однако уже слишком поздно её исправлять. Искоса он посматривал на высокого демона, дожидаясь от него дельного совета, и заметил в окнах любопытные взгляды пугливых людей. Стоило одному слуге увидеть бледную фигуру демона, как страх обрисовал её в самых жутких красках, а мрачная история появления Уфира в замке толкнула его рассказать всему двору про пугающего гостя из недр Ада. Постепенно двор оброс слухами, как диким виноградом, и ещё больше вынудил людей тревожиться за свою жизнь, ведь, если демон пришёл, потребует жертву. От прачки Астарот услышал, что во время трапезы в тронный зал ворвался кровожадный некромаг, голыми руками убил посыльного, а на его крови призвал Уфира и приказал ему испепелить душу и тело преданной королю ведьмы. Теперь Джихо-Соджун тонкой нитью привязан к демону, а король убит горем от потери Соён. Астарот попросил продемонстрировать подтверждение сплетни, но прачка сказала, что все так говорят, вот и она пересказала.
Чонгук подошёл к столу, сунул в рот румяную булку и ощутил частое сердцебиение в груди. Пережёвывая выпечку с сочной мясной начинкой и настороженным взглядом осматривая присутствующих в зале, он поймал себя на мысли, что испытывает дежавю. Эти события уже ранее случались, и окончились очень плохо для Сокджина и Соджуна. Чонгук не может предугадать, когда наступит трагический момент, но уверен, что через пару минут король посетует на потерю хорошего посыльного, Джихо откажется возвращаться в тело, а Сокджин будет настаивать на распечатывании Со. Дальше Чонгук видел обрывки видения, в которых водоворотом пронеслись крики людей, согнутый в три погибели Сокджин, шумная толпа возле него с ножами в руках, а где-то сзади, как взрыв, Тэхён что-то приказал. Кажется, он выкрикнул «Прекратить!» Сокджин не пытался себе помочь, что вполне в духе его характера, потому что он не навредит простому человеку, а вот от себя Чонгук не ожидал бездействия. Он почему-то стоял на углу замка и наблюдал, как толпа устраивает самосуд. А как же подраться? Чонгук точно либо кинется избивать слуг, либо поможет добить Сокджина. Учитывая, что Намджун восхищён силой некромагии, придётся отправлять толпу слуг в Ад. Но в пророческом видении Чонгук только наблюдал за побоищем.
— Давайте что-то решать, — Намджун налил себе вино и поторопил окружающих решить судьбу зажатого магией Соджуна. — Делайте, что хотите! Главное — верните мне хорошего посыльного. Хоть он пьёт, как вся столица, но работает исправно.
Сердце Чонгука до боли сжалось, и он, заталкивая в рот вторую булку, невольно подумал, что его настороженное состояние души передалось в Ад. Поле зрения расширилось, как у дикого животного, дыхание участилось, зарождая панику на уровне груди, а нервы натянулись от непонимания ситуации. Нет ни одного намёка на скорую смерть Сокджина: не встаёт со стула, не намерен идти на улицу, спокоен, как Намджун, и полностью погружён в проблему Со. Но сердце Чонгука с силой бьётся о грудную клетку, предвещая беду.
Чонгук точно видел будущее, а не сон. Как в видении, Намджун поднял золотой бокал, посмотрел на Уфира и пожелал ему здоровья, на что тот умело сделал реверанс, сотрясая в воздухе душу разъярённого Джихо. Но Сокджин, сидя вполоборота на стуле, даже речь про улицу не заводит, а потом вовсе присоединился к выпивке с Намджуном. Чонгук схватил бокал Кан и вином обильно залил во рту булки, после чего надул щёки и попытался пережевывать, при этом только взгляд переводил с Сокджина на Джихо, слушал разговор и ожидал момент, когда надо остановить предотвратить исполнения пророчества.
— Я не полезу в своё тело! — твёрдо заявил Джихо, и Чонгук сжал пальцами бокал, волнуясь от неумения толковать свои видения. — Меня чернокнижники к себе уволокут! Вы хотите, чтобы меня вынудили тратить свою силу и силу ведьмы против вас? На войне у меня не останется выбора, а некромаг меня в бою прихлопнет, как муху! Шлёпнет и глазом не моргнёт! Совесть имейте! — он рванул вперёд, и Уфир за ниточку, как собаку за поводок, притянул его обратно к себе. — У меня есть шанс жить, а вы не хотите хлопотать над моей жизнью!
Сокджин приподнял бокал к губам, вздохнул сладкий аромат красного вина и пожал плечами, оставаясь при своём мнении, затем объяснил:
— Если не вытащить Лысого, ты потеряешь тело. Силу Соён надо куда-то деть или принять, а Со в состоянии принимать только пиво в больших количествах. Как ни крути, придётся распечатывать бедолагу и возвращать тебя на место, чтобы ты разобрался с подарком ведьмы.
Слыша, что колдун не хочет возвращаться в тело, Со попросил Сокджина придумать хотя бы что-то временное, потому что душе слишком жарко и тесно в оковах магии. После смерти, Соджуна даже не похоронили, поэтому тесноту гроба он не познал, а уж душа у него свободолюбивая, поэтому он не может лежать без движений. В тишине зала он услышал пару шумных глотков, понял, что товарищи выпивают, и вовсе поднял истерику, настаивая на своём освобождении, потому что у него в комнате остался кувшин с недопитым вином. Он орал, что служанка придёт прибрать комнату и украдёт выпивку, но его горем не прониклись даже демоны.
Сокджин вытер рукавом влажные губы и заметил, что по сути Соджун прожил жизнь без продажи души, поэтому можно поторговаться ею сейчас. Демон заберёт себе силу Соён, и Соджун продолжит свою жизнь в теле колдуна.
— Мне его душа не нужна, — сложил руки на груди Уфир, замечая на себе пытливые взгляды. — Призовите кого-то ещё.
Чонгук окончательно встревожился, вспоминая Астарота, и понял, что сейчас Сокджин направится к нему на тренировочную площадку. Он не пошлёт за ним Чонгука или Уфира, потому что Намджун не знает, кто такой Чонсок, и Сокджин ему об этом не расскажет, не влезая не в своё дело. Когда Астарот посчитает нужным раскрыться перед королём, сам это сделает. В конце концов, Демон Власти вполне самостоятельный и ясно осознаёт, на какой скандал нарывается, скрывая себя во дворе замка Намджуна.
— Я позову! — резко поднял руку Чонгук, роняя изо рта крошки третьей булки, и громким голосом напугал Джихо. — Я всё же к Аду ближе, поэтому кабанчиком сгоняю туда и обратно. А вы ешьте, пейте и развлекайтесь. Я сам справлюсь.
Он наспех и проявляя хамство схватил бокал Намджуна и осушил за две секунды. Вернув его на место, он от благодарности поклонился, продолжая пережёвывать пищу, и побежал выполнять задание, которое сам себе придумал. Уфир заметил, что Чонгук чем-то встревожен, поэтому на всех парах мчится не для освобождения Со, а из личной выгоды. За весь свой короткий век Чонгук ни разу не вызвался добровольцем в деле, требующем бежать к демону и с ним договариваться, а ради пиратской души, которая даже не достанется ему, он бы не пошевелился.
Сокджин резко опустил бокал, отчего серебряная «ножка» звонко стукнулась о поверхность стола, и задумался над гениальной идеей. Знания магии подсказали ему, что остатками Соджуна можно не торговать, а вновь сдать тело колдуна в аренду, но на короткий срок, чтобы оно приняло магию Соён. Убивать для этого никого не придётся, потому что на примете имеется подходящая душа.
Отталкивая стул, Сокджин пробормотал, что скоро вернётся и надо остановить Чонгука, пока он не пообещал демону Соджуна. Намджун хмыкнул и пробормотал, что Чонгук, скорее всего, попросту приведёт демона в замок, чтобы Со сам договаривался с покупателем и хлопотал о своём комфорте. Сокджин его не послушал, чувствуя ответственность за состояние Соджуна, ведь обещал ему предоставить тело, да и Джихо полезен в качестве души-бездельницы. Он прав — чернокнижии обрадуются силе Соён и отправят тело Джихо воевать против Альтаии. Нельзя допустить пополнения армии врага, и у Сокджина созрел отличный план, как одновременно не допустить душу Джихо к его телу и использовать способности колдуна и ведьмы одновременно.
Выбежав в коридор, он напугал настороженных рыцарей, ожидающих приказов короля, и помчался в широкий зал, из которого всё ещё раздаётся девичий плач. Со стороны лестницы мимо пробежал Тэхён, крепко сжимая рукоять меча, и кричал кому-то остановиться. Он чем-то возмущён, и Сокджин замедлил шаг, по глазам стражи определив, что у Тэхёна есть полные основания устроить взбучку.
Из коридора Сокджин выглянул в зал, изучая обстановку с расстояния, чтобы просчитать свои дальнейшие шаги. Возле выхода из замка стоит Астарот, удерживая на руках Чонгука, которому вновь стало плохо, и на выручку опять пришёл рыцарь Чонсок, а Тэхён, как всегда, погрузился в ревность. Он ждёт объяснений. С его слов Сокджин узнал, что перепуганные гости устроили сильный галдёж в замке, и Тэхён прибежал выяснить, в чём причина криков. Со второго этажа он услышал, как Чонгук зовёт Чонсока, который ради него покинул тренировочную площадку, несмотря на то, что временно выполняет обязанности министра. Тэхён побежал выяснять причину нарушения приказа, а увидел на руках Чонсока Чонгука без сознания.
— Ему стало плохо, — кратко ответил Астарот, и Тэхён на него накричал.
Как бы он ни пытался усмирить в душе натиск злости, его гнев и ревность вскипели маслом и больно обожгли влюблённое сердце. Тэхён кричал, что Чонсок всегда появляется в моменты, когда Чонгук падает без чувств, и уводит его в свою спальню, где неведомо, что творит с бессознательным телом.
— Из-за тебя он в обмороки падает?! — Тэхён выкрикнул в лицо и плотно сжал губы, сдерживая злость только для того, чтобы дождаться правды.
Астарот посмотрел на него со спокойствием и демоническим величием, отчего черты его лица стали более тонкими и близкими к истинному лику повелителя Ада. Его стать властного демона ощутилась человеческой кожей как колючий плащ на плечах и вынудила Тэхёна замереть от непривычного зуда на теле. Перед ним стоит его первый помощник Чонсок, а мышцы сопротивляются секундному порыву поднять на него руку и отхлестать тяжёлой перчаткой по лицу.
