Больше, чем последствия

От людей вроде Джефферсона не хочешь ждать подвоха. Вот он приваливается к парте, оглядывает притихший класс взглядом из-за стекол очков, едва заметно улыбается и поигрывает длинными изящными пальцами, словно не замечая, какими взглядами пожирают его ученицы. — Альфред Хичкок, как известно, называл фильмы «маленькими частичками времени». С тем же успехом можно отнести это к фотографиям… Меня немного трясет, но не настолько, чтобы привлечь внимание. До сих пор не могу поверить в то, что случилось: я здесь? Я вернулась в самое начало. Какая-то часть меня слабым голоском молится о том, чтобы все паранормальные события оказались лишь частью сна. Но я все еще помню, что не засыпала на этом уроке, я все еще помню, как замер взгляд Прескотта, пока кровь толчками выливалась из его тела. Падающее тело учителя, ослабевшая Хлоя рядом со мной. Всего так много, но мои мысли прерывает мерный и оттого еще более тревожный звук: удары по стеклу. Я поднимаю голову и вижу, как птицы бьются об оконные стекла, оставляя пятна алой краски, слишком яркой, чтобы быть кровью. Я моргаю, и все исчезает. У Виктории вибрирует телефон, Тейлор мнет бумажку, чтобы швырнуть в Кейт. Блять, у меня начинают дрожать пальцы, и я ставшим уже автоматическим жестом тянусь к носу. Крови нет, только голова все еще болит адски, а еще я не понимаю, что именно произошло. То есть понятно, что я здесь, но… когда? О том, как, и речи не идет. Приподнимаю ладонь и пытаюсь отыскать способность. Под пальцами подрагивает воздух, голова начинает болеть еще сильнее, но ничего не происходит, мир не расплывается разводами акварели, Кейт жмурится и отворачивается от ударившей по носу записки. Нет, думаю я, не поднимай ее, в этот раз я не позволю тебе погибнуть. Под ребрами разливается боль, когда я смотрю на девушку: бледная, с покрасневшим носом и глазами, вся будто истончившаяся, но не растерявшая странного внутреннего сияния. Бросаю взгляд на часы: до конца урока еще пятнадцать минут, и пора брать себя в руки. Давай, Колфилд, ты больше не налажаешь. Ты должна спасти Кейт, Хлою, Нейтана и весь этот сраный город. Я поднимаю руку. — Да, Макс, ты хотела ответить? Я облизываю губы, запоздало припоминая. Конечно, он задал вопрос. Джефферсон следит за мной своим обычным взглядом, в котором теперь я без труда различаю насмешку. Чертов психопат, я слишком устала, чтобы сейчас играть в твои игры. Впрочем, мне не нужно прилагать усилий, чтобы казаться больной, я знаю, что побледнела и выгляжу так, будто вот-вот в обморок упаду, руки у меня так и дрожат. — Простите, мне нехорошо, — говорю я, голос звучит громче, чем я ожидала, чем я говорю обычно… или говорила, — могу я выйти? О, и я собиралась сдать фотографию… Да, вот что его интересует, я не ошиблась. Настолько, что он позволит мне сбежать с лекции. Я сгребаю вещи в сумку, выхватываю затесавшееся между страниц дневника фото и в пару шагов приближаюсь к профессору. Тяжело не почувствовать ауру злости, исходящую от Виктории, и какая-то часть меня готова обернуться и в лицо местной королеве сообщить, на какого психопата она умудряется пускать слюни. Но это слишком мелочно и по-детски, а у меня не хватает времени… Блять, как же это смешно звучит: у меня не хватает времени. И как же здорово это звучит. Только бы все снова не проебать. — Что же, это было просто, — с легким отзвуком удивления замечает профессор. Джефферсон забирает фото и рассматривает. Я рассматриваю его расширяющиеся зрачки и вспоминаю, что он говорил в проявочной. Злился, что я порвала фотографию, злился, что я закопала в землю свой талант… а вот ты закопал пару трупов, так что гнить тебе в тюрьме, мерзавец. Уже в коридоре меня настигает паника: кажется, я впервые не представляю, что вообще делать. Быстро печатаю сообщение начальнику охраны — про бункер под амбаром Прескоттов, про то, что Джефферсон психопат, про то, что Дэвид изначально был прав, когда решил, что в академии творится неладное. Про тело на свалке он и без меня узнает, достаточно будет осмотреть проявочную, надеюсь, друзья из полиции ему помогут. Теперь Хлоя и Нейтан… можно провернуть трюк с сигнализацией заново, но меня трясет от одной мысли о том, что может случиться, если я замешкаюсь. Значит, нельзя, чтобы они вообще встретились. Я снова смотрю на часы. Соберись, Макс, соберись. Потом бегу в холл. Два сообщения Дэвиду от одной вездесущей меня — это уже перебор, но кто-то должен задержать Хлою. Взгляд скользит по череде запертых шкафчиков, по ярким пятнам плакатов на стенах: все это кажется таким мелким! Призывы не быть задирой, напоминания о грядущей вечеринке «Циклона», о Хэллоуине, до которого три недели… прозвучавший в моей голове выстрел сливается со школьным звонком. Я оглядываюсь по сторонам и не без облегчения выдыхаю, когда вижу Джастина, идущего к своему шкафчику. Что это, если не чертово провидение? Я всегда считала его классным парнем, но сейчас расцеловать готова. — Привет, Джастин, — улыбаюсь я и подхожу ближе. Ужасно тяжело сохранять спокойный вид. — Привет, Макс, — он кивает и удобнее перехватывает скейтборд. Правилами запрещено кататься в здании, но ребят это не останавливает. Джастин выглядит скорее как хипстер, нежели паркурщик, но не мне, типичной задротке, осуждать. — Видела фургон Хлои на парковке, она не тебя ищет? — вопрос звучит вполне безобидно, а парень оживляется. Он ведь понятия не имел, что у нас общие друзья, тем более, настолько близкие. — Она, наверное, хочет еще листовки расклеить, — тянет он, — а я… — Черт, вроде бы Мэдсен обещал под домашний арест ее посадить, если снова здесь увидит, — вздыхаю я и морщусь. Из меня отвратительная актриса, но Хлою тяжело не любить. — Предупрежу ее, если увижу, — Джастин вздыхает и поправляет кепку, — эй, не знал, что вы подружки. — Да, с детства, — широко улыбаюсь я, — хочу сделать ей сюрприз сегодня, сделай милость, не упоминай обо мне. — Не вопрос, Макс. Хорошо, думаю, он сможет ненадолго задержать Хлою, на мне же остается сущая мелочь — успокоить психа с пистолетом… я выдыхаю и спешу в уборную. Коридор начинает заполняться людьми, и я чувствую себя пойманной в ловушку, ведь вспоминаю: все это уже было. И мне действительно нужно умыться и немного успокоиться. Сердце так и колотится, пока