Глава 8. Жужаньский каганат
27 августа 2023 г. в 00:00
Бори-Хан был доволен. Его план воплощался просто блестяще. Император дрожал от страха, собрав слабую армию из не нюхавших крови мальчишек и стариков. Успехи Бори-Хана тем временем привлекли внимание других жужаньских племён, и они, следуя древнему обычаю, послали своих вождей, именуемых тегинами, на совет. И вот тегины стояли в большой юрте, над которой реяли и хлестали по ветру их флаги: чёрный медведь, снежный барс, змея, алое пламя и дикий жеребец. Впервые за долгие годы пять крупнейших племён собрались вместе.
И всё благодаря Бори-Хану.
Мазнув глазами по грубой орде, заполнившей его юрту, Бори-Хан впился взглядом в каждого из вождей. Они стояли среди груды сокровищ, награбленных Бори-Ханом и его воинами. Кипы шелков лежали вперемешку со сваленными в кучу драгоценностями, словно поживы было так много, что Бори-Хана вовсе не заботило, если что-то упадёт под ноги. Не забыл он выставить и блюда с яствами, и кувшины с питьём, которым кое-кто уже воздал должное. Но, несмотря на все атрибуты празднества, гости были настороже. То, что племена пришли выказать поддержку Бори-Хану, не означало, что они поддерживали друг друга. Ненависть между ними была застарелой и неподдельной.
— Да разве могу я соединиться с Амгай-тегином?
Обернувшись, Бори-Хан увидел, что Элбэг-тегин смотрит сычом на невысокого мужчину на другом конце юрты. Среди всех вождей Элбэг-тегин обладал самым злобным нравом или, во всяком случае, был особенно несдержан на язык. По юрте прокатился шёпот, и Бори Хан поднял руку, призывая гостей к молчанию. Затем он подал Элбэг-тегину знак продолжать.
— Он и его люди грабили наши поселения со времён дедов моих дедов, — закончил Элбэг.
И мгновенно получил отпор от Амгая.
— Набеги всегда начинали твои люди, — возмущённо вскричал он.
— Истинно говорит Амгай, — встрял Себук-тегин, вождь одного из менее крупных племён, не дав Элбэгу вставить и слова. — Элбэг и на мой лагерь нападал. Я своими глазами видел тот набег!
Юрта загудела криками. При всякой новой встрече старые раны исходили гноем. Бори-Хан молча смотрел, давая мужчинам наораться и перебраниться. Затем он снова поднял руку и, отрывисто крикнув, восстановил тишину.
— Вы, как клубок гадюк, до гроба готовы кусать друг друга за хвост. — Он глянул в глаза каждому из вождей. Ему было нужно, чтобы все до единого внимали ему. — Сражаетесь, племя против племени. Разве не видите вы богатство у ваших ног?
Прошелестели крылья, и Сяньнян соколом влетела в юрту, посеяв замешательство среди мужчин. Те пригнулись, когда большая птица спикировала над их головами и села на насест. Встряхнувшись, она оглядела воинов, и под её взглядом они принялись беспокойно переминаться с ноги на ногу. Бори-Хан с улыбкой кивнул Сяньнян. Затем он продолжил:
— Вместе мы сильнее, — сказал он. — Десятилетиями жужане были разобщены и размётаны, как листья на ветру. Если же мы выступим все, как один... — он указал на поблескивающую груду сокровищ. — Это лишь толика того, что будет принадлежать нам. Из укреплённых поселений богатства потекут полноводной рекой. — Он замолчал, позволяя своим словам, подкреплённым блеском сокровищ, достичь сердец воинов. Он подошёл к насесту Сяньнян и пригладил пальцами шелковистые перья сокола. Но ни на мгновение он не сводил глаз с тегинов, читая по их лицам.
Наконец заговорил Себук-тегин. Он и не взглянул в сторону сокровищ. Его глаза неотступно смотрели на сокола:
— Всё возможно. Однако, когда мы полагались на колдовство ведьмы?
Сокол повернул голову от Бори-Хана к Себук-тегину. Птица моргнула, и тот отступил назад. Бори-Хан улыбнулся, увидев страх на лице тегина. Поглаживая перья, он сказал:
— Отбросьте страхи, ведьма служит мне. А значит, и всем нам! Она знает, кто её господин!
