От смерти до любви шаг и сорок секунд.

— УБЕЙ ЭЛ! — Да что б тебя… — Лайт резко сел на кровати, уже привычно в панике хватая ртом воздух. — Снова? Только сейчас подросток уловил звук цокающих под пальцами клавиш серебряного, как глаза детектива, ноутбука. Отголоски сна едва слышно били эхом по барабанным перепонкам, заставляя голову раскалываться от боли еще сильнее. Будто каждое заученное с годами слово являлось чем-то вроде барабана, по которому яростно били палочками остатки нервов Ягами. "Пора прекращать этот концерт". Лайт поправил задравшуюся футболку, что была больше размера на три, и, упираясь руками в кровать, осторожно направился к краю. Голова болела просто невыносимо, совсем не так, как после кошмара. Будто скоро начнется страшная буря — или она уже началась? — Лучше ляг, — Эл обеспокоенно взглянул на подростка, что был похож скорее на восставший из мертвых труп, нежели на привычного Лайта. — Я попрошу Ватари сделать тебе теплый чай. Подросток удивился подобной заботе, потому что все, что ему было нужно — обычная таблетка аспирина. — Что? Нет, не сто… Резкий приступ кашля начал раздирать горло неописуемой болью, сравнимой только с самой смертью. Ягами уперся рукой о спинку кровати, а второй прикрывал рот, морщась от боли. Голова раскалывалась теперь еще сильнее, самая сильная боль перешла в виски, что теперь сильно пульсировали, а из горла кажется вот-вот пойдет кровь. Эл подбежал к подростку, мягко беря его за плечи и подталкивая к кровати. Находиться в вертикальном положении было в разы хуже, из-за чего Лайт сам был не против поскорее вернуться в постель. Мозг тщательно блокировал воспоминания вчерашнего вечера и поздней ночи, когда весь штаб окутал пронзительный крик Ягами, смешиваясь с болью и слезами. Подросток не помнил ничего, но потеря воспоминаний ушла в дальний ящик, — сейчас главное просто остановить бесконечный кашель и унять головную боль. Лайт даже не заметил того, что говорил шепотом, а понять смог лишь когда попытался остановить детектива, но вновь сорвался на кашель, а Эл тем временем спешил к телефону: — Ватари, принеси в мою комнату аспирин, горячий травяной чай, любой противовирусный препарат, снотворное и теплый компресс, — парень отключил телефон, вновь поворачиваясь к подростку: — Еще очень рано и тебе нужно поспать, так что не вздумай сопротивляться таблеткам. Лайт повернул голову к прикроватным часам, подтверждая слова детектива — зеленый циферблат показывал полпятого утра. Подросток тяжело вздохнул, устремляя взгляд в потолок. День начался слишком рано и сумбурно, а провалы в памяти за вчерашний вечер вызывали нервозность, заставляя прокусывать губу до крови в попытке вспомнить хоть что-то. "Помню работу в кабинете, потом Дави, — Ягами сложил руки на груди в замок, — и что-то в ноутбуке… Черт, что же там было…" Шум от колес по полу привлек внимание подростка, вновь оставляя размышления позади. Обеспокоенный и явно знающий исток проблемы мужчина подъехал с небольшим столиком с необходимыми вещами. В небольшой плошке лежали неизвестные для подростка таблетки, видимо те, которые просил детектив, рядом стоял стакан с водой и кружка с исходящим от нее паром. Лайт осторожно взял таблетки, стараясь лишний раз не дергать головой, а затем, запив их и отпив пару глотков горячего чая, лег обратно, обращая внимание на неизвестный для него пакет в руках воспитателя. Ватари осторожно положил его вокруг шеи подростка. Пакет оказался горячей мягкой вещью, что напоминала твердую капсулу с жидкостью внутри. — Это теплый компресс, чтобы быстрее восстановить голос, — объяснил мужчина, поправляя очки. — Поправляйся, Лайт. Мощная таблетка снотворного начала активно действовать уже через несколько минут, погружая подростка в пугающе спокойную темноту. Закрывающиеся глаза заметили движение у двери и серьезный голос детектива, что обращался к стоящему в коридоре человеку: — Нужно связаться с Интерполом. Лайт окончательно погрузился во тьму, не успевая обработать смысл слов. Полочка с очень важным воспоминанием вчерашнего дня была плотно погружена в густой туман, не позволяя вспомнить даже маленькую деталь. Ягами был уверен, что еще не уснул, раз его мыслительный процесс способен работать, пока в это же время за окном стремительно светлело, погружая человечество в новый тяжелый день. Оставив попытки пробраться сквозь туман сознания, подросток решил идти от обратного — проще от итога дойти до начала и причин, чем пытаться достучаться до памяти. "Если Эл собирается связываться с Интерполом, значит