Сокджин выбежал на помощь. Он не придумал, чем будет полезен Тэхёну против Демона Власти, но посчитал, что третья сторона в споре всегда пригодится. Настал момент, когда Астароту лучше признаться, что он не человек, иначе его попытки помочь Чонгуку навредят и настроят против Ада. Чонгук без подсказок знает, за что ненавидеть Ад, а если его поссорят с Тэхёном, вовсе поднимет бунт, в котором Люциферу будет проще убить Чонгука, чем вразумить.
— Не ругайтесь в замке, пожалуйста, — шептал Сокджин, поочерёдно посмотрев на мужчин, между которыми нарастает напряжение. — Гости напуганы смертью Соён, а ваша драка вынудит людей думать, что в королевской семье крупные проблемы. Зачем давать повод для слухов? — он поклонился обоим и вновь прошептал: — Я попрошу Джухёка приготовить для вас горячую воду. Помокнете в одной бочке и поговорите спокойно.
Он побежал на улицу, припоминая, что Джухёк помогает садовнику бороться с сорняками, а Астарот, перекрыв собой путь Тэхёну, продолжил прожигать его цепким взглядом чёрных глаз. Тэхён почувствовал, как что-то в его груди жестоко выворачивает душу наизнанку и перебирает все чувства, вынуждая под тяжестью внутреннего напряжения дышать спокойно и поверхностно.
— Ты не человек, — насторожился Тэхён, отчего в его глазах промелькнул ужас, и моментально угадал: — Астарот.
Люцифер лично являлся к Тэхёну, а Вельзевула он видел в комнате Намджуна. Из Триады в тени оставался только Астарот, а остальным демонам Владыка Ада не позволит изучать сущность братьев Ким. Астарот медленно сортирует каждую эмоцию внутри Тэхёна, как мясник перебирает органы вспоротого брюха свиньи. Он не подавляет злость Тэхёна и не стремится помочь Чонгуку навести порядок в человеческой душе, и всё же проверяет его работу, и остаëтся ею доволен. Чонгук самый молодой, но вполне умелый демон и к выгодному заданию подошёл очень ответственно.
— Вот же дурак, — Астарот обратился к Тэхёну и скривил в брезгливости губы. — Иди покайся перед Люцифером, а мне тебя не за что прощать.
Не получая разрешения уходить, он толкнул ногой дверь и вынес Чонгука на улицу, оставляя Тэхёна в потерянном состоянии. Несколько лет назад Чонсок с наглостью напросился на работу во двор замка и с твёрдой уверенностью в своих силах согласился пройти все испытания, чтобы доказать, на что способен. Его энтузиазм не миновал внимания Тэхёна, и уже через час Чонсока поставили перед первым противником. Тэхён очаровался его умением владеть всеми видами оружия, знаниями истории, тактикой боя и нескольких языков. В битве один на один Чонсок проиграл только Тэхёну, которого если и удавалось кому-то победить, то более трёхсот лет назад до заключения его договора с Люцифером. Толковый рыцарь требовался во двор замка, поэтому Чонсока моментально приняли на работу, и он никогда не вызывал подозрений у окружающих. Тэхён не вспомнит ни один момент жизни, когда Чонсок выделился бы из толпы или повёл себя неестественно для человека. Порой ему поручались задания не для рыцарей, и он их исполнял без брезгливости, возмущений и с полной отдачей. Он безропотно соглашался помочь вычистить выгребную яму, дотащить пьяную и блюющую стражу до домов или позаботиться о лежачей Юджон. Он всё делал исправно, отчитывался перед Тэхёном и возвращался к своим обязанностям, которые выполнял в срок. И не находился ни один повод, чтобы усомниться в его преданности или подозревать в нём демона.
Тэхён, ошарашенный новостью, замер на пороге замка, смотрел на плавно закрывающиеся двери, и в нём смешались чувства стыда и непонимания. Нет его вины в том, что Астарот ему прислуживал, ведь сам выбрал жизнь под руководством человека. С другой стороны, Тэхён не видит причину, по которой один из Демонов Власти согласится кланяться людям.
Переживая, что Чонгука заберут в Ад на лечение, Тэхён выскочил на улицу, и слух уловил истеричные вопли людей. Последний раз они так орали, когда на главной площади в столице подняли бунт против короля. Армия Его Величества успешно и в короткий срок подавила негодующих горожан и показала остальным бунтующим сердцам, что никаких переговоров со стороны Намджуна не последует и не стоит надеяться, что он пойдёт на уступки населению. Ему можно письменно высказать свои претензии и ждать ответ, а силой поменять его методы правления ещё никому не удалось.
Но вопли разъярённой толпы Тэхён помнит отлично, поэтому первое, что представил, — восстание во дворе замка. Не допуская беспорядка в своём доме, он вытащил меч из ножен и твёрдым шагом направился за угол здания, где начинаются домики слуг. Причину для недовольства прислуги Тэхён не нашёл, потому что люди во дворе не жалуются на жизнь. Им сколько не дай благ, а они будут стремиться достичь величия своих господ, а, получив желаемое, захотят их превзойти. Тэхён с самого начала приёма на работу обозначил роль каждого слуги во дворе замка и не обещал сделать их богачами, поэтому глупо надеяться на большее, чем обещано. И он доступным языком объяснил народу, что любой протест карается смертью, как и написано Намджуном в законе.
Увиденное повергло Тэхёна в шок, и скопленный в душе гнев, не растраченный на Астарота, поднялся от груди и густым туманом затмил разум.
Сокджин не дошёл до Джухёка несколько метров. Недалеко от начала тренировочной поляны толпа слуг убивает некромага, а тот привычно согнулся вдвое и прикрыл голову руками, смиренно принимая смертельные удары ножей, дубинок и вил. Рядом кто-то длинной палкой избивает Джухёка, который выбежал разгонять взбесившуюся толпу, но сам попал под горячую руку. Его восприняли как союзника некромага, а чувство превосходства над сильным магом парализовало разум людей и толкнуло бить сильнее, чаще и кричать в экстазе от запаха и вида багровой крови. У Тэхёна взгляд приковался к каждому человеку, их оружию, и они прекратили зваться слугами. Они враги и обязаны расплатиться за восстание против короля. Люди знают, какие отношения между Намджуном и Сокджином, но всё равно решили вершить суд, словно от одной смерти всему миру станет лучше жить. За секунду Тэхён представил, что из-за такой же участи демон Чонгук потеряет тело, которое исцеляет больную душу.
— Убить! — выкрикнул Тэхён и поднял меч против тех, кто долгие годы исправно ему служил и клялся в верности.
Астарот встал за углом замка, продолжая держать на руках Чонгука, и не вмешивался в поучительные для Сокджина разборки. Тэхён отстаивает интересы короля, исполняет его недавний приказ и преподаёт урок тем, кто остался в стороне и наблюдает, как толпа повалила на землю некромага и продолжает измываться над его телом.
Душа Сокджина стоит рядом и смотрит на самосуд, на то, как из тела торчат десятки ножей, а людям всё мало крови. Её с лихвой преподнёс Тэхён, и с первым ударом его меча дикие крики ликования переросли в предсмертные стоны. Не знающий границ гнев принца заразен — Сокджин ощутил липкое и сладкое чувство мести, растекающееся в сознании густым мёдом и наркотиком порождающая зависимость. Он исподлобья следит, как начищенное до остроты бритвы лезвие меча под натиском твёрдой руки быстро пронзает тело человека и окрашивается в красно-рубиновый цвет. На землю падают мёртвые люди, и Сокджин прошептал заклинание, забирая в свою армию души слуг. Сложные и местами непонятные Сокджину слова проговаривались быстро и легко, будто на протяжении всей жизни он изучал некромагию и отточил мастерство до высшего уровня. При смерти люди видят его, а за его спиной — бесчисленную армию полупрозрачных душ, которые улыбками приветствуют будущих воинов и скалятся от вида предсмертных мук, какие сами некогда испытали. Они злорадствуют, жестами подзывают жертв Тэхёна присоединиться к ним и обещают, что новенькие души в ближайшие десятилетия будут молить Люцифера отправить их в адский котёл к чертям, потому что длинные годы ожидания появления некромага и бездействия — худшая мука для мёртвых души и тела. От вида нескончаемой армии мертвецов, умирающие слуги короля перед смертью собирали остатки сил в груди, чтобы неистово кричать от ужаса. Сокджин глух к их воплям. Он повторяет заклинание и впитывает в себя злость Тэхёна, от меча которого никто не ускользнул. От страха люди замирают на секунду, в панике не сразу сообразив, что надо бежать, и Тэхёну этого достаточно, чтобы выпустить на волю демона внутри себя, взмахнуть оружием и нанести один смертельный удар. К крикам и истошным воплям он привык за время войны, но то, что издают пронзённые его мечом люди, заставляет его вздрогнуть. Тэхён заметил, что обездвиженные страхом убийцы некромага смотрят в одну точку, захлёбываются своей кровью и издают нечеловеческий вой, от которого становится жутко, как в страшном сне.
Два молодых лучника подбежали к месту потасовки, и за них тут же спрятались люди, умоляя помочь и позвать на защиту стражу. Они цепляются окровавленными пальцами за лёгкую броню, сжимают руки мужчин и обещают любые блага за спасение, но стражники грубо оттолкнули их от себя и бросили к оружию Тэхёна, после чего крикнули, что слуги сами выбрали себе судьбу и не надо в неё вмешивать посторонних. Наблюдатели возле домов тайком с облегчением вздыхают и радуются, что не повелись на уговоры мятежников и вовремя засомневались в прошедших слухах про некромага. Король приказал с уважением относиться к Сокджину и доступно объяснил, что за хулу на него — смерть. Чонсок двоих казнил, но некоторые люди решили, что если убить некромага, то его чары, посланные на короля, развеются и тот материально выразит свою благодарность слугам. И вот некромаг мёртв, и оказалось, что никаких чар нет, только зря кровью залита тренировочная площадка.
Лучники оттащили в сторону Джухёка, чтобы его не затоптали паникующие люди, и к месту драки тяжёлыми шагами приблизился Хан. Будто на распродаже глиняных горшков, он ковырялся среди скользких от крови телах, откидывал их в сторону и добирался до тела Сокджина. Когда показалось его лицо, Хан смелее ступил на мертвецов, скользнул подошвой по пропитанной кровью одежде, но, несмотря на свои широкие габариты, удержал равновесие. Схватив руку Сокджина, он попятился в сторону, бормоча, что рано некромаг собрался в Ад и король не одобрит его решение подставить себя под удар.
