***
Утром я всё ещё был под впечатлением от письма. Всю ночь мне снилась какая-то мутная чушь, оставившая неприятное послевкусие. Мама собиралась на работу, жаловалась, что не влезает ни в одно платье. Я жевал свой бутерброд и улыбался. Валерий Иванович, ждущий её внизу, звонил раза три. Наконец она упорхнула, весёлая и счастливая, вернувшись два раза, забыв то ключи, то шарф. Когда она позвонила в третий раз, я только покачал головой и без задней мысли распахнул дверь. Но это был Дима. Прежде чем я успел опомниться, он вошёл в квартиру, закрыл дверь и бросился ко мне. Испугавшись, я зажмурился, но он лишь обнял и крепко прижал меня к себе. Минуту мы стояли, не шевелясь, затем он оторвался и посмотрел мне прямо в глаза: - Прости меня, Эмиль, прости. Пожалуйста. Я знаю, я сволочь. Я не прав. Пожалуйста, прости. Совершенно офигевший я смотрел на него и не мог поверить своим ушам. Извинялся ли он вообще перед кем-нибудь когда-нибудь? Или только я удостоен такой чести? Всё это для того, чтобы я отдал ему письмо? Да ладно. Я и так отдам. Я высвободился из его объятий и сходил за письмом. - Держи, - протянул я ему конверт. – Ты же за этим пришёл? В его глазах что-то мелькнуло, но письмо он не взял. - Нет, малыш. Я пришёл извиниться перед тобой. - Извинения не приняты, - отрезал я. - Эмиль… Ну что мне сделать? - Встать на колени? Или слабо? Кто я такой, да? Никто. Пустое место. Меня можно только потрахать и бросить. - Не говори так, - его левая рука резко зарылась в волосы. Нервный такой жест. – Мне трудно, малыш. Очень трудно. Я не могу так просто пустить тебя в свою жизнь. Я уже всё распланировал, всё решил. У меня всё налажено. Я столько сил приложил, чтобы всё было так, как есть. А тут появляешься ты, всё ломаешь, попадаешь вечно в неприятности… Я думаю о тебе постоянно, Эмиль, но я распланировал свою жизнь давно, ещё до твоего появления. И Ева… Просил же молчать! Чего ты хотел добиться? Это моя история, понимаешь? Моя. Я не сдержался, я вспылил. Ты переступил черту. - Но я нашёл письмо, - слабо возразил я уже не чувствуя прежней злости. - Да. Нашёл. Ты молодец. - Спасибо. - Не за что, малыш, - он слабо улыбнулся. – Ты научился не брать сотовый с собой? - Прости. Просто… Ты бы догадался, что я делаю, а потом не обрадовался. - Ты невыносим, - Дима выдохнул и убрал руку из волос. - Есть немного. - Ты меня простишь? Мне, правда, жаль. Он так смотрел на меня, с непередаваемым чувством в своих прекрасных глазах, что я не мог отказать ему. Просто кивнул. А он подошёл и крепко обнял меня. - Не думай, что ты для меня просто развлечение. Ты нечто большее. Просто, пойми, я не могу изменить за секунду всю свою жизнь. Я так долго учился жить один, поэтому мне так трудно научиться жить с тобой. Киваю. Что ещё делать? Нужно как-то отвлечься: - Кофе хочешь? Теперь кивнул он. Мы прошли на кухню, и я принялся искать кофе. Его не было. Маме его не разрешал врач, а я пил его очень редко. - Кофе нет. Извини. - А чай? - А чай есть. Я принялся заваривать чай. С липой, как люблю. Вопрос Дима задал мне в спину: - Ты читал письмо? - Да, - вздохнул я. - Ничего, Эмиль, я не сержусь. - Дим… - я обернулся к нему, представив, что вот сейчас дам ему письмо, он его прочтёт… И какая будет его реакция? Он же думал, что мать его бросила, что она его не любит. Нет. Такие вещи нужно делать в одиночестве. Я сказал об этом парню, осторожно подбирая слова, на что он кивнул. Мы выпили по кружке чая и стали собираться в школу, итак опоздав на первый урок. Опозданием, конечно, воспользовалась Аллочка и отчитала меня при всех. Стас смолчал, как и староста класса, а вот глазастый Ник заметил, что я пришёл с Димой и прочитал мне на эту тему лекцию. Прибавив в конце, что он извращенец. Знал бы он, что и я тоже…***
