Гостиная Слизерин.
— Мне нужен отдых. — заявил Грэхем, бросая книгу на стол. — Нет времени! — грубо возразил Драко. — Я не собираюсь зубрить все на пятый раз, я и так терплю тебя днями напролет. — Монтегю, если из-за твоих капризов я пролечу, узнаешь прелести непростительных. — процедил Малфой сквозь зубы. — Можешь не пытаться меня запугать, я не Гермиона. — с усмешкой ответил Грэхем. — Я не трогал её. — послужило спокойным ответом, пока пальцы сжали учебник до посинения костяшек и впившихся ногтей в корешок книги. — И не тронешь, я не позволю. — Грэхем был невероятно уверен в себе, не смотря на их редкое общение с Гермионой после казуса со "свиданием". — Ты? — усмехнувшись, он продолжил. — Интересно... — Драко отложил книгу, что до сих пор держал в руках, сцепляя пальцы в замок. Его маска уверенности умело скрывала демона, что готов был задушить Монтегю прямо в этой гостиной. — Поттер рассказал мне, что подозревает тебя причиной странного поведения Гермионы. — Шрамоголовый сказал тебе какой «я плохой» и вправду что-то новое. — саркастично похлопав в ладоши, он поднялся с кресла, направляясь в сторону Монтегю. — Я не такой идиот, как золотой мальчик, я вижу тебя насквозь, Малфой. — Что разглядел? — он медленно приближался ближе. — Решил поиграться, воспользоваться грязнокровкой, когда она расцвела и пол школы сворачивает шеи при виде ее, любимицы всего педагогического состава Хогвартса и отличницы с лучшими оценками среди всех факультетов нынешнего курса, представляя ее в откровенных позах в своих сокровенных мыслях, решил поднять репутацию, да? — Грэхем постепенно переходил на повышенный тон. Температура накалялась, несмотря на ледяной ветер за окном и полупустую комнату. Драко медленно подпустил галстук и сделал уверенный шаг вперед. — Ты считаешь её куском мяса или ты просто животное? — Малфой схватил Монтегю за шиворот, притягивая к своему лицу и выкрикивая ему в лицо. — Значит, Поттер был прав. — от сильного напряжения на его скулах заиграли жевалки. Нервно усмехнувшись, Грэхем резким махом головы ударил в нос блондина, заставляя того повалиться на пол от неожиданности. Кровь мгновенно окрасила белую рубашку, пока ладонь Малфоя прижималась к лицу. Смесь ярости и адреналина ударили в голову, от чего он медленно, словно хищник, поднялся, вытирая ладонь о штанину. Рывком повалив Монтегю на пол, Малфой плотно придавил соперника сверху и крепко схватил его за лицо, заставляя смотреть ему в глаза. — Не смей. К ней. Прикасаться. — прозвучал рванный шепот из уст Малфоя, после чего он нанес удар, разбивая однокурснику губу, а потом и нос. Он бы мог продолжать калечить Монтегю, но тот к сожалению его партнер в финале и он нужен живым. Драко поднялся, заворачивая окровавленные рукава и направляя взгляд на Грэха, что сплевывал со рта кровь, и схватив книгу, что отложил ранее, направился в сторону спален, выкрикивая напоследок. — Надеюсь, ты отдохнул, ублюдок.***
Флитвик лихорадочно бегал от подсвечника к подсвечнику, зажигая как можно больше огней. Школа погрузилась в кромешный мрак, тучи не расходятся уже почти неделю, а циклон так и кружит ледяными ветрами вокруг замка. Невилл, что второй день сталкивался с Полумной возле выхода в сад, наблюдая за непогодой, ведь подобного климата стал опасаться. Какие слухи бы не ходили про персону Лавгуд, она явно понимала, о чем говорит, когда рассказывала об "Аномалии черного неба". И он шёл чернее туч, что гуляют на небе, и глядел в одну точку, опустив голову к полу, словно отчитанный за проступки. Шёл к Римусу Люпину, что может знать о происходящем больше всех остальных. Походя к дверям кабинета, в поле зрения попалась золотая троица, что неслась ему навстречу. — Вы чего это? — спросил Невилл. — Нам надо к профессору Люпину. — ответил Гарри, переводя дыхание. — И мне. Они обменялись взглядами, что таили недоверие и испуг. Однако, короткий кивок от Гарри и Невилл распахнул дверь кабинета. — Профессор? — пронеслось по кабинету. — Я