Александр Смирнов
27 лет
Холодный вечерний ветер перебирал листья в высоких кронах деревьев; низкие, чёрные облака, полностью закрывшие небо, грозились утопить землю в ливне. Изредка в далеке слышался гром. Тяжёлый рюкзак тянул к земле, заставляя постоянно останавливаться на отдых. Берцы натёрли на ногах кровоточащие мозоли, от чего каждый шаг давался с трудом. Комбинезон промок от пота, прилипнув к коже сквозь футболку. По вискам тёк пот, разъедая солью новообретённую рану, которую я кое-как перевязал. В вечернем сумраке леса не заметил как наступил на низкий, поросший мхом камень. Под моим весом влажное растение сползло влево, заставив завалиться вправо и на влажных камнях съехать в глубокий овраг, сломав по пути своим телом несколько кустов. Подлетев на одном из сломанных кустов, с силой рухнул правым боком на камни. Резкая боль заставила меня вскрикнуть, свернуться в позу эмбриона и зажмурившись, тихо завыть. Очнулся я уже глубокой ночью тогда, когда наполовину лежал в бурлящей от ливня луже. Меня била мелкая дрожь. Фыркнув, попытался привстать, но резкая, колющая, отдающая в нос боль в боку заставила снова рухнуть в лужу, тяжело дыша. Стиснув челюсти, сжал кулаки и снова попытался встать, воя сквозь зубы. Нарастающая боль полностью затмила сознание, снова бросив на жидкую глину, которая от моих бултыханий стала похожа на болото. Болото засасывающее и не отпускающее. — А-а-а-а-а-а, сука!. — Заорал я, встав на четвереньки. Из глаз хлынули слёзы. Распрямившись, тяжело вздохнул, подставив лицо ливню. Резко раскатился гром, заставив нутро сжаться, а сердце забиться чаще, качая кровь по сосудам. Открыв глаза, напряг мышцы ног, собираясь встать. Мышцы свело судорогой, не дав встать. <Ползти. Надо ползти>. — Мелькнула мысль где-то на краю сознания. Снова припав на четыре конечности и зажмурившись, начал позти, мешая глину на дне оврага. Грунт расползался, скользил и продавливался под моим весом, мешая продвижению. Остановился я только тогда, когда уткнулся шлемом в стену оврага. Окончательно выбившись из сил, немного заполз на край, завалился на левый бок и сразу заснул. Открыл глаза я тогда, когда мне в лицо светило яркое солнце, прогревая каждую клетку моего организма. Место ранения пульсировало и монотонно побаливало. Бок саднил и ныл, с каждым глубоким вдохом отзываясь острой, колющей болью. Отвлёкшись от мыслей о боли, сконцентрировался на других чувствах. Судя по ощущениям, мои ноги находятся в воде. Подняв голову и посмотрев вниз, увидел что мои ноги по-колено погружены в большую, грязную лужу. Такое ощущение, что ноги закованы в лёд. Стопы неприятно покалывало и жгло. Резко выдохнув, вытянул ноги из лужи, подтянул их под себя и развязал шнурки. Сняв берцы с ног, вытряхнул из них воду и положил рядом с собой. Стянув насквозь мокрые носки, увидел кожу на своих стопах. Кожа побелела словно мел и сморщилась от долгого пребывания в воде. Тем более холодной. Такое ощущение, если к коже притронуться, то она легко отслоится вместе с мясом с костей. Без сомнений, отморозил. Закатив штанины до колен, подхватил берцы с носками и автомат с рюкзаком, попытался влезть на высокую стену. Как только я перенёс вес на обе ноги, как они несчадно заныли, заставив снова упасть на землю. — Что же делать?. — Взволнованно спросил я, непослушными пальцами почесав голову. Мысль пришла сразу как только я зацепил локтем пехотную лопатку на своём ремне. Вытащив из чехла лопатку, взял её рукоятью вверх, перевернулся на живот, замахнулся двумя руками и воткнул в полу-песчаный грунт, подтягивая своё тело. Благо, мышцы в тонусе. Еле как взобравшись