Ты снился мне в кошмарах

Сразу после того, как Блейк подготовил винтовку, оставив её в чехле на крыше здания напротив адреса Вермонт-авеню, 1090, он вернулся домой. Прийти по адресу, который продиктовал подражатель, было бы опрометчиво. Вряд ли этот смельчак решится встретиться с ним один на один. Вероятно, этот тип спрячется в другом месте и, если предположить, что он подражает ему во всем, то от него тоже стоит ожидать стрельбы по мирным жителям. Конечно же, Блейка вовсе не волновали жизни людей и он совсем не собирался вступать в защиту города подобно супермену. Винтовку для подготовки он оставил лишь в личных целях. А единственной целью сейчас было найти подражателя и вывернуть его внутренности наизнанку. Остановившись в гостиной, Блейк взглянул сначала на Лиззи, затем на отца. Рональд Додсон коснулся губами бокала, сделал небольшой глоток красного вина, не обращая внимания на присутствие сына. Лиз помялась в кресле, замечая неловкую паузу и то, как отец специально игнорирует Блейка, делая вид, что его тут вовсе нет после утреннего театра по поводу прихода Нурии Монтейл. Лиз взглянула на Блейка, который сверлил взглядом отца, ожидая, когда тот соизволит поднять голову, но Рональд, по всей видимости, не считал нужным общаться с сыном. — Блейк хочет что-то сказать, — проговорила Лиз, привлекая внимание отца. — Пусть говорит, но не со мной, — ответил Рональд, выпив ещё вина и уставившись в телевизор, внимательно изучая рекламу. Блейк ухмыльнулся, уже давно не огорчаясь, а лишь забавляясь тому, как ребячески вёл себя, казалось бы, взрослый мужчина. — Мистер Додсон, — начал Блейк, не желая называть этого человека отцом. — Хочу уведомить, что день рождение Филипса, который состоится в четверг, не стоит отмечать под открытым небом. Напоминаю, что вы всё ещё под прицелом снайпера и это опрометчиво устраивать празднования в ресторане без крыши, собрав в одном месте всех работников ФБР. Блейк знал, что это за день, который написал подражатель в своем сообщении — это день рождение Филипса и, судя по всему, подражатель намеревался устроить на этом празднике взбучку. — Элизабет, передай своему брату, — начал Рональд, — что празднование под надежной охраной и строго конфиденциально. О нём никто не знает и это полностью безопасно. Лиз, словно находясь между двух огней, смотрела то на отца, то на Блейка, считая, что будет странно, если она действительно станет передавать эти слова. Блейк не уставал удивляться этому человеку. Конечно, Блейк не стал бы вообще переживать о том, кто может погибнуть на этом празднике, но так как там будут все работники ФБР, то там будет и Лиззи. Даже тот же Рональд не был безразличен Блейку. Его жизнь очень ценна. Он должен жить, ведь убить его обязан не подражатель выстрелом в висок, а только Блейк, и эта гибель будет не такой простой. То, что дальше сказал Блейк, Рональд упустить не смог. — Моника Брукс тоже была под вашей безопасной охраной. И где она сейчас? Ютится в новеньком гробу под шестью футами земли? Должно быть ей там комфортно. Уж получше, чем под такой охраной, которую предоставляет ФБР. Вы способны только болтать, но никого не защищаете. Даже Лиззи чуть не погибла из-за вашей немощной правоохранительной структуры. Не зря снайпер всех вас перебивает, как мух, даже не напрягаясь. Вы ни на что не способны. — Ты как смеешь такое говорить? — фыркнул Рональд, скривив губы и нахмурив густые седые брови. — Имей уважение к погибшим! Выражайся вежливо! В ФБР делают всё для поимки этого подонка! Ты невежа, Блейк. Мне нужно было отдать тебя в интернат для сложных подростков. Может, хоть что-то выросло бы из тебя нормальное. — Папа! — Лиз бросила на отца возмущенный взгляд. — Молчи, Элизабет! — Рональд выпрямился, поставив бокал на журнальный столик, затем снова посмотрел на Блейка: — Я говорил, что не хочу тебя сегодня видеть. Почему сейчас ты здесь? — Тебя забыл спросить, где мне быть, — ответил Блейк, одним лишь взглядом останавливая попытку Лиз встрять в разговор. — Я не хочу тебя видеть, — повторил Рональд. — Воткни себе вилку в глаз и не будешь меня видеть. Лиз прикрыла лицо ладонью, понимая, что этот абсурд уже не остановить. Кто бы мог сказать, что эти двое отец и сын, если со стороны они выглядят как два самых злейших врага?! Винить Блейка сложно, ведь он не был бы таким грубым, если бы не Рональд и Нурия, воспитавшие своего ребёнка черствым, лишенным сострадания и добрых чувств к окружающим. Рональд тяжело вздохнул, коснувшись двумя пальцами висков, ощущая внезапный порыв головной боли от споров с сыном. Вновь взглянув на Блейка, он проговорил, обессилено, так, словно прямо сейчас упадет в обморок: — Убирайся. Лиз посмотрела на Блейка большими перепуганными глазами, молчаливо умоляя его не продолжать разговор, ведь несмотря на то, что считала отца не правым, видела, как ему становилось всё хуже. — Ты! — Блейк указал на Лиз, затем показал на вверх. — За мной. Направившись к лестнице, он и не ожидал, что она может ослушаться. — Не смей так говорить с сестрой! — выкрикнул в след Рональд. — Элизабет, сиди на месте! Никуда не пойдешь! Блейк остановился, очень медленно оборачиваясь, чтобы набраться терпения и не пойти за пистолетом в свою спальню. Пуля во лбу Рональда смотрелась бы превосходно. Лиз, как поднялась с кресла, так и замерла после запрета отца, шокированная тем, что стала лишь игрушкой в руках этих умелых манипуляторов. Посмотрев в глаза Блейка, она видела лишь пылающую ярость. Это тот взгляд, которого она боялась до ужаса. Ещё один неправильный шаг и Блейк сорвется. Он и без того сумасшедший, а в гневе и подавно. Рональд поднял взгляд, оценивая то насколько дочь готова прислушиваться к его указаниям. Естественно, он не думал, что она способна пойти против его слова. Несмотря на то, что последнее время Элизабет была более своевольна, чем он того бы хотел, Рональд был уверен, что она не настолько глупа, чтобы ослушаться. — Вы оба должны запомнить, — начала Лиз, смотря то на Блейка, то на отца. — Что никто в этом доме не прислуживает вашим прихотям. Я сама решу куда мне идти и что делать. Она больше не взглянула ни на одного, ни на второго и уверенными быстрыми шагами направилась прочь из дома. Несмотря на всю стойкость и твердость, которую излучала, Лиз с ужасом ждала надвигающейся бури. Эти двое точно не оставят её строптивость без ответа. О том, как отреагирует отец она думала в последнюю очередь. Сейчас она боялась Блейка, ведь тот взгляд, который она поймала перед тем, как громко хлопнуть дверью не предвещал ничего хорошего. Блейк закрыл глаза, тяжело вдыхая воздух, чтобы успокоиться и, медленно выдохнув, вновь