произошло что-то масштабное и серьезное, — Лайт нахмурился сквозь сон, концентрируя внимание. — Последние недели уходили на поимку Кристофера, Освальда и Эдварда, и если взять тот факт, что другие крупные дела, требующие связи с Интерполом, Эл не брал, то они собираются доложить о скором задержании или помощи с их поимкой? — подросток повернулся со спины на бок, подпирая руками голову. — Нет, слишком странно все это, учитывая просьбу о моей помощи с поимкой… Ну конечно!" Плотный туман начал постепенно рассеиваться, открывая небольшие, еще помутненные от скопления водяных капель, что не до конца рассеялись, участки пыльной полки воспоминаний. "Большую часть времени Эл уделял поимке Освальда Стоукса, а вчера позволил мне помочь", — голова уже начала болеть от продолжительного мыслительного процесса, которого не должно было быть, учитывая сильную дозу снотворного. Логическая цепочка прожитых событий медленно собиралась воедино. Ощущение было такое, словно Ягами потерял память, а затем кто-то или что-то вернуло ее, из-за чего первое время воспоминания сильно путались, а голова, казалось, вот-вот распадется на атомы от пронзающей боли. Сердце болезненно сжалось от вернувшегося в память вчерашнего вечера. Картинки, — будто это происходило не наяву, а являлось лишь сделанными фотографиями, — неестественно быстро пролетали перед глазами подростка, окрашивая мрачную жизнь ярко алыми пятнами боли и страха. Каждая клетка организма теперь была пропитана ядом собственной злобы и обиды, что теперь желали вырваться наружу, пробуждая Ягами ото сна. Разум постепенно пробуждался, тело вновь начало слушаться и теперь Лайт мог встать, но мальчик по-прежнему лежал в кровати, меняя только положение рук, — теперь они лежали на вздымающемся животе, — и глаз, что теперь были открыты, вновь устремляя взор в потолок. Подросток боялся поддаться вперед и перекинуть ноги с кровати на пол, наконец чувствуя холодный пол под ногами. Боялся встать и медленно пойти к выходу из комнаты, чтобы открыть дверь и подарить себе надежду на то, что этот день станет последним в его жизни. Последним не потому, что он может умереть, а потому, что его душа может улететь из тела раз и навсегда лишь из-за провального исхода дела. Лайт доверял, конечно, доверял Эл. Он знал, что детектив всегда справлялся с поставленной задачей на все сто процентов, но только до того момента, когда речь заходила о троих преступниках, особенно, об Освальде. Эл никогда не признает, но Стоукс сильнее парня. Сильнее из-за большего знания преступного мира из-за видимой разницы в возрасте, а также из-за бесконечного потока связей, что не раз помогали ему в борьбе с Эл. Ведь все покушения он придумывал не сам, а воспроизводил в жизнь тем более не один, — с такой серьезной личностью, как Эл, создавать и осуществлять что-то в одиночку является не только очевидным проигрышем, но и также очевидной смертью. Вот только если выходить и вычислять помощников Освальда было легкой задачей, — Лайт не знал, но детектив как минимум два раза в неделю давал дело подростку, где преступником являлся один из последователей Стоукса, — то выйти на самого мужчину было крайне сложно. Он словно был невидимкой, но при этом ты отчетливо видел тень рядом со своей, когда шел по темной безлюдной улице, освещенной фонарями. Для своего возраста Эл был очень умным и опытным человеком, являющимся уважительной личностью для всех стран и представителей власти. Ему не составляло труда вычислить Стоукса, но стоило ему подобраться ближе, как он, словно паук, испарялся из виду, оставляя после себя лишь недоплетенную паутину из загадок и вопросов. В этот раз детектив был уверен на 87% в том, что он наконец задержит Освальда, заканчивая кровавую историю, но Лайт не мог перестать думать об оставшихся 13 процентах. Ровно два года назад, в тринадцать лет, Ягами переживал долгую разлуку с Эл, когда до этого парень лежал в больницах с тяжелыми состояниями из-за бесконечных попыток выйти на след Стоукса. Мужчина едва не убил его, а в последний раз, когда парня похитили, детектив настолько изменился, что его действительно было просто не узнать, хоть Лайт и старался это отрицать. Даже спустя столько боли, — подросток просто представить не мог, как Эл еще оставался в строю, а не сломался, — детектив продолжал идти к справедливости, ценой собственной жизни пробирался к врагу вплотную, а Ягами защищал так, словно он был фарфоровой куклой, которая может разбиться в любой момент. И сейчас, когда Эл поднимался на 27 этаж, сжимая