Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Нью-Йорк. Месяц и пятнадцать дней назад.       Первым в Башню возвращается Тор. Никто не замечает ни сгущающихся туч, ни взрыва молнии, ничего, что предшествует открытию Радужного Моста. Утром он проводит идентификационной картой по сканеру и проходит в дом, в общую гостиную, как обычный человек, ставит спортивную сумку с вещами на пол и садится. Он долго смотрит на большую неработающую плазму, на черный матовый прямоугольник, будто в черную дыру.       Тор столкнулся с вечной тьмой, с текучим эфиром, с Темными Эльфами, с ужасом, ожившим детским кошмаром. Страшной сказкой, которой отец, пугал их, расшалившихся малышей. И если рассказы о Ледяных Великанах пробуждали в нем желание сражаться и совершать подвиги на зависть брату, то Тьма пугала. Смотря в глаза напитавшемуся силой Малекиту, он вспоминал произошедшее с ним много-много лет назад. Холодные, черные глаза безумного бога из ямы. Когда он узнал разницу между войной и убийством.       Тор был ещё мальчишкой, когда бог по имени Дэгр пошел развлекаться, убивая всех, кого встречал в девяти мирах. К тому времени, как войны Асгарда его поймали, он убил сотни. Его бросили в яму в ожидании его участи. Во время этой неразберихи Тор пошел к отцу. Хотя, тогда он едва умел ходить, отец уже убил тысячи. Вторгнувшихся троллей, воюющих гигантов, целые армии. Он приходил домой весь в крови, и песни слагались о его величии. Отец сказал ему, что это была война, и война это совершенно другое в сравнении с тем, что делал Дэгр. Он сказал, что даже величайшим войнам не приносят удовольствие убийства. Кровожадность поглотит тебя, и тогда ты станешь монстром. Тем не менее, он был смущен и поздно ночью встал со своей постели и пошел по залам дворца. Он пошел, чтобы увидеть безумного бога в яме. Он хотел увидеть его лицо, увидеть своими глазами, что взгляд убийцы отличается от взгляда его отца. Тор смотрел вниз, в яму, напрягая зрение, пока не понял, что соскальзывает. И упал вниз, во тьму.       Он видел глаза Дэгра, с ними все было в порядке, он ожидал увидеть, то они, как минимум, будут дикими. Они были спокойными и пугающе безмятежными. Тор приготовился защищаться, укусить его теми крохотными зубками, что у него были. Но обезумивший от крови бог просто говорил вежливым голосом о том, что он сделал, о том, кто он, и о том, зачем он это сделал. Тор изо всех сил пытался понять почему, он говорил с такой страстностью, с таким убеждением, казалось, что это не он, а Тор сделал что-то ужасное. Он убивал детей и младше Тора, даже младенцев, но бог в яме ни за что не поднял бы на него руку. И все же в темноте он смотрел так холодно, заставляя чувствовать, что ты уже мертв…       Тор был в яме около пяти часов, прежде чем его нашли. На следующий день Дэгр был казнен клинком Одина. Он не просил пощады, ни на секунду не раскаялся, его отрубленная голова улыбалась, гордая за свои поступки. Один и другие боги признали его сумасшедшим, но только Тор знал правду. То, кем он был, было немного страшнее. Мальчик не мог спать несколько недель после случая в яме, его преследовал голос безумца, его взгляд. Каждый вечер он молился старшим богам, чтобы больше никогда не увидеть облик убийцы, но теперь ему кажется, что его молитвы не были услышаны*. - Сэр? – вкрадчиво спрашивает Джарвис, заметив, что с богом Грома что-то не так. - Ничего, сейчас, - говорит он, откинувшись на спинку дивана и закрыв глаза. – Тяжелый выдался период. Я ничего не пропустил здесь? - Как вам сказать, - уклончиво ответил Джарвис с такими интонациями, что по позвоночнику Тора пробежал холодок. – О мисс Фостер, мисс Росс и мисс Шутер все еще нет никаких вестей. Я просматриваю сводки каждый день. Мистер Роджерс и мисс Романофф в больнице. Мистер Старк еще не вернулся с операции по удалению реактора. Мистер Бартон ушел на собрание агентов ЩИТ месяц назад и тоже не вернулся. Как и мисс Морс. Зато мистер Беннер здесь. И, да, еще забыл, ЩИТ больше не существует.       