открыл, понимая, что пелена ярости уже затмила здравый рассудок. Он точно не был удивлен очередной выходке Лиззи, ведь сопротивляться его указаниям, видимо, уже вошло в привычку у этой маленькой рыжей ведьмы. Он прощал все её маленькие шалости, но сейчас, когда и без того был на грани, не видел больше ничего зазорного в том, чтобы проучить её. Проучить так, чтобы она боялась даже взглянуть на него без должной покорности. Подавшись вперёд, Блейк вышел из дома, сначала оглядываясь по сторонам. Даже во тьме было не сложно разглядеть яркие рыжие волосы. Ускорив шаг, Блейк пошел за ней и, кажется, она заметила его, всё быстрее удаляясь в сторону шоссе. Пелена злости не позволяла даже забавляться ситуацией, как Блейк бы сделал в ином случае. Сейчас он видел Лиззи лишь, как цель для истребления. Эта маленькая рыжая ведьма уже второй раз заставляла его впадать в режим лишения самоконтроля, но теперь с одной огромной разницей: если в прошлый раз это было ради её спасения, то теперь ради наказания. Лиз на ходу обернулась назад, широко округлив глаза, понимая насколько Блейк близко. Она сжала руки в кулаки, ведь это всегда внушало больше сил, когда становилось страшно, но сейчас не помогало. Лиз судорожно оборачивалась и перешла почти что на бег, с каждой секундой всё больше переставая чувствовать своё тело, обмякшее под воздействием накатывающих одна за другой волн тревоги. Блейк особо не спешил, следуя за ней по пятам, подобно маньяк, который преследовал свою перепуганную жертву. Он и не заметил, когда начал получать удовольствие от страха, который исходил от Лиззи даже на расстоянии. Сейчас он видел перед собой не ту забавную сестренку, которую хотел защитить, сейчас она в его глазах была лишь целью и Блейк даже близко не думал смиловаться над ней. Осталось только поймать. Лиз почти что бежала по пустым улицам, осматривая работающие через один фонари, которые слабо освещали, а значит её вряд ли кто-то увидит. Если бы только проезжала мимо машина, она бы без раздумий бросилась на дорогу, чтобы попросить защиты у водителя. Лиз знала на что способен Блейк. Он истинный психопат, способный искусно маскироваться в образ нормального человека. Сейчас кричать о помощи было совсем не стыдно, а просто жизненно необходимо. Она обернулась ещё раз, чтобы оценить расстояние между ними. Широко распахнув веки, Лиз остановилась на месте, никого не видя позади. Затаив дыхание, она вслушалась в напряженную тишину. Слышался лишь шум магистрали вдали и тихий свист теплого ветра, который осторожно касался её холодной кожи. Прерывисто выдыхая, Лиз снова обернулась, в ужасе предвкушая, что Блейк вот-вот появится из темноты. В каждом шорохе она слышала его шаги, но это были лишь резвящиеся кошки или колыхание листвы на деревьях. Даже собственное дыхание вызывало приступ тревоги. Стало так тихо, словно даже ветру было велено молчать. Лиз слышала лишь своё бешенное сердцебиение, которое подобно барабанам отдавало ритм. Она мысленно начала считать от одного до десяти, как когда-то в детстве, когда Блейк запирал её в темном подвале и она постоянно ловила панические атаки с которыми до сих пор не умела бороться самостоятельно… Один… два… три… Тяжёлый вдох… Четыре… Выдох… Пять… Она обернулась назад и громко вскрикнула, увидев в дюйме от себя Блейка, облачённого во всё черное, подобно дьяволу. Молниеносно Лиз сделала шаг назад, но опоздала. Одной рукой он схватил её за талию, второй вцепился мертвой хваткой в копну рыжих волос, резко натягивая вниз. Лиз заскулила, словно маленький беззащитный щенок и ухватилась пальцами в его руку, чтобы хоть немного ослабить хватку, но максимум что получилось это поцарапать ногтями его запястье. — Мне больно, — пролепетала она, уставившись в его демонически пугающие глаза, сверкающие азартом. Лиз с ужасом осознала, что Блейк не в себе. Сейчас он снова тот, кто оставлял трупы животных в её постели, закрывал её в подвале, натравливал на неё собак, тот, кто таскал её по дому ещё совсем малышкой, оставлял синяки на теле и получал от этого просто бешенный заряд удовольствия. В такие моменты он будто бы выключал остатки человечности и оставлял лишь того демона, которым она его всегда видела. — Больно? — он улыбнулся, словно одержимый, ещё сильнее сжимая её волосы. — Всего-то больно? Должно быть хуже. — Блейк, пожалуйста, — её голос в ужасе надломился. — Прошу тебя… — Проси лучше. Лиз забыла, как дышать, панически смотря на то, как довольная ухмылка тронула его губы. Она зажмурила веки и едва слышно вскрикнула, когда он сильнее потянул её за волосы, намертво намотав их на кулак. — Я хочу слышать, как ты умоляешь, — прошептал он, с бешенным интересом наблюдая за красками ужаса и боли отражающимися на её красивом лице. Её щеки намокли от двух одиноких ручейков слёз. Она снова открыла глаза, неотступно уставившись на него, но больше не произнесла ни слова. Блейк быстро вразумил, что она столь гордая маленькая упрямица, что не станет просить его о пощаде даже если он сейчас вознесет над её головой топор. Не жалея сил, он крепко схватил её за локоть, резко потянув за собой, словно она была лишь куклой. Уже через минуту она ощутила, как немеет рука от натиска его пальцев и металлических колец. Лиз, едва переставляя ноги, плелась за ним, свободной рукой пытаясь разжать его хватку, но, к её сожалению, их силы были не равны. Лиз шмыгнула носом, мысленно заставляя себя прекратить хныкать словно маленькая девочка, которую опять до ужаса доводит безумный старший брат. Все попытки успокоится были безуспешны, поскольку страх, словно маленькие иголки, всё сильнее и глубже проникал в тело, заставляя цепенеть от предвкушения того, что может случится дальше… — Что ты делаешь? — её голос вздрогнул, словно струна. — Блейк, остановись! Он резко отдернул её, толкнув к машине. Лиз больно ударилась поясницей, но не издала ни звука, оглядываясь по сторонам, будто сумасшедшая в поисках хоть одной живой души. Блейк достал ключ и фары чёрного джипа дважды мигнули. Открыв заднюю дверь, он снова ухватился за волосы Лиз, резко толкнув её на сидение. На мгновение потерявшись в пространстве, она упала спиной на сидение и положила руку на голову, чувствуя боль от болезненных хваток Блейка. Словно безумная она стала оглядываться по сторонам, совершенно не понимая, что происходит. Что он задумал? Что это за машина? Что этот психопат хочет сделать? — Не делай то о чём пожалеешь, — проговорила она, отбросив запутавшиеся волосы за спину и резко подавшись в другой угол сидения, едва не прилипнув к окну. Блейк закрыл за собой дверь и дальнейшие попытки Лиз выбраться из машины были безуспешны. Все её действия были похожи