Клинт стиснул зубы и резко оторвал пластырь. Заживающую рану прострелило болью, не защищённую кожей и перевязочным материалом плоть обдало холодным воздухом, неприятно защекотало. Мужчина с неприязнью посмотрел на кусок бинтов и пластыря, испачканный в крови и гное, и бросил его в мусорное ведро. Потом повернулся боком к зеркалу и попытался вывернуться так, чтобы увидеть всю картину. Конечно, можно было позвать Шутер, она как раз закончила приготовления к приезду Росса и теперь возилась на кухне, это только что проснувшемуся Клинту рассказал Джарвис. Но Шутер, только взглянув на его "боевые награды" придёт в ужас, расстроится и будет переживать, хотя внешне останется невозмутимой.
Его всегда приводило это в замешательство. Обладая уникальным зрением (можно подумать, что Клинт слушал, когда какой-то спец из медиков толковал ему об особенном строении его глаз), в таких ситуациях он был так же беспомощен, как и все люди. Зато его подруга могла оглядеть себя со всех сторон, даже без зеркала. И всё это чёртовы различия зрения мужчин и женщин! У женщин периферическое поле зрения намного больше, чем у мужчин. Это позволяло женщине улавливать то, что происходит вокруг, моментально оценивать ситуацию, замечать детали. Иногда у женщин периферийное зрение достигает полных 180 градусов. Мужчина, как охотник, наделён "туннельным видением", чтобы глаз был способен поймать цель, находящуюся достаточно далеко, и не выпускать из поля зрения. Он чётко видит перед собой и на большое расстояние. Это же позволяет ему легко ориентироваться в пространстве. Его мозг устроен так, что мужчина способен ясно видеть конечную цель, не отвлекаться на посторонние вещи, определять, как достичь её кратчайшим путём и наилучшим способом. Мужчина обладает узким полем зрения. Из-за этого различия мужчины лучше стреляют и паркуются.
Теперь несколько правил: никогда не говорите этого Алисе Шутер, когда она ведёт машину. Она не очень уверенно себя чувствует за рулём автомобиля, поэтому соблюдает все правила безопасности и дорожного движения, и аккуратна так, что немецкие педанты грызут локти, а Клинт проклинает тот день, когда решил научить её водить. Никогда не говорите этого Наташе Романофф, когда она держит в руках оружие. Может и не выстрелит, но чёрт её знает, эта женщина опасна хотя бы тем, что она рыжая и русская. Никогда не говорите это… Просто не говорите, если вас не спрашивают. Каким бы крутым агентом ЩИТ вы не были – женщина всё же женщина, и испытывать её терпение не стоит. Они прекрасно водят, стреляют, оценивают перспективы, дерутся, они талантливые учёные, экономисты и военные специалисты. А ещё они очень красивые.
Клинт сделал новую повязку, обработал рану всеми нужными средствами и заклеил её. Покрутился перед зеркалом, осторожно потрогал загрубевшими кончиками пальцев – вроде всё правильно сделал. Вдохнул глубже и дёрнул вторую, которая примостилась на животе. С этой было сложнее. На спине - это так, огнестрельное, прошлось почти по касательной, пуля застряла. На животе – хуже, озверевший повстанец пытался вырезать все внутренности мачете. И наблюдать бы ему с облака за остальными, но ребята подоспели, прикрыли, помогли, вынесли. Хорошо, медик попался - матёрый мужик, который больше самого Бартона на этом свете повидал, а, судя по рассказам, и на другом тоже. Залил в глотку какую-то местную дрянь вместо анестезии, а когда Клинт очнулся в лагере, живой, похлопал по плечу: "Ангел-хранитель у тебя сильный". Клинт тогда буркнул, что, мол, не верит он в ангелов, а сам знал, что да, есть ангел, рыжий такой, нервный, и, если пропадёт он в этих джунглях, то ничего хорошего не жди.
В комнате хлопнула входная дверь.
- Клинт, ты тут? – в ванну осторожно постучали.
- Да, малыш, - он судорожно начал собирать повязки и бутылочки с лекарствами, хотя и знал, что она не откроет.
