До большого взрыва

Кири: Это круто, что ты хочешь взять перерыв от спорта! Дай мне знать, когда будешь готов встретиться со мной! Кацу: Спасибо за понимание! *** Кири: Неделя? Серьезно? Кацу: Ну да. Кири: Это на тебя не похоже. Кацу: *стикер человечка, пожимающего плечами* *** Кири: Бро, как ты там? Что-то ты притих. Все в порядке? Кацуки: В порядке. А ты как? Что нового? *** Кири: Ты выписался из нашей тренажерки? *** Кири: Ты ходишь в «Healthy bro`s»? Как давно? Кири: Я не злюсь, потому что ты это сделал. Мне просто обидно, что ты ничего не сказал! Зачем врать о таком? Кири: Я не пуп земли, но мне кажется… ты сделал это, чтобы больше не пришлось отчитываться передо мной. Я был слишком… контролирующим? Эта беседа должна была случиться. Рано или поздно. Если Бакуго не хочет потерять своего лучшего друга. — Снова это кафе, — говорит Кацуки вместо приветствия. Он чувствует себя, как на суде, а Кири, сидящий напротив, — и адвокат, и обвинитель, и его судья в одном лице. — Надо же, ты помнишь? — наполовину одобрительно, наполовину обиженно спрашивает Кири. Он удивлен, что Кацуки не забыл место, в котором Эйджиро познакомил их с Мидорией. — Эту чертову картину сложно не забыть, — отмахивается светловолосый. — Помнишь наш договор? — сразу к делу — а по-другому Эйджиро не умеет. С Кацуки долгими беседами вокруг да около ничего не добиться. — Какой? — Я дал обещание тебе. И я дал обещание твоим родителям. Если с тобой… — Я взрослый человек, — от упоминания родителей Кацуки напрягается и принимает закрытую позу. — Да-да, — извинительно кивает Кири и смотрит на свои руки. — Суть в том, что… У нас был договор. Насчет твоего питания и самоконтроля. Ты дал согласие! Ты сам его дал! — спешит защититься Эйджиро и Кацуки обезоружено выдыхает. Глупо спорить с правдой. — Сначала мне было ужасно обидно, что ты… выбрал заниматься самостоятельно. Но потом я вспомнил: дело не во мне! Дело никогда не во мне… — тише добавляет он с болью в голосе и кладет руку на грудь. — Просто тебе снова стало хуже. Хотя… не понимаю я этого. Все же хорошо у вас с Изуку. — Ты знаешь меня лучше всех в этом мире, Эйдж, — мягко начинает Бакуго и Кири нерешительно поднимает глаза на него. — И ты прекрасно знаешь, что любовь… не способна исцелить сломленного человека. Если бы я был религиозным человеком, я бы каждый вечер молил бога, чтобы моя желчь не заразила Изу… — Кацу! — А я что не прав? — Кхм… В общем… если ты больше не доверяешь мне, ты… ты должен, — Кири достает из кармана визитную карточку и протягивает ее, дожидаясь, пока Кацу не возьмет ее. — Если ты не можешь больше доверять мне… — Почему ты решил, что я не в порядке? — Потому что, — Кири прикусывает губу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не вдарить лучшему другу по щеке. — Потому что ты похудел на десять килограммов с нашей последней встречи! И я достаточно умен, чтобы заметить, что эта сраная ткань, — он шумно выдвигает стул назад и сильно тянет за рубашку, — этой сраной оверсайз-тряпки…. до смешного хреново скрывает твои кости! — Кацуки краснеет и смотрит из стороны в сторону, боясь что все теперь на него пялятся. Какой стыд. — Я почти уверен, что на твоей ляжке сейчас снова что-то «написано», — Кири выплевывает это, чтобы поддеть, чтобы уколоть еще сильнее — потому что до невозможного устал играть в хорошего полицейского. Потому что Кацуки снова сваливается туда, откуда многие уже не смогут вернуться. Никогда. — В отличие от нее я никогда… Обычное утро. Третий по счету урок. Учительница задает вопрос. Дети тянут руки, чтобы ответить, и одна девочка вдруг падает. Одна девочка — Юки. Кацуки, в очередной раз не выспавшийся и слишком взбудораженный от количества кофе, рассмеялся на весь класс. Подумал, что это какой-то прикол. Да, совсем не в ее силе — но какое дело сонному мозгу до логики? Кацуки думал, что это просто глупость, пока к девочке, словно в замедленной съемке, не подбежала одноклассница. А после — все в секунду оживились, засуетились, загудели, и уже через пять минут Юки увезли на скорой. Она умело скрывала худобу одеждой, а за похудевшее личико ее только и делали, что хвалили. Кацуки был еще далеко до их общего идеала, да и организм, как показала практика, оказался живучее. Юки же после этого заработала сотрясение мозга и множественные проблемы с жкт. — Я никогда не терял контроль до того, чтобы загреметь в клинику! — Потому что ты был выше и, уж прости меня, гораздо толще нее. — Я так ни разу не проведал ее в больнице… — Прекрати уже! Это было пиздец как давно! Да и ты тогда сам еле соображал от голода… Идиот. — Это не оправдание… — Мне эти разговоры уже осточертели, Кацу. Либо ты прямо сейчас звонишь по этому номеру и обращаешься за помощью, либо… — Либо? — Либо. Либо и точка. Мне надоело разжевывать тебе все.