я рассматриваю грубые надписи, покрывающие стены и дверцы кабинок. На стене с зеркалами мне мерещится полустертый силуэт птицы с распахнутыми крыльями, но я моргаю, и наваждение рассеивается. На одном из зеркал рисунок маркером — корона, очки и хипстерские усы. Сейчас это выглядит даже забавным. Я нетерпеливо раскручиваю скрипучий кран, мою руки и прохладной водой брызгаю на лицо. Черт, не удивительно, что Джефферсон так просто меня отпустил: не помню, выглядела ли я действительно так плохо в этот день в прошлый раз. Усталость бросается в глаза, я чем-то похожа на Кейт… ужас какой-то. Я оглядываюсь по сторонам и жду, но в какой-то момент понимаю, что бабочки не будет. Она осталась в альтернативной еще не случившейся и при этом минувшей жизни. Поэтому я, недолго думаю, прячусь в кабинку, и замираю. Черт, дыши, Макс. Я знаю, что страшно, но дыши, ссыкуха. Хлопает дверь, шаги вошедшего кажутся до странности тихими, парень оглядывается, но не проверяет кабинки. Притаившись в тени, мне легко за ним наблюдать, а еще замечать вещи, на которые я раньше не обращала внимания. — Все хорошо, — выдыхает он и отворачивается к раковинам, голос дрожит и срывается, я вижу, как до белизны сжимаются его пальцы, — не паникуй, Нейтан, все в порядке, просто сосчитай до трех. Это звучит как кем-то выданная заранее мантра. Черт, да его трясет похлеще, чем меня! — Не бойся, — шепчет он, и мне начинает казаться, что просьба обращена ко мне. Она отдается эхом в моей голове, и я решаюсь на опасную глупость. — Нейтан… Он оборачивается всем телом, одним резким движением, напряженный, как сжатая пружина. Стоит мне сделать шаг к нему, парень подрывается с места и отталкивает меня к стене. Твою мать, паника захлестывает меня практически мгновенно. — Какого черта ты здесь делаешь?! — шипит он, и на миг мне хочется закатить глаза и усмехнуться. Действительно, что я вообще могу делать в женском туалете. Но что-то происходит, когда я ловлю взгляд Прескотта. На дне его глаз — обжигающий гнев, ярость и прорва стыда, паника разливается вокруг нас обоих и будто оседает на выкрашенных в голубой цвет стенах. Нейтан вдруг вздрагивает и, выпустив меня, прижимает ладонь к животу, его лицо искажается гримасой неожиданной боли… А потом он с отчаянным рыком сжимает пальцы на моей шее, и я чувствую упирающееся в живот дуло пистолета. Твою мать! Меня захлестывает вполне естественный страх. — Какого хуя сейчас было?! Ты кто, блять, такая?! — рычит Прескотт, а я изо всех сил игнорирую желание тела брыкаться и орать. Нет, Макс, не смей, глупая ты ссыкуха. Ты помнишь, что произошло, ты помнишь, как кричала Хлоя, как она пыталась оттолкнуть… Вопреки инстинктам, я замираю под полным ярости и невыразимого страха взглядом, хочется зажмуриться, но я не позволяю себе надолго закрывать глаза и пялюсь в собственное отражение в чужих расширившихся зрачках. Нейтан, мать его, Прескотт… я чувствую, как пульсирует кровь у него в венах, как моя кожа немеет под крепкими пальцами, и мне начинает не хватать воздуха. Во всем этом есть некоторая ирония, и я даже могу ее уловить. В моей голове сменяются картинки, словно сделанные на ретро-камеру фотографии. Вот Нейтан убивает Хлою. Вот Нейтан убивает Джефферсона. Джефферсон убивает Хлою. Джефферсон убивает Нейтана. Кейт умирает. Хлоя умирает. Джефферсон умирает. Будет иронично, если сейчас умру я. Нейтан просит прощения. Нейтан смотрит на меня и пытается зажать рану в животе, но кровь заливает пальцы, кровь пропитывает рубашку и плотную кофту. Нейтан говорит, что никому не хотел навредить. — Все в порядке, — выдыхаю я, — я никому не скажу. И понимаю, что с этой фразой что-то во мне ломается, поезд здравого смысла сходит с рельс, я вижу перед собой недовольное лицо Хлои, крутящей пальцем у виска. Прескотт отмирает. Его дыхание становится легче, стук сердца — тише и размереннее, настолько, что мне уже тяжелее его различить и почувствовать в достаточно близко прижатом к моему теле. — Кто ты, блять, такая? — повторяет парень, но я не успеваю ответить. Шаги приближаются, но Прескотт быстро тянет меня назад, вглубь уборной, чтобы спрятаться за углом. Мне становится спокойнее, когда я не чувствую холодный металл оружия в опасной близости от себя. Парень сжимает меня в стену, весь обращаясь в слух: дверь снова открывается, и я на всякий случай прикидываю, как быстро добраться до пожарной сигнализации… Дверь хлопает, но никто не заходит. Я выдыхаю с облегчением и непроизвольно прижимаюсь к Прескотту, какая-то часть меня до одури счастлива его видеть, эта часть хочет обнять его так, как обняла бы старого и хорошего друга. А еще мне хочется плакать, потому что никто не умер, и это такое сраное облегчение, это так здорово… — Тебя зовут Максин… — тихо припоминает Прескотт, — Макс Колфилд. Я киваю и тут же чувствую, как глаза наполняются влагой. Черт. Черт! Не смей реветь, Макс, не смей, ну что ты как маленькая… но успокоиться нереально, и я успеваю только прижать ладони к лицу, успеваю стиснуть зубы, чтобы сдержать рвущиеся из горла хрипы. — Только попробуй, сука, кому-нибудь рассказать, я тебя из-под земли достану, — шипит Прескотт, но мне все равно. Мне даже кажется, что пристрели он меня прямо сейчас, это не худший обмен жизнь за жизнь. Парень отшатывается от меня и почти выбегает из туалета, а я наконец позволяю себе сползти на пол и перестаю сдерживаться. Мне все еще до одури страшно, а еще в неровном свете потрескивающей лампы чудится, будто мои пальцы залиты кровью. Чудится, будто из самых стен доносится голос Джефферсона, вещающий об искусстве и невинности. Кажется, прошла целая сотня лет, когда я соскребаю себя с пола и иду умываться. С остервенением тру покрасневшее лицо, но губы растягиваются в улыбке. Хлоя жива. И Кейт жива. И Нейтан тоже… Дверь открывается, и я слышу лихорадочный вздох и оборачиваюсь. Кейт Марш часто моргает, а потом выдавливает смущенную улыбку. Брось, думаю я, что может быть естественнее, чем встреча в уборной. Мне начинает казаться, что скоро в этом туалете можно будет свадьбы играть, самое популярное место в академии. — Все в порядке, Кейт? — мягко улыбаюсь я, и девушка подходит ближе. У нее дрожат губы, ресницы блестят от непролитых слез, в ней сейчас столько красоты и боли, что хочется