Еритик

Кровавые брызги летят во все строны. Истошные женские вопли гулким эхом отбиваются от каменных сырых стен. Дино ненавидит этот дом, эту кирпичную кладку и прогнившую почти насквозь мебель. Ненавидит из-за всех тех давних, расцарапывающих до голой плоти душу воспоминаний. Ему до сих пор, словно в бреду, слышатся леденящие душу истерический вопли ужаса и нестерпимой боли. Он не ведает, почему Мальбонте назначил встречу именно тут. Чудовищное ли это совпадение, или просто желание добить, нагнуть ещё ниже, сделать ещё больнее, втоптать белоснежной мордочкой в грязь кровь и животный страх, что застрял в самых подкорках мозга ангела. Страшный страшный дом из детских кошмаров и страшный страшный женский полупрозоачный лик, мраморным изваянием застывший в углу комнаты. Её там уже давно нет, но фантомный образ искажённого страданиями и слезами лица навсегда останется в этом злополучном углу. Кровь уже давно высохла, а на старых, потрёпанных временем сероватых портьерах остались коричневые следы. С тех пор тут так никто и не жил, а прошло уже лет так с двадцать по земным меркам. Мама Дино умерла, когда малютка ангелочек ещё даже не умел летать. В этом самом доме на холме, который его отец когда-то давно купил, уверенный, что это место станет цитаделью любви и защиты для его собственной семьи. Но теперь сдание заброшено и не вызывает ничего, кроме отвращения, боли и солоноватых слёз, скопившихся в уголках голубых глаз. Она умерла в четверг. Парень как сегодня помнит тот день. Солнце по своему обыкновению светило, но не грело, мама отпустила мальчика на прогулку, потрепав белобрысую кудрявую макушку. А когда он вернулся, она была уже не одна. Дино не помнит ни лица, ни голоса, лишь тёмная высокая фигура в капюшоне, спокойно вспарывающая живот рвущейся из крепкой хватке женщине. Он так и застыл тогда в проёме, не понимая, как поступить, и нужно ли вообще что-то делать. Незнакомец скрылся так же внезапно, как и возник, а ангелочек остался стоять посреди кухни, наблюдая, как багровая густая жидкость разливается вокруг вмиг побелевшего неподвижного тела матери, течёт прямо к его ногам, заливая ботинки. А в следующую секунду он падает в обморок, и тогда светлые золотистые локоны впервые окрашиваются алым оттенком.