кулаки до красных отметин на ладони, парень надеялся на то, что в этот раз он сможет закончить страдания подростка. Даже, возможно, ценой своей жизни. "В этот раз все пройдет так, как должно было пройти еще четыре года назад, — глаза налились холодом. — Обещание, данное мною девять лет назад, наконец исполнится, Лайт. Теперь уже точно". Бесшумные шаги направились к комнате без номера. Зайдя в свою комнату, Эл увидел подростка, сидящего на краю кровати с упирающимися руками по обе стороны от тела. Уже остывший компресс лежал на краю тумбочки рядом с опустевшей кружкой, где раньше был горячий травяной чай. Волосы закрывали опущенное к полу лицо, на котором можно было прочитать страх даже не будь в этой комнате света. Сам подросток выглядел слишком болезненно: уставшие красноватые глаза, сорванный голос, а большая футболка, свисающая с тела еще сильнее чем обычно, давала понять, что подросток вновь перестал есть на фоне стресса. Из-за бесконечной работы Эл даже не замечал таящего, — словно снег в начале весны, — веса Ягами. Он вдруг хотел обозлиться на Ватари, что должен был следить за его питанием, пока не вспомнил времена в приюте когда Лайт мастерски обманывал всех и каждого, из-за чего детективу пришлось самому ехать в Вамми и кормить мальчика. Эл осторожно присел на колени рядом с подростком, заглядывая в ореховые глаза, пропитанные страхом и отчаяньем. Тонкие холодные пальцы потянулись к каштановым волосам, чтобы привычно убрать их за ухо, когда Ягами внезапно расслабил напряженные руки, падая на детектива. Благодаря быстрой реакции парень смог поймать подростка в объятия так, чтобы тот не упал на пол. Колени детектива были раздвинуты в сторону, что было не особо удобно из-за узких джинс. Лайт упал на колени, еле слышно зашипев от тупой боли, — наверняка останутся синяки, — оказавшись при этом плотно прижатым к груди Эл. Парень не понимал произошедшего и почему подросток вдруг так странно себя повел, но оказавшиеся трясущиеся руки на его талии дали ответ на едва появившийся вопрос — Лайту страшно. Лайту действительно чертовски страшно, ведь сегодня все может случиться, но что конкретно произойдет не знает никто. Эл должен придерживаться плана, но судьба в любой момент может отречься от него, идя своим ходом, что может стать для детектива последним в его жизни. Но стоит попытаться. Попытаться — не значит проиграть или выиграть. Попытаться — значит предпринять попытку сделать что-то. * И Эл готов попытаться вновь. Он готов делать это до бесконечности, пока жизненные силы не будут на исходе, а тело не начнет разлагаться. Пока детектив может дышать — он будет пытаться снова и снова, пока собственными руками не отправит убийц в ад. — Тебе все же нужно уехать на пару дней в Вамми, Лайт, — Эл осторожно провел по длинным волосам подростка. — Твои вещи уже собраны, а заместитель Ватари, Роджер, приехал сюда, чтобы отвезти тебя, поэтому нам нужно выходить. Парень надеялся, что после этих слов Ягами встанет, но тот лишь сильнее вжался в родное тело детектива. В голове крутились разные мысли, но собрать целое предложение из них Эл не мог. Что сказать впадающему в панику подростку, когда времени на разговоры попросту нет? — Я обещаю поймать Освальда. — Нет! — Лайт резко отпрянул от груди Эл, смотря на парня красными от слез глазами. — Плевать я хотел на этого подонка! Пообещай мне, что ты вернешься ко мне живым. Живым, Эл! "Так вот в чем дело". Эл замер, пока подросток мелко дрожал, а в глазах читался знакомый до боли страх — потерять единственного близкого человека. Детектив знал его на собственной шкуре, знал, каково сейчас Ягами, но не мог пообещать. Задание слишком важное и сложное, а давать такие серьезные обещания, как жизнь, Эл просто не мог. По правде говоря, он был уверен, что умрет сегодня. Всегда холодный и спокойный парень весь день смотрел на часы, отсчитывая каждую секунду до своей слишком быстро приближающейся смерти. Он не хотел врать Ягами, слышать облегченный вздох и теплую улыбку, ведь понимал, что все будет не так. Эл дал себе 24% на возможность выжить, так что же ему сказать Лайту? Сладкую ложь или горькую правду? Или просто отпихнуть и уйти, как сделал на четыре года, только теперь это будет навсегда? Сердце застучало быстрее, когда Эл осторожно убрал волосы за уши подростка. Холодные пальцы неосознанно провели очертания скул, останавливаясь и чуть подымая голову подростка выше. Лайт замер, совсем позабыв о легких, что нуждались в воздухе, когда детектив осторожно поцеловал