лишь на беспомощные стараниями загнанного в клетку зверька найти путь к свободе. — Блейк, — Лиз в ужасе сжалась, уставившись на то, с каким предвкушениям он смотрел на её тело. — Не делай. П-прошу тебя… Умоляю. Он ухмыльнулся, на мгновение взглянув в её круглые испуганные заплаканные глаза: — Теперь ты готова умолять, да? — он подался вперёд, осторожно коснувшись губами её дрожащих губ. — Поздно. Уже очень поздно. Лиз на мгновение замерла пока на какой-то момент наступила тишина, предвещающая катастрофу. Она замерла на вдохе, чувствуя его теплое дыхание около своей шеи. Подавшись назад, Лиз отстранилась от его прикосновений и содрогнулась всем телом, как только он совсем не нежно схватил пальцами её подбородок, заставив смотреть ему в взбешенные глаза. — Не сопротивляйся, — проговорил он тихо, но его голос звучал колоколами в её ушах. — Ты слишком долго делала всё, что хочешь, — он ослабил хватку и бережно касался большим пальцем её пухлых губ. — Я слишком долго терпел твои выходки, родная. Время напомнить, кто я и, что со мной нельзя так себя вести. Я предупреждал тебя не один раз. Правда? Ты, — он всмотрелся в её круглые перепуганные до смерти глаза и продолжил: — Ты будешь делать всё, что я скажу. Абсолютно всё. Ты меня поняла? Лиз прерывисто вдохнула воздух, не замечая, что от страха даже голова шла ходуном. Она смотрела на Блейка, не отводя взгляд, в опасении даже отвернуться от него, боясь, что и за это может быть наказана. — Я не слышу ответ, — он ещё раз сжал её подбородок так сильно, что с её губ сорвалось сдавленное мычание. — Поняла, — выпалила она, проглатывая собственную гордость, ведь это было единственным выходом, чтобы спастись от его прикосновений. — Видишь, — он едва заметно улыбнулся. — Это не сложно быть покорной. Так будет всегда. Она упрямо сжала челюсть, с трудом заставляя себя молчать. В ней будто бы боролось две личности: одна до смерти боялась и пряталась, а вторая упрямая и заносчивая хотела идти в атаку даже зная, что проиграет. К сожалению, строптивость взяла вверх и, даже под угрозой жизни, Лиз не смогла умолчать. — Не будет, — прошептала она. — Что ты сказала? Лиз замялась, опустив взгляд, мысленно приказывая себе молчать, но в итоге снова посмотрела в его глаза и повторила куда тверже и уверенней: — Я не буду покорной! Хоть убей меня прямо сейчас, Блейк Монтейл! Она затаила дыхание, широко округлив глаза, со страхом глядя на то, как улыбка скрасила его лицо. Эта улыбка явно не была знаком помилования, скорее означала лишь то, что она своими словами дала ему лишний повод проявить все краски своей жестокости. И почему только она не держит язык за зубами? Лишь после того, как уже сказала, она поняла, что могла подчинится сейчас, дождаться, когда он придет в себя и высказать ему всё, что хочет… Но она сделала иначе, собственной угрюмостью навредив только себе. Он долго смотрел на неё, будто бы изучал каждый дюйм тела, предвкушая то, что хочет сделать. Отстранившись, он быстро снял кожаную куртку и отбросил на переднее сидение. Понимая, что это предвещает, Лиз вытянула перед собой руки и судорожно прокричала: — Нет! Пожалуйста, стой! Не делай! Резко обхватив её ногу рукой, он потянул вниз, заставил её сползти с сидения и положил на спину. Надежно закрыв её рот ладонью, чтобы не слышать крики, второй рукой Блейк поднял её юбку до талии. Лиз, словно зверь в капкане, елозила, пытаясь освободится, но каждое движение было остановлено ещё более болезненными хватками Блейка. Она замерла, как только он опустил ладонь ниже и сжал пальцами её шею так сильно, что она не смогла вдохнуть воздух и, словно рыбка, открывала рот, пытаясь поймать кислород. Удобно умостившись между её ног, Блейк придавил её своим телом, и она больше ничего не могла сделать, полностью обездвиженная. Он ослабил хватку, позволяя ей насладится воздухом. Лиз закашлялась, не замечая слёз на своих щеках, тяжело вдыхая затем выдыхая и с ужасом в больших глазах посмотрел на его вполне довольное лицо. — Успокоилась? — прошептал он. Лиз знала, что Блейк столь безжалостный, что способен на что-угодно, так было всегда, с самого её рождения, но то, что он делал сейчас было шоком даже для неё. — Блейк, — едва смогла выговорить она и её глаза застелила пелена слёз. — Мне очень страшно… Остановись, прошу тебя. Она сдалась. Больше не в силах выдерживать тот ужас, который он внушал каждым своим даже самым безобидным действием, она сдалась перед его напором. Блейк аккуратно коснулся ладонью её щеки, вытирая поток слёз. Он был столь осторожным и нежным, что Лиз хоть на мгновение смогла ощутить спокойствие, которое в данных условиях было практически невозможным. Она уже несколько раз мысленно пожалела, что ослушалась его, зная, что он за человек и какие последствия могут быть, если идти ему наперекор. Всю свою жизнь Лиз боялась Блейка, видя в нём свой ночной кошмар и, несмотря на это, постоянно пыталась отстаивать себя, словно это хоть раз помогало… Он наклонился, коснувшись губами её виска и тихо, словно завораживая, проговорил: — Тебе страшно, родная? — он сделал паузу, чтобы посмотреть в её перепуганные глаза: — Ты заслужила. Будет хуже. Обещаю. Он резко приподнялся, расстёгивая ширинку. Лиз быстро вытянула руки перед собой и в ужасе пролепетала, путая буквы в словах и заикаясь: — Ты г-говорил, что будешь меня защищать! Ты об-обвинял Питера, что он не смог позаботится обо мне, но сейчас сам делаешь мне больно! — Да, я сломаю руку любому, кто притронется к тебе. Никто не обидит тебя, Лиззи, — он тепло улыбнулся. — Кроме меня. Ты моя. Я буду делать с тобой всё, что хочу. Он наклонился, осторожно прикусив её дрожащую губу, не обращая внимание на слабое сопротивление. У неё больше не было сил, но она продолжала упираться ладонями в его плечи, начиная медленно признавать собственную беспомощность и обреченность. Лиз ощутила, как он растягивает её блузку и это стало сигналом для ещё одного резкого толчка сопротивления. Блейк, кажется, получал удовольствие от того, как слаба она была в его руках и как неистово пыталась найти путь к свободе, который он ей перекрывал. Лиз елозила по сидению, пытаясь подняться, царапала ногтями руки Блейка, сидения и запотевшие стекла, но в результате ничего не могла изменить. Он, словно и не чувствовал её натиска, будто бы её крошечные силы были совсем незаметны в сравнении с его. — Не дергайся, Лиззи, — буквально прорычал он, затем быстро снял с брюк ремень, застегнув его на её шее. Лиз в долю секунды остановилась, смиренно опустив руки, как только ощутила натиск ремня, слегка перекрывший кислород. — Молодец, Лиззи. — Он довольно кивнул, поощряя её внезапную