***
На ходу собирая пышные длинные волосы в аккуратный пучок на затылке, Лиз подбежала к Хейли, уже давно ожидающей подругу около входа в главный офис ФБР. Приложив руку к груди, Элизабет взяла паузу, чтобы отдышаться и в это время просила прощение за опоздание лишь жалобным взглядом. Хейли, сложив руки на груди, оценила подругу строгим взглядом кофейных глаз: — Опять проспала? — получив кивок на свой вопрос, она продолжила: — Что с тобой происходит в последнее время? Самая ответственная и собранная девушка, которую я только видела, так быстро стала рассеянной и невнимательной. Лиз почувствовала себя на ковре у строгого начальника: — Хейли, в тебя вселилась миссис Брукс? И ты будешь отчитывать меня? Элизабет поправила блузку и серый хлопковый пиджак. Нормально собраться дома не вышло. Она действительно проспала, едва уснув только под утро. Не успев нормально собраться, позавтракать и зарисовать тёмные круги под глазами, пришлось мчаться на работу, чтобы не получить очередной выговор от миссис Брукс. К счастью, Лиз не доставит ей такого удовольствия, но, кажется, куратора сегодня замещала Хейли — девушка, которая всегда задерживалась сейчас больше всех, была недовольна её редким опозданием. Лиз ступила вперёд, уже полностью подготовившись к тому, чтобы переступить порог офиса, но Хейли внезапно остановила её, махнув рукой. — Стой, — Хейли сощурилась и всмотрелась в даль, откуда слышался громкий раздражающий звук. — Это ещё что за дьявольски восхитительный тип? Лиз посмотрела по направлению заинтересованного взгляда Хейли. Около главного входа остановился чёрный матовый мотоцикл с яркой надписью «Harley-Davidson». Грозный рёв мотора, заполнивший всё вокруг, внезапно исчез, уступая легкому звуку уличного гула. Парень, который оседлал железного коня, даже не позаботился о том, чтобы надеть шлем для собственной безопасности. Вероятно, этот молодой человек весьма самоуверен, если считает, что несчастный случай ему не грозит… Элизабет сжалась всем телом, как только «уличный гонщик» ступил в их сторону и она к ужасу для себя узнала этого парня. Блейк. Он словил её взгляд и замысловато ухмыльнулся. Она не заметила, как от удивления открыла рот: каким образом Блейк нашёл денег на такой роскошный дорогой мотоцикл? Или украл? Вполне в его стиле. Но даже не это стало главной сенсацией. Взгляд Лиз медленно скользил вниз, изучая Блейка с головы до ног. Он выглядел не так, как всегда. Простой стиль одежды, в котором он зашёл в их дом после своего чудесного возращения из мёртвых, сменил бунтарский вид и кажется весьма недешёвый: чёрная легкая футболка под кожаной курткой, чёрные штаны и такого же цвета армейские ботинки. Смуглая кожа, чёрные, словно уголь волосы, лёгкая щетина и в тёмных оттенках выделялись лишь серебристо-голубые глаза. Сейчас обозначение Хейли «дьявольски восхитительный тип» как никогда подходило Блейку. Теперь он ещё больше был похож на демона, как Лиз и называла его с самого детства. Блейк остановился рядом, но Лиз всё ещё продолжала исследовать его новый стиль, который, к удивлению, будто бы был создан именно для него. Опустив взгляд, Элизабет заметила на его запястье большие часы, на другом — толстый серебряный браслет, а на пальцах грубые кольца. Она буквально подпрыгнула на месте, когда Блейк коснулся двумя пальцами её подбородка, заставив прикрыть рот. Часто захлопав ресницами, Лиз посмотрела в его хитро сверкающие глаза и выпалила первое, что пришло на ум: — Думаешь, ты бессмертный, если ездишь без защитного шлема? — Она не сразу вразумила, что сначала стоило спросить, откуда у него вообще столько денег, чтобы обновить свой гардероб и в придачу купить новенький роскошный «Harley-Davidson». Вряд ли он устроился за пару дней на высокооплачиваемую работу, а их семейного бюджета наверняка не хватит даже на одну его куртку. Он склонил голову набок, тепло улыбнувшись, что со стороны выглядело более, чем не искренне: — Ты переживаешь за меня? Лиз опустила растерянный взгляд, долго размышляя над правильным ответом, ведь его вполне легкий вопрос завёл её в тупик. Не то, чтобы переживала… но всё же смерти Блейка ей не хотелось. К счастью, Хейли пришла ей на помощь, чем неосознанно спасла от неловкого ответа: — Вы знакомы? — спросила она, указав на подругу и «дьявольски восхитительного типа». — Более двадцати одного года терплю эту маленькую рыжую ведьмочку, — ухмыльнувшись, бросил Блейк, покосившись на реакцию Лиззи. Элизабет, на долю секунды позабыв о своем статусе, о том, где находится, по-детски толкнула Блейка в плечо, после чего он наигранно нахмурился, приложив руку к «грозному» месту удара. — Да, всю свою жизнь провела рядом с этим сумасшедшим! — ответила Лиз, недовольно насупив светлые брови. Блейк удовлетворенно улыбнулся, любуясь очаровательной злостью на милом личике сестры. Её гнев, вероятно, мог бы стать восьмым чудом света. Можно смотреть вечно. Наверное, поэтому он с первых дней её рождения не позволял недовольству сходить с её лица. Хейли подозрительно улыбнулась, всё ещё смотря то на подругу, то на парня. Лиз поспешила объяснить: — Этот демон — мой брат. — Ведьма, — прошептал Блейк, поймав её взгляд. — Вы очень милые, — кажется, это было не то, что хотела сказать Хейли, глядя на этих двоих. Лиз нахмурилась, косо взглянув на подругу, затем вновь обратила внимание на Блейка: — Что ты здесь делаешь? — Мистер Харрис любезно пригласил меня стать консультантом по делу некого террориста из Афганистана. Времени у меня полно. Я не против послужить на благо страны. — Ч-что? — Она второй раз за последние пять минут открыла от удивления рот. — Почему ты? — Может, потому что папуля замолвил за меня словечко, что маловероятно, ведь ему плевать на меня. — Он задумался и пожал плечами. — А может потому, что я пробыл в Афганистане пять лет и имею сведения