сделать фото. Я подавляю порыв и смотрю, как девушка умывается. — Да, все… — она оборачивается ко мне и, кажется, вдруг все замечает. Будь я Викторией, смогла бы с помощью косметики спрятать опухший нос и красные пятна истерики с лица. Но я всего лишь я, даже не супергероиня больше. — Да, я немного поплакала, — признаюсь я и понимаю, что вот-вот разревусь снова. Потому что у Кейт глаза на мокром месте, потому что у нее сбивается дыхание, и какая-то часть чужой боли проливается и в меня. Я иду на риск уже второй раз за сегодня и обнимаю Марш. Она все-таки плачет, но принимает поддержку. Прости меня, Кейт, прости, пожалуйста, что я не смогла найти нужные слова, что меня не было рядом, когда была нужна… я больше не поступлю так с тобой. Даже если у Хлои больше не будет повода восхищаться мной, если на заставке ее телефона останется фотка с Рэйчел… я тебя не оставлю, не пропущу ни одного звонка. И обязательно вместе с тобой пойду в полицию, потому что в этот раз у нас будут доказательства, в этот раз они у нас уже есть. — Ну как ты? — спрашиваю я через какое-то время, когда Кейт успокаивается и затихает. Я тоже еще немного поплакала, мысленно прощаясь с прежней собой. — Прости, совсем не хотела… — Я все понимаю, иногда необходимо немного… Мы обе замолкаем, но тишина не кажется слишком неловкой. У меня вибрирует телефон, и я спохватываюсь. Совсем забыла об Уоррене! — Слушай, сходишь за мной в общежитие, нужно отдать флешку Грэму, — вздыхаю я, и Кейт кивает. Мне хочется верить, что во взгляде девушки появилось чуть больше тепла. А еще мне по-настоящему не верится, что больше никто так и не посетил наше счастливое место встречи. В холле тихо и спокойно, я замечаю только одинокую мисс Грант возле стенда с объявлениями. Эта женщина действительно отличный учитель, к тому же в ней нет места равнодушию, только я не стану подписывать петицию против установки камер на территории кампуса. Плевать, что это вторжение в частную жизнь, я хочу чувствовать себя в безопасности. До сих пор не могу представить, как могло получиться так, что я оказалась в багажнике машины Джефферсона. Кстати, начальника охраны нигде не видно… Боже, надеюсь, Дэвид уже разбирается со всем этим дерьмом. Во дворе пахнет подступающей осенью и свежестью, я даже не думала, что можно быть такой счастливой, просто видя всю эту красоту. Мне даже объектив не нужен, чтобы чувствовать кайф: мир вокруг настоящий, и в нем нет никаких признаков приближающегося торнадо. Целую вечность назад в это время я уже ехала в машине Хлои, жалея о разбитой камере. Сейчас я готова разбить старенький полароид собственноручно, если это позволит всему и дальше оставаться в порядке. Умиротворяющую картину портят только выставленные на больших стендах фотографии Джефферсона. Я все еще могу признать их красоту, но прежнего восхищения как не бывало: взгляд цепляется за них, и под сердцем рождается омерзение. Так и кажется, будто вот-вот на одном из стендов увижу измученную Кейт, Рэйчел или даже… себя. Вытащив телефон, быстро набираю сообщение Уоррену, извиняясь за нерасторопность. Он пишет «Ничего. Все еще жду тебя на парковке.» И в конце добавляет смайлик. Старый добрый Уоррен. — Так жаль эту девушку, — вздыхает рядом Кейт, и я оглядываюсь. Она говорит о Рэйчел, понимаю я, потому что листовки о пропаже все еще повсюду. У Хлои нет тормозного пути: объявления рассыпаны по дорожке, знакомое лицо глядит с каждого столба и со стен. Прости, Рэйч, я бы хотела тебя спасти, но это уже невозможно. Нам с Кейт везет: нет никаких помех по дороге к зданию общежития. Во дворике под окнами, как обычно, ребята перекидывают мяч, Виктории со свитой не видно, и я рада, что удается отложить неприятную встречу. Сейчас, когда паника и злость отступили, я вспоминаю, что Чейз — в общем-то, не самый плохой человек. Подумаешь, стерва… Хлоя иногда ведет себя даже хуже, но от этого я не перестала дорожить ею. Сэмюэль уже докрашивает фасад над входной дверью. Я притормаживаю, чтобы поздороваться с ним, и он доброжелательно улыбается. Меня все не покидает мысль, что мужчина знает больше, чем кажется. А еще он, похоже, совмещает обязанности вообще всего обслуживающего персонала в академии — а ректор наверняка экономит на нем, как может… — До скорого, Сэмюэль, — улыбаюсь я, и уборщик щурится. — Все время торопишься, Макс, кажется, тебе снова не хватает времени… Я криво улыбаюсь и в очередной раз уверяюсь, что он не самый обычный человек, но определенно не злой, потому что все еще хранит вещи Рэйчел Эмбер, хотя должен был выбросить, когда освобождал ее шкафчик. В коридоре стоит шум: девчонки подрались из-за парня. Ничего без меня не могут, думаю я, а потом качаю головой. Снова: оборвать Джульетт, раскрыть интриги Виктории, напомнить себе, что последняя не конченая тварь, выдохнуть… — Нет, Джульетт, — неожиданно даже для себя самой вдруг говорю я, — сама поговори с Викторией, ты же ее прекрасно знаешь. Вы с Даной лучшие подруги, и ты так просто позволяешь рассорить вас? Я была о тебе лучшего мнения. — И это очень по-детски, запирать ее в комнате, — еще более неожиданно добавляет Кейт. Джульетт хмурится, а потом отпирает дверь и, продолжая на ходу ругаться, уходит в сторону спальни Виктории. Я чувствую себя так, словно голова вот-вот лопнет от чужих секретов: так странно быть в курсе всего происходящего, когда обычно бываешь на обочине жизни. Неудивительно, что успех меня опьянил. — Встретимся попозже? Выпьем чаю? — предлагаю я Кейт, а потом вспоминаю, что у меня в комнате еще есть коробка охренительно вкусного моего любимого печенья. Если я не ошибаюсь, то в прошлый… так, мне нужно решить, как лучше называть то случившееся и не случившееся уже вместе с тем будущее. Альтернативный мир? Вселенная? Таймлайн? В общем, в прошлый раз кто-то спер печенье у меня из комнаты. А потом я видела знакомую коробку в комнате у Чейз… Нет, Виктория, все-таки ты та еще стерва, раз уж украла мои вкусняшки. Эта мысль кажется мне очень забавной, а еще я решаю, что вечером зайду к Кейт, прихватив печенье. Ей не помешает общество друга. А завтра утром отправлюсь в закусочную к Джойс, тогда и с Хлоей встречусь. А пока что я обнимаю Кейт за плечи и бегу за флешкой. На первый взгляд Уоррен — типичный ботаник. Из тех, кто ничем, кроме