на середину, снял с себя автомат, рюкзак и берцы, и забросил вещи наверх. Тяжело вздохнув, снова пополз. Появилась одна проблема, которую я так и не учёл. Это было что-то типа высокого грунтового утёса, с которого свисали корни от кустов. Забравшись прямо под утёс, схватился левой рукой за корневище, перехватил лопатку черенком вниз и начал наносить удары кромкой лопаты по грунту. В лицо сыпались комья влажной земли, иногда попадая в глаза и нос. Деревянный черенок скользил в руках от грязи, намереваясь выскользнуть и упасть в лужу. Ушибленный бок несчадно ныл и саднил, заставляя скрипеть зубами. Вырыв в утёсе выбоину, подтянулся на корневище левой рукой, помогая правой с лопаткой, вполз в отверстие. Наконец подключив колени, заполз на край оврага. Перевернувшись на спину, широко раскинул руки и уставился в голубое небо, на котором лениво плыли жиденькие облака. Изредка небо бороздили чёрные точки птиц, которые звонко оглашали округу карканьем и чириканьем. Расплывшись в улыбке, рассмеялся, но вместо смеха из моего рта вырвался хрип, и я зашёлся кашлем, согнувшись напополам. Откашлявшись, сел на край и сплюнул мокроту в лужу. Отплевавшись, огляделся. Так, слева… деревья, справа… деревья. Всюду деревья и камни с пеньками и буреломами. <О, берёза! Надо бы попытаться развести костёр>. — Подумал я, ползком направляясь к дереву, которое было переломлено пополам. Когда я подполз к стволу, вытащил из инвентаря Протоитовый нож и начал снимать бересту крупными листами. Поползав по округе, собрал веток по-суше, начал разводить костёр. Мелко порвав бересту, я поверх набросал веток и прочего горючего навроде пустой пачки сигарет и ваты из аптечки. Воткнув в землю по бокам от костра две рогатины, вложил поверх них ветку по-прямее. Нашёл большой, плоский камень и притащил его к будущему костру. Подпалив бересту в основании костра, подул на разгорающийся огонёк, усиливая его. Уже через минуту костёр шипел влагой и трещал ветками, чадя чёрным дымом. Сев на землю, протянул ноги к бушующему пламени и закрыл глаза, подставив лицо солнечному свету. Ступни охватило сильное покалывание, заставив зажмуриться. Кое-как согрев ноги, подвесил на ветке на шнурках берцы. Выжав носки от влаги, вывернул их наизнанку и положил на нагревшийся камень. Посмотрев на наручные часы, почесал голову. Часы показывали: 09:45. <Странно, я думал что отключусь на более длинный промежуток времени>. — Подумал я. На ветках щебетали что-то своё птицы. Жужжали насекомые. Где-то в кустах топтал ёж, комично фыркая и чихая. Наконец отогрев ноги, завернул их в бинты и натянул поверх них коричневые носки из верблюжьей шерсти. Благо, нашлись. Разложив на мокрой земле лист брезента, начал разбирать автомат для чистки, но на полпути осёкся, увидев согнутый ствол. — Бля-я-я-я… . — Протянул я, чувствуя как сердце забилось чаще, а руки сжали приклад и цевьё. — Как же так, а? Положив АК-74м на брезент, прикрыл глаза, молча отдавая почести автомату, что был со мной так долго, побывал в стольких руках, а какой конец... Достав из рюкзака банку с перловой кашей с говядиной и пачку с чаем, вскрыл консерву и положил её прямо в костёр, перемешав. Сняв берцы с перекладины, вытащил из рюкзака большую эмалированную кружку, наполнил её водой, насыпал примерно десертную ложку крупного листового чёрного чая и поставил её на угли. Двумя палками вытащив дымящуюся консерву из костра, снял кружку с чаем. Достав из инвентаря пачку с галетами, принялся завтракать. Спалив образовавшийся мусор, дождался пока костёр прогорит и закопал в кострище банку. Пока останусь здесь, подлечусь, а теперь снова спать.