о всех преступных махинациях этого чудного местечка. Чарльз Харрис, которому я не нравлюсь, вряд ли стал бы без веских причин обращаться ко мне. — Ты был в Афганистане пять лет? — ошарашенно переспросила Хейли, хлопнув ресницами. Блейк лишь едва заметно кивнул, затем Лиз привлекла его внимание вопросом на его слова: — Разве такими делами не ЦРУ занимается? — Спросишь это у отца своего возлюбленного. Хейли едва не поперхнулась глотком кофе, бросив удивлённый взгляд на подругу: — Какие у вас близкие отношения, если ты делишься такими личными подробностями с братом о котором я ни слова от тебя почему-то не слышала. Лиз мило улыбнулась вместо того, чтобы показательно закатить глаза. Хейли многого не знает. Если начать объяснять ей, как обстоят дела в их семье, она, вероятно, больше никогда не заговорит с ней. — На самом деле всему объяснение моя прекрасная интуиция и невероятная сообразительность, — самоуверенно ответил Блейк, ни капли не сомневаясь в своих умственных способностях. — Лиззи ничего мне не рассказывала. Я сам увидел, что она пускает слюни, когда смотрит на Питера Харриса. Лиз инстинктивно коснулась ладонью лба, чтобы прикрыть глаза от стыда, который испытывала, когда Блейк говорил о ней. Мог бы выразиться хотя бы немного вежливей, но нет, это был бы не Блейк! Хейли и не взглянула на подругу, уже позабыв о теме разговора. Она засмотрелась на её брата и не скрыла восхищенную улыбку. Он оценивающе посмотрел на коллегу своей сестры, которая демонстрировала ему ровные белые зубки и, кажется, собиралась что-то сказать. — Мне нравится твоя уверенность в себе, — подарив комплимент, Хейли дружелюбно протянула руку. — Кстати, я Хейли. Его губы тронула легкая обходительная улыбка, которая прикрывала его раздражение: он просто ненавидел знакомиться с новыми людьми и уж тем более продолжать длительное общение. Блейку всегда было больше по душе дистанцироваться от эмоциональной близости с другими, ведь собственная компания его удовлетворяла гораздо больше. Только себе он мог доверять. В силу своей уникальности, а именно таковым он себя считал, люди всегда были заинтересованы в знакомстве с ним и ему было не избежать этой вынужденной участи, которую он считал пределом своего самопожертвования. — Блейк, — кратко ответил он, затем отвёл взгляд от всё ещё изучающей его девушки. — Тебе очень идёт это имя, — продолжила Хейли, оценивая его внешность и сопоставляя со значением имени. — И у тебя крутой байк. На этот раз Элизабет закатила глаза, понимая, что сейчас делает Хейли, которая вот уже как несколько месяцев выискивала свою судьбу на сайтах знакомств и всё безуспешно. Теперь её новой жертвой стал Блейк. Она слишком очевидно заигрывает с ним, что со стороны выглядит довольно нелепо и даже слегка настырно. Он даже не смотрел на неё. Конечно, Блейк недостаточно хорошо воспитан, чтобы смотреть на человека, который разговаривает с ним. Даже если Хейли ему совсем не интересна, он мог проявить хотя бы каплю уважения, а не быть собой — грубияном, которому плевать на общественные нормы и чувства других. Когда Лиз доведется остаться с Хейли один на один, она просто обязана предупредить подругу о том, что связываться с Блейком себе дороже. Должно быть, он создан для одиночества, потому что вряд ли на всей земле есть девушка, способная стать для него по-настоящему ценной. Лиз была уверена, что Блейк никого не сможет полюбить так же сильно, как он любит себя. Собственно, любить кого-то другого он вообще не умеет. Насколько известно, у него никогда не было романтических отношений, если не брать в счёт однодневных дам для развлечения, которых он не стыдился приводить домой пять лет назад. Вероятно, его не вытерпит ни одна здравомыслящая девушка. Ему нужна такая же сумасшедшая, как и он. Вряд ли кто-то ему ровня в этой категории. Пока лифт поднимался, Лиз продолжала вспоминать вчерашний вечер, когда тот самый сумасшедший, бесчувственный Блейк стал на мгновение полной противоположностью себя. Вопросы, на которые у неё всё ещё не было ответа, никак не покидали запутанные в множество узлов мысли: почему он был таким любезным и понимающим? Что движет его поступками? Как разгадать этого загадочного человека, который был сложнее любого самого тяжёлого ребуса? Элизабет всё ещё отказывалась верить, что война его так кардинально изменила в лучшую сторону. Она всё ещё чувствовала, что Блейку нельзя доверять. Хотя вчера эта тонкая грань была нарушена, и она с перепугу выбросила наружу весь свой спектр негативных эмоций, почему-то полностью доверившись Блейку как никому другому. Вероятно, боли в ней вчера было гораздо больше, чем недоверия к старшему брату. Он был рядом в самое подходящее время, когда она нуждалась в поддержке… либо же это было самое неподходящее время, и она открылась ему снова со своей детской стороны, показав прежние слабости. Какой бы не оказался итог, правда в том, что Блейк был единственным человеком в доме, который смог уделить ей время, что теперь стало для неё непостижимым открытием и незакрытым вопросом — почему? Элизабет искоса посмотрела на Блейка и мгновенно отвела взгляд, когда поняла, что он всё время смотрел на неё, словно считывал все запутанные мысли в её голове. Лиз глубоко вдохнула воздух, пытаясь научиться нормально реагировать на брата и его пронзающие до костей взгляды. И почем только она так теряется, когда он так смотрит? Она стала отсчитывать секунды до того, как лифт остановится на нужном этаже. Хорошо, что с ними ехала Хейли. Иначе нахождение один на один с Блейком в замкнутом пространстве стало бы для Элизабет катастрофой, которую она даже себе не могла объяснить. Она была уверена, что он каким-то образом внушает ей тревогу, что весьма неудивительно: выглядит как демон и ведёт себя соответствующе. Под сопровождающий удивлённый взгляд Хейли