Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Нью-Йорк       Клинт никогда не думал, как это – быть глухим. Когда тебя окружает тишина. Когда ты не слышишь грязь этого мира, его ложь, но одновременно с этим ты не слышишь музыку и любимые голоса. Мир будет скользить мимо тебя, все его стороны и оттенки. Хотя, оттенки не доступны ему с рождения. Он не различает некоторых цветов, зато другие видит в совершенно неожиданных спектрах. То, что для других фиалковый и фиолетовый - для него нет никакой разницы. Желтый, лимонный, тонкие переходы из синего в фиолетовый, орхидея, фуксия, доступные взгляду Стива-художника - для него же одно и тоже. Но черный цвет и его многогранные оттенки – его вотчина. Сигнальный черный, синевато-черный, вороново крыло… Эти названия он выучил наизусть. Красный и его малейшие отличия в глазах Алисы, чтобы уловить мгновенные изменения в настроении, выбрать свой стиль поведения в моменты, когда краснота затапливает всю радужку и зрачок или окружает, отделяет глубокий черный от молочного шоколада. Или молочный шоколад наполняется корицей и темным, становясь цвета ивы. Но сейчас он… Такой урод в плане восприятия. Глухой с наклонностями дальтоника.       Он помнит громкую ругань, стрельбу и сильный удар, звук соприкосновения кулака с его черепом. В этот миг что-то взорвалось внутри, и настала тишина. Он думал, что все пройдет, что это временно, что скоро слух вернется. Но он блуждал по лабиринтам безмолвия уже достаточно долго, и тишина не заканчивалась. Он не слышал, что говорили ему люди, которые нашли его темной ночью, он не слышал врачей и едва мог читать то, что они писали для него крупным буквами – все расплывалось. Клинт то просыпался, то падал в беспамятство, наполненное красными всполохами волос и сладостью, смягчающей горечь лекарств и металлический привкус собственной крови. На долгие секунды ему казалось, что это лишь кошмар, и что скоро его вытащат из удушья воспаленного сознания обратно в мир живых людей. Смягчат жар прохладными поцелуями, разгонят темноту светом ночника, а тьму – лаской. Чем отличается темнота от тьмы? Тьма – это значит, что нет света. А темнота – живет внутри. На долгие секунды его сердце наполнялось надеждой, и он отчаянно звал своё спасение, но потом понимал, что спасения ему не дождаться. Потому что реальность, вот она – вонь мусора и собственной крови. И выматывающая боль, которой нет конца.       Даже если Старк очень постарается и создаст для него самый лучший слуховой аппарат, это не значит, что он сможет слышать все как прежде. Никакая техника не способна передать голос любимого человека так, как ты привык его слышать. Каким будет голос Ал, когда она придет? Как она будет выглядеть, когда наконец-то вернется? Клинт представлял себе, как тихо откроется дверь – хотя, даже если она распахнется, ударившись о стену, и целый духовой оркестр возвестит о приходе её величества Снежной Принцессы, он не услышит, - как Шутер проскользнет в палату. Он будет сидеть так же точно, спиной к двери, лицом к окну, и смотреть, как шелестит листва с признаками увядания. Или наоборот, он почувствует её приближение каким-то шестым чувством, или увидит в отражении окна. Алиса сядет рядом с ним на самый край, вытянет ноги в широких мягких брюках, под которыми только будут угадываться тугие бинты и бугорки повязок, где раны не такие глубокие, чтобы их можно было только заклеить сложенным в несколько слоев бинтом. Затем Клинт посмотрит на ступни в кедах на голую ногу, на обнаженное пространство между низом брюк и верхним краем кед. И только потом, удовлетворившись осмотром, он поднимает взгляд, но только