Забыть ли Блеск твоих глаз, Рук твоих жарких кольцо, Если сквозь слезы не раз Я видел твое лицо. Что б ни было впереди, Приди любая беда, Ты болью в моей груди Останешься навсегда.
Вернувшись в гостиную гриффиндора, Гермиона камнем упала в кровать, не в силах больше ни плакать, ни говорить. Конечно это было замечено Джинни, что и без того переживала за подругу, видя ее странное поведение. Она всегда все замечала, но старалась не давить с расспросами и нравоучениями и так было ясно, отчего Грейнджер так страдает, но не говорит. Младшая Уизли, можно сказать "ушла в тень", полагая, что когда Гермиона сама посчитает нужным — попросит о помощи. Но сейчас, придя с опухшим лицом, в мужской рубашке на выпуск и измазанными в крови руками, сидеть в стороне не было возможности. — Гермиона, Мерлин Всемогущий, что случилось? — подбежала Джинни к подрагивающему телу. — То, что и должно было... — Что же? Гермиона приподнялась на локтях, оглядывая покрасневшим от слез лицом спальню с обращенными на нее глазами однокурсниц. — Все, как и задумано было в начале, должно было быть так, но я заблудилась, ушла с верной дороги, позволила себе влюбиться в своего врага. — притянув подругу за руку, Грейнджер надела на кровать заглушку. — Но зелье, оно же... — А если я не хочу его забывать? Я не хочу! — Мерлин... — Джинни тихонько окутала объятиями подругу, которая срывалась на новые слезы.***
Римус возвратился в школу до рассвета спустя долгое время отсутствий. Вид его был взвинченным, обеспокоенным, а глаза словно горели. Нервно приглаживая мятое пальто, его быстрые шаги рассекали воздух, торопясь в кабинет. Не успев толком выдохнуть, Люпин принялся изменять программу занятий, проговаривая вслух темы лекций. Утро встретило практически черным небом, абсолютно несвойственным для такого времени. В воздухе витал запах сырости, плесени и даже немного затхлости. Хогвартс окунулся во мрак. Пары с профессором Люпином были любимыми большинством студентов, в их числе и Гарри. Он так положительно отзывался о его лекциях, что глаза его словно сияли, стоило упомянуть о Римусе. Сам профессор так же весьма тепло относился к Гарри, но его поведение в последнее время вызывало много вопросов. Поттер был настроен обсудить с ним этот вопрос, быть может ему нужна помощь. Но перед этим он дал себе слово зайти к Дамблдору. Заламывая пальцы, Поттер спешил на дискуссию, словно его будут отчитывать за промах. — Профессор? — не смело вошел Гарри. — Да, заходи, малыш. Что ты хотел сказать? — Профессор, видите ли, не хочу нагнетать панику, но думаю, следует рассказать Вам об этом. — Я слушаю тебя. — Дамблдор сложил руки в замок, опуская подбородок. — Мой шрам, он болел недавно, это повторялось дважды. — Болел? Хм-м, может ты видел что-то подозрительного, что могло спровоцировать это? — Да, сэр... Малфой. По близости был Малфой. — Это очень серьёзные обвинения, Гарри. — Я понимаю, сэр, поэтому и решил сначала рассказать Вам. — Благодарю тебя за доверие, мальчик мой. Позволь я тебе кое-что расскажу. Ты хорошо знаком с историей семьи Малфой? — Нет, сэр. — Драко Малфой был единственным ребенком в семье и вырос в Малфой-Мэнор, имении в Уилтшире, которое принадлежало этому роду в течение столетий. С того времени, как он