Элизабет первой выскочила из лифта, как только двери открылись. Блейк уступил Хейли выйти второй, получая её обворожительную улыбку на свой любезный жест. Элизабет оглянулась назад, наблюдая за голубками и, не сдержавшись, в очередной раз закатила глаза. Больше она не будет смотреть на притворную игру Блейка в порядочного джентльмена. Ей, как никому другому, известно, каким является её брат. Он умеет привлечь к себе внимание, владеет азами вежливости и галантности, на первый взгляд кажется очаровательным и обходительным, но стоит копнуть глубже и можно ужаснуться тому, что он очень хорошо скрывает под искусно деланной внешней маской. Блейк не так прост, как кажется, и даже она, хорошо зная это, вчера так легко поддалась его обаянию. Вальяжно ступив вперёд, Блейк не спешил за Лиз, разглядывая стеклянный офис ФБР — место, где ищут его, вчерашнего призрачного снайпера, забравшего жизни пятнадцати людей на оживленных улицах Вашингтона. Оценивая иронию ситуации, он не смог сдержать просящуюся наружу довольную улыбку. Теперь он находится здесь в качестве стража порядка, чтобы помочь человечеству избавиться от ещё одного нарушителя закона из Афганистана. Какая ведь забавная ситуация. Элизабет находу обернулась, чтобы проверить Блейка, но никак не удивилась, что он затерялся в толпе, разглядывая офис, словно ребёнок праздничные витрины. Тяжело вздохнув, принимая трудное бремя, которым был для неё Блейк, она ступила назад, чтобы напомнить брату, где он и для чего здесь находится. — Ты соизволишь идти быстрее, мистер Блейк Додсон? С лица Блейка исчезла довольная улыбка, как только он услышал, каким именем назвала его сестра. — Монтейл, — поправил он. — Что? — Блейк Монтейл. Лиз сделала паузу, поражаясь новости, которую услышала: — Ты взял фамилию своей матери? Но почему? Насколько я знаю, ты ненавидишь её. — Отца я ненавижу больше. Лиз инстинктивно отвела взгляд, когда глаза Блейка опалили арктическим холодом, стоило только ему вспомнить об отце. Хейли косо взглянула то на Элизабет, то на Блейка, но не посмела вмешаться в семейные проблемы, которые, по-видимому, были немалых масштабов. Не загружая голову лишними мыслями, Элизабет сочла эту новость даже хорошей. Блейк явно не был похож ни на одного из того, кто носил фамилию Додсон. Он был больше похож на свою мать. Эта женщина — заядлая алкоголичка, бесчувственная, грубая и безответственная. Не зря Блейк в детстве не хотел ездить к матери на выходные, как было прописано в правилах опеки над сыном. Лиз видела эту женщину лишь несколько раз за всю жизнь, но этого хватило, чтобы сделать о ней точные безошибочные выводы. Внимание Лиз привлёк седоволосый мужчина, который, увидев Блейка, застыл на противоположном конце коридора. Чарльз Харрис оценил парня с ног до головы и заметно недовольно нахмурил светлые брови. Элизабет проделала тоже самое и, осмотрев Блейка, поняла, в чём причина такой странной реакции мистера Харриса на её брата: внешний вид, который не имел права нарушать ни один прибывший в офис по работе. — Блейк, — Она торопливо обернулась к нему, — Мистер Харрис разве не говорил тебе, что нужно иметь соответствующий рабочей этике ФБР внешний вид? Деловой костюм, галстук, начищенные классические туфли… — Говорил, — кратко ответил Блейк, поправляя воротник кожаной куртки. Хейли прикрыла пальцами восторженную ухмылку, чтобы скрыть то, как её привлекал революционный характер Блейка с ноткой самопроизвольности. Она и сама глубоко в душе была такой, но воспитание и рамки приличия подавили внутреннее «я», и теперь Хейли Ричардс могла только восхищаться людьми, способными быть собой, несмотря на заложенные временем стереотипы и правила. Лиз тяжело выдохнула, принимая каждый проступок Блейка как свой собственный. Потому что он её родной брат и всё, что сделает он, будут ровнять и с ней, что вовсе нехорошо может повлиять на её репутацию, которая и без участия брата была не особо хорошей. Блейк улыбнулся, когда мистер Харрис остановился и протянул ему руку, чтобы закрепить встречу вежливым рукопожатием. Его улыбку явно посчитали проявлением уважения, ведь вряд ли они могли знать, что действительно так радовало Блейка. Он всего лишь представил, каким образом Чарльз Харрис встретится с ангелом смерти в ближайшем будущем. Его смерть будет настоящим произведением искусства. Визуализируя себе эту чудную картину, Блейк понял, что, вероятно, выглядел сейчас слишком воодушевлённо. Сбросив блаженную улыбку, на его лице отразилась серьезность, которая соответствовала бы миссии. Сейчас не время удовлетворять свою фантазию мечтами, которые сбудутся немного позже. Чарльз Харрис — виновник идеи. Виновный в том, что отправил Блейка на войну и, несомненно, будет за это расплачиваться. — Блейк, — начал Чарльз Харрис. — Очень рад, что ты жив и мне жаль, что ты три года был признан погибшим. Если бы мы знали, то спасли тебя раньше из плена вражеской стороны. Это была ужасная ошибка. Ошибка, погубившая его психику, совесть, сострадание, безвозвратные пять лет жизни и привела неисправимые психологические отклонения, желание убивать, мстить и ненавидеть человечество за один лишь факт его существования. Блейк вынужденно заставил себя хотя бы немного улыбнуться: — Всё в прошлом. — Рад, что ты готов приступить к ответственному делу, жертвуя своим временем. Будет сложно, но уверен, ты умеешь справляться со сложностями, если учесть, что ты с таким достоинством пережил, — говорил Чарльз, словно стоял на брифинге и вещал о государственных делах подобно президенту. — Несомненно, сложности — моя стихия, — заверил Блейк, ведь не видел никаких сложностей в том, что сделает в дальнейшем с Чарльзом Харрисом. — Приятно слышать, — Чарльз посмотрел на девушек, вскинув подбородок вверх. — Мисс Додсон, мисс Ричардс, вы можете присоединиться к своей команде. У