Бог Грома вздрогнул и резко выпрямился. - Я должен позвонить сыну Коула, - сказал он, ища взглядом телефон. - Это бесполезно. Директор Фьюри мертв, ЩИТ разрушен, все, кто смог выжить, спрятались. Показать материалы по теме?       Следующим возвращается Тони. Он бледен, под глазами синяки, держится за грудь, перетянутую тугими повязками, а на спине, как рюкзак, носит какие-то поддерживающие аппараты, но он полон энтузиазма. В руках он крутит свой реактор, словно думает, что из него сделать или лучше выбросить, как ненужное тяжелое воспоминание. Неясно, почему он вообще забрал его, а не выбросил в море, которое они пролетали по пути назад. Он растерянно смотрит на свои костюмы в мастерской, на инструменты и чертежи, и именно там Брюс находит его. - Привет, - доктор Беннер забирает из рук друга погасший фонарик, долго рассматривает конструкцию, извлеченную из тела, – миниатюрный ядерный реактор и электромагнит. Они просто огромные по сравнению с грудной клеткой, и он до сих пор удивляется, как Тони прожил так долго с этими устройствами. - Пусто внутри, знаешь, - признается Старк, как защитную шкуру содрали, выставили на обозрение неуверенность и слабость. Ему трудно дышать, но не из-за тугой повязки и не из-за тупой боли, едва сдерживаемой обезболивающими препаратами. Ему нужно пить горы таблеток еще долгое время, чтобы новые искусственные кости прижились и изувеченная сердечная мышца восстановилась. Ловкие пальцы чуть подрагивают и чуткие к мелким движениям линии на проекции выходят чуть смазанными. В нем что-то поменялось, и дело не в отсутствии ежесекундной опасности.       Внутри пусто, эта пустота пришла на смену тяжести, и, кажется, на смену значимости. Тони все еще думает, что убрав реактор, он убрал из себя Железного Человека. Примут ли его новым, и, что самое главное, примет ли он себя таким? Он сросся с реактором, электромагнит стал его частью, отнять его - как отнять руку или ногу, так он ощущает себя сейчас. Ущербным. Пустым. Когда перед тобой больше ничего нет, что бы сдерживало тебя. Возможно, так ощущают себя люди, исполнившие горячую мечту.       Пришло время хорошо поразмыслить над всей ситуацией в целом. Он ни о чем не думал, когда в предоперационной ложился на стол и прощался с Пеппер и Роуди. Доктор накрывал его лицо кислородной маской, и он старался ни о чем не думать, уплывая в туман наркоза. Он проснулся после операции в светлой холодной палате и не мог думать ни о чем, кроме боли. Из его груди торчат трубки и дренажи, каждый вздох причиняет невыносимые муки, во рту мерзкий привкус чего-то, но не рвоты. - С возвращением в мир! – тихо говорит Пеппер, кладя прохладную ладонь ему на лоб. - Привет, - хрипит Тони. - Все прошло хорошо, ты молодец. Смотри, кто к тебе пришел, - она тянется к сумке и достает плюшевого зайца, маленькую копию того, что он подарил ей на Рождество. - Ты постирала его в горячей воде? - Язвишь, значит, поправляешься. - Какие новости? Мир не рухнул без меня? Или за стенами больницы меня ждет Апокалипсис, беспредел и разрушения? - Можно и так сказать. Но ты лучше отдыхай, мы потом поговорим, - Пеппер поцеловала его в лоб и быстро ушла, пользуясь замешательством Тони. Но стоит ему получить доступ к телефону и Интернету, как он узнает последние новости.       Мир без его ведома не рухнул, но рухнул ЩИТ, и это грозило ему новой головной болью наравне с собственной пустотой. Как делает Алиса: держи все в себе, не позволяй своей боли ранить кого-то еще? Пусть. Пусть так. Он разберется со своей пустотой, найдет, чем её заполнить.       