Оно спрятано в крови

      – Ну ты и дура, конечно.       Никогда бы не подумала, что осуждение и разочарование могут ударить по сердцу таким унижением. Я бы обиделась на Риндзина, да и продолжила бы строить из себя великомученицу, если бы не один занимательный факт.       – Какого черта тут земля под ногами рассыпается?! – я бросилась бежать вперед, но в буквальном смысле ударилась в невидимую стену. – Что вообще за чертовщина?!       Разумеется, я никогда не задумывалась, как выглядит «та сторона» искаженной реальности. Точнее, задумывалась, вскользь представляя всепоглощающую темноту. Думала, окажусь во мгле, как при беседах в подсознании с Риндизном. Однако пространство, словно искаженный калейдоскоп из зыбучих песков и битого стекла, переливалось, находилось в движении. Никакого постоянства. Лишь спустя пару минут криков и панической беготни взобралась на камень, найдя статичную точку.       Демона не трогала природа окружающего мира, он спокойно свернулся кольцами на волнах черного песка. Здесь все оказалось поглощено тьмой, только движущиеся предметы сохраняли какие-то цвета. А Риндзин все продолжал смотреть на меня четырьмя парами красных глаз, в которых читался единственный вопрос «вот ты прям вот серьезно решила такое провернуть?».       – Что?.. Что это за место?       – Все же дура…       Его голос звучал иначе, чем при ментальном общении. Не столь резко и угрожающе, словно я действительно разговаривала с человеком. Но размерами демон все еще впечатлял, хоть и не такими внушительными, каким он предстал передо мной в нашу первую официальную встречу. То была, скорее чакра, а это…       – Так, значит, вот как ты выглядишь?       – Белая шкура, рога и восемь пар глаз. Ты чего-то другого ожидала?       Не знаю. Честно говоря, тлела какая-то надежда увидеть Риндзина Узумаки, а не монстра, в которого он обратился. Раз этот мир – искажение реальности, то почему нет? Но он по-прежнему демон-дракон с огромными клыками, а нас связывало шесть цепей, довольно тяжелых, надо признать.       – Лучше скажи, чего ты сюда сунулась? Как выбираться теперь собралась?       – От отчаяния я сюда сунулась. А выбираться… не собираюсь.       Демон помолчал, обдумывая услышанное. Радостным определенно не выглядел.       – Лишила последнего шанса освободиться отсюда, так еще и обрекла на вечные муки сожительства. Блеск.       – Ты чего вдруг такой язвительный?       – А ты не понимаешь?!       Злость Риндзин подчеркнул не только повышенным голосом. Замахнувшись хвостом, он ударил по месту, где я сидела мгновение назад – камень разлетелся мелкой крошкой, которая осыпалась прахом. Найдя наиболее устойчивое место, тоже не сдержала недовольство:       – Ты чего творишь?!       – А ты не понимаешь?! – взревел демон. – Из этого места нет выхода, даже ты со своей способностью вряд ли сможешь вернуться обратно.       – Чего?       – Того! Твоя способность заточена на искажении и разрыве реальности с нормальными законами физики и устоявшимся потоком чакры. Здесь все протекает иначе.       Слова дракона имели вес, однако я скептически отнеслась к его причитаниям и попробовала открыть портал. Золотое кольцо вспыхнуло знакомыми искрами, но его тут же начало размывать и рвать на части, пока оно не исчезло. Подобный феномен должен был как минимум напугать меня, однако я лишь смогла выдавить из себя удивление. Мол, ну и ладно.       Глянув на свои руки, попробовала повторить технику, уже использовав печать, чтобы повысить устойчивость барьера. Продержался разрыв едва ли дольше первого.       – И это еще непонятно, куда тебя выбросит, – токсично подметил Риндзин. – Ты ведь не чувствуешь чакру, верно? Ни одну из твоих меток.       – Вот и хорошо.       – М-м?       – В конце концов, я обещала, что избавлю мир от такой угрозы, как ты. И я это сделала. Так что помрем мы тут или нет, уже не играет значения. Раз застряли без возможности выбраться, это меня устроит.       