очень рад вас видеть, но ваши лица не внушают спокойствия. — сказал он, выходя из кабинета и переводя вопросительные глаза по собравшихся. Гарри слегка подтолкнул Невилла в бок, уступая очередь. — Профессор, я бы... бы хотел у Вас кое о чём спросить. — Конечно, я слушаю. — Римус спустился с лестницы, опираясь на угол парты в ожидании вопроса. — Что Вы знаете про «аномалии черного неба»? — он головой указал на окно, где виднелась причина страха. Золотая троица переглянулась, осознавая схожесть их встречи. Люпин заметно помрачнел, нервно поправив рубаху, и поставил на двери заглушки. — То, что я вам расскажу, не в ходит в мою компетенцию, но я не могу оставить вас в неведении. Гарри, ты и так знаешь природу своего шрама и того, кто его тебе оставил. После того случая все решили, что сам знаете кто погиб, и думали до недавних времен. Когда Хогвартс погрузился в темноту, Дамблдор собрал нас, объявив о введении школы в режим особой осторожности. — Но почему? — в нетерпении спросил Долгопупс. — Черное небо — один из признаков обряда возрождения сильного мага. Однако, это не самое страшное. Для завершения обряда... необходима кровь врага. «Кость отца, отданная без согласия, Плоть слуги, отданная добровольно, Кровь недруга, взятая насильно» — Мне снился сон. — после молчания выпалил Гарри. — Я видел его и его подданных в серебряных масках, они были здесь у Дремучей ивы. — Расскажи подробнее. — подвинувшись ближе, произнес Римус. — Там тоже было черное небо, они стояли вокруг него, словно приклоняясь, потом меня заметили и неожиданно появились оборотни, что спасли меня. — Оборотни? — переспросил Люпин. — Да, один из них сказал мне что-то вроде «Враг мнимый твой... привязан с ней тяжелой судьбой... светом пробьет ему путь... лишь к смерти сильнее тянуть.» — Спасибо, что рассказал, Гарри. Я должен обдумать все это, поговорим попозже. — ещё более развенчивавшийся профессор старался сохранять спокойствие. — Конечно. — ответил напуганный Рон, подталкивая оцепеневших друзей. Когда все четверо покинули кабинет, они замерли, боясь озвучивать очевидное. — Он вернулся. — прошептал Поттер, оглашая мысли каждого. Уроки прошли незаметно, словно пролетая мимо. Люди, время, учебный материал... всё. Вернувшись в гостиную, Гарри сел на диван и вглядывался в жерло огня, погружаясь глубже в самоанализ. Гермиона же направилась в библиотеку, узнать как можно больше про обряд возрождения, оставив Рона присматривать за другом. В голове ее и без того кружила ледяная буря и огонь ее гас с каждый днем, не говоря никому причин. Джинни одна могла знать, отчего подруга, вновь залитая слезами, уткнулась в подушку, отчего терзает себя изнутри. Но сейчас, когда жизни одного из важнейших для тебя людей угрожает смертельная опасность, сил держать эту бурю уже не было. Ноги брели сами по себе, миновав все развилки, в том числе и библиотеку. Наконец, она оперлась на ледяную стену, скатившись по ней спиной, утыкаясь лицом в трясущиеся ладони. До нее доносился чей-то голос, но ни сил, ни желания отзываться не было. Ее подняли за подмышки сильные руки, слегка встряхивая. — Грейнджер! Ты меня слышишь?! — испуганное лицо Драко открылось взору сквозь пелену слез. Она вдруг поняла, что пришла в подземелья. — Драко... — шепнула девушка, прижимаясь к нему всем телом. — Не уходи, прошу. Он убрал ее волосы за уши, наплевав на возможность быть замеченными, а после подхватил ее на руки, унося из холодного коридора. Открыв знакомую дверь тайного места слизеринцев, он ласково посадил девушку на диван, параллельно ставя заглушки и стягивая с обоих обувь. Уложив голову гриффиндорки себе на грудь, Драко словно убаюкивал ребенка, тихонько покачивая замершее тело Гермионы. Сняв пиджак, накрыл ее плечи и, наконец, произнес: — Не уйду, Грейнджер.Прежде чем уйти И не вернуться, Ты в последний раз Себя проверь Лучше ИХ забыть, И впредь не дать себе пред ними больше гнуться, Чем перед этим счастьем Захлопнуть звонко дверь.