Стив восстанавливается быстро, уже через день после пробуждения он самостоятельно принимает душ, переодевается из просторной рубашки в пижаму и идет в палату Наташи. Строгий постельный режим, прописанный из осторожности, просто её убивает и злит. Но нужно слушаться врачей, принимать необходимые лекарства, терпеть процедуры и больничную еду и смотреть марафоны дневных сериалов по небольшому телевизору в углу. Приставленные к палате охранники из числа доверенных людей Хеппи выделенные Пеппер, строго следят за всеми посетителями, и они не самая хорошая компания. Поэтому появление Роджерса посередине пылкого признания дона Хуана донне Хуаните в измене с еще одной донной Наташа расценивает как благословение. - Здравствуй, - тихо здоровается он, присаживаясь на круглый стул около её постели. - Здравствуй, - Нат щелкает пультом, прерывая эмоциональную речь повинившегося мужа. – Я рада тебя видеть. - Я тоже, - он протягивает руку и накрывает ладонью там, где предположительно должен быть живот. Женщина снисходительно улыбается и тянет одеяло вниз. Для удобства на ней просторная пижама из хорошо впитывающего влагу материала, поэтому она чуть приподнимает рубашку, показывая едва заметный холмик под пупком. Стив заметно нервничает и смущается, тогда она берет его за руку и сама кладет на нужное место. - Большой малыш, - улыбается она, едва теплые пальцы касаются кожи, накрывают безопасностью и нежностью. - Сколько нам? - Четыре месяца, - с гордостью произносит женщина. - Так много. Почему ты молчала? – Стив поднимает на неё взгляд, и его голубые глаза похожи на небо перед бурей.       Вот этот вопрос и прозвучал. Конечно, он имел право знать с самого начала. Имел право на размытые снимки и две полоски на тесте. Сейчас он спрашивает "почему?", и Наташа не знает, что ответить. Она может солгать, что сама узнала недавно, что не было подходящего момента, но не будет. Если она решила начать все с начала, начать жизнь, где будет малыш, и не будет лжи, то нужно выполнять свои обещания. - Я не знаю, - честно отвечает она. – Я узнала после того, как мы столкнулись с близнецами. Я пошла в больницу к Клинту и Алисе, а меня саму направили к врачу. Это было так… так неожиданно, что я испугалась. Возможно, я просто боялась, то это ненадолго, что мой организм его убьет, и будет лучше, если он будет только мой все это время. - Но он жив. - Уже четыре месяца… - женщина накрывает его ладонь на животе своей, чуть сжимает. - Стив, а если у нас получилось? – говорит она с дрожью в голосе. – Если ты действительно тот человек, который сильнее меня, сильнее этой сыворотки во мне? - Возможно. Думаешь, судьба специально заморозила меня на семьдесят лет, чтобы я встретился с тобой? - Я не знаю. Но иногда мне кажется, что ты и "Мстители" – это лучшее, что случалось со мной когда-либо.       Стив и Наташа возвращаются из больницы. И объявление об интересном положении этой пары вызывает легкое недоумение, но больше ничего.       Телефонный звонок будит Наташу рано утром. Стив рядом ворчит и убирает ладонь с её живота. Он теперь может спать только так – обнимая её со всех сторон. Если Наташи не будет под его руками, то ему снятся кошмары, ему вообще страшно. Телефон не унимается, продолжает звонить, и приходится признать, что человек на том конце очень настойчив своем желании поговорить. Номер абонента на экране неизвестен, и они оба вздрагивают, когда понимают, что есть возможность, что это может звонить кое-кто рыжий и пропащий. - Алло? – Нат прижимает трубку к уху, резко садясь на кровати. - Мисс Романофф? – отозвался женский голос. - Вас беспокоят из больницы святого Стефана. Вы знаете человека по имени Клинт Бартон? - Да, я знаю человека по имени Клинт Бартон, - ответила она, махнув Стиву. – Что случилось? - Вы знаете, где он сейчас находится? - Нет. Он ушел месяц назад и до сих пор не вернулся. Что с ним? - Его привезли парамедики с улицы. Несколько часов назад он пришел в себя, назвал своё имя, по страховке мы нашли несколько экстренных номеров, ответили только вы. Думаю, вам лучше приехать, мисс.       