Особенные

В школе меня встретили как героя. К тому же я победно положил перед Аллочкой справку, и ей нечем было крыть. Наших отношений это не улучшило, конечно же, но мне было всё равно. Все мои мысли были заняты Димой, особенно пришедшим пару минут назад сообщением: «Сегодня в семь». Меня будто охватил озноб и одновременно стало жарко от предвкушения. Я был рассеянным на всех оставшихся уроках. Пропустил момент, когда меня спросили на алгебре и вызвали к доске по физике. Отвечал, а сам витал где-то очень далеко. Когда после уроков мы шли на остановку с друзьями, Стас спросил: - Ты не влюбился, дружок? И тогда до меня дошло, как называется это состояние. Я усиленно замотал головой, типа нет, конечно, что за глупость. На что Стас с Ником переглянулись. - Чем займётесь вечером? Может, погуляем? – поинтересовался Никита, отпинывая ледышку перед собой. - Эм, ну, знаешь, я занят, - Стас. - Ой, ну, конечно, - всплеснул руками Ник, - и как я мог забыть? Дело в том, что Ева вняла моему совету и обратила внимание на Стаса. За то время, что я провёл в больнице, они заметно сблизились. Стаса даже не смущала беременность девушки. Они как-то проскочили конфетно-букетный период и теперь выглядели ужившейся супружеской парой. Ходили вместе на обед, не стеснялись чмокать друг друга в щёку при всех. Ник ревновал. К сожалению, тут я ему ничем не мог помочь. И, признаюсь, меня это не так волновало, как предстоящая встреча с Димой. Мама была дома в компании с Валерием Ивановичем. Когда я пришёл, они чинно смотрели сериал по первому. Меня накормили и усадили за уроки, будто мне исполнилось лет десять. Ожидание – вот самое сложное. Оно почти невыносимо. Медленно, тягуче, жестоко. Я не опоздал. Был на две минуты раньше. Когда Дима открыл дверь, я надеялся получить похвалу, но столкнулся с прохладой в его глазах. - Что? – огорчился я. - Ты получил тройку за домашнее задание. - Правда? – это совершенно вылетело у меня из головы. - Правда, - он пропустил меня в квартиру и повесил мою куртку в шкаф. - Ну прости. Он ничего не ответил и взглядом указал на комнату. Когда я вошёл туда, то поспешил сглотнуть вязкую слюну. Наглухо зашторенные окна, тусклый, рассеянный свет ночника, стоящего в углу. И разобранный диван. Еле сдерживаюсь, чтобы не рвануть к выходу. Масленников насмешливо наблюдает за моей реакцией. Выдавливаю улыбку, пытаюсь показать ему, что всё просто заебись и мне ни капельки не страшно. - Что застыл? – полушёпотом спрашивает он. – Раздевайся. - Так сразу? – пролепетал я. - А чего тянуть? - Ну… Может, мы поговорим? - Поговорим? - Да, - я лихорадочно пытался придумать тему разговора. – Например, ты мне больше расскажешь о Теме. - Рассказать тебе о Теме? – он обошёл меня и встал у меня за спиной. – А читать ты так и не научился? - Просто… Просто… - Просто тебе страшно, малыш, - ответил Дима за меня. Его руки мягко опустились мне на плечи, и я не мог не вздрогнуть. – Это нормально. Мне легче показать тебе, чем рассказать. Тема – это удовольствие. Тема – это жизнь. Тема – это за гранью понимания многих людей. Тема – это сладкая боль. Тема – это подчинение. Тема – это свобода. Кажется, я перестал дышать. Он говорил так страстно, что у меня живо закружилась голова. - Ты должен доверять мне, Эмиль. Я - твой хозяин и не обижу тебя. Я не сделаю тебе неприятно. И не накинусь на тебя, пока ты сам не захочешь. Ты веришь мне? Я кивнул. - Тогда снимай всю одежду, кроме нижнего белья, и ложись на живот. Щёки горели, я ощущал робость, но не мог показать Диме это. Я выполнил то, что он сказал. Поскидывал вещи и лёг на живот, уткнувшись лицом в подушку. - Умница, - раздалось надо мной. – А теперь вытяни руки над головой. Подчиняюсь. Прохладный шёлк окутывает запястья, прижимает их спинке дивана, обитой мягким плюшем. Теперь я обездвижен. Сердце так колотится, что вот-вот выпрыгнет из груди. Я ощущаю живой трепет, который отдаётся напряжением внизу живота. Подушечки его пальцев пробегают по моей спине. Эта простая ласка заставляет меня прикусить губу. - Тс-с, маленький, ты так напряжён… Он дарит мне почти неощутимый