Ты снился мне в кошмарах

Вслушиваясь в тишину и мотая в руках телефон, Лиз не отводила взгляд от настольных часов. Хейли не было уже более двух часов, хотя Блейк сказал, что заберет её ненадолго. Лиз моталась от мысли, что их свидание затянулась, до того, что, возможно, с ними двумя что-то случилось. На звонки оба не отвечали, что уже вызывало подозрения в том, что они могли попасть в неприятности. Всё-таки за окном далеко за полночь. Вариант, что они просто уединились и воркуют, как два влюблённых голубка, Лиз напрочь отсекала. Если станет представлять Блейка с кем-то другим, даже если с Хейли, чувство запретной ревности поглотит её целиком. Поднявшись на ноги, она ходила с одного угла гостиной в другой, каждые две секунды поглядывая на телефон, в ожидании звонка. Не получая никаких вестей, Лиз сдерживала себя от того, чтобы не набрать Хейли в очередной раз. Если они игнорировали её звонки, то, вероятно, увлечены чем-то куда-более интересным. Например, друг другом. Конечно, а чего стоило ожидать, когда влюбилась в возлюбленного лучшей подруги? Тем более, если бы он был просто знакомым… Из четырех миллиардов мужчин на Земле она умудрилась выбрать своего единокровного брата. Бросив телефон на диван, Лиз решила отвлечь себя и, обратив внимание на полупустые кружки с чаем, отправилась на кухню. Только она включила воду в раковине, успев намочить лишь одну кружку, в гостиной раздался звонок мобильного. Бросив всё, забыв закрутить кран, Лиз помчалась к телефону, словно этот звонок имел жизненно важное назначение. Мокрыми руками она едва смогла нажать кнопку ответа. — Хейли? — проговорила Лиз, пытаясь придать голосу спокойствия, словно и не ждала, как на иголках, этот звонок. — Я звонила, чтобы узнать, когда ты будешь дома. Но если вы ещё гуляете не буду отвлекать… — Прощу прощения, — послышался незнакомый женский голос на другом конце провода. — Я взяла телефон у девушки и набрала первый контакт у неё в списке вызовов. Лиз на мгновение замерла на месте, удивленно открыв рот, чтобы за секунду предположить, что могло произойти: — Что случилось? Что с ней? Где она? Она одна? — не останавливаясь, тараторила Лиз, уже на ходу надевая кожаную куртку на плечи. — Она одна. Я вышла гулять с собакой. Увидела девушку. Она сидит в одной из беседок на окраине улицы. Девушка не отвечает на вопросы. Я решила сообщить близким. Вдруг что-то случилось, а ночью здесь находиться одной небезопасно. Лиз помчалась на кухню, краем уха услышав шум воды, чтобы закрутить кран, перед тем, как пойдет искать Хейли: — Спасибо вам большое, что остались неравнодушны. Я сейчас же буду там. Отключив вызов, Лиз осмотрела полки в прихожей на наличие ключей, но поиски оказались тщетными. Оставив дверь не закрытой на замок, она выбежала на улицу. Пробегая по пустынным ночным улочкам, Лиз лишь пыталась составить цепочку из предполагаемых событий, которые могли случиться, чтобы Хейли осталась одна в плохом состоянии. Они с Блейком поссорились — самый, казалось бы, логичный вариант. Скорее будет, что Блейк поссорился с Хейли, а не она с ним. Она так сильно влюблена в него, что по своей воле не допустит ссоры. Хейли будет терпеть все его выходки, которые принижают её как девушку, но не посмеет высказать своего недовольства в страхе потерять его. Глупо, но это грустная правда. Лиз недовольно фыркнула. Даже если они поссорились, неужели Блейк не довел её до дома, а просто бросил совсем одну ночью в этом не самом благоприятном районе?! Нет предела его невоспитанности! Лиз взяла на заметку этот некрасивый жест с его стороны и обязательно устроит ему выговор! Хотя вряд ли ему есть до этого дело. Лиз остановилась на пустынной от домов и деревьев поляне, осматривая территорию, на которой находились четыре беседки. Быстро подойдя к первой, она никого не нашла. Пусто. Вторая — тоже. Мимолетно заглянув в третью, Лиз уже хотела пойти дальше, но невольно разглядела в тени тускло сверкающий серебренный браслет. — Хейли! — Лиз вошла внутрь и на секунду остановилась. Хейли сидела на полу в самом темном углу, обхватив колени руками. Её мокрые глаза, казалось, смотрели в пустоту. Она дрожала, будто на улице был не сентябрь, а февраль. — Хейли, — прошептала Лиз, присев на корточки рядом с ней. — Что случилось? Ты в порядке? Повременив минуту, Лиз поняла, что Хейли не ответит. Она, казалось, даже не дышала. Её лицо потеряло живой окрас, придав щекам смертельную бледность. — Ты меня пугаешь, — тревожно проговорила Лиз и, осторожно протянув руку, коснулась плеча подруги. Хейли содрогнулась так, словно её только что обожгли пламенем. Она широко открыла большие перепуганные глаза, посмотрев на Лиз, словно впервые видела. — Всё хорошо. Это я, — слегка отстранившись спокойно говорила Лиз, замечая, что Хейли до смерти напугана. Приложив руку к груди, Хейли стала тяжело вдыхать воздух, будто ей совсем его не хватало. Лиз быстро присела рядом, понимая, что подругу охватила паника, а в этих вопросах Лиз была лучшей. Она мысленно вспоминала, что делал Блейк, чтобы унять все её тревоги… Взяв руку Хейли в свою, Лиз спокойно проговорила: — Глубоко дыши. Всё хорошо, Хейли. Ты в безопасности. Дыши… Вот так. Молодец, — Лиз едва заметно улыбнулась, замечая улучшения. Хейли с облегчением выдохнула и только после этого подняла уставший тягостный взгляд на Лиз. — Ты можешь говорить? — спросила Лиз. Хейли почти незаметно кивнула, но ничего не произнесла, снова опустив взгляд к полу. — Что случилось? Вы поссорились с Блейком? — поинтересовалась Лиз. От одного имени Блейка Хейли сжалась всем телом, пытаясь ещё сильнее забиться в угол. Она быстро мотала головой, пытаясь что-то произнести, но слова никак не срывались с языка. — Хорошо. Успокойся. Не говори, — успокаивающе прошептала Лиз, погладив подругу по руке. — Мы расстались, — первое, что сказала Хейли. — Навсегда. Лиз слегка опешила, ведь, судя по тому состоянию, в котором она застала Хейли, там должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, а они просто расстались. Хотя будет честно добавить, что они вовсе не встречались… разве что в иллюзиях Хейли. Тем не менее, горе каждый переживает по-разному. Лиз попыталась войти в положение подруги и ни в коем случае не осуждать её чувства. — И хорошо. Он тебя не достоин, — утешительно улыбнулась Лиз. — Он обидел тебя? Мгновение Хейли молчала, затем её губы внезапно тронула издевательская усмешка. Она засмеялась сквозь новый поток слёз, облокотившись головой о деревянную стенку: — Как и всегда. А тебя он обижает? — резко бросила Хейли, уставившись на Лиз покрасневшими глазами. — Он ведь всех вокруг себя обижает. Почему ты молчишь об этом? Почему? Лиз не могла понять, почему сладкие дифирамбы о любви во имя Блейка сейчас так внезапно переросли в обвинения и возмущения. Что Блейк сделал, если даже его самая преданная фанатка, которая готова была терпеть всё, лишь бы он был рядом, отказалась от этой любви? — Хейли… — Лиз запнулась, не понимая, как тема коснулась её связи с Блейком. — Мы с ним иногда ссоримся, да, но… — Что «но»? Что? — фыркнула Хейли. — Будешь оправдывать его? — Я не понимаю о чём ты. Почему ты говоришь о моих отношениях с Блейком? — Потому что ты молчишь, Лиз! — прошипела сквозь зубы Хейли. — Ты молчишь о том, какой он, тем самым позволяя ему дальше вредить людям! Лиз, округлив глаза, удивленно смотрела на Хейли, которая буквально прожигала её ненавистным взглядом, будто бы это она сделала ей какое-то зло, а не Блейк. — Ладно. Давай ты успокоишься, а потом мы поговорим, потому что я, если честно, совсем не понимаю, о чём ты говоришь и при чём здесь я, — Лиз попыталась утешительно улыбнуться и, подхватив Хейли за руку, собиралась помочь ей встать. Хейли отмахнулась от помощи и, чуть пошатнувшись, сама с трудом поднялась на ватные ноги. — Не трогай меня. Ни ты, ни твой брат, — бросила Хейли. — Не хочу видеть вас обоих. Лиз растерялась, уставившись на Хейли, как будто на безумную, ведь ещё два часа назад всё было хорошо, и ничего не предвещало такого резкого поворота событий. — В чём моя вина, Хейли? — пробормотала Лиз, совсем не понимая, что происходит. — Ты позволила мне сблизиться с Блейком, — Хейли слегка нездорово улыбнулась, обхватив голову ладонями. — Я была с этим человеком один на один… Один на один… Боже, я была с ним в одной постели… Я целовала такого ужасного человека. Я была влюблена в того самого… — она запнулась, едва не произнеся слово «снайпер», но вовремя замолкла. Лиз коснулась пальцами подбородка, замерев на месте, наблюдая за тем, как Хейли кое-как сохраняла здравый рассудок и продолжала что-то тихо бормотать, вытирая слёзы со щёк. Лиз пыталась, но не могла понять, что привело к тому, что Хейли так проклинала Блейка и то время, которое она провела с ним. Он, конечно, лучше всех умеет обидеть, но вряд ли Хейли впала бы в такую истерику из-за нескольких досадных слов. — Это ты виновата, — шептала себе под нос Хейли. — Ты молчишь о том, какой он. — Хейли, я с самого начала говорила тебе, что Блейк — тот самый плохой парень, в которого нельзя влюбляться. Разве нет? Я ведь предупреждала тебя о последствиях. — Плохой парень? — Хейли снова издала истерический смешок, наклонив голову на бок. — Ты не предупреждала, что он настолько ужасный человек! Не предупреждала! — Хватит, Хейли! — не выдержав, повысила голос Лиз. — Не я виновата в том, что ты бегала за Блейком! Ты знала, что он причинит тебе боль, но вместо того, чтобы спасать себя от него, ты продолжала настаивать на отношениях с человеком, который никого не любит, кроме себя. Не обвиняй всех вокруг в своих решениях. Я не виновата в этом. Даже Блейк не виноват, что не оправдал твоих ожиданий. — Ты защищаешь его? — Нет, но ты знала, на что шла, когда из кожи вон лезла, лишь бы влюбить его в себя несмотря на всё то неуважение, которое он демонстрировал по отношению к тебе. Где была твоя гордость тогда, что сейчас ты смеешь обвинять в результате этих несостоявшихся токсичных отношений меня? Хейли удивленно помотала головой, не веря собственным ушам: — Ты и правда защищаешь его. Вы стоите друг друга. Сестра такая же, как и её ненормальный брат. Может, ты тоже… — Хейли снова кое-как замолкла на полуслове, едва в силах таить в