нас с Блейком будет другое дело. Мистер Харрис молча ступил вперёд, ожидая, что Блейк последует за ним. Но как только он повернулся был немедленно остановлен. Лиз схватила брата за локоть, привлекая его внимание. Нахмурив брови, она строго всмотрелась в его глаза. — Блейк, умоляю тебя, веди себя прилично! — попросила она, чувствуя, что обязана находиться рядом с ним, иначе он может снова начать заниматься самодеятельностью. Блейк замысловато ухмыльнулся, оценивая степень тревоги сестрёнки в её больших перепуганных глазах. Он ещё ничего особенного не сделал, а она уже боится. Интуиция этой девушки развита более, чем хорошо, потому что она не зря предвещает беду. Ей стоит больше общаться с преступниками. Она инстинктивно чувствует надвигающуюся трагедию. — Что мне будет за приличное поведение? — поинтересовался он, конечно же, принимая её правила только на своих условиях. Лиз бросила в него раздражённый взгляд: не стоило ожидать, что Блейк просто согласится. Он будет требовать расплату! — Проси, что хочешь, — отчаянно выпалила она, понимая, что не имеет другого выбора. Блейк расценил её ответ, как более, чем смелый и необдуманный. Не стоит давать ему право на вседозволенность. Она может очень сильно пожалеть, но пути обратно не будет. — Хорошо, — согласился он, затем наклонился ближе, чтобы стоящая рядом Хейли не услышала ни слова. — Своё вознаграждение я заберу тогда, когда пожелаю, но с условием, что ты не сможешь отказаться. Согласна пойти на риск, сестрёнка? Лиз попыталась сделать шаг назад, чтобы отстраниться от его огнестрельного взгляда, который по необъяснимой причине пробирал до дрожи. — Мне стоит начинать бояться? — уверенно, хотя и с долей притворности, спросила она. Блейк хитро улыбнулся: — Зная, какая ты правильная девочка, моя неправильная фантазия может тебя пугать. Так что да, начинай бояться. Блейк не дал ей возразить. Обернувшись, он направился вслед за заждавшимся мистером Харрисом, оставляя растерянную сестру смотреть ему в спину. Отрезвить Элизабет от минутного ступора смогли лишь ещё более шокирующие слова Хейли: — Какой же дьявольски сексуальный у тебя брат, Лиз! — Хейли проводила Блейка взглядом, прикусив нижнюю губу. — Надеюсь, он ещё не успел найти себе кого-то. Я бы скрасила его одиночество. Элизабет поражённо хлопнула ресницами, переводя взгляд на подругу, которая смогла повернуться в её сторону только тогда, когда Блейк исчез за дверью кабинета мистера Харриса. — Хейли! — воскликнула она. — Ты о чём вообще думаешь? — О том, как, наверное, он хорош в постели. Лиз на секунду прикрыла лицо ладонью, затем ступила вперёд: — Пожалуйста, избавь меня от подробностей. Хейли поторопилась догнать Лиз и, хитро ухмыльнувшись, покосилась на подругу: — Так он одинок? Нуждается в красивой, умной, столь же сексуальной девушке? — Не знаю. Мы с ним не очень-то близки. — Ладно. Сама узнаю. У него есть инстаграм? Фейсбук? Наверное, нету, ведь он пять лет находился на войне. Жалко его… Лиз резко остановилась и, потянула подругу в угол коридора, чтобы уйти с пути большого скопления людей: — Хейли, послушай, если ты всерьез заинтересована в близком общении с Блейком, то хочу тебя предупредить. Да, такие, как он, привлекают женское внимание. — Она была вынуждена согласиться с тем, что нельзя было оспорить. — Он довольно симпатичный, далеко не глупый, остроумный. Блейк даже кажется очень вежливым, обходительным и галантным. Ключевое слово «кажется». Понимаешь? Хейли нахмурилась, действительно пытаясь понять то, что говорила Элизабет: — Подожди, ты просто ревнуешь? Не хочешь, чтобы какая-то девушка отнимала всё внимание брата? — Нет же! — раздраженно бросила Элизабет, затем, сделав глубокий вдох, попыталась снова прийти в себя. — Я просто хочу, чтобы потом ты не страдала. Ты хорошая, Хейли, а Блейк из разряда плохих парней. Тебе правда хочется испытать на себе отношения с таким человеком, который совсем не достоин тебя? — Лиз, если слушать тебя, то кажется, что твой брат — сущий дьявол. — Так и есть! Хейли сложила руки на груди и, склонив голову набок, заинтересованно посмотрела на подругу: — Так объясни же, в чём же он так плох? Лиз растерянно опустила глаза к полу, не зная, как красиво донести до Хейли то, каким был Блейк в детстве и какой язвой всё ещё остался. Вряд ли это вершина его скверного характера. Блейк точно плохая кандидатура для построения нормальных здоровых отношений. Он способен только портить жизни окружающих его людей. Единственное, что остаётся для Лиз нераскрытой тайной, это то, как вежливо он вёл себя вчера. Она не верила в то, что он изменился. Люди вряд ли могут так кардинально перекроить свой характер. — Я не могу это объяснить, — промямлила Лиз. — Просто поверь мне. Я знаю Блейка. Он деструктивная личность и рядом с ним можно превратиться в тревожного человека, который сомневается в собственной адекватности. Он психологический насильник, и я не преувеличиваю. Мне искренне жаль девушку, которая влюбится в моего брата. Пусть это будешь не ты. Потом будет больно. Хейли тяжело вздохнула, кажется, вовсе не воспринимая слова Элизабет за серьезный аргумент: — Лиз, я похожа на идиотку? У меня есть своя голова на плечах. Если твой брат попытается сделать мне больно, я сделаю ему больнее вдвойне. Хейли наигранно улыбнулась и вошла в кабинет, оставляя Элизабет стоять одну в углу коридора. Лиз безнадёжно помотала головой, понимая, как несерьезно отнеслась Хейли к её словам. Конечно, не стоило ожидать другой реакции. Подруга, по всей видимости, думает, что Блейк такой же простой человек, как и все, со своими плюсами и минусами. Парень, с которым она хочет для начала провести несколько приятных вечеров. Но она не знает, что Блейк вовсе не похож на других. Отношения любого рода с ним — это игра с огнём. Даже она, его сестра, пытается держаться