Per aspera ad astra

      Проводить вечера в лаборатории стало для Гермионы своеобразным способом отпустить дневные проблемы и отдохнуть. Во времена учёбы в Хогвартсе зельеварение не особо привлекало девушку, но сейчас она находила в этом занятии успокоение. Библиотека Малфой-Мэнора хранила в себе огромное количество книг с рецептами самых разнообразных зелий и Грейнджер погрузилась в это с головой. Она варила крема, мази, расслабляющие настои и много чего ещё, но сегодня её целью была новая порция зелья для Люциуса. Каждый вечер Торри подливала в ужин беловолосого мага флакон «Сна без сновидений, чтобы тот мог проспать без кошмаров до самого утра. Мужчина наконец перестал напиваться до беспамятства и его не мучили призраки прошлых воспоминаний.       Малфой не был глуп и понимал, что сны не просто так перестали посещать его, однажды, спустившись в подвал, он нашёл в нём заначку гриффиндорки. Подсчитав, в какой из дней она должна закончиться, он спустился в лабораторию в нужный вечер. Спиной к нему стояла Гермиона и совершенно не замечала его, увлечённо колдуя над котлом. Её волосы были собраны в высокий пучок, который она закрепила тонкой деревянной заколкой. От усердия несколько прядей выбились из импровизированной причёски и ниспадали на узкие плечи, скрытые под бежевой рубашкой, стройные ноги обтягивали свободные домашние брюки. Она стояла босыми ступнями на полу, чуть приподнявшись на носочках, чтобы заглянуть в стоявший на высокой треноге котёл. Люциус на несколько мгновений залюбовался представшим перед ним зрелищем, но затем, пользуясь увлечённостью девушки, бесшумно подошёл к ней. — Опаиваешь меня зельями за моей спиной и думаешь, что я этого не замечу? — в голосе мага не было злости или раздражения, в нём не было вообще никаких эмоций кроме бескрайнего спокойствия. Это был хороший знак.       Гермиона вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, оказавшись в непривычной близости к беловолосому магу. — Только ради того, чтобы ты не был таким невыносимым, а я тебя не убила за это, — девушка не сразу нашла что ответить. В её нос ударил приятный аромат сандала, исходивший от мужчины, и она растерялась, не понимая, что с ней происходит. Гермиона хотела сделать шаг назад, но вспомнила что путь ей преграждает котёл с зельем. Задумавшись на секунду, Люциус приподнял руку и убрал с изящного плеча волшебницы выбившийся локон, почти невесомо задев руками нежную кожу на шее. — Спасибо, — негромко произнёс маг и замолчал, пытаясь понять, почему до сих пор стоит здесь. Эта девчонка раздражала его своей чрезмерной положительностью, но тем не менее, со временем он стал ей в некоторой степени благодарен. С той ночи, когда она осталась в его спальне прошло достаточно времени для того чтобы всё обдумать. Гермиона Грейнджер стала первым человеком за много лет, которая была с ним искренней. Она раздражала, но в тоже время, дала надежду на будущее. Невыносимой магглорождённой всезнайки, какой он её знал, уже не было. Нет, она, конечно не стала другим человеком, но изменилась. Невозможно было отрицать красоту и острый ум, которыми её наделила природа, а характер закалённый войной стал менее несносным. Эта новая Гермиона интересовала, Люциусу хотелось знать, что теперь творится в её голове.       Мужчина не понимал, что двигало им в этот момент, но он мимолётно коснулся костяшками пальцев её подбородка, чуть приподнимая его вверх, внимательно заглянул в карие, словно выдержанный виски глаза, пытаясь найти в них ответы на все свои вопросы. Провёл рукой чуть выше по скуле, коснулся мочки уха и остановился на шее. Девушка опешила, утопая в свинцовых омутах глаз и сглотнула, не находя в себе сил отступить, лишь слегка дёрнула головой. — Зелье… в него надо добавить валериану, — прошептала Гермиона, всё так же не отводя взгляд от мужчины. — Конечно, — Малфой медленно приблизился к волшебнице. Между их лицами оставалось несколько дюймов, и он коснулся её губ своими. Легко, без напора и тут же отстранился. Глаза гриффиндорки были прикрыты, она, словно завороженная, ладонью коснулась груди мага, сминая пальцами его рубашку, но тут словно вынырнула из омута, осознавая, что произошло. Она отстранилась и хотела отойти в сторону, но Люциус ей не дал. Мужчина удержал её за талию и вновь коснулся губ, но на этот раз с напором и Гермиона сдалась. Она не понимала, что подвигло её на подобное, но как только язык аристократа скользнул между её губ и провёл по зубам, заставляя её подчиниться, она окончательно отпустила все мысли, поддавшись эмоциям.       