поцелуй, лёгкое касание губ к моей шее. - Наслаждение бывает разным. Я покажу тебе несколько граней сегодня. Температурное воздействие. Без предупреждения моей спины коснулся кубик льда. Рефлекторно я дёрнулся, но шёлк без усилий удержал мои руки. - Холод и разгорячённая кожа. Идеальное сочетание. Он водил кубиком по моей спине туда-сюда. - Ты, наверное, думаешь, и что здесь от Темы? Сейчас поймёшь… А пока насладись ещё одной гранью темы – напряжение. Мои щиколотки стягивают ещё одни шёлковые шнуры, разводят в стороны, и держат ногу ровно, заставляя чуть приподнять её. Пока я думал, как, должно быть, глупо выгляжу, Дима неожиданно пропихнул кубик льда под резинку моих трусов. Я выдохнул в подушку, но он не собирался там задерживаться. Он снова вернулся к ногам, и я почувствовал, как что-то мягкое зажимает кожу на внутренней стороне бёдер. Похоже на прищепки, только какие-то очень деликатные. Однако через некоторое время ощущения стали приносить больше боли. Сжатая кожа стала покалывать, мышцы ног устали быть в напряжении, а кубик льда, тая, растекался прохладными каплями, щекоча нежную кожу. Я тяжело дышал, но не смел прекратить пытку. Я должен вытерпеть. Словно в подтверждение моих мыслей, Дима произнёс: - Ты всегда можешь остановить происходящее стоп-словом. Я кивнул. Могу. Конечно. Он погладил меня по заднице. Собственнически так. Затем стал снимать одну за одной «прищепки». Кровь, стремительно возвращаясь на положенное место, вызывала покалывание. Дима развязал мои ноги. По онемевшим ногам пробежала лёгкая судорога. Как-то я вообще не понимал, что тут было приятного? Хотелось размять ноги, чтобы кровь скорей бежала, и прекратить эти неприятные ощущения. Вдруг я почувствовал что-то бархатное на том месте, где ещё недавно были «прищепки». Это что-то было губами Димы. Он покрывал поцелуями измученную внутреннюю сторону бедер, и от его движений по коже расходились электрические импульсы, рождающие возбуждение. Никогда ещё моё состояние не менялось так быстро. За пару секунд температура моего тела подскочила. Я ловил откровенный кайф, когда его руки уверенными движениями стали мягко массировать мои икры. Это было потрясающе. Нирвана на краю разверзающегося вулкана. Я в бессилии открыл рот, когда он, приподняв меня, потянул на себя (насколько позволяли связанные руки) и нащупал мой возбуждённый член сквозь ткань трусов. Его губы, скользящие по моей шее, были ледяными. И до меня не сразу дошло, что он зажал кубик льда между зубов. Дима никуда не торопился. Он просто поглаживал мой член, сжимал его, а я едва не рыдал от невозможности кончить. Я чувствовал его возбуждение, и оно рассыпалось мурашками по всему телу. Как он может сдерживаться? Я больше не мог. У меня само вырвалось: - Пожалуйста… - Пожалуйста? – отозвался он, покусывая моё ухо и обдавая его морозно-жарким дыханием. - Да, пожалуйста… Я уже ничего не видел. Перед глазами была чёрная пелена. Если бы Дима не держал меня, то я бы давно упал. - «Пожалуйста» что, малыш? Господи, когда он так называет меня, от одного этого что-то замирает в груди. - Я не могу больше... - Не можешь? - Пожалуйста, пожалуйста… - Мне нравится, когда ты просишь, - хмыкнул он. Только ничего не изменилось. Он всё так же никуда не спешил. Что мне сделать? Я едва держался, внутри бушевал огонь. Это как безумие. Охватило и уже не отпускало. - Дима! – в бессилии позвал я и шумно выдохнул. - Ты такой нетерпеливый, котёнок… - Прошу тебя… - Хорошо, малыш, - наконец сдался он. Несколько быстрых движений, и тело охватывает дрожь. В трусах вязкая сперма, в голове пустота, в сердце счастье. Дима отвязывает мои руки, переворачивает меня на спину и с улыбкой Чеширского кота наблюдает, как я прихожу в себя. Мне немного неуютно от этого его пронизывающего взгляда. А ещё я понимаю, что он не кончил и это как-то не кажется мне нормальным. Но не говорить же с ним об этом? Типа, эй, Дим, ты не кончил, давай помогу? Чёрт, да и как я помогать собрался? От одной мысли об этом меня бросило в жар. Нет, Эмиль, не думай об этом, просто не думай. Как я теперь могу об этом не думать?! - Хотелось