до сложенных на коленях рук. Ногти у неё опять обгрызены до мяса, кутикула ободрана, едва зажившие ранки просвечивают малиновым. Она нервничала, сходила с ума, ломала пальцы в попытках спастись. Руки были бы закрыты широкими рукавами, прямо до кончика большого пальца. И это был бы голубой джемпер, их общий голубой джемпер – единственный реверанс в сторону давно исчезнувшего из памяти соперника Френа. Взгляд выше, по складкам, по швам, к мерно вздымающейся груди, к растянутому вороту и выпирающим ключицам, обнаженной шее. Ал несмело улыбнется, будто пришла к старому другу, она бы старалась сохранить между ними дистанцию, потому что исчезла раньше, чем узнала его ответ. Тогда Клинт возьмет её за руку, переплетет их пальцы, прижмет к своему сердцу. Она поймет, она умная, ей не нужны слова, поэтому она поймет то, что он хочет ей сказать. Ал потянется поцеловать его первой, и Клинт успокоится в тот момент, воющая сирена "Опасность" в его голове немного приглушится. Потому что Алиса наконец-то вернется домой, вернется к нему. Она будет рядом, а со всем остальным они справятся.       Он вздохнул и тронул горящий участок кожи под бинтом, где находилась растерзанная Наташей рана. Пусть и хорошо, но странно, что врачи не стали вскрывать заштопанные им раны, чтобы перешить их. Эта больница вообще была не похожа на те, где он был раньше: грязная, шумная, суетливая, полная наркоманов с передозировками и бандитского вида личностями с простреленными конечностями. Здание находилось в окружении чахлого парка с умирающими, задыхающимися от выхлопов автотранспорта деревьями и редкими кустарниками. А дальше он видел высокие здания, узкие улицы и грязь-грязь-грязь, которой не было конца. Кажется, солнце почти не касалось этого района. Не то, чтобы Клинт привык к чистым больницам, ему приходилось валяться и не в такой грязи, но он всегда считал, что в больничном учреждении должно быть светло и чисто.       В отражении окна появляется размытая человеческая фигура. Клинт резко оборачивается и видит высокого мужчину в сером костюме в сопровождении медсестры – смуглой невысокой женщины с густыми кудрявыми волосами. Мужчина улыбается, стучит белой тростью по полу, его глаза спрятаны за круглыми очками с красными линзами. По тому, как медсестра направляет его, Бартон понимает – слепой. Мужчина машет ему рукой, когда подходит. Женщина пододвигает к нему стул. - Спасибо, Клэр, - благодарит мужчина. Его губы едва шевелятся, но Клинт разбирает эти мелкие движения.       Клэр берет с тумбочки оставленный блокнот и пишет: "Это мистер Мэтью Мердок". Клинт кивает. Медсестра тронула Мердока за плечо, и он протянул ему руку, улыбаясь. Бартон ответил на рукопожатие. "Он нашел вас и вызвал врачей", - продолжила Клэр. Буквы, что она выводила на бумаге, скакали, топили друг друга, сливались, было видно, что она нервничает. "Теперь он хочет узнать, как вы себя чувствуете, и может ли он вам помочь". - Спасибо, у меня все хорошо, - сказал Клинт. – Мои друзья уже приходили. Спасибо, что помогли мне.       Мэтт вновь улыбается, в этом, кажется, дружественном движении скользит что-то холодное и хищное. Будто, как и Клинт, он его изучает. Что-то странное в этом слепом и беспомощном с виду человеке, что-то не то, будто потеря зрения никак ему не мешает. Однажды ему пришлось пробираться по темным коридорам, настолько темным, что не было видно даже собственной руки, поднесенной к лицу. Вокруг него были деревянные ящики, металлические обрезки труб и прочие вещи, которые не должны были падать, чтобы не вызвать шума. В тот раз ему пришлось двигаться медленно, его острое зрение, распознающее