Вереница

Недоступное С вожделением Пауль смотрел на несколько тюков на дне озера. Плотная кожа, промасленная бумага: даже если внутрь попало немного влаги — то ничего непоправимого с хранящимися в тюках драгоценностями не произошло. Прозрачная, как зеркало или до блеска отполированная сталь, вода давала прекрасный обзор. Шептала, что драгоценности Паулю не достать, хоть ты усрись. Значительная глубина, на которую он просто не сможет нырнуть, наверняка нехилый вес тюков и, что самое главное — ледяные ключи, бившие со дна были непреодолимыми преградами на пути к богатству и счастью. Недоступность и насмешка. Пауль в очередной раз горестно вздохнул. Уже второй день подряд он, взяв лодчонку, выплывал на середину озера, чтобы долго смотреть вниз, сквозь мягкие волны, и мечтать о несбыточном. Издевательство какое-то. Недовольно скривившись, он в досаде ударил веслом по воде. Пора было разворачиваться и уплывать отсюда. Возможно, раздобыть немного фисштеха*, чтобы продать его в соседней большой деревне, выторговать у местных пару черпаков, чтобы продать их уже в городе… Крутиться, в общем. — Надоел уже хуже горькой редьки. Какого беса ты мне второй день спать мешаешь?! Голос, которого ну никак нельзя было ожидать, едва не заставил Пауля вывалиться за борт. Потому что будем честны — голоса иные, кроме твоего, раздающиеся посреди огромного озера так, будто обладатель стоит прямо за плечом — это довольно странно. Медленно Пауль обернулся. Утопцы* говорить не умели, это он точно знал, но мало ли что может водиться в местной глухомани?! — Владычица озера! — в суеверном ужасе вскричал Пауль спустя мгновение, завидев над водой половину зеленоватого туловища и длинные волосы, волной падающие на спокойную гладь. Эти твари были редки и, пусть и справедливы, но честного вора, коим Пауль и являлся, все равно пугали. Он постарался перехватить весла поудобнее, чтобы отгрести к берегу как можно быстрее, но из-за волнения проклятые деревяшки выскальзывали из ладоней, и в итоге Пауль просто грязно бранился вместо того, чтобы спасать свою шкуру. — Я похож на «Владычицу»? — послышалось за спиной почти обиженное, и Пауль замер. Что ж, убивать его, кажется, не собирались. Пока. Но хотели поговорить. А вопрос так и вовсе поставил в тупик, пробудив любопытство. Медленно Пауль обернулся, внимательнее осматривая существо перед ним. Волосы как показались темно-зеленой волной при первом взгляде, так ею и остались. Длиннющие, вьющиеся, кончиками они извивались в воде подобно змеям. Зато при втором взгляде стало ясно, что падают волосы на довольно широкие плечи и плоскую грудь с темными сосками. Да и голосок у «Владычицы» что-то больно низок был и басовит. — А разве Владычицы не, ну… — он помахал рукой, силясь подобрать слова и не обидеть существо. У существа были тонкие, но все равно резковатые для девицы черты лица с острыми скулами, квадратный подбородок и кадык на шее. — Женщины? — Произошла смена власти, — недовольно буркнул… Владыка озера, складывая мускулистые руки на широкой груди. — Еще раз увижу у своего сокровища — утоплю. Тебе не положено на него даже смотреть. На Пауля недовольно сверкнули нечеловеческие, пронзительно голубые глаза — будто морок кто навел. Пауль медленно моргнул. Глаза все равно не отпускали. — Почему? — тупо поинтересовался он. В голове мелькнула мысль, что этот хмурый, недовольный взгляд — прекрасен. — Потому что я — Покровитель рыцарства и рыцарей. А ты… — А я — авантюрист? — Грязный вор! Убирайся! И чтобы я тебя не видел здесь больше! Владыка тряхнул гневно волосами, а затем быстро скрылся в воде и набежавшем тумане. Пауль же остался посреди водной глади растерянным и очарованным. Мысли о сокровищах все еще толпились в голове, но какие-то неясные — куда четче были колдовские голубые глаза. Он все равно приплыл на следующий день. И на следующий за следующим тоже. И после опять приплыл. Каждый раз Владыка гневно фыркал, но после второго раза прогонять перестал, и у них даже завязывались вполне живые и спокойные беседы обо всем. У Владыки в дополнение к чарующим глазами оказалась и волшебная улыбка. Пауль чувствовал себя околдованным и счастливым, но запасы приятно звеневших монет таяли на глазах с каждым днем, принося с собой тоску. В один из его визитов на озеро, Пауль задумчиво сидел на камне почти у самого берега. Владыка грелся на другом камешке совсем рядом, подставив бледно-зеленую кожу ласковому солнышку. — Может, дашь мне хоть пару камешков из того тюка? — легким тоном поинтересовался Пауль так, будто продолжал мгновение назад прерванную беседу. Владыка рядом с ним недовольно потянулся, нахмурившись, на голубые глаза набежала нехорошая тень. — Ты сюда говорить со мной приходил только чтобы втереться в доверие и выторговать сокровища? — красивые губы искривились в горькой усмешке, затем быстрее, чем Пауль успел опомниться, Владыка скрылся из глаз, а спустя еще какое-то время прибрежные волны уже мягко толкали тюки в кожаные бока. У одного из камней послышался яростный плеск. — Стой! Стой, подожди! — Пауль подорвался с камня, прыгая затем в воду без всякой задней мысли. Утопят его — и пусть. Хотелось сжать ладони на нежно-зеленоватых плечах и снова всмотреться в колдовские глаза. — Я тебе уже отдал золото да каменья! Проваливай! Ты уже получил все, что тебе не должно быть доступно! Гневный Владыка был во сто крат прекраснее, хотя Пауль не понимал, как это возможно. В смысле, быть еще красивее, чем обычно. Чтобы глаза сверкали еще ярче, чтобы кожа на солнце светилась еще нежнее, чтобы… Кожа была прохладной и мягкой на ощупь, а губы — податливыми, покорными, трепещущими под губами Пауля крыльями мотылька. После поцелуя Владыка выглядел растерянным и еще более прекрасным, чем в гневе. Пауль уже устал удивляться. — Это тебе тоже недоступно! Нельзя так… — обиженно выдохнули Паулю в губы, заставив того усмехнуться и еще ближе притянуть к себе бледно-зеленое послушно изгибающееся тело. — Ну, я же грязный вор. Беру без спроса все то красивое, что лежит без присмотра. Пауль бешено, широко улыбался. Топить его не собирались — пока. Сокровища на данный момент тоже мало волновали, но были уже рядышком, а не на озерном дне. А вдвоем в воде, даже когда на дне бьют ключи, не так уж и холодно.