Намджун под стеной здания сложил руки на груди и со злым прищуром наблюдал за побоищем. Тэхён идеально воплотил его мысли в реальность, доказывая, что время над мастерством не властно. Предсмертные крики мужчин и женщин греют сердце короля, окутывают его мягким мхом и убаюкивают мыслью, что мятежники за свой поступок наказаны не только Тэхёном, но и некромагом. Сердцебиение выровнялось от уверенности, что Сокджин жив. Хан выволок его бездыханное тело, исполосованное ножами, но душа всё ещё в замке рядом со своим королём.
— Остановите принца! — пробормотал Уфиру Джихо, но тот спрятался от глаз людей и проговорил, что даже с места не сдвинется.
— Тебе надо, ты и останавливай, — коротко буркнул Уфир и, немного подумав, дополнил: — Твоё тело лежит недалеко, а я могу вернуть тебя в него. Станешь вновь живым и делай, что считаешь нужным
Джихо отказался, потому что не умеет обращаться с мечом, а Намджун, ощущая присутствие Уфира оглянулся в его сторону, но увидел не адского доктора, а Чонсока, который спокойно несёт Чонгука в сторону домов рыцарей. Решив, что с ним настал час поговорить откровенно, Намджун подошёл ближе к мёртвым телам, пнул их носком ботинка, убеждаясь, что нет выживших, и приказал Тэхёну успокоиться. Тот со злым прищуром и тяжёлым звериным дыханием осмотрел двор, ища притаившихся врагов, помня всех, кто поднял руку на Сокджина. Двор будто вымер, погружаясь в тишину и застывшие фигуры, но Тэхён должен лично удостовериться, что дважды марать руки кровью не придётся.
— Отнесите Джухёка в комнату министра, — приказал лучникам Намджун. — Скажите охране на первом этаже, чтобы пригнали к нему Хвана, а Хван пусть хоть душу в Ад продаёт, но вернёт мне единственного массажиста, — он перевёл взгляд на Хана и с усмешкой спросил: — Ты никого не убил?
Рыцарь догадался, что верный алкаш Соджун успел донести на него королю, и ответно усмехнулся, после чего ответил:
— Не успел, Ваше Величество. Видимо, сегодня надо было в очередь на убийство становиться.
Намджун приказал ему убрать со спины Сокджина ножи и поднять его в спальню Его Величества, а охране передать, чтобы никого не пускала в комнату. Тэхён заверил, что справится с трупами: сложит всех на телегу, вывезет за мост и вывалит на землю, как дохлых крыс, а сверху оставит список умерших. Утром глашатай оповестит население о причине убийства, и родственники заберут тела погибших. В глазах Тэхёна горит ненависть. На людей он смотрит диким волком, одним взглядом требуя дать хоть намёк на нарушение закона, чтобы пополнить список мертвецов новыми именами. Служанки засуетились по двору, прячась от тяжёлого и налитого кровью взгляда принца, напряжёнными пальцами смяли белые передники и с извинениями мелкими шагами попятились к своим комнатам, не разбирая дороги. Напуганные Тэхёном, они прижались друг к другу и посмотрели на его руку. Перчатка насквозь пропитана кровью, окрасила багряным цветом рукоять и при её сжатии с пластин на землю опускаются тёмные бордовые капли, но Тэхён всё ещё уверенно держит оружие.
— Желающие покинуть замок могут уволиться, — предупредил Намджун, осматривая непривычно тихий двор, — остальные пусть продолжают работу. И приведите ко мне того, кто шатается по двору и подговаривает людей на гнусные поступки.
Сокджин виновато опустил голову, перевёл взгляд на своё тело, доверяя его Хану, и последовал за Намджуном, который перешагивает через лужи крови и обходит трупы. Сокджин рассказал, как бежал к Джихёку и встретил толпу слуг. Они не говорили, за что убивают, и Сокджину это показалось несправедливым, но толчки в спину, которые он ощутил как глухие удары, напомнили о ненависти людей к некромагам. Сокджин не почувствовал боль и ждал слабый удар, который о ней напомнит. Люди били не голыми руками, а целенаправленно убивали оружием. Сокджин ощущал, как в его тело глубоко воткнулись десятки ножей, и вспомнил сравнение Чонгука: как стальной ёжик. Иногда полезно прислушиваться к безумным словам Чонгука, и жаль, что большая часть его речи не имеет никакого смысла, а говорить по существу не умеет.
Рыцари и охранники не принимали участие в убийстве. Сокджин, привычно прикрывая голову руками, слышал только слуг, знал, что его скоро убьют, и вспомнил день своей смерти. Он отличается от самосуда слуг-дикарей тем, что в нём есть смысл. Нельзя умирать бессмысленно, из прихоти тех, кому ты всего лишь не нравишься, и кто на тебя клевещет. В жертвоприношении есть символ, благородство и почесть. Жертвой Вельзувулу, Демону Власти, не каждому дано быть, а встретиться с ним — большая редкость. Сокджина отдали ему как достойный дар, за который просящий получит дорогой подарок. Мало того, Вельзевул жертву принял, а это многого стоит. Сокджину стало за себя обидно как за жертву Демону Власти. Ему доверили мир мёртвых, и пусть Сокджин не знает, почему именно он выбран Вельзевулом, всё же ему подарили некромагию, с ним, как с Чонгуком, нянькается второй Демон Власти, и, благодаря общим усилиям, у Сокджина неплохо получается управлять магией. Он многого не понимает, однако практика даёт полезный опыт. В конце концов, у Сокджина есть Намджун с огромной верой в него и жадностью к выгоде и, если прибрал кого-то в свои руки, значит, он ему чем-то полезен.
Есть в их договоре пункт о том, что Сокджин должен быть верен и предан королю. Считая тумаки на своём теле, Сокджин сомневался, что обязан защищаться от людей, иначе нарушит пункт договора. Если он не сохранит свою жизнь, значит, не сможет остаться рядом с королём и доказывать свою преданность и верность, а он их ещё даже не начал демонстрировать.
Поскольку поменять что-то в своём положении он не успел, наблюдал за людьми со стороны и чувствовал в горле горький ком обиды, который с приходом Тэхёна перерос в злость. Оправдывая себя, Сокджин сказал бы, что не влез в судьбы людей: они сами решили, как умрут, а он, некромаг, лишь распоряжается ими после их смерти. Астарот ничего не говорил про опасность встревать в жизнь мёртвых людей, а что не запрещается, то автоматически разрешено.
Как часто у Сокджина бывает, первая эмоциональная минута привела к непоправимому итогу, и теперь его душа плетётся за королём и сожалеет о своём поступке. Все, кого он утащил в свою армию на радость душам и костям, могут в Аду подумать над своим решением избавиться от некромага и, быть может, раскаются и более не повторят ошибку. Сокджин погорячился, однако в своё оправдание сказал, что слишком заразная багрово-чёрная аура у Тэхёна. На него смотришь и создаётся впечатление, что от итога сражения зависит жизнь всего человечества, поэтому обязан размазать врага до влажного пятна. В Сокджина кислотой просочилась храбрость Тэхёна, и он помог тем, в чём силён: укрепил свою армию, чтобы в любой момент отправить её в бой. Тэхён убивал тело, а Сокджин прибирал к своим рукам души. Если трупы не кремируют, он не побрезгует воспользоваться останками.
Намджун его не слышит и не видит, подошёл к дверям комнаты Чонсока и тихо постучался.
— Отвертеться от разговора не получится, — предупредил он и громко постучал ногой в дверь. — Открывай!
Астарот крикнул, что от Его Величества сложно улизнуть, и Намджун потянул дверную ручку на себя, не выдерживая топтания у порога. Сокджин вошёл следом, хотя ему никто не разрешал посещать комнату. В отличие от кабинета Тэхёна, Астарот придерживается минимализма: кровать, шкаф, вешалка и зеркало. Ни тумбочки, ни стола, ни полок в комнате нет, и Сокджин предположил, что Астароту хватает одного шкафа, чтобы складывать бумаги, одежду и предметы гигиены. Стул куда-то пропал, а на подоконнике появились горшки с цветами. Вспоминая последнюю встречу с демонами в его комнате, Сокджин подумал, что цветы расставили как защиту от незваных и любопытных гостей.
Намджуна Астарот принял со спокойствием, зная наперёд, зачем он пришёл, и не увидел в нём врага. Сокджин подошёл к лежащему на кровати Чонгуку и с тоской в глазах смотрел на его лицо, ожидая, когда хотя бы одна мышца дрогнет, чтобы обрадоваться пробуждению.
— Вопрос у меня к тебе, — подходил к кровати Намджун, уделяя внимание больному Чонгуку. — Как так получилось, что Джина отдали в жертву Вельзевулу? У меня с Вельзевулом натянутые отношения, поэтому я не приказал бы отдать ему жертву. Ты прикрылся моей печатью, чтобы угодить демону, и из всего населения Альтаии выбрал идеальную жертву.
Астарот широко улыбнулся, будто долго ждал этого разговора, а Намджун дни напролёт не интересовался жертвоприношением. И вот настал час, когда Намджун увидел смерть Сокджина и осознал две вещи: эта единственная казнь, которая ему неприятна, и Сокджин — вечная жертва. Он постоянно чем-то жертвует, отдаёт часть себя или попадает в неприятности, при этом предпочитая стать козлом отпущения. Намджуну это надоело, но и быть нянькой отказывается, поэтому решил узнать о самом начале пути Сокджина к некромагии, чтобы быть в курсе планов Вельзевула. Заодно душа Сокджина послушает увлекательные демонические истории и посмотрит на себя с другой стороны.
— Мне не пришлось искать жертву, — Астарот присел на край кровати и принялся снимать с себя перчатки. — Я знаком с родом Джина, поэтому знаю и его самого, — он замер с кривой и насмешливой улыбкой на губах и поднял хитрый взгляд на Намджуна. — Он идеальная жертва для Люцифера.
Сокджин крикнул, что о Люцифере речь не шла, когда его тащили к могиле, а Вельзевул даже не заикнулся про Владыку. Сокджин переживает, что его и Чонгука выставят лжецами, а защититься нет возможности: Намджун не видит и не слышит мёртвых, а Астарот не обращает внимания на блуждающую в комнате душу. Он с удовольствием рассказал, как наблюдал за семьёй Ким Сокджина, помогал ей и изучал поведением подрастающего малыша. Будущее детей в видениях не постоянно, потому что дети непредсказуемые, но по мере взросления Сокджина оно становилось всё чётче, а позже наконец-то стало ясно, что он выдержит все искушения грехов и останется в церкви.
