***
Она давно не общалась с отцом, если общалась когда-то вообще. Одержимый идей схватить и распотрошить Брюса, он зашел слишком далеко. Разрушенные дома, напуганные жители, убитые солдаты, Эмиль Блонски, которого заморозили в ЩИТ, от греха подальше. Бетти не хотела больше в этом участвовать, никогда. Его одержимость идеей суперсолдата не пройдет даром, считала она, если он не остановится, то пострадают еще люди. Они общаются безликими мерцающими буквами на мониторе. Реже - сухими чернильными строками на тонкой писчей бумаге. Еще реже обмениваются короткими словами по телефону. Бетти волнуется о Брюсе, но ничего не может поделать: письмо с подвеской матери, пришедшее без обратного адреса, единственная весточка от него. Значит, Брюс жив. Затем случается атака на Нью-Йорк, где секрет Халка раскрывается общественности. С одной стороны это пугает Бетти, ведь огласки Брюс хотел меньше всего. Но с другой стороны теперь он окружен хорошими людьми, которые не дадут его в обиду. Ее жизнь складывается спокойно, постепенно идет восстановление разрушенного Университета, стираются все следы их битвы, администрация уже позаботилась спилить обожженные деревья и засеять новый газон. Природа возьмет свое, скоро не останется и следа от тяжелых машин. Природа восстановит себя, но кто восстановит мир в душах людей? Стены университета Виргинии, студенты, обедающие на поле, где раньше отбивался от военных Халк, стеклянный переход, где загнали в ловушку Беннера, психолог, с которым могло получиться, но так и не получилось... Мисс Росс видит это каждый день, и однажды не выдерживает - кладет на стол ректора заявление о переводе, уходит в научную лабораторию в Нью-Йорке, сотрудничающую с Университетом. Новое место и новые люди встречают ее настороженно, но скоро все границы стираются, оставляя пустоту. Здесь она практически живет, не желая возвращаться в пустую холодную квартиру. Опыты, эксперименты, научные статьи и конференции… Мисс Росс вновь живет наукой и для науки, вновь её сердце и разум наполняются стремлением найти спасение человеческих жизней. Для коллег она хороший человек, ученый, заслужившая все свои степени и грамоты. Для людей – одинокая женщина, у которой нет даже кошки, а только фотография мужчины у разваливающегося грузовика, что хранится глубоко в залежах бумаг. Сначала на ее теле появляются непонятные синяки, но Бетти не предает им значения. Затем она начинает быстро уставать, и списывает все на недосыпание. Когда на результатах исследований появляются густые красные капли крови, стекающие по её губам и подбородку, это настораживает. Болезнь подкрадывается незаметно, крохотными шажками, но уверенно и быстро. Однажды она падает в обморок, сбрасывая со стола микроскоп и подставку с пробирками. "Это просто переутомление", - пожимает Бетти плечами, когда ее приводят в чувство испуганные коллеги. Ей удается забыть об этом, но начинаются боли в суставах, и не обращать внимания становится невозможно. Приговор врача звучит контрольным выстрелом, последней точкой: "Лейкоз". Элизабет помнит, как эта болезнь пожирала тетю Сью, сестру отца. Помнит и ее синяки, и усталость, выпавшие от химиотерапии волосы, и тонкую, как пергамент кожу, через которую проступали внутренние органы и кости. Одно лето она гостила у них с дядей перед тем, как вернуться в закрытую школу-пансион, а на следующее тети Сью не стало. Девочка тогда запомнила срок – семь месяцев от оглашения приговора и до смертной казни. Любимую тётю болезнь не просто убила, а сожрала, иссушила и оставила им лишь пустую оболочку, которую закрыли в ящике из красного дерева и усыпали цветами. Человечество уже долго время ищет лекарство от рака, но для тех, кто болен им сейчас, это ничего не значит. Бетти сидит на холодном пластиковом стуле в приемном