По ту сторону двери что-то удовлетворённо прогудели. Потом застучали створки шкафа. Клинт осмотрел свои повязки ещё раз, натянул майку, достаточно широкую, чтобы лишние слои ткани никто не заметил.
- Что там с Россом? – он обвил руками талию перебирающую одежду в шкафу Шутер и поцеловал в шею. От неё пахло горьковатым лаймом, лавандой и бодрящим кофе, поразительное сочетание запахов, которое нравилось Бартону.
- Мы всё подготовили. У меня есть час, чтобы пообедать с тобой, а потом я сажусь за мониторы.
- Почему обязательно ты? – застонал он, отворачиваясь и давая ей возможность переодеться. – Это же техника, пусть техник и отслеживает. Тем более что Брюс хорошо себя контролирует, да и Росс будет осторожнее на вражеской территории.
- Дело не в этом. Росс прекрасно понимает, что до Брюса ему уже не добраться. ЩИТ, "Мстители", общественность - мы на виду, если что-то случится с Халком, народ сразу спросит. А военному ведомству проблемы не нужны. По идее, Росс должен забыть Беннера, как страшный сон и найти себе другую жертву. Того же Блонски, как объект для экспериментов он интереснее. Хотя, он заморожен в криокамере на Аляске.
- Он герой войны. И Росс сам его втравил во всё это, сыграв на гордости и целеустремлённости Блонского.
- Ох, насколько я знаю Росса, его ничто не остановит: ни заслуги, ни личное отношение. Брюса тоже фактически создал он. Его отец - Дэвид Беннер - работал на Росса по этой же теме создания суперсолдата. И Росс так же сыграл на его гордости, любовью к науке, жажде признания, а когда понял, что дело принимает слишком серьёзный оборот – закрыл программу и прогнал его. Только Дэвид успел ввести себе один из образцов созданной им сыворотки. И передать генетический материал своему сыну в момент зачатия. Поэтому когда Брюс начинает говорить о том, что если бы не гамма-облучение, то не появился бы Халк, то это неправда. У Брюса Беннера были серьёзные душевные проблемы, связанные с пережитыми в детстве трагедиями, а также раздвоение личности из-за этой сыворотки. Гамма-лучи лишь позволили второму "я" – Халку – вырваться наружу.
- Ты так много об этом знаешь, - усмехнулся недобро Клинт.
- Потому что я это, можно сказать, изучала. Из-за Шутер, - она похлопала себя по телу, судя по глухому звуку – по груди. – Мы похожи в чём-то. От наших родителей нам передалось что-то страшное, недоброе. Тяжелое событие в нашей жизни заставило это нечто вырвать наружу. И впоследствии оно принесло нам много страданий.
Алиса тяжело вздохнула, но поспешила успокоиться. Стрелки часов неумолимо бежали вперёд, отсчитывая время до приезда генерала Росса, сокращая её собственное свидание. Она застёгивает маленькие пуговки на приталенной блузке, распускает волосы, расчёсывается, закрепляя непослушные пряди заколками, хотя и знает, что они продержатся на своих местах от силы минут десять – Клинт не любил когда её волосы что-то сковывало.
- Ты разобрала мои сумки? – неожиданно спрашивает он.
- Только с оружием. Я отнесла его в арсенал и выложила на стол, чтобы ты его почистил.
- Сумку с вещами, значит, не трогала?
Она повернулась и выжидающе посмотрела на него. Уловив тревожное молчание, Бартон повернулся тоже, на несколько секунд сцепившись с ней взглядами. Ал сердилась, будто её посмели упрекнуть в том, что она недостаточно заботится о своем возлюбленном. Конечно, она думала отнести его одежду в прачечную и запустить стирку, но экстренное "совещание" застало её врасплох, а потом она занялась оборудованием зала для переговоров. Клинт расслабленно улыбнулся и подошёл к сумке, которую оставил в углу комнаты, у двери.
- Сядь, пожалуйста, - попросил он, роясь в карманах. – Я приготовил для тебя подарок, не хотел бы, чтобы ты увидела его раньше.
