Ты снился мне в кошмарах

В главном офисе Федерального бюро расследований сегодня было особенно шумно. Элизабет остановилась, чтобы оценить работников, которые впопыхах носились из одного кабинета в другой. Звук принтеров, непрекращающихся звонков лишь едва перекрывал гул. Выискивая глазами свою группу, Элизабет смогла увидеть только миссис Брукс, которая, встретив на себе взгляд стажёра, спешно подалась вперёд. — Где вы ходите, агент Додсон? — прозвучал недовольный вопрос от куратора, которая уже сейчас своих подопечных называла агентами, чтобы придать им желание стремиться к этому званию. Элизабет растерянно посмотрела на наручные часы: — Я не опоздала. — Я сообщила группе прийти раньше! Сегодня экстренное задание. Вы как всегда лишены ответственности, мисс Додсон. Наплевав на гордость, Элизабет была вынуждена извиниться, хотя и была чётко уверена, что миссис Брукс с первых дней их знакомства незаслуженно придирается к ней. По какой-то странной и непонятной причине куратор находила повод отчитать, казалось бы, самого старательного стажёра. Ещё с детства Элизабет любили все преподаватели за её любовь к учёбе, воспитанность, успеваемость, активность, но почему-то миссис Брукс считала её безответственной и ненадёжной. И это не на шутку задевало Элизабет, привыкшую быть везде лучшей. — Идите за мной, мисс Додсон! — миссис Брукс резко повернулась на маленьких каблучках и замаршировала, как солдат в сторону аудитории, где уже все собрались, включая нескольких действующих агентов ФБР. Элизабет мысленно отругала себя, что заранее не проверила почту и посмела лишь ещё раз доказать своему куратору то, что она о ней думала — лишенная ответственности. Как она могла опоздать при всём том, что даже в школу ни разу не опаздывала за столь длительный отрезок времени учёбы? Элизабет косо посмотрела на Питера Харриса — агента ФБР с пятилетним опытом, с которым была близко знакома с детства: их отцы — буквально неразлучные друзья. Именно отец Питера Чарльз, посоветовал Рональду Додсону перевоспитать старшего сына с помощью войны. Можно сказать, что именно он стал причиной того, что Блейк провёл последние пять лет в Афганистане и был ошибочно признан погибшим. Несмотря на всю нелюбовь Элизабет к родному брату, она не считала, что он заслужил такую тяжелую участь. Отец Питера просто не имел права рекомендовать Рональду столь жестокое наказание за плохое поведение. Собственно, отец ничем не лучше, если согласился на это, вовсе не подумав о том, что может случится с его сыном в условиях войны, которая вовсе не предназначена для перевоспитания сложных детей. Элизабет присела рядом с Хейли, лишь кивнув ей в знак приветствия, затем её внимание привлекла миссис Брукс. — Мисс Додсон, вы на протяжении своей стажировки будете привязаны к агенту Харрису. Глаза Элизабет ликующе засияли, и она едва удержалась от торжественных оваций. Питер Харрис нравился ей, наверняка, лет с десяти, но она никогда не смела показывать то, как относится к нему, будучи уверенной, что первый шаг должен делать мужчина. К своему собственному сожалению, Элизабет понимала, что Питер вовсе не видел в ней никого, кроме интересного собеседника. Первый её комплекс родился ещё в детстве, когда Питер оглядывался на красивых высоких фигуристых блондинок и совсем никак не реагировал на неё — низкую, на то время совсем без задатков красивых форм, рыжеволосую, ещё и с веснушками, которые она всегда пыталась прикрыть тональным кремом, считая себя примером безвкусицы и антиженственности. Ещё и сильный характер в комплекте не придавали ей очарования. Такие парням вряд ли нравятся. Кто на неё такую посмотрит? — Буду рад поработать с тобой, — едва заметно улыбнулся Питер, отчего щёки Элизабет покрылись румянцем. Она вежливо склонила голову в страхе ответить взаимностью, что, казалось, могло бы выдать то, что она относится к нему явно не как к другу. Хейли хитро ухмыльнулась, слегка толкнув подругу в плечо. Лиз бросила в неё недовольный взгляд. Хейли хорошо знала, как Элизабет относится к Питеру Харрису и, кажется, проявила больше радости, чем сама Лиз. Миссис Брукс нарушила тишину стуком своих каблуков. Она остановилась около интерактивной доски и указала на появившуюся на экране фотографию. Это было письмо, написанное не от руки печатными буквами. — Два часа назад это письмо было оставлено в рюкзаке в пяти футах от станции метро Ландовер. Кто-то, заметив подозрение на минирование метро, сообщил полиции о неизвестном предмете. В рюкзаке действительно была бомба, но не активированная и вот это письмо, которое адресовано нам. Какой-то храбрец или же просто глупец нацелен на игру с ФБР. Заинтересованная новым заданием Элизабет пробежалась взглядом по строчкам письма, чтобы в первую очередь доказать миссис Брукс свою важность, а во вторую очередь чтобы вернуть свою способность контролировать ситуацию, которая была утрачена за последние полгода. Миссис Брукс взяла со стола копии письма и раздала каждому стажёру. Лиз опустила взгляд, изучая послание неизвестного, который, по словам куратора, имел наглость на войну с ФБР. «Доброго времени суток, дорогие друзья. Простите мою наглость. Можно называть вас друзьями? Не сочтите меня грубияном, потому что вы-то меня не знаете лично, но обещаю, как только мы совместно проведём прекрасное время, я обязательно позволю вам со мной