Ты снился мне в кошмарах

Лиз медленно поднялась с кровати, ступая босыми ногами вперёд, тем самым приближаясь к Блейку, который всё ещё не сошёл с места. Лиз не была уверена, но, казалось, что он растерян от той новости, которую преподнес им Фрэнки. Да, Блейк определенно не любил свою мать, но Лиз даже не могла полагать, что новость о её визите настолько сильно выбьет его из колеи. Ещё минутой ранее абсолютно спокойный и уверенный Блейк сейчас выглядел как потерянный маленький мальчик. — Блейк, — едва слышно проговорила она и аккуратно коснулась ладонью его плеча, после чего он резко перевел взгляд на неё. — Ты как? Он, осознав, что, вероятно, выглядел слишком озадаченным, вмиг изменился в лице, возвращаясь к привычному образу. Слегка улыбнувшись, Блейк наклонил голову на бок и абсолютно спокойно ответил: — Было бы лучше, если бы я сейчас слушал твои стоны. Лиз тяжело вдохнула воздух, воспользовавшись моментом, чтобы умерить пыл и понять, что Блейк заговаривает ей зубы. Нет, в этот раз она не станет злиться, потому что теперь она стала лучше понимать мотивацию Блейка, когда он что-то говорит или делает, провоцируя негативную реакцию у других. — Ты будешь спускаться к своей матери? — спросила она, словно и не слышала того, что он сказал. Блейк, понимая, что она раскусила его тактику, снова отвел взгляд в сторону, позабыв о деланном оптимизме, ведь этот вопрос интересовал и его самого. — Зачем? Эта женщина пришла не меня увидеть, — ответил он, наконец-то немного высказав свои истинные мысли относительно матери. — Она явно хочет увидеть своего любимого Рональда Додсона. Лиз грустно поджала губы, с досадой понимая, что Блейк никогда не чувствовал материнской любви, ведь в ином случае не говорил бы таких слов. Любящая мать хотела бы увидеть своего сына, но он был уверен, что она пришла не к нему. Сделав ещё один маленький шаг вперёд, Лиз остановилась в дюйме от Блейка — так близко, что он с удивлением оценил практически несуществующее расстояние между ними. — Ты не хочешь её видеть? — спросила она, не отводя взгляд от его глаз, которые он постоянно прятал, словно боялся смотреть на неё, отвечая на такие вопросы. Лиз отметила, что никогда не видела его таким. Это был не тот озлобленный, самоуверенный Блейк, которого она знала всю свою жизнь. Сейчас он был по-детски растерянным. Наверное, все становятся такими, когда тема касается родителей, особенно тех родителей, которые не додали нужной дозы любви своим детям. — Блейк, — прошептала она. — Мне плевать, есть она или нет, — ответил он куда жёстче, снова пытаясь вернуть своё былое безразличие ко всему окружающему миру. — Но ведь это не так. — Она видела это. Блейк сосредоточил ожесточенный взгляд на Лиззи, которая продолжала смотреть на него не отводя глаза. — Ты давно заделалась в телепаты? Думаешь, умеешь читать мысли? — Блейк, ты разгневан, значит, это имеет какое-то значение для тебя. Тема с мамой для тебя не закрыта. Тебе нужно с ней поговорить. — А что мне ещё нужно, юный психолог? — Не злись. Я пытаюсь помочь. — Обойдусь без тебя. Не лезь не в своё дело. Ясно?! — Он сделал шаг назад и, подмигнув ей, вышел из комнаты. Несколько раз моргнув, Лиз уставилась на место, где только что стоял Блейк. Ошарашенная его совершенно неуместной грубостью, она недовольно нахмурилась. На размышление дальнейших действий имелось не более трёх секунд, и эти крупицы Лиз использовала лишь для того, чтобы злость сильнее прильнула к груди, давая Лиз толчок ступить вперёд. Быстро накинув на себя первую попавшуюся рабочую одежду, она подалась прочь из комнаты, резко распахнув дверь в комнату Блейка. Застав его за тем, как он снимал футболку, Блейк бросил на неё вопросительный взгляд. Лиз прошла вперёд, внезапно толкнув его ладонью в грудь, снова спровоцировав на его лице недоумение. — Слушай сюда, Блейк Додсон Монтейл! — уверенно, словно отчитывала нашкодившего мальчика, бросила она. — Ты не будешь со мной так разговаривать! Да, я помню твои угрозы, если я ещё раз таким тоном с тобой заговорю! Я до чёртиков боюсь тебя, демон, но молчать не собираюсь! Понятно тебе? Я изо всех сил пытаюсь понимать тебя, а знаешь ли, это очень даже не просто, ведь ты максимально сложный и самый бесящий человек на всей земле! Я прилагаю так много сил, чтобы проникнуться твоей жизнью, чтобы понять, почему ты бываешь таким грубым, вместо того, чтобы послать тебя к чёрту за всё то, что ты сделал мне на протяжении всей жизни! А ты… ты позволяешь себе так выражаться, будто бы я пустое место?! Ты ещё даже не представляешь, как тебе повезло, что есть я! Я, чёрт возьми, единственный человек, который пытается любить тебя несмотря ни на что! А ты берешь и топчешься по этой любви! Ничего не ценишь! Исчадье ада! Лиз с облегчением выдохнула, приложив руку к груди, понимая, что так давно хотела всё это сказать ему, но страх перед Блейком всегда заставлял молчать. Сейчас страх никуда не исчез, но что-то внутри надломилось, не в силах больше удерживать груз того, как много ей хотелось ему высказать. Остерегаясь, что он, как и в прошлый раз, когда она имела наглость повысить на него голос, сделает больно, Лиз сделала едва заметный шаг назад, но всё так же упрямо смотрела в его глаза, готовая на что угодно. Блейк всё так же смотрел на неё без доли удивления, злости или насмешки. Он будто бы вовсе разучился проявлять эмоции, отчего Лиз чувствовала надвигающуюся панику ещё сильнее. Блейк будто бы специально продолжал сверлить её взглядом, словно хищник, изучавший свою жертву. Под натиском его взгляда она хотела отвернуться, но буквально приказывала себе не давать слабину. Что он сейчас сделает? Лиз в считанные секунды предположила несколько вариантов, ведь Блейк не тот человек, действия которого предугадать легко. Первое, что приходило на ум — это то, что он разозлится. По его мнению, таким тоном говорить с ним — запрет номер один! Второе, что может быть: ему будет смешно. Да, вполне в его стиле, но скорее всего первый вариант. И если она права, то ей бы стоило предпринять меры и бежать… Блейк бросил футболку, которую снял, на кровать, и всего одно это действие заставило Лиз подпрыгнуть на месте, будто бы её кто-то ущипнул. Она лишь на мгновение прикрыла глаза, молчаливо отругав себя за столь ужасную реакцию. Вероятно, это его позабавило. Конечно. Как иначе?! Лиз уже начала вспоминать молитвы, надиктованные отцом, потому что Блейк всё так же молчаливо смотрел на неё и ей оставалось лишь гадать, какой из двух вариантов стоит ожидать в его реакции на свою тираду… — Очень смело, — наконец-то проговорил Блейк, затем слегка наклонил голову в бок, изучая её губы. — Смело и сексуально. Можешь чаще врываться в мою комнату для того, чтобы отчитать. Я разрешаю. Это возбуждает. Лиз широко распахнула веки, уставившись на Блейка так, словно впервые видела. Он снова удивил её, потому что его реакцию угадать опять не вышло. Феноменальный человек! — Я говорю серьезные вещи, — начала Лиз, как только гнев на его абсолютно легкомысленную реакцию снова воспламенился в груди. — А ты опять за своё?! Да что ты за человек, Блейк? Ты можешь быть хотя бы иногда нормальным? Просто послушай, что тебе говорят, просто возьми и послушай! Что сложного? — Я ведь послушал. — Он не сдержался от насмешливой ухмылки, наблюдая за тем, как в гневе искажается её милое личико. — Разве я перебивал? Нет. Вежливо выслушал. Ещё и что-то говорят про мое воспитание. Чудные вы, люди. Это ты кричишь, вместо того, чтобы говорить спокойно, ведь собеседник лучше будет воспринимать информацию, если получит её в умеренном тоне. Тут уже вопросы к тебе, родная. У тебя проблемы с нервной системой. Обратись к психологу. Лиз закатила глаза: он, как и всегда, всё перекручивал в свою пользу, ещё и выставляя себя образцом воспитания, а её — нервнобольной! — Демон, — прошептала она, больше не имея желания связываться с ним, ведь в любом случае Блейк каким-то образом всегда выходит победителем. Она сжала руки в кулаки, не