— Моя хорошая... Моя милая... Ты такая мягкая... — шепнул я, поцеловав пушистую морду крупной коричневой крысы. Я крепко держал ее в руке за пухлое брюхо в непосредственной близости от лица и любовался этим существом. Оно пищало, царапалось, желало свободы из плена моих рук, но я не торопился его отпускать. От него исходила какая-то невероятная энергия, а еще тепло, в которых я нуждался.
Грызуны, сами того не подозревая, часто успокаивали меня. С ними в обществе порой намного лучше думалось — они тихие, спокойные и молчаливые. Точно сохранят в тайне все мои приличные и не очень мысли.
В моем тайном убежище в лесу у чистого озера, где я предпочел провести свое время после возвращения в родной город, живут не только грызуны, еще и змеи. Скользкие и упитанные. Они хорошо ладят друг с другом, особенно, когда сидят по разным клеткам.
Я ушел в свое жилище, когда стал чувствовать себя значительно лучше, исключительно по своей воле. Хотелось побыть одному, поразмышлять о будущем, о том, что случилось, о том, что может произойти. Ведь я не могу ручаться за своего брата. Он хоть и остался с частью нашей армии на землях Франкии, но я все равно не знал, что творится у него в голове. Однажды он сам сделал все, чтобы я усомнился в нем. Его стремление выйти из моей тени может обернуться для меня крахом.
Меня уже почти не мучили странные сны, в которых я скакал на сильном коне по густому лесу, среди деревьев, в надежде поскорее оказаться у заветных ворот Вальхаллы и воссоединиться с Одином и друзьями-воинами. Неизвестная болезнь покинула меня, хотя рана в душе по-прежнему кровоточила. Жена в мое отсутствие предпочла другого, странника, рассказывающего дивные истории о местах, где он бывал. Говорят, что он один из богов, чуть ли ни сам Один, взявший на себя боль моего младшего сына. Но я не верю всему этому. Я знаю только одно, что Аслауг отдалилась от меня добровольно, да и мне самому почему-то не хотелось заниматься с ней любовью. Поэтому я предпочел на какое-то время одиночество. Ничего, пару деньков Каттегат проживет без конунга.
Я вышел из своего деревянного просторного дома с копьем, чтобы поймать в незастывшем, несмотря на холод, озере рыбу для позднего завтрака. Можно было, конечно, поохотится в лесу на оленя, но свежая рыба, которую я очень люблю даже в сыром виде, намного вкуснее. Однако мои планы нарушила мимо проплывающая лодка с квадратным дырявым парусом. Странно видеть судно здесь, за пределами Каттегата, в этом забытом богами месте. Я присмотрелся к этому сооружению и понял, что длинными веслами никто не работал. Не могло же судно принести ветром? Значит, внутри кто-то был, и он боялся показаться. Копье, конечно, оружие, но почему-то сердце подсказывало, что вряд ли в лодке чужак и мне не придется вновь сражаться.
С копьем в руке я нырнул в глубокое озеро. Вода была не слишком-то комфортной для долгого плавания, но явно не холоднее, чем в океане по пути на запад. Подплыв к лодке, я заглянул внутрь и увидел в ней завернувшуюся в несколько слоев одежды женщину с побитым, опухшим лицом и растрепанными русыми длинными волосами, небрежно собранными в толстую косу. Она лежала без чувств на деревянном дне в окружении кульков с едой и каких-то тряпок.
«Неужели уже в Вальхалле?» — промелькнула мысль. Но, как бы то ни было, я забрался в лодку и сразу же приложил голову к груди незнакомки. Вроде дышала. В любом случае, она нуждалась в помощи и тепле, а мой уютный домик как раз подходящее место для возвращения к жизни моего гостя.
Женщину лет тридцати пяти я уложил на кровать, застланную шкурами, предварительно сняв с нее две или три шали из-за того, что они были мокрыми, оставив ее только в светлой сорочке с широкими длинными рукавами, поверх которой было надето длинное платье с испачканным в грязи подолом. Приглядевшись к гостье, заметил ее слегка округлившийся живот. Не прошло и секунды, как волна пронзительного отчаяния накрыла меня. Я сразу вспомнил первую жену, нашего неродившегося ребенка и глубоко вздохнул, а затем перевел взгляд на измученную гостью. Кроме видимых повреждений на ее лице, никаких порезов и шрамов на ухоженных руках я не заметил. Она по-прежнему пребывала где-то в своем мире, из которого мне необходимо ее вернуть. Накрыв ее теплым одеялом, я сразу же подумал об отваре, способном привести женщину в чувства, но для этого мне стоило наведаться в гости в лесную чащу за грибами, березовыми листьями и крапивой.