познакомиться. Обещаю, я вам понравлюсь. Я крайне обаятелен и более чем остроумен, что придётся вам по вкусу, если, конечно, вы достаточно образованы, чтобы постичь смысл моих сообщений…» Элизабет поражённо приподняла брови вверх. До чего же высокомерный тип писал это письмо. Становилось даже интересно узнать этого человека, чтобы лично оценить его «обаяние и остроумие». Если, чтобы понять его нужно быть «достаточно образованной», то она прекрасно подходит для общения с этим храбрецом. «…Не хотел бы вас расстраивать с самого утра, но надеюсь вы успели выпить кофе и полностью готовы держать оборону. Город сейчас очень нуждается в защите. Понимаете, о чём я? Должны понять, потому что пока что я объясняю всё более чем доступно. Как для детей. Не люблю детей, кстати, а вы? А теперь давайте логически предположим, насколько сильно я люблю вас…» Вероятно, у этого парня личные проблемы с ФБР, если же он не любит правоохранительную структуру также, как и детей по его словам. Что же ему нужно? «…Давайте закончим с формальностями и перейдём к более важным делам. А что может быть важнее человеческих жизней? Разве что шоколадный пудинг. Но больше ничего! По этой причине, от всей души, от всего сердца хочу предупредить о том, что сделаю. Оценили моё милосердие? Если вы ещё этого не сделали, то самое время. Не люблю долго ждать. Вы же не хотите огорчать меня? Вряд ли я вам понравлюсь в плохом настроении. Моё обаяние и остроумие может уступить место безнравственности и грубости. Но до этого далеко. Вы не позволите этому случиться. Я верю в гуманность правоохранительной системы. Берите ручки и записывайте адреса, где может совершенно случайно произойти что-то интересное. И нет, это будет не выступление акробатов. Надеюсь, вы не разочарованы. Готов обрадовать: все запомнят этот день. Я в предвкушении настоящего праздника. А вы? П.С. Назовите этот день в мою честь.» Ниже были предоставлены пять адресов. Стрелка на часах шумно отсчитывала секунды. Тишина повисла в кабинете, и не одна Элизабет по второму кругу перечитывала послание от сумасшедшего. До этого дня Лиз не попадались такие кадры, как этот парень, грозящийся организовать в Вашингтоне целый переворот. Чувствуя внутреннюю тревогу, впервые участвуя в таком крупном задании, она пыталась сконцентрироваться и ещё раз внимательно вчитаться в смысл текста. — Чёрт возьми этого психа, — хотел было тихо выругаться Кайл, но услышали все. Собственно, каждый присутствующий был согласен с такими выводами. — На каждом адресе уже находится наша команда, — начала миссис Брукс. — Самое главное сейчас — это обеспечить безопасность гражданских, а следом выяснить, кто написал это письмо, чтобы предотвратить дальнейшие подобные случаи. — Есть вероятность, что он просто блефует и хочет поиграть с нами, — вмешался Питер, сидя на краю стола. Элизабет долго смотрела на него, оценивая аристократичную внешность; всегда аккуратный серый деловой костюм; строгий взгляд карих глаз; уверенный, слегка выдвинутый вперёд подбородок; аккуратно уложенные светлые волосы. Просто идеальная внешность. Вероятно, ещё несколько столетий назад принцы выглядели именно так, как он. Отвлечься от Питера помог грубый голос миссис Брукс: — Всегда есть такая вероятность, агент Харрис, — согласилась женщина, сложив руки на груди. — Но… — Она задумалась и замолкла. — Нельзя рисковать жизнями людей, — закончила за неё фразу Элизабет, вернувшись в реальность. — Именно так, — миссис Брукс выпрямилась и обвела стажёров взглядом. — Собирайтесь. Вы идёте со своими агентами в центр событий. Лиз попыталась как бы случайно посмотреть на Питера. Поймав его взгляд на себе, она спешно отвернулась, почему-то ощущая себя смущенной. Это так странно, что один человек настолько сильно влиял на её эмоциональное состояние. Рядом с ним она всегда казалась себе глупой, неловкой и ко всему прочему считала себя вовсе не достойной его внимания. Собравшись и мысленно пристыдив себя за уже заведомо неправильный настрой, который помешает продуктивной работе, Элизабет поднялась и уверенно прошла вперёд. Со всем возможным безразличием, которое могла сымитировать, она посмотрела в его тёмные глаза: — Мы можем идти. Питер взял паузу, рассматривая её миловидное личико; рыжие волосы, собранные в пучок на затылке; чёрный опрятный костюм и руки, сомкнутые в замок на животе. — Если ты нервничаешь, можешь остаться здесь. Я справлюсь сам, — бросил он. Лиз едва заметно нахмурилась: он только что открыто усомнился в её профессиональных навыках? — Если ты не хотел себе стажёра, то нужно было об этом сказать, мисс Брукс. Питер спрыгнул со стола, и его серьезное лицо смягчила теплая улыбка: — Не хотел. Но если стажёр, то только ты, Элизабет. Я уверен в тебе и поэтому просил именно тебя для себя. Ты будешь прекрасным агентом. Она учтиво кивнула, не показывая, как внутри всё расцвело от его лестных слов в то время, как снаружи она сохраняла безмятежность и легкую апатию. — Пора идти! — почти скомандовала она и первая подалась к выходу. Питер удивлённо приподнял брови, и как только она скрылась за дверью покорно подался за своим стажёром. Путь к одному из адресов, который предоставил психопат, угрожающий жизнями мирных граждан, занял всего пять минут. Преступник даже не удосужился отступить подальше от штаб-квартиры ФБР. Вероятно, он тот ещё смельчак, если считает, что