Просто закрой глаза

      Метка активировалась глубокой ночью. Драко спал беспокойно, снова и снова переживая один и тот же кошмар: палочка, крепко зажатая в его дрожащей руке, гул ветра на вершине Астрономической башни. Вот он закатывает рукав рубашки. Кожа вокруг Метки горит.       Он давно не видел во сне лицо Дамблдора. Только палочку, только Метку и собственные ощущения: страх, безысходность, отчаяние. Этот кошмар повторялся практически каждую ночь — неотвратимый, как проклятие.       Он очнулся с палочкой в руке, которую едва не прижал к левому предплечью. Он знал, что боль уйдет, стоит только откликнуться на призыв. Но боль была его наказанием, малой толикой мести самому себе.       Драко не мог дождаться утра. Зов Метки стих уже через час, но он так и не смог уснуть.       Не дожидаясь завтрака, он направился в кабинет к профессору Уилкс. Драко стоял перед дверью, не решаясь постучать, собираясь с мыслями. И, едва занес руку, услышал скрипучий голос Слизнорта.       — Вы к профессору Уилкс? Её сейчас нет.       Ну, конечно. Она же исчезает, как только чувствует тот же зов, что и он.       — О. Зайду в другой раз. — Драко собрался было уйти, как его окликнул зельевар. Драко чертыхнулся и обернулся к нему.       — Мистер Малфой, — старик прочистил горло. Драко заметил, что тот не смотрит ему прямо в глаза, взгляд Слизнорта скользил будто сквозь него. — Я заметил, вы пропустили несколько моих уроков. Если есть серьезная причина, я, как декан вашего факультета, хотел бы услышать ее.       — Я повредил руку на тренировке по квиддичу. Извините, профессор, — соврал Драко, желая, чтобы тот как можно скорее оставил его в покое.       — Ах, вот оно что! Надеюсь, с вами все в порядке.       — Да, профессор.       — В любом случае. Будьте добры зайти ко мне после уроков. Всё-таки последний курс, и так как вы сами выбрали дисциплину зельеварения в качестве основной на сдаче экзаменов…       Драко едва сдержал стон, рвущийся из груди. Только идиотских отработок ему не хватало!       — Простите, профессор, но после уроков у нас тренировка по Защите от темных искусств.       Как он и думал, Слизнорт не стал возражать: судя по всему, не хотел связываться с Уилкс.       — О… Хорошо. Приходите тогда завтра.       — Но сэр… — Малфой сделал вид, что он очень сожалеет. — Завтра ведь все идут в Хогсмид, и я бы хотел…       — Что ж, хорошо, — в голосе Слизнорта зазвучало раздражение. — Жду вас на следующей неделе. Останетесь после уроков.       И засеменил прочь прежде, чем Драко успел что-нибудь возразить.       — Малфой!       Ну что ещё…       К нему навстречу, запыхавшись, быстро шёл Тео Нотт.       — Чего? — недовольно пробормотал Драко.       — Тебя вызывает Макгонагалл. Сейчас.       — Это ещё зачем?       Нотт оглянулся по сторонам и понизил голос до едва различимого шёпота.       — Там люди из Министерства. Это из-за нападения на тех маглов. Меня уже допросили.       Нотт-старший был одним из первых сторонников Темного Лорда. Его приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, и Тео, насколько было известно Драко, остался один с больной матерью. Он вернулся в Хогвартс, чтобы хоть немного реабилитироваться в глазах волшебного сообщества; доказать, что дети не повинны в грехах родителей. Сам Теодор всегда держался в стороне от Пожирателей, каким-то образом избежал клейма в виде Метки, никогда не появлялся в поместье Малфоев во время войны и ушел, когда началась главная битва за Хогвартс, отказавшись убивать и умирать.       — Зачем им было допрашивать тебя? — удивленно произнес Драко. Тео выглядел очень обеспокоенным, и, сам того не зная, заражал своей тревогой и Малфоя.       — Дементор их разбери, я не знаю. Спрашивали, покидал ли я школу и всё в том же духе. Но больше о тебе. Было ли что подозрительное…       Драко медленно вдохнул. Он прошёл столько допросов, отвечая на тысячу одинаково бессмысленных вопросов, выслушал так много обвинений, сотню раз давая показания в Министерстве, что, когда его оправдали, решил, что на этом всё кончилось. Но нет, его не оставят в покое.       — Допрос ведут при Макгонагалл. Она запрещает использовать Сыворотку правды и всё в том же духе. Но в любом случае, будь осторожен.       Драко коротко кивнул. Меньше всего ему хотелось говорить с кем-то из Министерства; но делать было нечего, и он отправился к кабинету директора.       Он не был здесь с шестого курса. Обстановка кабинета при новом директоре стала более аскетичной — ничего лишнего, строгий порядок, минимум вещей. Драко покосился на стену за столом Макгонагалл — портрет Дамблдора был пуст, и он почувствовал облегчение.       В комнате, помимо директрисы, были ещё двое: приземистый волшебник в котелке с густыми усами и бегающими сальными глазками, и другой, — высокий, темноволосый маг в черной длинной мантии, чье лицо показалось Драко смутно знакомым.       Макгонагалл указала Драко на стул у своего стола. Он сел напротив неё, двое сотрудников Министерства остались стоять.       Первым повисшую тишину нарушил маг в котелке:       — Мистер Малфой, меня зовут Альфус Крикерли, отдел магического правопорядка. Это мой коллега Персиваль Грейвс. Мы зададим вам пару вопросов, касательно…       Грейвс. Знакомая фамилия.       — Разве сотрудники вашего отдела и судьи Визенгамота не узнали от меня всё, что было необходимо? — холодно перебил его Драко.       — В связи с новыми обстоятельствами… Вы, должно быть, слышали о нападении на деревню маглов, в котором подозреваются Пожиратели Смерти?       — Слышал.       — Мы хотели бы знать, где вы были в период с двадцать первого по двадцать третье сентября.       — Разумеется, я был здесь, — ответил Драко.       — Мы опросили нескольких ваших преподавателей, и, как оказалось, в этот период вы пропустили пару занятий. Можно узнать, почему?       Драко перевел взгляд на Макгонагалл. Лицо её было сосредоточено, но непроницаемо.       — Неважно себя чувствовал.       — Но вы находились на территории замка? — уточнил волшебник. Его сальные глазки бегали по лицу Драко, словно ища подтверждения, что он лжёт.       — Да.       — Господа, — подала голос директриса. — Как я уже говорила, ученики не могут покидать школу, когда им заблагорассудится; даже если так, на территорию наложены антиаппартационные чары. Покинуть Хогвартс без моего ведома не представляется возможным.       — А что насчёт Исчезательного шкафа? — тихо произнес Грейвс.       Драко показалось, что его ударили поддых.       — Уничтожен, — ответил Драко, не сводя глаз с Грейвса. Тот молчал почти всю их беседу; но он выглядел куда более опасным, чем его коллега в нелепом котелке. Он казался напряжённым и готовым в любую секунду выхватить палочку, чтобы атаковать — в его остром взгляде Малфой явственно читал: «Только дай мне повод».       — Комната, в которой был Шкаф, уничтожена, — уточнила Макгонагалл.       — Хорошо. А что насчёт ваших родителей? Они ведь сейчас не в Англии, так ведь?       Драко хотел было огрызнуться, что Министерство и так лучше него осведомлено о том, где его родители.       — Полагаю, что так.       — И где же они? — продолжил выпытывать Крикерли.       — Отправились в путешествие по случаю годовщины свадьбы. Куда именно, не знаю, кажется, в Исландию. — Драко ответил, пожалуй, слишком резко; он едва сдерживался, чтобы не нагрубить министерским шавкам.       — Скажите, мистер Малфой, — снова подал голос Грейвс-старший, — Знаете ли вы человека по имени Уолден Макнейр?       — Он Пожиратель Смерти.       — Вы с ним были знакомы лично? — переспросил Грейвс.       — Я знаю лишь, что на третьем курсе, когда во время урока меня ранил гиппогриф, Макнейр должен был быть его палачом. Его прислало сюда Министерство. И что он сражался на стороне Темного Лорда во время битвы в школе. Лично — нет, не знаком.       Это была полуправда. Драко не доводилось говорить с Макнейром, но тот был частым гостем в поместье Малфоев, которое использовал в качестве своей резиденции Темный Лорд.       — А что насчёт Торфинна Роули?       Он знал Роули. Это был чистокровный волшебник, ближайший друг Долохова и один из самых фанатичных, безумных и тупых последователей Волдеморта.       Первый в своей жизни Круциатус Драко использовал именно на нем по приказу Темного Лорда. Это был один из моментов, когда Малфой понял, что то, во что он ввязался — ужасная, невозможная ошибка. Ошибка его отца.       Драко пытался найти хоть одну подсказку, к чему эти вопросы о двух Пожирателях: но лицо Грейвса ничего не выражало. Не подозревают ли их в нападении на маглов, или есть другая причина? Драко не мог вспомнить, были ли они пойманы и приговорены к казни или заключению в Азкабане, хотя знал, что его родители давали против них показания на суде.       — Я его не знаю.       — Не знаете? И никогда не встречались с ним?       Вот оно. Драко почувствовал явное ударение на слово «встречались». Значит, они оба всё ещё на свободе. Или мертвы, раз авроры до сих пор их не нашли.       — Я давал показания в суде насчёт Пожирателей. Роули и Макнейр были верны Темному Лорду, они действовали по своей воле и в здравом уме...       — Как и вы, — Драко так и не понял, был это вопрос или утверждение. Сказав это, Грейвс криво ухмыльнулся: в глазах его мелькнула ярость. Но через секунду его лицо приняло прежнее невозмутимое выражение, когда заговорила Макгонагалл:       — Я не позволю вам обвинять моих учеников в чем бы то ни было. Если есть доказательства или обвинения, пришлите официальный запрос. Иначе это давление на студентов нельзя просто так…       — Минерва… — в успокаивающем жесте поднял руки Крикерли, но, споткнувшись о суровый взгляд Макгонагалл, быстро исправился: — Госпожа директор. Мы всего лишь хотели узнать, есть ли у мистера Малфоя сведения о местонахождении двух вышеупомянутых волшебников. Разумеется, если возникнет необходимость, мы вызовем юношу на официальную беседу…       — Я понятия не имею, где они. Я думал, они мертвы или в Азкабане. Мне нет дела до Пожирателей. Я не один из них. — Он сам не понял, зачем произнес последнюю фразу. Звучало как оправдание, но он говорил её не для Крикерли и Грейвса — он чувствовал необходимость сказать это Макгонагалл. Ему показалось, что в ответ на эти слова она едва заметно кивнула.       — Хорошо, — Крикерли явно был недоволен. — В таком случае, у нас больше нет вопросов…       — У меня есть один, — холодно промолвил Грейвс. Драко подумал, что его тихий, вкрадчивый голос похож на шипение змеи. Почему-то его звучание вызывало неприятные чувства — помимо сильного раздражения и желания съязвить, какое-то ещё. С этим аврором явно следовало держать ухо востро.       — Ваша Метка, мистер Малфой.       Драко невольно вздрогнул — вряд ли окружающие что-то заметили, но он буквально почувствовал её на коже под рубашкой и мантией.       — Пытался ли кто-то связаться с вами с помощью Чёрной Метки? Или вы, пытались ли вы связаться с кем-либо?       Грейвс не отводил от него тяжелого взгляда. Точно так же на Драко смотрел его сын. Они были очень похожи.       — Нет.       — Хорошо, тогда позвольте вашу палочку, мистер Малфой. Простая проверка последних использованных заклинаний, ничего сложного. Это не займёт много времени.       