в силах сдержать ярость, рвущуюся наружу. Вовремя успокоиться и понять, что он лишь умело манипулирует, выводя её на эмоции, но у неё не было никаких сил: она уже была у него на крючке, и они оба это знали. Наблюдая за тем, как побагровели её бледные щечки от злости, Блейк пытался сдержать довольную улыбку, но не мог. Как ведь легко вывести её из себя. Очень не похоже на Элизабет Додсон, ведь она далеко не самый эмоциональный человек, которого он знает. Заставить её отключить здравый рассудок не так уж и просто. Она всегда весьма сдержана в проявлении эмоций и уж тем более не станет вестись на самые банальные манипуляции. Почему-то на него у неё была особенная реакция. С ним она теряла контроль над собой и Блейк стал это замечать, что в дальнейшем обязательно использует для своей выгоды… Лиз обреченно помотала головой, пытаясь заметить на его лице хотя бы долю заинтересованности, хоть какую-то серьезность, но ему как и всегда на всё плевать. Как только она думает, что он ещё не потерян, что в нём таится что-то хорошее, то Блейк с успехом доказывает обратное. — Ладно. Как хочешь. Я больше не буду с тобой спорить, ругаться, — куда спокойней проговорила она, опуская руки. — До тебя всё равно не достучаться. Ты зачем-то выстроил перед собой броневую стену и никого не подпускаешь. Я пыталась. Больше слова не скажу тебе. Блейк устало выдохнул, как только она демонстративно обернулась для того, чтобы покинуть комнату. Ох, маленькая рыжая ведьма. Заставляет его сделать то, на что он не пошёл бы никогда, если бы она не начинала игры в неизбежные женские обиды. — Хорошо. Она обернулась на его голос, но не полностью, взглянув на него через плечо, недовольно надув губы. — Что хорошо? — Я спущусь к той женщине, если обещаешь не нервировать меня своими обидами! Лиз ликовала где-то глубоко внутри, но снаружи сохраняла спокойствие. Она лишь обернулась на пятках. Подняла брови вверх, делая вид, что задумалась, хотя и так сразу знала ответ. Но, тем не менее, она показательно повременила с ним: — Ладно. Будь вежлив и… — Всё! — Он взмахнул ладонь вверх, останавливая её самоуверенный поток указаний. — На этом благотворительность в виде выполнения одной просьбы завершена. Никакой вежливости. Никаких объятий и сюсюканий. Спускаюсь, здороваюсь, ухожу. Ясно? Да, она забыла, с кем имеет дело. Не стоило даже полагать, что Блейк прислушается к ней, но тем не менее она была рада хотя бы этому. Лиз вполне справедливо считала, что и так достигла максимума, хотя бы тем, что смогла сделать так, чтобы он встретился со своей матерью. Лиз замерла на месте, наблюдая за его дальнейшими действиями, которые сейчас стали куда более резкими и быстрыми, чем ранее, когда он был спокоен. Открыв шкаф, он взял первую попавшуюся чёрную футболку. Лиз успела проследить за тем, как красиво переливались мышцы на его подтянутой спине и опомнилась только после того, как Блейк спрятал оголенный торс под футболкой. Он набросил на себя кожаную куртку и, резко обернувшись, направился к ней. Блейк больше не выглядел, как несколькими минутами ранее, абсолютно умиротворённым. Теперь, когда ему приходилось не без её помощи идти на встречу к собственной матери, он выглядел так, словно шёл прямиком на войну. Лиз замерла, как только он остановился около неё. Немного наклонившись, Блейк посмотрел в её глаза, пронзая острым взглядом: — Второй раз, Лиззи. Она совсем не понимала, о чём он, но даже не хотела знать, ведь в любом случае он говорил о чём-то нехорошем по отношению к ней. Иначе не может быть. Невинно моргнув ресничками, она покорно продолжала смотреть на него в надежде, что это поможет избежать его злости. — Второй раз за полчаса ты злишь меня, — продолжил Блейк тихим, угрожающим тоном, одновременно с тем нежно касаясь пальцами её шеи, слабо сжимая. — Ослушалась, когда я сказал молчать, из-за чего Фрэнки помешал мне сделать то, что я хотел. Теперь по твоей воле я иду к той женщине, хотя искренне хотел, чтобы она однажды умерла от передозировки. Ты понимаешь, что потом я сделаю с тобой за это? — Он сделал паузу, сильнее сжимая её тонкую шею. Лиз с трудом проглотила застывший в горле ком, уставившись на Блейка с оцепеневшим ужасом в больших голубых глазах. — Ты доводишь меня, Лиззи, — продолжил Блейк, второй рукой резко прижимая её к себе. — Потом не жалуйся, когда я не буду обращать внимания на твои жалобные протесты. — Мне больно. Отпусти. Это… — Она едва могла говорить, но даже это не заставило его ослабить хватку. — Это насилие, Блейк. Она, казалось, перестала дышать, когда на его лице появилась удовлетворенная, слегка безумная едкая ухмылка: — Насилие — это то, что я сделаю с тобой потом. Ты готова? — Он на мгновение задумался, наслаждаясь красками испуга в её глазах. — Не отвечай. Мне плевать. Он резко отпустил её. Открыв дверь, Блейк направился к лестнице, а Лиз, едва устояв на ногах, пыталась отдышаться, глядя брату вслед. Вероятно, он явно когда-нибудь задушит её. И уж если она продолжит в том же духе представлять себя храброй воительницей, которой по силам справиться с этим демоном, то точно доведет себя до гроба. Как бы там ни было, Элизабет была полностью уверена, что сколько бы не говорила себе держаться от него подальше, всё равно каким-то образом всегда находилась рядом с ним. Что это, если не магия? Внезапно опомнившись, Лиз кинулась пулей за Блейком, в страхе оставить его без присмотра. Вряд ли он сейчас с добром спуститься вниз и будет вежливым воспитанным сыном. Если бы он действительно прислушался к её словам и продемонстрировал непостижимые ему хорошие манеры, то она бы больше поверила, что это двойник Блейка, чем то, что он и впрямь способен быть нормальным человеком. Быстро спустившись по лестнице, она замерла на ступеньках, следя за тем, как Блейк вошёл в зал, распахнув руки, будто бы был безумно рад видеть всех собравшихся. — Что за сюрприз? — голос Блейка был столь довольным, что казался совсем неправдоподобным. — А вот и я — ваша беда и наказание! Какая радость, что все мы здесь! Все обернулись на его возглас. Рональд по-хозяйски удобно разместился в кресле. Молли сидела рядом с ним на краешке дивана, сложив руки на коленках. Фрэнки забился в угол, совсем незаметный. Нурия Монтейл, подобно Рональду, расслабленно, закинув ногу на ногу, сидела напротив него. Поправив чёрные пышные волосы, седина которых спряталась под краской, она вальяжно поднялась, сверкнув голубыми раскосыми глазами, хитрость которых подчеркивали аккуратные небольшие стрелки. Скрестив пальцы на груди, подобно оратору, который собирался зачитать речь перед десятитысячной публикой, она безэмоционально взглянула на сына, которого не видела более пяти лет. Лиз быстро спустилась, опасаясь застывшей напряженной тишины. Косо поглядывая на наигранную счастливую улыбку Блейка, она поняла, что он в привычном себе стиле принял встречу с матерью как очередной этюд в его актерской карьере. Иногда казалось, что он играл образ, и Блейк Монтейл —это в принципе вымышленный персонаж, которого он великолепно исполнял. Лиз не сразу смогла поверить в то, что бывают такие люди… такие неординарные, необычные и… очень странные. — Матушка, — начал Блейк, подходя к женщине, на чьем лице даже не вздрогнул мускул, столь холодно она смотрела на него: — Ну что же ты мама столь печальна? Неужто я огорчил тебя снова? Ох, как нехорошо получилось. Лиз удержалась от того, чтобы прикрыть лицо ладонью от неловкости, которую чувствовали все. Все, кроме Блейка и, вероятно, Нурии Монтейл. Она, подобно водам в антарктическом океане, оставалась неизменно ледяной. — А чего все такие грустные? — удивленно воскликнул Блейк, осмотрев каждого присутствующего в комнате. — Считаю уместным отпраздновать это теплое семейное утро тортом с чаем. Шарики закажем? Как насчет костюмированной вечеринки? Клоуном может быть папуля. У него получится. Я в него верю, ведь его актерские способности вызывают восторг. Кто ещё так отыграет роль праведного верующего, когда