Ягами. Прошла, кажется, вечность с их первого поцелуя, когда Лайт бездумно сделал это из-за слов Мэтта. Подросток был уверен на все сто процентов в том, что детектив ненавидит его поступок, а может даже презирает, но теплые губы казались слишком реальными, а колющие шею темные пряди волос подтверждали, что все происходящее сейчас — правда. Эл не вжимался в мальчика и не углублял поцелуй, как это бывает во всех «трогательных» фильмах, где муж уезжает на войну, оставляя свою жену дома, а мягко поцеловал, — как мать целует в носик только проснувшегося ребенка, — отдавая все свои последние чувства в это касание губ. Парень даже не мог назвать это чем-то романтичным, ведь описывать их взаимоотношения «романтикой» и «любовью» это то же самое, если описать падающий с дерева листок «слоном» — глупо, нереалистично и совершено не нужно. Крутясь в непонятном для обоих потоке жизни, парни и не думали о своих отношениях. Они не семья, ведь кровные узы их не связывают; они не друзья, потому что такое общение даже отдаленно дружеским назвать никак нельзя, но они и не враги, так как враги не разговаривают на такие близкие темы, а уж дарить друг другу такие трепетные поцелуи для врагов вообще смешно; они не любовники, потому что все, что их связывает, это общая опасная ситуация и привязанность, что появилась по вине обоих, но никак не по их желанию, и они далеко не близкие люди, ведь близость для них — самый страшный яд на свете. И разрывая поцелуй первым, Лайт всматривается в холодно-безжизненные глаза детектива, которые видит в первый и, возможно, последний раз в своей жизни, и спрашивает самого себя "Так кто ты мне, идиот?", но теперь мысли отказываются бить потоком, замолкая мертвым сном. — Умрешь — пойду за тобой, ты меня понял? Эл впервые за долгое время по-настоящему удивляется, чуть открывая рот. И этого неосознанного движения хватает с головой, чтобы Лайт вновь прильнул к детективу, уже самостоятельно углубляя поцелуй, показывая ему весь страх и боль, что он так отчаянно хотел заглушить внутри себя. Дрожащие руки обхватывают шею, боясь, что детектив просто испарится. Все еще находясь в шоке, Эл не замечает, как по щекам текут чужие слезы, а все тело Ягами начинает трясти, и он разрывает поцелуй, утыкаясь лицом в шею детектива точно так же, как делал вчера на полу темного кабинета. Внезапно 24% в голове парня дорастают до 78%, когда Эл осознает: "Я должен не пожертвовать собой ради счастья Ягами, а вернуться живым, завершая миссию удачно". Некогда блекло-серые глаза, — жизнь из которых испарялась с каждой секундой, — вновь приобрели холодный, но уверенный оттенок. Лед, что покрывал радужку, теперь был не признаком ненависти или стальной безэмоциональности, а был признаком готовности к бою без потерь, готовности сдержать обещанное и вернуться живым, готовности нежно поцеловать Ягами еще не один раз после победы. Эл бы отдал все, чтобы просидеть на полу, обнимая рыдающего подростка всю свою жизнь, но если не закончить этот волшебный миг сейчас, то шанса на долгую жизнь в объятиях Лайта может просто не стать. — Эй, Тучка Йору, — детектив мягко усмехнулся, похлопывая Ягами по спине, чтобы тот поднял голову. — Давай, тряпочка, время на исходе. Провокация прошла успешно: стоило второму предложению сорваться с губ парня, как Лайт толкнул его, быстро поднимаясь и складывая руки на груди: — Сам тряпка, понял? — голос, как и тело подростка, все еще дрожал, когда Ягами отвернул голову в сторону, едва слышно буркнув: — Пусть тебя Освальд в тряпочку по земле раскатает. Эл, что сейчас потирал ушибленные локти, на которые упал из-за толчка подростка, звонко рассмеялся, вставая напротив: — Обязательно раскатает тебе же назло. Лайт презрительно фыркнул, закатывая глаза, когда детектив расцепил его руки, что покоились на груди, и взял одну из них в свою, потянув к выходу из своей комнаты. Ягами понимал, что вот-вот расстанется с детективом, но оттягивать время было нельзя — слишком многое стоит на кону, чтобы устраивать такие детские выходки (хотя сделать это очень хотелось). Злость на самого себя распирала каждую клетку организма, когда подросток понял, что все те дни, когда его нагружали бессмысленными уроками и расследованиями он мог проводить за подготовкой к поимке Освальда. Эл был не глуп, он знал наперед все возможные желания и цели Ягами, благодаря чему с легкостью их оборвал, да так, что Лайт и сам не успел продумать все из-за наваленных на него дел. Но просчет все же был: парень позволил эмоциям и чувствам взять вверх, разрешая подростку