себе тайну, которую ей открыл Блейк, но его красочные описания о картине, которую он нарисует кровью её родителей, снова вовремя остановили её. — Что я тоже? — Ничего, — устало проговорила Хейли, с трудом вдыхая воздух, чувствуя, как быстро колотится сердце. — Буду благодарна, если сегодня я буду дома одна. Надеюсь, тебе есть, где переночевать? Лиз моргнула несколько раз и, понимая, что ей совсем некуда идти, соврала: — Есть. Не переживай. Хейли, вытирая мокрые щёки, направилась вперёд, затем остановилась и ещё раз обернулась: — Возможно, я наговорила лишнего. Извини. Я сейчас не в себе. — И ты меня, — проговорила Лиз, с досадой провожая Хейли взглядом. Лиз долго стояла на месте обескураженная, словно её только что облили холодной водой, всё ещё не имея возможности понять, что только что случилось. Видимо, Блейк действительно сделал что-то ужасное, если Хейли буквально сошла с ума. Лиз хорошо знала своего брата. Навыками причинять боль он в совершенстве владел с самого детства. Однако он уже не тот маленький мальчик, который целенаправленно издевался над близкими ради собственной забавы. Вряд ли он причинил Хейли какой-то физический вред. Он мог ранить её лишь словесно. Лиз была уверена в этом. Но всё ещё не понимала, что он мог такого сказать, что даже Хейли не смогла простить ему это… Лиз потёрла ладоши, легко подув на них тёплым воздухом. Всё-таки эта ночь действительно была весьма холодной, а у неё, по всем законам подлости, совсем не было, куда идти. Посмотрев на время, Лиз понимала, что до утра ещё долго. Все её сбережения в доме Хейли, и комнату в отеле сейчас снять не выйдет. На ум пришло только обратиться к Кайлу. Да, они никогда не были друзьями и, к тому же, Лиз совсем не импонировал его скользкий подлый характер, но другого варианта не было. Остается надеяться, что Кайл примет её всего на одну ночевку. Прежде чем разбудить Кайла посреди ночи, Лиз всё ещё интересовал вопрос о том, что случилось между Хейли и Блейком. Как в этот раз он обидел эту наивную влюблённую девушку? Набрав контакт Блейка, Лиз приложила телефон к уху, вслушиваясь в длительные гудки. — Слушаю, родная. Ты уже соскучилась? — послышался насмешливый голос на том конце провода. — Блейк, что ты сделал с Хейли? — не смея отвечать на его вопрос, она задала свой. — Я много чего с ней делал. Тебе в подробностях рассказывать? С какой даты начать? Лиз, пытаясь контролировать себя, медленно вдохнула и выдохнула, затем спокойней проговорила: — Что ты сделал с ней сразу после того, как вы сегодня вышли из дома? Так вопрос звучит конкретней? — Да, так лучше, — он ухмыльнулся, этого и не стоило видеть, чтобы понять. — Мы прогулялись, поговорили и попрощались. — А почему тогда я нашла её в истерике совсем одну? — Не знаю. Может, у неё роковой день ежемесячного нестабильного настроения, и она решила уединиться вместе с истерическим припадком? Дай ей шоколадку и бутылку красного сухого. Это стопроцентный мужской метод защиты от женщин в этот морально сложный для нас период. — Не отшучивайся, Блейк. Без твоего участия явно не обошлось. Ты что-то ей сказал. Да? Она бы не стала так вести себя, даже если бы ты обозвал её. Значит, ты сделал что-то гораздо хуже. Потому что она даже меня обвинила и выставила из дома. — Что она сделала? — его голос потерял былые весёлые нотки. — Да, Блейк, вчера меня выгнал отец, а сегодня — Хейли. Это явно намёк на то, что мне пора тратить всю свою зарплату на отдельное жилье. Лиз заметила длительную паузу. Блейк не тот человек, который любит помолчать. По всей видимости, он что-то обдумывал. — Блейк? Ты слышал меня? — Да, — кратко ответил он. — Где ты? Я сейчас приеду за тобой. — Нет! — резко возразила она. — Мы договорились, Блейк. Дистанция. — Ты из-за этого готова ночевать на улице? — Я не буду на улице. Попрошу Кайла приютить меня на одну ночь. — Кого? Ты собралась ночевать в одном доме с каким-то типом? — Он не какой-то тип. Я работаю с ним, — ответила Лиз после его заметного раздражения. — Это ничего не меняет. Если не хочешь нажить ему проблем, то поедешь со мной. Не сомневайся, я обязательно устрою ему проблемы. И в этом будешь виновата ты, Лиззи. Лиз недовольно топнула ногой по земле, крепко сжав телефон в руках: — Зря я тебе об этом сказала! Нужно было и самой догадаться, что ты начнешь угрожать другим, лишь бы я сделала всё, что хочешь ты! Какой же ты… — Заботливый? Ты это хотела сказать? — Удушающе заботливый! — саркастично фыркнула Лиз. — Я там, где ты оставил Хейли. И запомни, я больше никогда не поведусь на твои уловки! Можешь угрожать сколько хочешь! Ты ничего всё равно не сделаешь. — Если бы ты действительно была уверена в том, что мои угрозы не будут реализованы, то поехала бы к Кайлу. Таким образом, ты знаешь, что мои слова далеко не пустые и я способен на всё, о чём говорю, — промолвил Блейк и перед тем, как отключить вызов, добавил: — Скоро буду, родная. Лиз недовольно хмыкнула, уставившись на телефон. Конечно, она была уверена, что он способен сделать любое зло. Только поэтому и согласилась поехать с ним. Он слишком хорошо знал её. Лиз не тот человек, который ради своей гордости станет жертвовать другими, совершенно невинными людьми. Особенно после того, что случилось в баре недавно, когда Блейк едва не вытряс душу с бедняги, который посмел к ней подойти. Стукнув себя ладонью по лбу, Лиз мысленно отругала себя за то, что не додумалась умолчать о Кайле. Стоило ведь догадаться, что Блейк не позволит ей ночевать в доме другого мужчины. Эта истина понятна как белый день, но Лиз по какой-то причине не смогла вовремя её понять. Теперь в наказание ей придется испытывать ужасные противоречивые чувства, которые вдали от Блейка подавлять гораздо легче. Лиз уже не скрывала, что явно испытывала к нему чувства, и далеко не братские. Чем ближе он находился, тем сложнее было мыслить здраво. Она не просто так решила сохранять дистанцию между ними, ведь это самый действенный способ сохранять самоконтроль и придерживаться правильной стратегии, которая в будущем приведет её к спокойствию. Теперь же, когда она проведет эту ночь рядом с Блейком, все её старания относительно собственного благополучия потерпят крах. Она сдается всякий раз, когда Блейк рядом, когда он прикасается, когда он несвойственно для себя нежный и бережный с ней, как ни с кем другим… Лиз присела на лавочку в ожидании Блейка. Она уже настроилась на то, что это будет сложная ночь. Очень непросто отказывать всему тому, что так хочется. Это настоящая борьба со своими демонами, которые так и норовят попасть в руки к Блейку, будто именно он был их настоящим хозяином. Прошло почти двадцать минут, и Лиз услышала издали звук проезжающей по дороге машины. Поднявшись на ноги, она поняла, что это Блейк. На мгновение оцепенев, она увидела, что он приехал на той самой машине, в которой случился тот роковой момент, перечеркнувший всё хорошее, что было между ней и Блейком. Открыв дверь, Лиз прыгнула на пассажирское переднее сидение, косо взглянув на Блейка. Он оценил её недовольное лицо насмешливым взглядом, видимо, получая удовольствие от того, что в очередной раз вынудил её сделать так, как хотел именно он, под предлогом угроз. — Ты замерзла? — поинтересовался он, посмотрев на тоненькую курточку, в которой она так долго ждала его. — Нет, — ответила она, обхватив себя руками, ведь действительно замерзла. — Это хорошо, — ответил он и, ухмыльнувшись, включил обогреватель. Лиз ненамеренно улыбнулась, окинув его благодарным взглядом. — Какая же ты упрямая злая ведьмочка, — прошептал он, нажав на газ и переключив передачу. Они тронулись с места. — Это я злая? — возмутилась Лиз, посмотрев на его профиль. — Это не я довожу бедных девушек до истерики. — Ты про Хейли? Она заслужила. Она выгнала тебя из дома и оставила одну посреди ночи в таком-то районе. — Ты тоже оставил её одну посреди ночи в таком районе. Он едва заметно отрицательно помотал головой, на мгновение взглянув в сторону Лиззи: — Это другое. — В чём же разница? — Это ты, а то она. Это существенная разница. Лиз откинулась на сидение, удивленно уставившись на дорогу прямо перед собой: — Значит, в твоей системе ценностей, жизнь людей имеет разное значение? Кто-то достоин жить, а кто-то нет? — Именно так, — он уверенно кивнул. — Видишь, ты всё понимаешь. Для меня важно, чтобы ты была в безопасности. За жизнь остальных пусть волнуется тот, кто их любит. Лиз замерла, пристально засмотревшись на Блейка, будто бы её загипнотизировали и она не была способна отвести поражённый услышанным взгляд. Любит? Стоит ли расценивать эти слова как признание? Вряд ли, поскольку Лиз была на сто процентов уверена, что Блейк в принципе не умеет любить. Он с детства был лишён эмпатии. Все чувства были ему чужды. Он ведь не знает, что такое любить… Блейк, как и Лиз, так же расценил свои слова. Наверное, он непроизвольно сказал лишнего, ведь о любви не может идти речи. Он не умеет любить и не особо хочет учиться этому ненужному дару свыше. Нормальным людям свойственно испытывать любовные чувства, но в дальнейшем это причиняет боль. Блейк был в какой-то мере благодарен своей семье, что не научили его любить. Это значительно облегчает жизнь: нет никаких слабостей и ожиданий, ты просто доверен самому себе, и никто не может тебя ранить или разочаровать. Невероятная жизнь, посвященная самому себе. Разве нужен ещё кто-то? Блейк косо взглянул на Лиз. Она внезапно замолкла после его последней фразы. Это и не удивительно. Он явно сказал то, что не нравилось ни ему, ни ей. Он отметил то, как она потирала ладошки, словно всё ещё не могла согреться. И это та, которая сказала, что не замерзла лишь бы лишний раз продемонстрировать гордость. Блейк левой рукой продолжал держать руль, а правой взял её ладонь в свою. Коснувшись губами её холодной руки, он продолжал держать её, чтобы согреть. Лиз посмотрела на то, как нежно Блейк поцеловал её руку и всё ещё не отпускал, ощущая, как внутри разлилось тепло от макушки до пальцев ног. Она невольно улыбнулась, чувствуя, как тело пробрало приятной дрожью. В этот момент Лиз забыла обо всём. Все установки, которым она хотела следовать, чтобы сторониться Блейка и его близости, словно испарились в воздухе, подобно каплям