покое онкологического диспансера, смотрит на тонкие, полуживые обтянутые кожей скелеты, что тенями-призраками передвигаются по коридорам, на их родных, которые смирились или уже устали плакать. На стенах плакаты с предупреждениями, рекламой лекарств, призывами бороться с болезнью. Она смотрит, и не знает, что ждет её. Она будет проходить лечение: таблетки химиотерапия, постоянная боль и безликие стены в которых годами заключены эти люди. Лейкоз пожрет её – рано или поздно, так есть ли смысл что-то делать? "Острый лимфобластный лейкоз" – ручка врача сильно мажет, а буквы почти лежат на строчке, но ничего из этого не скрывает страшной истины. Вздутые лимфоузлы похожи на зреющие наросты, будто стоит им стать больше, и её тело разорвется, выпуская на волю страх и ужас перед Смертью. Лейкоз наиболее распространен у детей до четырнадцати лет или у совсем старых людей, чья кровеносная система дает сбой. Бетти находится далеко от первых и от вторых, её возрастная группа самая редкая, но от этого совершенно не легче. Врач выдал ей брошюру с описанием диеты и лечения. Индукция ремиссии – химиотерапия – сожжет её до основания, и если после этого у неё останутся силы и жизнь, то наступит консолидация ремиссии, где её продолжат истязать. Лекарства будут вводиться в костный мозг. Это больно. Она не хочет, чтобы кто-нибудь об этом знал, но отец находит её на следующий день, входит в квартиру, даже не позвонив, и проходит в гостиную, где она пытается разобраться в назначениях. Это их первая личная встреча за… год? Как много прошло времени с того момента, как Брюс сделал попытку вернуть себе себя, и вновь ошибся. - Лейкоз? Это правда, Бетти, лейкоз? – взволнованно спрашивает он. - Твои люди везде, да, отец? – равнодушно отвечает женщина, снимая очки. – Боишься, что Брюс вновь попробует вернуться ко мне? Ты поэтому прекратил на него охоту, решил действовать через меня? Генерал Росс застывает изваянием на светлом ковре посреди комнаты. Его дочь произносит эти слова безэмоционально, просто смотрит подслеповато, перебирая пальцами листы с врачебными назначениями. Складывается ощущение, что болезнь уже вытянула из неё всю жизнь, как когда-то из Сью, только оставила здоровую, почти не тронутую оболочку. Бетти откидывается на спинку дивана и закрывает глаза, чтобы не видеть, не видеть взгляда отца. - Сколько они тебе дали? Сколько времени у тебя есть? – мужчина садится рядом, пытается начать разговор и понять, наконец-то понять свою дочь. Страшный враг с именем "Лейкоз" отнял его любимую младшую сестру, и сейчас Росс не хочет отдавать ему последнего родного человека на планете. - Врач сказал, что если не начать лечение немедленно, то месяц. Но я думаю – зачем? Месяц, или семь месяцев, какая, в сути, разница? Она вспоминает Рождество в Башне Старка, с шумными "Мстителями" и тихой ночью на самой вершине, когда вечеринка осталась внизу, а им с Брюсом открылся огромный светящийся Нью-Йорк. Ей жаль, что это – последний раз, когда она встретила Новый Год, до следующего она не доживет. Времени осталось мало, и нужно потратить его с умом. Бетти так занята улаживанием дел, что не понимает, что у отца другие планы. Процедуры химиотерапии убивают её, но пока она может держаться, поэтому исследует свою болезнь, пытаясь сделать как можно больше для следующего поколения. Обреченная на смерть, она верит, что следующее поколение будет знать о лейкозе только из книг. Она не хочет умирать, но Смерть не спросит её, а просто придет, постукивая концом своей косы из людских костей. Это её последний рабочий день, новое заявление об уходе уже подписано и пущено самолетиком по смежным структурам, вещи давно перевезены домой, и коллеги в конце коридора готовят прощальный банкет. Все уверены, что она просто уезжает, чтобы начать