покорность. — Если будешь послушной, будет не больно. — Ненавижу тебя! — прошипела сквозь зубы Лиз, чувствуя, как внутри пылает огонь, как сильно она хотела быть сейчас сильной, быть не слабой девушкой, которую так легко удерживать и подвергать насилию. Блейк ухмыльнулся, затем аккуратно дотронулся пальцами между её бедер поверх нижнего белья. Осторожно наклонившись, он запустил пальцы в копну её волос и коснулся губами её губ. Нежно целуя, будто бы до этого не делал больно, он приспустил ниже её и свое белье, взял её руку и заставил коснуться его возбужденной плоти, помогая ей водить пальцами вверх-вниз. Лиз тяжело дышала, но больше не пыталась вырваться, не отводя взгляд от его глаз. Она покорно делала то, что он молчаливо велел и в какой-то момент не заметила, как продолжила делать это сама, без его помощи. Он поощрил её едва заметной улыбкой, и Лиз, шокированная собственными ощущениями, была довольна тем, что смогла ему угодить. Блейк интенсивными движениями касался чувствительной точки между её ног, удовлетворяясь тем, как она закрыла глаза и тяжело вздохнула, пытаясь скрыть удовольствие от его действий. Второй рукой крепче сжимая её подбородок, чтобы не позволить отвернуться, он впился в её губы, уже не так нежно, как несколькими минутами ранее, буквально заставляя её терять доступ к воздуху. Резко отстранившись, он на мгновение привстал, сильнее раздвинув её колени и посмотрел вниз, касаясь головкой члена её клитора. Лиз опустила взгляд, понимая, что проиграла и ему, и самой себе, ведь сейчас, помимо бешеного страха, ощущала искрящееся сумасшедшее возбуждение от каждого действия Блейка. Каждое его грубое движение больше не казалось болезненным… Она хотела кричать, чтобы он перестал мучить её легкими касаниями, желала чувствовать его в себе, но остатки здравого смысла заставили молчать, прикусывая губы до появления маленьких каплей крови. Продолжая терзать её легкими касаниями, Блейк наклонился, слизывая кровь с её губ, после чего резко сделал толчок, полностью войдя в неё. Лиз вскрикнула, вцепившись пальцами в его руки. С каждым новым толчком её сознание будто бы сдувало ветром. Словно в тумане, она невольно подняла его футболку, помогая снять, чтобы в приглушенном отдаленном свете уличных фонарей, пробиравшихся в машину, видеть его рельефный подтянутый торс. С её губ сорвался сдавленный стон, как только он стал ускорять темп, затем снова замедлять, оттягивая момент. Блейк ухватился за ремень, сильно натягивая на себя, снова перекрывая ей путь к кислороду. Лиз чувствовала себя абсолютно бессильной против его натиска. Она открыла рот с трудом дыша, но больше не боялась. Собственная беспомощность вызывала новый прилив ранее неизведанного, такого безумного и нездорового наслаждения. Блейк накрыл ладонями её грудь, лаская пальцами набухшие соски. Она не успела опомниться, как его жаркий, жадный поцелуй с новой силой обжёг губы, тем самым спрятав её громкие стоны. Схватив её запястья, он завел её руки за голову. Она невольно прогнулась, двигаясь его толчкам навстречу, будто бы безумная смотря в его пылающие похотью глаза, когда он будто бы одержимый изучал её тело. Ухватившись обеими руками в её шею, он с каждым толчком погружался, ускоряя темп. Лиз вцепилась в его плечи, громко вскрикнув, ощущая, как внизу живота волнами нарастает наслаждение, вскоре окатившее всё тело. Ещё мгновение последняя дрожь сотрясала её тело и только потом Лиз смогла открыть глаза, чтобы понять, что только что произошло. Её глаза стали судорожно бегать по машине и остановились на едкой ухмылке Блейка, когда он натягивал на оголенный торс футболку. Лиз почувствовала внезапный порыв холода, словно после жаркого затуманенного похотью возбуждения её окатила ледяная ужасающая реальность. Лиз едва чувствовала своё тело и с трудом заставила себя приподняться, стеснительно прикрывая грудь руками. Дрожащими пальцами она молча стала застегивать пуговицы на блузке и спускать вниз юбку, даже не смотря в сторону Блейка. То, что произошло —с самого начала, как она вышла из дома и до этой секунды — казалось страшным сном. Самым настоящим кошмаром наяву… Всё тело ныло, словно на него обрушился камень. Опустив взгляд, Лиз прищурилась, в тусклом свете рассматривая свои руки. На запястьях виднелись яркие красные следы от сильных хваток Блейка. Лиз чувствовала неприятную боль между бёдер. Она коснулась ноющей шеи, которая еще несколькими минутами ранее была скованная ремнем. Лиз уже понимала, что не посмотрит в зеркало не меньше недели, ведь всё её тело в ссадинах и ярких гематомах после того, что с ней сделал родной брат… Мысль о том, что всё это произошло между братом и сестрой угнетала Лиз ещё сильнее. Они только что совершили грех. Этот вечер останется грязным пятном в её казалось бы ранее светлой и безобидной жизни. Страх, который камнем лежал на её плечах, теперь стал стыдом и ужасом последствий того, что случилось. Она прикрыла лицо ладонями, даже не стараясь быть сильной, ведь в ней больше не осталось и грамма стойкости. Эмоции, подобно холодной воде, окатили дрожью тело, и щёки снова намокли от потоков слёз. Блейк накинул сверху кожаную куртку и косо взглянул на Лиззи. Он не предвещал иной реакции, поэтому совсем не обратил внимание на вполне ожидаемую истерику. Откинувшись на сидение, Блейк ни капли не жалел Лиз, взял телефон и открыл ленту новостей, больше сейчас интересуясь тем, какие ещё издания выпустили статьи о таинственном снайпере, чем её слезами. Она вполне заслужила то, что получила, и это он ещё пожалел её. Могло быть и хуже. В следующий раз, при малейшей оплошности, он расправится с ней куда суровее. Лиз прерывисто выдохнула воздух в страхе сказать хоть слово, а посмотреть на Блейка казалось смертельно опасным действием. Она молча уставилась в запотевшее окно ничего за ним не видя, но лихорадочно боялась даже как-то пошевелиться. Они молча сидели не менее пятнадцати минут. Всё это время Блейк заинтересовано изучал новостные порталы, а для Лиз каждая минута казалась адски длительной. Она больше всего на свете хотела покинуть эту машину и больше никогда не пересечься с Блейком, но знала, что двери закрыты, а попросить его выйти для Лиз казалось подобно самостоятельному выстрелу в висок. Она вздрогнула, как только он резко отложил телефон и перевёл на неё взгляд, нарушив тишину хриплым строгим голосом: — Посмотри на меня. Лиз выполнила его указание сразу же, больше не желая доводить его до того состояния, в котором он был, когда она имела наглость ослушаться его в доме. Заплаканными, красными глазами она посмотрела на Блейка, искренне ненавидя его в эту секунду так сильно, как никогда