не будет пойман и наказан за свои злодеяния. Каждый получает по заслугам. И этот психопат не исключение. Большая часть улицы уже была перегорожена специальной лентой во избежание несчастных случаев. Люди эвакуированы и никого по назначенному адресу не осталось. Репортеры стояли за пределами ограждённой части, ожидая комментариев правоохранительных органов. Элизабет остановилась, чтобы оценить масштабы катастрофы. Огромная улица перекрыта и таких в городе ещё четыре. Ненормальный, пославший письмо ФБР, вероятно, захотел прославиться на всю страну громким терактом. Есть такой ряд людей, которые не смогли найти места в обществе и чтобы ощутить свою значимость идут на такие страшные поступки. Конечно, ведь гораздо легче взорвать полгорода, чем заняться чем-то действительно стоящим. Элизабет никогда не хотела работать на благо защиты города, но в такие моменты, как этот, была благодарна, что могла поучаствовать в спасении невинных людей и раскрытии таких безнравственных кадров как психопат, пославший письмо. Она уже мечтала о том дне, когда сможет посмотреть в глаза этого негодяя. Интересно, ему будет также весело как утром? Вряд ли. — Спецназ обнаружил установленную бомбу, — быстро протараторил Питер, осведомляя своего стажёра о существующих делах. — Но она не активирована. Этот псих не собирался взрывать улицу. Он просто играет с нами. Я же говорил. Ничего он не сделает. Ложная тревога. Лиз нахмурила брови, пытаясь понять логику преступника. Конечно, есть вероятность, что он просто хотел устроить переполох, а затем исчезнуть, оставляя за собой множество вопросов и ещё недели усиленной работы ФБР на защиту города в целях устранения рецидивов. Но это было бы довольно странно с его стороны: приложить столько усилий, чтобы доставить послание в ФБР и просто тихо пропасть с радаров. В своём письме этот человек писал довольно уверенные послания с угрожающим контекстом. Сложилось впечатление, что этот парень настроен серьёзно. Он весьма самовлюблённый, если вспомнить некоторые сточки из того письма, хотя также, наверное, уязвимый. Все преступники, совершившие ранее теракты, пытались прикрыть свою слабость за выдуманной силой. Эту силу они черпали из власти, которую имели над жизнями людей. Вряд ли их парень-психопат чем-то очень сильно отличается от общей картины подобных преступников. — Питер, — позвала его Лиз и почти что бежала за ним, не успевая за его шагами. — Что ты решил? — Я считаю, что нам пора возвращаться. Бомба обнаружена. Это псих лишь зря потревожил нас. Возвращаемся, Элизабет. Питер указал снимать ограждающую ленту. — Я так не думаю, — произнесла она, но Питер продолжал идти к машинам ФБР. — Питер, ты слышишь меня? Стой же! Питер резко повернулся, и Лиз едва устояла, чтобы не врезаться в его грудь. Он, неуспешно прикрыв негодование её неподчинением, бросил в неё сварливый взгляд. В иной ситуации она бы стыдливо опустила голову, не в силах устоять не перед одним его взглядом, но сейчас все чувства были затемнены беспокойством за людей и гневом на упрямство Питера, не желающего выслушать другую точку зрения. — Ты ведь тоже читал его письмо, — впопыхах начала Лиз, пытаясь донести до него всё ещё существующую опасность. — Ты правда думаешь, что человек, который писал о своём поступке с такой гордостью, человек, попросивший дать ему имя, тот, кто говорил, что этот день запомнят все, будет просто так спокойно исчезать? Питер нервно покусывал губы, обводя взглядом территорию, которую уже освобождали для гражданских. Лиз надеялась, что он не растерял дар мыслить ясно и не станет попросту рисковать жизнями людей только из-за уверенности в своей правоте. Питер недолго думал. Он снова повернулся, вернув свой изначальный путь. Слова своего стажёра он так и не принял во внимание. Лиз тяжело выдохнула, искренне надеясь, что его опыт помог правильно просчитать ситуацию и всё будет в полном порядке. Элизабет дернулась от неожиданности, когда от волнительных мыслей ее отвлёк малыш, лет шести, дёрнувший за рукав. Она опустила голову и широко улыбнулась темнокожему очаровательному мальчику. Он поднял голову и с интересом смотрел на неё, продолжая сохранять молчание. — Эй, ты как здесь оказался? — Она медленно присела на корточки, чтобы ему было удобнее смотреть в её глаза. — Где твои родители? Мальчик продолжал молчать, изучая её лицо маленькими глазками-пуговками. — Кажется я знаю, какой пароль нужен для того, чтобы ты ответил. — Она потянулась во внутренний карман пиджака и легонько помахала в руках шоколадной конфетой. — Будешь? На лице мальчика засияла улыбка: — Папа говорит, что ничего нельзя брать из рук чужих, — пробубнил под нос ребёнок, но тем не менее конфету он забрал, чем вызывал у Лиз смешок. — Он прав. Слушай папу. — Она осторожно щипнула мальчишку за щёку. — Кстати, где он? Ты потерялся? — Томми! — послышался издали взволнованный мужской голос. Лиз поднялась на ноги, встречая запыханного мужчину, который, глядя на своего сына, пробивался через толпу полицейских. Элизабет махнула рукой, позволяя пропустить тревожащегося отца в ограждённую зону структуры ФБР. Мужчина наклонился, подхватив мальчишку за руку и несколько раз махнул указательным пальцем: — Никогда, слышишь, никогда не отходи от меня, Томми! Мальчик грустно поджал губы и виновато опустил голову, сжимая в кулачке шоколадную конфету. Взволнованный