Мягко зашелестело покрывало, когда Шутер опустилась на кровать. Бартон сел на пятки и поставил её ногу себе на колено, осторожно заправляя низ мягких штанов, вздёргивая тонкую ткань до покатого колена. Не удержавшись, он коротко целует выпирающий сустав, но отстраняется прежде, чем девушка пытается воспротивиться этой нехитрой ласке. На щиколотке мигает крохотными лампочками следящий браслет. Ал никогда на него не жаловалась, но Клинт понимал, что её это нервирует, ей не нравится, что она под наблюдением, как преступница. Нет, она не преступница, и он давно уверен, что девушка больше не ввяжется в какую-то ситуацию, которая поставит под угрозу её жизнь. Но в большинство таких ситуаций мы попадаем без нашего согласия, поэтому браслет оставался на своём месте. Бартон не может сказать, что подтолкнуло его сейчас снять это устройство: доверие, уверенность, что ничего страшного больше не произойдёт, зашкаливающая влюблённость или собственная экстремальная поездка. Несколько щелчков по экрану мобильного телефона – и лампочки тут же гаснут, а мягкая лента, к которой крепился маяк, падает на пол, оставляя после себя лишь небольшое покраснение, когда мужчина расстегивает хитрый замок. Он берёт не нужное больше устройство и бросает себе за плечо, метко попадая в раскрытую сумку - позже он отнесёт его к другим своим гаджетам.
- Я думаю, нам это не нужно больше, - он выпускает из сжатого кулака блестящую змейку тонкого браслета с несколькими крохотными разноцветными камнями, сплетёнными серебряными нитями.
- Клинт, что это… - девушка наклонилась, рассматривая украшение, которое теперь стало перевивать её щиколотку. Разноцветные камушки весело поблёскивали в электрическом свете, загадочно мерцало серебро, а сам браслет был таким лёгким и тонким, что совсем не ощущался, тогда так средство слежения постоянно натирало кожу.
- Подарок. У девушки должны быть украшения, - пожал плечами Клинт.
- Клинт, что-то случилось? – вкрадчиво спросила Ал, перебрав пальчиками на ноге, потом угрожающе их растопырив, словно хотела говорить с ним этими незамысловатыми движениями, как говорят руками глухонемые. Он неожиданно подумал, что так Алиса и разговаривает, общается с другими людьми, читает их. Слушает их слова, скользит между букв, выхватывает самую суть, поймав её за хвост, следит за руками, глазами, губами, пальцами. – Ты сам не свой с этой командировки. Когда мы ехали, ты уснул и дёргался, ворчал что-то, хмурился. И теперь, здесь в комнате, метался, у тебя даже температура подскочила.
Да, температура, и не скажешь ей, что это он сам жарился на жестоком солнце, как на сковородке во французском ресторане, когда мясо не просто жарится, а горит в сизом пламени, разбрызгивая в стороны масло. Он валялся на солнцепёке, выжженный, выжатый, после очередной вылазки, на брезентовой крыше грузовичка. Просто валялся, рассматривая небо, не представляя, как ругались бы на него, что он портит свои замечательные глаза. Но солнце было где-то сбоку, поэтому он не особо об этом думал. Он, можно сказать, вообще не думал. Кожа раскалилась буквально добела, начала плавится натуральная ткань, одеждой из которой их снарядили, даже показалось, что на животе у него вспыхнул пожар. Нет. Он думал о том, что произошло бы, если бы он нашёл в этой неприветливой стране свой конец. Когда-то ему было всё равно. Когда-то в нём так отчаянно не нуждались.
Через три часа они отправятся на лётную площадку, еще через несколько десятков часов он будет дома, в Башне, в комнате, которую делит с самым нежным и злым существом на планете. Хотелось бы в свою квартиру, как всегда, зарыться, отрубить все провода, расколошматить к чёрту телефон, отрезать любую возможность залезть в его дом, в душу. Чтобы в ящике на кухне – четыре пачки кофе, в холодильнике еда на неделю баррикад, а в мини-баре, переделанном из старого комода, - батарея бутылок. Наташа постарается, она всегда знает, когда он возвращается, даже если он и не говорит о поездках. А через несколько дней беспробудной пьянки она прислала бы ему девочку легкого поведения, которая сделала бы что положено и упорхнула, оставив после себя использованные резинки и номер телефона на листочке, который немедленно полетел бы в корзину. Потом Клинт должен был принять хороший душ, побриться, переодеться и идти с отчётом к начальству.
