Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Аляска. Сейчас       Сокол – это хищная птица, большая и красивая, Алиса знала это до того, как попасть в Фиору. В селении её научили, что сокол – это не просто большая и красивая хищная птица. Сокол атакует сверху, развивает огромную скорость, охотится в воздухе. Сокол является символом солнца и света, победы и превосходства, защиты и свободы. С бесстрашной хищной птицей сравнивали воина, подразумевая такие его качества, как храбрость, сила, ловкость, ум, мужественная красота. "От соколиного глаза никуда не укроешься!" - говорят в народе о зоркости соколиных очей. Отмечалось и то, что эта птица быстра, как свет или молния. Ей рассказывали много сказок и легенд о покровителе и посланнике Великой Матери. Ал верила в эти истории, но сказка закончилась вместе со смертью наставника. С тех пор сокол вновь превратился в хищную птицу с сильным клювом и длинными острыми крыльями, парящую при полёте. Только где-то глубоко и далеко осталась сказка о Соколе, но слишком надежно спрятанная. "Сокол ты мой ясный", - ласково называла она Клинта. Тот улыбался. Вот она, вся история взаимоотношения девушки с этими прекрасными и сильными птицами.       Хотя, нет. Было еще давно-давно и неправда. Она заблудилась в лесу из-за медведя-шатуна, который едва не оставил её без глаза. Несколько недель назад все взрослые охотники Фиоры вместе с Френом пять дней прочесывали лес в поисках не заснувших медведей, чтобы глубокой зимой никто из них не потревожил людей. И вдруг – злой шатун встает перед девочкой с ружьем. Алиса хорошо знала свой лес, свои десять километров во все стороны, где Френ разрешил ей охотиться, но в тот день он послал её проверить свои дальние силки. Зимой в лесу опасно, даже если у тебя есть снегоход и колчан стрел, даже если ты уже давно охотишься. Зимний лес и ранние сумерки коварны, даже имеющие многолетний опыт охоты люди могут в нем потеряться. Так заблудилась и Френсин. Когда стемнело окончательно, когда различить что-либо ближе, чем на метр нельзя было, настолько, что пришлось слезть с транспорта и идти пешком, толкая его перед собой. Снегоход тяжелый, больше тяжести добавляет выпотрошенная туша медведя, благо, полозья смазаны и катятся легко. Рана на лбу пульсировала, залитый кровью глаз невозможно было открыть, Ал, как смогла, перевязала голову тряпками, чтобы не занести инфекции. Она шла, даже не понимая, куда идет, просто шла вперед, надеясь, что переживет эту ночь. Но надежда покинула её, едва деревья стали реже, открывая вид на горы. К горам не решался ходить никто, а по вечерам старики рассказывали страшилки о том, что однажды там видели злых лесных духов, что оттуда слышны человеческие крики, и что там можно найти следы человеческого тела, но только следы, только яму в форме тела и больше ничего, словно что-то крадет сами тела. Злые духи. Не ходите к горам, дети, а если не будете слушаться, то мы отведем вас сами.       Френсин страшно, и страха становится больше, когда одинокий волк начинает выть, и его голос подхватывают еще несколько. Она идет от гор пока хватает сил, но ей холодно, она голодна, а костер может привлечь хищников. Хотя, о чем она думает, у неё медведь с распоротым брюхом на борту, и кровавая дорожка тянется за ней по всему пути. Кровавый список, если подумать, идет за ней всю жизнь, даже сейчас она это понимает, а уже когда повзрослеет, то поймет, что не было ничего случайного. Ал пытается идти наугад, пытается просто идти, но силы быстро покидают её. Голова начинает кружиться от усталости и ноги ощущаются деревянными, когда она принимает решение устроиться на ночлег. Убитого медведя и снегоход она бросает внизу, пусть волки грызут мясо, а транспорту ничего не сделается, сама же забирается на дерево, устраивается на ветке и загадывает холодным звездам, чтобы не заснуть и дожить до рассвета.       