— Ты не представляешь, — улыбнулся Астарот, пристально всматриваясь в Намджуна, чтобы не упустить его реакцию на слова, — Джин вымолил все свои грехи. Если бы не его согласие принять некромагию от Вельзевула, он попал бы в Рай.
Сокджин замер, не веря, что одной короткой несдержанностью в эмоциях позволил Вельзевулу затуманить мозг и разрушил труды долгих лет, проведённых в церкви. Он помнит, как старался жить по Библии, усердно учил Священное Писание, изучал его со священниками, изрядно посещал церковь, соблюдал целибат и всегда молился. Однако одна вспышка злости перечеркнула не только весь образ жизни, но и закрыла двери в Рай. А ведь Сокджин даже не смог бы навредить Намджуну, поэтому его ошибка совершена из-за воздушного замка, в котором обитают мечты и бурная фантазия. Священник предупреждал, что мысли грешны и толкают грешить, а Сокджин забыл его наставления в самый ответственный момент и попал в ловушку демонов. Он не только поддался искушению Вельзевула, но и согласился переспать с мужчиной ради призрачной мести, несмотря на то, что вымаливал грех мужеложства долгие годы.
— Да как так?! — выкрикнул он от отчаянья. — И вы мне ещё говорите, что нельзя вмешиваться в судьбы людей?! Вы в мою вмешались!
— Демонам сам Бог велел искушать праведников, — спокойно и всё с той же довольной улыбкой проговорил Астарот, и Намджун понял, что Сокджин рядом и испытывает моральные трудности перед правдой.
Намджуну стало не по себе от осознания скверной для Сокджина ситуации. Демоны всегда бьют по слабым местам людей, вынуждают их думать, что грех — единственный способ выкрутиться из сложного положения и жить дальше, а страх смерти крепко заложен в человечестве. Мало того, что Сокджин слепо поверил Вельзевулу, да так, что забыл про Бога, так ещё и Намджун с трёхвековым мастерством показал ему удовольствия демонического мира.
— Я отдал человека Вельзевулу, — Астарот пожал плечами, словно меньше всех приложил лапу к созданию некромага, — а уже в Аду Джин предал Господа и был передан Люциферу. Чонгук, как истинный демон, толкал Джина грешить. Ты знал, что Джин украл у демона жертву? А что он покрывает вора? Или он тебе рассказывал, как мошенничал?
— Хватит! — перебил его Намджун, ответно атакуя Астарота, чтобы он сильно не радовался присутствию в Аду желанной души. — Чонгук мне говорил, что в замке есть демон, а Джин рассказывал, как его родители поклонялись Астароту, поэтому без подсказок ясно, кто ты. Так вот, скажи мне, Демон Власти, как же ты мог опуститься до вычищения дерьма из стойл?
Сокджин попятился назад, слыша наглую грубость в тоне Намджуна, который в придачу сложил руки на груди, показывая, что защищаться будет до последней секунды словесной перепалки и готов отправиться в Ад продолжить скандал. Астарот сдержался от гнева, наблюдая перед собой слабого противника, и предпочёл молчать, всматриваясь в Намджуна, чтобы поймать его будущее. В нём он не видит окончание разговора, потому что не в состоянии предугадать свою жизнь.
— Из-за него? — Намджун кивнул в сторону Чонгука. — Ты много лет пахал на Тэхёна ради Чонгука, потому что знал, что он попадёт в Альтаию. Без предсказаний понятно, что он влюбится в Тэхёна, выше которого в рядах войск никого нет, поэтому ты заранее поступил в армию при дворе и занимался тем, что недостойно демону Триады, — он повысил тон и выкрикнул: — К бабке не ходи, ясно, что ты отец Чонгука!
Улыбка на лице Астарота пропала, а в глазах промелькнула усталость, из-за которой Намджун резко замолчал. Как говорится, перегнул палку в словах, но и Астарот не кинулся драться. Ему самому надоело молчать и скрывать от Чонгука правду, однако, он терпит, чтобы не сделать хуже. В конце концов, печаль пройдёт, трезвый рассудок возьмёт вверх, и Астарот вновь будет Чонсоком, чтобы присматривать за Чонгуком.
— Как ляпнете что-то, Ваше Величество! — внезапно Сокджин принялся защищать Астарота, хотя Намджун не слышит мёртвых. — Не влезайте хотя бы в дела Ада, а то и там переворот устроите!
— Можешь рассказать Чонгуку, кто я, — позволил Намджуну Астарот. — Если тебе от этого станет легче, то говори. И что поменяется? — он всмотрелся в него, но ответа не последовало. — Ничего. Думаешь, он не догадывается, что Асмодей ему отец? И отцы ли мы? Как назвать плод кровосмешения?
Намджун отошёл от кровати и встал возле окна, соглашаясь с Астаротом лишь наполовину. Чонгук — хитрый демон, как все создания Ада. Если он о чём-то догадывается, то не скажет об этом, потому что демоны-провидцы видят будущее, а не читают мысли. Когда Чонгук что-то узнаёт или угадывает, никому об этом не говорит, чтобы никто не увидел это в видениях. Он всем твердит, что Асмодей — его дед, суккуб — его мама, человек — папа и бабушка. Всем рассказывает то, что ему когда-то поведал Асмодей, а затем внезапно стал называть «деда» отцом. Чонгук объяснил перемены тем, что Асмодей его воспитал и заменил отца, а остальным сложно определить его истинные цели в смене обращения. Чонгук постепенно взрослел, узнавал больше про Ад и демоническую жизнь, начал понимать, что человек не может родить детей от демона, поэтому он появился на свет иным образом. Если внешне его родство с Асмодеем неоспоримо из-за поразительного сходства, то про второго отца он не подозревает и продолжает называть Астарота дядей.
— Про твою и Асмодея любовь я наслышан, — смягчил тон Намджун, понимая знакомые ему чувства, — но вы, вроде, давно не вместе.
— Мы поссорились из-за Чонгука пятьсот лет назад, — Астарот вновь улыбнулся, после чего мягким взглядом скользнул по лицу Чонгука, вспоминая момент ссоры. — Расстаться у нас не получилось, поэтому только прекратили влиять на жизни друг друга.
— Значит, — насторожился Намджун, хмурясь от неприятных догадок, — ты не видишь будущее Чонгука?
Астарот отрицательно замотал головой и объяснил, что не видит свою жизнь, а в Чонгуке — его кровь. Периодически его посещают видения про Чонгука: короткие фрагменты, размытые сцены и обрывки фраз. Этого недостаточно, чтобы сложить полную картину будущего, но со временем, когда поведение Чонгука стало постоянным, Астарот научился угадывать ситуации и готовится к неизбежным жизненным переменам.
— Значит, никакой бабки не было? — удивился Сокджин и склонился над Чонгуком, чтобы посмотреть на него новым взглядом.
— Была, — спокойно ответил Астарот, мысленно погружаясь в недалёкое прошлое. — Она задумала принести в жертву Люциферу толпы людей, а я и Асмодей воспользовались ситуацией ради создания общего ребёнка. В праздник Пасхи пожилая женщина взорвала несколько церквей, а я и Асмодей забрали из груды жертв тело младенца, обескровили его, смешали нашу кровь и вложили в него. Кто ж знал, что эксперимент не только оживёт, но и обзаведётся своей душой? — он наклонил голову набок, помолчал, ещё раз прокручивая момент массового убийства, затем вовсе рассмеялся от абсурдности прошлых поступков.
Поскольку тело у ребёнка непригодно для проживания в Аду, к Чонгуку на земле приставили суккуба, и они жили в Сермионе несколько лет. За это время суккуб действительно обзавелась мужем и привязалась к нему, даже грозилась рассказать Чонгуку правду, если ей не разрешат забрать супруга в Ад. Асмодей уничтожил её, а Чонгуку в Аду подготовил условия для проживания.
— Демоны глаз с него не спускали, — вспоминает Астарот, — а ему не нравился контроль. Мы ждали, когда в нём проявятся способности, чтобы узнать, с чем имеем дело, и однажды Чонгуку вздумалось покататься на спине Левиафана. Змей ползал вдоль огненной реки, а Чонгук к нему прижался грудью и сильно сжал пальцами шкуру. Левиафан повернул к нему морду, угрожающе прошипел, а Чонгук посмеялся с его грозного вида. Естественно, демон не мог его придушить в кольцах, поэтому повернул морду к реке и со злостью выпустил из пасти волну огня. Это самое привычное поведение Левиафана, но пламя получилось такой мощи, что река колыхнулась и поменяла направление течения.
Маленький Чонгук веселился, попросил дядю Леви показать ещё фокус, а сам Левиафан с перепугу хвостом обхватил его и пополз демонстрировать Люциферу. На общем собрании демонов Власти и Братства Чонгука просили выполнить несколько совместных действий и методом проб и ошибок выяснили, что смешанная кровь двух демонов одарила его способностью приумножать силу любой магии. Пока Чонгук был ребёнком, это доставляло неудобства, потому что он появлялся как из ниоткуда в моменты, когда кто-то из демонов работал со своими способностями, и усиливал магию. Затем часть демонов выдвинула предложение уничтожить Чонгука, потому что он невзлюбил Ад и в любой момент мог восстать против него, а его способности — сильное оружие против любой армии.
— Почему не убили? — удивился Намджун, приподняв брови от непонимания. — Я бы прихлопнул, чтобы не думать про возможную опасность с его стороны. Он же неуправляем, как блоха!
Астарот взобрался на кровать, словно охраняя от Намджуна своего ребёнка, и объяснил:
— Люцифер сказал, что не боится детей.
Намджун сдержал улыбку, узнав во фразе Владыку Ада. Чонгук всегда останется для него ребёнком, и нет ни одного демона, равного по силам Люциферу. Он не одобрил поступок Астарота и Асмодея, однако никогда не посмеет отобрать у них что-то личное, что-то ценное только для них двоих, и пусть это только успешный эксперимент, он дорог им и, быть может, многим демонам в Аду.
— Люцифер не прогадал, — голос Астарота стал тяжёлым и глубоким, словно вспоминает неприятную часть жизни. — Чонгук не навредит Аду, потому что скоро не сможет жить в человеческом теле.