науки и фантастических фильмов не интересуются. Каюсь, даже мне так сперва показалось. Но, хоть он и хорошо учится, до настоящего ботана ему далеко. И, наверное, именно поэтому мы подружились. Знала ли я, что Уоррен рассчитывает на большее? Сложно было не заметить… но я слишком эгоистична, чтобы сразу его отшить. И слишком плохая актриса, чтобы пытаться во что-то большее. Однако, приятно, когда что-то (или кто-то) не меняется. На парковке царит тишина, я с удовлетворением замечаю, что фургона Хлои нет. А вот грязный и примечательный трейлер местного наркоторговца присутствует: как Фрэнку хватает смелости подбираться так близко к школе? Хотя… если это Нейтан решил закупить дозу, ничего удивительного. Уоррен замечает меня издалека, он стоит, привалившись к капоту автомобиля. До сих пор не верится, что он купил подержанное авто с номерными знаками, ссылающимися на «Секретные материалы». — Как жизнь, Макс? — улыбается парень и раскрывает руки для объятий. Я делаю вид, что не заметила, и протягиваю ему флешку. Кажется, мне и девяти жизней не хватило бы посмотреть все фильмы. Так странно, что все это повторяется… я будто компьютерную игру перепрохожу. — Заценишь мою новую тачку? — парень приглаживает волосы и переступает с ноги на ногу, становясь похожим на забавных ребят из «Теории Большого взрыва». — Очень классная, — улыбаюсь я, — теперь сможешь в открытый кинотеатр ездить. Пригласишь Брук? Уоррен удивленно моргает, а я отвожу взгляд. Мне немного стыдно, а еще даже страшно — трудно представить, насколько затворнической может стать моя жизнь без Уоррена. Но это попросту несправедливо по отношению к нему, если я продолжу морозиться и метаться между ним и Хлоей. Зато я знаю, что Брук заинтересована, и эти двое будут отличной парой. Я-то могу проебаться даже в разговоре про геликоптер. — О, ну, да, конечно… Я думал, мы с тобой можем съездить… Я вдруг замечаю, как Уоррен впивается взглядом во что-то у меня за спиной, и оборачиваюсь. Твою мать! И как это понимать?! Почему Прескотт чуть ли не бежит ко мне? Опять?! Я же все исправила! — Ты кому-то рассказала?! — цедит он и уже знакомым жестом тянется ко мне, — кому ты сказала?! Увернуться довольно сложно, но мне удается. Я отшатываюсь назад, а потом перехватываю чужую занесенную руку за запястье. Злость плещется в воздухе, как разлитая акварель, но я чувствую что-то сродни спокойствию и какой-то далекой постыдной радости. — Нет… — Не строй из себя идиотку! Я видел копов в холле, ты им рассказала?! Ты думаешь, я не смогу превратить твою жизнь в ад, Стуколфилд, блять?! Моя семья владеет этой школой, я, блять, владею этой школой, а ты решила меня наебать?! — Нейт, успокойся… — Я тебе, блять, не Нейт, и не смей мне указывать! Не могу не думать о том, что нечто подобное уже было. Как будто вселенная изо всех сил сопротивляется изменениям… но ведь мир меняется, а мне почему-то почти не страшно. Прескотт отшатывается, когда я пытаюсь поймать его за руку, у него в глазах плещется ставший уже странно знакомым гнев, я пытаюсь отогнать мысли про Санта-Барбару. — Эй, приятель, — начинает Уоррен, но я обрываю его, быстро обернувшись и выставив ладонь. Не хочу, чтобы эти двое дрались хоть когда-нибудь хоть в самой далекой из всех версий вселенной. — Не надо, Уоррен, я сама, ладно? — а после снова смотрю на Прескотта, — мы же можем поговорить наедине? Нейтан молчит, а я непроизвольно задерживаю дыхание и жду, когда он разожмет кулаки. Не знаю, как положено успокаивать людей во время нервного срыва… а мне начинает казаться, что дело именно в последнем. Помню все те записки насчет Нейтана от психиатра, найденные в кабинете ректора, вспоминаю письмо от его сестры. Черт, прости, Прескотт, я поступила мерзко, когда влезла в настолько личное. Но я рада, что влезла, потому что теперь все кажется совсем другим. Парень наконец расслабляется, и я выдыхаю. Брать его за руку не решаюсь, все-таки он не Хлоя и не Кейт, но оглядываюсь, прикидывая, где будет удобно разговаривать. Приходится отойти в сторону, чтобы Уоррен смог выехать, но отмахнуться от укоризненного взгляда друга мне удается без особого труда. — Я же сказала, что не расскажу, — напомнила я, — и сдержала слово. — Тогда какого хуя там делали копы? — все еще не верит, понимаю я. — Откуда я знаю? Может, что-то случилось! — шиплю я в ответ, и мне тоже хочется разозлиться, но почему-то не получается. Я вспоминаю, как в уборной Прескотт вдруг прижал ладонь к животу… что за странное совпадение? И сейчас он смотрел… очень странно, будто хотел еще что-то спросить, но не был уверен, не покажется ли это бредом. Ну и что мне сделать? Будничным тоном поинтересоваться, не почудилось ли ему вдруг, что его застрелил Джефферсон? Пиздец какой-то. Внезапный звук удара заставляет меня подпрыгнуть. Я резко оборачиваюсь и шокированно отшатываюсь в сторону: на парковочном месте, где стояла машина Уоррена, лежит бесформенной серой громадиной мертвый кит. — Какого… Нейтан ловит меня за локоть и поворачивает к себе, я моргаю — и тело кита исчезает. Прескотт встряхивает меня, заставляя смотреть ему в глаза. Я как-то отстраненно понимаю, что меня снова трясет. Может, вселенная решила напоследок поиздеваться надо мной? — У тебя кровь идет, — щурится Прескотт, и я прижимаю руку к лицу. Блять, да за последние дни я уже должна была сдохнуть от кровопотери. — Мне показалось… — вдруг говорит парень, и мне кажется: сейчас будет что-то важное. Но я слышу вибросигнал телефона, и Нейтан отстраняется и лезет рукой в карман. Вытаскивает мобильный и щелкает по экрану. Джефферсон. Мне не нужно подглядывать, я и так вижу, как меняется выражение лица у парня, как в глазах загорается какой-то панический ужас и до мерзости приторная надежда. — Нам надо поговорить, — напоминаю я, чувствуя, будто за соломинку хватаюсь. — Вечером. Знаешь, как пройти к маяку? Охренеть, думаю я, еще одно популярное место встречи. Но киваю, а парень вдруг лезет в карман и достает початую упаковку бумажных платков и протягивает мне. — В восемь возле маяка, — говорит он и быстро уходит. Я медленно, кое-как слушающимися дрожащими пальцами, вытаскиваю бумажный платок. Уходя с парковки, я не оглядываюсь, потому что боюсь, что мертвый кит все еще лежит и укоризненно смотрит мне вслед.