Бьющий по уставшему воспаленному и тонущему в страхе мозгу клекот будит Алису. Даже не будит – разламывает лед, которым затянуло её сознание. Но когда она видит большого сокола, сидящего на одной с ней ветке, рядом с её ногами, она думает, что все еще спит. На Аляске нет соколов, но жители Фиоры верят, что они – их покровители. Гораздо логичнее сделать тотемным животным медведя – мощного и грозного, или лису – хитрую и увертливую, зайца, да мало ли живности водится в этих лесах. Но соколы?! Откуда? Откуда здесь этот сокол? Птице не интересны её душевные метания, она хлопает крыльями, прыгает ближе, короткий взмах – и сокол своим весом давит на колено. Он смотрит, дергает коротко головой и смотрит прямо в глаза, держит своими блестящими бусинами её взгляд. Алисе бы разогнуть ногу, мотнуть головой, сбрасывая наваждение, дернуться, но она не может, смотрит, как зачарованная. И чудится ей в этом взгляде осуждение и тревога: Нельзя спать в лесу, ты замерзнешь и умрешь, а это мой лес, Великая Мать не хочет никого губить. Алиса не хочет умирать. Когда-нибудь захочет, но не сейчас.       Птица не исчезает, не растворяется, как сон, слишком реальный сон. Ал приходит в себя, тянет руки вперед, хочет коснуться, убедиться, что это галлюцинация, но пальцы утопают в жестком оперении. Холодный воздух от взмаха сильного крыла отрезвляет. Сокол мягко планирует вниз, на шкуру медведя, и начинает клевать мясо. Девушка осторожно спускается вниз, к снегоходу. Птица еще некоторое время ест, ожидая, но стоит подойти, как она срывается на низко расположенную ветку. Алиса не понимает своей галлюцинации. Тогда сокол планирует на сидение, а затем возвращается на ветку. И смотрит, раздраженно и снисходительно: Иди со мной. Ей нечего терять, даже если она уже мертва, а эта птица проводит её в Темный мир, то пусть так. Она идет.       Ей страшно, темно и холодно, так не должно быть, если ты уже мертв. Френсин толкает перед собой снегоход. Боль от потревоженной раны распространяется на всю голову, и уже кажется, черепная коробка скоро разорвется от этой боли, она часто останавливается, чтобы переждать особенно сильный приступ головокружения и тошноты. Но гордая птица не терпит таких заминок, подгоняет резким клекотом, один раз даже планирует к её рукам и больно клюет, так что чувствуется даже через толстую одежду. Алисе больно, но это неожиданно возвращает чувствительность. Сокол остается на ветке лишь тогда, когда за деревьями начинаются виднеться огни Фиоры. В том, что это именно Фиора, Алиса уверена – на сторожевой башне для таких вот путников одинокий человек поддерживает огонь и неотрывно смотрит в пустоту, чтобы никого не пропустить. Ей рассказывали, что раньше, когда деревня только появилась, путников было много, люди шли сюда на шахту. Но месторождение оказалось небольшим и быстро иссякло, шахты закрыли, а деревня осталась, стала меньше, хотя кое-где в лесу можно было найти полуразрушенные избушки. В одной из таких Френсин жила с Френом. Фиора? Что? Неужели? Она пришла в деревню? Сокол издал тревожный звук перед тем, как вспорхнуть с ветки и улететь, даже не подождав слов благодарности. Алиса оставила снегоход около деревьев и почти бегом, запинаясь и падая, собрав остатки сил, пошла к башне, размахивая руками. - Эй, кто идет!? – послышался каркающий голос с вышки. - Френсин! – выкрикнула она перед тем, как окончательно упасть перед родным домом.       Тогда она опять слегла с воспалением легких и обморожением. Рану на голове зашили, глаз вылечили старыми средствами, пусть и стал он хуже видеть, но лучше, чем ослепнуть. Старейшина собрал всех охотников и страшно ругался, что они пропустили медведя, который чуть не задрал человека. Он кричал, что добрый десяток опытных мужчин-охотников за неделю не мог выследить одного медведя, из-за них маленькая девочка могла погибнуть, если бы не была таких хорошим охотником.       Её возвращение посчитали чудом, особенно когда она рассказала про горы. Её назвали "любимой духами", если лес не дал ей погибнуть. Сама же Алиса никому не рассказывала, что в деревню её привела птица, считая это галлюцинацией больного мозга.       