новую жизнь, никто не догадывается, что худеющая на глазах Элизабет Росс уходит, чтобы закончить свою прежнюю жизнь. Поэтому появление отца в этот день она не ждет. И тем более, она не ждет Дэвида Беннера. - Добрый день, мисс Росс, - он улыбается, сверкая белыми зубами, и сложно узнать в нем растрепанного безумца, одержимого силой, как и генерал Росс, который превратил жизнь единственного сына в Ад. Бетти не удивляется, прошло для неё время чудес, для многих прошло, когда небо над Башней Старка раскололось, выпуская из космоса бронированных тварей, а для неё оно закончилось еще раньше, вместе с Халком. Дэвид Беннер жив, это странно само по себе, но если вспомнить, что он получил в результате облучения, то можно спрогнозировать пути его спасения. Можно вообще не удивляться. - Это кто? – спрашивает она, возможно грубо, кивая на третьего посетителя. - Это Кеннет, - отвечает Дэвид. – Об этом мы и хотели бы с вами поговорить, мисс Росс. Расскажи ей о себе, Кеннет. Молодой мужчина неловко улыбнулся. Пока Дэвид не обратился к нему, он с неприязнью рассматривал стены лаборатории, раскачиваясь с пятки на носок. Элизабет перевела на него взгляд, и он тут же подобрался, сделал шаг вперед: - Полтора года назад у меня обнаружили опухоль головного мозга. Неоперабельную. Я прошел несколько курсов химиотерапии, и все бесполезно. Мои родные были не в силах вынести это, и я тоже. Моя жена оставила меня, когда стало понятно, что мне не выкарабкаться, моя дочь уверена, что я уже мертв. - Мне жаль, - она сжала губы, представляя, как мучилась бы сама, будь у неё хоть кто-нибудь. Но никого нет, чтобы горевать по ней. Нет ни друзей, отцу она с самого рождения не была нужна, а Брюс… хотя, Брюсу будет больно, но теперь он супергерой, возможно, у него не будет времени, чтобы горевать долго. - Некоторое время назад ко мне пришел мистер Беннер и предложил эксперимент. Мне введут только-только разработанное лекарство, проведут несколько процедур, которые изменят мое тело, но, возможно, оставят меня в живых. Я был уже почти мертв, я попросил моих родных больше не приходить ко мне, и мне было все равно, что он сделает со мной, поэтому я согласился. Он забрал меня из хосписа к себе. И вылечил, - с торжествующим видом закончил Кеннет. - Дэвид может исцелить и тебя, Бетти, - вставил отец. - И какой ценой? – зло прошипела женщина, отступая к окну от горящих безумной идеей глаз Тадеуса. – Кеннет, вы сказали, что ваше тело изменилось. Как? Что с вами сделали? - Я сделал его лучше, мисс Росс, - загадочно произнес Дэвид. - Я сделал его совершенным. Поверьте, сейчас он выглядит гораздо лучше, чем когда я забрал его из этого проклятого места, где люди не имеют надежды, где только глушат его боль, четыре стены – уже готовый гроб. Я дал ему больше, чем исцеление и долгую здоровую жизнь. Он трудился на фабрике за гроши, едва содержа свою семью, а теперь… Теперь он станет кем захочет, получит все, что желал когда-либо! Мы исцелим и вас, одно ваше слово, и вы навсегда забудете о лейкозе и о других болезнях. Вы станете лучше. - Лучше? Насколько лучше? – каким-то образом она понимает, о чем говорит безумец, сумевший заразить своим безумием и её отца. Хотя, у генерала хватает и своего безумия, если он позволил себе сотрудничать с тем, кто едва не убил Брюса, кто подверг собственного сына мучительной жизни, тяготам своей ярости, вместо быстрой смерти от гамма-лучей. – Кеннет, вы даже не представляете, на что себя обрекли. Однажды, когда вы поймете, какую ошибку вы совершили, доверившись этому человеку, вы будете проклинать тот день, в который вас изменили. И будете желать смерти. Я знаю, о чем говорю, я знаю, поверьте. - Я жив, мисс Росс, - возразил Кеннет. – Я увижу, как моя дочь окончит школу, как она поступит в лучший колледж, который