мельчайшие оттенки черного в темноте, позволяло обходить препятствия. Позже, познакомившись с Алисой, он был уверен, что заведи он её в подобное место, она бы сориентировалась быстро. Она просто закроет глаза и будет чувствовать своей тонкой кожей, вытянет вперед руки или сделает что-то еще, но пройдет быстро и без проблем. Она уникальна для Клинта, но сейчас он видит человека, который ведет себя, как когда-то вела себя Алиса. Он изучает. И отсутствие зрения ему не мешает. Он, черт подери, изучает его: слушает. - Кто вы? – спрашивает Клинт.       Клэр смотрит на Мэтта, потом переводит взгляд на Бартона. Он замечает и это: она все понимает, но все еще цепляется за блокнот с надписью "Это мистер Мэтью Мердок". - Говорите, мистер Мердок, только четко, я могу читать по губам, - нараспев, но строго говорит Бартон, сверля Мэтта взглядом. – Кто вы? - Всего лишь тот, кто беспокоится о вашем здоровье, - отвечает Мэтт. – Вы лежали в мусорном баке, странно, не находите? Как вы там оказались? - Гораздо интереснее то, как слепой человек смог найти меня в мусорном баке, если я лежал без сознания? - У каждого свои способы адаптироваться в изменчивых условиях, - пожал плечами Мердок. – Вы потеряли слух, значит, скоро обострится что-то другое. Скорее всего, зрение. Хотя, если то, что я снял с вас перед тем, как вызвать медиков, действительно лук и стрелы, а вы действительно тот, кем считает вас Клэр, то я не смею сомневаться в остроте вашего зрения, мистер Бартон. - И кто же я, Клэр? – лучник поворачивается к медсестре, которая старается казаться незаметнее между двумя мужчинами.       Клэр напрягается, разворачивает к себе блокнот и пишет, стараясь унять дрожь в руках: "Вы - Мститель". - Вас это пугает? – Клинт не знает, к кому обращается. Скорее всего, к обоим сразу. А еще он вспоминает, как называется этот район, где он по несчастливой случайности оказался.       Адская кухня.       Он совсем немного не добрался до дома, совсем чуть-чуть, застрял в этом районе. Адская кухня – один из районов Нью-Йорка. Есть Манхеттен с Эмпайр-стейт-билдинг, Мет Лайф Тауэр, Уолл-стрит, Рокфеллеровским центром. А есть и другие места, где не так чисто, не так богато, не так спокойно и просто не так. Изнанка Большого Яблока, его червивая сердцевина, прячущаяся внутри сочной белой мякоти, под тугой блестящей шкурой. Например, Адская кухня, названная так из-за высокого уровня преступности. Кстати, район имеет и другие название – Клинтон. И Клинтон Бартон готов смеяться в голос, если бы каждая чертова кость в его теле так не болела. - Как вы сюда попали? – спросил Мэтт. – Вы что-то здесь искали? Кто вас избил? - Вы ведь слушаете новости, мистер Мёрдок? Должны знать, что случилось с организацией ЩИТ. Случилось то, что случилось, и мне пришлось бежать от тех, кого раньше я считал друзьями и хорошими людьми. И если я застрял в вашем районе и не дошел до Манхеттена, то прошу меня простить. - Вы искали здесь Алису? – неожиданно спросил мужчина, доверительно наклонившись к Клинту. – Когда я вытащил вас из мусорного бака и отнес к Клэр, вы уже бредили. Это имя – "Алиса" – вы шептали с завидным упорством. - Девушка по имени Алиса была первой, кому мы позвонили, едва нашли список ваших экстренных контактов, - неожиданно сказала медсестра. – Но она нам не ответила. - Это не должно вас касаться, - довольно грубо сказал он. – Я не смог добраться до дома, а не пришел сюда, чтобы влезать в ваши разборки. - Хорошо, мистер Бартон, я рад, что с вами все в порядке, и что вы идете на поправку, - Мэтт поднялся и застегнул пуговицы на пиджаке. – Вещи, что я забрал у вас, чтобы у других не возникло вопросов, я верну вам вечером. Поэтому, пожалуйста, не закрывайте окно на защелку.       