После этого утреннего происшествия у меня дома Дима исчез на неделю. Честно говоря, я уже привык к этому, ожидал чего-то подобного и не тешил себя глупой надеждой. Ничего особенного не происходило. Школа, подготовка к ЕГЭ, домашние дела, спасение мира в любимой компьютерной игре. Стас был с Евой, Никита был с Алёной, а я был в гордом одиночестве. Временами я много размышлял над словами Димы. Типа он не может изменить свою жизнь в один момент. С одной стороны я его прекрасно понимал, а с другой - категорически нет. Ведёт себя как пенсионер, блин. Ему ещё двадцати лет нет, а он жизнь поменять не может! Когда, если не сейчас? От невесёлых мыслей меня на время отвлёк позвонивший Микаэль: - Привет, звезда всех телеканалов. - О, - простонал я, - и ты видел? - Ага, - хохотнул он, - это по первому показывали, как тебя эта стена чуть не убила. Называют, счастливым спасением простого школьника. Очень счастливым. Мне хотелось забыть это поскорей. - Как твои дела, Эмильен? Готовишься к экзаменам? - Угу. - И как успехи? - Да кто его знает… Скоро будет пробный тест. - Ну удачи. - Спасибо. Как твои дела? - Хорошо. Соскучился по тебе, - у него получилось сказать это так естественно, что я не почувствовал никакой сексуальной подоплёки. - Давай как-нибудь встретимся, поболтаем? Обещаю не напиваться, как в прошлый раз. - Ладно, давай, - пожимаю плечами. Хуже уже не будет. Мы попрощались, договорившись встретиться на неделе. Я немного посидел над домашним заданием и бросил его. Не могу понять, у меня уже несколько дней такое странное ощущение, будто я что-то упускаю. Что же? Мои мысли снова и снова возвращались к письму матери Димы. Что это за профессор, интересно? Жив ли он? Правда ли существует лекарство от всех болезней? Дима же жив. Стоп. Я замер. Мать Димы писала, что поможет ещё детям, а Ева говорила о чудесном выздоровлении нескольких детей. Выходит, правда? Нужно узнать об этом подробней. Наверняка об этом писали в газетах, возможно, повезёт во всемирной сети. К моему сожалению, в интернете ничего не было, а Ева трубку не брала. Пришлось отложить вопрос до следующего дня.***
- Друг, пошли с нами в кино сегодня? – предложил Ник, когда мы переодевались к физ-ре. - В кино? – рассеянно повторил я, зашнуровывая кроссовки. - Да, этот фильм вышел, который ты давно хотел посмотреть. - Какой? - Что-то про апокалипсис. - А. - Пойдёшь? - Ну пойду. Соглашаясь, я не ожидал, что пойдут все. Стас, Ева, Никита и Алёна. Так как друзья были с парами, а я вроде как один, то ощущал я себя лишним. Даже большое ведро поп-корна не утешало. Ева и Алёна сверлили друг друга неприязненными взглядами, а парни совершали робкие попытки завести разговор на отвлечённые темы, печально глядя на часы. До сеанса оставалось двадцать минут. Ник спросил у меня: - Эмилька, ты теперь знаменитость, что не встречаешься ни с кем? - Да, - поддержала его Ева с ехидной улыбочкой. – Или у тебя есть кто? - Кто-нибудь не беременный, надеюсь? – прибавила Алёна, выразительно глядя на живот «подруги». - Никого у меня нет, - отмахнулся я. - Странно, - Ева сделала глоток колы. - Да уж, - кивнула Алёна. - Такой красивый… - Привлекательный… - И один. - Это наводит на мысли. Спелись. Вот девчонки так всегда. - Алён, - я мило улыбнулся, - Ева беременная, я её послать не смогу, а тебя вполне. - Эй, друг, ты чего? – вступился за девушку Никита. – Она же просто. - Просто намекнула? Знаете, - я встал, - смотрите-ка вы свой фильм сами. Потом расскажете. - Эмилька! – прокричал Стас мне в спину. – Не обижайся! «Не пойти бы вам…» - подумалось мне. Я решил пройтись по городу. Давно я не гулял просто так. Весна уже вовсю хозяйничала, расчищая дороги от снега, золотила улицы солнечным светом и заводила звонкую капель с крыш.***
Где-то на юге России
Ванда прислушалась к шуму улицы, а затем к себе. Её тонкие губы тронула слабая улыбка. Она знала, что он рядом и от этого сердце билось быстрей. Он стал единственным предметом её мыслей, с тех пор как она увидела его для Кота. Она тогда не сказала Коту, что этот мальчик станет великим. Просто не смогла. Коту не нужно этого знать. - Мальчик! – позвала Эмильена женщина. Эмиль каким-то внутренним чувством ощутил, что это обращаются к нему, хотя рядом было ещё человек пять таких «мальчиков», и обернулся. Странная женщина стояла посреди улицы. В длинном сером сарафане, больше чем нужно на несколько размеров, с грязными спутанными волосами. И к тому же её ноги были босыми. Совсем не по погоде, ещё даже снег местами не сошёл. Чем больше Эмиль смотрел на неё, тем моложе она ему казалась. Это было