***

Казалось, я вымотана до предела, но за всю ночь нормально проспала всего пару часов. Когда мне было тринадцать, я зачиталась серией книг о Гарри Поттере, и в третьей мне жутко приглянулся один магический артефакт, хроноворот. Я часто думала о том, как круто было бы иметь лишние пару-тройку часов в сутках. Сейчас мне хотелось не хроноворот, а сдохнуть как можно менее мучительной смертью. Кое-как поднявшись, я выключила будильник и потерла лицо. Черт, Макс, как жаль, что нельзя списать абсолютно все происходившее на кошмарный сон. Хотя бы потому что я толком не спала. Обидно. Мы вчера отлично посидели с Кейт. Где-то в пол-шестого я взяла печенье и «Октябрьскую страну» и заглянула к подруге. Сначала было немного неловко, как будто она ждала, что я вот-вот начну о чем-то расспрашивать, но в итоге мы обсудили книгу, наелись печенья и еще какое-то время наблюдали за кроликом в клетке. А потом я впопыхах устремилась к маяку, как какая-то девочка-подросток на идиотское свидание. Ха-ха три раза. Я просидела на скале, пялясь в небо, наверное с час, пока не пришла к выводу, что меня кинули. Это было так, черт возьми, ожидаемо, что на обратном пути, пока я спускалась в сумерках через лес, так и мерещилась поджидающая за кустами с камерой Виктория. Зато снег не шел, подтверждая тем самым, что природа не ополчилась из-за меня на весь город. А потом была эта отвратительно длинная и тревожная ночь. В те редкие моменты, когда удавалось заснуть, сны делались вязкими, как сироп, а еще удушающими, полными приторно-ласкового голоса Джефферсона. Я снова была в проявочной, привязанная к стулу, а он приближался ко мне, неся шприц со смертельной дозой и рассказывая, что он сделал с Хлоей, что собирается сделать с Кейт… Боже, это безумие. В душевой царил обычный утренний беспорядок, Кейт уже чистила зубы, пунктуальная до мелочей. Я постояла рядом, не желая оставлять подругу наедине с Викторией, когда та заявится. Но последней не было, и я снова погрузилась в сомнения: что-то еще случилось? Кейт благодарно улыбнулась мне, а потом попросила зайти к ней в комнату попозже. Я уже догадывалась, о чем предстоит говорить, и продумывала сказанное заранее. Вернувшись в спальню, я с облегчением обнаружила привычную чистоту и порядок: никаких криповых записей на стене, все мои фотографии на месте. И уже выходя и собираясь к подруге, я услышала шум из комнаты напротив. Вообще, это какой-то злой рок, что наши с Викторией Чейз спальни расположены друг напротив друга. Из-за этого мы сталкиваемся в коридоре с частотой, которой позавидовали бы любые другие на этаже. Сейчас же из-за двери местной королевы доносились звуки, подозрительно напоминающие плач. — Эмм, Виктория? — позвала я, постучав. Она почти сразу открыла и недовольно поморщилась. Возможно, ждала кого-то из своей свиты, подумал я, но дверь придержала. — Свали, Макс Селфилд! — Боже, Виктория, что случилось? Казалось, она проплакала всю ночь, а еще забыла смыть косметику. За ее спиной виднелась нерасправленная постель, на дизайнерском кофейном столике покоилась упаковка бумажных салфеток, использованные же салфетки уже не помещались в мусорной урне и вываливались из нее на пол. — Тебя это не касается, — прошипела девушка, но я не позволила закрыть дверь перед своим носом и шагнула в комнату. Виктория пару раз всхлипнула, а потом закрыла дверь и привалилась к ней спиной. — Джефферсона арестовали. Или пытались арестовать, я нихера не поняла. Нейтан всю ночь провел в участке, его допрашивали, а теперь отец отказывается вносить за него залог. Нейт звонил мне… дурак, я не представляю, во что он влип… Зато я представляла, поэтому, переборов неудовольствие, обняла девушку за плечи. Она разрыдалась еще сильнее, то и дело напоминая, что если я расскажу кому-нибудь, то буду трупом. Я усадила Чейз на диван и огляделась в поисках воды. Конечно, Виктория у нас не пьет простую воду, как смертная, у нее тут жутко дорогая минералка. — Держи, — я протянула ей наполненный бокал, и девушка выпила, — тебе нужно немного успокоиться. Где Тейлор с Кортни? — Я им не говорила. — Понятно. — Не понимаю, как все это вообще могло произойти. Профессор Джефферсон ведь такой… почему его решили арестовать? Что он мог сделать? И Нейт… черт, ему и так постоянно достается, а теперь еще это. Отец его убьет, а еще наверняка перекроет связь с сестрой или что-то еще хуже… Виктория плакала, но я видела, что постепенно ее отпускает. Скоро истерика перешла в икоту, но вряд ли Чейз до конца дня решится выйти из спальни, она же помешана на собственной внешности. С другой стороны… — Ты не собиралась съездить к Нейтану? Может, его можно навестить в участке? — Он попросил не приезжать и не пытаться… только сказал, что не знает, когда вернется… и вообще, его отстранили от занятий, это какое-то… Да, безумие, я помню. Покачав головой, я долила еще воды в бокал Виктории и присела рядом, поглаживая девушку по спине. Чувствую себя гребаной матерью Терезой, как будто мне своих проблем мало. Зато теперь понятно, почему Прескотт вчера не пришел к маяку. Черт, я как-то совсем не подумала о том, что и он окажется под следствием… но это логично, ведь бункер принадлежит Прескоттам, а еще я помню, как много вещей, принадлежащих Нейтану, находится в проявочной. Одно радует: Джефферсон арестован. Против него улик должно быть гораздо больше, а если еще и Нейтан расскажет все, что знает… — Не понимаю, зачем рассказала тебе все это, — всхлипнула Чейз, — тебе же насрать на Нейтана, ты наверняка даже рада… — Нет, я не рада. И мне очень жаль, что бы сейчас ни происходило, — вздохнула я, — но я уверена, все закончится хорошо. И с Нейтаном все будет в порядке. Я уж сделала все, что в моих силах, для этого. — Спасибо, Макс, это… неожиданно. Я даже представить не могла… ты совсем не волнуешься из-за Джефферсона? Он ведь должен был выбрать фото… — Знаю, — кивнула я, — но это неважно. Это всего лишь конкурс, Виктория, и ты безумно талантлива, а еще я знаю, что у тебя доброе сердце, ты просто… блять, как же это фальшиво звучит… Я вздохнула и, поморщившись, несколько раз провела по лицу руками. Потом поняла, что девушка наблюдает за мной с явным удивлением. Когда я впервые смогла вернуться в прошлое через фотографию, мне удалось спасти отца Хлои, а еще оказалось, что этим я создала совершенно другую реальность, в которой моими друзьями были ребята из «Циклона». Я помню свое удивление, когда открыла глаза и обнаружила себя сидящей в их компании, среди популярных ребят. А потом, когда я убежала, чтобы отыскать лучшую подругу, Виктория прислала мне сообщение о том, что волнуется, что я так быстро ушла… она писала, что и Нейтан переживает. В той, другой реальности, он казался спокойным и немного рассеянным, на губах блуждала улыбка, наверное, порожденная наркотой, но какая сейчас-то разница? — В голове все смешалось, — пожаловалась я, и девушка неожиданно понимающе кивнула. — То же самое, — она допила воду и поморщилась, резко потерла глаза, будто пытаясь