Клинт проводил взглядом странную пару. Мёрдок легко, без помощи Клэр прошел до двери, но уже за пределами палаты стал обычным слепым человеком, стучащим тростью по полу. В мире много подобных людей, наделенных Даром или Силой, но не желающих выставлять её напоказ. Кто-то из них есть в базах данных ЩИТ, кого-то еще предстоит найти. Сейчас, когда все рухнуло, и неизвестно, что будет дальше, им понадобится любая помощь. Он сплетает и расплетает пальцы, пытаясь привести мысли в порядок. Ему нужно выбираться из этой Адской кухни, пока еще кто-нибудь из местных борцов за справедливость не пришел его навестить.

***

      "У меня нервы усилены супер сывороткой" – сказал Стив, предлагая любимой женщине пройтись вместе по магазинам для беременных. Он не понимал, почему другие мужчины так боятся ходить со своими женщинами по магазинам. Это ли не яркий признак доверия и любви к партнеру, когда ты разделяешь с ним даже такие ритуалы, как подбор одежды. А уже тем более - вещей для вашего будущего малыша. Или это он слишком романтичен и слишком воодушевлен тем фактом, что, черт подери, у него скоро будет ребенок! Настоящий ребенок, которого он будет пеленать и кормить с ложки, пока малыш будет сидеть на высоком стульчике на кухне. Или они будут гулять все вместе, дружной семьей. Тогда им понадобится другая машина, с вместительным багажником, чтобы туда помещалась коляска, и автомобильное креслице для ребенка.       Наташа сидит рядом и ест. Кажется, это останется её состоянием на весь оставшийся срок. Роджерс скользнул взглядом на скрытый тканью живот, наткнулся на кровавый развод на поле рубашки. В кармане холодом отдает флэшка, которую Клинт принес в себе. И Стив не может отделаться от мысли, что это сведет его с ума. Его первый ребенок потерян, возможно, её истязают в подвалах Г.И.Д.Р.ы, а она ждет их, в то время как они едут в чертов магазин для беременных, чтобы купить что-нибудь для их второго ребенка. Теперь поездка не казалась ему такой уже веселой. Стив сжал руль, но вовремя опомнился – ему точно не хотелось бы попасть в аварию. Так ощущают себя старшие дети в семье? Одинокие, ждущие помощи, терпящие любую боль, но ждущие.       Он смотрит в зеркало заднего вида, замечает черную машину, что едет за ними. Мысли двигаются сами собой, анализируя обстановку. Вроде, опасности нет, выглядит, как обычный автомобиль, но на случай он перестаивается в другой ряд, пропуская машину вперед. За рулем мужчина средних лет, а рядом сидит женщина. Скорее всего, семейная пара едет в центр за покупками. Эти предчувствия, отголоски прошлой бойни, разрушения, что устроила Г.И.Д.Р.А. на мосту, чтобы схватить его, Нат и Сэма, все еще свежи в памяти. Ему сложно садиться за руль, сложно оценивать ситуацию на дороге, когда хочется шарахнуться от каждой машины в потоке, что едет с тобой или на тебя. На мгновение ему кажется, что посреди дороги вырастает фигура в черном защитном костюме, чье лицо полностью закрыто маской, с растрепанными от встречных воздушных потоков волосами и металлической рукой. Стив трясет головой, и фигура исчезает.       Когда Роджерс думает о том, кто такой Зимний Солдат, то сразу всплывает ответ: Баки Барнс. Но кто он на самом деле? В какой мере Зимний Солдат может считаться Баки – другом и соратником Стива. Есть ли у него шанс вновь стать человеком, или он так и останется машиной для убийств с редкими проблесками узнавания. И кого можно судить за убийства: Баки, погибшего на войне или Г.И.Д.