на самом деле он —чёрствый, озлобленный человек, избивающий детей. Молли, характерно для неё, отыграет роль серой мыши на нашем празднике столь долгожданной встречи. Лиззи, моя любимая сестренка, будет маленькой рыжей ведьмочкой. — Он взглянул на неё и, подмигнув, продолжил говорить: — Фрэнки просто займет роль тыквы — непримечательный и скучный. А ты, мама, дорогая, вполне сойдешь за призрака. Накинем на тебя белую простынь. Тебя никогда не было. А если была, то лучше бы скорее исчезла. Как вам мои идеи? Я старался, честное слово. Подамся в аниматоры и оплачу ипотеку. Мои таланты, поверьте, дорого оценят. Лиз демонстративно кашлянула, привлекая внимание Блейка к себе. Едва заметно мотнув головой, она намекнула, чтобы он немедленно прекратил этот театр. Он ухмыльнулся. Кажется, его всё устраивало. Ему всё нравилось. Ничего удивительного. Разве можно было ожидать, что он спустится, чтобы серьезно поговорить и решить давние недопонимания? Или как минимум, чтобы сказать, что не готов это делать сейчас? Нет. Конечно же, нет. Нужно ведь включить свои фантазию, инфантильность, легкомысленность и артистичность, чтобы продемонстрировать всем, насколько ему глубоко плевать на всё и всех. Когда тишина затянулась, Блейк опустил руки: — Я сделал всё, что мог. Рад был повидаться, а теперь сердечно прошу меня простить, мне нужно удалиться, — театрально откланявшись, он обернулся к двери и направился к выходу: — Всего доброго, любимая семья. Заварим чай с мелиссой в другой раз. — Блейк! — послышался строгий грубый голос Нурии. — Удели мне пять минут. Он остановился, снова взглянув на мать. Теперь на его лице не было прежней сценической маски, которую он демонстрировал несколько минут. Блейк вернулся к прежнему безразличному себе, который поверхностно, незаинтересованно смотрит на всех, кого видит. Сейчас под его взор пала Нурия Монтейл. Лиз не понимала, радоваться или нет тому, что Блейк снова стал собой и прекратил этот театр одного актёра. Ведь, если бы он продолжал играть, то был бы вполне безобидным, но если Блейк ничего не играет и просто является собой, то от этого Блейка можно ожидать чего угодно. Вплоть до самых катастрофических последствий. Блейк всегда был вспыльчивым, а после войны он стал куда более ожесточенным и непредсказуемым. Он взглянул на наручные часы: — Время пошло, госпожа Монтейл. Нурия заметно напряглась, ведь к подобному тону не привыкла. Это она могла быть столь высокомерной, чтобы давать человеку время на разговор с ней, а не ей давали это время. — Что будет, если мне понадобится шесть минут? — бросила она и саркастично добавила: — Взорвется бомба? Застрелишь меня? Какое ведь четкое попадание. Если бы она только знала, что в её вопросе уже есть ответ, то не была бы столь спокойна. Пронзив Нурию голубыми глазами, которые явно ему достались в наследство от неё, он едко ухмыльнулся: — Да, ведь у меня в комнате арсенал оружия, — после напряженной тишины и оценочных взглядов каждого члена семьи, он добавил: — Шутка. — Не шути так! — наконец-то вмешался Рональд. — Это грех. Синхронно закатив глаза, Блейк и Нурия впервые сошлись в едином мнении относительно слишком уж ярых религиозных взглядов Рональда, которые не совпадали с его действиями. — А на войну меня отправлять, где этого оружия больше, чем питьевой воды, это значит праведно?! — проговорил Блейк, не смея удержаться от вполне справедливо подмеченного замечания. — Я согласна с тобой, — отметила Нурия в поддержку сына. — Я правда не хотела, чтобы Рональд сделал это с тобой, Блейк. Просто тогда я не могла ничего сказать, так как… — Так как тебе было гораздо интересней напиться до беспамятства? — перебил Блейк, скрестив руки на груди. Нурия сделала паузу, тяжело вдыхая воздух, чтобы сконцентрироваться на том, что говорила. — Нет… — начала она, но снова не смогла закончить. — Плевать. Правда. Плевать на тебя и всех вас. Если ты пришла, чтобы сказать о том, что не хотела отправлять меня в Афганистан, то я понял. Спасибо, очень мило. Я свободен? Снова тишина. Лишь Молли шумно переминала в руках глянцевые листки журнала, чтобы успокоить нервы. Рональд с трудом сдерживался, чтобы не вникнуть в разговор и не отчитать Блейка за хамское обращение с матерью, но по её же просьбе из последних сил молчал, отругав сына лишь мысленно. Фрэнки с широко распахнутыми глазами забился в угол, наблюдая за всем как за интересной семейной драмой по телевизору. Лишь Лиз переживала не о том, что Блейк не воспитан, а о том, что он сейчас чувствует. Ему точно не плевать, как он говорит. Больно ли ему сейчас? Неприятно? Проснулась ли детская обида на родителей за их поступки по отношению к нему, за нелюбовь, за плохое обращение, за шрамы — как на теле, так и в душе? Она больно прикусила губу, желая просто взять его за руку, чтобы хотя бы сейчас он не был один против всех, но продолжала молча стоять, наблюдая за их диалогом со стороны — все, что ей оставалось сейчас. — Ты всё такой же грубиян, — проронила Нурия и улыбнулась. В этой улыбке не было досады или грусти, скорее оценочное суждение о том, что он очень сильно похож на неё. — О, нет, госпожа Монтейл, — замысловато ухмыльнулся Блейк, склонив голову на бок, и добавил довольно, словно безумец: — Я стал куда лучше в этом деле. Поживи со мной пару дней, как я когда-то с тобой. Поверь, сойдешь с ума уже ты, а не я. Лиз определенно видела, что он не врал и, конечно же, верила каждому слову, ведь сама прекрасно знала, что Блейк способен довести до сумасшествия, если только захочет. Она боялась даже представить, что он имел в виду, когда говорил о том, что когда-то, будучи ребёнком, сходил с ума, находясь наедине со своей матерью. Что она с ним делала? Нурия невольно опустила взгляд в пол и, мгновенно выпрямившись, быстро вернула былую стойкость: — Я не сомневаюсь. Ты — мой сын. Если ты перенял от меня худшее, то, должно быть, ты не самый хороший человек. Не сдержавшись, Рональд фыркнул: — А ты только узнала? Ты пропила всю его жизнь и совсем не знаешь, какой Блейк. Он весь в тебя! Кто мог родиться от такой дьяволицы, как ты? — Прекрати, отец! — вмешалась Лиз, не в силах держать язык за зубами. Все как один перевели взгляды в её сторону. Лиз, нахмурив брови, смотрела то на отца, то на Нурию Монтейл. Молчать больше не было никаких сил. Если уж именно эти люди сделали из Блейка такого ожесточенного человека, то ей точно есть, что им двоим сказать. — Ты чем лучше, чем она? — бросила Лиз отцу, затем кивнула на Нурию. — Если она — плохая мать, то чего же ты не исправил её ошибки, чтобы ваш сын рос в любви и заботе? Блейк был столь удивлен реакцией Лиззи, что даже не смел вмешиваться, наблюдая за тем, как она давала отпор отцу, а что самое странное — защищала его. Как же это странно понимать, что кто-то не считает тебя причиной всех бед… Неужели она не видит его ответственным за всё самое худшее в этой семье? Очень интересно, стоит слушать дальше. Эта девочка в ударе. Рональд, нахмурившись, смотрел на Лиз, словно был готов к внезапному нападению. — Элизабет, не вмешивайся, — произнесла Молли, несколько раз кивнув головой, намекая дочери не вступать в конфликт с отцом. На лице Лиз появилась досадная удивленная улыбка. В детстве она не видела очевидных вещей, но сейчас на неё словно снизошло озарение: Блейк — это лишь жертва этих троих. Все эти взрослые люди — Нурия, Рональд и даже её собственная мать Молли — каждый из них вложил свою долю непонятно откуда взявшейся ненависти в того маленького Блейка, который сейчас вырос человеком буквально ненавидевшем всех вокруг. — Мама, — Лиз обратила внимание на Молли Додсон. — Вот и твоя вечная позиция под названием «не вмешивайся». Ты так и к Блейку относилась всю жизнь, будто бы его нет, вместо того, чтобы понять, что он один. И ты вполне могла бы заменить ему мать, которая вместо того, чтобы заботиться о сыне, которого избивает дома отец, глушила текилу днями напролёт! Молли стыдливо опустила взгляд, косо взглянув на