стереть размазывавшуюся тушь, — только и думаю о том, что это какое-то безумие. — Подходящее слово. — Не говори никому, ладно? — Я знаю, не скажу. Держись, хорошо, Виктория? И напиши мне, если что-то узнаешь. Она кивнула, но я знала: не напишет. Мы не подруги, и никакой разговор этого не исправит. Наверное, для этого нужно действительно нырнуть в параллельную вселенную, да и тогда — таких вселенных одна на миллион. Я улыбнулась Чейз и вышла в коридор. Немного постояла возле двери Кейт, оттягивая момент и собираясь с силами. Боже, я так измотана, что самой не верится, что еще на ногах держусь. На доске возле спальни Кейт какая-то сволочь оставила мерзкую надпись. Я быстро стрела ее и нарисовала смайлик. Как вообще можно быть такими злыми? Впрочем, для большинства это действительно шутка: самая благочестивая девочка в Блэквелле под наркотой отрывалась с парнями. Чертово видео быстро стало вирусным. — Кейт? — позвала я, входя в комнату. По крайней мере, шторы были раздвинуты, и свет проникал в комнату, хотя беспорядок едва ли стал меньше, чем вчера. В клетушке кролик грыз морковку, я подавила желание его сфотографировать и подошла к Кейт. Девушка сидела за столом, перечитывая что-то, на поверку оказавшееся письмом. Я разглядела фразу «ты разочаровала нас» и внутренне поморщилась. У Кейт отличные отношения с сестрами, но вот мать совсем не поддержала ее во всей этой истории. — О, Макс, спасибо, что зашла, — девушка быстро спрятала письмо и повернулась ко мне. Глаза у нее были влажные, но выглядела она лучше, чем в моих воспоминаниях, — и… спасибо за печеньки, я все съела, — она кивнула на опустевшую коробку. — Очень вкусные, правда? Это мои любимые, купить тебе в следующий раз? — Я хотела поговорить про то… что происходит, — Кейт поморщилась, и я поняла, что мои попытки увести тему заведомо провалились. Она хочет поговорить о видео, Прескотте и визите в полицию. А мне пиздец как страшно слушать все это второй раз, но… ради Кейт я выдержу и призову все свои дипломатические таланты. — Конечно, Кейт, ты же знаешь, я всегда тебя поддержу. — Ты же знаешь про видео… из-за него люди мне проходу не дают, а еще Дэвид Мэдсен… он считает, что я имею отношение к «Циклону», — она вздохнула и отвела взгляд в сторону, словно боясь моей реакции. — Я знаю, что не должна была ходить на их вечеринку… такие мероприятия вообще не для меня, а теперь… я даже не помню, как это произошло, откуда взялось это видео, где я и те парни… — Представляю, как это тяжело для тебя. Ты не обязана рассказывать, если… — Нет, я хочу рассказать. Боже… я была всего на одной вечеринке, и мне казалось, что все так радуются… просто тому, что я пришла. И сначала было так весело… Я сделала всего один глоток красного вина, клянусь, а потом пила только воду. А потом… я помню, что мне вдруг стало плохо, кружилась голова… Нейтан Прескотт сказал, что отвезет меня в больницу, и я согласилась. Он был таким милым со мной, помог мне сесть в машину, и я помню, как мы ехали, помню огни… когда я очнулась, то подумала, что уже в больнице, комната была светлой и белой… Только это не была больница, это была чертова проявочная. Прескотт привез ее в бункер к Джефферсону, чтобы тот смог сделать фото… больной ублюдок, Кейт не могла не заинтересовать его, он ведь повернут на идее запечатлеть невинность. — Кто-то говорил со мной, у него был такой спокойный голос… Я подумала, что это врач, но потом услышала Нейтана, и еще почувствовала, будто меня укололи… — она непроизвольно потянулась к шее, и я поймала ее за руку. Кейт вздохнула, — и я не помню, что было дальше. — Мне так жаль, Кейт, честно, это ужасно, что ты прошла через такое. После того, как Джефферсон сделал снимки, Прескотт отвез ее назад на вечеринку. Под наркотой девушка могла делать все, что угодно, какое счастье, что дальше поцелуев дело не зашло. — Я очнулась только на следующий день, перед дверью в свою комнату. Не было ни отметин, ни синяков… но я чувствовала себя так мерзко, все это… унизительно. Не знаю, кто снимал видео, но оно распространяется, и это превращается в пытку. Макс, что мне делать? Что делать, чтобы все это прекратилось? Она всхлипнула, потом вытерла лицо ладонью и посмотрела на меня. Кажется, мой взгляд придал ей уверенности, и я погладила девушку по руке. Совсем некстати подумалось, что теперь мне есть, что написать на табличке возле собственной спальни: «ваш карманный психотерапевт Макс Колфилд, поддержу в сложной ситуации, изо всех сил попытаюсь сделать так, чтобы вы не умерли самой мучительной смертью». Ауч. — И я не понимаю… помог мне Нейтан на той вечеринке или навредил. Вообще ничего не… может, стоит пойти в полицию? В прошлый раз я отговорила ее, потому что мы нуждались в доказательствах. Но пока я собирала их, стало слишком поздно… теперь же у полиции уже должны быть улики. В проявочной есть фотографии, на которых Кейт связана и одурманена. Не должно быть слишком сложно сложить два и два… и опять же — Нейтану нужно только рассказать все, что он знает. — Я могу пойти вместе с тобой, если захочешь. Поддержу тебя. Думаю, это может помочь. По крайней мере, люди узнают правду. И ты сама, возможно, тоже… — Мне так страшно, Макс, — вздохнула она, — вдруг все решат, что я сама виновата, что просто… — Я не должна тебе это говорить… вообще кому-либо, но Нейтан сейчас в участке. Кажется, что-то происходит, и все это может быть связано. Может, твои слова даже помогут полиции. — Ты так думаешь? Боже, Макс, ты… ты правда меня поддерживаешь? Я боялась, ты скажешь, что я спятила или… — Ты не спятила, все это очень серьезно. Может… я знаю, нам нужно поговорить с Дэвидом Мэдсеном, все ему объяснить. — Но он ведь… — Знаю, он тоже тебя изводил, но у него есть связи в полиции, а еще он знает, какой засранец Прескотт, и все это… — я прикусила язык, чтобы не проболтаться, что еще известно Дэвиду Мэдсену с моей подачи. Но Кейт вздохнула и кивнула. — Хорошо, Макс, я тебе доверюсь. — Я могу сама поговорить с ним, думаю, он отвезет нас в участок, чтобы ты смогла дать показания. Ух ты, самой не верится, что я все это говорю, зато Кейт наконец-то неуверенно улыбнулась. Может, стоит сделать это прямо сейчас, а в закусочную съезжу попозже. Лишь бы удалось наконец это уладить! Да, решено, сейчас же пойду искать Дэвида. На прощание я обняла Кейт за плечи, взяв с нее обещание набираться сил и смелости, а сама быстро побежала в учебный кампус, решив больше ни к кому не заглядывать. Помню, что у сокурсников моих свои драмы и проблемы, но думаю, моя помощь не так уж и необходима. Увидев, как в Алиссу прилетел рулон туалетной бумаги, я только покачала головой: я больше не ангел-хранитель, теперь я просто Макс. До сих пор становится дурно, когда вспоминаю, с каким перепуганным взглядом Алисса отказывалась от моей помощи. В кампусе по-утреннему тихо и почти безмятежно, в редких разговорах слышится удивление по поводу Джефферсона. Похоже, никому ничего толком не известно, но слух о том, что учителя арестовали, распространился