Крикерли протянул руку, предупреждая любые возражения. Драко заметил, как блестят его маленькие потные ладони, и брезгливо поморщился, вкладывая в руку волшебника свою изящную палочку.       Тот, взяв её, отошел в сторону и прошептал заклинание.       — Надеюсь, на этом мы закончим? — спросила Макгонагалл. Ей явно не нравилось присутствие сотрудников Министерства в школе и в её кабинете в частности.       — О, разумеется, — Грейвс улыбнулся ей предельно вежливой, и столь же неискренней улыбкой.       — Хм… это любопытно, — протянул человек-котелок.       Драко вытянул шею, чтобы посмотреть, что такого любопытного с его палочкой, но тот стоял к нему спиной. И, когда Крикерли обернулся, на лице его было написано плохо скрываемое торжество.       — Не так давно было использовано заклинание против Адского пламени, — произнес он, и сердце Драко словно рухнуло вниз. — А также множество боевых заклинаний и защитные чары. И ещё одно заклинание неизвестного происхождения и назначения, но у меня оно определилось, как запрещённое.       Драко готов был поклясться, что Грейвс потянулся за палочкой, чтобы тотчас арестовать его, — губы его расплылись в улыбке, а рука уже скользнула в карман мантии.       — Постойте, — строго прервала их директриса, — это вполне объяснимо. Ученики седьмого курса, выбравшие в качестве основного предмета Защиту от темных искусств для итогового экзамена, изучали все эти заклинания на уроках профессора Уилкс.       — Что ещё за профессор Уилкс? — недоверчиво переспросил Крикерли.       — Наш новый преподаватель по ЗОТИ, — ответила Макгонагалл. Она говорила спокойно и уверенно. Малфой вдруг почувствовал к ней что-то вроде уважения.       — Можем ли мы переговорить с профессором Уилкс?       — Мистер Грейвс. Профессор Уилкс работает в Министерстве магии, и сейчас как раз отлучилась по личному поручению Кингсли Бруствера. Думаю, вы можете встретить её в Аврорате.       — Что ж, с удовольствием, — лицо Грейвса, напротив, выражало крайнюю степень неудовольствия.       — Хотите сказать, ученики у вас изучают запрещённые заклинания? Адское пламя? В Хогвартсе? — раздражённо спросил Крикерли.       — Профессор Уилкс посчитала это целесообразным, — коротко ответила Макгонагалл.       — Тогда нам, определенно, стоит наведаться и в Отдел магического образования, — усмехнулся волшебник, будто ожидая, что Макгонагалл передумает и возьмёт слова обратно или скажет, что разыграла его. — Не смеем вас больше задерживать.       Они направились было к выходу, и Малфой сказал, поднимаясь со стула и едва не теряя самообладание:       — Верните мою палочку.       — Мы бы хотели более детально ознакомиться… — начал было котелок.       — После соответствующего распоряжения, — напомнила Макгонагалл.       Крикерли недовольно сморщился, но выдавил из себя понимающую улыбку и протянул Драко его палочку.       — Всего доброго, — сказал он директрисе. — До встречи, мистер Малфой.       Крикерли коснулся пальцами своего котелка и вышел из дверь. За ним последовал и Грейвс, предварительно смерив Драко полным подозрения взглядом и кивнув Макгонагалл.       Едва они ушли, Драко услышал, с каким облегчением вздохнула директриса.       — Я могу быть свободен? — спросил он, чувствуя, как внутри него всё кипит от ярости.       — Конечно. Но, мистер Малфой, — он остановился, — я очень надеюсь на вашу сознательность.       Что в переводе с макгонагаллского, очевидно, означало: «Я слежу за тобой».       Краем глаза Драко заметил какое-то движение у нее за спиной. Подняв голову, он встретился взглядом с мудрыми голубыми глазами, внимательно смотревшими на него из-под двух поблескивающих половинок очков.       — Здравствуй, Драко, — чуть склонив голову, произнес Дамблдор с портрета и улыбнулся.       Малфой почувствовал, как на него накатывает тошнота и ледяной озноб. И, резко отвернувшись, он вышел из кабинета директора.