Старая облегающая одежда не предназначена для новых округлившихся форм. Нат пытается застегнуть штаны, но тщетно, свободная прежде юбка с эластичным поясом душит, футболки некрасиво растягиваются на груди и задираются, открывая живот. Блузки застегиваются, но выглядят так, будто пуговицы сейчас оторвутся. - Стив, это не подходит, - жалуется она, бросая на кровать очередную кофточку, фиалковую, с длинными рукавами и широким воротом, в которой живот и грудь сливаются в один сплошной бугор. – Почему мне ничего не подходит? - Это вообще давно пора отдать Алисе, её любимый цвет, - отвечает Роджерс. Он встает и нежно берет её за плечи, смотрит в лицо. – Наташа, ты беременна. Ты готовишься принести в этот мир новую жизнь. Пора это признать. Мы съездим в специализированный магазин, купим для тебя новую одежду. - Ты сойдешь с ума, если пойдешь со мной по магазинам, - вздохнула она, прижавшись щекой к его груди. - У меня нервы усилены супер сывороткой.       В итоге на Наташе надеты домашние тренировочные штаны, в которых она ходила после выписки, и рубашка Роджерса. Женщина сидит на пассажирском сидении и ищет по Интернету в мобильном адреса ближайших магазинов для беременных. Можно заехать на обратном пути и купить что-нибудь, а остальное заказать в Интернет-магазине. Возможно, стоит присмотреться к нарядам для малыша, начать обставлять комнату. Со всеми этими происшествиями, с Г.И.Д.Рой и разрушением ЩИТ, со страхом за малыша она забыла, что нужно позаботиться и о себе. Малыш и она соответственно будут расти и увеличиваться в размерах и кроме двойных порций еды им понадобится одежда на двоих. - Стой-стой! Останови! – вдруг громко просит она, хватает водителя за руки, смотрит умоляюще, будто вся её жизнь зависит от того, остановится ли машина сейчас.       Стив вздрагивает, останавливается и озирается по сторонам, пытаясь увидеть ту опасность, что так взбудоражила Нат. Пока он искал причину её тревоги, хлопнула пассажирская дверь. Мужчина поспешил выбраться из салона, держа наготове пистолет (щит лежал в багажнике, и он бы просто не смог до него добраться), как увидел… Тележку торговца псевдо китайской едой. И Наташу, которая увлеченно перебирала названия в меню. И продавца, который складывал все, что она называла, в пакет. - Ты меня напугала, - строго сказал Стив, когда довольная Романофф вернулась с полным пакетом не самой здоровой еды. – Ты не могла просто сказать, что хочешь есть? - Я попросила тебя остановиться, - пожала плечами женщина, принявшись за первую коробку лапши. - Но ты сделала это так, что я едва не врезался в столб. В следующий раз, прошу тебя, меньше паники в голос. - Двигай, давай, нас Клинт ждет.       Жизнь определенно начиналась веселая.       Больница святого Стефана оказалась очень далеко, почти на другом конце Нью-Йорка, они добрались до Клинта только через два с половиной часа и спустя два кулька конфет, три гамбургера, несколько яблок, колы и еще много чего, что Наташа видела в окне и страстно желала в тот же момент. Даже войдя в приемный покой, она первым делом повернула к автомату с шоколадками, а не к стойке регистратора. - Добрый день, - женщина поздоровалась с медсестрой за столом. – Меня зовут Наташа Романофф, мне звонили утром по поводу Клинта Бартона. - Парамедики подобрали его на улице несколько дней назад, - объяснял им вызванный доктор, когда они втроем шли к палате Клинта. – Физическое истощение, большая кровопотеря, многочисленные раны и гематомы. Пять пулевых ранений: одно в руке, два в бедре и еще два в боку, перевязанные им самостоятельно. Сломанные ребра. Где