***
Хуа Цзюню, точнее Хуа Мулан не спалось. Когда парни, наконец, улеглись и оставили её в покое, а на ночное дежурство вызвался Линг, ей удалось поплескаться в реке и нормально помыться. За две недели пребывания в лагере, её тело впервые ощутило долгожданную свежесть, а кожа перестала зудеть. Она старалась не думать о том, как ей не хватало привычной деревянной бадьи, наполненной до краёв горячей водой и мягкой постели. Несмотря на то, что девушка часто пропадала в горах, всегда было приятно вернуться домой к благам цивилизации. А теперь, по большему счёту, она вообще была не уверена, что сможет когда-нибудь увидеть родную деревню. Занимался рассвет. Первые солнечные лучи уже пробивались через ткань их солдатского шатра, а мысли о грядущем сражении по-прежнему не давали уснуть. Но более всего пугала не смерть, а всеобщий позор после возможного разоблачения. Что будет, если в гарнизоне узнают, что она тайно выдаёт себя за мужчину? Какое наказание за этим последует? И главное, если она всё-таки выживет в этой войне, то как посмотрит в глаза собственному отцу после всего, что сделала? Кое-как устроившись на жёстком матрасе и пихнув локтем в бок рядом спавшего Яо, в очередной раз пытавшегося приобнять её во сне, Мулан грустно вздохнула. Боги, о чём она думала, когда без разрешения взяла отцовские вещи и под покровом ночи тайно покинула свой дом и семью? Тогда она искренне верила, что поступает правильно. Прозрение настало совершенно неожиданно, когда всё как будто было в порядке. Как будто… Сам факт того, что сейчас она вынуждена лгать всем, кто верил ей, заставлял усомниться в правильности своего выбора. — Я должна во всём признаться генералу Тунгу, — решила девушка. И не важно, что за этим последует, позор или смерть.***
Мулан стояла совсем одна на залитой лунным светом поляне, и ей казалось, что она кого-то ждала. Впереди серебрилась река. Звёздное небо опрокинулось в воду. Ирреальная красота и полное безлюдье вокруг делали это место сакральным. Девушка застыла, впитывая в себя энергию цветущей природы. Сладкий аромат цветов оседал на губах. Порхали бабочки — крупные, с бархатистыми крыльями, окрашенными в оттенки вишни и пурпура, они тоже казались цветами, внезапно обретшими дар полёта. Пели цикады. — Меня ждёшь? — раздался за спиной знакомый низкий голос. Девушка вздрогнула и медленно обернулась. Перед ней стоял её генерал и смотрел на неё с непонятным выражением лица. — Да, — тихо сказала Мулан. — Это вы? — Хуа Цзюнь… — ответил Тунг. И замолчал. — Где мы? Он оглянулся, потом снова повернулся к ней. — Во сне. — Вы мне снитесь? — недоверчиво уточнила девушка. Тунг снился ей и раньше. В мятежных, мучительно-сладостных снах. В них он медленно и нежно ласкал её тело, страстно целовал девичьи губы. Она стонала и выгибалась под ним, отдаваясь ему целиком и полностью, и он чувствовал это, и ему было приятно, что она любит и желает его одного-единственного. Мулан просыпалась в поту с пылающими от стыда щеками и долго приходила в себя, злясь на свою неспособность контролировать столь странные и новые для неё ощущения. В последние дни эти сны поблекли и не тревожили ночной покой девушки. Ежедневные тренировки выматывали так, что ближе к ночи она просто валилась с ног от усталости. Слишком много перемен принесла весна. И никогда её сновидения не были такими волнующими, живыми и настоящими. — Или ты мне. Тунг шагнул ей навстречу и протянул руку, бережно дотрагиваясь до её лица. Она не стала отстраняться. Позволила ему прикоснуться к своей щеке. Рука была горячей и жёсткой, как нагретое на солнце