И еще одна галлюцинация в этот самый момент сидела на ветке дерева перед ней и смотрела со знакомым раздражением и тревогой: Что ты здесь делаешь? Алиса моргнула, потрясла головой, попыталась прийти в себя, но, как и ожидалось, сокол не исчезал, только раздражения в его взгляде стало больше. - Бетти, - позвала она, стараясь не отводить глаз от птицы, - ты тоже его видишь? - Птицу? – мисс Росс отзывается сзади. – Да, очень красивая. - Это сокол, - голос дрожал, и Ал ничего не могла с этим поделать. - Сокол? Я раньше видела их только в зоопарке. Почему мы стоим?       Птице, кажется, надоел глупый человеческий разговор, она передвинулась по ветке в сторону, немного похлопала крыльями, раскрывая их в полную силу, задевая даже ветки ближайших деревьев. На снегу остались следы, и не осталось даже ощущения, что это галлюцинация. Алиса достала из кармана заячью шкурку, в которую были завернуты остатки мяса, и разложила на земле. - Мы потерялись, - сказала она, - пожалуйста, помоги нам.       Сокол мягко и изящно спланировал на землю, аккуратно приземлился возле подношения. Он тщательно осмотрел пищу, выбрал самый сочный кусочек и быстро расправился с ним. И тут застывший воздух будто всколыхнулся, тонко завибрировал. Лес ожил и заговорил. Бетти, конечно, этого не услышала, но Алиса… она услышала. Голоса обрушились на неё лавиной, с грохотом, оглушили своим гомоном. Внезапно голоса из дикой какофонии превратились в тонкую песню, слились в один красивый звук. Галлюцинация? Нет, это пела похороненная под обломками разоренного и сожженного Нью-Йорка, сколотой промерзшей земли и погребального савана её снежная часть. Аляска не просто приняла её как родная земля, она дала ей ощущение дома.       Птица все еще смотрела на них, вертела головой. Через секунду ей надоело, и она вспорхнула обратно на ветку, затем перелетела на другую. - Бежим! – вскрикнула Алиса, уже на бегу подбирая шкурку с остатками мяса. Ни за что нельзя было упускать сокола из вида. Иначе из леса до темноты им не выбраться.       Они бегут быстро, едва поспевают, продираются через сплетение веток, проваливаются в сугробах, запинаются и падают. Алисе бы вновь посадить Бетти на спину, но нельзя останавливаться ни на секунду. Шутер ворчит и фыркает, когда снег падает за шиворот и холодит острой болью чешуйчатую кожу. Будто пламя лижет, медленно, с садистским удовольствием, как когда-то, будто бы в прошлой жизни, Клинт касался языком обнаженной шеи и запястьев. Действия диаметрально противоположные: боль и удовольствие от нежности, но сила ощущения – такая же.       Лес заканчивается неожиданно, хотя, это не совсем его конец, сквозь него идет широкая полоса, на которую они выходят. Сокол делает большую дугу в воздухе, в насыщенном голубом небе, с громким криком торжества. Ал удерживает Бетти от падения, не отрывая глаз от следов на снегу. Какая-то часть её поняла все еще на берегу ручья, какая-то часть знала, где они, но она не могла ей верить, считая пустой надеждой. Санная дорога, пересекающая густой лес, стала последней каплей. Сокол громко хлопает крыльями, приземляясь на ветку неподалеку. - Спасибо, - произносит Шутер. Она хочет подойти, но ноги словно приросли к земле. – Спасибо тебе.       Не теряйся больше, малыш.       Птица пролетает над ними, уносясь в свои края. Но в подставленные ладони мягко планирует большое перо из её крыла. Алиса внимательно рассматривает подарок, вспоминая, что в тот раз для неё тоже оставили перо, но она не смогла его взять, потому что очень ослабла и бросила все силы на несколько шагов до смотровой башни. Сокол не просто вывел её из леса, спас от смертельной опасности, но и оставил знак того, что это был не бред. - Сокол только что вывел нас из леса? – медленно проговорила Бетти. – Мне одной мерещится что-то слишком странное. Мы будто застряли в фильме "Другие", умерли, и не знаем, что мы умерли, и эта птица проводила нас… - Все проще. Все гораздо проще. Мы