Пусть неожиданная обстановка и взбодрила, но полностью отвлечь от пасмурных мыслей так и не смогла. Запереть себя с демоном казалось единственным правильным решением, хоть и напоминало бегство от проблем. Зато я точно не для кого более не стану проблемой. Для семьи я представляю угрозу, а смерть Орочимару лишила меня всякого стимула делать хоть что-то. Слепец лишился поводыря и упал с обрыва, сорвался во тьму.       – Тогда в тебе нет никакого толку.       Быстро развернувшись, Риндзин бросился прочь, скользя по волнам черного песка как полноценный водоплавающий змей. Произошло все так быстро, что если бы не звон металла, я бы не успела сгруппироваться, и натянувшиеся цепи потащили бы меня кубарем. Взвизгнув от неожиданности, тем не менее удержалась на ногах, пока демон уносил меня все дальше в неизвестность. Я все боялась споткнуться обо что-то, врезаться в очередную невидимую стену, но отчасти происходящее захватывало дух.       К сожалению, ребячиться сейчас некогда.       – Хватит, Риндзин, остановись!       Попытавшись натянуть цепи, только сильнее разозлила демона: мотнув головой, он едва не отбросил меня в фонтан подозрительных брызг. Раздражение защекотало нервы, я повторила попытку, но на этот раз воспользовавшись чакрой. Демону явно не пришлось по душе, что его силу использовали против него же. Резко обернувшись, он набросился на меня с открытой пастью. Надо было уходить, проглотит! Но вместо панической мысли, схватилась за безумную и, дав волю проклятой печати, встретила удар врага.       Пришлось изловчиться, чтобы не оказаться внутри пасти, но мне удалось остановить атаку Риндзина. Он протаранил мной сыпучие миражи, боли я практически не почувствовала в отличие от возрастающего гнева. Глаза демона горели яростью, он рычал и скалился. И, скорее всего, видел во мне свое искаженное отражение. Или же напоминание из прошлого.       – Прекрати это. Я не без причины так поступила.       Он все еще скалился от недовольства, причем довольно долго, отчего я заволновалась. Но в итоге демон отстранился, стряхнул мои руки и возвысился сколько позволял рост.       – Какое мне дело до тебя, если ты решила похоронить нас?       – Хотя бы такое, что только я и могу нас отсюда вытащить.       В его глазах блестело недоверие, оно и понятно, ведь я минуту назад говорила, что добровольно обрекла себя на пожизненное заточение. А теперь предлагала шанс, аппетитную возможность, которая более напоминала уловку. Риндзин мне не верил, я и себе-то не верила.       – Я это сделала не от отчаяния, о котором ты думаешь. Да, смерть Орочимару…       – Клянусь, еще раз услышу это имя от тебя, за себя не ручаюсь.       – Да что ты…       – Это ты что?! Совсем слепая?! Этот мужчина использовал тебя, унижал, а ты продолжаешь страдать по нему. Это отвратительно и низко.       От злости едва не заскрипела зубами, и хоть кричать на демона не благоразумный вариант, терпеть мне надоело:       – Может, я и позволила ему лишнее, но этот человек дал мне столько, сколько никто не дал!       – Лишнее – это убивать тебя? Да, пожалуй.       – В этом все дело, Риндзин. Да, его смерть выбила меня из колеи, а слова Хаято так добили. Но до отчаяния меня довели не они, а ты.       Честно говоря, ожидала, что собеседник начнет препираться или высмеивать меня, но он оставался в напряженном молчании. Думаю, прекрасно понимал, к каким последствиям привела его постоянная строптивость и жажда крови.       – Нет, даже не так. Мы. Наша жажда крови. Злость. И я хочу разобраться, наконец, почему ты так ненавидишь людей. Меня, наш клан. Из-за чего к этому все привело.       Риндзин не торопился с ответом, но молчание подчеркивало борьбу внутри него.       – Ты не поймешь, хотя… – неожиданно быстро передумал он, тихо зарычав. – Может, только ты меня и поймешь. Они меня боялись. Боялись того, кем я в итоге стал, и, признаться, сам пребывал в ужасе. Но не мог позволить увидеть им это.       – И прятал все за злостью и жестокостью, чтобы не потерять власть. У слабого и испуганного человека ничего не стоит отнять власть и силу, и не важно, насколько они велики.       Дальнейшее противостояние только ухудшит и до того непростую ситуацию. Наверное, впервые меня коснулось сочувствие по отношению к Риндзину, такому же пленнику, как и я, как мой отец и другие предки.       – Послушай, – взяв себя в руки, выдохнула я, – думаю, надо это менять. Что-то делать со всем этим. Может, я погорячилась, бросившись сюда, не знаю, я…       – Погорячилась? – перебил меня демон. – Ха! Явно с ума сошла.       – Но это стоило сделать. Теперь понимаю, что стоило, и стоило давно.       Необычный вывод заставил Риндзина проявить любопытство. Он замолчал, ожидая продолжения.       – С тобой обратились, как с животным, а ты человек. Видимо, опасный и сильный, но страх моих предков заставил последующие поколения думать, что действительно демон. Может, удастся вернуть тебе человеческий облик, может, нет, но попытаться стоит. А для этого надо выбраться… как-то.       Зачерпнув бесформенную рябь, переливающуюся маслянистыми бликами, я прислушалась к окружению. Абсолютная тишина забивала уши.       – Наших.       – Наших? – в недоумении переспросила я. – Что «наших»?       – Ты ведь понимаешь, кто я тебе?       Учитывая, сколько раз Орочимару подталкивал меня к фамилии Узумаки, да и сам Риндзин представился их именем, трудно не догадаться. Только демона явно одолевали сомнения.       – Мой предок, так?       – Как звали твоего отца или мать?       – Тсунаеши и Асука.       – Твой отец из Кушинада или мать?       – Отец.       – Как звали его родителей?       Все еще больше вопросов…       – Кейко и Широ.       Риндзин зарычал, но не угрожающе, а как-то обреченно и раздосадовано.       – Черт… – и, заметив мое недоумение, удрученно принялся говорить: – Суйко, в отличие от меня, всегда хотела семью и часто говорила, как бы назвала детей. Широ…       – Твой сын, – завершила я, неожиданно удивившись, хоть и не показав этого. – Мой дед… ты мой прадед что ли? Но… мой прадед… ведь не ты, а… он был одним из твоих хранителей. Не Асаро даже, а Такеши.       – Хм… знакомое имя. Наверное, его двоюродный брат. А твоя прабабка, как ее звали?       – Мидори. Ничего не понимаю…       – А вот я понимаю.       На этот раз Риндзин не выглядел подавленным, его голос задрожал от раздражения. Выглядело так, будто он не желал обсуждать подробности личной жизни, но жар в нем, видимо, бушевал так сильно, что его понесло:       – Тогда были другие нравы, более строгие, и Асаро, пусть и приходился мне другом, не одобрял наших отношений с Суйко. Во многом потому, что я не хотел жениться и заводить семью, меня интересовало другое. А тогда…       Он неожиданно замолчал и надолго задумался.       – Тогда?.. – подтолкнула я.       – Когда они, идиоты, захлопнули портал, разорвав цепи, для меня настал конец. Сендзюцу – это тебе не с чучелом местами меняться, а в режиме отшельника и с цепями чакры… В общем, я впитал в себя огромное количество чакры хвостатого, но без правильной печати и завершения, когда эти двое оборвали цепи, это… Я пытался удержать контроль и над силой хвостатого, и над природной чакрой, но выпустить из себя это не удалось. Энергия продолжала течь через меня и накапливаться, и в какой-то момент я просто уже не мог ее контролировать. Пытался, но не мог. Терял контроль над разумом, над собой…       – И Кушинада решили тебя запечатать?       – Они предлагали обратиться за помощью к цучикаге, идиоты, не понимали, что ничего не получится. Если бы Хаширама Сенджу узнал, что за нападением стоит страна Земли, проблем бы не обрались, да еще перед самым советом пяти каге. Они видели, что со мной происходит… И вместо помощи получили от цучикаге изгнание. Он велел клану Кушинада убираться как можно дальше в горы, чтобы их никто не дай бог не увидел, не узнал, и особенно меня. Если Кушинада безропотно подчинились, я был иного мнения. Я не принадлежу никакой из стран, и не собирался становиться разменной монетой или заложником.       – Так почему ты не ушел? Цучикаге не позволил?       – Ну… тут сложно. Но это одна из причин, цучикаге открыто сообщил, что если я попытаюсь уйти, он убьет меня. Потому что меня видел Тобирама Сенджу, а я могу разболтать о том, кто стоял за нападением.       – А Кушинада? Они не заступились за тебя?       – Нашли компромисс. Точнее, то, что, по их мнению, привязало бы меня к Кушинада. Суйко оказалась беременна.       – Так ты вроде хотел на ней жениться, нет?       – Это они хотели женить меня на ней. Что сказать, жених в ту пору я был завидный и сильный.       Да, еще скромный.       – Значит, заставили жениться?       Риндзин помолчал. И горько усмехнулся.       – Если бы. Назначили иную форму наказания, – демон тряхнул цепями, которые соединяли нас, – использовали против меня мою же технику. Не цепи чакры, но не менее действенное оружие. Суйко была против, пыталась его остановить, но для клана Кушинада я – ценное приобретение… Они, разумеется, покинули деревню Камня и забились где-то в горах. Я пошел с ними. Состояние не позволяло уйти. То, во что я превратился, продолжал превращаться здесь, впитывая по цепям чакру носителей и природную энергию…       – Вот почему они не хотели убивать тебя, а держали на привязи. Поэтому и хранители сменялись один за другим, им куда важнее было удержать тебя, чтобы иметь оружие против цучикаге, если от Кушинада захотели бы избавиться. Столько молодых… столько жертв и все ради… – с отвращением заключила я, понимая, что оказалась права с самого начала. Но от этого становилось не радостно, а отвратительно. Сжала кулаки и скривилась. – Напоминание не столько соседним кланам, которые отправили «присматривать» за нами, сколько самому цучикаге. Мы будем сидеть тихо, но посмеете сунуться к нам… у всех стран есть джинчурики, а у нашей провинции – цепной демон.       – Как я мог наблюдать издалека, Кушинада, то есть мои дети и внуки, не так чтобы активно использовали техники Узумаки. Только твой отец, когда ты нарушила ритуал, и этот парень твой племянник… хм, вылетая моя копия. Теперь начинаю понимать причину, по которой детей отняли от Суйко.       – Почему?       – Беременность вне брака не приветствовалась, порицалась. Это лишь догадка, но все складывается. Моих детей отдали на воспитание другим членам Кушинада не только для того, чтобы сохранить честь семьи. Суйко, разумеется, любила бы их… наверное, не смирилась с тем, что ее заставили сделать. Можно сказать, эти дети были ничьи, однако могли обладать особой силой – цепи чакры. Да и их не жалко, вот всех вас и приносили в жертву ради моего удержания.       – Но тогда почему власть оставалась у нас? – в недоумении спросила я. – Тот, кто обладал силой Риндзина, имел большую власть.       – Но на самом деле все решалось советом старейшин, да? И младший ребенок, либо член побочной ветви, знал правду, чтобы удержать хранителя в случае проблем.       – Ты уверен, что все так?       – Наверное. Это лишь догадка. Как ты могла заметить, ты первая и единственная, кто вообще признал мое существование. Признал во мне хотя бы разумное существо.       – Честно говоря, если бы не Орочимару, я…       – Хватит при мне упоминать имя этого ублюдка! – неожиданно воскликнул Риндзин, да с таким напором и раздражением, что я едва не упала. – Пусть ты и думаешь, что у вас какой-то там союз, но он использовал тебя, как Кушинада – меня. Личный демон на привязи, посаженный в клетку, клейменый и вызывающий лишь опасения. Я видел побольше твоего, поэтому даже не думай упоминать о нем.       