Теперь всё по-другому. В квартире плотно обосновалась Бобби, говорит, что ей некуда идти, Клинт не верит, ну и чёрт с ней. Связи теперь не разорвёшь, слишком ты нужен многим людям, слишком многое от тебя зависит. Не забаррикадироваться, не напиться до чёртиков с золотыми рогами, слишком похожих на того, кто перетряс все мозги. И у Наташи теперь другие заботы, будто передала его в другие руки и вздохнула с облегчением. Капитан не такой задиристый, не такой проблемный, словом, не такой. Клинт не ревнует, он рад за неё, они оба это заслужили – любовь и покой. Они заслужили поцелуи перед сном, твёрдую уверенность рядом и скрытную заботу в виде таблеток обезболивающего на тумбочке и молчаливой поддержки.
- В древности считалось, что сапфир - камень невинности, охраняющий целомудрие невесты, - невпопад произнёс он, перекатывая в мозолистых пальцах один из камней.
Алиса не пьёт, по крайней мере, она сама себя так уговаривала, когда один день в году Тони совал ей в руки мутный стакан с какой-то остро пахнущей жидкостью. Она не пьёт, ей нравится запах, и как играет свет в гранёном стакане. Она не пьёт, в её жизни достаточно таких анестетиков, когда выключаются мозги, и включается что-то другое. Но сейчас она жалеет о том, что так и не научилась пить, было бы проще стащить из бара пузатую бутылку и напиться месте с Клинтом, выслушивая всё то, что он скажет. Но у неё есть обязательства, через двадцать минут (как быстро летит время!) приедет генерал Росс, и нужно будет следить за ним, следить за Брюсом и за окрестностями Башни. И здесь нужна свежая голова.
Она наклоняется, сплетает пальцы на его затылке и прижимает голову к груди. Ей даже не нужно ничего говорить, их жесты универсальны, говорить ими легко и просто. Например, этот обозначает доверие, защиту и спокойствие одновременно.
- У людей к сапфиру всегда было особо трепетное отношение. Его считали камнем души. Голубой сапфир символизирует бессмертие и целомудрие, - вспоминает она. - Полагали, что сапфир способен укреплять память, пробуждать жажду познания, усиливать благоразумие и рассудительность. Считалось, что он придает смелость, помогает побороть гнев, страхи, трусость. Сапфир - талисман влюбленных и новобрачных, - она тихо рассмеялась, поглаживая расслабленного мужчину по волосам, отросшим за последнее время, потом прижимается сухими губами к его лбу. – Мне нравится, спасибо. Теперь я буду знать, что выбрать тебе в подарок.
***
Когда подъезжает машина Росса, все располагаются на своих местах. Учтивый Джарвис выпускает отличную реальную голограмму-секретаршу. Почти живая девушка с милой улыбкой провожает Таддеуса до двери конференц-зала. Тони, Ал и Стив располагаются у мониторов этажом выше. У каждого своя задача, с которой они прекрасно справляются. Жизненные показатели Брюса в норме даже для обычного человека, что говорить о таком, как он. Температура зала максимально комфортная. Нервничая, Шутер хлопает себя по колену, по старой верной привычке ища зашитую в карман пачку сигарет. Тони не сводит немигающего взгляда с многочисленных прыгающих столбцов, кругов и ломаных линий гистограмм и графиков. Стив же следит за Россом, читая его как военный человек. Если в конференц-зале обстановка самая благоприятная, то в технической комнате шумит автомат с кофе и градус напряжения растёт с каждой минутой.
Генерал Росс статный пожилой человек с сребриной в волосах и пышных усах, с могучим, благодаря постоянным физическим упражнениям, телосложением. Весь его внешний вид выдает то, что он - бравый вояка с немалым боевым опытом за плечами. Стив уважительно кивает, когда видит этого человека, признавая собрата по армии. Тони смеется: "Небось, еще и ровесники", потом вспоминает, что Россу где-то около шестидесяти и смеётся ещё громче.