воды. Она сдалась ему буквально через пару минут, как села в машину, хотя ставила на то, что это будет позже. Всю оставшуюся дорогу Лиз не смела произнести и слова, наслаждаясь моментом, пока всё хорошо. Время, проведённое с Блейком, всегда непредсказуемое. Никогда не знаешь, чего ожидать. И она не бралась, угадать как пройдет эта ночь… Наконец-то Лиз выплыла на поверхность с глубин собственных сладостных грёз и обратила внимание на то, что они выехали за город. Снова. — Надеюсь, ты не везешь меня в тот бар снова? — её губы содрогнулись в легкой усмешке. — Я устрою тебе бар дома, если захочешь, — он запнулся и поспешил добавить: — Дома у своего друга. Это дом Джека. Ты его уже знаешь. Блейк сделал вывод, что стоит быть осторожней в своих высказываниях, так как Лиззи никак не должна заподозрить, что эта машина и дом, в который он везёт её, принадлежат ему на деньги, заработанные на крови сотен людей: как виновных в чем-то, так и совершенно невинных. После возвращения из Афганистана он прошел психологическую и физическую реабилитацию и в какой-то момент понял, что пребывание в мирном Вашингтоне сводит его с ума. За пять лет сложной жизни на территории военных действий, он привык к стилю жизни под названием «убей или будешь убит». Спокойствие в этом городе наводило на него панику, изредка возвращая флешбеками в Афганистан. Предложение Дэвиса стать наёмным убийцей было идеальным. Блейк взялся за это дело не из-за нужды в деньгах, а лишь потому что понимал, что это то, что принесёт ему настоящее удовольствие. Иначе жить он уже никогда не сможет. Блейк свернул с главной трассы в гущу темного леса, где толком-то и дороги не было. Одни извилистые грунтовые тропинки, по которым, кажется, проезжал только Блейк… и, наверное, Джек, которому принадлежит место, в которое они едут. Лиз инстинктивно напряглась, оглядываясь по сторонам. Если бы она не знала, куда они едут, то сочла бы, что этот путь ведёт прямиком к её могиле. Тем более компания Блейка ещё больше подпитывала тревожные фантазии. Она была уверена, что он похож на того самого парня, который в фильме ужасов дурманит голову незнакомке, затем увозит в лес и закапывает на окраине её тело… Лиз тяжело вздохнула. Она точно пересмотрела криминальной хроники из-за своей работы. Чёрные высокие ворота автоматически открылись, как только Блейк нажал на ключах кнопку. Белый свет на всей территории двора включился сразу после того, как они проехали ворота. Лиз слегка приподнялась, но всё ещё не забрала руку от Блейка. Осмотревшись, Лиз не заметила никаких помпезных цветущих садов на окраине дорожки, которая вела к самому дому. Лишь гладкая ровная трава с одной стороны, а с другой — огромное, почти бескрайнее озеро, которое освещал лишь лунный свет. Несколько коттеджей, которые, вероятно, имели гостевое предназначение, находились в самом конце двора с правой части. Лиз окинула взглядом дом, как только они остановились у парадного входа. Открыв дверь, она медленно ступила на бетонную формованную плитку, подняв взгляд на большое трехэтажное полностью застекленное здание чёрного матового цвета. Мрачное строение так и притягивало к себе взгляд, завораживая своей необычностью и ощущением невесомости. Казалось, что стоит слегка притронуться к конструкции, и она рассыплется на маленькие осколки. Лиз не успела опомниться, как издали послышался быстро приближающийся грозный лай собак. Она широко распахнула глаза, увидев мчавшихся на неё два чёрных пса, которые летели пулей, словно вестники смерти. Оцепенев на месте, будто душа ушла в рай, Лиз даже не смогла пошевелиться, чтобы снова запрыгнуть в машину. Тело потеряло всякую связь с мозгом, и ей оставалось лишь мысленно молить Всевышнего о спасении. Её личным Всевышним оказался в этот раз Блейк. Он издал какой-то свист, и обе собаки, замедляясь, остановились в нескольких футах от неё, всё ещё оголяя острые белые клыки и не прекращая пробирающее до ужаса рычание. Блейк показал рукой определённый жест, и обе собаки покорно сели на место, не отводя от него взгляд. Лиз всё ещё пыталась не дышать, не веря, что смогла выжить после, казалось бы, неминуемого нападения этих двух огромных чёрных бесов. Она приложила руку к груди, едва стоя на ногах, и всё ещё мысленно молилась. — Не бойся, — проговорил Блейк. Он обошел машину и, остановившись возле Лиз, осторожно обхватил её талию рукой, замечая, что она едва могла стоять на ногах после испытанного шока. — Я безумно боюсь собак, — дрожащим голосом пролепетала она. — У меня осталась травма из детства, когда ты натравил на меня своего пса. Блейк улыбнулся и стер эту улыбку, как только Лиз окинула его негодующим взглядом. — Помню. Было забавно, — проговорил он. Лиз невольно толкнула его в плечо, демонстрируя своё недовольство его ответом, но сразу же об этом пожалела. Обе собаки, заприметив этот совсем невинный удар, подорвались с места, раздавшись душераздирающим лаем. Лиз инстинктивно ступила за спину Блейка, надеясь, что он станет её непробиваемой защитной стеной. Он снова показала псам жест, и они в миг смиренно затихли, невинно приклонив уши. — Тебе лучше хорошо вести себя со мной при этих ребятах, — ухмыльнулся Блейк, снова взглянув в до смерти перепуганные глаза Лиз. — П-почему они слушают тебя? — заикаясь, поинтересовалась Лиз, всё ещё с опасением поглядывая на высокого статного добермана и мощного мускулистого, словно человек, ротвейлера. — Я их забрал у прежних хозяев и отдал Джеку. Он не особо присматривает за ними, а я — только с удовольствием, — на ходу придумывал Блейк, ведь эти собаки, как и всё здесь, принадлежало только ему одному. Лиз подозрительно прищурилась. Здесь всё было точным попаданием во вкусы Блейка: пустынный огромный двор, чёрный от самой нижней до самой высокой точки дом, животные, которых он с детства любил больше, чем людей… — Странно, — прошептала она. — Что? — Здесь всё в твоем вкусе. — Этот дом явно не в моем вкусе. Очень непрактичный, — соврал Блейк, — Тем более мы с Джеком в чем-то похожи. Так что схожести могут быть, — говорил Блейк, надеясь, что, если что, Джек прикроет его. Она всё ещё оценивала его взглядом, затем медленно посмотрела на двух собак. Блейк отметил, с каким диким страхом Лиз смотрела на его питомцев. Сделав шаг к ним, он улыбнулся после того, как Лиз вцепилась в его руку, не отпуская, словно без него упадёт в пропасть. — Не бойся, — улыбался Блейк, затем присел на корточки, позволяя собакам подойти. — Хочу вас познакомить, — он с восторгом любящего отца посмотрел на добермана и проговорил: — Это Харлей. В честь моих мотоциклов Harley-Davidson. Харлея я забрал уже почти подростком у недобросовестного хозяина, который привязал его у столба на проезжей части, словно ждал, пока его собьет машина, — Блейк умолчал о том, что сделал с хозяином, затем, тепло улыбнувшись, взглянул на ротвейлера: — А это Винни. — Винни? — переспросила Лиз, издав удивленный смешок. — Этот пёс будто вышел прямиком из ада. Ему не идёт такое милое имя. — Я не вижу его таким страшным, — Блейк взглянул на Лиз, потом снова на своего пса: — Его я нашёл не так давно совсем щенком. Он голодал, и я забрал его сюда, в компанию к Харлею. Просто, когда он был чуть меньше, выглядел, как медвежонок. Поэтому Винни. Он ещё не взрослый и будет больше. Такие породы собак принято считать особо агрессивными, но, если правильно подойти к дрессировке, можно удивиться, какими преданными и любящими они бывают. Лиз облокотилась о капот машины и не заметила, когда улыбка появилась на лице. Она с упоением наблюдала за тем, с каким увлечением и, самое важное, любовью Блейк говорил о питомцах. Лиз готова была поклясться, что за двадцать один год своей жизни впервые видит такую теплоту и нежность в всегда холодных, хитрых, насмешливых глазах Блейка. Блейк взглянул на Лиз и, ухмыльнувшись, обратился к своим псам: — Джентльмены, хочу вас познакомить с Лиззи. Она бывает иногда невыносимой, но тем не менее я почему-то прощаю ей все выходки. Будьте с ней вежливыми и воспитанными. Потому что невежливо и невоспитанно с ней могу вести себя только я. Понимаете? Доберман по кличке Харлей, словно истинный аристократ, грациозно сидел и внимательно слушал Блейка. В то же время очаровательный Винни, которого изначально Лиз назвала псом прямиком из ада, заинтересовано глядел то на хозяина, то на незнакомку так, словно действительно понимал всё, что ему говорят. Лиз широко улыбнулась, и её глаза оживленно засияли, словно два алмаза. Она не уставала поражаться тому, как внезапно Блейк изменился рядом с этими умными красивыми существами, которые для него, вероятно, были важнее, чем собственная семья. Она знала, насколько сильно Блейк любил животных и с самого детства увлеченно копался в книгах об их анатомии, чтобы однажды стать ветеринаром. К сожалению, его мечту погубила война и презрение отца относительно профессии, которую жаждал выбрать старший сын. Тем не менее, нельзя отрицать, что этим собакам очень повезло, ведь их нашёл именно Блейк. — Надеюсь, они не станут кусать меня, если я сделаю хоть шаг в сторону, — с опасением в голосе проговорила Лиз. — Нет, они не кусаются, только пугают, — соврал Блейк для того, чтобы Лиз чувствовала себя комфортно в его доме. На самом деле он уделял практически всё свободное время для особенной дрессировки этих псов. Методы обучения для умных существ были действительно необычными, так как мало того, что они вполне могут искусать чужака, так ещё и загрызть насмерть. По крайней мере, последние пару месяцев Блейк приучал их к новой команде. Вместо обычного «взять» эти псы привыкли к указанию «убить». Ровно восемь жертв Блейк пожертвовал двум своим питомцам. Убийство с помощью двух собак было жестоким, длительным, изощрённым и болезненным — всё, что нравилось Блейку. Псы разрывали человека заживо, и несколько минут этого процесса жертва находилась в сознании, наблюдая куски собственного тела в пасти этих агрессивных животных, не в силах что-то изменить. Блейк справедливо считал этих двоих своими идеальными сообщниками по преступлению — преданные и, что не мало важно, никогда не сдадут его властям, как мог бы сделать любой человек. Зачем иметь в подчинении своих людей, если есть такие замечательные