Блейка, который стал причиной раздора. Рональд, сжимая кулаки, едва мог усидеть в кресле, всё ещё стойко удерживая негативные эмоции под контролем. Нурия, взглянув на Лиз, прищурилась, будто бы пыталась детальней присмотреться к ней, но в этом взгляде не было ничего хорошего. Лишь Фрэнки молча наблюдал, прикрыв рот ладонью, будто бы ожидал эпичной кульминации. Блейк, облокотившись плечом о дверной косяк, едва заметно улыбался. Он, в отличии от Лиз, не воспринимал всё, что происходило сейчас, так серьезно. Он давно понял, что никто из этой семьи не питает к нему хороших чувств и действительно принял это. Блейк научился любить себя сам так, как никто бы никогда не смог его полюбить. Его нарциссизм превышал норму. Он воспитал в себе всё, что считал необходимым для того, чтобы выживать в одиночку, без заботы, ласки, внимания, которые должна давать семья. Сейчас он легко мог получить долю ласки от женщин, которые с легкостью бросались вдогонку за его обаянием. Внимания у него хватало благодаря тому, кем он стал. О нём говорит сейчас вся страна. Забота? Это излишне со стороны. Он вполне это может делать самостоятельно. Так что это очень мило со стороны Лиззи пытаться отстоять его, но он действительно в этом не нуждался. Сейчас ему просто было интересно, чем всё закончится. А ещё интересней наблюдать за Лиззи. Она очаровательна, когда злится. Тем более, когда злится на людей, которых он презирал. Это двойное наслаждение. — Ты — Элизабет? — спросила Нурия, но ответ не ждала: — Выросла. Похорошела. В детстве ты была далека от звания симпатичной, но всё обошлось. Поздравляю. Очень хорошо, что тебе не досталось от матери страх подать голос. Говорить умеешь. Уже неплохо. Будет с тебя толк. — Не задевайте мою мать. И будьте уверены, что ваша точка зрения на мой счёт никого не интересует, — бросила Лиз, питая отвращение к этой женщине, которая, по-королевски задрав подбородок, снисходительно смотрела на окружающих, словно каждый в этой комнате не годился ей даже для того, чтобы заварить кофе. Вот в чём Лиз была согласна с отцом так это с тем, что Блейк очень похож на свою мать. Как чертами характерами, своими высокомерием, язвительностью, так и яркой, бросающейся в глаза внешностью: четкие черты лица, чёрные, словно уголь волосы и полные надменности глаза, буквально сбивающие наповал, взгляд которых острее кинжала. Нурия ещё мгновение пронзала взглядом Элизабет, затем обратила внимание на молчаливую Молли: — Она на тебя не похожа. Не столь труслива. Дочь своего отца. Молли, тяжело вдыхая воздух, исподлобья взглянула на Нурию, находясь в надежде, что Рональд заступится за неё, но пришлось отвечать самой: — Не говори со мной, Нурия. Нурия, поправив пышную укладку, едко ухмыльнулась, всё ещё не понимая, что Рональд нашёл в этой непримечательной женщине: — С мышами не говорят, их травят. Будь осторожна. Блейк довольно ухмыльнулся, подметив вполне красивую угрозу от собственной матери в сторону матери Лиззи. — Неплохо, госпожа Монтейл, — отметил Блейк в голос, получив её одобрительный взгляд. Стоит отдать должное Нурие Монтейл: она действительно остра на язык и умеет закрыть рот любому, даже Рональдо Додсону. Эта женщина, если не брать в учёт то, что она делала с ним в детстве, невероятная. Если бы она не была его матерью, он бы восхищался её способностью преподносить себя. Она хороша. Любит и ценит себя, достаточно умна, чтобы ответить на любую провокацию, образована и красива, несмотря на то, что пропила половину своей жизни. Если бы не алкоголь, она, вероятно, могла бы многого достичь, учитывая её хитрость, изворотливость и жёсткость. — Всё! Хватит! — Рональд буквально вскочил со своего кресла. — Ты! —Он указал на Нурию: — Поздоровалась с сыном? Теперь убирайся! А ты, — Рональд взглянул на Блейка: — уйди с моих глаз на этот день, чтобы я не видел ни тебя, ни твою мать. Вы оба не имеете никаких рамок приличия. Я устал! Устал терпеть вас в своей жизни! Все взяли время для того, чтобы переосмыслить внезапный срыв Рональда Додсона, который продолжал смотреть на Нурию и Блейка со всей ненавистью, которая так долго сидела глубоко внутри. Блейк один не был удивлен. Он лишь улыбнулся, вполне привыкнув к такому отношению: — Выдалась чудная семейная встреча, — подняв руку вверх, он лениво махнул на прощание, затем неспешно ступил к выходу. Лиз оценила отца разгневанным недовольным взглядом, печально помотав головой, затем бросилась за Блейком, как хвостик, который сегодня гонялся за ним вслед. Выбежав на улицу, она быстрым шагом направлялась за Блейком и остановилась только тогда, когда он подошёл к своему байку. Взглянув на неё, он довольно ухмыльнулся, оценивая её взглядом. — Блейк, — Она не спешила узнавать, почему он так улыбается, ведь всё ещё чувствовала вину за последние слова отца, — то, что папа сказал там, —полная чушь. Это твой дом тоже, и он не может прогонять тебя. И ещё —возможно, я была не права, когда настаивала на твоей встрече с матерью. Извини. Наверное, тебе это сложно далось. Может быть, вам вовсе не нужно было видеться... Она замолкла на полуслове, замечая, что он продолжает улыбаться и вовсе, кажется, не воспринимает её извинения всерьез. Нахмурившись, Лиз выпрямилась, окинув его возмущенным взглядом: — Ты не слушаешь меня! — Слушаю, родная, продолжай. Очень интересно. — Он оперся о байк и с удовольствием продолжал смотреть на её хмурое кукольное личико. — Ты издеваешься? — Она скрестила руки на груди, пронзая его разгневанным взглядом. — Разве? Я похож на того, кто издевается над людьми? Сущий ангел. Фотографию моего лица можно вешать на шею вместо крестиков, как оберег от нечисти. Издевается. Конечно. Она устало выдохнула, посмотрев по сторонам, чтобы на мгновение избавиться от вида едкой ухмылки Блейка. — Второй раз, Блейк. Он вопросительно посмотрел на неё, после чего она продолжила: — Второй раз за день ты не воспринимаешь мои слова всерьез. — И что мне за это будет? Ты накажешь меня? — Теперь он действительно был заинтригован. Её губы тронула колкая ухмылка. Она долго смотрела на него, затем тише, будто бы их кто-то мог услышать, добавила: — Достаточно будет больше не позволить тебе делать то, что ты сделал утром в спальне. Лучшее наказание для тебя. Она застыла, как только он хрипло рассмеялся, окинув её ироническим взглядом: — У тебя чудесное чувство юмора. — Что смешного? — Лиззи, — Он буквально в считанные секунды изменился в лице, посмотрев на неё так, как делал это в её кровати, — тебя никто не будет спрашивать, когда я сделаю всё, что не закончил сегодня утром. Заметив на её лице саркастичную ухмылку, Блейк был полностью недоволен этой реакцией, ведь она пыталась противостоять ему и его это раздражало и заводило одновременно. Резко протянув руку вперёд, он обхватил её подбородок пальцами, внезапно приблизив к себе и впился в губы требовательным поцелуем. Как только она сделала попытку сопротивления, он обхватил её талию руками, прижимая к себе, словно никогда больше не собирался отпускать. Не потратив ни секунды на формальности, он обхватил ладонью её ягодицы, болезненно сжимая, пока Лиз не издала едва слышное мычание. Ещё раз надавив ладонями на его грудь, Лиз с трудом вырвалась из стальных рук и в ответ на такую дерзость с размаху ладонью приложила по его щеке. Лиз замерла на месте, ошарашенная собственным поступком. Она смотрела на то, как Блейк снова медленно повернул голову к ней, буквально раня без ножа одним лишь взглядом. Ей не было жаль. Она даже ощутила, как тело пропитало приятное наслаждение после того, как она наконец-то дала Блейку вполне заслуженную пощечину. Он давно напрашивался! Но вот какой будет его реакция — вопрос, который мешал ей полноценно получить удовольствие от этого поступка. — Слабый удар, — сказал Блейк. — Тебе не место в ФБР. Мысленно она выдохнула, но не продемонстрировала, что боялась его непредсказуемых реакций. — А где мне место по-твоему? — она мгновенно подняла ладонь вверх, чтобы он не