Гермиона чувствовала, что глаза ее искрятся, что пальцы на руках и ногах неровно движутся, что в груди что-то давит дыхание и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают ее, когда стук его сердца проникает в сознание, а его горячие ладони движутся по телу. — Почему ты, кто был для меня ровно ничего, вдруг стал тем, кто значит для меня всё? — усмехаясь, спросила Гермиона, поворачивая голову к парню. — Ты же невыносим. — Я знаю. — шутя ответил Драко. — Ты безумен. — Тоже знаю. — Ты же... — Знаю, хватит признаваться мне в любви. — перебивая, ответил Драко. Она улыбнулась, обогревая улыбкой его сломленное сердце, на что дрогнули и его губы. — Ты у-жа-сен. — прошептала девушка в глаза напротив. — Не переживай, ты тоже. Просто два устремленных взгляда, которые горели любовью и в них бушевала страсть, сгорая от ее запрета. Опуская глаза на губы, блестящие от невысохших слез, медленно придвигаясь, он овладел ими. Чувственно, словно в работе с хрупким кристаллом, с трепетом углубляя поцелуй, проводя языком по приоткрытым и таким уже любимым губам, посасывая их, покусывая и лаская языком нёбо. — Лишь бы не сон... — мелькнуло в мыслях Драко, которые тут же исчезли, так и не успев остановиться. Гермиона, словно хищная змея, придвигалась к Драко, медленно усаживаясь сверху, прижимаясь низом и слегка вдавливая его тело к обивке дивана, когда его руки легки ей на бедра, слегка впиваясь в них ногтями. — Лишь бы не сон... — проигрывала эта строчка... одна единственная строчка, так похожая на что-то невероятное, но такое желанное. Безумство вскружило голову, горячие поцелуи будоражили кожу, покрывая мурашками, когда Драко перешел с зацелованных губ на ее шею, рисуя мокрые узоры языком, параллельно прикусывая и оттягивая тонкую кожу, вырывая тихие стоны девушки, что так ласкали его слух. Её же руки скользнули по белоснежной рубашке, расстёгивая пуговицы одну за другой и слегка ослабляя тугой слизеринский галстук, пока руки Малфоя властно забирались ей под ярко-красный свитер и такую-же белоснежную рубашку, приятно царапая кожу, которая мигом покрывалась табуном мурашек. Быстрым порывом он сорвал мешающий предмет одежды, принимаясь к пуговицам ее рубашки, что на третьей по счету уже жутко взбесили. — К Салазару. — рыкнул Драко, разрывая рубашку девушки на лоскутки и выкидывая куда-то за диван. — И, Салазар, не дай мне свихнуться. Прекрасное тело, что скрывалось от чужих глаз под плотной одеждой, распахнулось взору. Тонкие, слегка угловатые плечи, выпирающие острые ключицы, аккуратная грудь и бархатная, такая приятная на ощупь, кожа — всё это оказалось самым желанным для него. Оглаживая тонкую талию и поднимаясь выше к лопаткам, руки легли на застежку бюстгальтера, который уже через мгновение полетел прочь, а точнее к рубашке Малфоя. Драко уложил Гермиону на спину, аккуратно придерживая ее и после проходя языком и покрывая ее тело поцелуями, от низа живота к ключицам, слегка впиваясь зубами, пока девушка извивалась, словно кошка под его ласками, протяжно постанывая его имя и запуская ладонь в его волосы, нежно потягивая прядки то назад, то вперед, то ближе к себе, то наоборот дальше. Он приподнялся, когда руки девушки несмело потянулись к пряжке дорогого ремня. Трясущимися руками она пыталась его расстегнуть и наконец ремень звякнул, оставляя перед желанным телом лишь преграду в виде выпирающей ширинки. Громко выдохнув, лишь немного осознавая происходящее, Гермиона подняла глаза на Драко, что довольно ухмылялся, глядя на нее. И когда «преграда» расстегнулась с характерным звуком и блаженным выдохом хозяина брюк, Малфой погладил ее по голове, видя нотку смущения во взгляде и слегка розовеющие