Мерлин, что Люциус творил своим языком и губами, казалось, что он везде. Его руки крепко сжимали тонкую талию и нежную шею девушки, как можно ближе придвигая к себе, словно хотел слиться в единое целое. Зелье в котле зашипело, но Малфой лишь сделал пас рукой, потушив огонь, а затем подхватил Гермиону за бёдра, усаживая на стол и вклиниваясь между её ног. Его губы переместились на шею оставляя дорожку поцелуев до ворота рубашки. В голове девушки царил вязкий туман, зрачки расширились, и она запрокинула голову вверх издавая глухой всхлип.       На ней сказывалось долгое отсутствие секса и момент, который захватил её целиком. Кареглазая гриффиндорка даже не до конца осознавала, чьи губы приносят ей столь желанное наслаждение, и точно такие же ощущения одолевали блондина. Он словно погрузился с головой в происходящее, и не чувствовал ничего, кроме нарастающего возбуждения. Рубашка на теле девушки, служившая навязчивой преградой мешала обоим, и Гермиона неслушающимися пальцами начала попытки избавиться от неё, но выходило это ужасно. Люциус одним движением разорвал тонкую ткань, скрывающую желанное тело. Пуговицы разлетелись по сторонам, с мелким дребезжащим стуком рассыпаясь по столу и слетая вниз. Он рукой оттянул вниз тонкий светлый бюстгальтер девушки и прильнул к груди, жадно всасывая затвердевший сосок. Новый стон из уст Грейнджер был гораздо сильнее, и она от напряжения впилась в макушку блондина ноготками, чуть не содрав кожу. — Мерлин… боже мой, я прокляну тебя, если ты остановишься, — вскрикнула Гермиона, когда мужчина неожиданно прикусил её сосок, второй рукой сжимая грудь, которая осталась без внимания. — Молчи… — Он поднял на неё затуманенный похотью взгляд и это произвело эффект лучше, чем от возбуждающего зелья. Гермиона смотрела на него сверху вниз: волосы, словно тонкие нити платины беспорядочно рассыпались по плечам, зрачки расширились, а на губах отразилась фирменная ухмылка, которую хотелось стереть с этого высокомерного лица, что волшебница и сделала, обхватив его скулы руками и впившись в Люциуса очередным поцелуем.       Тонкие гибкие пальцы аристократа добрались до пуговицы на брюках девушки и с лёгкостью расстегнули их, пока Гермиона старалась справиться с его рубашкой. Разорвать ткань подобно тому, как сделал мужчина с её собственной одеждой, у Грейнджер бы просто не хватило сил, поэтому она с поистине гриффиндорским упорством на ощупь справилась с ними спустя пару десятков секунд, ни на мгновение не разрывая поцелуй. Но воздух в лёгких заканчивался, и она оторвалась от лица мага, ладонями поглаживая его грудь. Подушечками пальцев она ощутила множество плохо затянувшихся шрамов и перевела взгляд на собственные руки, но Люциус, заметив это, приглушил в лаборатории свет настолько, что разглядеть что-либо не представлялось возможным, и чтобы отвлечь внимание Грейнджер, проник вездесущими пальцами под резинку нижней части комплекта волшебницы, без труда входя в её сочащееся влагой лоно. Девушка протяжно застонала, забыв о том, что обнаружила мгновение назад и откинулась назад, локтями упираясь о столешницу. Заколка, удерживающая её волосы, выпала от столь резкого движения и локоны из причёски рассыпались. Люциус, погладил большим пальцем возбуждённые половые губы и коснулся клитора, слегка надавливая на него, чем вызвал очередной стон и тут же вышел. Не успела волшебница опомниться, как мужчина приподнял её бёдра, одним движением стянул свободные брюки и бельё с её талии к щиколоткам и они, уже не удерживаемые ничем, упали к нему под ноги.       Звякнула пряжка ремня, молния, и возбуждённый член наконец погрузился в девушку одним медленным движением до самого конца. Гермиона подавилась собственным стоном, руки перестали её держать, и она бы больно ударилась спиной о твёрдую поверхность стола, если бы крепкая мужская рука не подхватила её под поясницу и смягчила падение. Люциус навис над распластанной под ним девушкой, свободной рукой, упёртой в столешницу, удерживая вес собственного тела. Он рвано дышал от возбуждения и начал медленно, но жестко двигаться внутри девушки.       