бы он ни был, там с ним обращались очень плохо. Повезло, что его заметили прохожие возле мусорных баков и вызвали скорую,       Доктор открывает дверь в маленькую палату с двумя пустыми кроватями, но одна их них, что ближе к двери аккуратно заправлена, а вторая, у окна, смята. Клинт стоит у окна, будто купается в солнечном свете и не обращает внимания на открывшуюся дверь и вошедших людей. Голова у него перевязана, на бинте расплылось желтое пятно, волосы отросли и торчат в разные стороны. На нем стандартная больничная пижама, застиранная до грязного неузнаваемого цвета. Он расслаблен, просто стоит у окна, постукивая пальцами по подоконнику, и это напрягает Наташу больше всего. Клинт никогда не расслабляется в незнакомых местах. - Клинт, сволочь, ты нас напугал! – ворчит Нат, проходя в палату, но лучник не поворачивается, а доктор преграждает ей путь рукой. - Все травмы, которые я вам описал, не так страшны, их мы можем вылечить. Гораздо тяжелее другое. Мистер Бартон получил сильный удар по голове, из-за чего его барабанные перепонки разорвало, среднее и внутреннее ухо тоже тяжело повреждены. Потеря слуха составляет восемьдесят процентов. Он сейчас просто нас не слышит.       Наташа делает несколько шагов вперед и кладет руку на плечо Клинта. Он вздрагивает и резко разворачивается. Его взгляд на какое-то мгновение мутнеет, возможно, из-за травмы, но он узнает женщину и слабо улыбается. Выглядит он, мягко говоря, отвратительно. Он бледен, а глаза воспалены, и красное обрамление век выделяется на фоне болезненной бледности. Губы обкусанные и сухие, на нижней алеет свежий шрам. На его лице пять или шесть пластырей, нос распух и, кажется, он в который раз его сломал. Кончик правой брови заклеен, возможно, что там содран лоскут кожи. - Красавец, - женщина четко проговаривает каждый звук, чтобы он мог прочитать по губам, а потом качает головой, окрашивая слова эмоциями, которые может показать. - Ты тоже, - он касается клетчатой рубашки Стива, что надета на ней. Голос у него странный, ломанный, будто он подбирает слова, как если бы говорил не на английском, в окружении которого жил с рождения, а на другом языке, который пытался учить по разговорнику, сидя в самолете. - Я вас оставлю, пойду к другим пациентам, - доктор закрыл за собой дверь.       Клинт проследил за ним взглядом. Нат прислушалась и, едва шаги в коридоре стихли, кивнула каким-то их общим мыслям. Бартон потянулся к бинту на плече и принялся разматывать его. - Стив, встань у двери и посмотри, чтобы никто не зашел, - сказала женщина, достав из кармана маленький складной ножик и антисептик в неприметном тюбике. - Что вы придумали? – Капитан послушно отошел к выходу. - Клинт что-то принес. Нужно это достать.       Под бинтом спряталась грубо зашитая вспухшая рана. Наташа обхватила его бицепс ладонью, нащупав нужное место, в другой руке она крепко сжала нож. Тонкое лезвие быстро полосануло по ране, потекла кровь. Клинт крепко сжал зубы, сдерживая себя. Нат ободряюще улыбнулась и полоснула еще раз. Ей, наконец-то, удалось подцепить то, что было там внутри. Она быстро залила рану антисептиком и зажала бинтом. - Что это? – Стив подошел к ним и взглянул на продолговатый предмет в испачканной кровью ладони Нат. - Флешка, - женщина вытерла цифровой носитель полой рубашки. - Я не смог добраться до всего, - медленно выговаривает Клинт, перетягивая кровоточащую рану. – Но у меня были с собой копии программ Ал. Думаю, здесь вся информация из системы Г.И.Д.Ры, которая касается нашей команды.       