отвечал, ведь сразу же поняла, что он захочет ответить: — Молчи! Не говори это! Блейк не уставал забавляться этой чудной рыжей ведьмочкой. Она невероятно уморительная и играть с ней в недетские игры стало его любимым занятием после лишения людей остатков их никчемных жизней. — Скажи ты, — улыбнулся он, желая удостовериться в том, что она уже хорошо его знает. Лиз закатила глаза: — Тебе место в моей постели, родная, — проговорила она, пытаясь наглядно спародировать его низкий хрипловатый голос и едкую подачу всех язвительных фраз. Блейк снова раздался смехом, уже позабыв, когда так искренне смеялся, без учета тех моментов, когда убивал и по-настоящему получал удовлетворение. Он на удивление больше ничего не сказал, просто продолжая смотреть на неё заинтересованными сверкающими глазами. Он смотрел на её яркие распущенные волосы, которые она не успела собрать, на веснушки, которые она в коем-то веке не спрятала под косметикой, на маленький острый носик, изумрудно-голубые, большие, кукольные глаза… Дернув себя от слащавых, абсолютно неуместных мыслей, Блейк отвел взгляд: — Садись. Подвезу тебя на работу. Лиз оценила байк ошарашенным взглядом, затем так же взглянула на Блейка: — Я похожа на ту, у которой нет инстинкта самосохранения? Я не сяду на эту демоническую машину. Тем более зная, что управляет ею истинный демон, потерявший остатки здравого смысла ещё в утробе матери! Блейк ухмыльнулся, но ничего не ответил. Он лишь направился в гараж отца и вернулся, держа в руках ещё один шлем и свою потрепанную старую кожаную куртку. Вручив атрибуты в руки Лиззи, он кивнул: — Надевай. — Ты меня не услышал? Я не буду… — Надевай я сказал! — Его голос прозвучал угрожающе, хотя прямой угрозы не последовало. Лиз фыркнула, резкими движениями накидывая на себя куртку, в которой почти тонула, каждым своим взглядом демонстрируя недовольство. Потянувшись к волосам, она хотела собрать пучок, но оцепенела, как только Блейк коснулся её руки. — Не нужно. Оставь так. Прекращай стесняться цвета своих волос, — проговорил он, припомнив её детские комплексы: — У тебя всё в порядке. Мне нравятся рыжие ведьмы. Ты яркая, особенная. Не такая, как большинство. Лиз на мгновение окаменела, не произнося ни слова. Она с детства стеснялась своих волос и знала, что Питеру нравятся блондинки. Всем ведь нравятся высокие длинноногие блондинки, конечно. Она совсем другая. Услышать, что именно она такая, какая есть, может нравится оказалось настолько приятно, что Лиз вовсе не знала, как нужно реагировать. Она была совершенно не привыкшая к комплиментам. Блейк помог надеть ей шлем и застегнул ремешок под подбородком. Лиз наблюдала за каждым его осторожным движением и только когда он сделал шаг назад продолжила: — Зачем куртка? Блейк занял место на байке и повернул ключ в положение «зажигание». Стрелки спидометра и тахометра сначала поднялись и потом опустились до нуля. Убедившись, что коробка передач стоит в нейтральном положении, Блейк большим пальцем правой руки нажал на кнопку запуска. Затем забрал подножку, полностью готовый к старту. — Поймешь на скорости. Залазь. Лиз уже поняла: видимо, они будут ехать так быстро, что даже теплый летний воздух покажется ей снежной зимой. Уже чувствуя, как от страха подгибаются коленки, а дышать стало в разы труднее, она едва смогла взобраться сзади Блейка. — Держись крепче. Вспоминай отцовские молитвы. Сегодня настал их день, — добавив огня, предупредил Блейк, после потянул рычаг сцепления на себя, нажал ножной рычаг переключения вниз, поставив тем самым коробку передач на первую скорость. Далее плавно и медленно отпустил педаль сцепления, и байк плавно двинулся вперёд. Лиз обхватила Блейка руками, будто бы утопающий, который держался за спасательный жилет. Глубоко вдыхая и выдыхая воздух, она мысленно говорила с собой, уверяя, что Блейк хороший водитель: много ведь людей ездят на байках и не все разбиваются в ужасающих автокатастрофах… Не все… А вдруг это будут именно они? Снова встряхнув себя, Лиз пыталась напомнить себе о том, кто находился за «рулём». Блейк достаточно безответственный, но он настолько любит себя, что точно не управлял бы байком, если бы не был уверен в том, что достаточно компетентен в этом деле, чтобы оставаться живым. Если он не боится — значит, ей совсем не стоит. Переключая передачи, Блейк с каждой секундой прибавлял в скорости. Лиз смотрела по сторонам, пытаясь словить взглядом неподвижные объекты, чтобы оценить скорость. Поначалу она могла понимать, что мелькает мимо, но спустя несколько минут, когда они выехали на главную трассу, сопротивление ветру было столь сильным из-за превышения скорости, что Лиз оставалось лишь прижаться посильнее к Блейку и смотреть по сторонам уже не получилось. Если бы она это сделала, то явно свернула бы себе шею. Часто моргая, она видела перед собой лишь сливающееся воедино мелькающее пятно. Всё вокруг казалось размытым. Она не видела совершенно ничего и даже не могла поднять ладонь, чтобы толкнуть Блейка, тем самым подсказывая сбавить скорость. Сердце словно упало в пятки. Кровь в венах застыла. Лиз невольно начала вспоминать молитвы. Совет Блейка оказался весьма к месту. Ещё несколько минут сумасшедшей езды, и Лиз с облегчением ощутила, что Блейк стал сбавлять скорость. Они остановились на светофоре. В этот момент она была просто счастлива, что всё ещё жива. Лиз открыла крышку шлема, широко раскрыв глаза. Она воспользовалась моментом, пока они стояли: — Блейк! Не делай так больше! Ты услышал? Медленнее! Хорошо? Губы Блейка тронула хитрая ухмылка: — Быстрее говоришь. — Он коснулся рукой её коленки, утешительно поглаживая. — Нет! Блейк! Лиз снова закрыла крышку шлема, как только они тронулись с места и скорость вновь набирала обороты. Прижавшись к спине Блейка, она зажмурила веки, слыша только как шумит ветер, ударяясь о шлем. С ужасом в больших глазах она наблюдала за тем, как Блейк опасно маневрирует между машин, после чего объехал впереди плетущийся грузовик по встречной полосе. Сумасшедший! Больной человек! На повороте они так сильно склонились, что Лиз едва не закричала, думая, что это секунда до летального падения с байка на бешеной скорости. Хотя бы на поворотах бы не летел! Где инстинкт самосохранения у этого безумца? Зажмурив веки, она так проехала до самого конца поездки. Блейк заглушил мотор, поставил подножку и молчаливо ждал, пока Лиззи очнется от собственных страхов, сковавших её так сильно, что он едва выдерживал натиск её рук. Так и не дождавшись счастливых визгов радости, что они прибыли к пункту назначения, он положил ладонь на её руки, которыми она сковала его талию на самый крепкий замок. — Если ты там умерла, то я буду раздосадован, что так быстро, — насмешливо проговорил он, после чего она резко дернулась, забирая руки назад. Блейк усмехнулся: ее очень легко привести в себя. Лиз едва спрыгнула с байка на асфальт, несколько раз чуть не навернувшись от того, как тело всё ещё пребывало в состоянии полного оцепенения. Со скоростью света она стянула с себя шлем, не обращая внимания на растрёпанные волосы. Подняв голову вверх, она с облегчением выдохнула: — Господи, спасибо, что я жива! — Был демоном, теперь Господь, — Блейк пожал плечами. — Определись, родная. Она резко бросила в него гневный взгляд, будто бы настраивалась на то, чтобы зачитать длительную тираду о его неподобающих сейчас высказываниях, но остановилась на нескольких словах, ведь сочла это куда более воспитанным: — Я обращаюсь к тому, кто спас мою жизнь, и не позволил разбиться на этой демонической машине. — Всё правильно. Ты обращаешься ко мне. Ты не разбилась только потому, что я мастерски управляю этой демонической машиной. — Он поднялся с байка, забирая ключ зажигания. — Так что теперь ты мне ещё и должна. Блейк направился вперёд к компании, которая ждала их уже возле входа в офис, оставив Лиз плестись за ним хвостиком и в недоумении прожигать ему спину разъярённым взглядом. Около офиса уже стояли Питер и Хейли. Питер