от него подальше. Видимо, пока Хейли не испытает на себе все прелести общения с Блейком, не сможет отказаться от этой рискованной затеи. Вероятно, Элизабет стоит отказаться от идеи спасать подругу, ведь как бы она не пыталась помочь и уберечь, иногда стоит просто отойти в сторону. Как бы там ни было неуместно лезть не в своё дело с непрошеными советами, которые явно отвергают. Остается надеяться только на то, что Блейк не захочет с ней проводить время и тем самым спасёт Хейли от самого себя. Элизабет прошла в кабинет и заняла место рядом с надутой Хейли, которая даже не собиралась смотреть в её сторону, будто бы думала, что своими предостережениями Лиз хотела испортить ей жизнь. Звук каблуков уже инстинктивно заставил всех стажёров замолкнуть. Миссис Брукс вошла в кабинет, как всегда сохраняя недовольную суровую мину на худощавом опавшем лице. Поправив очки, она осмотрела зал, словно хотела найти того, кто опоздал и прочитать тираду о безответственности, но сегодня ни один стажёр не доставил ей такого удовольствия. Показалось, что женщина даже расстроилась, грустно поджав губы. Лиз не удержалась от ухмылки, наблюдая за специфичным поведением миссис Брукс. Этого куратора она никогда не забудет. Женщина, стремящаяся досконально обучить своих учеников, огорчалась, когда не было за что отругать свою аудиторию. Удивительный преподаватель. Через несколько минут ожидания в кабинет вошли пятеро агентов, к которым были привязаны стажёры в качестве обучающей процедуры. Лиз косо посмотрела на Питера, который вряд ли испытывал чувство стыда за то, что произошло вчера по его вине. Он вовсе не выглядел озадаченным или смущённым. Либо просто хорошо скрывал. Элизабет опустила взгляд, на мгновение осуждая уже не его, а себя. Питер просто человек. Все люди имеют право на ошибку. Как бы там ни было, она не имеет права осуждать его. Даже хирурги иногда ошибаются, тем самым теряя пациентов. Работники ФБР — не исключение. Хотя, Питеру явно стоит поработать над собственной гордыней, ведь именно она стала причиной стольких смертей во время вчерашнего теракта. — Сегодня утром нам поступило новое письмо от вчерашнего таинственного снайпера, — начала миссис Брукс. Лиз напряглась. Вчера такой реакции на письмо у неё не было. После того, что произошло на улицах Вашингтона, после гибели пятнадцати невинных людей, после смерти отца маленького мальчика Томми, она испытывала предательское чувство страха перед психопатом, посмевшим сделать это. Выпрямив спину, Элизабет сильно сжала в руке ручку, чувствуя пробирающую злость, как только перед глазами снова появилась картина плачущего ребёнка, потерявшего отца. Она просто обязана наказать того, кто сделал это гнусный, жестокий, кровожадный поступок. Этот психопат теперь стал для неё как красная тряпка для быка. Элизабет не успокоится, пока он не будет пойман. Миссис Брукс раздала копии письма каждому стажёру со словами: — В этот раз мы не имеем права на ошибку. Лиз вцепилась в письмо, едва не порвав его. Когда она пробежалась глазами по первым строчкам, то на её лице отразилось изумление. «Доброе утро, друзья. Как ваше настроение? Не особо хорошо, я угадал? Сегодня хочу поговорить с вами о хобби и завлекающих играх. Как по мне, чудесная тема для того, чтобы разбавить напряжение между нами. Давайте растопим льды и снова будем вместе. Звучит очень романтично, согласитесь. Итак, я начну с шахмат. Как же было приятно в детстве играть в шахматы. Я прогуливал школу и играл со старшими ребятами в шахматы на деньги. Знаете, я часто проигрывал, но потом словил азарт и стал выигрывать, вкусив это чувство, когда сбивал пешки на доске. Вот теперь я вырос, но не разлюбил шахматы. Только вот теперь доска — это улицы Вашингтона, а пешки — это никчемные людишки, которых я сбиваю с игры. Видимо, в этой игре я чёрный ферзь — самая сильная шахматная фигура. Не сочтите меня высокомерным, я всего лишь реалист. А вот кем является ФБР на игровой доске? Пешка или ферзь с противоположной белой стороны? Надеюсь второй вариант. Я хочу сражаться с достойным соперником…» Лиз несколько раз хлопнула ресницами и застыла на одном слове, чтобы обдумать уже прочитанную информацию. Этот парень точно психопат. Его забавляет всё, что он делает. Интерес таинственного снайпера только увеличивается от того, что ФБР играет по его правилам, как это было вчера. Она поражённо подняла брови и снова вернула внимание в буквы на листке: «К слову о хобби. Я люблю рисовать. Знаете, мои картины могли бы продавать за крышесносные цены на аукционах, но, наверное, организаторам не очень понравится то, что мои картины написаны кровью убитых мною людей. Жаль. Меня очень огорчает эта несправедливость. Как по мне, это лишь ущемляет рамки искусства. Творчество вне политики, правил и границ. Согласитесь! Кровь или краска, какая вообще разница? Ладно, простите за минутную слабость. Я должен был выговориться. Вы мне уже так близки. Буду писать вам чаще. Ваше присутствие в моей жизни греет мне душу. Увидимся очень скоро. Вы ждёте?» — Откуда берутся такие психи? — прошептала под нос Хейли, отложив письмо. Лиз хотела бы сказать то же самое, но вместо риторических вопросов сочла нужным сделать следующее предположение: — Миссис Брукс, он сказал, что увидимся очень скоро. Что он имел ввиду? Вряд ли этот псих придёт к нам в офис. Не думаю, что он настолько смел. Подобные люди трусы. Может, он задумал ещё какой-то теракт, убийство, нападение? — Вполне вероятно, — согласился Питер, посмотрев на Лиз. — Проблема только в том, что в этом письме он не дал зацепки, как во вчерашнем, где чётко расписал адреса происшествия. — Шахматы и рисование могут быть зацепкой? — спросил Кайл, ещё один из стажёров. — Шахматы лишь сравнение его и нас, как сражающихся между собой игроков. Ему хочется играть и желательно с учётом