отец наконец-то поднял голову, чтобы посмотреть на девушку, которая говорила с его сыном. — Прошу прощения, что он потревожил вас, мисс. — Всё в порядке. Он очень милый, — Лиз ещё раз улыбнулась, взглянув на мальчика, который пытался незаметно посмотреть на неё и подарить взаимную улыбку. — Он бывает довольно непослушным, — сказал его отец, заметно успокоившись после того, как нашёл своего сына. — Хорошо, что именно вы нашли его, потому что… Лиз широко раскрыла глаза, как только прозвучал глухой удар и мужчина, округлив глаза, замолк. Его голова резко склонилась в сторону, а из уголков рта стекли маленькие струйки крови. Замерев на одном месте, Элизабет словно в замедленно плёнке смотрела на то, как мужчина медленно падает на колени и, отпустив руку своего сына, всем телом рухнул на землю. Его глаза остались открыты, а около головы слишком быстро росла кровавая лужа, образовывая бордовое озеро на асфальте. Детский плач, прорезавший слух, заставил Элизабет опомниться. Мальчик, сложив ладони около подбородка, смотрел вниз на своего отца, не отступая ни на шаг. Слёзы катились по его щекам бурными потоками, а звонкий крик затмил оживившуюся толпу. Он продолжал просить отца подняться, но, вероятно, будучи более, чем сообразительным, уже в своем возрасте понял, что произошло. Выстрел был произведён снайпером с крыши какой-то из высоток. Быстро просчитав угол пули, Лиз поняла, что нужно прятаться подальше от всех зданий, размещенных левее. Она резко протянула руки к маленькому Томми и, склонившись, чтобы прикрыть его своей спиной, подалась к фургонам ФБР. Столпотворение, благодаря вот-вот открывшейся территории с позволения Питера, сбивало с ног. Элизабет едва могла вдохнуть воздух. Перепуганные люди кричали и бежали в разные направления, толкая слабых, чтобы пробить себе дорогу. Лиз замерла на месте, как только в нескольких футах от неё упал ещё один человек с пулевым ранением в висок. Точно так же как отец Томми. Один в один. Этот психопат просто невероятно меткий снайпер! Паника в толпе вспыхнула с новой силой, словно этот квартал стал началом давно обещанного конца света. Некоторые перепуганные до смерти мужчины толкали женщин и те, сбитые с ног, падали на землю, после чего больше не могли подняться под подошвами убегающей прочь толпы. Ещё один пробирающий до дрожи вскрик. Вероятно, ещё одна смерть. Лиз крепко сжала Томми за руку и, понимая, что не доберется до фургончиков, спряталась под навесом банка. Вряд ли это была хорошая идея. Здесь они не скроются, так как вполне находятся в видимости от приблизительного место нахождения снайпера. Она обняла рыдающего и захлёбывающегося слезами мальчишку в попытке прикрыть его собой. Закрыв глаза, Лиз молилась, чтобы им повезло. Она вряд ли была настолько верующей, как родители, но сейчас только молитвы были единственным способом защиты. И сейчас Элизабет Додсон была вполне религиозна. Сердце почти что упало в пятки, как только молодой парень, пробегающий мимо, замертво упал на землю, ударившись головой об край каменного мемориала, отчего потоки крови были ещё более обильными. Если не учесть художественных фильмов Лиз видела столько настоящей крови только на фотографиях и видеоматериалах с реальных событий в академии ФБР. Приступ ужаса и тошноты заставил её крепко зажмурить глаза, чтобы не видеть кровавой бойни, которая теперь была прямо перед ней. Таинственный снайпер не давал времени на отдых. Буквально через полминуты следующий выстрел сбил с ног ещё одного мужчину. Лиз не сразу заметила, что абсолютно все жертвы находились вокруг неё. Снайпер не выстрелил ни разу в огромную толпу. Только в тех, кто находился вокруг Элизабет Додсон, словно пытался окружить её трупами людей. Боль в груди, рождённая страхом, мешала дышать, но Элизабет продолжала сжимать в своих объятиях до смерти перепуганного мальчика. Крики становились тише. Толпа рассасывалась, исчезая из поля зрения снайпера. Лиз в ужасе сделала глубокий вдох, боясь открыть глаза. Мальчишка, притихший у неё на груди, напомнил о реальности происходящего. Она резко подняла голову, осматривая заплаканное лицо Томми в надежде, что смогла уберечь его. С облегчением выдохнув, она наконец-то осмотрелась вокруг себя, на мгновение затаив дыхание. Неуверенно поднявшись на ватные ноги, она только сейчас заметила, что находилась буквально в центре погибших. Прерывисто выдыхая воздух, она закашлялась от ужаса, не в состоянии пополнить лёгкие кислородом. Питер с вытянутым в руке пистолетом и в пуленепробиваемом жилете первым подошёл в её сторону. За ним — целая армия спецназа, осматривающая уже притихшую после града пуль территорию, которую снайпер «украсил» телами погибших. — Элизабет, ты в порядке? — спросил Питер. Она не ответила. Повернувшись назад, Лиз подхватила на дрожащие руки почему-то молчащего мальчика, который явно пребывал в шоке и нуждался в медицинской помощи. Если бы только Питер не дал приказ освобождать территорию, здесь бы не было такого столпотворения. Не погибло бы столько людей! Только из-за его ошибки теракт, организованный таинственным снайпером, был произведен на высшем уровне. Вероятно, этот псих удовлетворён результатом своих действий и вполне может поблагодарить за это Питера, который неплохо помог ему в реализации кровавой бойни в самом сердце Вашингтона. Звук сирен десятка карет скорой помощи