я смогу ей оплатить. Я отведу её к алтарю, я буду держать своих внуков на руках. Неужели у вас нет таких желаний? Неужели у вас нет того, с кем бы вы хотели быть рядом как можно дольше? Пусть так, пусть такой ценой, но я многое понял, когда лежал в хосписе, среди таких же мертвецов. На темном фоне, который создает смерть, нежные цвета жизни сверкают во всей их чистоте. Я скучал по будущему, понимаете. Я лежал на этой чертовой кровати, - он сорвался в крик, - и думал, как же много я еще мог бы сделать, если бы этот чертов рак не впился в меня. Я молод, Бетти, понимаете, я молод! У меня прекрасная жена и прелестная дочь! У меня была жизнь, и в один короткий миг, в один росчерк пера врача её вдруг не стало! Как мне было поступить? Вы смирились, но оглянитесь, сколько у вас возможностей! - Это хорошая жизнь, Кеннет, - снисходительно произнесла женщина. – Да, я сожалею, что многое не успею. И это, черт побери, просто несправедливо. Я знаю, что могла бы получить еще больше, если б прожила дольше, но сейчас мне достаточно. Это была хорошая жизнь. Отец появляется на пороге её квартиры через неделю. Любовь к ребенку выходит за рамки категорий добра и зла, решает он. В этот раз с ними нет Кеннета, но Дэвид передает ей привет от него и показывает фотографию, где мужчина запечатлен вместе со своей женой и дочкой. В этот раз с ним другой человек, совсем не похожий на недавнего больного, скорее на одного из тех людей, которыми кишат неблагополучные кварталы. Бетти сжимает губы и старается как можно меньше говорить, чтобы кровь из десен не размазалась по подбородку. Завтра её ждет очередной курс химеотерапии, а она все никак не может начать сборы, будто ждет, что следующим утром болезнь исчезнет сама по себе. - Хотите кофе? – равнодушно спрашивает она, с неприязнью рассматривая грязные следы в коридоре. - Да, я радостью, - Беннер-старший слишком не похож на Брюса, и если бы не генетическая предрасположенность, которую он передал сыну, то впору задуматься, не навлекла ли казарменная жизнь в военном городке посреди пустыни грешные мысли на одинокую домохозяйку. Незнакомый человек, занявший позицию у двери, ничего не отвечает, продолжая сверлить её взглядом. Он непропорциональный, кажется неуклюжим, и затянут в черную плотную одежду в жаркий день. Он кажется Бетти странным, но другого от Дэвида она не ждет. Когда-то он натравил на неё своих генетически измененных собак, чтобы она не мешала Брюсу развиваться. - Как вы выжили в том взрыве, Дэвид? – спрашивает она, ставя перед ним большую кружку с ароматным напитком. – Вы напитались силой Халка и взорвались от прямого попадания ракеты с ядерной боеголовкой. Брюс выжил благодаря Халку, а вы? - Скажем так, понадобилось много времени, чтобы я смог собраться. И мне повезло встретить доктора Стернса. Женщина замирает, услышав знакомое имя. Генерал Росс забирает из её рук чашку с кофе и ободряюще улыбается, правда, в его случае это выглядит, как едва заметное движение густых седых усов. - Стернс, да, - бледно отвечает она. – И что он с вами сделал? Как стабилизировал? Насколько я знаю, он тоже был изолирован ЩИТ, как и Блонски. - ЩИТ отпустил его, точнее, он сам постарался, чтобы его отпустили. Знаете, гамма-излучения дают большие возможности. А стабилизировал он меня благодаря стремлению моего сына избавиться от величайшего дара, который только может получить человек. Дэвид кладет руку на стол, и та немедленно проваливается в цветной пластик, сливается с ним. Он водит ладонью вправо-влево, и выглядит это, как движение в густой массе разогретого вещества. - Человек слаб. Он уже рождается слабым, мы противостоим агрессивному миру, защищаемся от него всю свою жизнь. Природа считает, что совершила большую ошибку, когда создала людей, когда позволила нам