продуманных ходов и планов. Этот человек — стратег, которому мало убивать, он хочет делать это зрелищно, — произнес самый старший из агентов мистер Филипс, к которому был привязан Кайл. — А вот рисование — вполне возможно стоящая зацепка. — Он рисует картины кровью. Не значит ли это, что сегодня этот психопат пришлёт к нам в офис такую картину? — поинтересовалась Хейли, настороженно сощурив веки. Пауза повисла в воздухе, позволяя каждому присутствующему обмозговать услышанную информацию, полученную от таинственного снайпера — вестника смерти на улицах Вашингтона. Чего он добивается? Неужели этот парень просто псих и ему по душе убивать невинных людей, если верить уже второму письму, которое он прислал. Лиз нахмурилась, пытаясь предположить, что эти письма лишь отвлекающий манёвр. Может быть, в процессе убийств, психопат избавляется от каких-то назначенных ранее ненужных ему людей? Может быть, он не сумасшедший, а профессиональный киллер, который умело отводит подозрение от определённых погибших, чтобы через убитых ФБР не вышли на него самого? Элизабет проглотила эту мысль, так и не высказав, посчитав её менее логичной, чем то, что он просто псих. Оба письма подтверждают его невменяемость и очевидный запрет на нахождение в социуме. Пока что стоит придерживаться этой позиции. Вряд ли кто-то сочтёт её туманные предположения существенными для того, чтобы их рассматривать.***
Улыбнувшись фотографии в аккуратной белой рамке, Блейк отложил её в сторону и разложил на столе набор из своих любимых переносных орудий пыток: нож с зубьями, набор ампутационных ножей, электрошокер, щипцы, кастет, палица, наручники, иглы, гвозди, молот, топор, кнут с девятью плетями, пистолет с глушителем, ремни, веревки, скальпель, пила, лом, дрель, кислота, холодное оружие ударно-раздробляющего действия металлической рукоятью и заостренной головкой, а также любимая простая в применении бита, обмотанная обычной колючей проволокой. Поправив чёрные медицинские перчатки, он расстелил на полу полиэтиленовую плёнку, тем самым подготавливая место для искусства смерти, которое в скором времени здесь произойдёт. Наверное, мистер Харрис-старший даже не представляет, какой интересный вечер намечается. По всей вероятности, ему будет не столь интересно, как Блейку, но всё же он обязан оценить старания своего нежданного гостя, которому даже надежная охранная система дома не помешала проникнуть внутрь. Поставив холст на тумбу около набора пыток, Блейк разложил пять разновидностей художественных кистей, которыми напишет очередную картину. Осмотрев помещение, Блейк удовлетворенно кивнул, принимая полную готовность к любимому делу, затем потушил свет, присел в кресло и терпеливо выжидал жертву, подобно затаившемуся льву в полной готовности напасть на беззащитную лань. Ожидать мистера Харриса оказалось долгим занятием, что ещё больше раззадорило Блейка к более радикальным мерам. Он умел ждать, был вынужден научиться терпению, но теперь, когда все, кого он проклинал прошедших пять лет, находятся так рядом, терпение иссякло. Жажда крови затмила рассудок, и Блейк бредил одной лишь целью — месть. И плевать, если вина не столь велика, чтобы жертва была достойна мучительной смерти. Все будут наказаны одинаково. Никаких исключений. Возможно, он иначе поиграет с Лиззи. Она куда более интересная цель и заслуживает иной сценарий своей гибели. Звук проворачивающегося в замке ключа заставил сердце Блейка биться чаще в предвкушении начала. Тяжелые, медленные шаги приближались к гостиной. Улыбка Блейка могла бы ослепить комнату, не будь тут так темно. Начинается. Высокая люстра осветила гостиную. Чарльз Харрис резко ступил назад, выпустив из рук рабочий портфель, как только увидел в своем кресле парня, который расслабленно сидел, закинув ногу на ногу, и приветливо улыбался, подобно хозяину дома. Чарльз не сразу смог узнать в этом парне Блейка, с которым ещё утром вёл вполне дружескую беседу относительно дальнейших рабочих планов в Федеральном бюро расследований. Чарльз едва смог отвести взгляд от «гостя», чтобы оценить, во что превратилась его уютная гостиная, которая сейчас была больше похожа на логово маньяка-убийцы, в которой совершаются его гадкие преступления. Взглянув на тумбу, где была его фотография с сыном и женой, Чарльз увидел количество орудий для совершения убийства и не стоило даже применять свои навыки блестящего детектива, чтобы понять, зачем в его дом пожаловал Блейк Монтейл. Пораженный взгляд Чарльза вернулся к креслу. Всматриваясь в искрящиеся лукавством глаза Блейка, он словно выжидал момент. Внезапно сунув руку под пиджак, Чарльз не успел достать пистолет, ведь соперник его опередил. Лишь протянув руку, Блейк нажал на курок и послышался глухой выстрел. Чарльз зарычал, согнувшись и схватившись за колено. Блейк медленно поднялся и устало выдохнул: — Заставляешь меня делать лишние телодвижения, Чарльз. — Он остановился рядом и посмотрел вниз, пока не поймал разгневанный взгляд мужчины. — Давай договоримся так, ты не дергаешься, не пытаешься кричать, бежать, умолять… — Он запнулся и замысловато ухмыльнулся. — Хотя нет, умолять можешь. Эти страдальческие предсмертные просьбы о пощаде греют мне душу. Тяжело сглотнув, Чарльз опустил дрожащий подбородок, мужественно сдерживая в горле болезненный стон. — Даже не думай, — предупредил Блейк, как только Чарльз поднял руку для очередной попытки схватится за рукоять пистолета под своим пиджаком. — Не смей даже пальцем пошевелить. Надеюсь, ты услышал меня. Не отводя дуло пистолета от мистера Харриса, Блейк подошел к тумбе, с неприкрытым энтузиазмом размышляя о том, что возьмёт из своего любимого набора из орудий для убийств. Чарльз Харрис прерывисто выдохнул, наблюдая за парнем, чьи горящие глаза сверкали, как у ребёнка, который предвкушал праздник. — Почему ты