эхом раздавался между высоток. Лиз остановилась, надеясь, что доктора найдут раненых, которых можно будет спасти, но всё оказалось тщетно. Снайпер если пускал пулю, то не промахивался. Все мертвы. Она тяжело дышала, ощущая себя в центре какого-то нереального фильма и не могла поверить, что буквально на второй день своей стажировки попадёт в такую масштабную кровавую трагедию. Понимая, что доктора не будут срочно заняты ранеными, она отдала Томми мужчине в красной спец-униформе. — Он очень испугался, — объяснила она, печально взглянув на мальчика со стеклянными полуживыми глазками, которые вот ещё десять минут назад сверкали счастьем от подаренной шоколадной конфеты. — Элизабет! — громко выкрикнул Питер. — Поехали. Лиз хотела было сделать шаг назад, но тут же остановилась, когда Томми снова захныкал, наконец-то подавая голос. — Не уходи, — прорезался его тревожный тонкий голосок. — Не уходи. Элизабет больше не слышала Питера. Она снова подалась к маленькому Томми, на глазах которого погиб отец и снова заключила его в свои объятия. Поглаживая его голову, она пыталась унять все детские страхи, хотя и понимала, что ничего и никто не сможет помочь этому несчастному ребёнку. — Где твоя мама, Томми? — прошептала она и слегка отстранилась, чтобы вытереть с его щечек потоки слёз. — Папа говорил, что моя мама в раю, — хрипло проговорил мальчик, заикаясь. Лиз словно облили ледяной водой. Её пробрало дрожью с головы до пят. Она снова прижала Томми к себе, чтобы он не видел, как мокнут её глаза. Часто захлопав ресницами, она пыталась отогнать внезапный порыв слёз и, чтобы не разрыдаться прямо при бедном ребёнке, широко улыбнулась. — Позволь докторам осмотреть себя. Ладно? — А ты останешься? Лиз долго молчала, затем посмотрела на мужчину, ожидающего около скорой: — Куда вы отвезёте его? — В больницу. Потом мальчиком займутся социальные службы. Лиз начала обыскивать свои карманы, но не найдя то, что искала, снова обратилась к медицинскому работнику: — У вас есть листок и ручка? — Нет, мисс. Она задумалась, затем продолжила: — Могли бы вы записать мой номер и сообщить, где будет мальчик этим вечером. Мне очень важно знать, что с ним всё в порядке. Мужчина тяжело выдохнул, понимая, что это явно не входит в его профессиональные обязанности, но взглянув на заплаканного ребёнка, который просил эту девушку остаться с ним, не мог отказать. Протянув ей телефон, он позволил оставить номер для дальнейшей связи. — Спасибо вам большое! — Она была готова даже склониться перед ним в благодарность за помощь, затем Лиз снова посмотрела на Томми. — Я обязательно приду к тебе. Но пока что нужно, чтоб ты поехал с доктором. Хорошо? Мужественно сдерживая слёзы, он долго смотрел на Элизабет. Едва заметно кивнув, мальчик не сказал больше ни слова.

***

Заседание в главном офисе ФБР проходило внештатном режиме. Действующие агенты, сотрудники Федерального бюро расследований были хладнокровны, словно не находились в эпицентре игры одного сумасшедшего снайпера, который видел живых людей лишь мишенями на полигоне. Элизабет не замечала никого вокруг, но если бы обратила внимание на остальных стажёров, то отметила бы, что они впечатлены этим днем не меньше, чем она. Угнетающую тишину прервал громкий хлопок двери. В кабинет быстрыми шагами вошёл высокий седоволосый мужчина — Чарльз Харрис — глава управления CID и одновременно отец Питера. Главные задачи Чарльза Харриса были борьба с организованной преступностью, терроризмом и ликвидация особо опасных преступников. И кажется сегодня агенты ФБР не справились с заданием, чем заслужили вполне справедливый выговор. Старший Харрис измерял шагами кабинет. Никто не смел даже пискнуть в его присутствии. Питер, исподлобья взглянув на отца, торопливо опустил пристыженный взгляд. Элизабет косо посмотрела на Питера, который больше всего заслужил получить выговор, но продолжал лишь отмалчиваться. А стоило бы принять удар на себя. Потому что на той улице, за которую отвечал он, гибелей людей было гораздо больше, чем на других улицах, прописанных в письме. Там, где работала Хейли, и вовсе ни одной жертвы благодаря хорошей работе агентов. Питер же поступил необдуманно и высокомерно, не ставя ни во что мнение других. Вероятно, всё что говорят стажёры для него звучит как надоедливое жужжание мух. Не зря он сегодня был столь недоволен присутствием рядом новичка в её лице. Пока говорил Чарльз Харрис Элизабет никак не могла сконцентрироваться на его словах. В ушах всё ещё застыл плач маленького Томми, потерявшего отца. Она крепко зажмурила веки, понимая, что вот уже полгода слышала нереальный детский плач, а сегодня всё её кошмары всплыли на поверхность и оказались явью. Лиз напомнила себе, что не имеет ни малейшего права пускать сопли. Она знала, куда идёт и, кажется, была более чем готова к любой передряге. Вероятно, ей показалось… Потому что сегодня что-то точно пошло не так с ранее уверенным настроем. Скорее всего, ей и правда нужно было стать просто учителем математических наук. Потому что не было никаких сил смотреть на гибель невинных из-за прихоти какого-то психопата и не иметь возможности и достаточно власти, чтобы помочь. Элизабет глубоко вдохнула воздух и медленно выдохнула, чтобы быстро собрать всю оставшуюся волю в кулак. Взглянув на Питера, она гневно нахмурилась, всё ещё виня его в гибели такого большого