выделиться из себя. Я понял это, когда дрейфовал в неясности после упомянутого вами взрыва. Понимаете, все вокруг - деревья, земля, озеро, небо, организмы, которые существуют в это среде, – все это гармония, мисс Росс. Я познал истину в это время. Скажем так, потеряв свое "тело", я слился разумом с живой природой, и жил её жизнью. Я не просто созерцал мир – я был им. Взять, например, гору. У её подножия была драка, к ней приезжали на пикник пары, однажды я видел двух мужчин, которые любили друг друга. Но ей было все равно. Почему? Потому что она дура? Гора? Она была до нас, она видела многое, она будет и после нас, она будет, когда весь мир погибнет, и она погибнет только вместе с планетой. Поэтому ей все равно, что два человека целуются рядом. Для неё это не противоестественно. Я смотрел вместе с ней на рождение и смерть, я ощущал все это на себе. А затем пришел доктор Стернс и убедил меня, что все не так плохо, что он поможет мне вновь обрести тело, если я помогу ему. И мы начали творить. Мистер Ханнигер, - он впервые обратился к незнакомому человеку, - не будете ли вы так любезны, показать мисс Росс, каким вы стали? Ханнигер коротко кивнул и начал раздеваться. Он снял куртку и бросил её на спинку стула, следом легла черная футболка, обнажая мощный торс, исполосованный шрамами и татуировками. Но мужчина на этом не остановился, он расстегнул ремень, сбрасывая на пол свободные штаны, переступил ногами, высвобождаясь от них и снимая ботинки. Бетти сглотнула, она хотела отвернуться, но не смогла. Не то, чтобы её привлекало нагое мужское тело, она ученый, её учили абстрагироваться от таких вещей. Но это было слишком. Тело Ханнигера было словно деформировано, в нем явно были лишние части. Например, тонкий отросток, продолжающий позвоночник вниз – хвост, или какие-то наросты на лопатках – крылья, измененная форма ступни. А затем он начал меняться: кожа покрывалась чешуей, хвост становился толще, на голове появлялись костные наросты. И крылья распахнулись огромные, они почти занимали всю комнату. Минута - и на маленькой кухне стоит чудовище. Бетти ойкнула, когда чудовище оскалилось двойным рядом зубов, она отступила на шаг назад и уронила бутылку оливкового масла. Женщина смутилась и начала вытирать разлившуюся густую жидкость. Масло больше размазывалось по поверхности стола, чем впитывалось в синтетическую тряпку. Тогда она достала из шкафчика рулон бумажных полотенец и оторвала несколько. Эта заминка могла дать ей время подумать, но мысли упорно не желали появляться в голове. Чудовище, они делают из людей чудовищ, и отец хочет сделать её такой же. - Вот о чем я говорил, мисс Росс! – Дэвид с восхищением смотрит на свое творение, а затем поворачивается к ней. – Видите, я сделал его лучше, я сделал мистера Ханнигера прекрасным существом. Пусть вас не смущает внешность. Он стал частью природы, он слился с ней. - В чем подвох? Если бы все было так идеально, то вы бы не пришли сюда, - сказала она, отвернувшись к окну. – Что им нужно от тебя, отец? – она с сомнением посмотрела на генерала. – Или ты первый на них вышел? - Я хочу, чтобы они вылечили тебя, и не важно, как… - начал Росс, но был безжалостно оборван взмахом руки. - Нет, это не первостепенная твоя задача. Я хорошо знаю тебя, отец. Что ты задумал? - На самом деле вы очень несправедливы к господину Генералу, - Дэвид поднялся на ноги и кивком велел монстру возвращаться в свою форму. – Это взаимовыгодный союз. Видите ли, я очень соскучился по сыну. Хочу его увидеть. И я думаю, что он простит меня, если я вылечу вас, мисс Росс. - Иди с ними, Бетти, - неожиданно сказал отец. И сказано это было не любящим отцом, готовым на все ради своей дочери, а жестоким Генералом, привыкшим отдавать приказы.***