В единое мановение крыльев Сяньнян обратилась. Перья исчезли, и она предстала перед ними в своём истинном обличье. Под взглядом её ледяных глаз мужчины всколыхнулись. На лице ведуньи мелькнуло выражение удовольствия, и она повернулась к Бори-Хану. Приподняв одну бровь, она заговорила.
— Прошу тебя, продолжай, мой владыка, — сказала она с язвительной ноткой. — Мне не терпится услышать, что ещё ты скажешь.
Хотя тон её был неприятен Бори-Хану, ни одна жилка не дрогнула в его лице. Её своеволие он укоротит позднее.
— Сяньнян — одна из нас, — продолжал он. — И когда мы возьмём Императорский город, она получит заслуженную награду. Как и каждый из вас.
И тут раздался новый голос.
— Мне плевать на ведьму, — заявил Кюль-тегин. Вождь змеиного клана до этой минуты хранил молчание. Остальные повернулись к нему, желая услышать, что он скажет. — Мне иное не по нраву. Я не доверяю Бори-Хану. Он хочет заручиться нашей помощью, чтобы занять престол. Но истинно ли мы ему соратники? Или он использует нас, чтобы получить то, чего жаждет сам? — Он указал на награбленные богатства, лежащие повсюду. — Мы получим золото и каменья. Но много ли может унести кочевник? Истинная награда — это власть. И когда придёт его час, власть свою Бори-Хан не уступит никому.
Другие вожди одобрительно зашептали. Это был верный вопрос. Собирать юрты и передвигать их на новое место со сменой времён года, или когда животные переходили на новые пастбища — таков был их образ жизни. Они не строили постоянных жилищ, и не было у них постоянного места, чтобы хранить и приумножать материальные блага. Но власть? Это они понимали.
Почувствовав изменившееся настроение, Бори-Хан расправил грудь.
— Каждый вправе огласить то, что лежит у него на сердце, — сказал он. — Кто ещё не доверяет мне? — Он замолчал, позволяя эху своих слов отзвучать. Хотя тегины ничего не ответили, он видел тень сомнения в их глазах. Он не мог допустить, чтобы его слова оспаривали. — Кюль-тегин прав. Богатства — это не власть. Когда царство падёт, мы разделим власть промеж собой.
При этих словах тегины видимо смягчились и согласно закивали. Когда все принялись за еду, Бори Хан развернулся и вышел из юрты. Он молча прошёл к каменистому уступу, нависавшему над его большим шатром и меньшими юртами его соратников. Там он простоял довольно долго, прислушиваясь к разнузданным выкрикам, доносившимся из юрты. Наступила глубокая ночь, голоса накатывали волнами, то тише, то громче, пока наконец не смолкли. Один за другим вожди потянулись прочь. Оседлав своих лошадей, они разъехались в разные стороны, направляясь в собственные становища с вестями о том, что произошло в этот вечер.
Когда из юрты вышел Кюль-тегин, глаза Бори-Хана последовали за ним. Однако вождь обернулся на звук шагов за спиной и увидел перед собой Сяньнян. Она смотрела ему в лицо, и взгляд её был холоден.
— Теперь я знаю, — промолвила она, обхватив себя руками. — Оказывается, я служу тебе.
— Я сказал так, чтобы развеять их сомнения, — отмахнулся Бори-Хан. — Они страшатся того, что не понимают.
Сяньнян приподняла бровь. Мужчина стоял неподвижно. Если бы не живые глаза, его можно было принять за изваяние. Не в первый раз Сяньнян ощутила холодок ужаса. Было в Бори-Хане что-то тёмное и жуткое. Но, как всегда, она отринула от себя страх. Ей также была ведома её собственная сила.
Бори-Хан завёл руку за плечо и достал из колчана стрелу. Приладив её на лук, он поднял оружие.
— Более ни один из тегинов не попросит разделить власть, — сказал он. Нацелив стрелу в Кюль-тегина, он выпустил её.
Сяньнян проследила полёт стрелы, пока та не вонзилась в спину Кюль-тегина. Мужчина обмяк в седле и в следующее мгновение рухнул на землю. Его лошадь умчалась во тьму без всадника.
— Он был прав, не доверяя тебе, — сказала она.
Опустив лук, Бори-Хан взглянул на Сяньнян. Он выглядел довольным. Не произнеся больше ни слова, он спустился с уступа и пошёл к своей юрте.
Сяньнян проводила его хмурым взглядом. Она услышала его волю. И не стала её оспаривать — пока не стала.