Её стоны, вырывающиеся из немного охрипшего горла, лишь распаляли, и мужчина не сдержался, начиная наращивать темп. Волшебница царапала ногтями столешницу, не зная куда деть руки и когда почувствовала острую боль в пальцах, перенесла ладони на плечи Люциуса, впиваясь теперь в них. Малфой, чувствуя, что от долгого воздержания уже готов кончить, во время очередной фрикции, рывком вышел, и услышал особенно высокий, немного разочарованный стон девушки. Он приподнял её над столом, развернул расслабленное тело спиной к себе и прижался. Рукой повернул её искажённое маской блаженства лицо к плечу и впился жёстким, болезненным поцелуем, давая себе передышку. Оторвавшись от неё через несколько секунд, он заставил Гермиону разомкнуть рот и впустить туда указательный палец, который она тут же обволокла распухшими от укусов и поцелуев губами, а затем прошлась кончиком языка, развратно посасывая. Другая его рука прошлась по всему её телу от шеи до низа живота и снова коснулась клитора, поглаживая и надавливая на него.       Гермионе казалось, что Люциус чёртов Шива, ибо его руки и пальцы были буквально везде, они ощупывали, поглаживали, находили все самые чувствительные точки её тела, каждым прикосновением вызывая табун мурашек, которые словно били её маленькими разрядами тока. Но долго это не продолжалось, руки в один момент куда-то исчезли, но лишь для того, чтобы опрокинуть её грудью на стол, а затем, схватившись за бёдра, вновь войти возбуждённым горячим членом в неё. От столь неожиданного проникновения волшебница вскрикнула и взмахнув рукой, скинула что-то со стола. Это что-то разбилось с оглушительным звоном, но ни Люциус, ни Гермиона не обратили на это ни малейшего внимания, полностью окутанные какой-то животной страстью.       Малфой перестал сдерживать себя и вбивался до упора резкими, рваными движениями. И спустя несколько фрикций, девушка почувствовала ни с чем ни сравнимое ощущение, пронзающее её от макушки до кончиков пальцев, волнами накатывающее всё сильнее. Ладонь Малфоя оказалось на её волосах, которые он сжал в кулак и рывком потянул. Грейнджер закричала от боли, смешанной с накатившим оргазмом, который наконец настиг её, заставляя всё внутри сжиматься. Люциус совершил ещё несколько толчков и вышел из девушки, с низким хриплым стоном изливаясь на её спину. Не находя в себе сил более держаться в вертикальном положении, он чуть не навалился на хрупкую девушку сверху, но успел подставить локти по обе стороны от неё.       Гермиона лежала неподвижно, её всё ещё пробивала посторгазменная дрожь, и частое сбитое дыхание не позволяло наполнить лёгкие воздухом. Мозг словно отключился, в нём не было ни одной мысли, однако туман начинал медленно рассеиваться, но недостаточно для того, чтобы осознавать произошедшее.       Малфой-старший так же рвано дышал, но пришёл в себя несколько быстрее, чем Грейнджер. Он перевёл взгляд на лежащую перед ним девушку и запустил руку в волосы, убирая их назад. В комнате было темно, пахло зельями и возбуждением. Мужчина выпрямился, прошептал очищающее заклинание и начал одеваться, всё ещё не до конца понимая, что повлияло на него: долгое отсутствие секса или сама Грейнджер с её треклятой искренностью. Но один Мерлин знал, с какой страстью отдавалась ему эта молодая ведьма, и как Люциусу было хорошо сейчас, несмотря ни что.       Вернувшись с небес на землю Гермиона наконец осознала, что сейчас произошло между ней и Люциусом, но она не могла разобраться в собственных ощущениях. С одной стороны, это в корне противоречило её принципам, но с другой сейчас она впервые ощущала себя так хорошо. Девушка поднялась со стола, услышав шорох одежды и повернулась, но в комнате было слишком темно, чтобы сконцентрироваться хоть на чём-то кроме сверкающих стальных глаз. Но вот помещение стало светлее, когда Люциус, окончательно одевшись, вернул освещение.       Оба не знали, что сказать. Грейнджер запахнула на груди так и не снятую до конца рубашку и, не выдержав, отвела взгляд в сторону. Но Люциус первым нашёл хоть какие-то слова. — Смею полагать, что сегодня ты стала неплохой заменой «Сна без сновидений», — Малфой усмехнулся, подошел к девушке и, проведя по её подбородку пальцами, которыми совсем недавно ласкал тело волшебницы, удалился.       Гермиона устало потёрла переносицу, терзаемая сомнениями по поводу того, что они совершили и опустилась на единственный в лаборатории стул. — Просто прекрасно, — в пустоту выдохнула она, пытаясь всё обдумать, — прекрасно.