***

      Каменная горгулья у входа в кабинет директора отказалась впускать Гермиону и Леонарда, несмотря на произнесенный пароль. Это означало, что Макгонагалл отсутствует или принимает кого-то у себя.       — Давай проверим списки еще раз, — сказала Гермиона, на весу перебирая стопку листов, пока они стояли в коридоре.       Леонард вздохнул.       — Это всего лишь прогулка в Хогсмид, а не экстра-важное секретное задание.       — Но я хочу быть уверена…       Статуя ожила, заработали невидимые механизмы, обнажающие лестницу, ведущую в кабинет.       Первым вышел низкорослый человек в котелке, что-то возмущенно бормочущий своему спутнику. Гермиона раньше не видела его, а вот лицо второго волшебника узнала сразу, тем более, что одновременно с ней его заметил и Леонард.       — Отец? Что ты здесь делаешь?       — Мы здесь по делам Министерства. Уже собрались уходить. А вы…       Грейвс-старший перевел взгляд на Гермиону и тепло улыбнулся ей.       — Прошу прощения. Это Гермиона Грейнджер, староста школы девочек. А это — мой отец…       — Персиваль Грейвс, — и он протянул Гермионе теплую большую ладонь, которую она с радостью пожала.       — О, мисс Грейнджер, какая честь! Я — Альфус Крикерли, отдел магического правопорядка. — Низкорослый волшебник, про которого все, казалось, успели забыть, также протянул Гермионе руку.       — Вы не станете возражать, если я украду на минутку сына? Лео, мне хотелось бы переговорить с тобой наедине. Прошу прощения, мисс Грейнджер.       — О, конечно, — ответила Гермиона, провожая взглядом отца и сына, скрывшихся в одном из ответвлений коридора. Судя по тому, что она не слышала даже их шагов, Грейвс наложил чары конфиденциальности.       — Мисс Грейнджер, я так счастлив познакомиться с вами лично, — просиял Крикерли. — Понимаете, ваш вклад в окончание войны и победу над Сами-Знаете-Кем…       — Над Волдемортом, — на автомате поправила его Гермиона, чем, кажется, произвела на собеседника еще большее впечатление. Он принялся болтать что-то еще, но она едва ли слушала.       Из кабинета директора вышел Малфой. Он, судя по походке и сжимавшимся в кулаки ладоням, был чем-то взбешен. Она прекрасно знала его этот вид — внешне спокойный и привычно надменный, с презрительным взглядом, но таким напряженным лицом, что, казалось, он еле сдерживается, чтобы не начать крушить все вокруг.       Он сразу же заметил их; приподнял бровь, увидев Гермиону, но тут же развернулся и ушел прочь. Крикерли стоял к нему спиной и ничего не увидел и не услышал, увлеченный расточением комплиментов в адрес Гермионы и ее друзей.       Спустя пару минут вернулись Грейвс-старший и Лео.       — Очень жаль, что не имею возможности познакомиться с вами поближе, — сказал Персиваль Гермионе. — Но нам пора идти, дела Министерства, сами понимаете. До свидания, мисс Грейнджер. Рад знакомству.       — И я, — пробормотала Гермиона.       — Идем, Макгонагалл ждёт, — Леонард легонько подтолкнул ее к горгулье. Ей показалось, что взгляд его был немного растерянным.       Профессор Макгонагалл выглядела очень уставшей, — она едва взглянула на списки, которые они принесли, и согласно кивала на всё, что говорила Гермиона. Их встреча продлилась не дольше пяти минут.       — Ну, вот, я же говорил тебе.       — Да, знаю. Я просто хочу, чтобы все было…       — Идеально? — Грейвс усмехнулся и слегка толкнул ее плечом. Гермиона, не ожидавшая его прикосновения, засмущалась.       — Нормально.       — Всё и так будет нормально, не волнуйся, — заверил ее Леонард и успокаивающе коснулся рукой плеча Гермионы. Она с благодарностью улыбнулась ему.       