количества людей… — Пятнадцать, — произнёс Чарльз Харрис количество трупов на месте происшествия, словно прочитал её мысли. — Пятнадцать людей, убитых одним выстрелом в висок. По данным разведчиков снайпер стрелял с штаб-квартиры Всемирного банка. Камеры не поймали преступника, что значит он хорошо знал здание. Настолько, что просчитал каждый миллиметр, чтобы не быть запечатлённым камерами. Элизабет нахмурилась, желая задать вопрос, но Питер спросил его первым: — Мистер Харрис, — официально он обратился к отцу, — хотите сказать, что со здания Всемирного банка он смог с такой лёгкостью выстрелить в людей ни разу не промахнувшись? Это довольно сложно, учитывая расстояние до улиц, которые этот психопат обстреливал. — Всё так. Это более двух с половиной километров. Снайпер профи, — ответил Чарльз. Лиз задумалась. Буквально вчера миссис Брукс говорила о загадочном профессионале-снайпере, с лёгкостью способным попадать в цель с трёх километров. Теперь ещё один гениальный снайпер с метким глазом и сверхъестественными навыками убийцы? Или это всё тот же парень? — Этот снайпер может быть связан с делом Сэмюеля Дэвиса? — спросила Лиз, хотя, стажёрам, как правило, слова не давали. — Снайпер, который спас Дэвиса, был на редкость метким стрелком. Наш сегодняшний психопат тоже очень хорош. Либо чудесное стечение обстоятельств, либо это один и тот же человек. Чарльз мгновение сверлил взглядом дочь своего друга и бывшего коллеги Рональда Додсона, затем, слегка кивнув, ответил: — Нужно учитывать все возможные варианты. Может быть ты права. — Он долго молчал, затем обвел строгим взглядом присутствующих новичков в зале. — Стажёры могут быть свободны на сегодня. Остальным остаться. Лиз последняя поднялась со своего стула, не желая покидать остальных. После того, что она сегодня пережила, что ей довелось увидеть, поймать психопата хотелось лично и придушить его собственными руками. Но с начальством спорить было бесполезно. Вряд ли будет хорошей идеей сейчас вступать в полемику и просить остаться. Всю дорогу домой Элизабет прокручивала в голове каждую секунду сегодняшнего происшествия. Шок и дикий страх, который она испытала своими глазами, увидев, как пуля снайпера вошла в голову отца маленького мальчика, как медленно он падал на землю, как кровь превращалась в маленькое багровое озеро… И всё в присутствии ребёнка. Томми навсегда запомнит этот день. Она тоже никогда его не забудет. Прямо, как и обещал психопат в своем смертоносном письме. Она крепко зажмурила глаза, приложив последние силы, чтобы не расплакаться прямо в такси. Крики мужчин, перепуганный визг женщин, плач детей всё ещё не желали покидать слух, словно этот день снова и снова повторялся. Будто бы она находилась в своем собственном аду, где в качестве пыток были эти полгода. Сумасшедшие шесть месяцев, которые сегодня перешли границу допустимого ранее безумия. Лиз вручила купюру таксисту, оставляя хорошие чаевые, так как не имела сил ожидать сдачи. Единственная радость в том, что вот-вот она сможет поделиться своими бедами с семьей и получить поддержку, в которой больше всего сейчас нуждалась. Переступив порог дома, Лиз остановилась, взглянув сначала на мать, которая, вытирая пот со лба, стоя на коленях, вымывала пол почти что до блеска. На диване сидел отец, закинув ноги на журнальный столик и переключал каналы по телевизору. Элизабет с трудом постигала правила отца в этом доме. После того, как он ушёл в отставку, подарив Федеральному бюро расследований честные тридцать лет работы, он и пальцем не пошевелил. Почему-то отец считал, что заслуживал отдыхать до самой смерти, в то время как его жена, в качестве личной служанки, кружилась вокруг него и, кажется, была вполне довольна своим положением. — Элизабет! — воскликнула Молли Додсон, заправляя за уши непослушные локоны каштановых волос. Женщина быстро поднялась на ноги и помчалась к дочери. — Я видела в новостях, что сегодня произошло. Ты в порядке? — Молли стала трогать её щеки, плечи, руки, чтобы убедиться в его целости и сохранности. — Я не в порядке, — честно призналась Лиз, что оказалось полным удивлением как для матери, так и для отца, который тут же повернул голову в сторону дочери. — Это был ужасный день. Я очень испугалась и мне кажется… — Она подняла голову вверх и часто захлопала ресницами, чтобы удержать слёзы. — Не продолжай, — внезапно запретил говорить Рональд. Он медленно поставил ноги на пол и принял удобную позу. — Не говори, что не хочешь там работать. Хочешь! Просто поддаешься своим слабостям. Ничего страшного сегодня не случилось. Привыкнешь. Лиз нахмурилась, пронзая отца острым, подобно кинжалу взглядом. — Не хочу! Никогда не хотела, но ты не в состоянии слышать своих детей, почему-то считая, что можешь решать всё за них! — под воздействием сегодняшних крайне тревожный событий, Элизабет была не в состоянии смиренно промолчать и склонить голову над чёрствым отцом. Рональд поражённо вскинул брови вверх, подарив дочери время, чтобы извиниться, но она молча смотрела на него, словно видела перед собой злейшего врага. — Мои дети скажут мне спасибо, когда станут старше и поумнеют, — пояснил Рональд. — Конечно, все же глупые, если делают не так, как хочешь ты! — Она безутешно улыбнулась, не уставая удивляться своему отцу. — Элизабет, — с осторожностью прошипел сквозь зубы Рональд. — Ты не в