Намджун попросил не говорить чушь, ведь на Чонгуке держится состояние Тэхёна. Пропади Чонгук из поля его зрения, как сказочный принц превратится во всадника Апокалипсиса и в поисках Чонгука сравняет с землёй ближайшие государства. А Альтаии нельзя существовать без толкового министра, потому что подлый Сермион вновь посягает на её территорию.
— Это неизбежно, — ошарашил его Астарот. — По меркам человека, Чонгук — подросток. У него период полного формирования тела и способностей. От Асмодея он перенял сущность инкуба, но при этом прихватил способность воровать семя мужчин. Также он обожает военное дело и военных, и правое крыло у него Асмодея. От меня ему, к сожалению, досталась возможность видеть будущее и левое крыло. Его тело, пятьсот лет назад полученное в Сермионе, не выдерживает его демоническую сущность, хотя за все годы оно очень изменилось и от человеческой плоти почти ничего не осталось. Чонгук растёт, и из-за смешанной крови он не способен жить в человеческом теле.
Сокджин сильно расстроился, с безысходностью в глазах посмотрел на Чонгука, не представляя его реакцию на вынужденное расставание с Тэхёном. Их отношения терпят болезненный период, оба сохраняют выдержку, чтобы не совершить непоправимую ошибку, и пытаются разобраться в холодной воронке, пожирающей чувства. Все труды пойдут насмарку, когда лечение Тэхёна перерастёт в новую болезнь.
Чонгук должен знать правду о себе, чтобы искать выход из положения. Его любимое тело, о котором некромагу не позволено упоминать, вскоре превратится в груду разорванного мяса и сломанных костей. Для Чонгука это станет трагедией, и, быть может, демоны придумают новый эксперимент, чтобы вернуть ему способность жить как человек. Пусть на создание нового тела уйдёт век, Тэхён и Чонгук подождут, ведь для них важно знать, что они вновь будут вместе и помогут друг другу выдержать натиск нагнетающих чувств и мыслей.
Сокджин прошёл сквозь дверь и направился к замку, чтобы уединиться в своей комнате и подобрать слова, которые мягко преподнесут Чонгуку историю его рождения и объяснят скорую потерю человеческого тела. Должно быть, ему на душе станет теплее, когда он узнает, что у него есть второй отец. Судя по его отношению к Астароту, он его полюбил ещё в детстве, когда оба отца состояли в отношениях, и до сих пор питает к нему тёплые чувства. Если Астарот объяснит, почему он и Асмодей долгое время скрывали правду, Чонгук обязательно поймёт демонический план. А крылья станут для него настоящим шоком. Сокджину жутко вспоминать вязкую кровь на гладкой коже и мокрых перьях, а Чонгук вовсе возненавидит часть себя и обвинит крылья в потере тела. Да и во всех своих бедах их обвинит. Ему проклинать кого-то как воды попить.
В замке Сокджина никто не увидел. В тронном зале не суетятся люди, со второго этажа доносятся встревоженные голоса гостей, и Сокджин догадался, что Намджун, натянув на лицо новую маску благородства и дружелюбия, мягко попросил мужчин и женщин не покидать пределы здания. Когда люди толком не видят громкое событие, скуднее лживые сплетни в Морфурте, а чем меньше лжи, тем реже на главной площади проходят казни. Всё же хорошо, когда король изредка думает о сохранении жизни людей и решает проблемы своих подчинённых, иначе бы никто не захотел работать в его дворе. Другое дело — отношение короля к демонам. Для Сокджина стало неожиданностью слышать, как Намджун дерзит Демону Власти, и он лишний раз убедился, что есть что-то общее между ставленниками демонов и адскими существами. Возможно, поддерживая жизнь с помощью демонической силы, Намджун сам становится демоном и вскоре Альтаия под его правлением превратится в Ад на земле.
Сокджин подошёл к стражнику и заглянул в шлем — не спит. Таращит глаза вперёд, хмурит брови и исправно несёт службу. Наверняка ноги устали удерживать тяжесть металла, а тело тянется принять горизонтальное положение. Да и любопытно охране узнать про последние события в замке. Мужчины видят только обрывки суматохи, а самое интересное происходит либо за закрытыми дверями спален знати, либо на улице, что провоцирует душу чесаться от любопытства. Скоро придёт дневная смена, и наступит час обмена новостями, обильно украшенные пустыми домыслами. Раньше обо всех событиях в замке знал Соджун, но, увы, армия злоязычников потеряла своего лучшего бойца.
Вспомнив его, Сокджин осмотрелся в светлом помещении и выкрикнул:
— Соджун!
Голос прозвучал глухо, без привычного человеку эха в обширном зале и поглотился в грани мира живых и мёртвых. Имя прозвучало и, кажется, тут же кануло в небытие, где самое место старой пиратской душе.
Со стороны спален на первом этаже тут же донёсся радостный возглас:
— Джин!
— Где ты, душа вшивая?
Со кричал, что он в комнате Сокджина, лежит на кровати и смотрит в темноту, при этом мечтая сменить позу. По приказу Его Величества тело колдуна оттащили в спальню некромага, а гостей загнали в их комнаты, и они очень взволнованы криками на улице.
— Господа! — посторонний вопль отчаянья ворвался в разговор, и Соджун от ужаса вскрикнул, не ожидая, что души кто-то слышит.
Сокджин удивился тому, что забыл про неупокоенную душу, и осторожно уточнил:
— Тэджу?
Соджун попросил рассказать, кто такая Тэджу, а она, помешкав несколько секунд, подтвердила своё имя. Сокджин приказал Со молчать и встал посреди комнаты, после чего плавно опустился в подвал. Даже любопытная душа пирата не заглядывала на склад пустых кувшинов и бочек. Темно, сыро и наверняка зябко, а, главное, непонятно, зачем хранить ненужный хлам на протяжении нескольких лет. Намджун в состоянии купить новые бочки и кувшины, привести в порядок подвал и превратить его в достойное хранение королевского вина. Всего четыре узкие комнаты, дверей нет, а пыль толщиной с палец, словно её собрали со всей страны и специально усыпали подвал. Среди глиняных черепков и наполовину сгнивших досок лежит тело молодой девушки, рядом под стеной сидит её душа и с испугом в глазах смотрит на Сокджина, воспринимая его как живого человека. Тот посмотрел на труп с синяками на шее, прикусил губу, чтобы не прочесть заклинание порабощения в свою армию, и заставил себя смотреть на душу молодой и симпатичной девушки, чьи тёмные локоны волос при жизни вились смешными буклями. Наверняка Хан баловал любимую дочь и никогда не жалел, что выбрал воспитание ребёнка, а не вольную жизнь холостяка. Кем бы он был без дочери? Разгружал бочки с вином в таверне, а вырученные деньги в этой же таверне пропивал? Если бы не дочь, которую следовало воспитывать, одевать и обувать, Хан не попросился бы на работу к королю. Идти ему было некуда, потому что сам является сиротой, а мать Тэджу мертва. Ни родственников, ни опоры в жизни, а ребёнок на руках орёт — есть просит. Почему король его принял, Сокджин в вихре жизни девушки не увидел. Что ей рассказывал отец, то и мелькает в её глазах. Прошлое очень важно для Тэджу, она постоянно вспоминает свою жизнь, отчего горько плачет, и Сокджин читает в её глазах желание жить, а не гнить в холодном подвале. У неё доброе и любящее сердце, в которое её отец вложил всю свою любовь. Оно больно поранится в грубом Аду, а в Раю его обязательно сохранят для следующей жизни, чтобы в мире никогда не вымерла доброта.
Сокджин тяжело вздохнул, вспоминая себя и упущенный шанс обрести покой в Раю. Вспыльчивость порождает гнев, а гнев подогревает стремление заполучить желаемое любой ценой, да только не у всех имеется нужная валюта. Вот у Тэхёна есть талант, который позволяет ему всегда добиваться своего, и называется он трезвый рассудок. У него горячая голова, но холодный расчёт своих шансов и сил. Он ставит перед собой цель и, если видит, что сразу её не достичь, уходит в тень, добывает всё необходимое для победы и возвращается за желаемым. У него есть всё, чтобы отдать удаче равную плату за товар, а Сокджин — трепло похуже Чонгука. Надо быть дураком, чтобы сгоряча высказать демону своё мнение по поводу короля Альтаии, променять душевный отдых в Раю на вечную суету в Аду, который вовсе наградил проклятьем некромага и выкинул обратно на землю. Глядя на Тэджу, Сокджин подумал, что когда-то и у него, наверное, в глазах горел такой же чистый и открытый взгляд. Даже непривычно смотреть на него и знать, что есть ещё в Альтаии души, предназначенные Раю.
— Не смотри на меня с настороженностью, — он сел рядом с девушкой и осмотрел паутину на старых досках. — Меня тоже убили.
Он старался добродушно улыбаться, чтобы расположить к себе Тэджу, и почувствовал вину за её смерть. Если ей интересно, за что её убили, Сокджин честно ответит: из-за его поступка. Хотя он винит себя в её смерти, нет в нём раскаяния. Прочитав в свитках про две жизни некромагов, он узнал, что опыт в магии приходит через жертвы, успехи и провалы, поэтому воспринял Тэджу как поучительную ошибку. Если бы не она, кто-нибудь другой занял её место, чтобы показать некромагу, с чем ему и людям придётся столкнуться после ритуала егильет.
— Люди вас очень не любят, — робко отозвалась девушка и отвела взгляд в сторону, словно извиняясь за свои слова.
— Но не все хотят убить, — тихо проговорил Сокджин. — Например, твой отец утром подошёл ко мне и попросил помочь тебя найти.
Она резко повернула голову и широко открыла глаза, всматриваясь в Сокджина и ожидая продолжения, но он молчит, поэтому она сделала свой вывод:
— И вас за это убили? Вы теперь отправитесь в Ад?
Сокджин отрицательно замотал головой и в тишине сырого подвала объяснил, что от него сложно избавиться. Люди не понимают, кто такие некромаги, поэтому расправляются с ними привычным им методами. Но Сокджин ещё и лич, поэтому его тело полежит на королевском ложе, восстановится, и всё вернётся на круги своя.
— Должно быть, — в задумчивости проговорил Сокджин, — меня убили потому, что люди видят во мне опасность. А за что тебя убили?