- Когда я ближе познакомилась с этими существами, то поняла, что дело вовсе не в отеческих чувствах. Они не стабильны, никто из них. Даже Кеннет умер через две или три недели после своего превращения. Гамма-облучение, конечно, закрепляет результат и продолжает мутацию, но все же это радиация, и это убивает. Поэтому им нужен Брюс. Для стабилизации, - Бетти выдохнула, внимательно следя за Алисой, протоптавшей большую полосу вокруг их стоянки. - Они поняли, что Брюса теперь не схватить так просто, поэтому использовали для этого меня. Или отец пообещал им Беннера за моё лечение. Что он сказал вам? Генерал? Что он сказал вам? - Рассказал сказку о крылатых тварях, похитивших тебя из лаборатории, - Шутер присаживается на берегу и промывает холодной водой руки, под когти быстро забивается лесной мусор и грязь, а еще они болят. – И там был Гримли… Ханнигер, переодетый в полицейского, - она вздохнула. – Послушай, то, что с тобой случилось... - Лейкоз? - Да. Нет, - она сбивается. - Кем они сделали тебя? – её голос ломается и хрипит, будто шестеренки заело. Элизабет смотрит на спину, обтянутую слоями ткани в попытки не выпустить ни крохи спасительного тепла. - Ты сказала, что тебе не нужна поддержка. - Они и не стремились сделать меня канимой. Им даже было интересно, что получится из меня, - пожала плечами Росс. – Знаешь, я понимаю Кеннета. Его болезнь дошла до той стадии, когда он смирился, поэтому ему было все равно, что с ним делают. Алиса неожиданно рванула с места, аляпистым смазанным пятном оказалась рядом, сжала пальцы на её плечах, оставляя влажные разводы на ткани. Большие карие глаза смотрели с тревогой и недоумением. Бетти опустила взгляд, не выдерживая того, что смешалось во взгляде третьим чувством: пониманием этой безысходности и желанием приблизить конец. Руки с плеч скользнули подмышки, притянули ближе, скрестились на спине, втерли в чужое тело так, что места не осталось. - Итак, несколько выводов для аудитории, - Алиса отпустила её и собралась. - Им нужен Брюс, а значит, они продолжат на него охоту. Остается только надеяться, что "Мстители" свяжут мое исчезновение с твоей пропажей и гамма-облучением. Твой отец не упустит выгоду, я почти уверена, что он встанет во главе армии Стернса. Стернсу и Беннеру важно создать, сам этот процесс сотворения, а Россу нужен результат. Мой срок ограничен, что я и так знала, и смерть, в случае, если меня не успеют спасти, будет страшной. Место для экспериментов они выбрали идеальное. Лес и горы – сложно добраться и легко умереть. Все же, природа самый изощренный убийца. Стернс может и гений, но это моя территория, поэтому у нас есть шанс выбраться. Они считают меня агентом ЩИТ, они знают, что я больше приспособлена к экстремальным ситуациям, поэтому будут искать тщательнее, а когда не найдут трупы, то постараются нас найти и уничтожить. У них есть возможность притвориться людьми – это плохо. Я смогу их вычислить – это хорошо. Я умею прятаться – это хорошо. Возможно, я не успею предупредить команду об опасности – это плохо. Они забросали костер снегом и разбросали тлевшие ветки. Снег стал темнее, из-за того, что на землю опускались первые рассеянные сумерки. Алиса упрямо шла вперед, желая добраться до цели как можно быстрее. Резкий клекот, сотрясший замеревший в хрустальной тишине воздух, заставил её встать на месте. - Что случилось? – спросила остановившаяся вместе с ней Бетти. - Да быть этого не может, - хрипло выдохнула Ал, уставившись в одну точку чуть выше её роста. Этого не может быть, потому что в принципе не может быть. Это был стресс, галлюцинации, она испугалась в тот раз, и её мозг выдал такое. Это невозможно, это был бред больного сознания, это был страх и отчаяние ребенка, потерявшегося в лесу! Но это невозможно сейчас сидело на ветке и внимательно следило за ней глазами-бусинками.