живы. Просто это не тот мир, к которому ты привыкла, - улыбнулась Алиса, достав из её сумки мотки бинтов. – Это дикая природа, как джунгли Амазонки, где проживают племена с первобытным укладом. Люди живут так же, как жили их предки сто, двести лет назад. Потому что им и так хорошо, им не нужны ни машины, ни бетонные коробки домов. И им не нужна никакая другая религия кроме их собственной. - Ты хочешь сказать, что это был какой-то местный бог? – женщину передернуло. Она с удивлением посмотрела на перо, которое было воткнуто в один из карманов куртки Ал. Как существо из нематериального мира могло оставить материальное доказательство? - Бог здесь Великая Мать или Мать-Природа. А Сокол является исполнителем её воли и духом-хранителем. - Откуда ты знаешь? - Думаю, у всей Аляски единое информационное поле, которое трансформируется в зависимости от того, кто в него входит. Я росла в деревне, где тотемным животным был Сокол. Ты имеешь другие представления о божественном. Он выбрал ту форму, которая ему ближе. - Подожди, то есть, ты приверженец анимистических религий? - Я вообще странный в этом смысле человек, - весело улыбается Ал. - Насколько странный? Ты бегаешь голая вокруг костра? Приносишь человеческие жертвы?       Замотанная в бинты ладонь ложится ей на лицо, закрывая рот. Бетти послушно перестает говорить, видя, как её собеседница прислушивается к чему-то. Она тоже пытается прислушаться, но не слышит ничего. Алиса же слышит тонкий-тонкий звук колокольчика, нервный, будто рывками, будто кто-то неумелый дергает за его язычок, шаловливо извлекая звуки. Воздух дрожит от дерганого перелива. Затем к колокольчику добавляется конское ржание. Когда сани выезжают из-за поворота, Шутер не может поверить своим глазам. Действительно небольшие сани, в которые запряжена лошадь, и колокольчик заливается смехом. Рядом с санями бежит пушистая собака и ворчит, подгоняя лошадь. А лошади все равно, она тащит вперед свою поклажу, кивая головой с длинной блестящей гривой, изредка фыркая на собаку. В санях один ездок – маленький старик в тулупе и меховой шапке. Он держит в руках поводья, направляя лошадь по дороге, чтобы она не сходила с санного пути, и сани не застряли в снегу.       Собака замечает их первой, бежит вперед еще резвее, буквально серой молнией преодолевает расстояние между санями и двумя девушками на обочине, прыгает перед ними и глухо тявкает. Она выглядит внушительно, высотой примерно полметра в холке, с сильными лапами и маской на мордочке. Расположение глаз придает взгляду что-то волчье, но вместе с тем взгляд мягкий и дружелюбный. Бетти отходит назад, хотя собака по внешнему виду не вызывает страха, скорее желание потрепать за ухом и обнять. Алиса опускается на колени и без опасений запускает забинтованные руки в густую шерсть. - Привет, хей, привет! – шепчет она, позволяя серой собаке с разноцветными глазами опрокинуть себя на спину. Собака вылизывает её лицо шершавым языком и смешно тявкает. - Снежинка! Оставь человека в покое! – старик быстро спускается с саней и бежит к ним, оттаскивая собаку за ошейник. – Не бойтесь, она у меня безобидная, только игривая очень, - улыбается он Бетти. Женщина не понимает его речи, какой-то смеси исковерканного английского и еще какого-то языка, искаженного настолько, что невозможно понять какого. Она криво улыбается и смотрит на Ал, которую этот язык, кажется, не смущает. Более того, она отвечает: - О, не волнуйтесь, я знаю, что аляскинские маламуты не агрессивные собаки, пусть и выглядят так, - Алиса неуклюже встает, отрясая с одежды снег. Стоит ей увидеть старика, что едва достает ей до локтя, как улыбка пропадает, уступая место недоумению и немного даже страху, который исчезает, когда собака встает на задние лапы и упирается передними ей в грудь, прося ласки: – Снежинка! Привет, Снежинка, рада тебя видеть, - девушка вновь тянет руки к собаке.       