Ру? Есть ли у этого существа воля? Если есть, то можно ли считать его человеком и надеяться, что Баки все вспомнит и станет прежним? Стив думал над этим и понимал, что прежними они не станут, ни Баки, ни он. Прошло слишком много времени, многое поменялась, они стали другими.       Что, по сути, есть человек? Разумное существо с набором природных инстинктов и социальным сознанием? Или Зимний Солдат показал нам, к чему стремится мир? Сделать из нас послушные машины, подчиняющиеся приказам сильных мира сего? "Делай, что велят, и не задавай вопросов. Несогласные подлежат уничтожению".       После падения нацисткой Германии, смерти Шмидта, известного как Красный Череп, Г.И.Д.Р.А. не просто осталась существовать в виде кучки агрессивно настроенных людей, а стала частью огромной разведывательной организации ЩИТ. Две этих организации настолько сплелись, что не было возможности уничтожить одну, не уничтожив другую. И сейчас, когда ЩИТ уничтожен, весь их мир поставлен под угрозу. Иногда кажется, что без Ника Фьюри мы бы не получили ту команду, которую имеем сейчас. У них просто не было бы стимула, они даже не знали бы друг о друге и были бы беззащитны перед внешней угрозой. Например, помощь Тони в прекращении охоты генерала Росса на Брюса. Ник собрал их, столкнул лбами, заставил работать вместе. Возможно, без Ника ЩИТ и "Мстители" продолжат функционировать, как раньше, но нельзя недооценивать роль этого сильного человека в сборе команды и том, как он отстаивал их перед Советом Безопасности.       Проект Г.И.Д.Ры с заковыристым названием и простой начинкой тоже оказался довольно интересной вещью. По какому принципу программа вычисляет опасных людей? Входили ли члены Г.И.Д.Ры в эту систему или сразу были исключены, как "небожители". Избранные, исключительные, те, кто после чудовищного массового убийства могли бы править запуганными людьми.       Призрак нового Баки преследует его уже некоторое время, кажется, что он выскальзывает из теней, смотрит своими прозрачными глазами без единой эмоции и мысли и шипит: "Ты – моя миссия". Он не хочет быть параноиком, но что-то в нем изменилось с этой встречи. Ему не страшно, нет, он Капитан Америка, за ним стоят люди, он сильный командир и должен оставаться таким. Возможно, это непосильная ноша для одного человека, но он сам выбрал эту роль, и ему с ней справляться. После разрушения Щ.И.Т. и выползшей на арену борьбы Г.И.Д.Р.ы, после охоты на него и рассыпающейся в прах уверенности в том, что он делает, странно, что Стив еще остался живым и в твердом уме. Разрушение идеалов, исчезновение цели, каменная пыль на том месте, где когда-то сиял нерушимым гранитом твой символ, твоя константа. Стив постукивает по рулю в такт современной мелодии, состоящей из дерганых ритмов, чтобы скрыть дрожь в пальцах.       Фигура на дороге появляется вновь, только теперь она меньше ростом, а ежик волос отливает ярко-красным на полуденном солнце, будто голова разбита, и обнаженный растерзанный мозг пытается вырваться из душащих его тисков. Лицо Баки было закрыто маской, когда они встретились, лицо же этого человека бесстрашно открыто всему миру: тонкие губы, острые скулы, светлая кожа и дикие огромные глаза, наполненные пустотой. Стив видит Алису, которую Г.И.Д.Р.А. забрала у него вместо Зимнего Солдата. И превратила в подобное ему пустое существо. Роджерс резко жмет на тормоз, когда видение, издевательски щерясь, поднимает Шальную и целится в него: "Ты – моя миссия". Призрак растворяется под лязг тормозов и рассерженные гудки клаксонов. - Стив! Стив-Стив-Стив, - Наташа откладывает в сторону бутерброд и гладит его по закаменевшим плечам, по заострившимся чертам лица, пытается расслабить сведенные судорогой мышцы. – Стив, что случилось? – она зарывается пальцами в его волосы, массирует кожу головы, пытается забить шум ругани и клаксонов своим голосом. – Стив, милый? - Нат, сядь за руль, я не могу, - глухо, глотая окончания слов, говорит он и выходит из машины. Наташа перебирается на водительское сидение, когда он садится на пассажирское.       