бы мне знать, что у тебя в голове, - пробормотал Дима, потягиваясь. Я пришёл в ужас. – Малыш, ты не обижайся, но мне нужно работать. - Тонкий намёк? – приподнял бровь я. И тут же поразился своей смелости. - Ты можешь остаться, - спокойно ответил он, игнорируя мой выпад. - И быть мебелью? - М-м, Эмильен, - Дима посмотрел мне прямо в глаза: - У меня впечатление, будто ты думаешь, что имеешь право на нечто большее, после таких «развлечений». Да? Меня поразило употреблённое им слово «развлечения». Вот что это. Вот кто я для него. Хотя он предупреждал. А я как дебил влюбился. - Прости, - «отмотал» я обратно. – Ты прав. Я зарвался. - Бывает, - будто бы безразлично пожал плечами он, но я ощутил возникший холодок между нами. Ощутил, но не знал, как теперь это исправить. Выбор, он есть всегда. А я был согласен и на малое, лишь бы быть с ним. - Над чем ты работаешь? – перевёл тему я, одеваясь. - Над работой, - он одарил меня выразительным взглядом. Не знаю, что он хотел до меня донести. Или то, что я туп и не пойму этого, или то, что он не собирается делиться со мной чем-либо личным. А, может, и то, и другое. В общем, чувствую себя как обычно полным идиотом. - Понятно, - я застёгивал джинсы. – А ты вообще спишь? - Иногда. - В смысле? - Я отвечу тебе, Эмиль, и ты уйдёшь, - его голос был раздражённым. Моё настроение сразу упало до отметки «ноль». – Особенностью моего организма является малое количество сна. Я сплю несколько часов в сутки. И так с самого детства. Понятно? - Понятно, - кивнул я из прихожей, ещё раз убеждаясь, что он необыкновенный. – Пока. Дима не ответил. Даже не поднял голову от компьютера. Он работал.

***

Всю ночь я ворочался и думал о несправедливости этой жизни. Почему я не мог влюбиться в нормального парня? Или в девушку? Обязательно нужно было выбрать самого козлатого козла из всех. В школе, когда я увидел, как Стас тащит Еве кусок торта, до меня дошло. Не всегда же Дима был таким. Вот пусть Ева мне и расскажет. Вот только Ева почему-то не спешила. Стоило мне подойти к ней, как у девушки или появлялись срочные дела и ей срочно требовался туалет. Конечно, она беременна, но не каждые же двадцать минут бегать? В общем-то, я не дурак, и сразу всё понял. К счастью, у меня было безотказно действующее средство – я просто не пришёл на возобновившиеся репетиции. Сначала мне позвонил Стас. Три раза. Потом Ева. Пять раз. Потом она прислала гневную смс. Я всё это проигнорировал, почитывая новости с любимого сайта. Вечером написал Никита и предложил погулять. Подвоха я не почувствовал, да его и не было. Маленького монстра Никита взял с собой. Тина визжала и носилась кругами по детской площадке, пока мы с другом сидели на качелях и болтали. - Ты считаешь, это нормально? Это не его ребёнок. Эта Ева просто использует его. - Я не знаю, Никит. Правда, не знаю. Это их дело. - Он наш друг, - Никита произнёс это так пафосно, словно мы были рыцарями круглого стола и поклялись отдать жизнь друг за друга в случае чего. - Она не такая уж и плохая, - почему-то я стал защищать Еву. – Она просто девчонка. - Просто девчонка? Да она выскочка, язва и… - Никит, - вдруг осенило меня, - она тебе тоже нравится?! - Нет! – поспешно сказал он, и я заулыбался. Вот идиоты. Все вокруг. Пока Никита смущался, Тину чуть было не стукнуло качелью, под которой она пробегала. Я незаметно не дал этому случиться, легко пошевелив рукой. - И давно? - Давно, - вздохнул Ник, изображая на лице вселенскую печаль. - А чего ты ждал? – усмехнулся я, наблюдая, как Тина с визгом скатывается с горки прямо в сугроб. - Сам не знаю, просто она такая клёвая, такая необычная… Как к ней было подкатить? - Она тебе даже беременная нравится? - Да, - Никита вздохнул. - Ты идиот, - резюмировал я и подхватил на руки подбежавшую девочку. Она звонко рассмеялась. Интересно, у меня будет сестрёнка или братик? Тоже буду гулять с ними. Мальчика буду учить играть в футбол. А девочке отдавать все конфеты. - Кстати, - Ник наблюдал за нами, - не посидишь с ней через недельку? - Посижу, без проблем. - Может, посоветуешь мне что-нибудь? - Не заморачивайся.