довольно быстро. Поскальзываясь на листовках с изображением пропавшей девушки, я добралась до учебного здания: все та же тишь и спокойствие. Дэвид Мэдсен обнаружился почти сразу. Они с мисс Грант довольно громко ссорились возле кабинета ректора. Преподавательница обвиняла его в параноидальном недоверии ко всему и советовала лечиться, он в ответ пенял на то, что творится в академии. Ох уж эти камеры… — Вот, — мисс Грант увидела меня и выдохнула, — и студенты против установки камер. Макс, ты уже подписала петицию? — Нет, — я покачала головой, — и я считаю, что камеры пойдут академии на пользу. Извините, мистер Мэдсен, я могу поговорить с вами? Дэвид прищурился, взглянув на меня, и кивнул. Потом обернулся, чтобы попрощаться с мисс Грант, которая выглядела ошеломленной моим предательством. Совесть моя подала было голос, но заткнулась, когда я вызвала в памяти картинку шагающей с крыши Кейт. В жопу частную жизнь, голосую за безопасность. — Вы получили вчера мое сообщение? — спросила я, когда Дэвид провел меня в свой офис. Как начальнику охраны, ему полагалась небольшая каморка с письменным столом и рядом шкафчиков. Но я-то знала, что все важные файлы он хранит дома. А еще уверена, ему не составило труда узнать, с чьего номера пришла наводка. — Да. И я был очень удивлен. — Джефферсона удалось арестовать? Дэвид нахмурился, потом отвернулся и прошелся по небольшому помещению, прикрыв глаза и потирая переносицу. Сняв кепку охранника, положил ее на стол. Я решила не ждать приглашения и присела на стул, подождала, пока мужчина успокоится. — Джефферсон сбежал. Он узнал, что за ним идут, в бункере была система видеонаблюдения. — Вот черт! — а я совсем забыла об этом, ведь именно так Джефферсон в неслучившемся будущем узнал, что мы с Хлоей были в его проявочной. — Да уж. Но я не понимаю, откуда ты узнала о бункере? — Я бы очень хотела вам рассказать, но вы не поверите мне, — вздохнула я, — вы не сказали, от кого узнали о проявочной и мистере Джефферсоне? — Нет. В самом бункере оказалось… много улик. Достаточно, чтобы выдвинуть обвинение Джефферсону. Всегда чувствовал, что с ним что-то не так. Что насчет тебя? Тебе кто-то рассказал? Ты сама там была? — Нет, мне… повезло. Я как раз хотела поговорить об этом. Я знаю, что вы следили за Кейт и пытались… надавить на нее из-за вирусного видео. Но она правда не помнит ничего о той вечеринке, зато она помнит, как Нейтан Прескотт увез ее куда-то, где ей сделали укол в шею. В бункере найдутся фотографии с ней, Джефферсон ее накачал, а потом фотографировал. Кейт хочет пойти в полицию и рассказать обо всем. Я решила сначала поговорить с вами. — Так ты узнала о бункере от Кейт? Нет, думаю я, я узнала о бункере от тебя, от Фрэнка и от Нейтана, но никто из вас в жизни этого не вспомнит, потому что этого попросту еще не случилось. И не случится в этой временной линии. Да, у самой голова кругом. Пока что я промолчала, но Мэдсен не успокоился. Памятуя о том, как он вытаскивал меня из проявочной, как бил Джефферсона и как расстроился, узнав, что Хлои не стало… выдержать давление для меня оказалось куда проще, чем я ожидала. Не такой уж ты и задира, Дэвид Мэдсен.

***

Только к вечеру я смогла выбраться в «Два кита». В этот раз ехала на автобусе без всякой музыки, в голове и так было шумно из-за чужих голосов и прорвы разрозненных воспоминаний. Дэвид согласился отвезти нас с Кейт в полицию, где девушка рассказала все, что вспомнила, ее показания были задокументированы, я же официально ничего не знала, поэтому играла роль группы поддержки. Дэвид смотрел на меня с подозрением, но не сильно лез после того, как я намекнула, что ко всему этому имеет отношение его падчерица. А с Хлоей я еще даже не виделась. С ума можно сойти. Мы провели вместе несколько дней, я несколько раз спасала ее, а теперь мы снова чужие и она помнит только мое предательство. Не знаю, как при таких исходных данных вернуть ее дружбу… но если нужно заплатить дружбой за то, чтобы она осталась жива, то я готова. И согласна. Я попрощалась с Кейт, когда мы вернулись в общежитие. Она еще немного поплакала, а потом впервые за уже очень долгое время потянулась за скрипкой. И тогда плакать захотелось мне, но я не стала. Ничего, Макс, еще успеешь нареветься, когда снова не сможешь уснуть или проснешься посреди ночи из-за очередного кошмара. Закусочная подмигивала светом из окон, с вывески смотрели знакомые два кита, и я не сдержала улыбки. Не терпится увидеть Джойс. Знакомый рыбак уже упаковывал нерозданные брошюры в коробку, я помахала ему рукой и подошла ближе, давая шанс немного поругать семейство Прескоттов перед зрителем. Помню-помню, они владеют почти всем городом и не капли не заботятся об экосистеме. Ну, может, теперь-то рыбки вернутся в Аркадию-Бэй, я ведь и их тоже спасла от гибели из-за торнадо. В закусочной играет знакомая музыка: музыкальный аппарат здесь был, даже когда я была маленькой. Его не раз ремонтировали, но смотрите-ка, старик все еще жив и вовсю поет! Вот с кого пример надо брать. Людей в заведении немало: почти все столики заняты, я узнаю ребят из академии, а еще Фрэнка, одиноко жующего макароны. На миг становится грустно, что к нему не подойдешь и не спросишь, как поживает. Скорее всего, в скором времени и его арестуют за то, что толкал дурь детишкам из Блэквелла. Надеюсь, Помпиду будет в порядке, хотя ее наверняка отправят в приют. — Кого я вижу, неужели эта очаровательная юная леди — Макс Колфилд? Джойс улыбается, и я улыбаюсь в ответ, под ребрами расцветает тепло и гордость: я смогла, выдюжила, спасла-таки и Хлою, и Дэвида. И все теперь у них будет хорошо. На Джойс синяя форма официантки, прическа волосок к волоску. — Привет, Джойс, — мне хочется ее обнять, но это было бы уже чересчур. Я просто сажусь за стойку на свободный стул, — так рада вас видеть. Вы не изменились. — Да, все еще официантка в «Двух китах», — усмехается женщина, поддразнивает меня, — слышала, что ты вернулась. А Хлою уже видела? — Нет, еще нет. Решила сначала повидаться с вами, набраться храбрости, — улыбаюсь я. — Храбрость тебе понадобится. Что будешь? Я весь день не ела, и желудок меня предательски выдает. Джойс хмыкает, а я облизываюсь, повернувшись к витрине. Боже, пирожные выглядят просто обалденно! Какое счастье, что теперь никаким штормам не уничтожить это лучшее на свете место, полное вкусной еды. Когда Джойс ставит передо мной тарелку с куском пирога, я почти уверена, что бог существует. И наверняка это он готовил. — Дэвид рассказал… ох, ты, наверное, не знаешь, что… — Что вы теперь замужем за Дэвидом Мэдсеном? Знаю. Он хороший человек, я за вас очень рада. — Ну, Хлоя тебя не поддержит, — вздыхает женщина, — ей нелегко пришлось, когда ты уехала. — Могу представить… простите, что не звонила. Ужасно получилось. — Ну, теперь-то ты здесь. А Хлое нужны хорошие друзья, — Джойс вздохнула, — еще чаю? — Да, пожалуйста. Вы с Хлоей часто ругаетесь? — Ну, мы прошли все фазы принятия… она застряла на гневе. Не может