после вчерашнего инцидента выглядел не столь растрепанным и потерянным, как Лиз. Он словно собрался на аудиенцию к королеве в новеньком выглаженном костюме, держа в руках рабочий портфель, смирно, будто солдат смотрел на семейство Додсонов, направляющегося прямо к ним. Хейли как всегда очаровательная, улыбающаяся, поправляла воротник белой блузки и терялась в выборе на кого смотреть: на подругу, которая едва избежала гибели, или на парня, в котором души не чаяла. Блейк не спешил осматривать красивую фигурку Хейли в обтягивающей офисной юбке. Его взор пал на Питера. Недовольно взглянув на его, как и всегда, строгое занудное лицо, Блейк не скрывал отвращения, скривив губы. — Ты чего так вырядился, друг мой? — бросил Блейк. — Празднуешь то, что настолько слаб, что не смог защитить мою сестру? Сказал бы мне, я бы по этому поводу подарки тебе принес. У меня с самого утра сегодня праздник. Лиз оцепенела на мгновение, сбитая с толку внезапным необоснованным выпадом Блейка в сторону Питера. Хейли молча смотрела на каждого, но вовремя сочла правильным замолкнуть и не влезать. — Блейк, — Лиз попыталась наигранно улыбнуться, чтобы разрядить обстановку и сбросить его слова на шутку, но, кажется, не вышло: — Питер не виновен в моем похищении. Он тоже пострадал. — Пострадал, потому что слабый и немощный, — проговорил Блейк, ухмыльнувшись в лицо Питера, сохранявшего стойкость и спокойствие. — Не смог защитить Лиззи, как и своего любимого папулю. — Что ты сказал? — Все спокойствие сдуло ветром с лица Питера. Бросив рабочий портфель на асфальт, Питер резко подался вперёд, ухватившись двумя руками за воротник кожаной куртки Блейка, уставившись на него взбешёнными круглыми глазами. Хейли и Лиз, одновременно спохватившись, пытались растащить этих двоих, но им явно было не до них. Тяжело дыша, сжимая челюсть, словно взбешённая бойцовская собака, Питер продолжал держать Блейка, хотя тот уж никак не сопротивлялся, лишь ухмылялся, даже забавляясь картиной, которую наблюдал и умышленно провоцировал. — Повтори! — сквозь зубы прошипел Питер. — Я сказал, что ты никого не можешь защитить, — безмятежно, наслаждаясь, повторил Блейк, глядя в уже и без того разгневанные глаза Питера: — Папуля, наверное, перевернулся в своей свеженькой могиле, что у него такой немощный сын. Он был первым, кто пострадал от твоей слабости? Или до него ещё кто-то? Мать-то хоть жива или скоро её очередь? Подняв руку в воздух, Питер сжал кулак и нанес удар, который пришёлся по лицу Блейка. В панике, предвещающей ужасную драку, Лиз изо всех сил ухватилась за плечо Питера, оттягивая его поскорей от Блейка, ведь тот мог сделать что угодно, но вскоре она замерла, уставившись на то, как Блейк коснулся слегка окровавленного носа пальцами. Он, кажется, не намеревался продолжать драку. Он лишь хрипло рассмеялся, будто бы всё, что происходило, казалось ему лишь веселым мероприятием. Все трое смотрели на него с лёгким недоумением, но так как Лиз была больше всех подкована в том, насколько реакции Блейка бывают странные, первая очнулась и вернулась в реальность. Невольно она отошла от Питера, оставив его на Хейли и подошла к Блейку, рассматривая его повреждения, осторожно прикоснувшись ладонью его слегка колючей от щетины щеки: — Нужно приложить лёд. Он наконец-то обратил на неё внимание, опустив взгляд. В этих кукольных глазах было столько тревоги и заботы… Если бы он умел принимать столь теплое внимание в свою сторону, он бы поблагодарил, но, к сожалению, для Блейка это было чуждо и защитной реакцией всегда было отстраняться от любого проявления бережного отношения в его сторону. — Не нужно, — ответил он. — Нужно! — Кажется, она не принимала отказ. — Я с тобой не закончил, Блейк Монтейл! — бросил Питер, вытянув перед собой руку, тыкая указательным пальцем. — Ты позволяешь себе слишком много! Я спущу тебя с небес на землю! Блейк снова перевёл взгляд на Питера и опять ухмыльнулся. Лиз сжала его локоть, чтобы он не смел встревать в новую потасовку, но он и не собирался. Блейк изначально не хотел отвечать на удар Питера, ведь считал, что махаться кулаками на улице — удел школьников. Это то же самое, что и пощёчина Лиззи буквально полчаса назад. Весьма по-женски. Всё это лишь вызывало улыбку, но никак не злость. На слабаков, детей и женщин руку в ответ не поднимают. Если Блейк и ответит на наглость Питера когда-то, то это будет куда изощрённей и, несомненно, больнее, чем удар кулака или отвести в кинотеатр на фильм про войну. Отца Питера Блейк уже благополучно и весьма красиво убил, но его старшая сестра всё ещё жива. Как чудесно. Кажется, Питер Харрис напрашивался на ещё одну трагическую гибель в своей семье. Лишать жизни его самого — очень просто. Убивать его родных — вот, что действительно больно. По всей видимости, лишать жизни представителей семейства Харрис у Блейка скоро войдет в традицию. Коллекция из трупов Харрис, затем будет открыта коллекция из тел семейства Додсон. Чёрт возьми, он ещё тот коллекционер. Пусть ещё кто-то скажет, что у него нет хобби. — Ты меня услышал? — Питер снова дернулся вперед, не обращая внимания на Хейли, которая пыталась его удерживать. — Ты услышал меня? Лиз подняла голову вверх и поняла, что Блейка сдерживать совсем не нужно было. Он, кажется, вовсе и не желал ввязываться в драку. Вместо этого он просто стоял и с насмешкой на лице наблюдал за выпадами Питера, который, прорываясь через оборону в виде Хейли, пытался к нему добраться, махая перед собой рукой. — Питер, пожалуйста, — начала Лиз, но, тем не менее, всё ещё держала Блейка за локоть на всякий случай, ведь этот безумец весьма непредсказуем: — Он тебя услышал. Давайте успокоимся. — Я спокоен! — бросил Питер, резко выровнявшись и поправив дорогой темно-синий пиджак. Блейк ухмыльнулся, довольный проделанной работой, ведь Питер вовсе не был спокоен и его трусило, словно он был маленьким перепуганным щенком. Питер косо взглянул на Блейка, который не стеснялся насмешливо ухмыляться, глядя ему в глаза. Едва сдерживаясь, чтобы снова не налететь на него, Питер фыркнул и, резко развернувшись, быстрым шагом подался в офис, взмахивая рукой, которой ранее нанес удар. Хейли взглянула на Блейка, но Лиз, прервав её попытку задать вопрос, молниеносно ответила: — Я сама принесу ему лёд. Побудь с Питером. Дружелюбно улыбнувшись, Лиз проводила взглядом Хейли, которая робко подалась назад, явно желая остаться не с Питером. Блейк опустил голову, довольствуясь очаровательной ревностью на красивом личике Лиззи. Она, косо взглянув на его пристальный взгляд, отвернулась. — Иди за мной, — проговорила она, ступив вперёд. Блейк, осмотрев аппетитную фигурку Лиззи сзади, покорно следовал за ней. Они поднимались на седьмой этаж по ступенькам, чтобы случайно не встретиться около лифта с Питером и Хейли. Лиз сочла нужным на какое-то время не сталкивать Питера с Блейком, так как тот весьма плохо влиял на его способность мыслить здраво. Собственно, Блейк на всех так влияет. Питер — лишь очередная жертва, которую он с лёгкостью довел почти до безумия особо даже не стараясь. Прокручивая в уме всё, что должна сказать Блейку, Лиз завела его в кухню, взяла из холодильника кубики льда, обмотала в салфетку, затем попросила двоих коллег ненадолго покинуть их, оставив наедине для весьма важного и серьезного разговора. Блейк сидел, наблюдая за каждым её резким движением, за каждым недовольным взглядом, уже предвкушая очередной спич относительно его отвратительного поведения, отсутствия рамок приличия и воспитания. Да, она явно готовила монолог в своей красивой головке, который собиралась выдать, как только приложит лёд к его лицу. Лиз повернулась, быстро шагая к нему, каждым своим движением демонстрируя, как сильно она разгневана. Осторожно, чтобы не сделать больнее, она коснулась льдом его щеки. Блейк скривился, хотя ему совсем не было больно. Немножко вызвать её сочувствия было бы уместно, чтобы хотя бы слегка смягчить. — Больно? — тревожно прошептала