заняться изучением дела Стоукса, из-за чего в ту же ночь Ягами успел докопать до смерти матери, что уж точно никак не входило в планы детектива. "Но, по всей видимости, он пока не знает всю подноготную семьи Освальда, а это уже хорошо, — Эл крепче сжал руку подростка, словно боясь, что тот сорвется и убежит к ноутбуку. — Нужно в срочном порядке приказать Ватари очистить всю информацию, которую пока не успел раскопать Лайт". Да, Лайт имеет право знать правду, но если правда не даст спать ему по ночам, заставляя превращаться в кровожадного монстра, желающего смерти, то стоит ли это того? Неужели лучше страдать всю жизнь, зная все, чем жить спокойно, зная о смерти убийц, но не до конца зная всю историю? Определенно нет. И Эл сделает все для того, чтобы подросток никогда не узнал ее. Стеклянные двери медленно открылись, пропуская в слишком людный холл. Обычно ограничившийся пару охранниками этаж теперь был заполнен агентами ФБР, спецназом и утроенной охраной с ружьями. Лайт понимал, что большая часть людей отправится вместе с Эл, но даже такая усиленная охрана пугала до дрожащих коленей — неужели все настолько серьезно? Какой-то преступник заслужил такой сильной подготовки? "Погодите-ка, — воспользовавшись несколькими секундами, пока Эл передавал поручения Ватари, Ягами осмотрел весь этаж. — Четверо на лестнице, наверняка, столько на каждом этаже, восемь у входа, два у лифта и два около каждой двери, которых тут порядка двадцати". Повернув голову к большим окнам в пол, Лайт хотел разглядеть двор, когда темные силуэты перегородили дорогу взору. Заместитель Ватари и два агента ФБР стояли напротив подростка, сверля суровыми взглядами (у Ягами наверняка останутся шрамы после дыр от их прожигающих глаз). — Пройдем в машину, — старик мягко улыбнулся, разворачиваясь на пятках и направляясь к выходу. Лайт повернулся к детективу, что смотрел теперь так, словно их не связывало ничего: уверенный ледяной взгляд вызывал неприятные мурашки, а слишком ровная для парня поза означала готовность к предстоящей операции. Кивнув агентам, чтобы те направились к выходу вслед за Роджером, Эл подошел к подростку, оценивая его с головы до ног. Ягами недоуменно смотрел на выступление детектива, стоя словно музейный экспонат, когда Эл, не меняя выражения лица, заправил пряди каштановых волос за уши. — Я принесу тебе голову Освальда, — серые глаза встретились с ореховыми, источая полную уверенность. Лайт усмехнулся, разворачиваясь к выходу, где его ждали агенты: — Я сам тебе ее принесу, Эл. Ухмылка спала с лица стоило Ягами развернуться, а вместе с тяжелым вздохом появилась и давно накатывающая паника, но подросток был уверен, что детектив ошеломленно смотрел ему вслед, переваривая только что сказанные слова. Теперь Эл знал, что операцию начинают они оба, как и положено их долгой истории. Проведя пропуском на выходе, Лайт наконец покинул давящее шумом голосов здание, направляясь к машине. Агенты по обе стороны от Ягами не позволяли спокойно осматривать периметр, для чего, очевидно, и были приставлены к подростку, ведь в машину сел он без них. Черные спины загородили небольшие окна машины, стоило Лайту сесть в нее, но Ягами не был бы Ягами, если бы не успел за эту минуту, — что они шли от штаба до автомобиля, — боковым зрением заметить всю охрану здания. "Восемь у входа снаружи, по периметру на каждом углу по два и еще подвое с обеих сторон ворот, — черные спины агентов ФБР остались позади, как и закрывающиеся железные ворота, когда машина выехала на дорогу. — Итого около трехсот шестидесяти четырех** охранников, если не брать в расчет крышу. Неплохо, Эл, неплохо". Сомнений не осталось. Теперь Лайт был полностью уверен в том, что Освальда будут держать в штабе, из-за чего подростка и увозят в приют. Вероятность нападения на штаб крайне мала, а наличие множества камер в здании и допросных лишь подтверждали мысли Ягами. Но теперь стоял самый важный вопрос, времени на обдумывание которого фактически не осталось: "Как выбраться из машины так, чтобы не остаться незамеченным, а главное, как узнать план Эл и его направление", — Лайт сканировал пейзажи за окном, пока штаб испарялся из виду. Подросток даже примерно не мог предполагать, где может находиться Освальд. Более того, его могли насильно загнать в определенное место и там схватить, но если это все же так, то какое место мог выбрать Эл? "Если бы я был скрывающимся преступником, то наверняка ошивался где-то на видном месте, но так, чтобы заметить меня было невозможно, — услышав бы кто-то