***
— Эй, Тодд, у тебя случайно нет аккаунта на Netflix? Тео стоически отказывается давать своему грубому соседу учётные данные от Netflix, но затем Лиам снова улыбается, и не имеет значения, что он явно делает это нарочно, чтобы получить то, что он хочет. Теперь они сидят на диване Тео и смотрят Игру Престолов. Тео только что снова согласился на ещё одну нелепую сделку с этим парнем, и уже даже не семь утра! Он в таком дерьме.***
Какой смысл являться ко мне во снах, если в ту же секунду, как я выйду, ты прибежишь ко мне? Четыре месяца, красавчик. Я не могу дождаться. В этот раз Тео почти блокирует его. Почти. — Ох. Значит, ты хочешь, чтобы я вернулся не сейчас? Например, позже? — Да, может быть, через полчаса? После ужина? — Конечно, позже, — Лиам кивает, нетерпеливо заглядывая внутрь. Он явно хочет, чтобы Тео пригласил его на ужин. Этого не будет. — Я обычно смотрю Netflix, пока ем, — добавляет он менее небрежно, чем думает, и Тео очень старается сохранить серьёзное выражение лица. — Обычно я так и делаю. Смотрю и ем одновременно. Я люблю это делать. Тео находит Лиама крайне очаровательным, и именно поэтому он не может пригласить его на ужин. Не тогда, когда его планы на ближайшие несколько месяцев состоят только из двух слов: быть одиноким. — Я люблю есть и смотреть Netflix, — снова неуверенно пытается Лиам, и Тео вздыхает. Ему нужно остановить это прямо сейчас, или он закончит тем, что пригласит Лиама не только на ужин, но и к алтарю. — Да, я понял. Зачем ты мне это говоришь? И почему ты всё ещё здесь? — Меня здесь уже нет, — тут же отрицает Лиам и, развернувшись на каблуках, устремляется к лестнице. Отлично. Это сработало. Это хорошо. Он выглядит как побитый щенок. — Эй, ты не хочешь зайти ко мне на ужин? Чтобы мы могли поесть, пока смотрим Игру престолов? Чёрт. Нет. Плохо, очень плохо. — Хочу, — Лиам мгновенно телепортируется к его двери, и его улыбка выглядит как самая красивая улыбка в мире. Дерьмо.***
Спорим, ты выглядишь сегодня великолепно, красавчик. Тео таращится на телефон на несколько секунд дольше, чем требуется для того, кому всё равно. Затем он встаёт с постели, зевая, и его завтрак прерывается Лиамом, нетерпеливо стучащим в дверь. Тот факт, что Тео может сказать, что это Лиам, ещё до того, как откроет, просто по тому, как его кулак ударяет по двери всегда в одном и том же торопливом темпе, всегда три раза, немного беспокоит. — Мне кажется, у меня в ухе жук. Тот факт, что после этого он всё ещё пускает его внутрь, — гигантский красный флаг.***
Когда Лиам случайно произносит это, бросая в него случайные имена, как они это делают, Тео задерживает дыхание. Он даже не помнит, когда в последний раз его так называли. (Он помнит: это был первый и последний раз, когда Брэд сделал это, тогда они сильно поссорились.) — Я буду звать тебя Теодором до самой смерти. — Которая будет сегодня, если ты ещё раз назовёшь меня так. — Конечно, Теодор. Его имя — самое страшное оскорбление, которое когда-либо наносила ему мама, если не единственное. Оно уродливое и неловкое, и, честно говоря, оно такое детское, и так раздражает, что люди используют его, чтобы разозлить его. Он ненавидит его. (Это и наполовину не звучит так уродливо из уст Лиама, и Тео пока не хочет с этим разбираться.)***
Тео колеблется в проходе с инсектицидами в супермаркете почти пятнадцать минут, прежде чем уйти с пустыми руками. В любом случае это не его проблема. Нравится ли ему это или нет, но Лиам — настоящий взрослый человек, и он может сам позаботиться о своей собственной квартире. Только потому, что квартира его соседа заражена жуками не значит, что Тео должен в этом участвовать. Это так не работает. На самом деле не участвовать — главная цель Тео, и не важно насколько грустным и несчастным Лиам выглядит. Он вроде как всегда так выглядит. Не могу дождаться, когда я трахну тебя на любой горизонтальной поверхности. Скоро, малыш. Я знаю, тебе тоже не терпится, даже если сейчас тебе немного сложно. Тео кидает быстрый взгляд на телефон и, не задумываясь, прячет его обратно в карман, одна бутылка с инсектицидом падает на пол. Женщина, стоящая за ним в очереди, поднимает её и кладёт обратно в его руки к другим ядам против жуков. Тео вежливо кивает, благодаря её.***