себе. Иди в свою комнату и отдохни. Лиз посмотрела на маму, ожидая от неё поддержки, но Молли лишь грустно поджала губы и, сделав шаг назад, открыла дочери путь к лестнице. Элизабет шокировано помотала головой, понимая, что это семейство просто безнадежно. Поспешно бросившись на второй этаж, она бросилась в комнату, расположенную слева по коридору. Открыв дверь, Лиз надеялась поговорить с Фрэнки, который всегда был единственной поддержкой в этом доме. Застыв на месте, Лиз прислушалась к тишине. Тихие всхлипы слышались из-под одеяла. Сделав шаг вперёд, Элизабет легонько взяла край одеяла и осторожно подняла. Фрэнки, вытирая слёзы, пытался сильнее спрятаться в подушках. — Фрэнки, — в ужасе прошептала она. — Что случилось? — Уйди! — выкрикнул он, громко шмыгнув носом. — Уходи, Лиз! — Я хочу помочь тебе… — Уходи! Уходи! — Он стал бить подушку кулаком, едва вдыхая воздух. Шокированная, сбитая с толку, Лиз сделала маленький шаг назад, вслушиваясь в истеричный плач Фрэнки, который даже в детстве никогда так сильно не поддавался эмоциям, как это было сейчас. Ещё один маленький шаг назад. Продолжая смотреть на вздымающееся вверх-вниз одеяло, она вышла на коридор и тихо закрыла за собой дверь, боясь ещё сильнее потревожить Фрэнки. Она мгновение ещё стояла, засмотревшись на небольшую трещину в стене, мысленно пытаясь понять причину такого состояния младшего брата, но действительно разумного объяснения не было. С Фрэнки происходит что-то необъяснимое… как и с ней. Лиз не почувствовала, в какой момент её щёки намокли от слёз. Этот день вымотал её как физически, так и морально. На работе произошла целая катастрофа, дома абсолютно непонимающие родители и брат, почти что сошедший с ума. Что ещё может случится сегодня? До полуночи время полно. Может метеорит упадёт на дом Досонов? Она бы не удивилась. Облокотившись лбом об дверь младшего брата, отдаленно слыша его только нарастающую истерику, она крепко зажмурила глаза, не позволяя дать выход накопившемся за сегодня боли, страху и обиде. Вздрогнув, она резко выпрямилась, как только дверь в конце коридора открылась. Блейк, застыв на месте, заинтересованным взглядом изучал сестру, на щеках которой виднелись одинокие мокрые потоки. Мгновение она смотрела на него широко раскрытыми большими глазами, проклиная себя за то, что стояла здесь и позволила этому человеку увидеть её слёзы. Затем спешно подавшись вперёд, Лиз забежала в свою комнату, храня надежду спрятаться от демонических серых глаз старшего брата. Один его взгляд — и даже атеист поверит в Бога и будет молить о спасении от этого демона под именем Блейк. Присев на край кровати, Лиз тяжело выдохнула, наконец-то находясь один на один с собой. Но даже сейчас не становилось легче. Она не позволяла себе расслабляться и боялась проявить слабость даже сейчас, когда никто не видит и некому будет осуждать. Тяжесть где-то внутри мешала вдохнуть воздух, словно кто-то положил на грудь камень. В попытках успокоиться, Лиз чувствовала лишь новые необъяснимые вспышки паники. Положив руку на горло, она пыталась глубже дышать, но по какой-то причине кислород не поступал в лёгкие. Очередная паническая атака… Только не это… Тревога взяла верх над разумом и она, перепуганно округлив глаза, стала бить себя ладонью по груди, пытаясь пропустить воздух… Как только все попытки стали бесполезными, она испуганно вскрикнула, о чём сразу же пожалела… Дверь внезапно открылась, и в комнату как всегда без приглашения вошёл Блейк. Она подняла на него испуганный взгляд, сейчас больше переживая не из-за его присутствия, а за то, что попросту задохнется. Пытаясь поймать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, она в ужасе посмотрела на Блейка, который присел на корточки рядом с ней и взял её ладони в свои. Почему-то сейчас она смотрела на него, как на последнюю надежду, ожидая помощи от человека, который должно быть только потешается её состоянием. Блейк видел, как её испуганный взгляд летает по всей комнате. Он крепче сжал её руки и спокойным, но уверенным голосом приказал:  — Посмотри на меня, — как только она выполнила указание, он продолжил: — Всё хорошо. Просто повторяй за мной, Лиззи. Блейк глубоко вдохнул и выдохнул, ожидая, что она сделает то же самое. Лиз долго не могла концентрироваться, но как только он стал большими пальцами гладить её руки, всмотрелась в пронзающие серые глаза и попыталась также дышать, как он. — Умница, — похвалил он и продолжил дышать в такт с ней. — Всё хорошо. Ты не одна. Глубоко дыши. Помни, что ты в безопасности. Слушай мой голос и не накручивай себя тревожными мыслями. Сложный день? Лиз продолжала глубоко дышать, не веря, что это действительно помогало. Она только кивнула на его вопрос, ещё не в состоянии подать голос. — Всё прошло. Ты справилась. Ты умница, Лиззи, — продолжал говорить Блейк так спокойно, словно вел медитацию и мог заворожить своим низким умиротворенным голосом. Она на мгновение прикрыла веки и ещё раз глубоко вдохнула, чувствуя облегчение и резко наступившее спокойствие благодаря тому, что снова могла дышать. Теперь эта способность не казалась ей столь обыденной и лёгкой. Открыв глаза, Лиз замерла, изучая всё ещё испуганными глазами Блейка, который смотрел на неё и продолжал держать её ладони в своих, всё ещё не отпуская. Она взяла время, чтобы осознать, что он, вместо того, чтобы