щеки. — Умничка. — шепнул он, поднимая ее за подборок наверх. — Моя очередь. Малфой присел на корточки, проходя слегка шероховатыми руками по ее телу и стягивая клетчатую юбку с гольфами, опуская взгляд вниз и сдерживаясь, чтобы не облизаться от удовольствия при виде открывшейся картины: копна волос беспорядочно раскидана по всей подушке... слегка розовеющие щеки от смущения и накала страстей... мутный, но полный желания взгляд... припухшие губы от укусов... ключицы, на которых медленно, но верно стали появляться следы от укусов, что прекрасно смотрелись на них... неровно подымающаяся грудь, покрытая немного родинками и теми же укусами... плоский животик и тонкая талия, от которых трудно сдержаться, чтобы не зацеловать... нижнее белье под цвет бюстгальтера, что так красиво и эстетично сидело на ней... и стройные ножки, от которых он не сдержался и слегка укусил за выпирающую косточку на стопе. Он пальцем схватился за край белья девушки, оттягивая в сторону и шумно выдыхая от полноценного вида. — Ляг. — требовательно сказал Драко и облизнулся. И Гермиона послушалась. Малфой навалился над ней, поднимая ее тонкие ножки себе на плечи и, замерев на секунду, любуясь покрасневшим от возбуждения лицом гриффиндорки, чьи зрачки заполнили глаза, поддался вперед. По телу разилась немыслимая сладость, эйфория растекалась по венам. Боль, что заполняла тело девушки, сладка настолько, что вероятно, она стала самым ненасытным мазохистом. Ногтями впившись в спину Драко, оставляя тонкие следы в виде полумесяцев, Гермиона громко и протяжно стонала в шею парня, не в силах держать эмоции, пока Малфой в немыслимом наслаждении закатывал глаза, прикусывая нижнюю губу и зарываясь носом в ее непослушные волосы. Толчки становились сильнее, размашистее, хотелось больше близости, больше друг друга, больше... всего... — Драко.. — на выдохе протянула она, поднимая голову и смотря ему в глаза. — Гермиона... — тихо шепнул он, впервые обращаясь по имени и смотря в ответ в ее карие глаза, что просто пылали обжигающим огнём, и тут же впиваясь требовательным поцелуем в ее губы, снова кусая, но уже до металлического вкуса во рту, который обоим только... нравился? То, как прозвучало его имя, могло только из ее уст пробить током тело в волне еще большей страсти, отчего темп ускорился, заставляя конечности неметь, голос срываться, а кусать друг друга яростнее. Быстрее и быстрее. Он сжал в руке её волосы, заставляя откинуть голову назад со сладким и громким стоном, возвращая губы к шее, украшая бордовыми, фиолетовыми и синими цветами любви, как доказательство, что это всё не сон. Набирая обороты толчков, парень все сильнее вбивался в податливое тело, которое так извивалось от удовольствия под ним. Вокруг поддающимся любви тел, заиграла синяя дымка, поднимающаяся к потолку. Она засияла и свет ее залил комнату, образовывая мелкую россыпь звезд. Когда в теле скрутился тугой узел, Драко толкнулся в последний раз, громко и протяжно выстанывая, крепко прижимаясь к девушке всем телом и утыкаясь носом в её шею. Открыв глаза, он увидел её, тяжело дышавшую, но улыбающуюся. Ладонью он провел по лицу Гермионы, убирая прилипшие к лбу волосы, обдувая ее воздухом, после чего, не хотя из нее выходить, лег рядом и увидел, то синее сияние, что сопровождало их любовь. — Что это? — спросила еле дышавшая Гермиона. — Наплевать. Сейчас на всё наплевать. Драко прижал девушку к себе, накрывая тела наколдованным пледом и сцепляя их руки в замок, стараясь запомнить этот вечер как можно подробнее и подольше. Усталость поглотила вымотавшихся влюбленных, погружая в сладостный сон.Должны ли мы отказаться от любви потому, что она может причинить боль?