мысли Ягами, наверняка подумал бы, что мальчик слишком глуп, но проживший всю жизнь под крылом величайшего детектива Лайт был уверен в своих умозаключениях. — Свой информатор в компании отца у него уже давно есть, а значит, он мог спокойно остаться на своем месте, но тогда Эл бы легко его вычислил, — подросток не заметил, как начал кусать губу до крови. — Англия, Россия, Франция — места, где Освальд нападал на Эл, — но что их связывает? Эл ездил туда из-за преступлений, терактов…" Глаза расширись, а легким перекрыли кислород, задерживая дыхание: "Помощники. Кристофер и Эдвард! — мысленный поток теперь бежал быстрее, как и оставшееся время на продумывание плана. — Эдвард получает информацию из фирмы отца от своих людей, Кристофер возглавляет связь с преступными группировками других стран, а Освальд информирует обоих, копая на Эл из самого видного места". Посмотрев в телефон, Лайт увидел отсутствие сигнала и затраченное на все время — девять минут. Подросток усмехнулся, чувствуя холодный тон детектива: "Долговато в этот раз", как вдруг вспомнил главный вопрос: "Так где же будет засада? Офис — слишком очевидно, квартира, на которую наверняка вышел Эл, тоже слишком просто, — Ягами прокручивал все возможные места города, основываясь на знаниях адресов Стоукса. — Шоссе. Рядом с офисом расположено главное шоссе. Офис хорошо охраняем, ворваться с нарядом полицейских туда никак не выйдет — Освальд просто сбежит, а в квартире он наверняка не живет, ибо такому опытному преступнику, как он, обнаружить за собой слежку легче простого, — Лайт осмотрел улицу, пока машина стояла на светофоре, формируя в голове карту от этого места к главному шоссе. — Если Эл решил с помощью слежки выманить Стоукса и схватить, то шоссе — самое идеальное для этого место. Другой вопрос, как туда добраться, если времени осталось от слова нисколько". Роджер вырулил в сторону трассы, что вела к приюту, когда подросток заметил в кармане его пиджака металлический предмет. Внезапная, совершенно противозаконная, опасная и до смешного абсурдная идея взбрела в голову Ягами, когда он «случайно» уронил телефон, что отлетел под сиденье водителя. Лайт тихо выругался, с виноватым видом улыбаясь помощнику Ватари, что только пожал плечами, мол, «С кем не бывает». Наклонившись достаточно низко, подросток шарил рукой по полу автомобиля, хотя прекрасно видел телефон и, дождавшись подходящего момента, когда машин на дороге почти не будет, — дабы избежать столкновения, если Роджер быстро свернет или затормозит, — резким движением правой руки выхватил пистолет из пиджака мужчины, сразу же приставляя его к виску: — А теперь без резких движений вырули на обочину, — в теории Лайт знал про оружие и его использование достаточно, но руки забило мелкой дрожью, когда мозг начал осознавать происходящее. Мужчина был сбит с толку, а сердце начало неприятно покалывать, требуя принять выписанные врачом препараты. Хорошо зная мальчика и то, на что он может быть способен, — не зря же трепал нервы всем в приюте, — Роджер глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие, и сделал так, как велел Ягами. Лайт огляделся вокруг, вспоминая самый быстрый маршрут из всех возможных. Дыхание было рваным, глаза метались из стороны в сторону, а пистолет, приставленный к виску мужчины теперь дрожал вместе с вспотевшей от стресса рукой. — Сейчас ты выходишь из машины и своим ходом добираешься до приюта, — мужчина быстро закивал, соглашаясь на требования подростка. — Можешь хоть прямо сейчас звонить Эл с Ватари, мне все равно. Роджер понимал, что Лайт доедет до шоссе быстрее, чем тот успеет дрожащими руками набрать номер детектива или директора. Он явно находился не в лучшем положении дел, но ослушаться мальчика и получить пулю в висок, — зная Ягами, можно рассчитывать и на такое, — не входило в его планы спокойной старческой жизни. Сняв блокировку дверей, мужчина медленно вышел одновременно с мальчиком из машины. И хоть за ту долю секунды, что Лайт опускал пистолет для того, чтобы выйти, Роджер легко мог выхватить пистолет и вырубить подростка, делать этого он все же не стал, что было только на руку Ягами. Подросток быстро сел за водительское место и заблокировал двери, ухмыляясь самому себе, — будь на месте Роджера Ватари, вытворить такое не получилось бы ни при каких обстоятельствах. Благодаря каждодневному времяпровождению с Мэттом, Лайт неплохо начал разбираться в автомобилях из-за бесчисленных игр друга. Конечно, задача не разбиться и доехать живым до шоссе все еще была в