***

В субботу Стас позвонил мне раз, а после Ева два. На третий я взял трубку: - Алло. - И что ты хочешь? – устало вздохнула Ева. - Сама знаешь. - Дима меня убьёт. И что ты так им интересуешься? - Скучно, а твой брат интригует меня. - Ладно. Оставь свой телефон дома, встретимся в кафе через час. И… Стасу не говори. Я заглянул на кухню. Мама готовила Валерию Ивановичу блины. Он так трогательно ей помогал, вырывал чугунную сковородку из рук, не давал поднимать полукилограммовый пакет с мукой, что меня секунд через десять наблюдения за этой парочкой чуть не стошнило. Одно я знал наверняка – мама в хороших руках. Как истинная девушка, Ева опоздала. Забежала минут через тридцать, вся обвешанная пакетами, махнула мне рукой и плюхнулась передо мной. Сразу заказала чайничек зелёного чая, кусочек торта. - Эмильен, Дима настойчиво просил ничего тебе не рассказывать, - начала девушка, но я её тут же перебил: - Но ты не можешь потерять своего Ромео, да? - Это шантаж. - Это лишь предложение. Ты же понимаешь, что я добьюсь своего. - Да, понимаю. Не понимаю только твою одержимость Димой, - она хитро прищурилась. - Тебе и не нужно понимать, - отрезал я, чувствуя неловкость. Я не был готов признаться всему миру в своей ориентации. - Ладно, Стас будет ждать меня через час, поэтому слушай, рассказываю, всё, что знаю. Виталий Анатольевич не наш родной отец. И Дима мне не родной брат. Нас усыновили, когда Диме было восемь лет, а мне пять. Это долгая история, к делу не относится, если коротко, то у Виталия Анатольевича разбилась жена с дочерью. Пьяный водитель на самосвале врезался в автобус. Он не мог жить один и взял нас. Дима с детства был самостоятельным. И очень обижен на женщин из-за матери. - Из-за матери? Ева тяжело вздохнула: - Мне мало что известно. Когда Диме было шесть лет, он очень сильно заболел. - Заболел? - Рак, - вздохнула Ева. – Он два года провёл в больницах. - Поэтому ему девятнадцать, и он учится в школе! – дошло до меня. - Ну, не только. Диме так удобней, вроде как прикрытие. На самом деле он давно мог сдать экзамены и закончить экстерном. Мне кажется, он вроде как не хочет начала взрослой жизни, хотя давно живёт сам. Но вернёмся назад. Пока он болел, за эти два года почти не видел свою мать. Он не мог понять, почему она не приходит, к другим же приходили, чем он хуже? Знаешь, это навсегда изменило его. Он никому не доверяет. Никого не подпускает к себе. Выздоровел он неожиданно. Там вообще странная ситуация в больнице произошла – несколько неизлечимых детей в миг избавились от своих болезней, а один мальчик даже вышел из комы, в которой был полгода. Что-то странное шевельнулось у меня в душе, но я не обратил на это внимания, жадно вслушиваясь в слова Евы: - Когда он выздоровел, пришли из милиции и сказали, что его мать мертва. Отца у него не было, поэтому Диму забрали в детдом, где мы и познакомились. Я была единственная, с кем он общался. Он и тогда был нелюдимый. Потом нас усыновил Виталий Анатольевич, ещё через пару лет появился крёстный Димы. Дима к тому времени вовсю интересовался компьютерами, стал хакером. Он впитывал информацию, как губка. Конечно, вляпался в некрасивое дело, в криминал. Вот тогда-то и познакомился со своим крёстным. Точнее, он вышел на Диму, прижал его, а потом как-то они подружились, всё замялось… Давняя история, в общем. Дима с помощью крёстного купил себе квартиру, переехал от нас с отцом… Ему было лет четырнадцать. Я обдумывал услышанное, пока Ева занялась тортом. Вот какая у Димы жизнь, оказывается, была. Интересная. Он необыкновенный. - А куда он собрался уехать летом? - Искать убийцу матери. Он собрался поступать куда-то, где готовят крутых ментов. В Питере вроде. Он шёл к этому несколько лет. Там многое нужно уметь. Даже крёстный с его связями не сможет ему помочь. - Дима хочет посвятить свою жизнь расследованию убийства матери? – дошло до меня. Да уж. Мне с этим не тягаться. Чёрт. - Угу, - девушка глотнула чаю. – Такой вот Дима. Он не пустит тебя в своё сердце, Эмиль, что бы ты ни делал. - Мне и не надо, - фыркнул я, ощущая