простить мне, что я выбрала жить дальше… Мне остается слушать и пережевывать еду. Да, Хлое сильно досталось… В одной из альтернативных вселенных я сделала так, что ее отец выжил. Не попал в ту аварию, которая в реальности унесла его жизнь. Я сделала это ради Хлои… но в той вселенной отец подарил ей машину на шестнадцатилетие, и моя подруга сама стала жертвой автокатастрофы. Помню свой ужас, когда увидела ее парализованную, она только и могла, что головой двигать… это было так страшно. Я провела с ней целый день, видела, как сильно родители заботятся о ней, как ее любят. Но она сама думала лишь о том, какой обузой для них стала, в конце того дня она попросила помочь ей умереть… перестать мучиться от боли и перестать мучить семью. Еще один раз, когда я смотрела, как умирает моя лучшая подруга, она улыбалась мне, а я понимала, что верну все обратно, верну себя и ее в мир, где она вынуждена потерять отца, но жить. После смерти Уильяма Хлоя пустилась во все тяжкие: побеги из дома, вечеринки, плохие парни, татуировки и пирсинг. В конце концов ее исключили из Блэквелла. Еще она успела связаться с Рэйчел Эмбер… они стали лучшими подругами, только потом Рэйчел пропала, я было думала, что Нейтан убил ее, а теперь уверена, что это сделал Джефферсон. И тело Рэйчел закопано там, где она с подругой так часто проводила время — на старой свалке. Ужасная история. А ведь Хлое придется пережить это снова, новость о смерти Рэйчел. Думаю, уже скоро полиция поймет, где можно искать тело — и тогда станет известно всем. Надеюсь, Хлоя позволит мне быть рядом с ней и помочь пережить худшие моменты. Не хочу, чтобы она страдала в одиночестве. — В общем, теперь Хлоя вовсю бунтует против отчима, — вздыхает Джойс под конец продолжительной тирады. — Ее можно понять, — вздыхаю я, — но это пройдет. Она еще поймет, что Дэвид заботится о ней, поэтому и так строг. И он заботится о безопасности в академии. Знаете, он хочет установить камеры в кампусе, думаю, это отличная идея… после всего, что случилось. — Да уж, — соглашается женщина, — Дэвид сказал мне… про вашего учителя, мистера Джефферсона, кажется. Что ему предъявили обвинение в похищении и убийстве… это правда? — Я мало что знаю, но да… похоже на то. Я видела объявление о пропавшей девушке. — Да, Хлоя дружила с ней, Рэйчел была такая милая, — Джойс вздохнула и потянулась протереть стойку, — теперь боюсь, что она могла пострадать. Эти мысли не дают покоя. — Могу представить. А Хлоя уже знает? — Понятия не имею. Она сейчас сама по себе, требует, чтобы никто не лез в ее дела, я уже жду, когда они с Дэвидом начнут распиливать дом пополам. — Уверена, что все наладится, Джойс. Теперь-то, я думаю, должно. Джефферсон пока на свободе, но вряд ли ему удастся скрываться долго. И он точно больше никому уже не навредит и никогда уже не сможет никого ранить. Тем более убить. Каждый раз, когда дверь закусочной распахивается, я нервно вздрагиваю: надеюсь, что это Хлоя. Немного и боюсь, конечно, потому что помню, какой она бывает жестокой и злой. Несколько вещей, которые всегда нужно помнить насчет Прайс: она бьет ровно в уязвимое место, она никогда не отступается, а еще она все еще мне нужна. Пока я была Супер-Макс, она была моим Робином, и мне это по-настоящему нравилось, гораздо больше, чем просто использовать свои силы. Но Хлои нет ни через полчаса, ни спустя час, а за окном уже совсем темно и нужно возвращаться в Блэквелл. На прощанье Джойс приглашает меня в гости, и я обещаю, что приду. Теперь-то как отказаться? Мне необходимо увидеть подругу, пусть даже она понятия не имеет, на что я ради нее пошла. Возвращение в академию на последнем автобусе кажется тревожным, меня знобит от холода, забирающегося под толстовку, а еще наваливается усталость. Пока еду, все-таки достаю наушники и пытаюсь хоть ненадолго расслабиться, отключиться от собственных мыслей. Но музыка не спасает, даже если закрыть глаза и изо всех сил вслушиваться. Сейчас было бы донельзя легко поверить, что все те смерти мне просто приснились, но страх все еще не отпускает. Он скребется под кожей, не позволяя расслабиться до конца, напоминая, что, как бы я ни успокаивала себя, Джефферсон все еще где-то там: за стеклом автобуса, может, за автострадой. Какая-то часть меня будет бояться его возвращения, даже когда он будет отделен от всего остального мира решеткой. Я выбрал твой портрет, Макс. Я выбрал тебя. Его голос проникает в голову подобием наркотического дурмана. Вздрагивая, я сдаюсь и убираю наушники. Лезу за телефоном и просматриваю сообщения. Мама написала… напомнила поливать растение, а еще пожурила, что так редко ей отвечаю. Зато Кейт поблагодарила меня за помощь и отправила селфи. Боже, как приятно видеть ее улыбку. Она пережила этот день. Сойдя с автобуса возле кампуса, я посильнее кутаюсь в толстовку и торопливо бреду в сторону общежития. Начинает казаться, что черно-белые лица с выставочных стендов укоризненно смотрят на меня. «Ну где же ты, Макс…», — шепчет вдруг голос, и я резко оборачиваюсь. На миг кажется, будто где-то за стендом исчезает знакомый силуэт, гаснет луч фонаря. Я уверена, что это очередной обман покалеченного рассудка, но все равно срываюсь с места и сломя голову бегу к общежитию. Боже, скорее бы уже везде поставили камеры, мне нужно знать, что никакой псих не подглядывает из-за угла… — Твою мать, Уоррен, что ты здесь делаешь?! — выпаливаю я, когда практически врезаюсь в друга. Юноша удерживается на ногах, а вот я падаю и обдираю ладони. — Я просто… — Ты же не следишь за мной, правда? Черт, я надеюсь, что не следишь, это было бы пиздец как крипово! Поднявшись, я выставляю руки перед собой, не разрешая парню приблизиться. Сейчас не хочется ничьих прикосновений, мне все еще кажется, будто кто-то меня преследует. Наверное, это чувство не пройдет, пока я не буду точно знать, что Джефферсон в тюрьме. — Извини, Максимус, ладно? Я хотел спросить… — Я не поеду с тобой в кино, хорошо? Пожалуйста, пригласи Брук, она хочет с тобой поехать. Я не могу, понимаешь? Все это уже сводит меня с ума. Он смотрит растерянно и даже обиженно, а я срываюсь на крик. Мне жаль, правда жаль, но я бесконечно устала и истратила все свои силы, пока убегала от призрака. Теперь меня хватает лишь на то, чтобы покачать головой и торопливо отправиться в здание общежития. Боже, этот день когда-нибудь кончится? Шагов за спиной я не слышу и понимаю, что Уоррен не стал идти следом. За это ему спасибо. Я наконец поднимаюсь на этаж и иду к себе. Пожалуйста, думаю я, пусть больше нигде ничего не случится. Слышу, как в своей комнате разговаривают Джульетт с Даной. Похоже, помирились и без меня. На табличке возле спальни Кейт по-прежнему нарисованный мною смайлик… Может, стоит заглянуть к Виктории? Но у нее тихо, и я надеюсь, что девушка спит. А вот дверь моей комнаты оказывается открытой. Я что, забыла запереть ее днем? Надеюсь, никто… — Какого черта ты здесь делаешь?! — шиплю я, едва щелкнув выключателем. Только Нейтана мне сейчас не хватало.