Брюс не в лучшей ситуации, сидит, приклеенный к стулу, и ждёт, словно животное на убой - своего мясника. Сколько лет этот человек гонялся за ним. Стоило им столкнуться, стоило Брюсу засветиться, как он нападал лавиной, обрезал все пути к отходу, заставляя Беннера метаться в поисках выхода, паниковать и превращаться, подвергая людей опасности. Так и теперь, стоило Россу открыть дверь и появится в проходе, как независимо от хозяина мозг стал соображать, рассчитывать пути отхода. Сам генерал Росс выглядит довольно необычно, если бы Брюс мало его знал, то решил бы, что он чем-то напуган. Но вряд ли его пугала встреча с тем, кого он выслеживал столько лет. Генерал прошёл в комнату и сел на предложенный ему стул. Хотя, вариантов у него было не так много: в крохотном зальчике стоял один стол и два стула, один из которых уже занял Брюс. Только теперь стало заметно, что в руке он несёт тонкую бежевую папку без маркировок.
- Доктор Беннер, - слегка кивнул он в знак приветствия.
- Генерал Росс, - ответил ему тем же Брюс.
- Я так понимаю, что мы здесь не одни, - Таддеус посмотрел на мигающий глазок камеры.
- Это не то место, где ты можешь почувствовать одиночество, - мягко улыбнулся Брюс, постукивая по подлокотнику.
По ту сторону экрана Ал повторила его улыбку. "
В большой семье, как наша, просто не успеваешь почувствовать себя одиноко", - однажды сказал он, словно показывая, что привык к ним, свыкся с мыслью, что теперь не один, и ему есть на кого положиться.
- Хорошо, тогда оставим эти светские беседы, - голос Росса твердеет. – Не сказал бы, что мне приятно здесь находиться, но другого выхода у меня нет. Мне нужна твоя помощь, Брюс.
- Когда вы в последний раз так говорили… Страшно вспомнить, что произошло.
- Дело в Бетти. И это гораздо серьёзнее.
- Что случилось?
Показатели резко подскочили на несколько пунктов. Тони подвинулся, его пальцы забегали по клавиатуре, вычисляя концентрацию усыпляющего газа, который будет выпущен в случае, если Брюс перейдёт черту.
- Два дня назад была разгромлена лаборатория, где она работала в последнее время. Это произошло поздно вечером, когда в здании института были только уборщик, охранник и несколько научных сотрудников, в том числе моя дочь. И пострадало именно то крыло, в котором находилась Бетти. Свидетели говорят, что слышали громкое рычание, потом стала падать мебель, затряслись стены, как при землетрясении низкой балльности. Затем разбилось окно, и шум стал слышен на улице. Охранник вызвал полицию, но они ничего не нашли, камеры наблюдения на том участке кто-то вырвал с корнем, на земле никаких следов, кроме осколков стекла. Охранник утверждает, что слышал, как хлопают крылья.
- Вы думаете, что это…
- Я не знаю, кто или что это было. Но я уверен, что это не человек. Кто-то разнёс лабораторию и прилегающий коридор буквально по камням, передвинул вмонтированное в бетонный пол, в сам фундамент оборудование. И выпорхнул в окно. И я знаю, что это не дело армии США. Поэтому, - оцени, Брюс, в каком я отчаянии! – я прошу у тебя и твоей команды помощи. Вот здесь, - он положил на стол ту самую папку, которую до этого держал на коленях, и придвинул к Брюсу, - все материалы следствия, которые у нас есть. Расследование ещё продолжается, но если это совершил кто-то из… - он сделал неопределённый жест рукой, подбирая слова, - из тех, кого я не знаю, то я не уверен, что обычные методы нам в чём-то помогут. Так же, здесь информация о проектах, над которыми работал институт, и конкретно Бетти. Может, причина в этом. Может, дело во мне и через Бетти пытаются отомстить мне. Я не знаю.
Брюс перелистывает папку, глаза цепляются за знакомые термины, вроде ничего подозрительного в материалах нет. Институт проводил исследования в области медицины, экспериментировал с раковыми клетками, искал способы возвращать их к нормальному состоянию, или уничтожать, не повреждая здоровые. Обычные исследования, таких – тысячи по всему миру, значит, дело не в них, или в результате этих поисков было найдено что-то такое, что заинтересовало третьи силы.
В технической комнате стремительно пустеет кофейник.