— Привет. Я принёс тебе кое-что, — Тео улыбается, прижимая все бутылки к груди Лиама и опускаясь на колени, чтобы погладить маленькую счастливую колбасу, скулящую и виляющую хвостом так сильно, что всё её тело тоже трясётся. Через две секунды язык собаки уже у него во рту, и Тео изо всех сил пытается улыбаться, как будто только что внутри него не умер гермофоб*. Тео не совсем понимает, почему так важно, чтобы Лиам видел, как хорошо он ладит с его таксой. Тео ещё меньше понимает, почему, как только Лиам говорит ему, что не может дезинфицировать квартиру из-за собаки, он предлагает оставить её, как будто мысль о том, что собака рысцой будет бегать по его дому, потенциально разрушая его мебель, не была одним из его худших кошмаров. Всё, что он знает: он сейчас стоит в своей квартире с возбуждённой маленькой сосиской под мышкой. Тео осторожно опускает собаку и тут же гуглит, как уберечь таксу от потери слишком большого количества шерсти. Согласно большинству источников, лучше всего не похищать таксу только потому, что её хозяин симпатичный.***
Охрана почти нашла мой телефон сегодня. Если ты перестанешь получать от меня сообщения некоторое время, ты знаешь почему. Ты также знаешь, что я всегда вернусь к тебе, красавчик. Всегда. Тео рассеянно читает текст, почесывая шею Скотта левой рукой. Там так много потертой кожи. Он бросает телефон на диван, чтобы воспользоваться обеими руками, и Скотт удовлетворённо вздыхает, закрывая глаза. Тео мало что знает о собаках, но это, вероятно, эквивалент собачьего мурлыканья. Это очень мило. — Я думаю, что умру, если буду спать в своей квартире. Все растения миссис Дженкинс мертвы. Лиам, по-видимому, использовал так много пестицидов, что ему удалось заразить и первый этаж. Тео очень хорошо понимает, насколько высока вероятность того, что все в здании умрут во сне от отравления лёгких, но всё, о чём он может беспокоиться, когда он нерешительно приглашает Лиама внутрь — это то, что позволить ему переночевать на его диване может быть началом конца. (Та самая первая улыбка была, но давайте не будем об этом.)***
Тео возвращается из ванной с запасной зубной щёткой как раз в тот момент, когда Лиам запечатлевает быстрый поцелуй на сонной голове Скотта, и негигиенично — то слово, которое он ищет, не мило. Чертовски негигиенично и неуместно. Тео полностью отдал бы свою жизнь за этого парня на диване, который всегда называет свою собаку крысой и тайно целует его, когда никого нет рядом, и он так не доволен этой новой информацией. Быть готовым принять пулю за своего нового соседа буквально через неделю знакомства никогда не входило в его планы, но, похоже, именно так обстоят дела сейчас. — Почему Скотт? Странное имя для собаки. Лиам резко поворачивает голову в его сторону, и тут же перестает гладить Скотта, скрещивает руки на груди, его щёки становятся чуть темнее, чем обычно. — Все в моей первой школе было ужасно, — быстро бормочет он, явно смущённый, что его застали за непростительным преступлением — быть милым со своей собакой. — Учителя больше заботились о своих машинах, чем об учениках, вот почему они выгнали меня, чёртовы тупицы. Это звучит как странная причина для исключений, но также звучит как причина, по которой я действительно не хочу говорить об этом, поэтому Тео просто продолжает слушать. — В новой школе всё, естественно, было ужасно. И как только они узнали, за что меня исключили из прошлой школы, они начали… эту игру: выбеси Лиама, которая в основном состояла в том, чтобы разозлить меня, и тогда меня бы выгнали и оттуда тоже, — взгляд Лиама бегает по комнате, избегая