раньше. Блейк воспользовался паузой, чтобы понять, почему её красивые заплаканные глаза вызвали в нём чувство жалости. Он медленно наклонился к ней, но Лиззи упрямо отодвинула голову назад, не желая впускать его в своё пространство. Его это мало интересовало. Коснувшись двумя пальцами её подбородка, он внимательно посмотрел на её лицо, видя в её глазах лишь нескрываемое омерзение. Он ухмыльнулся: — Ты злишься. — Я ненавижу тебя, — прошептала она сквозь зубы, смотря в его ярко-голубые глаза, которые даже в таком тусклом свете сверкали подобно два драгоценных камня. — Не новость, — Блейк не был опечален её словами. — Но почему злишься? Разве я не предупреждал тебя о последствиях твоего характера? Ты будто бы хотела, чтобы я сделал это, в ином случае была бы послушной и милой. Она испытывала отвращение от его касаний, но отодвигаться уже было некуда: — Я не буду послушной и милой лишь бы угодить тебе. Я не буду твоей покорной рабыней. И если за это ты будешь насиловать меня каждый раз, я готова терпеть лишь бы не тешить твое самодовольное гадкое эго. Лиз нахмурилась, замечая, как его лицо озарила язвительная ухмылка. — Насиловать? Лиззи, родная, я правда хотел это сделать, но не вышло. Ты получила удовольствие, а значит насилия не было. Лиз на долю секунды опустила взгляд, чтобы он не заметил её растерянности. Он говорил правду: она действительно наслаждалась процессом и была так возбуждена всем, что он делал, даже удушением, лишившим её воздуха, что в тот момент не ощущала ничего зазорного в том, что происходило. Но как только всё закончилось, то стыд и ужас накрыли её, подобно цунами, сносящем всё на своем пути. — Я не давала согласия, — проговорила она. — Я просила, чтобы ты остановился. Я умоляла тебя не делать этого. — Да, мне понравилось, как ты умоляешь, — сказал Блейк так мечтательно, словно заново вспомнил тот ужас, который она испытывала, когда он поймал её. — Это заводит. Твой страх, твоя потерянность и беспомощность — это возбуждает ещё сильнее. Лиз едва заметно помотала головой, шокированная тем, что только что услышала. Она знала, что Блейк ненормальный человек, но только сейчас поняла, насколько сильно преуменьшала. — Ты получал удовольствие, причиняя мне боль? — Да, — ответил он, затем наклонился ещё ближе к её лицу: — И ты получала удовольствие, когда я делал тебе больно. Тебе нравится быть жертвой. Будешь отрицать? Она шокированно округлила глаза, поражаясь тому, что говорил Блейк, посчитав, что он ещё более безумный, чем она предполагала: — Ты больной человек. — Больной, ненормальный, сумасшедший. — Он ухмыльнулся. — Согласен. Будь уверена, это не всё, на что я способен. Если хочешь проверить, продолжай меня злить. У тебя это хорошо получается. Лиз с трудом выносила его напористый взгляд, но заставляла себя не отворачиваться, чтобы не оголить свою слабость: — Ты будешь гореть в аду, Блейк. — Я буду в нём править. — Он подмигнул ей и резко отстранился. Лиз тяжело вдохнула воздух, всё ещё не имея никаких силы, чтобы собраться, как морально так и физически. Тело казалось ватным, ныло от боли, а в душе словно образовалась огромная пустота, которую заполнили лишь страх, стыд, отвращение и вина. Блейк открыл машину и Лиз, судорожно схватившись за ручку, молниеносно распахнула дверь, будто бы боялась, что он передумает и снова закроет её для своих мерзких деяний. Буквально выползая на асфальт, она едва стояла на ногах и, опираясь о машину, пыталась снова научиться ходить. Лиз вскрикнула, не заметив, когда Блейк подошёл сзади и вновь больно схватил её за локоть, заставив остановиться и посмотреть ему в глаза. Она сделала попытку вырваться из его рук, но снова безуспешно. Скривившись от очередного импульса боли, она разгневанно посмотрела на Блейка, но больше не произнесла ни слова. — Завтра у Филипса день рождение, — начал Блейк. — Он устраивает празднование в кругах работников ФБР. Ты туда не пойдешь. Лиз не уставала удивляться его самоуверенности. Он, конечно, весьма хорошо продемонстрировал, что будет, если перечить ему, но запрещать идти на день рождение начальника — это слишком даже для Блейка. — Что за диктатура, Блейк? Мне хоть дышать можно? Или пойти броситься с высотки, чтобы тебе легче жилось? Что ты хочешь от меня? Что? Объясни, что? Блейк видел, как её глаза снова застилает пелена слёз. Если прошлую истерику он понимал, то сейчас, видимо, он столь сильно расшатал её нервную систему, что она готова была сорваться на слёзы даже после нескольких безобидных слов. Это хорошо. Значит, урок был предоставлен более чем доступно. — Тебе мало было похищения? Мало смерти Моники Брукс и Чарльза Харриса? Теперь ты хочешь пойти в ресторан под открытым небом, где будут все, на кого охотится снайпер? Это небезопасно. Ты туда не пойдешь. — Даже быть под прицелом снайпера гораздо безопаснее, чем быть рядом с тобой! — прошипела она, судорожно вытирая ладонями необъяснимые даже для самой себя слёзы. Блейк мысленно улыбался, понимая смысл её слов, но так как сейчас не он был тем самым снайпером, который угрожал устроить взбучку на дне рождение Филипса, то становилось не так весело. — Лиззи, — проговорил он мягко, словно говорил с маленькой девочкой, затем нежно коснулся её щеки, вытирая слёзы. — Не подвергай свою жизнь опасности только потому, что хочешь продемонстрировать мне своё упрямство. Она резко отстранилась, отталкивая его, и, словно умалишенная, протараторила со всей яростью, которая пылала в груди: — Ты подвергаешь мою жизнь опасности! Ты! Я чуть со страху не умерла, когда думала о том, что ты со мной сделаешь! Ты бы видел себя, когда тянул меня за волосы, словно я животное! Ты не представляешь, какой ужас я пережила, когда смотрела в твои глаза! Ты был не в себе! Ты чуть не задушил меня несколько раз! Ты чуть не убил меня! — Она стала судорожно указывать на гематомы на своем теле, проглатывая потоки слёз. — Это всё сделал ты! Ты — чёртов маньяк — чуть не убил меня! И за что? За то, что я не выполнила твой приказ?! Ты кем себя возомнил? Вершитель судеб? Нет, Блейк! Ты монстр! Демон! Ненавижу тебя! Ненавижу! Она сжала руку в кулак, ударив его в грудь, затем ещё раз и ещё… Блейк, будто стена, стоял неподвижно, выдерживая нескончаемый поток её ударов, и как только она опустила голову, готовая упасть на асфальт, он обхватил её талию рукой и крепче прижал к себе. Громко всхлипывая и с трудом упираясь в его плечи, она пыталась освободиться из заключения, но в результате он лишь крепче обнимал её. — Пусти! — прорычала она, словно загнанный в угол котёнок, не имея сил больше кричать. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Ещё несколько ударов и она устало обмякла в его руках, словно всё тело налилось свинцом. Слёзы быстрыми ручьями стекали по её щекам, разбиваясь об его кожаную крутку. Он положил одну руку на её затылок едва ощутимо поглаживая, словно маленькую девочку, отчаянно нуждавшуюся в утешении. Тяжело дыша, едва хватая ртом воздух, она пыталась найти остатки сил, чтобы вернуть былую стойкость, которая исчезала всякий раз, когда Блейк был рядом. Мысленно приказывая себе отстраниться, тело почему-то отказывалось слушать разум, и она всё ещё находилась в объятиях собственного мучителя, который после того, как сам же причинил боль, теперь пытался её унять. Заикаясь и проглатывая остатки слёз, она прошептала: — Почему ты так жесток ко мне? За что ты так со мной? Блейк не сразу нашёл нужные слова для ответа на вполне простой вопрос, который почему-то поставил его в тупик. Он знал лишь то, что жесток ко всем. Еще с самого детства копя в себе злобу к несправедливому человечеству, обвешенному стандартами и пренебрегая всем, что выходит за них. Лиззи ни в чем не виновата, но она была той, кем гордился их отец, а он всегда был тем, кого они презирали. Вся злоба шла с детства, но сейчас Блейк считал, что не был столь груб с Лиззи. Справедливо будет даже утверждать, что он выделял её среди всех и в каком-то роде был даже иногда нежен с ней, хоть это и совсем ему несвойственно. Возможно, этого мало, если она всё ещё считает, что он обходился с ней жестоко. Блейк просто с трудом понимал чувства, характерные для обычного нормального человека, потому что сам совсем не был таким. — Потому что я не умею иначе, — ответил он также тихо, продолжая утешительно гладить её волосы, пока она мирно прижалась щекой к его груди, периодически шмыгая носом. — Умеешь, — проговорила она и, откинув голову назад, бросила взгляд вверх, чтобы видеть его глаза. — Теперь ты не груб. Ты так осторожен со мной сейчас, но ещё несколько минут назад каждое твоё прикосновение оставляло на моем теле следы. Даже твой взгляд сейчас и тогда, когда я в ужасе бежала от тебя, совсем разный. Тот ты и ты сейчас — это будто два разных человека. Ты умеешь быть нежным, но жестокости в тебе так много, что ты её просто не контролируешь. Блейк смотрел в её покрасневшие мокрые от слез глаза, сохраняя длительную паузу, ведь прекрасно был осведомлен о том, что она говорила. Он действительно иногда впадал в состояние полного отсутствия контроля над самим собой. В такие моменты ему абсолютно плевать, кто находится перед ним. Блейк видел лишь цель. Цель для убийства, либо для мучения, наказания… Он получал удовольствие от применения жестокости, грубости, от страха и ужаса в глазах того, кому не посчастливилось стать его жертвой. В этот раз его целью была Лиззи. К сожалению, именно она попалась ему под горячую руку, и в процессе наказания он вполне мог задушить её, ведь в тот момент действительно этого хотел, но чудом не совершил желаемое, вероятно, растягивая удовольствие. В ином случае, если бы он не хотел продлить наслаждение, он бы убил её. В этом нет никаких сомнений, ведь в том состоянии Блейк видел не Лиззи, а лишь свою очередную жертву. — Да, я такой, — ответил он без раскаяния, ведь хоть и сожалел, что ему попалась Лиззи, но особой вины не ощущал. — Ты хочешь меня изменить? — Хочу, — проговорила она. — Поздно, родная. Я не могу быть другим только потому что тебе не нравится. Я не Питер, которого ты считаешь идеальным. Я никогда не буду таким, как он. Так что просто сними розовые очки и прими реальность. Только в сказках зло становится добром, а тыква становится каретой. В жизни всё иначе. Тыква —это тыква. Не требуй от неё превратиться в карету. Я доступно объяснил аллегорию? — Доступно. — Она тяжело выдохнула. — Ты тыква, а не карета. Я поняла. Он не смог сдержать сдавленный смешок, глядя в её опечаленные глаза. Она подняла взгляд и, только сейчас понимая, что сказала это в слух, улыбнулась сквозь слёзы. — Вот так. — Он ласково коснулся ладонью её бледной холодной щеки. — Можешь называть меня как угодно, хоть демон, хоть тыква, если это вызывает на твоем лице улыбку. Она опустила голову на бок, долго изучая Блейка уставшим взглядом: — Какой же ты всё-таки странный человек, Блейк. Только что ты чуть не убил меня, а уже через мгновение тебя радует моя улыбка. — Ты тоже не особо нормальная, — ответил он. — Только что ты кричала, что ненавидишь меня, а уже через мгновение даришь мне свою улыбку. Лиз замолкла, мысленно окинув себя взглядом со стороны и, к сожалению, для самой себя, признала, что Блейк прав. После того, что он сделал, после того ужаса, что довелось ощутить, как физически, так и морально, сейчас она спокойно стояла, позволяя ему прикасаться к себе и самой искать его близости. Она отчаянно нуждалась в поддержке того Блейка, который был нежен и заботлив по отношению к ней. Ей так сильно хотелось, чтобы он защитил её от того Блейка, который причинял лишь боль, словно и правда верила, что это два разных человека. Тяжело вдохнув и выдохнув воздух, Лиз официально признала себя ненормальной. Какой нормальный человек будет искать утешения в руках собственного мучителя? Она так долго утверждала, что у Блейка проблемы с психикой, что упустила собственные проблемы. Если он бесспорно самый настоящий безумец, то она, как минимум, психологически травмирована, если испытывает симпатию к такому, как он. Вероятно, миссис Дженкинс, её психолог, поставила бы очевидный диагноз — стокгольмский синдром. И это осознание приводило Лиз в ужас: когда случился этот переломный момент и почему она упустила из виду изменения в собственном сознании? — Блейк, — начала она, — ты просишь меня принять тебя таким, какой ты есть, но сам же хочешь меня изменить. Ты говоришь мне быть послушной и милой, но я не такая. Не проси карету становиться тыквой. — В нашей сказке ты карета, а я тыква, хорошо. — Он улыбнулся, желая разрядить обстановку после того, что натворил. — Я тебя услышал. Поговорим на эту тему позже. Уже поздно. Тебе нужно отдохнуть. Лиз косо взглянула на него, не уставая удивляться тому, насколько он бывает разный: жестокий, грубый, язвительный, заботливый, нежный и даже вежливый. Как это может сочетаться в одном человеке? — Поговорим на эту тему сейчас, — резко отрезала она, пока застала его в хорошем расположении духа: — Блейк, сходи со мной к психологу. То, что ты делаешь — ненормально. — Ч-что? — Он раздался смехом, полностью сбитый с толку этим предложением. — Ты шутишь? Родная, ты очень забавная иногда. Она устремила на него абсолютно серьезный взгляд, и он понял, что она далеко не шутит. — Зачем? — продолжил он. — Ты думаешь, я поговорю с психологом, он выгонит из меня демонов, раскроет запертую под замок тайную личность благодетеля, я расплачусь, пойму смысл бытия, стану нормальным и подамся в монахи, как ты того хочешь? — Я просто хочу помочь тебе увидеть, что можно обойтись без жестокости. — Лиззи. — Он еще раз улыбнулся, чтобы не расстраивать её. — Пойди отдохни. Ты, кажется, ударилась головой. Немножко бредишь. — Я в своем уме и говорю серьезно. — Ты просто хочешь увидеть меня в образе монаха. Признайся. Если твоя сексуальная фантазия того желает, можем попробовать. Я буду монахом, а ты моей блудливой грешницей.  — Ты безнадежен, — прошептала она, понимая, что он даже сейчас продолжал в своем привычном репертуаре, прикрывая серьезный разговор типичными для него шутками. Лиз с досадой вздохнула, опуская глаза, принимая тот факт, что менять Блейка в лучшую сторону — самая худшая и заранее проигрышная идея. Вероятно, он прав, и вряд ли люди способны поменяться кардинально. Да, Блейк стал лучше относиться к ней, чем это было в детстве, и, видимо, это тот максимум, на который он способен измениться. — Нам стоит реже пересекаться, — сделала вывод Лиз, снова взглянув в его глаза. — И общаться только по делу. Я не готова принимать твою темную сторону. Я не хочу каждый раз, когда у тебя отключается рассудок, в ужасе убегать и терпеть то, что ты со мной делаешь в такие моменты. Я не игрушка в твоих руках. Ты очень плохо влияешь на меня, Блейк. Поэтому давай соблюдать дистанцию. То, что было в этой машине, — ненормально. Я хочу забыть это, как страшный сон. Она сделала шаг в сторону, но он снова схватил её за локоть, не позволив отойти. Наклонившись, Блейк осторожно заправил ей за ухо рыжую прядь и прошептал: — Не забудешь. Будешь каждую ночь вспоминать то, что было в этой машине, и провоцировать меня сделать это ещё раз. Лиз нахмурила брови, окинув его возмущенным взглядом, но больше не сказав ни слова. Едва переплетая ногами, она направилась к дому, чтобы смыть с себя остатки этого кошмарного вечера.

***

Четверг. Удостоверившись, что Лиззи осталась дома и её не будет на празднование дня рождения Филипса, Блейк со спокойной душой отправился в путь. Остановив машину за углом, он надел чёрный капюшон и, опустив голову, чтобы лицо не поймали ближайшие камеры наблюдения, поднялся по ступенькам на крышу здания около запланированного подражателем адреса Вермонт-авеню, 1090. Шанс того, что этот тип и правда хотел увидеться, минимальный, хотя Блейк очень бы хотел, чтобы этот смельчак действительно был готов раскрыть свою личность и встретиться один на один. К сожалению, изучив манеру поведения подражателя, Блейк сделал вывод, что будет опрометчиво с его стороны прислушиваться к условиям подражателя и приходить на то место, которое тот запланировал. На заброшенной парковке не было никого. Тишину нарушали лишь неспешные шаги Блейка. Он, насвистывая какую-то мелодию, остановился около старой, давно покинутой машины, открыл заднюю дверь и взял чехол, в котором хранилась его жемчужина — снайперская винтовка «PSG1». Убойная дальность — шестьсот ярдов. Расстояние, с которого он планировал вести стрельбу, идеально подходило для этого оружия. Отбросив чехол, Блейк установил винтовку в заранее выбранном месте, где в бетонном ограждении имелся скол, таким образом максимально спрятав себя от противника. Приняв положение лёжа, он присоединил к винтовке снаряженный магазин и поставил на предохранитель до открытия огня. Блейк приблизил к себе винтовку, чтобы лучше видеть деления шкал маховичков для установки прицела и введения боковой поправки оптического прицела. Зажмурив левый глаз, Блейк всмотрелся в оптический прицел, начиная изучать территорию заведения, в котором только начинался праздник в честь дня рождения Филипса. На территории заведения уже находились: виновник торжества, Рональд Додсон, Питер, который постоянно бегал за очередным бокалом шампанского, несколько работников ФБР и все стажеры, собравшиеся компанией около входа. Блейк выровнял прицел прямо около виска Питера, мысленно нажав на курок, но в действительности не мог себе позволить такую роскошь. По крайней мере сейчас. Питер хоть и до невозможности раздражал Блейка, но его гибель не может быть такой простой и точно не время для того, чтобы хоронить его. Лиззи, вероятно, сойдет с ума, если Питер отойдет в мир иной. Она же его самая ярая фанатка с самого детства. Эта мысль вызывала на лице Блейка едва заметную ухмылку. Сколько бы он не пытался понять, что Лиззи нашла в Питере, все попытки были безуспешны. Питер настолько занудный, что Блейк вполне мог бы его использовать как один из видов пытки для своих последующих жертв: полчаса в компании с Питером — и любой будет умолять о скорейшей смерти. Такую скуку вынести сможет не каждый. Сфокусировав внимание на очаровательной улыбке, Блейк узнал в новой гостье Хейли. Она, поднимая подол длинного фиолетового платья, кажется, произносила слова поздравления своему начальнику. Филипс с благодарностью кивнул, что-то отвечая и дружелюбно похлопал её по плечу. Вечеринка была в самом разгаре, и следующие пятнадцать минут всё было довольно спокойно. Блейк даже на мгновение заскучал, продолжая слежку за торжеством. Было бы гораздо интересней ворваться в этот праздник, пустив пулю в лоб какому-нибудь действующему агенту ФБР. Хорошая идея, но слишком простая. Такую легкую смерть он мог бы подарить только прохожим, но не тем, кто столь гордо носил звание агента Федерального бюро расследований. Если уж и лишать кого-то из них жизни, то столь же красиво, как Чарльза Харриса и Монику Брукс. Это были прекрасные две смерти, заслуживающие аплодисментов. Блейк отвлекся от изучения территории, как только на его телефон пришло уведомление. «Ты не пришёл по моему адресу. Хороший ход. Я тоже. Я не настолько сумасшедший человек, чтобы встретиться с тобой. Как насчёт того, чтобы устроить фейерверк из пуль для Филипса?» Блейк отложил телефон едва заметно ухмыляясь. Первое и самое важное, о чем он подумал, это то, что ему совсем плевать, будет стрельба или нет. Лиззи здесь нет. Переживать не о чём. Второе: этот человек знает Филипса, соответственно, это кто-то из ФБР, либо тот, кто знаком с правоохранительной структурой. Вероятно, это не Хейли, которая позавчера пряталась в закоулках, передавая что-то совершенно непонятно кому. Хотя, она, наверняка, каким-то образом связана с подражателем. Он обязательно узнает об этом больше. Видимо, Хейли станет его следующей жертвой. И ей повезет, если удастся выжить. Продолжив наблюдать за территорией, на котором происходило торжество, Блейк заострил внимание на Рональде Додсоне, который был приглашен как один из