Угроза прозвучала внушительно, но впечатление она произвела иного рода.       – Звучит так, будто я привела знакомиться своего парня, а тебе он не понравился. – Я отчаянно старалась сдержать ухмылку. – Дедуля.       Не разделив веселье относительно моего юмора, Риндзин зарычал, и мне ничего не нашлось, как устало вздохнуть и озвучить грустную правду:       – Да и какая разница? – рука невольно потянулась к проклятой печати. – Орочимару мертв… чего тебе волноваться?       Задумчивая тоска вот-вот уже готовилась напасть, но смекнув, что Риндзин продолжал молчать, заподозрила неладное. Подняв на него взгляд, убедилась, что интуиция не подвела. По спине пробежали мурашки.       – Говори.       Собеседник прищурил все восемь глаз и чуть отвернулся, демонстративно подчеркивая, что делиться информацией не намерен. Я сжала кулаки и оскалилась, готовая отстаивать право знать обо всем, но болезненный укол в груди заставил повременить. Черное пламя… Тот сон, может, был и не сном, я до сих пор терялась в догадках. Но тогда показалось, будто чакра Орочимару вновь воспылала, проклятая печать отозвалась на что-то, и это могло быть только…       – Несмотря на то, что мы застряли здесь, я чувствую колебания природной чакры, – прервал долгое молчание Риндзин. – И что-то происходит. Что-то действительно… масштабное. И, боюсь, это также коснется твоей семьи.       – Почему ты так думаешь? – несколько уныло спросила я.       – Потому что ты заставила мир обратить на себя внимание. Это вопрос времени. В любом случае, даже если бы царило спокойствие, я намерен отсюда выбраться.       – Чтобы убить всех и вся? – нахмурилась я, но понимая, что не мне читать нотации деду… деду, боже… заключила: – А вообще, если это не принесет вреда моему брату и племянникам, плевать. Если обещаешь, что ты, твои действия, а также их последствия не навредят моей семье, то я готова признать в тебе… союзника и товарища.       – Союзника? – он усмехнулся, даже с пренебрежением. – Товарища?       – Уж прости, до друга тебе пахать и пахать, – не осталась я без колкости. – Видимо, ты знаешь, как отсюда выбраться. Но помочь нам могу лишь я.       – Ну да, милая, иначе бы не сидел здесь.       – Так мы договорились?       Риндзин раздраженно вздохнул, обреченно, не иначе, как обычно делал Каору, когда его заставляли что-то сделать по обязанностям клана. Яблоко от яблони…       – Ладно, женщина, будь, по-твоему. Но чтобы выбраться, тебе придется потрудиться. К счастью… не думал, что скажу это, но у тебя есть проклятая печать того ублюдка. Это поможет тебе быстрее обрести контроль над природной энергией.       – Но я уже могу ее использовать. Разве нет?       – Ты – нет. Это возможно лишь благодаря чакре змеиного урода и черт еще знает чему в этой проклятой печати…       Змеиный урод, ублюдок… он его вообще по имени назовет когда-нибудь?       – Кстати, – я вновь дотронулась до метки на шее, – а почему я не слышу его? Даже если он и мертв, то… его воля что ли… то, с чем ты боролся, этот шепот.       – Мы находимся в искаженной реальности, здесь энергия течет иначе, сама структура мира другая, искаженная. Стабильным остается одно – природная энергия.       – Так, – прервала я демона, – давай короче.       – Если короче, тебе придется не только освоить режим мудреца и контроль над природной чакрой. Тебе придется взять часть моей чакры, да так, чтобы ни одна из цепей не треснула.       – Зачем?       – От твоей чакры ничего не осталось, за двадцать пять лет я, хочешь не хочешь, истощил тебя практически полностью. Замкнутый круг, помнишь? Поэтому, придется разделить мою чакру на двоих. А не просто подпитывать тебя.       – А это вообще возможно?       – Придется сделать возможным. Либо так, либо ты помрешь в попытках. И тогда мы, а точнее я, останусь здесь заперт навечно. Поэтому постарайся, милая, наши жизни в прямом смысле в твоих руках.