непонятно, получалось, она вроде как не имела возраста. - Подойди, - неожиданно властно произнесла Ванда, и Эмильен не смог ослушаться. Мальчик легко вздрогнул, когда ледяные руки коснулись его плеч, поползли по лицу, дотронулись до волос. Ванда тихо выдохнула: - Ты и правда необыкновенный. - Извините… - Нет, ничего не говори… У тебя интересный путь. Сложный, с множеством препятствий. Если ты не свернёшь в сторону зла, то ты спасёшь не одну жизнь. Но даже если свернёшь, ты всё равно будешь великим. Всегда верь сердцу, Эмильен. - Откуда вы знаете моё имя? – опешил от всего сказанного молодой человек. - Оно написано у тебя на груди, - Ванда не убирала ладони, такие прохладные, будто они принадлежали трупу, пролежавшему в земле достаточно, чтобы впитать в себя могильный холод. Мальчик подумал, что его разыгрывают. Ничего у него на груди не было. И от этой странной женщины ему становилось не по себе. Она явно была сумасшедшей… Или… Возможно, это дурацкая шутка его друзей. - Извините, - вежливо сказал Эмильен и сделал шаг назад, освобождаясь из плена этой сумасшедшей женщины, - мне нужно идти. - Иди, - спокойно согласилась она. Её сердце пело. Не каждое столетие появляются такие люди. А она видела его, касалась и убедилась, что пока его сердце чисто. Но так ли это важно? Сердце Кота было чёрным, а от этого она любила его не меньше. Он был несчастным, искренне несчастным человеком. Таким его сделал мир. Но Эмильен спасёт его. Сам не ведая того, он спасёт его. – Он идёт за тобой, Эмильен. Кот уже рядом. Помоги ему. Парень покачал головой, пробормотал что-то вроде «до свидания», чувствуя не проходящую неловкость. Он перебежал дорогу, обернувшись, прежде чем свернуть за угол. Женщина стояла в той же позе. Она будто застыла в ней навсегда. Мотнув головой и пытаясь прогнать из сердца странное тянущее ощущение, Эмиль поспешил к автобусной остановке. Ванда не чувствовала зябкого весеннего ветра, не чувствовала, как сгущаются тучи. Она видела судьбы других людей, ярко и подробно, а свою не могла. И хоть что-то подсказывало ей, что это будет последний час её жизни, решив она увидеть Эмильена, девушка не могла поступить иначе. Его будут называть спасителем. Для кого-то он будет святым. За ним пойдут миллионы. При нём государство расцветёт, Россия станет сильнейшей державой в мире. Он будет великим правителем и лишь наедине с одним единственным человеком, которому будет верен всю жизнь, будет позволять себе мимолётную слабость. Его жизнь будет подчинена порядку и высшим идеалам. Он взрастит замечательное поколение, не забывающее своих праотцов и их заветы. Это стоило того. Ванда очнулась. Она сделала шаг, второй, зачем-то свернула в подворотню, шла вглубь хрущёвок прямо к своей смерти. …Водка сделала его агрессивным, он не мог себя контролировать. Галлюцинации терзали трусливое сердце. Идущая на него девушка в сером платье показалась смертью. С утробным криком, он кинулся на неё, не собираясь сдаваться. Как-то в руке оказался нож. А потом всё стало красным. В вечернем выпуске местных новостей диктор сухо упомянет о жестоком убийстве неизвестной. Пятнадцать ножевых ранений, скажет он. И никто не узнает, что её последними словами были: «Спаси Кота».***
Я долго не мог избавиться от странного ощущения, оставшегося после этой сумасшедшей. На сердце было неспокойно. То и дело в голове всплывали сказанные ей слова. Кот. Кто это? Странное имя. Кличка, наверное. Он рядом? Это должно пугать? Я стану великим? Нет, приятно, конечно, но, блин, я ещё школьник! Вечно опаздывающий, не проявляющий должного рвения к учёбе. Мамы дома не было. Но это и понятно. Её никогда нет! Правда, сегодня смягчающее обстоятельство – они поедут к врачу. Хотелось поделиться с кем-то своей тревогой, но с кем? С друзьями? Засмеют. Да и заняты они, выгуливают своих девушек. Дима тоже не оценит. Я даже не видел его с того момента, как он получил письмо. Я вздохнул. А если это действительно шутка? Такая тупая, не смешная? Как-то же она моё имя узнала. От размышлений меня оторвал разрывающийся сотовый. Дима. Стараюсь придать бодрости голосу: - Привет. - Привет. Ты дома? Он же знает. Зачем спрашивает? - Дома-дома. - Уроки