***

Вокруг тихо, ни души. Дино опирается о дальнюю стену у чёрного выхода, мрачно ожидая прибытия полукровки. По его лицу видно, что попади сюда кто-либо кроме, ангел вмиг свернёт незадачливому путешественнику шею. Сегодня он явно не в настроении. В разрез с неважным расположением духа идут лишь птицы, рьяно щебечущие за окном на ветках цветущей вишни. Тут умерло всё: этот дом, сад, счастливые воспоминания и только вишня, казалось, всё хорошела. А на улице опять шпарит солнце, так ещё и этот злоебучий четверг, чтоб ему пусто было! — А ты, я гляжу, отличаешься пунктуальностью. Не заплутал случаем? Тут то много похожих домов. Голос Мальбонте звучит насмешливо, резко, да и сам он появляется словно из ниоткуда. Ангел кривит лицо в агрессивной гримассе. Ещё чуть-чуть и, кажется, он ему действительно врежет. — Закругляйся со своим цирком. Думаешь, я не знаю, на кой чёрт из всех домов ты выбрал именно этот? Слова кислотой капают изо рта, грозясь растворить тут всё нафиг, а концентрация злобы и сдерживаемого гнева зашкаливает. Мальбонте слегка улыбается, чем всё больше выбешивает Дино, и подходит к нему ещё ближе. Его рука, холодная, как лёд, в эдаком дружеском жесте примирения легла на плечо ангела, однако выражение лица светловолосого не потеплело ни на градус. — Ты хотел встретиться. Мне почему-то кажется, что ты пришёл не поболтать о том, как я живу поживаю, так что давай ближе к сути. — Ух ты, какой деловой, ну давай, раз уж так настаиваешь. Улыбка Мальбонте стала шире, а сам он притянул ангела ближе, отводя к центру комнаты. — Уокер. Я вижу её жизнь, её прошлое, сны воспоминания… — И к ней в голову залезть умудрился. Дино выгнул бровь, с некой долей восхищения сверля брюнета взглядом. — Нет, это происходит против моей воли. Мальбонте прикусил губу, глядя на ангела так, будто он лично был виновником этого происшествия и знал, как его исправить. Но светловолосый и в помине не желал облегчать полукровке его скверные будни, лишь подливал масла в огонь. — Ну, она, я так понял, вообщем-то тоже разные компрометирующие моментики с тобой видит. — Это например? Тон его стал угрожающим, а глаза загорелись. Дино про себя отметил, как же сексуально выглядил Маль, когда злился. К счастью, теперь он вновь мог обдумывать подобное в своих мыслях, не боясь быть услышанным. — Ну, она упала в обморок пару дней тому назад, а затем сообщила, что ты хочешь перехватить провизию, которую доставят в школу. Лицо полудемона исказилось праведным гневом. Оно и понятно, какая-то замухрышка, чуть ли не пять минут как бессмертная, вставляет ему палки в колёса. Как выразился бы Люцифер, член в рот, но выбор метафоры тут не суть важен. Дино чуть ухмыльнулся, буквально наблюдая за тем, как работает гениальный мозг брюнета. — Если хочешь, сделаю так, что со следующей ходкой она направится прямиком к тебе в лагерь. Мальбонте вопросительно уставился на Дино, а губы растянутлись в белозубой усмешке. Его лицо в момент оказалось в жалких паре миллиметров от лица ангела. Горячее дыхание пощекотало кожу щеки, а руки сжали плечи чуть сильнее. — Ну давай. Справишься, и я тебя награжу. Маль говорит тихо и вкрадчиво, но от одного его голоса всё тело пробирает жаром. Дино не знает, что это за магия такая, но она ему явно по душе. Мало кто мог так его гипнотизировать, как этот полукровка. Притягивать и отталкивать одновременно, заставляя метаться меж двух неугасающих огней. — Сделай для меня ещё кое-что. Это сказанно уже шёпотом, однако ангел слышит и внимает каждое слово. Почему-то этому бархатному и мягкому, обволакивающему всё его существо голосу хочется повиноваться куда больше, чем угрозам и шантажу. — Да мой господин. Рвано выдыхает светловолосый, прикрывая глаза и силясь справиться с нарастающим внутри жаром. Мальбонте выдаёт короткий мелодичный смешок прямо ему в ухо, чувствуя, как Дино полностью отдаётся его власти, готовый выполнить любой приказ. — Кроули. Поговори с ним, перемани на нашу сторону. У тебя получится, ангелок. — Хорошо. Ещё с минуту они стоят совершенно молча, после чего белокрылый, улыбнувшись, добавляет: — А хороший полицейский всё же нравится мне куда больше плохого. Внезапно губы Маля накрывают ангельские, язык властно проталкивается внутрь. Он не целует, не дразнит; просто берёт Дино прямо тут, посреди мрачной и сырой комнаты, отдающей запахом гнилых досок и многолетней пыли. Этот чёртов святоша, блондинчик, выглядящий как мечта любого гея, сейчас стоит перед ним, поддаваясь абсолютно любому движению, повинуясь безоговорочно. Как бы брюнет не призирал всё это пидорство с сопливыми чувствами, ангел сейчас заводил его как никто другой прежде. Не отдавая себе отчёта, Маль буквально сорвал с парня ремень. — Нагибайся, сучка. Скомандовал заплетающимся от возбуждения языком и перегнул ангела через ближайшую горизонтальную поверхность, что оказалась кухонным столом. — Я тебе сейчас покажу плохого полицейского. Прорычал сипло, стаскивая с округлой задницы парня серые брюки. Дино охнул, почувствовав, как звонкий шлепок огнём обжег нежную кожу ягодицы. На ней чётко приступили красноватые следы длинных влажных пальцев, после чего один из них без предупреждения вошёл внутрь. Голубые глаза взорвались миллионами фейерверков, стоило брюнету лишь начать двигать им. Бледные руки вцепились в необработанную деревянную столешницу, загоняя под кожу длинные и острые занозы, когда толстый член проник в разработнанную дырочку сзади. — Ну что, как тебе такой полицейский? Нравится? Маль двигает бёдрами активнее, заставляя Дино рвано стонать под ним, кусая губы до крови. — Я спрашиваю, нравится, сучка?! Новый звонкий шлепок по заднице, после чего сквозь громкий стон слышится надломленное: — Д-да, господин. Брюнет ухмыляется, хватая ангела за длинные светлые пряди и натягивая их на себя. Тот прогибается в спине и откидывает голову, блаженно приоткрыв рот в немом стоне. Дино не знает почему, но он никак не может сопротивляться Малю. Может ему просто нравится, когда его вот так грубо имеют на всех поверхностях, когда доминируют, называют сучкой. Возможно именно этих острых ощущений ему и не хватало всё это время. Ангел чувствует себя последней шлюхой, однако ничего не может поделать, всё громче выкрикивая это блядское:       — «господин», и выгибаясь под брюнетом, словно вместо позвоночника у него хлыст. С рычащим стоном Маль кончает внутрь. Тело блондина содрогается, будто тот только что пробежал десятикилометровку, а нижняя губа кровоточит в нескольких местах. Дино кое-как натягивает на себя брюки и закрепляет их ремнём, всё ещё шатаясь в лучших традициях болванчика. — А ты неплохо справляешься с ролью послушной сученки. Не знал, что усмирить тебя эффективнее всего будет членом. Вот сразу бы так. Маль ухмыляется, проводя языком вдоль ключиц, по шее, а затем и по окровавленым губам, слизывая солёные алые капли. Его язык попытался было вновь завладеть ртом ангелочка, однако тот плотно стиснул зубы, не оставляя полудемону и шанса. — Это была единоразовая акция. Я всё ещё с Люцифером, а ты всё ещё мне неприятен, так что сильно не обольщаяйся. Фыркает Дино, отпихивая мужчину в сторону и пулей вылетая из дома. Подальше от этого места, дома, воспоминаний и самого Мальбонте. Теперь это место вдвойне ему омерзительно, если такое вообще можно представить. Полукровка тем временем выгибает бровь, непонимающе глядя ангелу в след. — Ага, единоразовая, как же. Хмыкает громко, хотя даже так Дино его не услышит.