Она пожала худыми плечами, прикрытыми белой ночной рубашкой, и рассказала, что вышла поздно вечером на улицу. Отец бы не одобрил её поступок, потому что надо просыпаться рано утром, чтобы успеть справиться с работой, но Тэджу услышала голос парня, который ей очень нравится, и выпорхнула из дома. Они встретились, пообщались, он стал проявлять к ней недвусмысленные знаки внимания, и она ответила взаимностью.
— Мы отошли к кустам возле дома рыцарей, — с грустью вспоминает она, поджав к груди ноги, — а парень почему-то разозлился и начал меня душить. Не знаю, как я оказалась здесь, — она опустила голову, и с грустью добавила: — Папа наверняка горько плачет.
— Ты попадёшь в Рай, поэтому твой отец отпустит тебя с лёгким сердцем и не будет ждать твоего возвращения в Альтаию.
Его слова не достигли цели — девушка выпрямила спину и схватила Сокджина за руку, умоляя помочь ей в последний раз поговорить с отцом.
— Вы же некромаг! — нашла она самый весомый аргумент, чтобы уговорить, и состроила невинные глазки. — Если мой папа к вам обратился за помощью, то и я прошу мне помочь.
Сокджин шарахнулся в сторону от её настойчивости и отказался устраивать встречу. Глупая девушка не понимает, какая цена у последнего разговора, а Сокджин из последних сил старается уберечь её от своей ошибки.
— Если я тебе помогу, ты не попадёшь в Рай! — он махнул на неё рукой, отгоняя от себя и заставляя внимательно слушать. — Не упусти шанс, дурёха! Твой отец и без напоминаний знает, что ты его любишь, поэтому отправляйся в Рай и отдохни от земной суеты! В Аду нет спокойствия даже демонам, а у тебя есть возможность почувствовать свободу от бремени грехов и забот, — замечая тоску в её взгляде, он вновь сел рядом с ней и мягко объяснил: — Ты заслужила спокойствие. За твоё чистое сердце тебя скоро заберут в Рай. У тебя есть сорок дней, чтобы в последний раз побыть рядом с теми, кто тебе дорог, затем ты, скорее всего, их забудешь и переродишься не в Альтаии.
Тэджу насупилась, отодвинулась от Сокджина на пару сантиметров и обняла колени, бормоча, что он её не убедил и она всё ещё хочет поговорить с папой.
— Что хорошего в чистом сердце? — посерьёзнела Тэджу и исподлобья зверьком посмотрела на Сокджина. — Я была наивной дурой, которая слепо влюбилась в красивое лицо. Мне надо было защищать себя, а не искать вечную любовь! Только папа меня оберегал, но я это поздно поняла. Он гнал от меня ухажёров, потому что знал, что им нужна не я, а покровительство моего отца. А я не слушалась его, искала, кому подарить свою любовь. Оказывается, её не надо раздавать! — она повысила голос из-за чувства обиды, что только после смерти смогла посмотреть на свою жизнь со стороны, и сейчас отчаянно стремится поговорить с отцом в последний раз. — Любовь дарят тем, кто в ней нуждается, и то, что искала я, называется не любовью! Я искала человека, которому могу доверить себя, а это совсем другое чувство, которое выше любви. Отец защищал меня от ошибок, а я думала, что он гоняет от меня мужчин из ревности.
Она не смогла договорить, да и говорила бы одно и то же по кругу, потому что для неё стало неожиданностью осознать, кто её убийца. Как звенья цепи, следом смерть показала ей итоги её жизни, и теперь Тэджу едва верит, насколько сильно ошибалась в правильности своих домыслов.
— Ты права, — тихо проговорил Сокджин, и Тэджу удивилась тому, что грозный некромаг с ней соглашается, — надо было себя защищать.
Его убийцы всё равно бы умерли, разница только в способе убийства и времени. Если бы Сокджин поднял мертвецов, чтобы сдержать толпу, Намджун приказал бы казнить бунтарей. Но Сокджин не воспользовался магией, и мятежников изрубил Тэхён. В любом случае, кто-то из братьев Ким вершил бы их судьбы. Из своей второй смерти Сокджин извлёк урок: пора менять мышление.
— А вы, оказывается, хороший человек, — от общения Тэджу начала успокаиваться и с жалостью посмотрела на свой небрежно брошенный труп.
— Ошибаешься, — возразил Сокджин, но от её слов стало приятно. — Я всего лишь исполнитель. Что мне говорят делать, то я и делаю, а хорошее это или плохое — не мне судить. Кан попросила Чонгука провести егильет, Чонгук попросил меня, а я выполнил его просьбу. И вот ты мертва, потому что Ли не в состоянии изменить Кан.
Тэджу поблагодарила за правду, ведь не понимала, почему Ли её убил, и не знала, что у него есть невеста. Подумав, в чём она может быть полезной некромагу, Тэджу тихо добавила, что зря он исцелил Юджон.
— Её всё равно убьют, — она заговорила ещё тише, словно в старом подвале, кроме плесени, есть кто-то ещё. — Я была ребёнком, когда во дворе началась заваруха вокруг Юджон, и не догадывалась, почему люди её осуждают. Она была очень доброй женщиной, не завистливой и счастливой. Джухёк слушался её, иногда, как все дети, капризничал и шалил, да и люди к нему относились хорошо. Мне было страшно, когда однажды слуги всем скопом накинулись на Юджон с бранью. Отец увёл меня в комнату, чтобы я не слышала матерные слова, но так и не объяснил, почему из Юджон делают изгоя. Вскоре она пропала из вида, и я узнала про её болезнь. Позже я подслушала разговор двух пьяных охранников, которые обсуждали возвращение в замок старого посыльного. Они смеялись с него, говорили, что сердце у него тянется к Юджон, ведь она его приворожила ради зачатия ребёнка. Теперь и посыльный мёртв, и его жена, и любовница, а Юджон избежала смерти, — она немного помолчала и всмотрелась в притихшего Сокджина, после чего с улыбкой добавила: — Вы, как и полагается некромагу, сеете вокруг себя смерть. Юджон всё равно убьёт та, кто попросила ведьму навести на неё болезнь.
«Та? — вцепился в слово Сокджин. — Всё же была женщина?» Среди десятков женщин во дворе вычислить одну очень сложно. Поскольку посыльный не жил с Юджон, значит, кто-то снял приворот, но поздно — Джухёк на тот момент родился. Видимо, жена посыльного увидела, что супруг периодически захаживает к соседке и, как случилось перед её смертью, зашла среди ночи проверить, куда ушёл муж. Или же Джухёк кому-то сказал, что дядя изредка приходит к маме. Для Сокджина не важна правда. В нём играет банальное любопытство посмотреть на полную картину произошедшего восемь лет назад и пообщаться с той, кто попросила Соён проклясть Юджон. Но, если ответ умрёт вместе с заказчицей, Сокджин не расстроится, потому что для него на первом месте — сказать Чонгуку про его рождение и тело.
— Господин некромаг, — двигалась к нему Тэджу с хитрыми чёртиками во взгляде, — а вы правда любовник Его Величества?
Существует ли стоп-слово в подростковом любопытстве? Сокджин очень хочет его знать, пусть даже сам рос не менее любопытным, чем Тэджу, ковыряясь в чужом «грязном белье» и выискивая подробности прошлого, чтобы узнать, кто с кем спал и кого прокляли. Быть может, у мужчины к тридцати годам наступает переходный период, который делает его похожим на подростка, и именно поэтому Сокджин легко идёт на поводу у Чонгука.
— Правда, — он кивнул. — Откуда ты знаешь? Меня только утром застукали под королём, а ты к этому времени уже лежала в подвале.
Он избегает называть её мёртвой, чтобы лишний раз не травмировать её сознание, а Тэджу взяла с него слово, что Сокджин или Намджун не навредят болтуну, и призналась, что секрет ей рассказал Джухёк. Сокджин представил цепочку, по которой передаётся новость, и она оплела каждого человека во дворе замка и вместе с извозчиком выехала за пределы ворот в большой мир Альтаии. Правда плавно покрывается множеством шокирующих предположений, и они через десятые уста станут неопровержимыми фактами. Какую именно новость про любовника короля увёз с собой извозчик, Сокджин узнает, когда покинет пределы двора, а ему по договору это нежелательно делать.
— Скажите, господин некромаг, — Тэджу вплотную придвинулась к нему и потянулась к его лицу, чтобы в мимике прочесть ответ раньше слов, — а какой король в постели? Мне так и не удалось познать секс, поэтому очень интересно.
Сокджин оторопел, посмотрел в её жадные к запретным знаниям глазам. Она, конечно, никому не расскажет правду, но Сокджин понятия не имеет, что отвечать. Наверное, ответ будет дурацким: Намджун даже в сексе Намджун. Кажется, он хоть на троне, хоть во время секса, хоть спящий, всегда остаётся при своём характере, только словами это сложно объяснить. Каждая черта характера по-разному проявляется во множестве ситуаций, поэтому можно точно сказать, что Намджун не меняется.
Тэджу Сокджин ответил наставлением:
— Не блуди в мыслях!
А она лишь улыбнулась, засмущалась, понимая, что невольно вынудила его думать о пошлости, и после кивка затянула:
— Вы даже не знаете, за что его любите. Вам он нужен весь и без изменений. А я, дура, полюбила красивую внешность. Мне так стыдно перед отцом.
Сокджин моментально напомнил ей, что не устроит ей встречу с Ханом, и для примера привёл себя. Тэджу вновь удивилась, слыша, что Сокджин предназначался Раю, но из-за ложных амбиций стал марионеткой Демонов Власти. Девушка внимательно выслушала его краткую историю, нахмурилась, раскладывая по полочкам чужую жизнь, и неуверенно пробормотала:
— Мой папа никогда мне не навязывал поклонение демонам, а сам — преданный слуга Асмодея. Сейчас, когда я думаю над вашими родителями, мне кажется странным их стремление сделать из вас поклонника Астарота. Быть может, они знали, что вы станете приверженцем Бога, поэтому пытались помочь вам избежать участи стать жертвой демону? Если так, значит, они одобряли план Триады и согласились сделать из вас некромага.
Сокджин сомневается. Его родители — фанаты Астарота, поэтому, если бы знали, какая судьба уготована сыну, подготавливали бы его к становлению некромагом, а не нахваливали бы Астарота, как лучшего демона Ада. Они бы сразу подсунули ему сигил Люцифера, лихорадочно бормоча, что он подойдёт сыну в качестве защитника.