бывших коллег в рядах ФБР. Он смеялся, увлекательно беседуя с Филипсом. За этот вечер Блейк уже второй раз хотел нажать на курок. Он просто не мог смотреть в прицел и не пустить ни одной пули. Сдвинув прицел немного вправо, он на мгновение замер, недовольно нахмурив чёрные густые брови. У входа остановилась машина. Задняя дверь открылась, и оттуда вышла девушка в бордовом шёлковом платье, прикрытым до самой шеи шалью. Поправив рыжие волнистые волосы, она ступила вперёд, лучезарно улыбаясь своим коллегам. Лиззи. Блейк сильнее сжал рукоять винтовки, как только злость и негодование волнами окатили его сознание. Ещё несколько секунд он смотрел на неё, непокорную, упрямую и очень глупую! Конечно же не стоило ожидать от Лиззи, что она смиренно послушает его под страхом неминуемых последствий. Она настолько сильно не хотела выглядеть трусихой, которая подчиняется его прихотям, что была готова терпеть любое наказание. Глупая! Блейк резко сменил направление винтовки, начиная изучать другие многоэтажки в поисках подражателя. В своем сообщении он упомянул пули —значит, если этот смертник подражает ему во всём, то, вероятно, он тоже профессиональный снайпер, либо новичок, вдохновленный деяниями «таинственного снайпера». Вибрация телефона отвлекла его внимание. Взглянув на новое уведомление, Блейк напрягся, ещё сильнее сжимая оружие в своих руках: «У тебя красивая сестра. Как насчёт того, чтобы она стала моей первой жертвой?» Блейк на мгновение замер на вдохе, закрыв глаза. Остатки здравого смысла гласили держать себя в руках, но яркие краски злости заполнили его рассудок целиком, не оставляя ни единого шанса сохранять контроль над своими действиями. Нарастающий свист в ушах стал последней точкой на пути к бесконтрольному режиму, в котором Блейк полностью отключал ещё существующую где-то в глубинах сознания человечность. Открыв глаза, Блейк резким движением притянул винтовку ближе, снимая с предохранителя. Если подражатель прямо сейчас целился в Лиззи, то стоило сделать так, чтобы он не успел нажать на курок. Блейк был обязан выстрелить в другого человека. Он наведет панику, от которой все гости на праздновании будут обязаны прятаться и убегать, что даст Лиззи шанс сбежать в целости и сохранности. И, если вдруг, подражатель новичок, то он не сможет словить движущийся объект в прицеле и правильно выстрелить. Он точно промахнется. Осталось надеется, что этот тип не профессиональный снайпер, который с легкостью словит даже быструю мишень. Вновь переводя прицел на торжество, он взглянул на первого, кто попался ему на глаза. Филипс. Даже не задумавшись о том, что этот человек последний, кто заслуживает гибели, Блейк нажал на курок. Он больше не смотрел на то, какой ужас был написан на лицах гостей и как быстро все стали разбегаться, словно муравьи в разрушенном муравейнике. Блейк снова перевел прицел на несколько дюймов, словив убегающих стажеров. Снова выстрел. Ещё одно мертвое тело рухнуло на деревянный пол. Третий точный выстрел в движущуюся цель… Четвертый… Пятый… Блейк больше не мог остановиться, ловя мишени, служащие его целью для стрельбы. Он лишь на мгновение отвлекся от истребления работников ФБР, чтобы найти Лиззи. Переводя прицел с места на место, он остановился, как только внимание привлекли яркие рыжие волосы. Лиззи, вместо того, чтобы прятаться под крышей заведения самой, помогала добраться туда другим. Глупая! Если бы он хотел убить её, то с лёгкостью сделал бы это! Ей крупно повезло, что он не желает её гибели… сейчас. Шестой выстрел уже сделал не Блейк. Блейк сразу внимательно посмотрел в прицел дальнего видения, изучая то, в кого и куда стрелял подражатель. Это был пожилой мужчина, курирующий Филипса. Пуля попала в его правое колено. Он, ухватившись за место ранения, продолжал чуть ли не ползти под крышу здания. Пуля попала в его колено спереди, а не сзади. Рассчитав приблизительную траекторию полета пули, Блейк перевел прицел в другую сторону, где, вероятно, мог бы находиться подражатель с учетом того, как он стрелял. Этим выстрелом он помог Блейку понять, где находится. Осталось лишь раскрыть умелую маскировку. Быстро изучая каждый дюйм противоположного здания, Блейк остановился, как только в поле зрения попало дуло винтовки, слишком сильно выдвинутое вперед. Вероятно, стрелок новичок, если не знает, как нужно ставить снайперскую винтовку, чтобы быть максимально незамеченным. Подражателя прикрывала большая бетонная колонна, которая не позволяла выстрелить ему прямо в голову. Ему снова повезло. Он, кажется, очень серьёзно подошел к собственной маскировке: его одежда была полностью в цвет пола, на котором он находился. Неплохо. Осталось научиться стрелять, ведь, если судить по тому, какое ранение он нанёс своей «первой» жертве, находясь на довольно близком расстоянии, то он не особо умелый снайпер. Прицелившись, Блейк остановил прицел на едва заметном плече подражателя из-за колоны. Немного повременив, рассчитывая чёткость полета пули, чтобы попасть прямо в крошечную цель, Блейк приготовился и спустил курок. Чёткое попадание. Блейк, довольный собой, усмехнулся, продолжая наблюдать. Подражатель, кажется, бросил винтовку и спрятался за колонной полностью. Убить его не вышло, но ранить получилось — Блейк создал для себя чудесную метку, по которой будет легко узнать подражателя, если он находится в ближайших кругах. Останется только поймать того, у кого болит плечо. Блейк отвлекся, взглянув на новое сообщение: «Я не оставлю это просто так. Ты пожалеешь» Улыбку сдуло ветром с лица Блейка. Он снова чувствовал напряжение в теле, но не из-за страха за себя, никак нет, ведь подражатель боялся его, как огня и вряд ли осмелится действовать против него. Сейчас Блейк больше всего переживал за Лиззи. Уже все давно поняли, что она — его слабое место и умело этим пользовались. Блейк уже несколько раз пожалел, что подпустил эту маленькую рыжую ведьму так близко к себе. Из-за этой близости она постоянно в опасности, а он каждый раз, когда ей угрожает эта опасность, теряет над собой контроль и действует не в выгоду своим дальнейшим планам. Лиззи была права: им действительно стоит соблюдать дистанцию. Она сказала, что он плохо влияет на неё и была права. Лиззи тоже очень плохо влияет на него. Эта рыжая ведьма сбивает его с толку и сводит с ума. Они словно два магнита одинаковых полюсов, которые постоянно отталкиваются и просто не могут взаимодействовать между собой. С завтрашнего дня он начнет выполнять её самое главное желание — начнёт отстранятся, и перестанет каким-либо образом контактировать просто для того, чтобы просто узнать, как прошёл её день. Так будет лучше для них двоих.