научился говорить, он ясно понимал, что он был особенным втройне: во-первых — волшебник, во-вторых — чистокровный, в-третьих — член семейства Малфоев. Драко рос в атмосфере гнета и сожалений о том, что Сам-знаешь-кому не удалось покорить магическое сообщество, хотя ему благоразумно напоминали, что подобные чувства не стоит демонстрировать за пределами узкого круга семьи и близких друзей «или у отца могут быть неприятности». В детстве Драко общался в основном с чистокровными детьми друзей отца, от чего его характер еще больше пострадал. — К чему Вы это? — Я понимаю твою неприязнь к этому светловолосому юноше, понимаю и твои подозрения, но Драко не есть зло. Да, его растили, как было необходимо родителям, скорее даже отцу, внедряли ему в голову ненависть ко всем непохожим, но я видел в нем его свет, что сочится сквозь нанесенные Люциусом раны. Я ни в коем случае не оспариваю тот факт, что он может быть причиной боли твоего шрама, но прошу не делать поспешных выводов. Присмотрись повнимательнее, быть может рядом был кто-то еще? — То есть, Вы мне не верите? — Я верю тебе Гарри, лишь хочу, что бы ты либо убедился, либо опроверг свои слова. — Что ж, я пожалуй пойду, сэр. — Будь осторожен. Сознание блуждало на грани реальности, в услышанное не хотелось верить, будто в надежде ожидая другой реакции. Медленно ковыляя на урок, Гарри пытался собрать мысли в единую линию сюжета, споря в голове с самим собой. Он пришел раньше всех, помня о разговоре еще и с Люпином. Открыв кабинет, ему обнажилась картина, как Люпин стоял оперившись ладонями в окно, словно отходя от приступа, волосы его были слегка взлохмачены, а дыхание неровным, как после быстрого, продолжительного бега. — С Вами все в порядке, профессор? — быстро спросил Гарри. — Ох, Гарри, да, просто... просто немного нервный, все в норме. Что-то хотел? — Вообще-то поэтому я и пришел, меня беспокоит Ваше состояние, я подумал, может Вам нужна помощь? — Очень мило с твоей стороны, но все и правда в норме. — он пригладил рукой волосы, подвигая стул, резко сел и продолжил. — А хотя знаешь, я думаю, пора тебе рассказать. Понимаешь, Гарри, у меня плохое предчувствие, вот уже с неделю, будто надвигается что-то весьма неприятное. Я хотел найти время, дабы предупредить тебя быть более осторожным, но у меня были... неотложные дела. — Что-то нехорошее? — юноша сел за парту, хмуря брови. — Знаю, твоя голова сейчас забита финалом, просто, будь внимателен. — Но, профессор, у меня тоже пл... — дать Гарри закончить помешали ученики, что подтягивались в класс. Легкий кивок профессора дал понять о том, что разговор не закончен. Римус не стал вдаваться в подробности, описывая причину своих переживаний. Он и так сказал слишком много о том, о чем пока заставляли молчать, но все осязали поледеневшими кончиками пальцев, да и будто сама природа намекала, пропитывая воздух сыростью, словно слезами. Однако он считал своим долгом готовить детей к беде, даже ценой должности. — Дети, сегодня мы будет учиться противостоять боггартам, знаю, вы удивлены, просто я решил немного внести корректировок в нашу программу. — видя удивленные взгляды учеников, что явно не готовы к такому скачку в изучении, Римус добавил. — Насколько мне известно, за время учёбы у вас