делаешь это? — хрипло спросил Чарльз, после чего попытался выпрямить раненую ногу, кажется, позабыв о предупреждении, которое получил минутой ранее. В этот раз Чарльз не смог сдержать крик, когда вторая пуля из пистолета Блейка вошла в его плечо. Схватившись другой рукой за кровоточащую рану, мистер Харрис прикусил губы, всё ещё сдерживая боль внутри себя. — Говорил же, не шевелись. Чарли-Чарли, — разочаровано выдохнул Блейк, затем виновато нахмурился и посмотрел на мужчину. — Ты же не обижаешься, что я так по-дружески называю тебя и кажусь, наверное, полным негодяем, который столь неуважителен к твоему немолодому возрасту? — не дожидаясь ответа, Блейк продолжил: — Хотя, две пули в твоем теле, наверное, мешают тебе более глобально поразмышлять над этим вопросом, — Блейк вежливо улыбнулся. — Мы неправильно начали наш вечер. Всё только начинается, а ты уже едва живой. Это моя вина. Прости за это. Изучающим внимательным взглядом Блейк оценил кровоточащую ногу Чарльза. Взглянув на свой набор, он подхватил биту с колючими шипами. Чарльз напрягся, как только парень, прокрутив в руках биту, стал медленными размеренными шагами подходить ближе. Блейк наклонился и достал из кобуры на ремне Чарльза пистолет, который был у каждого «стража порядка». Ухмыльнувшись, Блейк опустил руку и достал небольшой нож, спрятанный в ботинке мистера Харриса: конечно же, такая важная личность в правоохранительной структуре, как он, не мог быть под защитой одного лишь пистолета. Голубые шокированные глаза Чарльза остановились на дьявольской ухмылке Блейка. — Ты хочешь знать, почему, — понимающе произнёс Блейк, подобно психологу на приеме. — Тот же вопрос возникал у меня, когда всё моё детство ты запрещал своему сыну Питеру общаться со мной и смотрел на меня, будто бы я лишь собачонка в доме Додсонов. За банкой пива каждую пятницу ты говорил моему отцу, что его сын не такой, как все, что тот десятилетний Блейк явно ненормальный мальчик и не сможет вырасти в смелого, храброго детектива, каким всегда хотел видеть меня отец. Чарльз скривился от стреляющей ноющей боли в колене, но смог найти в себе силы удивленно поднять брови и внимательнее оценить ожесточенное лицо парня: — Ты делаешь сейчас это со мной, потому что я был недостаточно вежлив по отношению к тебе в детстве? Блейк выдержал паузу, затем едва заметно улыбнулся, продолжая прожигать взглядом Чарльза Харриса: — Нет. Мне всегда было плевать, что обо мне думают. Даже в детстве твоё презрение не цепляло меня. Было интересно понять, почему я так не нравился тебе, но это явно было не столь важно, чтобы я копил годами столько злости и сейчас тратил на тебя свои драгоценные силы. Причина того, что я пошлю твоему сыну картину, написанную кровью его отца, в другом. Чарльз широко открыл глаза, издав едва слышный вздох. Его посиневшие губы вздрогнули, и он посмотрел на Блейка, словно на призрака. Дар речи не сразу вернулся к мистеру Харрису. — Это ты! — Он глубоко вдохнул, прежде чем продолжить мысль. — Ты, тот самый психопат, тот самый таинственный смертоносный снайпер, который шлёт эти безумные письма в ФБР! Блейк прокрутил в руках биту и, задумавшись, поднял взгляд вверх: — Значит, вы называете меня психопат и таинственный смертоносный снайпер. Второй вариант звучит куда лучше. Жаль, что ты не сможешь передать мои предпочтения своим коллегам. После последних слов, Блейк резко замахнулся и нанёс удар колючей битой по уже простреленному ранее колену Чарльза. Мужчина не сдержал мучительное рычание в себе и, согнувшись пополам, стал тяжело дышать, смотря на порванные серые брюки, пропитанные тёмно-багровой кровью. — Итак, — начал Блейк, поставив окровавленную биту на пол и оперевшись на неё, как на трость. — Сейчас я наслаждаюсь твоими муками только по одной причине: однажды, когда твои нарекания на меня перешли все границы, ты посоветовал моему, лишённому собственного мнения отцу, отправить меня на войну. Ты сказал ему, что это опасно, ты знал, что я могу не вернуться, но тем не менее посчитал, что это не столь важно, как то, чтобы перевоспитать такого ужасного человека, как я, — Блейк поднял биту и сделал паузу, чтобы посмотреть, как капли крови стекают на светлый пол с маленьких острых шипов. — Ты расплачиваешься за то, что годами внушал моему бестолковому отцу, каким я должен быть. За то, что стал человеком, который предпочёл войну лучшим вариантом. И знаешь, — Блейк слегка безумно улыбнулся. — Война не так страшна, как плен, в котором я прожил три года. И то, что сейчас я буду с тобой делать, не дотянет и до одного процента из ста того ада, который пережил я. Подняв биту вверх, Блейк нанёс удар сверху, протаранив череп мужчины, но повторный удар не нанёс, чтобы Чарльз оставался в сознании и продолжал испытывать боль. Мистер Харрис пошатнулся. Его голова резко опустилась набок, и он едва смог открыть глаза, когда кровь ручьями стала стекать вниз на лоб, ресницы, нос, губы и подбородок. Блейк сделал шаг назад, оценивая общую картину своих действий и оставался всё ещё не удовлетворён тем, что видел. Мало. Мало крови. Нужно больше. Больше боли. Больше страданий. Резко развернувшись, Блейк вернулся к тумбе. Положив окровавленную биту, он рассеянно оглядел остальной набор, размышляя над следующим выбором. Подхватив молоток и гвозди, он уже не медлил и в ускоренном темпе вернулся к своей заждавшейся жертве. Присев на корточки, Блейк взял руку Чарльза и положил ладонью на пол. Мистер Харрис, уже в этот момент плохо соображая, не сразу смог вразумить то, что собирается делать его мучитель. Облизывая губы от собственной крови, он отрицательно замычал, слабо сопротивляясь из-за плохого состояния. — Остановись, — тихо молил Чарльз, не веря собственным ушам, что когда-нибудь будет просить о пощаде. Он даже представить не мог, что однажды будет в