она, коснувшись второй руки его щеки, чтобы нежно поглаживать большим пальцем. — Немного, — проговорил он. Лиз сощурилась, внимательно изучая его лицо, затем сильнее надавила, вовремя сообразив, что это лишь очередное притворство. — Заслужил! — бросила она, недовольно скрутив губки в трубочку. Не получилось, сделал вывод он, и терпеливо ожидал, когда эта маленькая рыжая ведьма выговорится и изольет весь яд, который накопился в ней с самого утра в ответ на его поведение. — Сначала ты дома устроил театр одного актёра, а теперь у меня на работе вывел человека из себя. Можно обойтись хоть один день без твоих выходок? Зачем ты задел тему с погибшим отцом Питера? — начала Лиз, смотря в его глаза сверху вниз, и всё ещё осторожно прикладывая лёд к пострадавшему месту на его щеке. — Зачем затронул столь больную для него тему? Ты сам видел, в каком состоянии нашли покойного Чарльза Харриса. Снайпер, этот проклятый маньяк, не просто застрелил его, он зверски изуродовал человека! Для Питера это травма на всю жизнь. Чего ты ожидал? Что он будет молчать? Не отвечай. Да, ты как раз и хотел, чтобы он не молчал, потому что специально провоцировал его. Зачем, позволь узнать? Неужели в тебе нет и капли сочувствия? Человеческого понимания? — Всё человеческое мне непостижимо. — Ладно, — Лиз тяжело вздохнула, не ожидая другого ответа. — Что тебе даст гнев Питера? Неужели ты питаешься чужими негативными эмоциями? — Да, мне это нравится, — хладнокровно ответил Блейк вполне правдиво, затем добавил: — А ещё я это сделал потому, что он не сумел защитить тебя. Он был рядом, когда вас похитили, и ничего не смог сделать. Лиз опешила и на мгновение потеряла былую уверенность в своей речи, уставившись на то, как пронзительно Блейк смотрел в её глаза и, что было удивительно, не пытался язвить, не шутил, сохранял сдержанность и серьёзность. Он и правда говорил всерьез то, во что она смогла поверить не сразу, сначала думая, что его слова — шутки. — Блейк, — куда более спокойней проговорила она. — Но ведь Питер не виноват. На его месте мог быть кто угодно. Никто бы не смог защитить ни меня, ни себя. — Ты ошибаешься. — Его голос прозвучал твёрдо. — Если бы я был рядом, с тобой бы ничего не случилось. Лиз невольно улыбнулась, продолжая бережно касаться льдом его ссадин. Она была польщена его заботой, но понимала, что он преувеличивает свои способности. — Ты не супергерой, Блейк. — Она ещё раз улыбнулась. — Никто, даже самый сильный человек в этом мире, не справился бы с вооруженными, специально обученными для таких мер, преступниками. Блейк справлялся с ситуациями куда более опасными, чем описывала Лиззи, но посчитал нужным скрыть этот факт. — Больше ты ни на шаг от меня не отойдешь, — проговорил он так безмятежно, словно вовсе не ожидал, что она может быть против. — Эм. — Она запнулась и ухмыльнулась. — Ты будешь моим телохранителем? Он всмотрелся в её глаза и совсем не воспринимал эти слова как шутку. Только после его огнестрельного, сбивающего наповал взгляда, улыбка с её лица испарилась. — Я буду твоей тенью, Элизабет Додсон! — проговорил он, продолжая сверлить её острым взглядом. — Шаг в сторону — и ты пожалеешь, что ослушалась. Ты меня поняла? — Блейк. — Она отступила, но он резко взял её за руку, заставив вновь приблизиться на место рядом с ним. — Ты меня пугаешь… Он поднялся со стула, выровнявшись, и уже он смотрел на неё сверху вниз. Коснувшись двумя пальцами её подбородка, он тихо проговорил: — А когда-то было иначе? — наклонившись к её лицу, он осторожно коснулся губами мочки её уха, легонько прикусив. Она прикрыла глаза, размякнув в его руках словно сладкая вата под лучами солнца. И лишь едва слышное «нет» сорвалось с её губ. Он посмотрел на неё, отстранившись лишь на несколько дюймов, будто бы завораживая одним лишь взглядом демонических, казалось бы, неживых глаз, которых она боялась всегда и восхищалась сейчас. — Ты не напрасно боишься. — Ч-что это значит? — Она едва могла опомниться от каждого его действия, которое опьяняло рассудок сильнее нескольких стаканов бренди. Он резко сделал шаг назад, оставив её вопрос без ответа: — Филипс заждался. Нам пора. Остальные два часа Лиз и Питер были ключевыми персонами обсуждения на собрании. Их похищение стало самым важным событием и, что немало важно, в этот раз жертвы из ФБР не были убиты, как это случилось с Чарльзом Харрисом и Моникой Брукс. Каждый из присутствующих задавался вопросом: это игра снайпера, чтобы отвести подозрения от себя, или во вчерашнем инциденте замешан кто-то ещё? Хейли устало склонилась над столом, уже с трудом переваривая информацию, которую они постоянно получали и были вынуждены выносить на всеобщий опрос, чтобы заполучить большее количество голосов; Кайл, один из стажеров, который всегда опасался подобных случаев в очередной раз был больше всех впечатлен, предполагая, что именно он может быть следующим; Филипс изучая поступившие данные терпеливо вычитывал информацию у главного стола по центру аудитории; Питер, изначально заинтересованный в обсуждении уже сейчас был больше заинтересован в том, чтобы прожигать взглядом Блейка. Блейк же, никаким образом не обращал внимание на Питера, позабыв о его существовании сразу же после того, как они с Лиззи обсудили стычку около офиса. Лиз сидела за первым столом, наиболее приближенным к Филипсу вместе с Питером, замечая, сколько раз он взглянул на Блейка, не скрывая своего отвращения. Ссоры этих двоих длились годами, но именно сейчас Питер даже не тратил сил, чтобы казаться сдержанным и безразличным, как делал это ранее, считая, что стоит всегда сохранять хладнокровие. Вероятно, похищение повлияло на Питера куда больше, чем она думала, ведь в самом моменте он был более чем собранным в отличии от неё. Теперь, по всей видимости, он позволил себе расслабиться и отпустил характерную ему сдержанность, разрешив себе проявить агрессию. Лиз косо взглянула на Питера, которого с подросткового возраста считала образцом идеального мужчины и всё ещё продолжала видеть в нём идеал. Но была одна весомая разница с её чувствами ещё несколькими месяцами ранее и тем, что она ощущала сейчас. Теперь идеал её не привлекал. Теперь её привлекало абсолютно противоположное, и Лиз была не на шутку напугана своей резкой сменой предпочтений. Элизабет перевела взгляд на самый последний стол в ряду, который, как и всегда, занимал Блейк, не желая мелькать впереди перед взором кураторов, ведь зачастую не был заинтересован в разговоре, который велся, но по назначению покойного Чарльза Харриса числился в ряду консультантов, которые были им необходимы из поля военных действий в Афганистане. Он, подобающе ему, забросил ноги на стол, совсем не стесняясь окружающих. Некоторые бросали на него осуждающие взгляды, некоторое восхищались его своевольностью, ведь сами, под натиском правил, не имели право вести себя столь неподобающе. Лиз же осуждала его всегда, но что-то явно изменилось. Она всё ещё хотела сделать ему замечание, но больше не злилась, больше не испытывала презрения к его не самым хорошим манерам. Сейчас ей нравилась та энергетика, которую он излучал. Даже в самых плохих обстоятельствах, которые могли только случиться, Блейк был спокоен и свойственно ему безразличен. Она искренне завидовала этой способности относиться к жизни столь просто и так свободно. — Камеры были отключены, — проговорил Филипс, чем прервал тишину и привлек внимание всех из своих личных мыслей на него. — Есть запись, как Элизабет и Питер входят в здание вместе с сопровождающими их похитителями, как мы уже выяснили. Дальше записей нет. Следовательно, кто-то их убрал, чтобы не раскрыли его личность. Кто это? Лиз приподняла руку, в которой держала карандаш, получая возможность сказать первой: — Очевидно, что это снайпер. — Не исключаем этот вариант, — ответил Филипс. — Ещё один вариант, что снайпер был убит в номере прямо за спинами наших агентов одним из других преступников. — Вполне вероятно, это так, — сказала