существа? Блейк поднялся и, взглянув на Лиз, взял её ладонь в свою. — Не мёрзни. Нужно согреть тебя, — проговорил он. Лиз покорно пошла за ним к входной двери. Пройдя в гостиную, она от восторга и лёгкого волнения открыла рот. Такого мрачного интерьера ей не приходилось видеть даже в фильмах. Минималистичная закрытая мебель, большой кожаный диван, плитка и пуфы в тематику внешнего дома были полностью чёрные. Лишь подсветка на высоких потолках темно-красного цвета. Даже лестница, ведущая на второй этаж, сопровождала на каждой ступеньке красным, а по бокам стены украшала каменная обделка, подобно пещере. Эта лестница будто бы вела прямиком в ад. Собственно, как и весь дом. Лишь несколько деталей разбавляли мрачность картины белым цветом. Лиз несколько раз моргнула, пытаясь припомнить, что она ещё жива и точно не попала в преисподнюю. Вероятно, днём здесь гораздо уютней благодаря тому, что практически все стены и даже часть потолка над гостиной были выполнены из стекла. Благодаря дневному свету тут должно быть не так угнетающе тоскливо. — Здесь очень красочно, — саркастично подметила Лиз. Блейк ухмыльнулся, взглянув на её сверкающие весельем глаза. Ему нравилось видеть на её лице улыбку. Она становится очень красивой, когда улыбается. Как и всегда. Даже когда злится, Лиззи выглядит милой. По крайней мере, сейчас Блейку это приходилось по вкусу. В будущем его предпочтения легко изменятся в противоположную сторону. Он не был тем человеком, который подвластен чувствам. То, что Лиззи была ценна ему, не значило, что он сохранит ей жизнь. Её будущее зависит от поведения. Жить ей или умереть, покажет лишь время. Блейк воспринимал это как экстремальную, но очень увлекательную игру в русскую рулетку. Ведь если она нечаянно попадется ему на глаза, когда он будет не в духе, выход один — смерть. И он не будет очень жалеть после этого. Лиз присела на высокий стул, облокотившись локтями на стол, когда Блейк отвёл её на кухню. Он остановился с другой стороны стола: — Что будет самая красивая девушка, которая входила в этот дом? Чай? Кофе? Какао? Сок? Виски? Она невольно улыбнулась, чувствуя, как щёки залились румянцем. Смущение прикрыть не удалось. Лиз уже имела возможность познакомиться с Джеком, и если сделала правильные выводы, то они с Блейком часто приводили в этот дом самых красивых фигуристых девушек. Поэтому комплимент Блейка звучал особенно приятно. — Угадай, — она игриво наклонила голову набок, прокручивая в голове свой ответ. Какао. Блейк молча отвернулся, открыл холодильнику, взял молоко и, налив в сотейник, поставил на электрическую плиту. — Что ты делаешь? — переспросила Лиз, вытянувшись, чтобы посмотреть за его плечо. Он обернулся и ответил: — Какао. Не знаю, как его делать, но точно, что нужно подогреть молоко. Дальше буду действовать исходя из ситуации. Лицо Лиз озарила довольная улыбка. Она взяла паузу, чтобы окинуть Блейка удивлённым взглядом, затем спрыгнула со стула и, медленно обойдя всю кухню, остановилась рядом с ним: — Откуда ты знаешь? — Разве ты не делала какао перед сном, начиная лет так с десяти? — Делала, но мы с тобой совсем не пересекались и не помню, чтобы ты видел это. — Я много чего видел, родная. Просто ты старалась меня не замечать. Радость на её лице медленно потухла, подобно пламени свечи после слишком резкого порыва ветра. Она невольно протянула руку, коснувшись его плеча, и прошептала: — Прости за то, какой дурой я была в детстве и не видела очевидных вещей, которые открылись мне только сейчас. Блейк на мгновение опустил взгляд вниз, посмотрев на то, как нежно она прикоснулась к нему. — Что же ты видишь сейчас? — слегка предвзято улыбнувшись, проговорил Блейк, снова посмотрев в её глаза. — То, что ты не такой грубый, эгоистичный и ожесточенный, каким я видела тебя в детстве. Я очень долго винила отца в том, что он внушил мне это, но я была сама виновата. Мне стоило хотя бы попробовать понять тебя, — она запнулась и, сделав небольшой шаг вперёд, почти прислонилась к его груди: — Если бы я тогда попыталась это сделать, давно знала бы о том, каким нежным и заботливым ты можешь быть. Блейк иронично отметил, что ещё несколько минут назад думал о том, что любое её неверное движение он расценит как повод для убийства. Вторым по значимости выводом стало то, что, возможно, где-то внутри закралось небольшое угрызение совести перед этой невинной очаровательной девушкой. Как бы там ни было, ранее он жаждал её гибели из-за того, какой она была в детстве. Ведь именно это внесло её в его чёрный список. А он не особо умел прощать, даже если искренне раскаивались. При всём том, что она особо-то и не провинилась перед ним. Просто это стало лишь поводом, чтобы стереть с лица земли всех представителей семейства Додсон. Он всё ещё не отказался от своего желания, но относительно Лиззи его грызли сомнения. К счастью, эти сомнения были очень слабыми. — Ты ошибаешься, — проговорил он то, что было больше, чем правдой, чтобы развеять её милые рассуждения. — Я именно такой, каким ты видела меня в детстве. — Почему ты тогда заботишься обо мне? Почему ты так ревностно отреагировал, когда ко мне в баре подошёл тот парень? Почему оберегаешь от нашего отца? Оберегаешь от всего и всех. Почему ты не разрешил мне остаться у Кайла? Почему среди ночи приехал за мной и делаешь какао, которое даже не знаешь, как делать? — Очень много вопросов, Лиззи, — пытаясь уйти от темы, ухмыльнулся Блейк. Шипящий звук кипящего молока, послужил спасением для Блейка. Он на мгновение поверил в Бога. Кто-то явно помог ему, чтобы избежать этих неудобных вопросов, ответ на которые он не знал даже для себя. Блейк отошел, быстро снимая молоко с плиты. Затем он, неловко улыбнувшись, взглянул на Лиз: — Исходя из сложившейся картины, полагаю это молоко нужно добавить в какао? Лиз сделала паузу. Она хотела бы услышать ответы на все свои вопросы, но и давить на него не видела смысла. Это лишь может спугнуть его. Блейк и без того достаточно открылся ей с совершенно другой стороны. Этой стороной Лиз очень быстро очаровалась. Она сделала шаг вперёд и, ухмыльнувшись, взглянула на Блейка. — Ты такой смешной, когда не знаешь, что делать. Такой милый, — Лиз специально поддевала его, прекрасно зная, что Блейк не любит казаться милым. Блейк закатил глаза и подал ей какао-порошок: — Мне важно всегда иметь план действий, в котором я уверен и точно знаю, что буду делать, на несколько шагов вперёд, — он запнулся. — Но вот в борьбе с какао этот порошок меня победил. Лиз рассмеялась, помешивая консистенцию из воды, порошка и сахара. — Неправда, — утешительно проговорила она. — Ты сильный и храбрый. Помни, я всегда на твоей стороне. Этот какао-порошок лишь выиграл один раунд, а не войну! Блейк на мгновение застыл на месте, всматриваясь в её красивые веселые глаза. Она ведь шутила о том, что всегда на его стороне? Даже если так, эти слова вызывали непонятные ощущения. Совсем новые и незнакомые. Лиз по-хозяйски открыла несколько тумб в поисках чашек. Найдя то, что искала, она налила свежеприготовленный ароматный какао и вручила Блейку. — Я такое не пью, — возразил он. — Добавить туда виски? Будешь тогда пить? — хитро улыбнулась она, затем прибавила: — Я пробовала алкоголь ради тебя. Теперь ты пей какао ради меня. Давай. Блейк нехотя взял чашку из рук Лиз, посмотрев на напиток, будто ему налили грязи и сказали выпить. Лиз недовольно хмыкнула: — Какой же ты невежа. Хоть сделай вид, что тебе нравится. Ты же ещё не пробовал мой фирменный какао. На пути к гостиной Блейк снова посмотрел на свою чашку и театрально расплылся в блаженной улыбке: — Невероятный божественный напиток! — Так-то лучше, — Лиз присела на диван и, пока Блейк не сделал тоже самое, быстро проговорила: — Мне холодно. Можешь принести плед? Она насторожилась, когда он вместо того, чтобы отправиться за пледом, присел рядом, совсем близко и, обхватив рукой, осторожно привлёк к себе. — Я тебя согрею, — проговорил он, ухмыляясь, ведь знал, что она расценит его слова иначе. Так и случилось. — Блейк, — тихо проговорила она, попробовав одну попытку, чтобы увильнуть, но, когда не вышло, продолжила: — Нельзя этого делать. То, что я ночую с тобой, ничего не меняет. Мы продолжаем сохранять дистанцию. — А что я делаю? — он продолжал улыбаться, смотря на её милое напуганное лицо сверху вниз. — Испугалась, будто я насиловать собрался тебя. Она подозрительно сощурилась и, взглянув на него, недовольно кивнула: — Говоришь так, словно не было и такого. — Не преувеличивай. Я против изнасилований. — Да ты что? — она наигранно удивилась, ведь ещё недавно в той самой машине, на которой они приехали сегодня, случилось то, что она ему никогда не забудет. — Мой ты ангелочек, — парировала она. — Какой ты светлый и добрый человек. Как я смею клеветать-то на тебя?! — Не знаю. Ты всегда меня обижаешь, — подыграл он, замечая её испепеляющий взгляд. — То бьешь, то оговариваешь, теперь вот смотришь, будто бы я зло какое-то сделал. А я-то просто позаботился о своей младшей сестрёнке, чтобы она не ночевала на улице. Никакой благодарности от тебя не дождешься. — Забота методом угроз, видимо, нынче считается чем-то, что заслуживает благодарности. — Не важно, какой метод. Важен результат. Лиз тяжело вздохнула, обхватывая обеими руками свой какао. Переспорить Блейка всё равно что свести себя с ума и всё равно не добиться желаемого результата. Любой аргумент он выведет в свою пользу. Поэтому лучше сохранить свою нервную систему и промолчать. — Ты невыносимый человек, — не в силах сдержать последнюю фразу, прошипела Лиз и наконец-то приняв, что он не отпустит её, прислонилась щекой к его груди. — Знаю, — уверенно ответил он, медленно проводя рукой по её волосам. — В этом моё неповторимое очарование. Лиз ухмыльнулась, так как привыкла к его самолюбованию. Определенно, какое-то очарование всё-таки в Блейке было. Не зря ведь он при всём своем безумии всё равно продолжал так сильно притягивать, подобно магниту. — Пробуй мой какао, — скомандовала она и, приподняв голову, пристально следила, чтобы он не спасовал. Лиз удивленно приподняла брови, не веря, что он смотрит на этот напиток с некой осторожностью: — Серьезно? Ты что, никогда какао не пробовал? Мама