Их общение прервал истошный ор Соджуна. Тэджу выпрямила спину, вслушалась в крик души, и поинтересовалась, кто ещё блуждает по замку. Сокджин не чувствует опасность для печати в теле колдуна, поэтому на Соджуна, как и предполагалось, всем плевать. Раз король велел «трупу» лежать на кровати, то он там и останется нетронутым, даже если начнёт вонять. Тревожась за Соджуна, Сокджин попросил Тэджу не спешить обращаться к некромагам или демонам с просьбой устроить ей последнюю встречу с отцом.
— У тебя есть сорок дней, чтобы побыть с ним рядом, — он поговорил напоследок и направился к гнилым бочкам. — Послушай, что он тебе будет говорить, посмотри, как справляется с болью утраты, и ты поймёшь, что между вами не осталось недосказанных слов.
Представив себя на месте Тэджу, Сокджин увидел, как мама и папа закрылись в комнате поклонения, встали на колени перед алтарём и молятся Астароту за душу своего сына, не подозревая, что она улетела в Рай. Сокджин сожалеет, что умер позже родителей, но подметил, что Астарот всё же откликнулся на молитвы своих преданных фанатов — пришёл «позаботиться» об их единственном сыне после их смерти. Благородно с его стороны, но Сокджин предпочёл бы дожить свой век и отправиться в Рай.
Упрекнув себя в лишних мыслях, он помчался в свою комнату и ещё раз повторил себе, что сожаления и представление, как протекала бы жизнь при других обстоятельствах, — пустая трата времени. А его будущее от него вовсе не зависит. Где-то в Аду есть кукловод, который подстраивает обстоятельства и подсовывает людей некромагу так, чтобы он двигался в нужном для демонов направлении. Должно быть, весело взвалить на человека магию, закинуть его обратно на землю и наблюдать, как он пытается выжить старыми методами в неизвестном ему мире, испытывает трудности с полученной силой и борется сам с собой за сохранение здравого рассудка. Главное — дать ему цель, чтобы не смел свернуть с намеченного пути.
Сокджин влетел в спальню — Со лежит как мёртвый с чёрным пятном на запястье от хватки ведьмы, а окна плотно закрыты тёмными шторами, отчего комната погрузилась во тьму. Опасности ничто не предвещает, но Соджун орёт, что слышит ссору.
— Не ко мне беги! — крикнул он, всматриваясь в темноту тела. — Они ушли дальше по коридору! Я слышал её и несколько мужчин!
— Кого «её»? — потребовал уточнений Сокджин, чтобы не ошибиться среди десятка женщин в замке.
— Девку белобрысую из рода Кан! — гаркнул Со так, что Сокджин пулей вылетел в коридор и заглядывал в каждую комнату, догадываясь, что злость Ли на Тэджу не окончилась.
Время для драк и разборок идеальное: король озабочен телом своего любовника, рыцари заняты составлением списка и погрузкой на телегу убитых, а Тэхён топчется на пороге комнаты Чонсока, дожидаясь пробуждения Чонгука. Намджун и Тэхён загружены личными проблемами, гости, напуганные смертью Со и спрятались в комнатах на втором этаже, а стража спокойно отнеслась к группе мужчин и Кан, когда они спустились на первый этаж и направились по коридору, обсуждая смерть некромага. Чонгук находится у Чонсока, Сокджин — в спальне короля, поэтому левое крыло этажа пустует, и никто не узнает, что творится в самой дальней комнате.
— А где некромаг? — Сокджин услышал голос Кан в комнате через стену и замер возле кровати, навострив слух.
Он осмотрел всё крыло и осталась только девятая комната, в которую Ли привёл девушку. Сокджин подошёл ближе к стене, прислушался к голосам и сделал широкий шаг вперёд, оказываясь рядом с мужчиной, которого видел за столом во время утренней трапезы.
— Скучаешь по нему? — заинтересовался Ли, одетый в дорогой бархатный костюм цвета изумруда, подчёркивая аристократическую бледность кожи, и присел на кровать, взглядом следуя за девушкой.
— Ты предложил посмотреть на некромага и сказал, что он в этой комнате, — напомнила Кан и упрекнула его в обмане.
Оглядываясь на дверь, она заметила ещё одного мужчину, затем осмотрела небольшую комнату и поняла, что попалась в ловушку.
— Могла бы придумать что-то полезнее, чем егильет, — Ли закинул ногу на ногу и похлопал по месту возле себя, предлагая девушке присесть.
Сокджин запаниковал. Он не знает, чем помочь Кан, окружённой группой мужчин. Будучи душой, много не сотворить да помощь не позвать: король не увидит душу некромага, Соджун парализован в теле, Чонгук лежит без сознания, а Астарот откажется спасать девушку. Сокджин оторопел при упоминании демона. А ведь он действительно рассмеётся в лицо и махнёт рукой, жестом показывая, что просьба смешная до колик в животе. По сути, Сокджину также не стоит вмешиваться в судьбы запертых в комнате людей. В ней собрались холостяки, женатые мужчины и вдовцы, и все пользуются высоким положением в замке и во дворе. Они пришли из-за мужской солидарности и животной похоти. Наказать нахалку, которая ограничила свободу действий молодого парня, посчитали своим долгом, поэтому не отказали Ли в маленьком одолжении. Сокджин заметил нервозность на лице Кан и тревогу в её глазах, и пытался найти выход, чтобы ей помочь. Поднять мертвецов? Это не решит проблему, потому что егильет нельзя разорвать, как невозможно вернуть сожжённые волосы и найти рисунок в плавленом воске. Намджун или Тэхён могут остановить самосуд, но лишь на время. Ли всё равно не оставит Кан в покое, и они уже точно не сыграют свадьбу, потому что егильет сводит с ума. Кан — не маленькая девочка и должна понимать, что ритуал необратим, но, видимо, Ли ей врал, обещая, что более не изменит и любит только её. Она поверила в его ложь и решила, что ритуалом поможет Ли справиться с похотью, однако он даже не старается бороться со смертными грехами.
— Мы же хотели пожениться, — попятилась к стене девушка, всматриваясь в лица мужчин.
Она их всех знает: кто-то является хорошими друзьями семьи Кан, кто-то растил её с ранних лет, а некоторые попадали в постель её матери. Все близки к роду Кан, потому что богатые люди тесно общаются друг с другом, контролируя дела конкурентов, и девушка воспринимает их едва ли не как родственников, поэтому представить не может, что через минуту они и Ли будут делиться друг с другом каждым сантиметром её хрупкого тела.
— Какая свадьба? — оглянулся на неё Ли. — Если бы я хотел на тебе жениться, я бы это сделал в прошлом году. Видишь ли, обещая взять тебя в жёны, моя семья неплохо тащит деньги у твоей семьи. Мы же будущие родственники, поэтому всем надо делиться! Но разве свадьба — дело не добровольное? На данный момент я не твой муж, но ты почему-то решила, с кем я буду заниматься сексом. А раз так, то сейчас я решу, с кем будешь ты. Я не могу тебе изменить, но ты мне можешь, поэтому будь вежливой со взрослыми мужчинами.
Он в пригласительном жесте указал мужчинам на Кан, и Сокджин с нервозностью потоптался на месте, сомневаясь, что в состоянии что-то изменить. Мёртвые не остановят насилие — отложат на неопределённый срок. Оно всё равно свершится, и пусть лучше произойдёт в замке, где о преступлении узнает Намджун и накажет насильников по закону или выберет им наказание по своему настроению. Даже стражники не спасут девушку, потому что они не посмеют вмешиваться в дела знати, а влиятельных людей в комнате собралось достаточно, чтобы любой человек перед ними в поклоне извинился за вторжение и сделал вид, что ничего не видел и не слышал. Вмешательство некромага только поссорит вельмож с королём. Поднимется скандал, за ним — восстание, и начнётся гражданская война. Сокджину нельзя вмешиваться в судьбы людей. И он должен помнить, что является всего лишь исполнителем, а вся ответственность за последствия ритуалов возложена на заказчика.
Внезапно он почувствовал нарастающую тревогу вокруг себя. Что-то торопит подняться выше. Выше потолка, выше второго этажа, покинуть комнату, в которой толпа мужчин набросилась на беззащитную девушку, как собаки на кость, и забыть паническую суету в замке. Где-то там высоко Сокджина ждут, как одинокий вдовец ждёт момент смерти, чтобы воссоединиться со своей любимой супругой. Ждут давно и вспоминают с трепетом души и болью в сердце, а Сокджин застрял в чужих делах и думает о проблемах, которые его не касаются. Он забыл о самом важном, о единственном, за что несёт ответственность, — договор с Намджуном.
Лёгкая и невидимая дымка подняла его к неминуемой встрече. Тяга встретиться переросла в невозможность сопротивляться ей, и Сокджин поторопил событие, к которому его ведёт судьба. Он пролетел мимо Сон, укутанной в одеяло и плачущей в подушку, затем плавно погрузился во тьму и через секунду появилось маленькое окошко, в котором отражается золотой подсвечник, горящая на нём свеча, Намджун с довольной улыбкой на лице и двумя притягательными и раздражающими ямочками на щеках.
Он сидит возле узкой прикроватной тумбочки, подпёр подбородок одной рукой, а пальцами другой медленно касается холодного стекла зеркала, словно хочет погладить щеку Сокджина, который не видит ничего, кроме него и комнаты за ним. Понимая, что Намджун его призвал, Сокджин стремительно подлетел к небольшому круглому зеркалу и ответно приложил свою ладонь к холоду зазеркалья, и сквозь него не почувствовал тепло человеческой руки. Их разделяет грань живого и мёртвого.
— В тёмном коридоре потустороннего мира ты такой же отстранённый, как в своём теле, — спокойно прошептал Намджун, пальцами поглаживая гладкую поверхность зеркала, но не ощущая тонкую кожу губ Сокджина. — Моё время остановилось и продолжает свой ход рядом с тобой. Я это осознал совсем недавно и нашёл причину болезни брата. Если у него забрать Чонгука, жизнь Тэхёна вновь остановится и его душа начнёт медленно умирать. Не магия инкуба ему помогает жить, а присутствие рядом с ним Чонгука.
— Ваше Величество, на первом этаже совершается преступление! — не слушает его Сокджин, наблюдая за плавными движениями пальцев на обратной стороне зеркала, и попытался выскочить в комнату, но больно ударился лбом о стекло.