глаз Тео, его челюсть напряжена, его пальцы беспокойно дёргаются на спине Скотта. И он действительно сказал: всё было ужасно, — но это Лиам, и волна вины скручивает Тео, когда он понимает, что Лиам не драматизирует. — И потом этот выпускник — Скотт — он был моим капитаном в лакроссе, я хорош в этой игре кстати, я говорил тебе это? Чертовски хорош. В любом случае он взял меня под своё крыло и не дал мне избить каждого мудака и их машины клюшкой для лакросса, и в конце концов они от меня отстали, потому что это было не весело, если я не реагировал, так что, — Лиам пожимает плечами, глядя на Скотта, всё ещё спящего у него на коленях. — Он работал с Дитоном в клинике и дал мне Скотта перед переездом в колледж, потому что знал, что я всегда хотел собаку. Вообще-то я хотел ротвейлера, но он сказал, что мне было бы полезно позаботиться о крошечном щенке. Лиам усмехается, и Тео улыбается. — Значит, ты назвал Скотта в его честь, чтобы поблагодарить за то, что он заботился о тебе в старших классах. Это очень мило. Лиам недоуменно моргает. — Э-э, нет? — бросает Лиам. — Ты что, совсем сдурел? — теперь настала очередь Тео растерянно моргать. — Я сделал это, чтобы преподать ему урок, потому что я хотел ротвейлера. Но раз он оскорбил меня крошечной сосиской, то эта крошечная сосиска теперь ходит с его именем. Это будет ему уроком. Посмотрим, как ему понравится, когда он вернётся. Мудак. Тео буквально умрёт за этого чудака, и он ничего не может с этим поделать.***
Лиам продолжает раздражать его, называя Теодором, и преуспевает в этом совсем не так, как он думает; потому что на самом деле Тео глубоко раздражает тот факт, что он совсем не раздражен, даже немного. Не имеет значения, что это издевательски; это звучит так хорошо из его уст, и то, что Лиам может просто появиться из ниоткуда и заставить его переоценить имя, которое Тео ненавидел всю свою жизнь, страшно. Раздражает — верное слово. Не «страшно». Тео раздражен. — Ну, мне нравится Теодор, — в какой-то момент откровенно говорит Лиам, прежде чем широко распахнуть глаза. (И слово «страшно» было вполне подходящим). — Я имею в виду имя Теодор. Теперь его щёки пылают, и Тео должен просто пойти в свою комнату и хотя бы притвориться спящим, он уже дал Лиаму зубную щётку и одеяло, нет никакой другой причины, чтобы оставаться на диване. Однако он делает именно это, он дёргается, но продолжает наклоняться, чтобы погладить Скотта, — маленький сонный шар на коленях Лиама, — где их пальцы неуклюже, но упорно встречаются. Скотт пытается уснуть, и ему явно не нравится, когда его так часто трогают, но Тео продолжает гладить его мех рядом с тем местом, где рука Лиама делает то же самое. Это ребячество, и ему нужно остановиться, но он этого не делает. Они оба этого не делают. — Спокойной ночи, Люк, — говорит он, в конце концов заставляя себя уйти. Он прожил без Лиама всю свою жизнь, он может продержаться несколько часов до утра. — Спокойной ночи, Теодор. Он должен был продолжать идти, но его ноги сами собой останавливаются: — Я же сказал. Не называй меня так, — потому что я, возможно, поцелую тебя, если ты скажешь ещё раз. — И я всё равно это делаю, — Лиам встаёт, чтобы посмотреть на него с вызовом, подходит к его лицу, самодовольно вздёрнув подбородок. — Что ты собираешься с этим делать, Теодор? — Ещё один шаг ближе. Тео застывает. — Ты поцелуешь меня, чтобы заставить замолчать? — Что? — Он даже не успел закрыть рот, а Лиам уже схватил его за рубашку и резко прижался губами к его рту. Это не происходит, это не происходит, это не происходит. Это происходит. Лиам целует его. Ну… он старается. Честно говоря, Тео не должен быть так удивлён. Но он удивлён. Он нравится Лиаму, он уже это знал. Может быть, ему и не стоило этого знать, потому что Лиам никогда не говорил ему об этом и даже не вёл себя мило, но это не то, как Лиам показывает кому-то свою симпатию. Почему Тео знает это, проведя