в детстве не делала? Лиз поняла, что сказала лишнего. Не стоило упоминать Нурию Монтейл, которая, со слов Блейка, никогда не была хорошей матерью. Судя по взгляду, которым Блейк её буквально наказал, Лиз не ошиблась в выводах. Конечно же, госпожа Нурия не делала ему ни какао перед сном, ни горячий чай, когда он болел. Блейк приобрёл этот шоколадный напиток ещё полгода назад, когда закупался базовыми продуктами. С тех пор он не притрагивался почти ни к чему, что было на кухне. И какао он никогда не пробовал, как бы для Лиз ни было это странно. Он с осторожностью сделал глоток, так как молочно-шоколадный запах напитка был довольно приятным. Распробовав, Блейк готов был вынести свой взыскательный вердикт: — Неплохо. — Неплохо? Это всё, что ты можешь сказать об этом прекрасном напитке, в который я вложила частичку своей любви? — она запнулась на полуслове и поправила себя: — Сестринской любви, разумеется. Блейк поставил кашку на журнальный столик и, тепло улыбнувшись, взглянул на Лиз, которая неловко спрятала глаза. — Разумеется, — добавил он. — Надеюсь, Фрэнки ты не даешь такую же сестринскую любовь, как мне. Лиз неловко опустила взгляд и едва заметно улыбнулась: — А что, если и даю Фрэнки то же самое, что и тебе? — провоцировала она, хитро прищурившись, наблюдая за его реакцией. — Что сделаешь? Блейк мысленно представил мелодичный хруст костей младшего братца после того, как его переедет внедорожник. — Мы с ним поссоримся, — смягчив формулировку, проговорил Блейк. Она, кажется, была довольна ответом. В таких словах Лиз видела небезразличие Блейка, ведь напрямую он не способен сказать, что ему совсем не плевать на неё. Она почему-то постоянно искала в словах Блейка подтверждение тому, что имеет для него хоть какое-то значение. — Конечно, у меня с ним нормальные отношения. Не такие, как с тобой, — объяснилась Лиз. — Я бы не смогла с ним… — она скривилась от отвращения, представив поцелуй с Фрэнки: — Нет, этого не может быть. Омерзительно. Он же мой младший брат. — А я, значит, тебе соседом прихожусь? Лиз невольно рассмеялась и, подняв невинный взгляд, посмотрела на Блейка: — Нет, просто я никогда не воспринимала тебя своим братом. Опять же, из-за собственной детской глупости. Поэтому, когда между нами что-то было, мне было проще воспринимать тебя как человека, который мне нравится, а не как человека, с которым меня связывает отцовская кровь. Блейк не стал удивляться, что она впервые сказала открыто о том, что он ей нравится. Это было и так понятно. После общения с ним такой исход неизбежен. Эта девушка, как и остальные, не имеет шанса не влюбиться. Всё-таки, не преувеличивая собственные заслуги, Блейк был уверен, что умеет очаровать даже тех, кому внешне может быть не по вкусу. Главное после этого не убить несчастных очарованных девиц. Всякое бывало. Иногда это было даже интересно. Красиво убивать влюблённую в него девушку прямо в её кровати, покрывая белоснежные простыни фонтаном артериальной крови… Увлекательно. Лиз осторожно провела пальцем по ярко виднеющемуся шраму на руке Блейка. Она грустно поджала губы, в страхе даже представить, что с ним делали в плену. — Блейк, — её голос немного содрогнулся. — Можно спрошу кое-что по поводу твоего пребывания в Афганистане? Если не хочешь… — Спрашивай, — перебил он, и по его тону, казалось, эта тема была для него не особо болезненной. Но Лиз хорошо помнила, как на Блейка повлиял фильм о войне, который выбрал Питер. — Ты был в плену. Три года. Правильно? — она, грустно приподняв брови, взглянула на Блейка, дождавшись его кивка. — Что эти чудовища хотели от тебя? Почему они держали тебя? Блейк отвел взгляд от её лица, заострив внимание на стеклянных стенах, через которые лунный свет тускло освещал тёмную залу. Ему было не сложно говорить на эту тему, но так было не всегда. После Афганистана его часто настигали страшные флешбеки с места пребывания в плену. Именно эти три года стали переломными для него. Именно там он впервые испытал чувство потери контроля. Там Блейк признал себя сумасшедшим и, если бы не это безумие, вряд ли он смог бы выжить. — Меня и ещё несколько моих напарников взяло в плен исламистское религиозно-политическое военизированное движение под названием «Талибан». США И НАТО — их главные противники на территории Афганистана. Они хотели захватить власть и нужно было сначала разобраться с нами, — объяснял Блейк. — На первых порах им просто нравилось избивать нас. Это приносило им огромное удовольствие, — Блейк сделал паузу вспоминая смех одного из тех парней, которые наносили ему удары. — Они были озлоблены. И так мстили. Потом, когда первый из нас погиб после сильных ушибов головы, они решили, пока остальные не погибли, сделать то, что опозорило бы нашу страну. Они садили наших перед камерой и говорили произнести текст, который принижает честь США. Сдались почти все, кроме меня и ещё одного парня. И нет, я не стал говорить этот текст не из-за того, что являюсь патриотом. Просто из принципа. Я не мог допустить, чтобы люди, которые почти до смерти забивали нас, получили то, что хотели. Поэтому, собственно, я там и пробыл три года. Я очень не нравился тем парням. А не убивали они меня, потому что это и правда было бы поблажкой. Иногда смерть казалась спасением, — Блейк с досадой улыбнулся. — Было время, что я хотел больше не проснуться, потому что даже самый храбрый и сильный не сможет терпеть столько физической и моральной боли, — Блейк снова выдержал паузу и продолжил: — Мой напарник, который так же, как и я, отказался произносить тот текст, погиб через год от болевого шока. Я завидовал ему, потому что он спасся от этого кошмара. А я нет. Моё тело из раза в раз восстанавливалось, и я очень злился на себя. Я хотел так же, как и мой напарник, больше не чувствовать этих мучений. Поэтому из всех захваченных я один выжил. Но тогда мне это не казалось подарком судьбы. Это скорее выглядело в моих глазах так, словно кто-то наказывает меня за всё плохое, что я делал, не позволяя просто умереть. Округлив глаза, Лиз слушала Блейка и в процессе периодически забывала, как дышать. Она знала про плен и вполне могла представить, что там было, но, когда Блейк лично рассказывал о тех событиях, её одолевала волна ярости и грусти. При всём том, что Блейк и малой части не рассказал от трёхлетнего заключения в изуверском плену. Человеческая жестокость поражает своими масштабами. Радость, возникшая благодаря причинению боли другому во благо соперничества за земли — варварство, которое человек переносит с собой тысячелетиями. Казалось бы, борьба за территорию — удел средневековья, но даже во времена технологий, развитых цивилизаций и высших умов продолжается насильственное отвоевание земель и власти. — Ты очень сильный человек, Блейк, — ломающимся голосом произнесла Лиз, не в силах отвести от него взгляд, полный печали и восхищения его силой воли. — Я никогда не видела людей сильнее тебя. Слова Лиз вернули Блейка из собственных воспоминаний. Он опустил взгляд и неловко улыбнулся, не зная, как реагировать на подобные высказывания. Ему всегда было легче отшутиться и перевести тему, чем принять поддержку и заботу. Он не заслуживает любви. Однажды Лиззи обязательно пожалеет о том, какой бывала милой и внимательной с ним. Он с рождения постоянно доказывал, что его невозможно любить. И всё ещё продолжал это делать. Если даже самые, казалось бы, близкие люди, которые подарили жизнь, не смогли принять его, то почему должны другие? — Ты видела время? Утром не проснешься, — резко сменив тему, проговорил Блейк. — Пошли. Покажу твою спальню. Лиз быстро взяла его за руку, остановив попытку встать с дивана, посмотрев в его на редкость смущенные глаза — она видела, насколько, ведь Блейк не привык к тому, что кому-то может быть не безразлична его жизнь. Он прекрасно знал, что нравится девушкам и восхищался своей способностью очаровать любую. Он знал, что способен влюбить в себя если не каждую, то большинство… Однако Блейк действительно не верил, что кто-то из этих девушек может искренне и глубоко влюбиться не в его харизму и столь манящую роль самоуверенного негодяя, а в того беззащитного мальчика, которого он глубоко прятал в себе и никому не показывал. Лиз видела этого невинного мальчишку в нём, и он ей нравился. Искренне нравился. — Мне и здесь удобно, — ответила она, снова прильнув к нему и мирно умостившись в его объятиях. Блейк хотел было снова сказать какую-то глупость, которая точно оттолкнет Лиззи, и она будет умолять его уйти и дать ей спокойствия, как и всегда… но непроизвольно остановился. Перебирая пальцами волосы Лиззи, он наслаждался её близостью и тишиной, которая лишь изредка прерывалась лаем его питомцев, доносившимся с улицы. С одной стороны, Блейк испытывал непонятное приятное чувство, когда Лиззи поддерживала его и незаслуженно отдавала частичку своего тепла, а с другой, он был уверен, что это лишь жалость. Нет ничего хуже, чем жалость. Она наслушалась о его пребывании на войне и, испытывая сочувствие, захотела остаться рядом. Если бы Лиззи не слышала о пытках — она бы никогда по собственному желанию не захотела остаться рядом с ним. Она бы продолжила, как и в детстве, гнать его подальше от себя, презирая и ненавидя всей душой. Всегда так было, но тема войны её смягчила. Конечно, ей ведь просто жаль его… Блейк испытывал неприятное ощущение, грызущее его изнутри. Он не мог позволить, чтобы кто-то только из-за жалости находился рядом. Он и сам отлично справлялся в жизни и не нуждался в словах сочувствия. Не для этого он ответил на её вопрос о плене. Ему не нужен кто-то, кто будет жалеть его, так как даже он сам себе не сочувствовал. В какой-то мере он заслужил всё то, что пережил. Продолжая с удовольствием убивать невинных и виновных, Блейк был уверен, что и за это однажды понесёт наказание. Но до тех пор останавливаться не собирался. Он принял свою тёмную сущность и не пытался быть лучше, чем есть. Поэтому жалость Лиззи ему не нужна. — Лиззи, — прошептал он её имя. — Ты же говорила, что нужно сохранять дистанцию. Что-то изменилось? Лиз на мгновение замерла, почему-то испытав легкую растерянность от внезапного вопроса, так как, конечно, ничего не изменилось. Просто она была слишком