Проносить информацию в собственном теле болезненно и опасно, можно подхватить инфекцию, и достать её бывает трудно. Но иногда приходится пренебречь собственно безопасностью ради безопасности данных. Чаще всего агенты привязывают к предмету леску и глотают, а кончик лески обматывают вокруг коренного зуба, чтобы было легко достать флешку из желудка. Есть те, кто просто глотают и ждут, когда флешка выйдет естественным путем. Были случаи, когда попавшему в плен агенту просто распарывали живот, чтобы добраться до украденного. То, что сделал с собой Клинт, делается редко, и обязательно в присутствии другого человека, потому что одному не справиться. Насколько же он был в отчаянии, что зашил флешку себе в руку? - Я не нашел её, - сдержанно говорит он. – Я был во всех известных мне точках ЩИТ в Нью-Йорке и окрестностях, я был в Вашингтоне, я проверил списки обитателей "хижин". Но её нет нигде.       Наташа тяжело вздыхает. Она бросает украдкой взгляд на Стива и обнимает Клинта. Так долго. От Алисы нет вестей так долго, что уже страшно: вдруг они не вернется никогда, и последнее, что они запомнят о ней, – нелепая драка с Бобби, глупые мысли, что захлестнули её. Детская обида. Недопонимание. Как они не смогли защитить её от Г.И.Д.Ры. Что им останется? Фотографии с улыбками, грустящая Шальная, что будет ронять слезы по любимой хозяйке, но не сможет отомстить. Яркая одежда с миротворческими надписями и символами. К горлу женщины подступает горечь. Малыш никогда не увидит свою старшую сестру. - Она вернется, - голос Стива набатом бьет по их отчаянной тишине. – Она вернется или даст о себе знать, как-нибудь, когда-нибудь. Наташа, тебе вообще нельзя волноваться, так что отставить.       Клинт приподнимает бровь, когда женщина неловко оглядывается на Роджерса. Может показаться, что их только что приревновали, но между ними давно ничего нет, и Стив это знает. Значит, дело в другом. Бартон присматривается лучше, замечая все оттенки настроения и взгляда. Беспокойство и незлая ухмылка в ответ. Рубашка Стива на Наташе. Вообще не свойственная Наташе одежда. Её цветущий вид и румянец на щеках, вьющиеся волосы. Что-то изменилось за то время, что он путался в сетях Г.И.Д.Ры, пытаясь спасти хоть что-то, принадлежащее ЩИТ, и найти свою принцессу. Он не мог слышать, что сказал Стив, и не прочитал по его губам, потому что не смотрел на него. - Что случилось? – спросил он, тревожно оглядываясь на Стива. – Там есть блокнот, напиши, - Клинт махнул рукой в сторону тумбочки.       "Ты дурак", - написал Стив, и Бартон скривился, не понимая его.       "Ал вернется", - приписал он ниже, стараясь не смотреть на зажегшуюся в уставших глазах надежду.       "Когда-нибудь", - надежда погасла, когда Клинт понял, что никакой информации и вестей у них нет, а только глупая никчемная надежда, которая, сука, никогда не умирает, даже когда уже должна сдохнуть.       "Она упрямая, как ты", - горькая улыбка скользнула по разбитым губам, шов опасно натянулся, грозясь лопнуть, и Клинт прижал его пальцем.       "Ал вернется", - подчеркнул Роджерс. Он перевернул исписанный лист и начал писать вновь: "Мы с Наташей ждем малыша" - О, - выдохнул Клинт, отстранившись от Наташи и разглядывая её. Женщина закатила глаза и стянула рубашку сзади, чтобы натянувшаяся ткань облегала животик. – О-о, - длинно выдохнул он еще раз. – А я говорил тебе, что твои гастрономические эксперименты не просто так.       Романофф легко ударила его по больной руке. Она забрала у Стива блокнот и быстро-быстро начала писать: "Скажи медсестрам, что у тебя разошлась рана, пусть зашьют. Нужно найти для тебя подходящий слуховой аппарат, скажи врачу, чтобы выписал рекомендации. Веди себя примерно, слушайся указаний и ни с кем не ругайся. Может, скоро мы тебя заберем". Клинт прочитал её послание, улыбнулся и написал ответ. Он повернулся к ней боком и поместил блокнот над её головой: "Исторический момент – Черная Вдова смущена!" - Еще. Одно. Слово. И. Тебя. Зальют. В. Гипс. По. Макушку, - четко и раздельно произнесла Нат перед тем, как вытолкать за двери Стива.