дикую тоску и безысходность. - Я же вижу, как ты на него смотришь. Ещё тогда заметила, на первой репетиции. Ты ему тоже интересен, но не более. Он не откажется от своей мечты. Он вбил себе в голову, что должен найти убийцу матери и не отступится. - А менты не нашли? – скучно спросил я. - Нет. Ни зацепки. - А его крёстный? - И он не смог помочь. - А она всегда такая у него была? Почему она не приходила к нему? – пытался узнать я хоть что-нибудь ещё. - Своё детство он почти не помнит. Так бывает. Психологическая травма. У него осталась лишь фотография его матери со странной надписью, - Ева выдержала драматическую паузу. – На ней написано: «Все ответы «У Ёжика». - У Ёжика? Что за бред? - Не знаю, что его мать хотела сказать. Такое вот послание. Мы ещё детьми перебрали всё, что можно. Но ничего подобного не нашли. В общем, ситуэйшн. Чем дальше в лес, тем страшней. Пока я размышлял, Ева выпила весь чай, съела и моё пирожное, затем заявила, что ей нужно идти и убежала, размахивая пакетами. Хоть и рассказ девушки многое объяснил, но ещё больше он меня расстроил. Никогда мне не стать ближе к Диме. Наступит лето, он уедет, будет искать неведомого убийцу… А я останусь со своим разбитым сердцем. А, ни хрена. Я сам должен докопаться до истины. Точно! Я прямо-таки воспрял духом. Я пойму, что его мать хотела сказать с этим ёжиком, найду её убийцу. Дима поймёт, какой я молодец и что меня нельзя отпускать. То, что они уже искали, и ни у кого ничего не получилось, меня не волновало. Это же одна из моих способностей – притягивать приключения.

***

Я потёр глаза и потянулся. Глаза из-за долгого пребывания за компьютером покраснели и слезились. Вот уже несколько дней я не отлипал от монитора, всё искал и искал… Как я только не пробовал найти этого грёбаного «Ёжика». Были и кафе, и детские магазины, и парки, и аттракционы, и студии творчества. Всё было не то. Или закрыто, или далеко. Я записал пару адресов, головой понимая, что это не то. Однако проверить стоило. Дима не писал, в школе проходил мимо, будто бы я был пустым местом. Стас был занят Евой, которая с ярым вдохновением кинулась заниматься нашим доморощенным спектаклем, и сводила меня с ума. Никита некоторое время погрустил, а затем увлёкся новой девочкой, давней конкуренткой Евы. Мама всё чаще стала задерживаться на работе, хотя я понимал, что она проводит время с Валерием Ивановичем. Чувствовал я себя одиноко и никак не мог отделаться от грусти. К тому же меня начали мучать какие-то странные сны, после которых я весь день не мог избавиться от беспокойства. Всю неделю после школы я ездил по записанным адресам. Первый был магазином детской одежды. Я покрутился там, не мог решиться, купить маме что-нибудь или нет? Нет, наверное, рано. Продавщица оказалась молоденькой, хорошенькой девушкой. Охотно рассказала мне, что магазин новый, открылся год назад. Из-за этого он мне никак не подходил. Я спросил, почему название «Ёжик». Оказалось, что дочь хозяйки обожает ёжиков. Мимо. Второй адрес тоже мне не подошёл. Студия детского творчества. Она работала всего три года, а до этого по этому адресу был супермаркет. Я злился, что моя способность не помогает. Должна же. С третьим тоже не повезло, как и с четвёртым. Оставался ещё один. Но в пятницу Никита привёл маленького монстра. Мама с Валерием Ивановичем решили поехать в соседний город, знакомиться с родителями Валерия Ивановича. Очень вовремя. Пришлось нянчиться с Тиной. Правда, я зря вредничаю. Девочка она чудесная, заводная, задорная, весёлая. Она немного отвлекла меня от невесёлых мыслей. Мы с ней решили построить свой город. Притащили в мою комнату все имеющиеся стулья и подушки, собрали их в кучу, накрыли одеялами и пледами. Получился такой своеобразный лабиринт. Пара фонариков и светильников внутри добавили уюта. Мы там копошились, придумывали себе врагов, воевали с ними. Время пролетало незаметно. Звонок в дверь заставил меня подскочить. Кто бы это мог быть? Я распахнул дверь и с удивлением увидел Масленникова. В груди сразу стало тепло. Я несмело улыбнулся: - Привет. - Привет, - Дима