слаба, чтобы сохранять эту дистанцию. Снова. — Нет, — кратко ответила она. — Тогда давай я отведу тебя в спальню, чтобы ты спала одна. Лиз, открыв рот, молча проследила за тем, как Блейк поднялся на ноги, проводя рукой по взъерошенным волосам. Она взяла несколько секунд, чтобы понять, почему он так внезапно изменился, будто бы хотел быстрее избавиться он неё. Логичный ответ на ум так и не пришёл. Это же Блейк. Он самый непонятный и непредсказуемый человек на всей земле. Лиз опустила ноги на пол и взглянула на него снизу вверх: — Я что-то сделала не так? Почему ты хочешь оставить меня одну? Блейк отрицательно мотнул головой, имитируя безразличие. Он пожал плечами и ответил: — Мне так захотелось. Есть проблемы? Брови Лиз поднялись вверх от такого ответа, который ровным счетом не объяснял ничего. Она медленно понялась на ноги и, вскинув подбородок, взглянула в его глаза: — Да. Проблемы будут у тебя, если будешь так общаться со мной. Когда у тебя есть настроение, ты само очарование, но в долю секунды оно меняется, и ты опять становишься грубияном. Если продолжишь в том же духе… — Что сделаешь? Пригрозишь дистанцией? — он иронично ухмыльнулся, взглянув на её недовольное лицо. — Очень страшно. Твоя дистанция длится до очередной жалобной истории о войне. Сохраню твои силы, родная. Жалей кого-нибудь другого. Питера, например. У него вон отец не так давно отошел в мир иной. Лиз нахмурилась, только сейчас вразумив, что стало причиной этой внезапной смене его поведения. Он чётко уверен, что её желание быть рядом — это лишь жалость. — Ты…ты… — она не могла подобрать слов, переполненная негодованием. — Ты как всегда невыносимый! — Да-да, исчадье ада, демон. Помню. — Да! К тому же, ещё и совершенно слепой! Разве не видно, что моя дистанция длится не до историй о войне, а до любого твоего прикосновения? Ты что, не видишь, как мне сложно контролировать себя рядом с тобой? Я прикладываю массу усилий, чтобы держаться от тебя подальше, потому что ты плохо влияешь на меня, а ты мне говоришь о какой-то жалости? — она шокировано мотала головой. — В моих чувствах нет и капли жалости! Когда ты говоришь об Афганистане и том, что пережил там, я испытываю гордость! Гордость за то, что несмотря ни на что ты сохранил стойкость и силу. Ты просто не допускаешь мысли, что кому-то ты можешь быть важен просто так… что кто-то может любить тебя… Лиз замолкла, невольно только что раскрыв себя полностью, не оставив и часть своих чувств в тайне. Она оголила душу, но в ответ увидела на лице Блейка лишь язвительную ухмылку. Он и на секунду не посмел хотя бы предположить, что её слова — правда. — Лиззи, ты слишком хорошая девочка, чтобы любить такого, как ты говоришь, демона, как я. Мы оба это знаем. Так что не ври себе. Твоя, так называемая, любовь — лишь плод твоих нереализованных запретных желаний, которые я воплотил. Ты слишком долго была послушной и просто захотела немного развлечься. Теперь тебе кажется, что это любовь, — он слегка наклонился, пронзая её насмешливым взглядом: — Проснись, маленькая принцесса, ты не в сказке про красавицу и чудовище. Лиз ощутила, как в груди вскипает кровь. Она стиснула челюсть, лишь мгновение пытаясь сдерживать ярость, но её терпения хватило ровно на несколько секунд. — Обесценивать чувства окружающих — твоё хобби? «Моё хобби, родная, расчленять людей» — хотел бы сказать Блейк, но, скорее всего, она бы не поняла. — Чувства окружающих меня мало волнуют, — то, что ответил он в голос. — Даже я? Тебя я не волную? Так? Он едва заметно нахмурился и взял заметно длинную паузу. Этот вопрос уже давно ставил его в тупик. Да, она ему не безразлична, но… Но что? Но должен будет убить? Действительно ли это желание всё ещё такое же, как раньше? — Именно так, — ответил Блейк. Лиз прикусила нижнюю губу так сильно, чтобы физическая боль была ощутимее, чем та, что причиняли слова Блейка где-то глубоко в груди. — Спасибо за очередное доказательство того, что сохранять дистанцию с тобой — самое лучшее решение в моей жизни! — Не за что, родная. Будешь должна. Она резко обернулась на пятках и, устремившись к прихожей, больно ударилась о стеклянный журнальный столик, но сейчас эта боль была приглушена бурным эмоциональным всплеском и безграничной обидой. — Куда ты собралась? — он медленно ступил вслед за ней. Лиз поспешно оборачивалась в поисках своей куртки и ответила: — Не намереваюсь и минуты находиться рядом с тобой. — Ты уходишь? — Да! — рявкнула она и быстро натянула куртку на плечи. — Будешь одна бродить посреди холодной ночи в тёмном лесу, чтобы выбраться на пустую трассу, где совсем не будет машин? Она остановилась на месте и, взглянув на его злорадствующую улыбочку, резко бросила: — Тебе какое дело? Не разговаривай со мной, — она обернулась к двери и замерла после его слов. — А если какой-то маньяк встретится на пути? — Блейк облокотился о стену, наблюдая за её сборами. Лиз медленно обернулась, и её лицо скрасила колкая ухмылка: — Думаешь, после тебя мне кто-то страшен? Отвечу заранее: хуже тебя ещё поискать надо! Любой маньяк на пути будет душкой по сравнению с тобой! Она снова обернулась и, уверенно схватившись за ручку двери, на дюйм открыла её. — Иди, — Блейк грустно вздохнул и продолжил: — Передавай привет Харлею и Винни. Они уже ужинали, но, надеюсь, ты не станешь их десертом. Если так, ты будешь их самым вкусным лакомством. Лиз громко захлопнула дверь и снова посмотрела на Блейка горящими от злости глазами. Будь у неё под рукой какой-то твердый предмет, он бы тот же час полетел в Блейка. — Проведи меня к воротам, — строгим голосом бросила Лиз. — А что мне за это будет? — Ты лучше спроси, что тебе будет, если ты этого не сделаешь! Блейк едва мог сдерживать смех, наблюдая за её тщетными попытками сбежать от него. Это не так просто. Если в этот дом зашли однажды, то выйти получится только если он разрешит. А это бывает редко. Он не настолько добродушный. — Ты мне угрожаешь? — продолжал улыбаться он. — Да! Удерживать человека в доме без его на то согласия уголовно наказуемо! Раздел восемнадцать уголовного кодекса США обязывает тебя к десяти годам тюремного заключения! Это похищение и удержание против воли! Блейк театрально испугался: — Напишешь на меня заявление в полицию, — проговорил он и добавил: — Если сможешь сбежать. — Ты просто… просто… — она не могла подобрать слов и вместо этого нервно топнула ногой. Блейк и не скрывал то, как сильно забавляло его злить эту девушку. Он смотрел на её покрасневшие от ярости щёчки, предполагая, что к ней лучше не подходить близко. Блейк, конечно же, был настолько смел, что именно это и сделал. — Ты не уйдешь пока я не позволю, родная, — мягко проговорил он, касаясь её подбородка двумя пальцами: — Этой ночью ты в моём распоряжении, — наклонившись чуть ближе, Блейк едва-едва коснулся губами горящей кожи её щёк и добавил: — Как и всегда, ты в моей власти. Лиз резко отступила назад, но он в тот же момент ступил за неё, прижав спиной к стене, чтобы не дать пути отступления. Взглянув в её пылающие глаза, он проговорил: — Не пытайся сопротивляться. Силы не равны. Мы одни. Никто тебя не услышит. Ты проиграешь. Так что сэкономь силы себе и нервы мне. Лиз глубоко вдохнула воздух, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди, словно так и норовит на свободу. Она закипала от негодования, вызванное его поступками и каждым следующим словом. Что он возомнил себе? Как смеет? — После всего, что ты сказал, я лучше умру, чем позволю тебе прикасаться ко мне! — прорычала она сквозь зубы. Он умиротворенно улыбнулся, осторожно запустив пальцы в её волосы. Скользя взглядом от слегка видневшейся ложбинки между грудей до её губ, он отметил, что ей совсем не стоит бросать такие громкие фразы о смерти. Потому что, если эта девушка выведет его из себя, её гибель не за горами. Блейк с трудом заставил себя отступить на шаг, так как понимал, что может причинить ей вред в любой момент. Им правда лучше не ссориться, так как все его ссоры с кем-либо заканчиваются одинаково для оппонента — летально. Он быстро ступил назад в гостиную и на ходу в приказном порядке бросил: — Поднимись на третий этаж и ложись спать. Пока я добрый. Лиз поплелась за ним и, скинув куртку, бросила её на диван. — А то что? — повысив голос, она невольно провоцировала его. — А если не поднимусь? Что будет? А? — Лиззи, не зли меня, — спокойно, насколько мог, проговорил Блейк, со всей серьёзностью посмотрев на её нахмуренное личико. — Не злить тебя? А меня злить, значит, можно? Да? — не дождавшись ответа, она продолжила: — Я тебя спрашиваю! Будешь игнорировать меня? — Пожалуйста, родная, давай успокоимся, — почти умолял он. — Поздно меня успокаивать! Блейк, от греха подальше, направился на кухню. Лиз уже было не остановить. В лицо ударил жар, кровь кипела в жилах, разум поддался воздействию фонтану эмоций, а тело пробирало от дрожи. Она уставилась на Блейка и в этот момент совсем потеряла остатки здравомыслия и чувства самосохранения. Она направилась за ним: — Куда ты сбегаешь? Не устал раздавать команды? То не уйдешь из дома, пока не позволю, то подымись и спи, то не злить его, видите ли! А что мне ещё сделать? Молчать в тряпочку? Да? А дышать мне можно, мой господин? Блейк остановился, прикрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь вспомнить уроки медитации, которыми он пользовался на просторах интернета, чтобы уснуть. Полное дерьмо эти уроки, конечно. Просто в фильмах видел, что это работает. Как и со сном, эти медитации не работали и сейчас с девушкой, которая, кажется, приняла вызов вывести его окончательно. Лиз испытывала моральное удовольствие, замечая, как сильно он пытался прикрыть раздражение. После того, как Блейк спокойно заверил её в том, что ему плевать на неё, после того, как не отпустил из дома снова под предлогом угроз, она могла только это. Могла только раздражать его. И, как никогда, отчаянно этого хотела. — Чего молчишь? — продолжила она. — Конечно, тебе нечего сказать. Потому что ты не привык, что кто-то может ответить тебе. Так ведь? Я не буду твоей игрушкой, Блейк Монтейл! — Ты уже моя игрушка, — ответил он, снова открыв глаза. — Была ею со дня своего рождения и остаешься по сей день. Лиз недовольно охнула от