приоритете подростка, но теперь Ягами выдохнул, ведь одна из главных частей плана, — найти способ добраться до Эл, — была совершена. Вспоминая всевозможные передачи, игры и слова друга, Лайт глубоко вздохнул, досчитал до десяти и, заведя машину, вырулил обратно на дорогу, разворачиваясь по направлению к шоссе. Адреналин вырабатывался с каждой секундой все больше и больше, заставляя нервную систему Ягами задыхаться в панике от его переизбытка. Руки крепко вцепились в руль, сжимая его до белых костяшек, а дыхание окончательно сбилось. Голова периодически кружилась так, что Лайт был уверен в скорой смерти из-за ложной информации от мозга о перевернувшемся автомобиле, что сейчас летел прямиком вниз с моста. Приходилось каждый раз восстанавливать дыхание и считать до десяти, ведь теперь следить за дорогой нужно было внимательнее, потому что Ягами вернулся в оживленную часть города. Лайт не знал, началось задание или нет, как именно оно проходит, удалось ли вообще выследить Освальда и что конкретно происходит в той части города. Справа на сиденье лежал уже остывший от теплой руки мальчика пистолет с неизвестным количеством патронов в нем. Впрочем, подросток был так напуган и растерян, что последнее, о чем он мог сейчас думать, это о вещи, что может унести чью-то жизнь. Чью-то жизнь. Внезапное осознание пришло в голову и без того загнанного от страха в угол Ягами — Эл там. Эл в прямой опасности рядом с человеком, что чуть не убил его несколько раз, а после ментально оставил калекой на всю жизнь, хоть и делал это наверняка не своими руками, а с помощью многочисленных помощников. Детектив столько пережил, столько раз мог просто не вернуться обратно к Лайту, а теперь подросток даже не остановил его? Он ведь мог придумать что угодно, хоть раз подумать головой и раскусить все отвлекающие маневры, мог начать копать под Стоукса еще с месяц назад, найти всю информацию вплоть до количества ресниц в глазах, но вместо этого он просто зарылся с головой в себя, стараясь забыть про существование этого мира, и вот к чему это привело. Ягами так погрузился в свои мысли, что, когда услышал приглушенные выстрелы, крутанул руль так, что чуть не въехал в столб. Девушка с коляской, что стояла рядом и говорила по телефону, вскрикнула, но голос ее был слышен всем, кроме подростка. "Выстрелы, — Лайт замер, быстро и рвано дыша. — Все уже началось? Неужели не успел?" Послышался рев мотора. Выруливая, Ягами задел рядом стоящий мусорный бак, что теперь с грохотом упал. Недоумевающие водители позади сигналили и выкрикивали пожелания завязать с запрещенными веществами и научиться водить, не забывая при этом про оскорбительные высказывания. Лайт больше ничего не видел и не слышал — лишь продолжал уже более неаккуратное вождение, не заботясь о людях, которых он чудом не сбивал. Недавно голубое небо окрасилось в серое, из плотных облаков полил ледяной дождь. Видеть дорогу становилось все труднее, дворники не помогали, а и без того замыленные тревогой ореховые глаза теперь были словно закрытыми, — мозг просто не успевал подавать сигналы глазам, из-за чего Ягами не соображал, где следующий поворот и когда нужно остановиться, чтобы избежать столкновения с чем-либо. Избежать аварии помогла карта города, визуализированная подростком, благодаря чему он доехал до нужного шоссе через четыре минуты и сорок две секунды. Как и ожидалось, все было перекрыто бронированными машинами. Темно-бордовая MINI резко затормозила, едва не врезавшись в один из автомобилей. В центре рядом с перевернутой машиной стоял невысокий мужчина с направленным в сторону пистолетом. Лайт громко сглотнул, поворачивая голову на сиденье рядом, где лежало мертвенно холодное металлическое оружие. Из-за высоких машин подросток не видел полной картины. С одной стороны, хотелось остаться тут, просто следя за ситуацией, и Лайт почти согласился на это, пока мысли о нахождении детектива в опасной ситуации не отрезвили его мозг, зарастающий паникой. Ягами выставил руки вперед, крепко зажимая их в кулаки, чтобы унять дрожь, а после молниеносно открыл дверь, одновременно с этим хватая пистолет, и вышел из машины. Дождь ледяными каплями бил в лицо, но желание вернуться в теплый автомобиль пропало, когда из огромного «щита» в виде машин вышел сутулый парень, надвигаясь к Освальду. К Освальду, что теперь двумя руками держал пистолет, лучше прицеливаясь в детектива. Сердце забилось с такой скоростью, что Лайт слышал его стук в ушах, унявшие дрожь руки вновь начали трястись с еще большей силой, а ноги