сменилось пять преподавателей по этому предмету. Естественно, у каждого из этих преподавателей были свои задачи и свои методы. При таком бессистемном обучении меня удивляет, что многие из вас всё-таки наскребли проходной балл на экзамене СОВ по данному предмету. Ещё больше меня удивит, если все вы справитесь с объёмом работы на уровне ЖАБА, значительно более углублённом и обширном. Поэтому наша программа будет весьма обширной, еще и с учетом финала соревнований. Начать урок Люпин решил с рассказа о боггартах, что, на удивление самого Римуса, заинтересовал аудиторию. Дети с нескрываемым интересом слушали учителя, временами что-то конспектируя. — ...И на следующем уроке мы с вами начнем практиковаться в полученных знаниях. — подытожил Римус, заканчивая урок. Шумная толпа одним потоком направилась из кабинета, обсуждая услышанное. Лишь один силуэт Гарри не сдвинулся с места, обращая внимание учителя. — Я предлагаю нам пройтись, что думаешь? — мягко спросил Люпин, хватая пальто. Гарри кивнул, замечая спокойный взгляд Римуса, вытиснувший страхи их беспокойного сердца.***
Она торопливо сбегала по лестницам подземелий, почти не разбирая дороги, уворачиваясь от студентов, что так не вовремя попадались на пути. Еще два дня и зелье будет готово и как бы больно не было, реальность слишком болезненно напоминала о своей жестокости, давая пощечину, отрезвляющую рассудок. Весь день Гермиона утыкалась в книгу, будь на то хоть секунда, стремление уйти от этой самой реальности горело где-то внутри, после невыносимо долгой ночи самоистязаний. Она выглядела как тень, избегающая всех и вся, прячась за учебником травологии. Остановившись у двери в кабинет Снейпа, тонкие руки затряслись мелкой дрожью, в то время как соленые дорожки растекались по лицу. Тихий дверной скрип и она неуверенно зашла внутрь, замечая поникшего Северуса, перебирающего между пальцев перо. Серое лицо, под черными волосами было окрашено болью, страхом и бессилием. — Профессор? — Грейнджер... проходите. — не поднимая глаз, произнес Снейп. Гермиона, словно приговоренная к казни, шла к двери, сжимая глаза и подавляя слезы. Зелье поменяло оттенок. Все шло согласно рецепту, все идет как и должно, все будет как раньшеОднажды к каждому из нас, Не выбирая его кровь Вдруг постучится тихо в дверь Та долгожданная любовь.
Легонько помешивая варево и подрагивая тонкими плечами, в мыслях Гермиона ненавидела себя за слабость, что сейчас сочиться из ее свежих ран у всех на виду. Теплая рука прикоснулась к локтю, разворачивая на свет. Северус легким кивком указал на рабочий стол, проводя девушку за собой. — Я знал, что так и будет. — почти грубо произнес профессор. — О чем Вы? — уточнила Гермиона. — О том, что это принесет столько боли. — выждав паузу, он заговорил сравнимо мягче. — Драко заходил около часа назад, он вероятно полагал, что меня здесь нет, от того и позволил эмоциям взять вверх... последний раз я видел его слезы у мадам Помфри на первом курсе. И без того гнетущее молчание стало громче звенеть в ушах, пока Снейп не продолжил. — Поверьте, я понимаю Вас. Северус будто окунулся в прошлое, проживая любовь чужими глазами, что идет к такому же трагичному финалу. И снова он ничего не может изменить.Малфой Мэнор. Текущий день.