такой ситуации, ведь всегда был законопослушным гражданином, то никогда не нарушал прав людей, был честным и порядочным. Неужели единственная его оплошность в том, что невзлюбил сына своего лучшего друга? — Когда три года меня пытали, никто не хотел останавливаться. А сейчас останавливается не хочу и я. И знаешь, что самое интересное? Я получаю удовольствия от этого, — Блейк отвлекся от своего дела и взглянул на замученное окровавленное лицо мужчины. — Если тебе интересно, я расскажу, как прожил последние три года. Если не интересно, то вряд ли у тебя есть выбор. Итак, первый год пыток состоял в постоянных избиениях и подавлении силы духа. Например, меня сажали на цепь хуже, чем собаку, ведь я даже не мог встать, от чего мои мышцы практически атрофировались. А потом они заставляли отжиматься более тысячи раз, а если не мог, а, я естественно был не в состоянии, то засовывали иглы под ногти. И это не всё, если хоть немножко покажу, что мне больно, хоть один жест, то закрывали в каменной тюрьме размером в гроб на несколько недель. А потом всё заново, пока не научишься играть по их правилам. Блейк больше не улыбался, вспоминая прошлое. Мистер Харрис едва мог понимать всё, что говорил его мучитель, ведь способность трезво размышлять исчезла сразу после удара по голове. — Моё любимое воспоминание, — продолжил Блейк. — Когда они разыгрывали мою казнь. Я жил с завязанными глазами больше года, ничего не видя. Они вывели меня на улицу и приставили пистолет к виску. Кто-то рядом выстрелил прямо возле моего уха и снял эту проклятую повязку с глаз. Меня ослепило, ведь я больше чем триста шестьдесят пять дней прожил во тьме. Я подумал, что мёртв и этот пожирающий мои глаза свет — это путь в иной мир. Но их смех отрезвил меня. Я понял, что они лишь издеваются, когда получил снайперской винтовкой в челюсть. — Мне жаль, — промычал Чарльз. — Не стоит. Ты, наверное, думаешь, что я жалуюсь. Так и выглядит, но нет. Во всём есть свои плюсы. Теперь я стал тем, кем не мог себе позволить раньше. Я никогда не мог найти себе места, ведь всегда был не таким, как все: странный, диковатый, закрытый, не любил компании, игры на приставках и сигареты за углом школы. Мне нравилось исследовать анатомию животных, пока другие ребята играли в баскетбол на школьном дворе. Ты это знаешь лучше всех, потому что тебя это настораживало даже больше, чем моего отца. Помнишь? — Блейк посмотрел на мистера Харриса, скрывая досадную улыбку на лице. — Но, если бы не война, я бы остался тем злобным мальчишкой-отшельником, который вряд ли осмелился бы убить человека, так и прожив неудовлетворенную жизнь. Я бы явно в сорок лет повесился из-за нереализованного потенциала своих внутренних демонов, надежно запертых под давлением цивилизованного мира. Война развязывает руки, там нужно убивать, хочешь ты того или нет и, как видишь, я хотел. У меня не было душевных терзаний после того, как я убил первого человека в своей жизни в отличии от других ребят. Война открыла меня и сделала лучше, хотя, стоит признать, есть один существенный побочный эффект. После Афганистана прошло уже больше чем полгода, но меня всё ещё посещают воспоминания трехлетних пыток. Они кажутся такими реальными, и я будто бы на мгновение проживаю всё заново. Это правда болезненные моменты и от них хотелось бы избавиться, но не получается. Когда наступают такие периоды, то становится легче, когда уже пытаю я, а не меня. Блейк сжал руки до боли в костяшках пальцев, с наслаждением засмотревшись на капли крови, стекавшие с поседевших волос Чарльза Харриса: — Ты даже не представляешь, Чарли, сколько во мне ненависти и злости. Не можешь даже понять масштаб моего презрения к людям. Ко всем людям без исключения. Когда я был ребёнком, я любил животных, хотел стать ветеринаром. И теперь, когда я уже далеко не маленький мальчик, понял, что даже тогда, будучи ещё несформированной личностью, был прав. Люди — олицетворение разрушения. Войны, вражда, соперничество, лицемерие, предательство, ненависть — всё это делает человек, — Блейк ухмыльнулся. — Казалось бы, высший разум, а используется он для самых низких, омерзительных, губительных целей. Поставив гвоздь по центру ладони мистера Харриса, Блейк поднял молот и нанёс один единственный удар, прибивая руку своей жертвы к деревянному полу. Чарльз болезненно простонал, тяжело глотая воздух, словно комната постепенно набиралась углекислым газом. — Блейк… — едва смог прорычать сквозь зубы Чарльз. — Ты ненавидишь людей, но… но сейчас ты делаешь то же самое, что так презираешь. Блейк приставил гвоздь к другой руке своей жертвы и прежде, чем выполнить задуманное, предпочел ответить, недолго размышляя: — Я не успокоюсь, пока вы не ощутите хотя бы немного того, на что обрекли меня. — Ты ведь не остановишься даже после того, как отомстишь нам, — мгновенно выпалил Чарльз, чтобы остановить очередной удар. Блейк даже не задумывался над тем, что должен ответить. Он давно знал, какой его жизнь будет дальше. Этот выбор был сделан ещё тогда, когда он мечтал о свободе в Афганистане, будучи подвешенным за руки к потолку в ожидании очередного удара током. — Ты прав. Моей мечте стать ветеринаром было не суждено стать реальностью. Я не буду спасать животных. Я буду убивать людей. Подняв молот, он пригвоздил вторую руку Чарльза Харриса к полу. Последующие три часа Блейк Монтейл занимался тем, что приносило ему колоссальное наслаждение — причинял боль. От каждой секунды мучений других он будто бы освобождался от своих собственных трехлетних страданий. Была лишь одна разница: Блейк знал, что больше никогда не сможет остановиться. Он один восстал против всех и прекрасно понимал, что сможет завершить свою миссию только в одном случае — если его убьют. Только так может закончиться его история. А пока он жив, то не даст этой жизни другим.