Они пришли в Большой зал, где уже почти подходил к концу завтрак. Гермиона увидела машущего ей Гарри и направилась к столу Гриффиндора; к её удивлению, Леонард последовал за ней.       — Привет, ребята, — весело поприветствовал он друзей Гермионы. Она заметила широкую улыбку Джинни, которая бросила на подругу многозначительный взгляд. — Я Лео.       Он пожал руку Гарри, Джинни, Симусу — остальные гриффиндорцы-старшекурсники практически все разошлись, — и кивнул Невиллу, с которым, видимо, уже был знаком.       — Не хотите завтра встретиться в «Трёх метлах»? Я планирую украсть Гермиону по важным старостатским делам, но она, наверное, захочет провести время с друзьями, — он с улыбкой посмотрел на нее, но Гермиону почему-то задело, что Леонард так безапелляционно решил все за нее.       Он, вероятно, почувствовал её дискомфорт, и поэтому поспешно объяснил:       — Не хочу, чтобы ты сбежала завтра, когда мы разберемся с третьекурсниками. Иду на опережение, так сказать, — в глазах его плясали веселые огоньки.       — Да, конечно, — пожал плечами Гарри. — Мы и так планировали зайти туда все вместе.       — Отлично! Ну, тогда до встречи.       — В девять в холле, — напомнила Гермиона о предстоящем дежурстве. Леонард кивнул в ответ и направился к столу своего факультета. Гермиона, помедлив секунду, опустилась на свободное место рядом с Джинни, о чем тут же пожалела.       — О, у вас свидание, — протянула Уизли-младшая. — Как мило.       Она сказала это вполне дружелюбно, с легкой иронией, но в её словах Гермионе вдруг послышалось совсем другое «как мило» — произнесенное знакомым ледяным тоном, полным сарказма. Она бросила быстрый взгляд за стол Слизерина, разглядела болтающих Нотта и Забини, скучающую Паркинсон. Но светлой макушки среди них не было.       — Рон планировал приехать на выходных, остановиться в Хогсмиде, — сказал Гарри, и Гермиона почувствовала, что он чем-то недоволен.       — Да, но не приедет, — возразила Джинни. — Он ведь сказал, важная встреча с поставщиками в магазине, или что-то вроде того…       — Надеюсь, мы увидимся с ним на следующих выходных. Если, конечно, Гермиона не будет слишком занята своими старостатскими делами…       Гермиона рассмеялась.       — Брось, Гарри. С Роном всё будет в порядке. А я с радостью отменю все свои дела, чтобы провести время с вами.       Она почувствовала, что очень голодна, и принялась за завтрак. Ребята начали обсуждать предстоящий матч по квиддичу между Слизерином и Пуффендуем. Только Невилл почти не принимал участия в разговоре.       — Что-то случилось? — спросила его Гермиона, сделав большой глоток мятного чая.       — Мой цветок флосентуса почти завял, — ответил Невилл, нервно пощипывая края тоста.       — Это то синее растение? Ну, спроси совета мадам Стебль, что с ним делать. У нас ведь как раз сейчас будет урок у нее.       — Она не поможет, — обреченно вздохнул Невилл. — Флосентус вянет, только когда чувствует приближающуюся беду.       — Он родственник профессора Трелони, что ли? — попыталась рассмешить его Гермиона, но ее друг оставался серьезным.       — Боюсь, как бы это не был плохой знак насчет нас с Луной.       Гермиона понятия не имела, что происходит у Невилла с Луной; подруга ничего не рассказывала ей, а она не спрашивала. Она ободряюще улыбнулась Лонгботтому.       — Уверена, всё не так уж плохо. Может, цветку не нравится в башне Гриффиндора, и лучше его пересадить в теплицу? И ты зря переживаешь.       — Он стал почти красный. Это, обычно, или к расставанию, или к чьей-нибудь смерти.       Малфой, судя по всему, решил припомнить ей прошлое опоздание, потому что Гермиона ждала его в тренировочном классе уже полчаса, а слизеринец всё не появлялся.       