Пока она вновь играет с собакой, старик возвращается за остановившейся лошадью и подводит её ближе к ним. - Меня зовут Макаров, - представляется он, удобнее перехватывая поводья. - Я Френсин, а это моя старшая сестра Бетти, - улыбается Ал. – Дедушка, мы потерялись и замерзли. Ты не мог бы отвезти нас в деревню? Ты ведь туда едешь? - Да, да, конечно. Я отвезу вас с сестрой в деревню, где живу, - кивает он. – Только скажи мне, Френсин, это перо у тебя в кармане, чье оно? - Мы встретили Сокола, дедушка. Он привел нас на эту дорогу и исчез, - она достала перо и показала его старику. – Он оставил нам свое перо. - Ты знаешь, что это означает, девочка? – Бетти не понимала ни слова, но по интонации догадалась, что они говорят о чем-то серьезном. - Дух леса привел нас к тебе. Мать-Природа не хочет нашей смерти. - Садитесь скорее, - рассмеялся старик над её словами, стягивая с саней теплые шкуры. – Там где-то есть фляжка, вы пейте, не бойтесь, это наша медовуха. Быстро согреетесь! - Спасибо! Забирайся скорее, - только сейчас Ал заметила недоумение на лице Элизабет и невольно замычала, пытаясь вспомнить, как говорить на нормальном английском языке: - Забирайся скорее. Этот человек отвезет нас в деревню, где мы сможем согреться и остаться на ночь. - Ты уверена, что ему можно доверять? – с опаской спросила доктор, устраиваясь на жестком сидении, спиной к мешкам с чем-то твердым. - Да, конечно, - Ал глубоко вдохнула, ощущая тонкий аромат меда, исходящий откуда-то из мешков, и быстро нашла фляжку. – Мне ведь можно пить? Здесь небольшое количество алкоголя, только чтобы согреться. - Пить? Да, можно, но… - начала доктор, разглядывая большую флягу, сделанную вручную из животной шкуры, - но мы никогда не исследовали влияние алкоголя на подобный организм, - шепотом произнесла она, застегивая воротник куртки Ал и поправляя его, чтобы не было видно полоски чешуи. - Вот и проверишь, - девушка весело подмигнула и сделала несколько глотков.       Сладкий напиток прокатился по гортани, оставляя после горчащий привкус на языке. Шутер передернуло, по телу медленно расплылось тепло от горла до кончиков пальцев на ногах и хвоста. Только сейчас она поняла, как замерзла и устала. Девушка протянула Бетти фляжку, та, пусть и неохотно, но отпила. Глаза начали предательски закрываться, стоило теплу и холоду столкнуться в одном теле. Кажется, согревающий жилет истратил почти весь запас тепла. Алиса закуталась плотнее в общую с Бетти накидку и прижалась к её плечу. - Только не вздумай спать, хорошо? – доктор Росс с силой встряхнула её, заставив прийти в себя. – Держись. На каком языке вы говорили? - Лингвисты называют его нильчинским диалектом. Это смесь русского и английского. Аляска была когда-то русской территорией, и в отдаленных поселках сохранилось что-то похожее на русское наречие. Здесь так же, только в соотношении языков русского чуть больше. Не волнуйся, ты быстро начнешь его понимать. - Брюс говорил, что ты знаешь русский, но я не думала, что ты сможешь так быстро понять эту странную смесь звуков. - Я не знаю русский. Я могу его понимать, немного читать, немного говорить, почти не умею писать. Когда я говорю, что приехала с Севера, то не представляю, о чем думают люди. Возможно, они думают о диких лесах Канады. Может, даже о Скандинавии. Но я жила на Аляске, поэтому и говорю, что это моя территория. Стернс и Беннер выбрали хорошее место для своей лаборатории: глухое, далекое от цивилизации, это селение, куда везет нас Макаров – большая удача, кажется, полкилометра в сторону, и нам уже не выйти к людям. Но это Аляска, и они практически вернули меня домой. Просто присмотри за мной, а я позабочусь обо всем остальном. Кстати, я сказала ему, что ты моя старшая сестра, поэтому будет правильно, если ты меня обнимешь. Ты ведь не против небольшого объятия? – на последних словах голос девушки упал до едва слышного шепота. - Все хорошо. Ты можешь меня обнять. Брюс говорил, что ты тактильный человек, но разрешаешь себя обнимать только избранным, - улыбнулась доктор Росс, зажимая края шкуры, чтобы не выпускать наружу драгоценное тепло. - Что еще он говорил? - Что ты очень добрая. Теперь я знаю, что ты очень сильная. Поэтому не спи, пожалуйста.       