улыбнулся в ответ. - Что ты здесь делаешь? - Твоя мама позвонила, попросила приглядеть за тобой. - Понятно, - улыбка сползла с моего лица. Сам бы он не пришёл. Мама позвонила. Секунд тридцать мы стояли в полной тишине. Я смотрел на грязный пол подъезда, Дима смотрел на меня. - Не пригласишь войти? Я посторонился, закрыл за ним дверь, бросил: - Где шкаф знаешь, - и вернулся в свою комнату к Тине, которая замерла в нашем «убежище». - Кто это? – прошептала она заговорщицки. - Враг, - вздохнул я. - Так давай атаковать? Стоило девочке увидеть ноги воображаемого врага, она кинулась на него с пластиковым мечом. Дима негромко вскрикнул и упал навзничь. - Я убила его! – завопил маленький монстрик. - Молодец, - выбрался я, - так ему. - А вот и не убила! – подскочил Дима и стал щекотать девочку. Пока они возились на полу, я сбежал на кухню. Просто прийти в себя. Я не знал, как мне вести себя с Димой. Все мои попытки быть выдержанным проваливались. Каждый раз глядя на него, я не мог не думать, что он никогда не полюбит меня в ответ. Тина прибежала за мной через пять минут, за ней пришёл Дима. Я развил бурную деятельность: подогрел чайник, заварил чай, нарезал сыр и достал свежеиспечённое печенье. Малышке я подогрел молока с мёдом. Девочка уже откровенно зевала. Я отвёл её почистить зубы, уложил на свою кровать, и, не прошло и двух минут, как она уже сладко сопела. Мне ужасно не хотелось возвращаться к Диме. Только глупо, наверное, было оставаться тут. Будто ребёнок. Парень ждал меня в комнате мамы. Он включил лишь ночник, который мама накрывала своим шарфом, создавая мерцающую красную полутьму. - Подойди, Эмильен, - сказал он, потому что я замер у двери. Этот его тон… Хозяина. У меня сжалось всё внутри. Так как я не шевелился, он повторил свой приказ: - Подойди. Меня словно парализовало: и волю, и разум. Я сделал шаг, второй и опустился на пол возле него, стараясь не встречаться с ним взглядом. Но Дима грубо ухватил мой подбородок и повернул к себе: - Ты не имеешь права обижаться, Эмиль. - Ты неделю не разговаривал со мной, - не сдержался я, и тут же прикусил язык, натолкнувшись на его тяжёлый взгляд. - Это было наказание, Эмильен. Ты сам виноват. У нас был договор, а в последнюю нашу встречу ты позволил себе лишнего. Ах вот оно как. Спасибо, что пояснил. Я зло смотрел на него, уговаривая себя молчать. Ни слова, Эмиль. Ни слова. Неожиданно Дима наклонился ко мне. Наши лица разделяла лишь пара сантиметров. Меня окутал дурманящий запах его туалетной воды. Он прошептал: - Я скучал по тебе, малыш. Его губы коснулись моих. Сначала неторопливо, утверждая своё господство, а затем всё нетерпеливей, настойчивей. Он сжал мои плечи, не давая пошевелиться. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы ответить на его поцелуй. Его язык ворвался ко мне в рот и немного обескуражил меня. Он так требовательно целовал меня, буквально давя своим натиском, что я почувствовал зарождающуюся панику. Нет, я не готов был к сексу. С тихим смешком Дима отстранился. Тяжело дыша, я спросил: - Что смешного? - Ты весь окаменел, Эмиль. Забавно, что тебя испугал поцелуй, но не испугали игры у меня дома, когда ты был связан. Мне нечего было ответить. Я пожал плечами. - Я не шутил. Между нами будет секс, только когда ты будешь готов. Ты веришь мне? Я несмело кивнул. Парень помог мне подняться с пола, усадил рядом и снова стал целовать. Более нежно, более трепетно. Больше он ничего не делал. Единственный раз отвлёкся, включил тихую, расслабляющую музыку на телефоне и вернулся ко мне. Эти поцелуи были призваны успокоить, а не возбудить. Утвердить, а не завоевать. Я расслабился и даже обнял его. Как же он офигенно классно целовался… Через какое-то время меня заставила отвлечься одна важная физическая потребность. Сбегав в туалет, я глянул на часы и обалдел, когда понял, что мы целовались почти час! Я лёг рядом с Димой и уткнулся ему в шею. Это было почти блаженство. Просто лежать рядом, просто чувствовать его тепло и слышать размеренное дыхание. Счастье существует. Пусть и без взаимной любви.