Хейли. — Кому ещё нужно похищать сотрудников ФБР, как не снайперу? Он играл с нами, убивал наших людей, но что-то не получилось и убили его. — Уточняй, что и почему у него не получилось, — бросил Филипс, нахмурив брови. — Этого я не могу знать. — Может, в этом кто-то есть, и у снайпера были свои враги, — проговорил Кайл, больше всех заинтересованный расследовать это дело. — Мы знаем, что он ранее сотрудничал с Сэмюелем Дэвисом. Пять месяцев назад снайпер прикрыл его от облавы ФБР, но потом же Дэвис хотел его сдать со всеми уликами, но почему-то в итоге не сдал, потому что снайпер вмешался и убил миссис Брукс. Они враждуют и, возможно, этот маньяк враждует ещё много с кем. Он чёртов псих. Надеюсь, что это его труп в отеле. Блейк едва заметно ухмыльнулся, играя ручкой между пальцев. Этому мальцу и правда только остается, что надеется. Других вариантов нет, ведь снайпер, которого он хоронит, сидит совсем рядом. Какая ирония. — Снайпер убил бы и меня, и Питера, — вмешалась Лиз в обсуждение, которое, по её мнению, шло совсем не в том направлении. — Чарльз Харрис, — она запнулась, с досадой взглянув на Питера, и продолжила: — Он был убит самым жестоким образом. Миссис Брукс была убита своими же руками. Вы правда полагаете, что если бы нас похитил снайпер, он бы как минимум не отрезал нам по одной руке, раз уж оставил живыми в отеле сидеть на стульях? Блейк взглянул на свою доходчивую умную сестренку, которая уже поняла, как он работает. Она полностью права. Если бы он их похитил, то не оставил бы просто сидеть с завязанными глазами в пустой комнате. Он бы играл с ними от самого начала похищения, мучая так, чтобы они молили о смерти, а не боялись её. — Принимается, — проговорил Филипс, приложив указательный палец к седоватому подбородку. — И если это так, то именно снайпер убил того человека в номере... он истерзал его порядка двадцати семи раз. Затем Филипс кивнул на фото трупа похитителя в отеле, которое было столь изуродовано, что с первого взгляда было сложно понять, где находится голова, а где туловище, ведь ни глаз, ни носовой полости на лице пострадавшего от ранений не осталось. Лишь каша из крови и кусков человеческого мяса. Блейк был снова недоволен собой. Он настолько укоренил свой изуверский стиль убийств, что вполне мог догадаться не убивать того мужчину в номере в своем стиле. Одного правильного ножевого ранения было бы достаточно, чтобы лишить его жизни, но вместо этого Блейк изрядно насладился, пронзая беднягу ножевыми именно в те места, которые не носили летальный характер. Лишь дикая боль и это всё, чего Блейк желал добиться перед кончиной своей жертвы. Бесконтрольный режим явно плохо влияет на его способность мыслить с выгодой своему будущему плану. — И кто тогда убил шесть человек выстрелом в висок? — продолжил сыпать наводящими вопросами Филипс. — Две девушки и четыре парня были убиты из пистолета. Но тем не менее, один из трупов был измазан кровью другого трупа, что намекает на то, что убийца не всех убивал сразу. — Это либо снайпер, либо тот, кто хочет его подставить. Возможно, Дэвис, но нужно изучить улики, — предположил худощавый парнишка в черных очках, который оказался одним из стажеров, но ранее был незаметен. Блейк косо взглянул на парня, не понимая, почему впервые видит его. Да, конечно, он не запоминает столь непримечательных личностей, но всё же стажеров тут не так уж и много. Он должен был хоть раз мелькнуть в разговоре. Весьма подозрительный тип. Найти подражателя сейчас было приоритетом среди дел Блейка. По всей видимости, этот человек знает, кто он, и является на данный момент самой большой опасностью. Дэвис? Вряд ли, но не стоит исключать его из списка подозреваемых, этот человек вполне мог что-то сделать; Питер? Возможно. Его вопросы о войне были более чем странными, затем сразу похищение и, самое важное, никаких повреждений ни на нем, ни на Лиззи. Стоит присмотреться к нему. Тем более, что информацию, которую выдавал подражатель, могли знать лишь в стенах офиса ФБР; Странный тип из стажеров, который только что подал голос, тоже в списке подозреваемых. Кто ещё? Блейк подозревал даже собственную мать. Её внезапное появление с благими намерениями как минимум неправдоподобны. Может ли она быть замешана в этом? Эта женщина не любила его с самого его рождения. Но это не похоже на повод, чтобы участвовать в деле против него. Тем не менее, Блейк не исключал эту вероятность. Блейк опустил взгляд к уведомлению, которое пришло на его телефон: «Ты крутой. Следить за тобой — это удовольствие. Моё почтение тебе» Блейк резко поднял голову, осматривая кабинет в поисках тех, кто занят не обсуждением дел с Филипсом. Как минимум пятеро сидели в телефоне, но не были похожи на тех, кто строчит фанатические сообщения. Заострив взгляд, Блейк с подозрением взглянул на Хейли, которая прятала телефон в сумку. Её руки дрожали, глаза бегали по залу и она никак не могла усидеть на месте, постоянно меняя позу. Хейли? Нет, эта невинная овечка вряд ли способна на то, что устраивает подражатель. Но если вдруг это действительно её рук дело, то она ввязалась в очень опасную игру, которая закончится для неё самым неблагоприятным образом. По окончанию совещания Блейк не сводил взгляд с Хейли, которая беседовала сначала с Филипсом, потом с другими коллегами, и только потом направилась к выходу. Для того, чтобы убедиться в её невиновности, либо же причастности к делу, Блейк следовал за ней по пятам, осторожно скрываясь то в толпе, то за углом, как только она оборачивалась по сторонам, а делала Хейли это слишком часто, что вызвало ещё больше подозрений. На улице она не направилась в местное кафе, не отправилась к такси, чтобы поехать домой. Хейли свернула за угол, который вёл в глубь улицы и выходил на пожарную лестницу. Ещё лучше. Она шла туда, где, по идее, никого не должно быть. Оставалась надежда на то, что Хейли просто спрятала там травку и собирается устроить себе время для уединения и релакса. Остановившись, Блейк наблюдал за Хейли, которая долго мялась на месте, потирая руки, будто бы переживала. Она часто поправляла волосы и смотрела в другой угол улицы, как будто кого-то ждала. Прошло не меньше десяти минут, но ничего не происходило. Блейку стало казаться, что Хейли просто пришло в голову постоять одной среди высоток, баков с мусором и пожарных лестниц. Буквально через несколько минут к арке, ведущей на другую улицу, подъехал черный, затонированый внедорожник. Мужчина, который вышел с задней двери, быстрыми шагами подался вперед. Из примечательных черт у него был лишь внешний вид — деловой строгий черный костюм. Он подошёл к Хейли и молча протянул руку. Она вложила в неё конверт и отступила на шаг. Не бросив ни слова на прощание, мужчина развернулся и замаршировал назад к машине. Блейк отступил, возвращаясь к главному офису чтобы быть незамеченным. Пока что рано. Теперь всё сходилось. Если подражатель это и правда глупая и смелая Хейли, то она работает не одна. Либо это вовсе не она, а лишь помощница настоящего подражателя. Как минимум, Блейк имел уже одну зацепку в виде Хейли. Маленькая невинная Хейли, которой крупно не повезет как только он до неё доберется. Надо же, о ней он даже не думал. Эта наивная девчонка совсем не выглядит как та, которая способна на преступление, и тем более как та, которая может быть фанаткой такого, как он, зная всю его жестокость. Блейк ухмыльнулся, всё ещё шокированный информацией, которую получил. Осталось только докопаться до правды, а это значит Хейли пока что трогать нельзя. Ей ещё можно пока пожить свою недолгую жизнь. Взглянув на экран телефона, Блейк получил новое сообщения с неизвестного номера, которым пользовался подражатель. В сообщении было прикреплено фото. Лиззи. Фото сделано сегодня утром прямо возле их дома: «Тебе дорога она? Если да, то ты сделаешь, что я тебе скажу. Мы скоро увидимся. Четверг. Вечер. Вермонт-авеню, 1090. Давай снова устроим взбучку Вашингтону. Ты же помнишь, что это за день?».