Алиса послушно открыла глаза и наслаждалась дорогой, улавливая каждую мелочь, вспоминая все моменты. Макаров сидел впереди и подгонял лошадь, которую, кстати, звали Мираж, Снежинка бежала впереди, оглушая своим воем округу. Аляскинские маламуты были получены путем скрещивания ездовых собак и диких волков. Выведена эскимосским племенем малемьют, по которому и названа. Маламуты почти не лают, только ворчат и воют как волки. В какой-то момент Снежинка прыгнула в сани и легла на ноги Шутер, согревая своим теплом озябшие конечности. Мираж фыркнула и заржала с облегчением, когда серое безумное пятно перестало мелькать перед глазами. Бетти потянулась к собаке и почесала её за ухом.       Девушка посмотрела на Бетти, та ободряюще улыбнулась ей, будто не Алиса, а доктор Росс знает, что будет дальше. Возможно, она напугана, но годы ожидания Брюса сделали её такой – верящей только в хорошее и не показывающей своего страха. История принца, превращенного злой колдуньей в Чудовище, затронула не только Брюса, но и Бетти.       Жизнь нередко жестоко обходится с людьми. И наносит раны, хуже которых, кажется, уже ничего не бывает. А потом выясняется, что несчастья не кончились, и судьба приготовила новые испытания. Бетти не рассказала никому о своей болезни, свела общение с Брюсом до электронных писем, стараясь отговариваться неотложными делами. Лейкоз мог быть спровоцирован гамма-радиацией. Бетти пыталась помочь Беннеру вновь стать человеком, и это почти убило её. Она ни за что бы ни хотела, чтобы Брюс винил себя в её смерти, она не хотела, чтобы он хотя бы на секунду решил, что та, кого он берег изо всех сил, погибла по его вине. Алиса в свое время поступала очень эгоистично, говоря, что делает то, что делает, для того, чтобы мир выжил. Хотя, её больше волновали дорогие сердцу люди, для которых этот мир предназначался, и которые должны были сберечь его для таких же, как они. Но тогда это казалось для неё правильным. Если бы они спросили, за что она так жестока к себе, почему так рвется к концу, и ответь она что-нибудь другое, то что? Возможно, дело в масштабе: один человек или целый мир. Возможно, их вообще нельзя сравнивать, но они обе пытались помочь тем, кого любят. Они выжили, став другими, перестав быть теми, кем были. Человеку не дается испытаний больше, чем они могут выдержать. Вопрос в том, какие испытания мы можем выдержать, а какие - бессмысленно даже пытаться? По какой дороге мы сможем пройти, а какая будет всегда для нас закрыта? И что мы можем считать испытанием?       Только знай и верь, что всё, что случается с тобой, ведёт тебя к твоему истинному, духовному благу, и ты будешь встречать болезни, бедность, позор, - всё то, что считается людьми бедствиями, - не как бедствия, а как то, что нужно для твоего блага, как земледелец принимает нужный для его поля дождь, измочивший его, как больной принимает горькое лекарство.       Скоро из-за деревьев показались деревянные дома. Снежинка сорвалась с места и побежала впереди. Мираж вновь зафыркала, а Макаров спустился и повел лошадь дальше по дороге. Ал заинтересованно выглянула, потянулась и выбралась из душного плена объятий и шкур.       Обычно, когда возвращаешься в родные края после долгого отсутствия, то думаешь о том, как все изменилось, все постарело и картинки в памяти меняются со старых, с обтрепанными краями, на новые, глянцевые, свежие. В этом смысле все было не так. В мире Алисы все было в другую сторону, она возвращалась к помолодевшим и веселым людям, новым зданиям и раннему времени. Путешествия, подобные тем, что пережила она, никогда не заканчиваются хорошо. Стоило ей привыкнуть к высокой Башне Старка, парящей, как ни чем не бывало, Воздушной крепости и цветущему Центральному парку, как мир обрушил на неё новое испытание. - Добро пожаловать в Фиору! – воскликнул старик, остановившись у въезда в деревню.