***

Целую неделю у меня не получалось съездить по последнему адресу из-за бесконечных репетиций. Ева (уже заметно округлившаяся) гоняла нас по тексту, заставляла переделывать почти каждую сцену, потому что близилось время выступления. Было решено приурочить наш спектакль к восьмому марта, поэтому седьмого должно было свершиться само действо. Только шестого я примерил старинный костюм. Честно говоря, в нём я чувствовал себя идиотом. Тут ещё Ева, стараясь придать помпезности, достала откуда-то невероятные декорации – макеты каменных стен, шаткий балкон, выцветшие растения. Директор не мог нарадоваться на свою беременную дочь, сообщил о спектакле в администрацию города, откуда прислали телевизионщиков. Они задавали мне тупые вопросы, на которые я мямлил что-то невразумительное в ответ. Зато мама потом умилялась, когда увидела меня на экране. В общем, сам не знаю как, но наш спектакль стал главной новостью не только школы, но и всего города.

***

Где-то на юге России

Кот не мог поверить своим глазам, когда вперился в экран телевизора. Это был он. Тот самый мальчик. Кот сразу его узнал, хотя никогда не видел. Вот он тот, за кем он так долго охотился. Особенный? Этот? Обычный пацан. Кот ощутил нечто вроде разочарования. Он ожидал чего-то большего. Мальчишка был симпатичным, да. Мило робеющим перед камерами, но не больше. Какой-то школьный спектакль… Туда будет легко попасть, притворившись одним из родителей. Кот так и сделал. Занял место в углу зала, старался не привлекать к себе внимания. «Ромео и Джульетта». Как банально. Началось. Кот уже знал, что мальчика зовут Эмильен. Когда он вышел на сцену и запнулся на первых же строках, мужчина разочарованно выдохнул. Но потом произошло что-то неподдающееся объяснению. С каждым словом Эмильена его голос звучал звонче, чище, на душе становилось светло. От мальчика было невозможно оторвать глаз. Он обладал странной, безусловно хорошей, однако странной гипнотической силой. Будто бы даром убеждения что ли. Каждое его слово было словом правды. Будто бы этот мальчик и не догадывался, что можно врать. Кот помотал головой. Такое он испытывал впервые. Он стал оглядываться на других зрителей. Они тоже сидели, затаив дыхание. Не все, конечно, но большинство. Эмильен окончательно заинтриговал Кота. Этого боится профессор? Как интересно. К концу спектакля, Кот стал пробираться к выходу и встал за кулисами. Он не мог отказать себе в желании поближе взглянуть на мальчишку. Эмильен был в пяти шагах от него. Он прижимал к себе Джульетту, лежа на гробовой плите. Печальный конец печальной повести. Неожиданно стена-декорация начала на них падать. Раздались вскрики, полные ужаса. Как вдруг декорация стала заваливаться обратно, наплевав на все законы физики. И лишь один Кот со своего ракурса видел, как этот загадочный мальчишка поднял руку и остановил стену. Одной лишь силой мысли. Кот замер и улыбнулся. Вот оно что, профессор. Мальчишка не так прост. Очень не прост. Кот вышел из актового зала, под шквал аплодисментов. Он не верил в чудеса. К тому же обладал хорошей смекалкой. Вывод напрашивался сам собой – к неведомой силе Эмильена причастен сам профессор, а каким образом, Кот намеревался узнать.