возмущения. Ступив вперёд, она толкнула его в плечо, ведь ни одно слово не станет действительно стоящим аргументом, чтобы переубедить этого человека. Вероятно, остается только применять силу. Почувствовав удовольствие, так приятно растекающееся по телу, она сделала ещё один удар и ещё один… — Ненавижу тебя! — продолжая наносить удары, пролепетала она. Блейк крепко схватил её за запястья, остановив от ударов, затем резко развернул к себе спиной. Обхватив её смертельной хваткой, второй рукой он скользнул вниз, расстегивая ширинку на её джинсах. Быстро стянув её брюки до колен, он взял её за волосы и силой заставил наклониться всем телом на кухонную столешницу, невзирая на бурные сопротивления. Лиз, словно загнанный в капкан зверёк, пыталась ускользнуть из его грубой хватки. Гортанный крик застыл в тихой кухне, но, как и предупреждал Блейк, её никто не слышит и никто не придёт на помощь. Она услышала звук расстёгивающийся ширинки, и, понимая, что он держит её лишь одной рукой, сделала вывод, что это шанс высвободиться. Резко дернувшись, она почувствовала острую боль, будучи снова грубо прижатой щекой к столу. — Лежать! — его голос пробрал её тело дрожью. Лиз издала жалобный вскрик, ощутив резкий толчок его возбужденной плоти между её бёдер. Режущая боль в неподготовленное ласками лоно заставила её закрыть глаза, роняя одинокие капли слёз на стол. Она крепко сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. А Блейк лишь ещё сильнее натянул её волосы для собственного удобства… и для того, чтобы ей было больнее. Заслужила. Лиз разжала кулаки, как только боль внизу живота стала медленно стихать благодаря естественной смазке, которая позволяла члену безболезненно скользить в теле. Она не заметила, когда наступил тот момент, что боль и страх сменили возбуждение и удовольствие. Однако Блейк и не собирался дарить ей блаженное наслаждение. Кажется, сейчас он хотел лишь изрядно поиздеваться над ней, от чего сам получал массу удовлетворения. Услышав приглушенный стон и ощутив её возбуждение, Блейк резко взял её за волосы, заставив выпрямиться. Она и не заметила, как сразу после этого, он толкнул её на пол. Лиз рухнула на колени перед ним, не в силах удержать равновесие. Подняв потерянный взгляд, она поняла, что он задумал, и была категорически против. Лиз уперлась руками в пол, пытаясь быстро подняться, но Блейк надавил на плечи, заставив снова упасть на колени. — Нет, Блейк… — протараторила она, уставившись на него округленными перепуганными глазами, словно маленький олененок, которого настиг охотник. — Молчать. — скомандовал он. — Будешь говорить только после моего разрешения. Ясно? Она ошарашенно замерла, совсем не моргая. Блейк же сейчас не позволял и малейшего неповиновения. Слегка наклонившись, он нанёс ей лёгкую первую предупреждающую пощёчину. Этого удара хватило, чтобы сломить сопротивление. — Повторяю вопрос. Тебе всё ясно? Она прикрыла глаза, явно шокированная тем, что происходило. Тело оцепенело, и она больше не могла даже пошевелить пальцем. Снова распахнув веки, Лиз быстро закивала, в ужасе представляя, что он может сделать, если она будет сопротивляться и показывать буйный нрав. Блейк ступил ближе. Он провёл головкой члена по её дрожащим посиневшим губам. Лиз покорно подняла невинный взгляд, не смея даже на дюйм отстраниться. Страх сковал тело, будто цепями, и, если бы даже хотела, она бы не смогла подняться на ноги и проявить неповиновение. — Открой рот, — продолжал он говорить в приказном тоне. Лиз подчинилась в ту же секунду, сразу после этого ощутив скользкую головку члена на своем языке. Блейк довольно ухмыльнулся, когда она без его указаний принялась осторожно, с легким опасением посасывать головку, боясь сделать что-то, что ему может не понравиться. — Хорошая девочка, — похвально прошептал он, подарив ей на секунду свою благосклонность. — Активней работай языком. В твоих интересах сделать так, чтобы мне понравилось. Лиз это понимала, как никогда. Что он сделает, если ему не понравятся её действия? Блейк истинный сумасшедший. Она даже не могла представить, что он способен на это. Обычный секс без согласия уже был… теперь он пошёл ещё дальше… Лиз туго обхватила губами каменный от возбуждения член, с осторожностью делая небольшие повороты головой, интуитивно предполагая, что так правильно. Блейк смотрел вниз, наблюдая за её активными стараниями. Она была в ужасе, и дрожащие пальцы это подтверждали. Её страх являлся прекрасным следствием её собственных поступков. Он ведь правда пытался обойтись без насилия. Лиззи не услышала его вовремя. Теперь, вероятно, сделала выводы. Хотя уже поздно. И, если быть честным, он был рад, что Лиззи вынудила его пойти на это без её согласия. Сейчас, когда она дрожащая, жалкая и несчастная стояла перед ним на коленях, выполняя каждое указание, он поистине получал колоссальное наслаждение. Вот так и должно быть. Он, видимо, давал ей слишком много поблажек. Пора это исправлять. — Очень плохо, — проговорил он, и эти слова стали для неё хуже выстрела в висок. Лиз на секунду отстранилась, чтобы поднять на него испуганный потерянный взгляд, молящий о пощаде. Ухмылка на лице Блейка отчетливо всё сказала за него. Он не намерен помиловать её. И, видимо, это было лишь начало… Блейк решительно накрутил её волосы на кулак и сделал резкий толчок почти на всю длину в её горло. Она поперхнулась, пытаясь отстраниться, но он не позволял. Её ротик явно был не разработан, и горло точно было всё ещё девственно с учётом того, с каким трудом она принимала его член. Он лишь на секунду отстранился, чтобы дать ей блаженный воздух и сразу же отнять его. Ускорив темп толчков, он продолжил грубо насиловать её рот. Лиз резко уперлась руками в его бёдра, чувствуя, как воздух снова перестал поступать в лёгкие. На ноющие от режущей боли гланды она уже не обращала внимание. Сейчас оставалось самой сложной задачей схватить хоть немного воздуха. Блейк крепко держал её за волосы, не позволив соскользнуть, как бы она ни пыталась. Замечая, как слезятся её глаза и краснеют щёки, он и не подумал о том, чтобы отпустить и подарить возможность отдышаться. Он лишь глубоко вогнал член в её горло и, прижав затылком к столешнице, не дал ей возможность хоть как-то сместить голову назад. Лиз стала бить ладонями по его бедрам, приложив все усилия, чтобы хоть как-то отвертеться, но из-за стола сзади и крепкой хватки Блейка спереди, которая полностью фиксировала её голову, не смогла ничего сделать. В глазах стало темнеть, и ей на мгновение показалось, что её кончина будет именно такой… Внезапно Блейк отстранился, и она едва не рухнула на пол. Кашель душил изнутри, она бешенными глотками поглощала поступивший воздух, который сейчас казался самым дорогим подарком. Лиз вытерла рот, захлебываясь собственной слюной, но тут же получила второй толчок, достающий до горла, затем третий… Блейк уперся руками в столешницу, продолжая использовать Лиззи для своего удовольствия, имитируя обычный грубый секс, но использовал для этого не обычный метод, а её девственный рот. Лиз оставалось лишь смиренно выполнять любое его указание. Она слегка приподняла голову, чтобы сделать одну дугу из языка и горла, когда поняла, что так неприятные болезненные ощущения хоть немного смягчаются. Лиз крепко зажмурила глаза, чувствуя резкую боль после очередной хватки Блейка за её волосы. Она не смела даже как-то продемонстрировать эту боль, в страхе, что это его сможет раззадорить ещё сильнее. Его определённо ещё больше заводили её мучения. Он ускорил темп, в буквальном смысле слова разрывая её рот грубыми резкими толчками. Она чувствовала, как затекает челюсть, но, опять же, не могла даже жестом показать, что хочет хоть несколько секунд на передышку. Блейк резко снял её голову с члена. Лиз была благодарна за возможность снова откашляться. Слюна стекала с её подбородка с несколькими каплями слёз. Она умоляюще взглянула вверх, желая просить у него нежности, но была слишком хорошо уверена, что Блейка эта просьба лишь рассмешит. Поэтому продолжала молчать, снова отчаянно опустив голову к полу. Он снова положил головку члена в её рот, продолжив уже медленные фрикции. Помогая себе рукой, он чувствовал пик наступающего удовольствия. Снова схватив Лиз за волосы, намотав на обе руки, чтобы контролировать каждый поворот её головы, он стал опять насаживать её рот на свой член, но уже замедлив темп, что давало ей право свободней вдыхать воздух. Он удовлетворённо выдохнул, вытирая головку о её щёки. Лиз ощутила на языке солоноватую жидкость, и сначала хотела выпустить её вместе со слюной по подбородку, но после его следующих слов мгновенно закрыла рот. — Глотай. — прозвучал его очередной приказ. — До последней капли. Блейк смотрел вниз, наблюдая за тем, как она сделала глоток семенной жидкости. Начиная давиться, она откашлялась. Мужское семя пошло из носа, и она выпустила несколько капель на пол. Лиз на мгновение замерла, медленно поднимая на него перепуганный до смерти взгляд. Блейк отступил на шаг и, застегнув ширинку, медленно присел перед ней на корточки. Он взглянул на перепачканное лицо Лиззи, поймав её уже не первый умоляющий о пощаде взгляд. Он тепло улыбнулся, и она наконец-то предположила, что мучения закончились… Рано. Резко схватив её за спутанные волосы, он силой заставил её наклонится к полу. — Слизывай всё, что проронила, — продолжил издеваться он. — Не смей ничего оставлять. Лиз сделала первую за последнее время попытку сопротивления. Однако сила Блейка победила и сейчас. Её слезы рекой стали разбиваться о чёрный мрамор. Она открыла рот, коснувшись языком беловатых капель, слизывая их прямо с пола. Блейк удовлетворенно кивнул и резко потянул её на себя, чтобы оценить красивое потрепанное личико. — Молодец, — он насмешливо улыбался, смотря в её перепуганные и одновременно пылающие презрением глаза. По её щекам катились слёзы, которые, вероятно, она не контролировала. Рот и подбородок были испачканы слюной и спермой. Волосы, потрепанные и измазанные жидкостями, торчали в разные стороны. Картина не из лучших, но ему до безумия нравилось видеть то, что он с ней сделал. Лиз проклинала эту его довольную ухмылку. Он унизил её, изрядно поиздевался, потешив своих