сделал? - Конечно, – вру я. - Тогда покажи, - и раздаётся звонок в дверь. Блин. Я так рад его видеть… Как же я скучал. Масленников проходит в мою комнату, будто в свою, садится на кровать, всем своим видом показывая, что жаждет моего разоблачения. А я просто рад, что он здесь. Мне жутко одиноко и не по себе. Я сажусь рядом, кладу голову ему на колени и зажмуриваюсь. Не хочу сейчас серьёзных разговоров, выяснения отношений. К чёрту. - Малыш, - он ласково гладит меня по волосам, - ты в порядке? - Да, да. Просто… Мне как-то… Муторно, что ли. - Эмиль, что-то случилось? Вот они всегда так. Мама и Дима. - Всё хорошо. - Хочешь, расскажу сказку? – неожиданно предлагает он. - Хочу. Я закрываю глаза, слушаю его спокойный, ровный голос, рассказывающий о приключениях дракона. Где он прочитал эту сказку? Она такая простая, ни о чём. Жил-был дракон. Охранял свои сокровища. Нашёлся смелый рыцарь, укравший у него какую-то золотую хрень. Дракон погнался за ним и узнал, что рыцарь сделал это для любимой, иначе она не соглашалась выйти за него замуж. Дракон сжалился, одарил их золотом и стал свидетелем на их свадьбе. Голос убаюкал меня. Я ещё ощущал нежные руки на своей голове, перебирающие мои волосы, но думал, что мне это снится. «Ты всё равно будешь великим». Великим? Это пугало меня больше, чем всё остальное. Будто кто-то решил это за меня. Не хочу я быть великим. Не хочу никого спасать. Хочу быть обычным парнем. Обычным мужчиной. Хочу любить Диму и заниматься с ним всякими извращениями. Хочу напиться пивом и гулять всю ночь. Хочу проказничать. Хочу нарисовать в подъезде что-нибудь неприличное. Хочу кидать на прохожих шарики с водой. «Всегда верь сердцу, Эмильен». А если оно врёт? Если я выдаю желаемое за действительность? Если мир не так радужен, как мне хочется? Как можно быть великим и верить сердцу? Задаваясь этим вопросом, я не заметил, как заснул. Мне приснился странный сон. Я значительно повзрослел. Такое могло бы быть лет через пятнадцать-двадцать. Но хорош, что уж там, так же, как и сейчас. Волосы уложены гелем и зачёсаны назад. На мне смокинг, потрясающе идущий мне. Это вечеринка. Огромный зал с хрустальными люстрами, скрипящий паркет. Меня просят на сцену. Я выхожу, произношу искромётную речь, сдобренную шутками. Мне вручают какую-то награду. Но сердце наполняется радостью, лишь когда я глазами нахожу Диму. Такого красивого, что захватывает дух. Невообразимо прекрасного, родного, близкого. Рядом с ним стоит привлекательная молодая девушка, которая держит за руку забавного карапуза. У девушки знакомое тепло в глазах, да и карапуз мне кого-то напоминает. Это же мои сестра и брат! Значит, сейчас у мамы в животике моя сестрёнка! Очарованный происходящим, окутанный счастьем, я не замечаю, что появляется тёмная фигура, что она хочет отобрать у меня самое дорогое. Ужас захлёстывает меня с головой, когда я понимаю, что мне не успеть – пуля уже летит прямо в сердце Димы. Я ору что-то, пытаюсь помешать, но всё бесполезно… - Эмиль! – Дима тормошит меня. Кажется, я дрожу и никак не могу успокоиться. - Это сон, всего лишь сон, - повторяет он, прижимая меня к себе. Стыдно, что я выгляжу истеричкой, но это был не сон. Это будет. Это будет на самом деле. Дима приносит мне воды и вопросительно смотрит на меня. Нет, я не расскажу ему. Ни о странной босоногой женщине, встретившейся мне днём, ни о странном будущем, навязываемом мне. Только я недооценил Диму, считывающего меня, как сканер штрих-код. Он выпытал из меня всё. До самого последнего слова. И про женщину, и про великого, и про сон. Мы долго молчали. - Ну что ты думаешь, скажи? – не выдержал я. - Каждый человек творит свою судьбу. Если ты хочешь такой, то так оно и будет. - Не хочу, - я порывисто обнимаю его, - у меня заберут тебя. - Ты этого не допустишь, Эмиль, - улыбнулся Дима, прижимая меня к себе. – К тому же, это всего лишь слова. Кто сказал, что это правда? Мне нечего было сказать. В душе всё ещё было неспокойно. И с чего это вдруг я уснул днём? Зазвонил сотовый. Мама. Я перегнулся через Диму, взял трубку и услышал восторженно-счастливый голос: - Эми, малыш, мы только что были на УЗИ! Ты не поверишь, у тебя будет сестрёнка!