Почесав больное место и послав проклятие, он всмотрелся в улыбку Намджуна, недовольно поморщил нос на глубокие ямочки на щеках и с досадой понял, что общение одностороннее. Сокджин шевелит губами, но Намджун смотрит на них и не понимает ни слова. Душа что-то бормочет или выкрикивает, а, может, спокойно говорит, пытается сказать то, что видела и слышала, а Намджуну не интересны дела людей в замке. Он уже знает, что Ли задушил Тэджу и намеревается своими методами проучить Кан. Астарот рассказал про егильет и то, как у Ли пошатнулся разум после ритуала. Ли привык жить в роскоши, вседозволенности и всегда быть в центре внимания, поэтому его психика треснула по швам от мысли, что кто-то ограничивает его свободу. Сумасшедший заслуживает наказания, но преступления должны совершиться, чтобы Намджун смог выдвинуть обвинения. Невозможно доказать, что Ли убил Тэджу, а Кан по силам указать на виновника и его сообщников, поэтому Намджун ждёт, когда она в замке поднимет шум.
— Ваше Величество! — вновь приблизился к зеркалу Сокджин и посмотрел на жёлтый огонёк свечи, словно умоляя его быстро не плавить воск, чтобы сохранить возможность дольше общаться с Намджуном. — Вы должны знать, что происходит на первом этаже!
Он слегка постучал по зеркалу пальцем, показывая, что говорит очень важную информацию. Быть может, Намджун придумает, как пообщаться, и узнает про издевательства в девятой комнате и трупе в подвале. Но тот развернул в сторону кровати свечу и зеркало, немного наклонил его и показал Сокджину его тело. Намджун лично привёл его в порядок, не доверяя заботу о любовнике даже самому верному слуге. Словно умелый сотрудник ритуального бюро, он разрезал острыми ножницами грязный халат, смыл с кожи и волос кровь и слушал своё сердце, которое особыми ударами отзывалось на вид глубоких бордовых ран на спине. Оно с давящим звуком ржавых петель открыло старые двери, с жадностью затянуло в себя боль каждой раны и будто прожило последние минуты жизни Сокджина. Смывая мягкой и влажной тканью засохшую кровь, Намджун терпел выходки своего странного сердца, чтобы понять самого себя. В какой-то момент он подумал, что у него есть тело некромага и надо только дождаться окончания регенерации, чтобы Сокджин вернулся к обычной жизни, а у Тэхёна не останется даже тела Чонгука, когда демоническая сущность возьмёт над ним вверх. Тэхёну надо сказать, что его ждёт впереди, и необходимо подобрать удачный момент, иначе его гнев может обрушиться на Астарота.
Сокджин уверен, что он под тонкой хлопковой простынёй лежит голый. Намджун лихо раздевает, стаскивая ловкими пальцами одежду любой сложности и умело расправляясь с пуговицами, а вот одеваться Сокджин должен сам, ибо не королевское это дело — подчинённых одевать.
— Вы меня призвали, чтобы показать, как вы марали руки о грязное тело? — он заглянул в сторону, но не увидел Намджуна. — Я теперь вам что-то должен за то, чего не просил делать?
Намджун развернул зеркало и свечу к себе и всмотрелся в отражение зеркала поверх пляшущего пламени и тихо проговорил:
— А ты знаешь, что мой век с каждым днём прибавляется, а твой — один раз в жизни оборвался и более никогда не начнёт и не продолжит свой счёт? Ты можешь сказать только, сколько лет назад умер, потому что прожил ты лишь двадцать восемь лет и больше тебе не дано прожить. А мне в этом году исполнится триста пятьдесят четыре года.
Сокджин птицей встрепенулся, мотнул головой, прогоняя из головы лишние мысли, и прильнул к зеркалу, но ладонь вновь упёрлась в стекло. Намджун говорит тихо, словно его угнетает ритм его жизни и пугает количество прожитых лет. Он всё ещё думает о смерти как о желанном запретном плоде и, обдумывая цифру своего возраста, представляет, сколько смертей он мог бы за это время почувствовать на себе. Даже пять смертей ему кажутся большей роскошью, чем та, какую ему даёт богатство, власть и слава.
Сокджину цифра двадцать восемь показалась крошечной. Намджун прожил аж три с половиной века, строит историю целой страны, является неотъемлемой её частью и знал великих людей мира, а Сокджин прожил чуть более четверти века, построил крыльцо дома, стал частью церковного прихода и знал таких же простых христиан, как он. Намджун прожил почти тринадцать жизней Сокджина и проживёт ещё целую вечность, а самому Сокджину навсегда останется неполных двадцать девять лет, и те со временем будут выглядеть в воспоминаниях давним пыльным сном.
— Меня недавно убили люди во дворе, — он проворчал и на пару секунд опустил взгляд, — теперь вы меня решили морально убить? Мне тяжело думать о своём коротком веке. Ваше Величество, умирать молодым — это так грустно. Я умер глупым и остаюсь таковым после смерти. Была бы у меня ваша мудрость лет, я, быть может, всё же попал в Рай.
Намджун его не слышит, наблюдает, как выражение лица сменило удивление на обиду, и улыбнулся, не выдержав приятной волны ожидания в груди. Возможно, если бы Намджун на протяжении трёх с половиной веков не видел войны, казни и катастрофы, и не получал знания мира, смог бы соскучиться по Сокджину и с уверенностью сказать, что ему тоскливо без него под боком. Но Намджун привык чувствовать утрату и видеть боль потери чужого или близкого человека, поэтому морально подкован к расставаниям. Однако, сидя перед зеркалом и наблюдая за блуждающим во тьме зазеркалья Сокджином, он ждёт его возвращения. Это не пустое ожидание прихода гостя или слуги, а жадное стремление заполучить долгожданный подарок здесь и сейчас. Только один раз Намджун испытал болезненное расставание с любимым человеком, и страх снова испытать леденящую сердце боль вынуждает мысленно просить некромагию быстрее вернуть сознание Сокджина в тело.
Намджуна и Сокджина разделяет только тонкое стекло зеркала, но, если его разбить, аура смерти некромагии станет ещё дальше.
Пусть Намджун король, он бессилен перед магией, поэтому даже он обязан покорно сидеть и ждать возвращения Сокджина. Их встреча на границе двух миров продлится ровно столько, сколько будет гореть свеча, а затем душу некромага поглотит темнота и вернёт в девятую комнату, а образ в зеркале сменится отражением лица Намджуна, после чего настанет ещё одна бессонная ночь.
В стекло попал камушек, раздался глухой звук, но зеркало выдержало удар. Намджун резко оглянулся, не припоминая, чтобы у кого-то из слуг рука поднялась бросать камни в окно спальни Его Величества. Вспомнив мятеж во дворе, Намджун приготовился к новой волне недовольства и мысленно настроился приказать палачу точить топор и протирать плаху. Утро началось с беспокойства и казни, и грозится окончиться так же.
Следом за камнем с улицы раздался громкий, пронзительный и невероятно голосистый крик:
— Джиииин!!!
У Намджуна от удивления уши натянулись к затылку, а сам Сокджин вновь стукнулся лбом о стекло, пытаясь вломиться в спальню.
Орёт Чонгук. Поскольку он зовёт Сокджина, Намджун предположил, что Астарот не рассказал ему про убийство или же Чонгук думает, что некромагия быстро восстанавливает тело. Скорее всего, пока Намджун наслаждался уединением с Сокджином с помощью призыва, Чонгук пытался пройти в комнату короля, но стража, наученная утренним происшествием, строго приказала ему проваливать. Чонгука сложно остановить на пути к цели, поэтому он пошёл короткой дорогой: не может достучатся — будет дозываться.
Положительного результата он добился с первой попытки. Намджун выглянул в окно и убедился, что Чонгук пришёл в сознание и сразу принялся наводить суету во дворе. Стоя под окном, он поставил руки в боки, морщит лицо из-за яркого луча солнца и всматривается в короля с самым недовольным видом, будто, как и Намджун, долго ждёт Сокджина, потому что нуждается в нём. Сокджин даже допустил, что так и есть: Чонгук хочет, чтобы некромаг провёл ритуал.
— Джин не выйдет! — выкрикнул Намджун, ощущая в груди потребность взять меч и защищать свечу от любого дуновения ветра, сквозняка или дыхания. — Займись пока садом!
Ответ Чонгуку не понравился и, замечая, что король скрылся в спальне, вновь на весь двор проорал:
— К нему гости!!!
Намджуну показалось, что Чонгука слышат висельники на главной площади. Невозможно быть настолько громким. Чонгуку в самый раз работать глашатаем, и Намджун всерьёз подумал, что надо приказать Чонгуку огласить народу список мёртвых слуг, ведь с его талантами родственники убитых сами прибегут на голос — искать не надо. Но вместо полезного дела, Чонгук растрезвонил всем, что к некромагу пришли гости. Мало того, охрана на воротах почему-то не оповестила короля о приезде этих гостей.
— Подождут! — рявкнул Намджун и махнул рукой, прогоняя Чонгука из зоны видимости.
Тот в ответ жестом указал в сторону, и Намджун перегнулся через раму. К Чонгуку медленно и величественно подошёл Вельзевул, и Намджун под давлением лихорадочных мыслей резко выпрямился. Меньше всего в своём доме он хочет видеть этого демона, а устраивать встречу ему и Сокджину — подавно. Вельзевул не может прийти с благими намерениями, потому что последний раз уходил из замка со скандалом. Он и Намджун поссорились до того сильно, что первый не смог сдержать злость, а второй швырял на пол предметы. Досталось даже короне — с грохотом каталась по гладкому полу, а Вельзевул наорал на Намджуна, теряя своё привычное ледяное спокойствие.
И вот он вернулся в замок, требует встречи с тем, кто стал дорог королю. Намджун может думать только о том, что Вельзевул решил отомстить — забрать в Ад некромага. Подразнил Намджуна, показал, что долгожданная смерть может быть довольно живой, ходячей и дарить удовольствие не последним вздохом, а гибким телом. Вельзевул уведёт Сокджина из-под носа, чтобы Намджуну стало на душе ещё хуже, а на сердце — невероятно больно. Такое расставание принесёт королю мучения, поэтому он готов вновь скандалить с Вельзевулом до истерики и бесноватого вида, лишь бы уберечь себя от душевной агонии.
— Чонгук! — Намджун не смотрел на величественного демона с огромными крыльями, словно его вовсе нет во дворе. — Пошли этих гостей к хренам собачьим!
Затем закрыл ставни и окно, бормоча, что день выдался сумасшедшим.