с ним всего несколько недель, остаётся загадкой. Он просто знает, и он видел, как Лиам медленно влюбляется в него с самого начала. (Точно как он видел себя, делающего то же самое. Только намного быстрее.) После катастрофического окончания его последних отношений, Тео поклялся себе никаких больше парней, но он поцеловал Дэнни той ночью в Синеме. Они целовались, прикасались друг к другу, занимались сексом в ванной рядом с пьяным чуваком, потерявшим сознание, и это не имело большого значения, потому что он всё равно не любил Дэнни. Но этот чудак смотрит на него широко раскрытыми глазами. И его губы всё ещё прижаты к его губам? Тео так сильно обожает его. И именно поэтому он не может поцеловать его в ответ. Когда Скотт лает, Лиам отступает, но продолжает выжидающе смотреть на Тео. Он ждёт. Он знает, что тоже нравится Тео. И это ещё одна причина, почему Тео не может: он не хочет, не так скоро; не тогда, когда он почти готов сдаться; не тогда, когда слыша своё имя из уст Лиама, живот Тео делает странные вещи. Поэтому он молчит и не двигается, он видит, как сомнение закрадывается в глаза Лиама, а его щёки вспыхивают. — Итак, — Лиам прочищает горло, изучая лицо Тео. В его глазах всё ещё светится надежда. Тео ненавидит, что ему приходится разбить её. — Может, мне позвонить Мейсону и спросить, могу ли я переночевать у него? Тео так сильно хочет сказать «нет», что не ждет ни секунды: — Да, позвони. Лиам уходит.***
Той ночью Тео не может заснуть. Он продолжает думать о Лиаме. Он надеется, что этот Мейсон, о котором Лиам постоянно упоминает, на самом деле существует и что он хороший друг. Тео надеется, что он не позволит Лиаму грустить. В два часа ночи синий свет, сопровождаемый пульсирующим звуком, разрезает темноту в его комнате, и Тео бросается к нему прежде, чем вспоминает, что у Лиама нет его номера. Ложная тревога. Я всё ещё здесь, красавчик, не волнуйся. Тео чуть не швыряет телефон об стену.***
Лиам говорил: ему нужно смотреть хотя бы один эпизод Игры Престолов каждый день, но он не приходит на следующий день. Тео изо всех сил старается не обращать внимания на боль в груди. Они едва знают друг друга, да ладно. Это не может быть так плохо уже, он отказывается в это верить.***
— Меня ограбили. Когда Лиам, наконец, появляется, ему удаётся мгновенно превратить всё облегчение, которое наполнило Тео, когда тот увидел его лицо, в потрясённое беспокойство. Тео требуется ещё несколько вопросов, чтобы осознать тот факт, что быть ограбленным и быть вынужденным платить арендную плату — одно и то же в словаре Лиама, и тогда Тео снова может позволить себе наслаждаться облегчением. Облегчение, потому что это Лиам тот, кто в основном грабит людей, а не наоборот. Облегчение, потому что ему всё ещё нравится Тео. Это своего рода дерьмовая мысль, так как никаких парней и всё такое, но Тео настолько счастлив, чтобы заботиться об этом прямо сейчас. — Значит, тебе всё ещё нужен мой Netflix? С тех пор как тебя ограбил наш администратор? — восторженно спрашивает он, и Лиам нетерпеливо кивает. Он тоже выглядит счастливым. — Да. — Хорошо, — Тео отступает назад, пропуская его внутрь. — Садись, я приготовил лазанью. Это не очень умный ход, пригласить его, как будто ничего не случилось, но Тео сейчас все равно. Вчера Лиам не пришёл, так что. Один день. Ему потребовался один день, чтобы понять, что уже слишком поздно, даже если он удержался от ответного поцелуя. Лиам счастливо улыбается, ныряя лицом в свою лазанью, и у Тео и его глупого плана никаких больше парней нет ни единого шанса. Я мечтаю о тебе, красавчик. Ты… Это чертовски длинное сообщение, и Тео даже не читает его до конца. Он бросает взгляд на Лиама, который пристально смотрит на Джона Сноу, убивающего своего первого белого ходока, развалившись рядом с ним на диване. Он выглядит таким взволнованным. Спустя два месяца после того, как они расстались, Тео, наконец, блокирует номер Брэда.