Нарцисса проницательно вглядывалась уставшими глазами в свое отражение, проникая в заблудившуюся душу. Тяжелый груз навис над ней. Пойти против мужа, позволяя сыну жить наконец счастливо, или пойти против сына ради благополучия Фамилии? Любой ее выбор будет нести последствия, что уже не исправить. Ее холодная отстранённость, возникшая по возвращению в Мэнор, почти осязаемо витала в воздухе. За ужином, Люциус, что буравил глазами Нарциссу, в нетерпении наконец спросил: — Душа моя, что-то случилось? — поднося фамильный серебряный сервиз к губам, лукаво улыбнувшись, протянул Малфой-старший. — Ты сама не своя. — Драко, он... — подняв глаза, неуверенно продолжила. — так печален... — Нарцисса была в этом уверена, не смотря на то, что сына так и не проведала, унося ноги из Хогвартса, стоило Снейпу заговорить о проклятье. — Вероятно, готовится к финалу, не стоит так переживать. — Люциус похолодел на несколько тонов, словно тема была ему неприятна. — Ты уверен в том, что мы правильно с ним поступаем? — Нарцисса, ты что-то недоговариваешь. — он перебил супругу, начиная вскипать. — Что там такого произошло, что ты столь взвинчена? Фамильные эльфы, скачущие вокруг стола с угощениями, замерли от резкой перемены тона хозяина. — Не смей повышать на меня голос, Люциус Малфой. — раздалось эхом по обеденному залу, погружая в гробовую тишь. — Ты прав, полагаю, он просто готовится. Остаток ужина прошел в мрачном молчании супругов, не поднимающих друг на друга глаз, лишь звон дорогой посуды аккомпанировал их трапезе.***
Ученики сегодня активны как никогда, финал состоится через пару дней, от чего полуфиналисты взвинчено носились к библиотеке, а остальные помогают полуфиналистам. Опущенные в книги лица, что полностью ушли в свои мысли, даже не обращали внимания на погодную аномалию. Небо было черным, изредка пропуская солнечные лучи, холодный ветер кружил вокруг башни, словно полтергейст, что старается проникнуть внутрь. Лишь отрешенная от человеческий проблем Полумна, вот уже которую минуту, рассматривала облака своими большими, удивленными глазами. — У меня плохое предчувствие. — будто ведя диалог, произнесла девушка сама себе, затягивая туже шарф. — Что ты рассматриваешь? — поинтересовался Невилл, что нес с библиотеки книги для Гарри, обратив внимание на нахмуренную когтевранку. — Небо, оно неспокойно. — маленькой ладонью она указала вверх. — Я тоже это заметил. — поворачивая голову к Лавгуд, спросил. — Как думаешь, почему оно такое? — Зловеще-темный небосклон не предвещает ничего хорошего. Но если сквозь свинцовые тучи пробивается хотя бы единственный луч света, как вон те маленькие, то это сулит надежду. — слова девушки звучали как сказка, а не страшная реальность. — Откуда ты это знаешь? — удивленно спросил Невилл. — Я не знаю, я чувствую. Они вновь повернули головы на природное явление, то ли любуясь, то ли ужасаясь, но точно оставаясь заворожёнными видом.Гостиная Слизерин.
Обилие свечей не спасало от пожирающей темноты из вне, а камин не согревал от бушующей непогоды, однако шумные дискуссии слизеринцев звучавшие ото всюду, согревали своим особым уютом. Так людно в гостиной бывает не часто. Блейз, Пэнси, Дафна, Гойл, Малфой и Крэбб расположившиеся на диване у огня, обсуждали шансы на победу, словно она уже у них в кармане. Обстановка казалась вполне приятной, можно даже сказать как раньше. Однако это лишь казалось. Разбитые вдребезги, сломленные изнутри люди, трясущимися руками держали маску спокойствия. Драко уходил на то самое место на крыше, где мог выплеснуть боль. Пэнси забиралась на астрономическую башню, глуша слезами тревожные мысли. И Блейз, на глазах которых ломались его друзья, собирал их осколки, что резали его ладони в кровь. А сейчас сидят здесь, фальшиво давя улыбку.***
И снова срываясь на бег, ее несли ноги, пока глаза уткнулись в книгу, пряча зареванное лицо. Резкий поворот и с громким грохотом гриффиндорка рухнула на пол, роняя предмет защиты. — Гермиона, Мерлин, ты ушиблась? Подняв тряпичную голову, она увидела те самые родные и понимающие глаза. Те самые, что были рядом всегда, что спасали от любых невзгод. — Гарри... — резко поднявшись, она вцепилась объятиями в Поттера, прижимая друга всей силой. — Гарри... я так виновата перед вами, я так... — Все будет хорошо. — вымолвил Гарри. — Пойдем домой. — Я так скучала... — Я тоже, Гермиона.***
— ...Вы уверены, профессор? — Абсолютно. Если шрам Гарри действительно проявил активность, это значит только одно — пора.