поиздеваться, только что помог ей снова научиться дышать. Неужели Блейк правда изменился и понял, что хорошим человеком быть лучше, чем плохим? Он едва заметно улыбнулся, понимая, какие противоречивые эмоции вызывал в этой девушке. Она не доверяла ему, но сейчас смотрела с округлёнными щенячьими глазами, полными благодарности. Вероятно, Лиззи ещё не раз придётся удивляться тому, каким он может быть… Однажды, когда её постигнет вся правда о нём, её может ждать не просто паническая атака, а сразу сердечный приступ и могила на окраине кладбища. Блейк удержался от ухмылки, вызванной собственными мыслями. Нельзя сказать, что ему было не жаль её только что, когда она едва не задохнулась. Он не мог оставить её в таком состоянии. Если бы она и правда погибла от нехватки кислорода он бы очень расстроился… Расстроился, что одна из Додсонов умерла раньше, чем он запланировал. Элизабет Додсон погибнет тринадцатого октября ровно в полночь. Это её время. Но сначала Чарльз Харрис. Его смерть стоит на первом месте в его кровавом списке, потом Рональд Додсон, Молли, Питер Харрис, Фрэнк Додсон и последняя она, самая невинная, но не менее прекрасная жертва — Лиззи. Она станет очаровательным завершением мести за потерянные пять лет его жизни. — Спасибо, — прошептала она, моргнув ресничками, чтобы сбросить капли нахлынувших слёз. Он протянул руку, коснувшись её холодных влажных щёк: — Отца нет. Можешь не сдерживать эмоций. — Нет. — Она отрицательно помотала головой. — У меня всё хорошо. Блейк слегка улыбнулся, легонько коснувшись её подбородка двумя пальцами, чтобы она не прятала от него печальный измученный взгляд. — Мне так не показалось. Лиз болезненно прикусила нижнюю губу, всё ещё запрещая себе разреветься в присутствии Блейка. Конечно же, он очень сильно помог ей только что, но Блейк всё ещё является её ночным кошмаром. Он самый странный, неординарный и непонятный человек, которого она когда-либо видела. Таких как он нужно держать подальше от себя. Каким-то восьмым чувством она была просто уверена в том, что права. — Если верить новостям, то у тебя и правда был плохой день, — понимающе говорил он, смотря в её всё ещё заплаканные глаза. — Ты не обязана держать всё в себе. Если хочешь, можешь рассказать мне. Обещаю буду просто слушать и не перебивать. Да, я даже так умею, не удивляйся. Лиз продолжала смотреть на него теперь уже с неприкрытым подозрением: и как только он совмещал в себе бессердечного грубияна и понимающего доброго брата, которым почему-то был сейчас? — Вас обстреляли? Я правильно слышал? — продолжил он. Лиз сдалась и инстинктивно крепче сжала руки Блейка, нуждаясь в поддержке со стороны. — Да. — Она кивнула. — Но не это так повлияло на моё состояние. Этот проклятый снайпер сделал первый свой выстрел в мужчину, который стоял прямо передо мной и держал за руку своего маленького сынишку. — Она сделала паузу, уже сейчас едва сдерживая слёзы. — Я своими глазами видела, как он падает на землю, слышала плач ребёнка… — Лиз запнулась, когда Блейк снова утешительно погладил её руки. — Продолжай, — прошептал он, хотя и без её рассказа знал всё до последней секунды, потому что этим снайпером был он. — Потом всё как в тумане. Люди сбивали друг друга с ног. Этот психопат просто без разбору стрелял прямо в голову простых прохожих, которым не посчастливилось находиться на той улице. — Она больше не могла сдерживать в себе нахлынувшую бурю, и слёзы бурным потом скатились по щекам на белую блузку. Она ошибалась. Не все погибшие на той улице были случайными. Это была миссия по уничтожению двоих человек. Остальные жертвы лишь прикрытие, чтобы ввести следствие в заблуждение. А его письмо — только запутывающий манёвр, чтобы агенты ФБР считали его лишь психом, который любит убивать людей без причин. Хотя, в каком-то роде психологические отклонения, вероятно, у него есть, если он с таким спокойствием забирает человеческие жизни и не скрывает, что ему это нравится. Единственное, что тот мужчина, о котором говорила Лиз, действительно был случайной жертвой. Блейк был намерен убить любого, кто стоял бы рядом с Элизабет, лишь для того, чтобы напомнить себе, как выглядит её страх. И стоит признать, зрелище очаровательное. — Я пыталась помочь мальчику, — продолжала она, заикаясь и глотая слёзы. — Он остался без отца. У него нет матери. Он совсем один. Этот ребёнок на всю жизнь покалечен тем, что сегодня увидел… Она больше не могла продолжить, громко всхлипывая и выпуская всю горечь и обиду за несправедливость, которую, если верить отцу, позволил Господь. В таких случаях Рональд Додсон лишь спокойно полагался на судьбу, прописанную где-то свыше. Лиз же проклинала за это веру и искренне не понимала, почему Всевышний, если он есть, может позволять злу продолжать царить на земле. Может, нет никаких высших сил и отец попросту верит в собственную совершенно глупую правду? Блейк легонько потянул Лиз за руку и она, соскользнув с кровати, села на пол, спрятавшись в объятиях старшего брата. Она неустанно содрогалась всем телом, уткнувшись носом в его грудь, намочив слезами футболку, но Блейк не отстранялся. Он лишь на долю секунды прочувствовал боль Элизабет и смог позволить себе унять её тревоги. Лишь на эти несколько минут он стал её спасением. Как только он покинет комнату сестры, снова станет её кошмаром. Только эти несколько минут. Никогда больше.