дерево. — Скажи мне своё настоящее имя. — Он сделал ещё шаг и теперь стоял рядом, почти вплотную. Сквозь тонкую ткань нижней сорочки Мулан ощутила жар его тела. Он был такой горячий, словно нёс в себе частицу драконьего пламени. Он и сам был подобен дракону. Статный и величественный, суровый и мудрый — от его фигуры веяло силой и властностью, а его взор был вниманием вечности. Этот мужчина непонятным образом притягивал её, заставляя бросать в свою сторону быстрые любопытные взгляды. Как это произошло, Мулан не знала сама, но только после той встречи в лагере, когда он впервые спросил её имя, она стала непозволительно много думать о нём. — Меня зовут Хуа Мулан, — молвила воительница. — Мулан, — повторил генерал, словно пробуя её имя на вкус и наслаждаясь им. — Очень красивое имя. И очень тебе подходит, — добавил он, задумчиво разглядывая девушку. Всё это было ужасно неправильно и вместе с тем восхитительно — верно. Но… это ведь всего лишь сон. Сны лгут. Рассказывают человеку его тайные желания и страхи. Но также сны могут быть вещими. А если так, получается… Додумать эту мысль Мулан не успела, потому что был он реальным или придуманным, но Тунг её поцеловал. Желание вспыхнуло в крови, отдалось жаркой дрожью в теле. Забыв обо всём, она прильнула к мужчине и поцеловала его в ответ. Куда-то пропала одежда, Мулан закрыла глаза, и пропал весь мир. Остались только прикосновения жёстких ладоней, нежные губы, гладкая горячая кожа и голодное возбуждение внизу живота. — Хочу, — всхлипнула Мулан в полуоткрытые губы. — В воде будет удобнее. Она бездумно опустилась за ним в тёплую воду. Потёрлась о ногу, втиснутую между её ног, застонала, когда сильные руки погладили грудь и чуть сжали соски. Тунг прижал её к себе, заставляя раздвинуть бёдра, подхватил за ягодицы, чуть приподнял. Девушка ахнула и обвила его руками за плечи. — Не бойся, не уроню, — прошептал Тунг, лаская губами её шею. — Ты совсем лёгкая, как пёрышко. Он чуть двинул бёдрами навстречу, и Мулан почувствовала, как напряжённая плоть трётся о нежные складочки. Она оплела Тунга ногами, прижалась ещё теснее, всем телом выпрашивая большей близости. Однако мужчина не спешил сразу овладеть ею и продолжал плавно скользить у неё между бёдер. — Пожалуйста… — простонала Мулан, задыхаясь от удовольствия. — Ещё не время, — хрипло ответил Тунг и ускорил движения. Всё, что она могла дальше, — это стонать, вскрикивать и теснее прижиматься к любовнику, ощущая вожделение, лёгкий страх и сладостное чувство беспомощности в мужских руках. Руки соскальзывали с влажной кожи, но Тунг, как и обещал, крепко держал её в объятиях. А каждое его движение возносило Мулан навстречу невообразимому наслаждению. Разрядка заставила тело выгнуться и вцепиться ногтями ему в плечи, оставляя кровавые царапины. Она вскрикнула и обмякла в руках Тунга. Мгновением позже он тоже содрогнулся, застонал и замер. Несколько мгновений они не двигались. Обнажённый мужчина и девушка, бессильно повисшая в его руках. — Хорошо-о-о, — выдохнул он, размыкая объятия и медленно опуская Мулан. — Осторожней! Ноги девушки подогнулись, и она непременно упала бы, не подхвати Тунг её в последний момент. Поймал. Поднял её на руки и крепко прижал к груди. — Спасибо, — Мулан виновато улыбнулась, — ноги не держат. — Я тебя не напугал своим напором? — Нет. Я же сама хотела, — Она подняла к нему сияющее лицо и несмело поцеловала в уголок губ. — Ты хороший сон. Снись мне почаще, ладно? Он помрачнел и тихо сказал, словно давая обещание: — Однажды я наяву назову тебя своей, и никто не посмеет это оспорить.