демонов, а теперь смотрел так, словно она была лишь грязной проституткой, которую он нашёл на обочине трассы и прямо сейчас выбросит, как мусор. — Теперь ты будешь вести себя хорошо, — прошептал он, довольствуясь её видом. — Будешь послушной девочкой. Иначе теперь я знаю, как закрыть тебе рот. Не в силах налюбоваться тем, в каком жалком положении она была, он добавил: — Надеюсь, твоему девственному ротику понравилось знакомство с моим членом. Если нет, то мы обязательно повторим, чтобы это исправить. Он снова очаровательно улыбнулся, словно только что и не обращался с ней, как со своей сексуальной игрушкой. Она содрогалась всем телом, чувствуя себя униженной, опущенной и недостойной. Лиз ненавидела и его, и себя. Смотря в его лукавые глаза, она хотела кричать о том, какой он гадкий и ужасный человек, но страх всё ещё не покидал дрожащее холодное тело. — Ванная комната прямо по коридору, — проговорил он и, быстро поднявшись на ноги, спокойно оставил её на полу и направился в зал. Лиз дождалась, пока он уйдет. Медленно повернув голову, она убедилась, что его на кухне нет. Шок всё ещё держал её тело в оцепенении. Она оперлась слабыми руками о пол, совершив попытку подняться. Ноги совсем не держали. Ухватившись за столешницу, Лиз наконец-то смогла подняться и медленно, опираясь о стену, прошла в коридор. Бесшумно, чтобы не привлечь внимание своего мучителя, она передвигалась вперед. Закрыв за собой дверь в ванную, Лиз, словно обезумевшая, начала сбрасывать с себя одежду, будто она была пропитана всем тем унижением, которое её заставил испытать Блейк. Она стала под струю теплой воды, намыливая каждый участок своего тела, будто этот позор можно было смыть. Слёзы ринулись из глаз буйными ручьями, и она медленно сползла по стенке, присев и поджав колени к груди, желая сейчас просто провалиться сквозь землю. Лиз стала наносить несильные удары себе по голове, наказывая за то, что вовремя не остановилась и будто бы специально выводила Блейка на эмоции. Складывалось впечатление, что она знала, что он сделает это… и безудержно на это провоцировала. Теперь же Лиз ненавидела себя. Она испытывала отвращение к себе, и прямо сейчас мысли о суициде не казались столь мрачными. Как после этого уважать себя? Лиз проглатывала собственные слёзы с каплями воды, не зная, как вообще выйдет из ванной комнаты. Пересекаться с Блейком сейчас казалось самоубийством. Она не сможет посмотреть ему в глаза. Стыд и ненависть сейчас в гремучем коктейле переполняли каждую клеточку её тела, и она с трудом представляла что когда-нибудь ей придется выйти отсюда. Следующие сорок минут Лиз просидела под струёй теплой воды. Медленно поднявшись, она выключила душ и, осторожно ступив на холодную плитку, обмоталась белым полотенцем, которое увидела на чёрной матовой тумбе. Тяжело выдохнув, Лиз взялась за ручку двери и ещё несколько минут просто стояла, не решаясь выйти. Ей оставалось лишь надеяться, что Блейк покинул зал и ушёл в какую-то комнату в этом доме. Тихо открыв дверь, она на носочках прошла в зал и с облегчением выдохнула, отметив, что Блейка здесь нет. Но радость её продлилась недолго. — Я думал, ты там останешься ночевать, — послышался его голос сзади. Лиз буквально подскочила на месте и, резко обернувшись, увидела Блейка. Он держал в руках стакан с водой и едва заметно улыбался. Сделав несколько шагов вперед, он протянул его ей. Рот слипался от обезвоживания организма. Она отдала бы многое за этот стакан с водой, но остатки гордости гласили ничего не брать с рук этого ужасного человека. Лиз, всё ещё не приобретя способность говорить, отрицательно мотнула головой. Блейк сделал ещё один шаг ближе и, взяв её за запястье, самостоятельно вложил стакан в её руку. Как только он отошёл, она жадными глотками осушила содержимое. — Подойди ко мне, — скомандовал Блейк, но сейчас его голос звучал мягче, чем часом ранее на кухне. Лиз сжала челюсть от раздражения. Он всё ещё продолжает приказывать, будто имеет на это право. Никакой совести у этого человека нет. Тем не менее, она не рисковала снова ослушаться. Медленными шагами Лиз подошла к дивану. Блейк взял её ладонь в свою и резко потянул вниз. Она рухнула на диван прямиком в его руки. Лиз возмущенно нахмурила бровки и опершись о его грудь, попыталась снова подняться, но он не позволил. Обхватив её талию рукой, Блейк больше не разрешал ей отодвинуться от него хоть на дюйм. Взглянув в её пылающие огнём глаза, он нежно провел второй рукой по её мокрым волосам. — Не злись, — тихо проговорил он. — Я не хотел делать тебе больно… сначала. Потом ты просто вывела меня и так получилось. Лиз хотела отвернуться, ведь слёзы непроизвольно снова хлынули из глаз: — Значит, я виновата? — едва смогла проговорить она ломающимся от страха и обиды голосом. Блейк аккуратно, боясь снова нанести ей вред, погладил большим пальцем её мокрые холодные щёки: — Ты же знаешь, что лучше не злить меня. И, к слову, я предупреждал, что тебе стоит остановиться и успокоиться. Было такое, родная? — мягко говорил он, словно объяснял что-то ребёнку. Лиз опустила взгляд, разрешая слезе соскользнуть с ресниц. Она знала, что такое было, но была уверена, что не заслужила столь унизительной расправы за свои слова. — Ты снова сделал это, — прошептала она, не в силах опять посмотреть на него. — Снова насильно воспользовался мной. Блейк нежно коснулся её подбородка двумя пальцами, чтобы она показала ему свои грустные обиженные глаза. Когда она взглянула на него, он увидел в них ещё и нескрываемое презрение по отношению к нему. Это пройдет, — сделал вывод Блейк. Он и без того достаточно пощадил Лиззи, так как, будь на её место кто-то другой, этого человека уже не было бы в живых. Так что, следует полагать, Блейк сохранил ей жизнь. — Не преувеличивай. Ты не привыкла к такому, но не ври, что тебе совсем не понравилось, — проговорил он. Лиз отвела глаза в сторону. То, что произошло на кухне, было ужасно. Он унизил её гордость, опустил ниже некуда… однако в этом действительно было что-то необъяснимо возбуждающее. Лиз понимала, что, вероятно, это совсем не здраво — допускать мысль, что унижение может быть приятным, но отрицать этого не могла. В сексуальном подчинении мужчине определенно было что-то необычно манящее. — Не делай так больше, — проговорила она и заставила себя снова взглянуть на него. — Пообещай. — Не могу, — честно ответил он и, заметив возмущение на её лице, продолжил: — Мне слишком понравилось, чтобы в дальнейшем я это не стал повторять. Тем более, если учесть, что ты очень часто выводишь меня. А это гасит твой пыл наиболее действенно. Лиз гневно нахмурилась, не понимая, как вообще смела полагать, что он перестанет в дальнейшем пытать её подобным образом. Ещё после того эпизода в машине стоило сделать вывод, что если случилось один раз, то обязательно повторится и второй, и третий… Она попыталась снова встать, но опять её удержали сильные руки. — Всё. Успокойся, — проговорил он и привлёк её в свои объятия, словно маленькую беззащитную девочку, которую после стольких мучений внезапно хотел защитить. — Всё хорошо, Лиззи. Тебе больше нечего бояться. Я не причиню тебе вред. Лиз обиженно прикусила нижнюю губу. Через несколько минут его насильного удержания рядом с собой она осознала, что сопротивление бессмысленно, и этот вывод помог с трудом расслабиться в его руках. Блейк нежно гладил её спинку, будто таким образом возмещал всю грубость, которой наградил её часом ранее. Она глубоко вдохнула, чтобы эмоции стихли, и спокойствие накрыло её приятной волной после ушедшей бури… если это возможно. Блейк слегка наклонил голову, ласково коснувшись губами её виска. Лиз прикрыла глаза. Мурашки покрыли тело от головы до ног, и причиной было не наслаждение, а страх. Если бы были силы и полностью ушла боязнь непредсказуемых действий Блейка, она бы сделала всё, чтобы не находиться рядом с ним. Его грубые, не лишенные жестокости поступки не имели предела. Она всегда это знала, но сейчас особенно остро ощущала. Лиз выбрала остаться рядом с ним, чтобы не провоцировать на что-то ещё хуже, чем было на кухне. Потому что ещё одно наказание она не выдержит. Она боялась его. Боялась так же, как и в детстве. Общение с Блейком не становилось и на каплю безопаснее, а лишь наоборот, раскрывалось с ещё более сумасшедших граней. Она определенно в скором времени сойдет с ума, если согласится играть по его правилам. Блейк причиняет вред, а сразу после этого задабривает своей нежностью, словно ничего и не было. Такие качели, вероятно, способны сыграть злую шутку с сознанием любого человека. По крайней мере, она ощущала их губительный результат на себе. Очевидно, ей нужно снова возобновить встречи с психологом. Иначе скоро её ждёт палата в психбольнице. До утра оставалось несколько часов. Ощутив дрожь, Лиз непроизвольно прильнула к Блейку, чтобы согреться от тепла его тела. Он крепче прижал её к себе, словно ничего и не случилось за последние пару часов. Лиз с трудом проглотила слюну, испытывая острую режущую боль в горле после того, как Блейк приложил все усилия, чтобы изрядно истязать её на кухне. Она невольно съёжилась, вспоминая, какое унижение испытывала, когда видела его довольное лицо в процессе этой пытки над её гордостью и честью. Это было сделано лишь с посылом указать её место. Блейк показывал, что она никогда не сможет иметь с ним одинаковые права. Он всегда и во всём будет доминировать. К счастью или к сожалению, Лиз не могла с этим согласиться. Исключением станет лишь эта ночь. Она никак не могла противоречить ему, так как страх был настолько силен, что тело непроизвольно подчинялось затмив разум, который гласил дать отпор. Блейк добился своего. Он унизил её, подавил и до ужаса запугал. Даже Лиз, которая с самого детства пыталась держать перед ним оборону, безвольно сдалась. У него получилось сломить и её, как и любого с кем он общался. Она и не заметила, когда провалилась в сон после слишком бурной ночи. Этот сон сейчас был как никогда необходим. В царстве Морфея она могла наконец-то забыться. Завтра будет новый день, и Лиз даже не представляла, как дальше можно продолжать жить так, словно этой ночью ничего не произошло. Это точно невозможно, но об этом она позаботится утром.