Сначала она злилась, но потом вспомнила, что у Малфоя сегодня была встреча с сотрудниками Министерства, и, должно быть, неприятная для него. Она задумалась, с чем было связано их появление; понятно, что это из-за возможного возрождения Пожирателей Смерти, но неужели они подозревали Малфоя? А вдруг у них были доказательства…       Гермиона сразу отбросила этот вариант: будь у них доказательства, что Малфой причастен к нападению на маглов, он уже уехал бы в Азкабан. А что если...       Она услышала, как приоткрылась дверь, и вскинула голову, чтобы высказать раздраженное замечание насчет пунктуальности Малфоя. Но в класс так никто и не вошел.       — Малфой? — позвала она.       Ответом ей была лишь звенящая тишина.       Гермиона направилась к двери, доставая палочку. Если он вздумал шутить над ней, то пожалеет об этом.       В коридоре никого не было — все ученики разошлись по гостиным факультетов сразу после ужина. Она закрыла дверь, отметив, что та тяжелая, из массивной дубовой доски, которую вряд ли сдвинул бы с места простой сквозняк.       И резко обернулась, отбивая летящее в нее из пустоты обезоруживающее заклинание.       — Неплохо, — усмехнулся голос Малфоя.       — Дезиллюминационные чары, ты серьезно? — Гермиона прислушивалась, пытаясь определить звук его шагов, но Малфой или стоял на месте, или двигался абсолютно бесшумно.       — Надо отработать невербальные чары обнаружения, — пояснил голос. Было странно слышать его, но не видеть, хотя Гермиона могла бы поклясться, что в этот момент Малфой усмехался своей фирменной ядовитой улыбочкой. — Они наверняка будут на экзамене.       — Я отлично с ними справляюсь, так что нам лучше поменяться местами, — заметила Гермиона, наводя палочку на то место, где, как она думала, стоял слизеринец.       — Что-то незаметно, — голос прозвучал справа, ближе, чем она предполагала. Гермиона успела лишь уловить вспышку, прежде чем ощутила яростный зуд в правой лодыжке.       — Опять не следишь за щитом и щиколотками. Ты такая рассеянная, Грейнджер.       Она взмахнула палочкой, быстро снимая Жалящее заклинание с ноги, и беззвучно пробормотала одними губами «Гоменум Ревелио».       Это было похоже на магловскую детскую игру в прятки — она медленно двигалась вдоль комнаты, стоя спиной к стене, и водила палочкой по воздуху, ощущая нужное направление. Холодно. Теплее. Теплее. Горячо.       Она бросила в него невербальное «Фините инкантатем», но промахнулась. Он ответил невербальным Петрификусом, и у Гермионы, не видящей его и не слышащей заклятия, не было шансов отбить его.       Руки рванулись к туловищу, выпуская палочку, ноги онемели и она, не удержав равновесия, упала, больно стукнувшись плечом о каменный пол.       — Сильно ударилась? — произнес голос прямо ей в ухо, и тут же с усмешкой добавил: — Я надеюсь.       Она почувствовала прикосновение палочки к груди, и заклинание оцепенения было снято. Малфой был очень хорош в невербальной магии; это раздражало. Поэтому Гермиона резко вытянула руку вперед, надеясь задеть его, и почувствовала, что он слишком близко, потому что не рассчитала силу и ударила, судя по всему, прямо в лицо.       Нашарив рядом свою палочку, она схватила ее и установила вокруг себя защиту, и, не давая Малфою передышки, повторила «Фините».       Воздух в паре шагов от нее задрожал, замерцал, и дезиллюминационные чары рассеялись. Малфой с любопытством рассматривал ее, потирая подбородок. На его нижней губе она заметила крохотную алую каплю.       — Я не хотела, — пробормотала Гермиона, положив ладонь на ушибленное плечо. Наверняка останется синяк. Без защитных границ Уилкс, которые та устанавливала по всему периметру и между студентами, совершенствовать навыки в боевых искусствах было куда опаснее… и интереснее.       — Я так и подумал.       Каждый раз она ждала от него потока ругани и оскорблений, и каждый раз ошибалась. Малфой действовал отстраненно, словно его вообще не заботило, что происходит, и уж тем более не занимала былая вражда. Гермиона почувствовала усталость. Каждый раз, находясь рядом с ним, вынужденная взаимодействовать на уроках, она напрягалась, готовясь отбивать атаку. Но никаких атак не было, и это выматывало куда сильнее, чем его возможные издевательства и усмешки.       Потом настала ее очередь. Гермиона, наложив чары невидимости, двигалась быстро, но недостаточно тихо, и каждый раз едва уворачивалась от летящих в нее, как очередь из пуль, заклинаний и сглазов. Теперь они почти не произносили заклинаний вслух, даже по привычке, на автомате — только невербальная магия. От этого заклинания иногда били не точно, пролетали мимо, или палочка могла не послушаться, но в целом Гермиона была довольна своими успехами.       За окном раздались далекие раскаты грома, и Гермиона невольно вздрогнула и отвлеклась, запнувшись. Малфой подловил ее на этом. Из его палочки вырвался знакомый золотистый луч.       Она отбила заклинание, но он не останавливался. Наступая и постоянно бросая в нее заклинания, Малфой не оставлял ей выбора, кроме как пятиться к стене, поддерживая перед собой завесу защитных чар, которая начинала ослабевать под его натиском.       Он смотрел прямо перед собой, слегка щурясь, — так внимательно, словно видел ее сквозь заклинание невидимости. Гермиона пыталась выбросить пару сглазов и оборонительных заклятий, но он отбил каждое с такой легкостью, будто она произнесла их вслух.       Только почувствовав спиной прохладу каменной стены, она поняла, что отступать больше некуда. Гермиона втянула воздух сквозь зубы, чувствуя, как устало запястье, и переложила палочку в левую руку.       Малфой шел прямо на нее — медленно, осторожно, но словно не собираясь останавливаться. Он держал волшебную палочку наготове, хотя Гермиона и не думала нападать — любое ее заклинание отрекошетило бы об его защиту прямо в неё.       Он чуть опустил руку, — примерно до уровня ее ключиц, и сделал еще один шаг. Палочка уперлась Гермионе в шею.       Она сглотнула и сделала движение рукой, снимая с себя чары невидимости.       Малфой стоял совсем близко. Она видела, как резко вздымается его грудь после их интенсивной, быстрой схватки; как на виске поблескивает капля пота, и тонкую розоватую трещинку на нижней губе, куда она ударила его.       Гермиона взглянула ему прямо в глаза, хотя от его взгляда ей обычно было не по себе. Они были холодно-серыми, пустыми, но на секунду ей показалось, что где-то в глубине этой серости скрывается нечто большее — боль и отчаяние, тоска. Это было настолько неожиданное открытие, что у нее сбилось дыхание. Она не ожидала увидеть в глазах Малфоя ничего, кроме, может быть, злобы.       Этот зрительный контакт длился пару секунд. Малфой моргнул раз, другой, третий, словно сбрасывая с себя оцепенение, и опустил палочку, делая большой шаг назад.       Гермиона, разгоряченная яростной дуэлью, вдруг почувствовала, насколько было холодно в классе.       — Думаю, на сегодня достаточно, — сказал он своим обычным бесцветным голосом.       — Да, мне пора на дежурство, — кивнула Гермиона. Ей почему-то хотелось как можно быстрее убраться отсюда. — На следующей неделе, в понедельник?       — У меня будут тренировки по квиддичу… — ответил он. — Я сам скажу тебе, когда. Посмотрим сначала, что еще придумает Уилкс. Может, не придется больше тратить время на это.       Он ушел, по обыкновению, не попрощавшись. Гермиона стояла еще несколько минут, не в силах пошевелиться, пока очередной раскат грома, гораздо ближе, не заставил ее встрепенуться.