подкашивались. Словно пытаясь настроить фотоаппарат, Ягами с великим трудом фокусировал зрение, что вновь пропадало, размазывая картинку. Эл что-то говорил Стоуксу с совершенно равнодушным лицом, будто он просил сделать кофе, а не находился в опасной для жизни ситуации. Освальд наоборот отходил назад и что-то кричал, хотя преимущество в виде оружия было у него. Лайт не понимал причин, почему детектива не окружают вооруженные солдаты, пока не увидел кровавые пятна рядом с автомобилями. "Неужели…он…всех убил?! Да быть такого не может! — Ягами рассеянно наблюдал за трясущимся от страха мужчиной и сотней трупов вооруженных солдат, пока внимание не привлекли несколько тел позади Стоукса. — Это его помощники?" Пробираясь сквозь машины, Лайту приходилось нагибаться, то и дело перешагивая через мертвых спецназовцев. К горлу подкатывала тошнота, а запах крови уже словно пропитал собой всю одежду. Добравшись до последнего ряда машин, отделяющего мальчика от открытой площади, в середине которой стоял детектив с Освальдом, подростку открылся лучший вид на происходящее. Теперь пятерых человек, что больше никогда не вдохнут воздух, было видно отчетливо хорошо. "Это они всех тут положили? — Лайт не веря осматривал трупов, пока взгляд не приковали два лица: — И они тут?!" Эдвард лежал на спине с пробитой ногой и сердцем, а Кристофер лежал на нем, головой к Ягами. Выстрелы пришлись на грудь и челюсть, из-за чего узнать мужчину удалось не сразу, но интуиция подсказывала, что это точно он. Все сложилось в единый пазл: Освальд, хоть и заправлял всеми, один сделать ничего не мог, поэтому и прикрывался столько лет толпами помощников и двоими друзьями-соучастниками, что погибли, спасая его шкуру. Внезапно поднявшийся ветер заставил поднять головы троих людей. Вертолет быстро приближался к шоссе, а стоило подлететь ближе, как голос Ватари резанул по ушам из громкоговорителя: — Бросай оружие, Освальд Стоукс, шутки кончены, ты окружен. Толпа спецназа приближалась к детективу и мужчине, что едва мог держать в руке пистолет. Лайт с опаской поглядывал то на вертолет, то на детектива, ожидая дальнейших действий, когда Освальд закричал так, что даже безэмоциональный Эл скривился от повышения децибел: — ДА ЧТО Б ТЫ СДОХ В МУКАХ, МРАЗЬ! Я БОГ, И Я ДОЛЖЕН ВЫБИРАТЬ, КОМУ ЖИТЬ, А КОМУ НЕТ! — Богов не существует, это всеми известный факт, — Эл подошел чуть ближе, заглядывая Освальду прямо в глаза: — А ты — обычный психически больной убийца, что должен был отправиться на эшафот почти десять лет назад. Лицо Стоукса исказилось от злобы, на шее и лбу вздулись вены, а из носа буквально шел пар. Глаза налились кровью, когда мужчина едва слышно прошептал "Я бог", и шоссе оглушило два выстрела. Лайт в ужасе наблюдал за покачивающейся фигурой детектива, что сделал несколько шагов назад, глядя вниз, и упал на мокрый от дождя и собственной крови асфальт. Ягами не видел и не слышал ничего вокруг. Ореховые глаза заполнились темной пеленой, ноги и руки не слушались — их словно парализовало. В голове не было ничего, лишь приглушенные крики и выстрелы, видимо, Освальда застрелили на месте. Перед глазами пролетали кадры с детективом. Их первая встреча в столовой; заброшенный музыкальный кабинет с расстроенным фортепиано; годы немой обиды и молчания; воссоединение; бесконечные разговоры и сон в одной кровати; расследование дела; то, как Эл приехал ради Ягами обратно в приют, чтобы насильно заставить есть; парные кольца; то, как Лайт засыпал в одиночестве на кровати детектива, пока тот лежал в больнице после очередного покушения; вновь немые годы и дела, что присылал парень подростку каждый месяц, чтобы тот не терял навык; очередное воссоединение с ухудшающимися отношениями; первый, до безумия глупый поцелуй; разговор на крыше, стоящий обоим жизни; примирение; утешения дождливой ночью на полу рабочего кабинета, после открытия страшной правды; а теперь Лайт видит перед собой тело детектива, белоснежная футболка которого окрасилась в бордовый цвет. Кровь была повсюду: на асфальте, вокруг машин из-за множества трупов спецназа, на одежде детектива, позади подростка, где лежали бездыханные тела товарищей Освальда, на самом мужчине, что теперь лежал замертво, и на собственных руках и вещах. Стоп. На собственных руках? Темная пелена растворилась, ноги и руки вновь чувствовались, как и тяжелый предмет в одной из них. Лайт перевел взгляд на вытянутую руку с дымящимся пистолетом. Напротив подростка лежало бездыханное тело Освальда Стоукса с девятью*** пулями в груди.