***

      Затишье перед бурей мучило Хаято день и ночь, каждую минуту он переживал с особой болью, стараясь выглядеть собранным и спокойным. К сожалению, исчезнув, Мэйкум не прихватила с собой проблемы, последствия которых он и ожидал. Сыновья переживали за тетю, удивило даже, что за нее куда активнее вступался Хидеки. Каору предпочитал молчать о произошедшем на ферме, хоть и говорил, что все в порядке, но Хаято хорошо знал своего сына – тот корил себя, волновался.       Разумеется, послов пришлось отпустить. Как бы ни пытался Хаято сгладить углы, пытаясь выставить виновниками представителей деревни Камня, а не его сестру, вряд ли это спасет их.       Спасет их… какой же он идиот, раз думал так. Спасать надо было в первую очередь Мэйкум, и не несколько дней назад, а год… годами ранее. В подростковом возрасте, когда сестру готовили к роли хранителя, он завидовал ей. Презирал и злился за то, что она так легкомысленно относилась к ритуалу, сопротивлялась. Не понимала той силы, которая попала ей в руки. Хотя… конечно, понимала, поэтому и пыталась избавиться от нее, уничтожить оружие, от которого больше вреда, чем пользы.       Быть может, относись он к ней мягче, если бы укротил зависть и гордыню, не пришлось бы разгребать обрушившиеся проблемы. После убийства главы клана Кушинада во время ритуала, а затем и верных псов еще первого цучикаге – клана Хидей – Мэйкум назвали монстром. Вот она и стала монстром.       Но если двадцать пять лет назад деревня Камня и в ус не дула о том, что Мэйкум избавилась от шпионов цучикаге, даже не подозревая об их истинной роли. Хаято, конечно, неслабо удивился, когда дядя поведал ему правдивую историю возникновения Риндзина, о клане Кушинада и необходимости охранять стражей «демона» от правды. Действительно, куда приятнее служить защитником и проще приносить себя в жертву ради общего блага, чем во имя амбиций клана.       Увязли по самые уши в проблемах, в этом нет сомнений. Хотелось бы обвинить во всем Мэйкум, но теперь Хаято не мог сбросить лишь на нее ответственность. В конце концов, только благодаря сестре его старший сын все еще жив.       Но как он и говорил – проблемы посыпались одна за другой.       – Надеюсь, на нас вы не будете тоже нападать?       Очередные гости с большой земли, и на этот раз не пара беспомощных послов в окружении второсортных шиноби. Мэйкум напала на представителей власти, убила бойцов деревни скрытого Камня, что являлось преступлением. Но кого Хаято не ожидал увидеть, так одного из советников цучикаге. Высокий мужчина грозно смотрел на хозяина провинции, взгляд его блестел холодом, как и налобный протектор ниндзя. За его спиной находилось немного воинов, но сразу понятно – они на голову превосходили предыдущих гостей.       – Полагаю, вы Хаято Кушинада, – грозным тоном процедил советник. – Мое имя Токугава Камизуру, я один из советников цучикаге Ооноки.       «Камизуру? Потомок первого цучикаге?» – тут же пронеслось в мыслях Хаято. Он нахмурился, что не ускользнуло от собеседника. Оба поняли, что шуткам здесь не место.       – Рад вас видеть в наших владениях. В последнее время, правда, мало кто предупреждает о своих визитах с большой земли.       – Словно вы нас не ожидали.       – Ожидал. Может, пройдем?..       – На это нет времени, – резко перебил его собеседник. – Мы здесь, как вы понимаете, из-за того, что ваша сестра напала на представителей страны Земли, а также убила наших ниндзя. За такое полагается смерть.       – Учитывая, что ваши люди угрожали ей и моим детям, вполне объяснимо, почему…       – Оставьте оправдания, Кушинада-сан, – подняв руку, остановил его Камизуру. – Будь это обычное время, мы бы пришли, чтобы вершить правосудие над Мэйкум Кушинада, и не только за нападение на послов, но и сотрудничество с преступником Орочимару. Сейчас ситуация изменилась.       Такого, однако, Хаято не ожидал услышать. Он старался сохранять невозмутимость, но слова мужчины вызвали недоумение.       – У вашей сестры есть шанс реабилитировать себя. К вам никто никогда не обращался по причинам минувших времен, однако сейчас стране Земли нужна любая помощь.       – О… чем это вы?       – Да, разумеется, – Камизуру надменно ухмыльнулся, – до вас в этой глуши не то что новости, мы едва добрались. Если без предисловий, нам объявили войну.       Объявление войны определенно не входило в планы Хаято, он готовился оправдывать Мэйкум и защищать семью от угрозы, но только не в лице какой-то войны. Внутри все похолодело, сердце пропустило удар. Отчего-то мужчина подумал, точнее, надеялся, что его сестра опять во что-то ввязалась.       – Стране Земли?       – Лучше. Всем странам разом. Об Учихе Мадара слышали?       Имя звучало знакомо, но собеседник не дал возможности Хаято подумать чуть дольше.       – Где ваша сестра?       Кто-то объявил войну всем странам? Такое вообще возможно? Да и у кого хватило бы сил ополчиться против всех шиноби? Звучало, как бред сумасшедшего, не иначе. Хаято не отпускала мысль, что над ним издеваются, тянут время, да только незваный гость не спускал с него грозный взгляд. Он не шутил. От этого становилось не легче.       – Я не знаю.       – Кушинада-сан, не испытывайте…       – Я не знаю, – жестче повторил Хаято. – После инцидента я велел сестре убираться, чтобы не навлечь на нас еще больших бед.       Говорить так о Мэйкум не хотелось, хотя по факту он действительно выставил ее прочь. Толкнул в небытие, прямо к демону. Ну и какой он брат после этого?       – Значит, придется найти. Ну, либо передайте, что мы закроем глаза на убийство наших людей в том случае, если все члены клана Кушинада присоединятся к нам в этой битве.       – Все члены клана?.. – в замешательстве повторил Хаято, медленно приходя в ужас от услышанных слов. – Вы же не?..       – Да, я имею в виду вас и ваших сыновей тоже. Вашу жену и невестку, разумеется, принуждать не будем, вряд ли от них толк будет.       – Нет, – резко произнес Хаято, блеснув грозным взглядом. – Вы можете забрать меня, но моих детей не тронете…       – У одного из ваших сыновей уже есть ребенок, и оба вполне самостоятельные мужчины. Когда на пороге война, это касается каждого. Так вот наше предложение, довольно щедрое: цучикаге проявит милосердие только к тем Кушинада, кто будет участвовать в битве. Если ваша сестра или сыновья не прибудут в нужный срок в нужное место, их накажут по всей строгости военного времени. Так что, если хотите избежать проблем, мой вам совет: выньте, наконец, голову из песка и покиньте эту глушь. Будьте мужчиной. И чтобы вы приняли верное решение, оставлю здесь моих людей. На принятие решения у вас время до вечера, как и на сборы. Судьба Кушинада в ваших руках, так что принимайте решение с умом.