Наташа плавно двигается с места, перестраивается в другой ряд и паркуется возле кафе, еще не закрывшего летнюю террасу. - Выходи, - резко говорит она. – Давай, выходи, займи нам столик ближе ко входу, - торопит она выпавшего из реальности мужчину.       Официант подносит странной паре меню, и Наташа, ослепительно холодно улыбаясь, просит принести стакан воды: "Моему мужу стало дурно, может, съел чего-то". Стив крутит в руках стакан с пузырящейся жидкостью и смотрит в центр расцарапанной столешницы, доверяя Нат заказ. Потемневшую от времени эмблему известного газированного напитка разрушает появление тарелки с пирожным. - Ешь, - приказывает женщина, протягивая ложку. - Что..? – часто моргает он, но по глазам Наташи понятно, что так просто она не отступит. - Ешь, - повторяет она, зачерпывая ложкой большой кусок бисквита и поднося к его губам.       Стив осторожно открывает рот и слизывает содержимое ложки. "Молодец, давай еще", - теплее улыбается Наташа, отвлекая его этой незамысловатой лаской, ждет, когда он расслабится и сможет с ней говорить. А пока она любуется. Губы Стива – самое большое искушение в её жизни. Как можно отказаться от полных, чарующих, так и напрашивающихся на поцелуи губ? Ответ прост: никак. И Наташа не хочет думать, как развивались бы события, если бы она не смогла перебороть врожденную настороженность и какое-то даже неверие и позволила бы другой женщине целовать его. У него ведь поцелуи такие, будто он не губы или кожу целует, а душу целует, и поцелуями этими все раны залечивает. - На что ты так смотришь? – смущенно спрашивает Стив. Его щеки наливаются румянцем, а в глазах не остается и следа шока и страха. - На твои губы, - честно отвечает женщина, отставляя пустое блюдце в сторону и принимаясь за свой зеленый чай. - Я люблю твои губы, потому что они могут две самые прекрасные вещи на свете - целовать и улыбаться. Стив, что случилось? - Я боюсь, что Г.И.Д.Р.А. вернет её такой же, как Баки. Я боюсь, что ей промоют мозги, и сделают такой же послушной куклой. - Ал? - Дело не в том, что я как-то выделяю её из команды. Пропади любой из нашей команды – я буду нервничать так же, но это ведь Алиса. Да мне до сих пор хочется положить в её тарелку двойную порцию. Я не хочу потерять еще кого-то из своих людей. И потерять таким образом, как Баки. - Мы найдем её, слышишь. Ну вот, сначала ты успокаиваешь нас, теперь я – тебя, - тихо и мягко рассмеялась она. - Однажды утром она войдет в Башню, мы встретим её, но это будет уже не наша Ал, - продолжил он. – Она будет смотреть на нас как на цели, как на миссии и вместо того, чтобы обнять, она будет прицеливаться, как бы лучше нас расстрелять. Как Баки. И мы не сможем её убить, потому что это машина, это пустота в оболочке нашего лучшего друга. И я буду пытаться его спасти, я найду его, а если все зря? Если от Баки уже ничего не осталась? Если Баки действительно не вернулся, остался в том ущелье?       Губы Наташи сжались в тонкую полоску. - Я нашла кое-что для тебя, - со вздохом сказала Наташа. – Я хотела оставить это до лучшего времени, но, похоже, это глупо, и я опять стараюсь защитить тебя, и у меня опять не получается. Я потянула за кое-какие ниточки в Одессе, знаешь, старые связи. И нашла для тебя кое-что. Только… Не торопись распутывать этот клубок.