Росс уезжает быстро, гораздо быстрее, чем нужно, чем предписывают правила приличия. Его рассказ больше похож на краткий рапорт, в дополнение к основным материалам. И то, как он уходит, больше похоже на побег. Перед тем, как сесть в машину, он напряжённо оглядывается по сторонам, потом бросает взгляд на Башню. Снаружи здание полностью зеркальное, но стоящая у окна Шутер уверена – он её увидел.
***
Наташа, воровато озираясь, достала из холодильника жестяную банку со сгущёнкой с синей этикеткой и словами на русском языке. Неожиданно проснувшаяся тоска по исторической родине цвела буйным цветом. Чайная пара со старинного русского завода, русский балет, на гастроли которого Стив приглашал её, теперь русская сгущёнка, которой в детстве так не хватало. Это становилось просто смешным и нелепым, каким-то жутким не юмором, а настоящим стёбом, и в пору было надеть кокошник и цветастый сарафан и сесть щелкать орехи под окнами. Наташа тряхнула головой, отгоняя жуткое видение, и перемешала содержимое банки. Она не виновата, что эта сгущенка самая вкусная. Настолько вкусная, что пальчики оближешь. А уж если полить этой бежево-желтоватой тягучей субстанцией лист салата, то сразу нелюбимая всеми детьми зелень становится гораздо вкуснее. И почему ещё никто не додумался. Итак, в салатницу летит мелко порезанная зелень, немного сухарей, вяленое мясо, вчерашние макароны, немного протёртого яблока и много-много сгущёнки. Романофф перемешивает свой новый салат деревянной лопаткой, отрезает кусочек зернового хлеба, густо намазывает его горчицей и желает себе приятного аппетита.
- Нат, тебе нужно бросать эту супергеройскую деятельность и заняться кулинарией, - мягко смеётся Клинт, опираясь на дверной косяк. – Может, напишешь несколько книг для домохозяек и станешь известнее Гордона Рамзи*. Будешь вести собственное шоу - "Вдова на кухне".
Женщина только фыркает и демонстративно отправляет в рот первую ложку "гремучего" салата. Бартон отлепляется от косяка и двигается в сторону кофеварки – самой эксплуатируемой кухонной машины в Башне, да и во всём мире. Постепенно на столе собирается его обед, заботливо приготовленный нервным ангелом. Он постукивает пальцами по краю варочной панели, ожидая, пока закипит содержимое небольшой кастрюльки, и думает, что новое прозвище "Ангел" Алисе пойдёт, нельзя же вечно называть её "мелкая". Да и какая она мелкая, то, что ростом не вышла, это может быть, а в остальном, даже не заканчивая Академии ЩИТ, побьёт любого агента.
- Мне кажется, что тебе нужно сходить к врачу, - говорит он, садясь напротив напарницы по многим безумствам в его жизни.
- Зачем? – Наташа поднимает на него хмурый взгляд.
- Я, конечно, не эксперт, но думаю, что ты беременна. Твоя неадекватная реакция на запахи, на слова, проснувшийся кулинарный талант… Это всё неспроста.
- Интересно, какой комар тебя в Африке так куснул, что ты тронулся умом?
- Ещё скажи, что ты об этом не думала.
- Нет, не думала, потому что знаю, что это невозможно.
- Тебя утешит, если я скажу, что тоже исключал возможность когда-либо влюбиться вот так. А ты? Ты думала, что выйдет так со Стивом? И не говори мне о том, что "в любовь играют дети", это уже не актуально. Неужели Пеппер похожа на ребёнка? Или Тор и Джейн? И меня ты давно знаешь.
- Сколько раз мы это проходили? – женщина отложила ложку, серьёзно посмотрев на Клинта. - Сколько раз ты рассказывал мне о своей очередной девушке и думал, что это навсегда, а максимум через неделю…
- Это было до того, - сердито буркнул он.
- Хорошо, поговорим обо мне. Обольщение и соблазнение – моя работа. Даже если я этого не хочу, я это делаю. Где гарантии, что я не "применила чары" к Стиву? Где гарантии, что его любовь…
- И вот она сказала ключевое слово!
- Ты невозможен. Я отказываюсь с тобой разговаривать.
* Гордон Рамзи – британский шеф-повар, ведущий кулинарного реалити-шоу Hell's Kitchen.