Собрав все необходимое, я вернулся в свое убежище, посильнее развел открытый огонь и принялся за приготовление отвара от хвори. Пока я нарезал острым ножом мелкими кусочками дары природы на старом пне, одним глазом увидел, как один из моих жителей, видимо, решил, тоже познакомиться с гостьей. Крупная толстая змея медного окраса, которая, сколько себя помню, всю жизнь свободно ползала по дому, обвила собой ногу женщины и уже нацелилась изучить своим раздвоенным языком пространство рядом с ее лицом. Но вот только эту чешуйчатую тварь я забыл предупредить, как надо вести себя с чужими людьми. Конечно, она не в курсе, ведь в убежище я никого никогда не приводил. Змее давно знакомы здешние запахи, но сегодня по воле богов доска цветов изменилась. И пока не знаю, в сторону ярких тонов или же тьмы.
Поставив на паузу приготовление отвара, я осторожно взял двумя пальцами живое существо за голову, чтобы оно не вонзило в мою руку свои клиновидные, загнутые внутрь белоснежные зубы, и аккуратно освободил ногу гостьи от сильного хвоста змеи.
— Ты моя прелесть, — шепнул я ей, подняв обе руки на уровне груди — они стали ей опорой. — Веди себя хорошо. Договорились? — я коснулся губами теплой чешуи змеи и широко улыбнулся. Уверен, что она поняла меня.
В ответ мое домашнее существо только несколько раз высунуло и убрало в пасть свой длинный бордовый язык, а затем потянулось телом к ближайшей от моего плеча полке. Кажется, гостья ее уже не интересовала. До чего умное создание богов! Я посадил змею на плоскую деревянную поверхность, где она и хотела оказаться, и вернулся к своему начатому делу.
Женщина пришла в себя через часов шесть, когда за окном заметно похолодало и начало темнеть. К этому времени отвар уже настоялся и его можно было принимать. Пока моя гостья собиралась с силами, я поймал в лесу несколько зайцев и больше никуда не отлучался из своего убежища, хотел, чтобы первым делом женщина увидела меня, когда придет в сознание.
Я подошел к кровати и сочувствующим взглядом посмотрел на измученную гостью, а она в свою очень вытаращила свои голубые глаза на меня. Наверное, пыталась сообразить, кто я, и что с ней станут сейчас делать. Неужели она меня не узнала?
— Как тебя зовут? — задал я вопрос, присев на край кровати.
— Фрита, — ответила женщина достаточно низким голосом. — Я из Хедебю*.
— Из Хедебю? — изумился я, вскинув бровь, потому как знал, что этот процветающий город находится очень далеко от Каттегата. Несколько часов в пути на лошади... — И что же заставило такую красивую женщину прибыть в наши края?
Фрита опустила глаза. Я подумал, что ей не очень хочется разговаривать со мной на эту тему. Можно предположить, что в прежнем доме ей жилось несладко, раз она ушла не самым удобным способом.
Она чуть-чуть приподнялась и откашлялась. Я сразу же ей подал кубок с отваром. Поблагодарив меня, она сделала несколько глотков, а потом вздрогнула, будто бы что-то вспомнив, что забыла сделать, и положила ладонь на свой живот, прикрытый частью шкуры.
— Мой муж обвинил меня в измене с одним странником, который однажды появился в нашем городе, — вполголоса произнесла Фрита и посмотрела на меня печальными глазами. — У него нет собственного жилья, но что-то внутри подтолкнуло меня помочь ему. Я приютила его, обогрела, накормила. Предложила место для отдыха. Взамен он рассказал такие дивные истории о своих путешествиях, которые я слушала всю ночь. К сожалению, я совсем не помню, как уснула, а утро встретила уже с ним в одной кровати. Он сказал, что мне необходимо было очиститься от всей боли, что мучает меня, что он забрал всю негативную энергию себе, что теперь мне будет легче.
— А где же был твой муж в это время?
— Ходил на охоту с друзьями. Тогда он вернулся очень поздно и... — Фрита остановилась и тихо всхлипнула, а я в упор смотрел на нее и почему-то не испытывал к ней ни капельки сочувствия. — Так сильно разозлился на меня, что я думала задушит своими руками. Но тогда я еще не знала, что меня ждет...
— Что он поднимет на тебя руку, узнав, что ты ждешь ребенка от странника? — догадался я. Это был самый логичный финал рассказа моей гостьи.
— Да. Но я знаю, что ношу дитя от мужа! — тут же заволновалась Фрита. И я ее понимаю. Каждая женщина хочет, чтобы мужчина не сомневался в ее словах и поступках. Но, видимо, в какой-то момент боги отвернулись от моей гостьи. — Но он мне не верит. Он избил меня... На площади. Прилюдно. И назвал шлюхой... — глаза Фриты увлажнились, и она тут же спрятала от меня в ладонях свое лицо. — Мне ничего не оставалось делать, как только уйти...
На этих словах во мне родились сочувствие и жалость к бедной женщине. Я всегда был против рукоприкладства, особенно по отношению к женскому полу, тем более к будущей матери. Но, с другой стороны, как викинг и, прежде всего, как мужчина я очень хорошо понимал ее мужа. У него есть все основания считать, что малыш зачат от другого. Иное дело, что Фрита знала о своем положении до появления странника в их краях, но не сказала эту радостную новость мужу. В общем, темная история.
И мне не хотелось глубоко вникать в нее. У самого в жизни уйма проблем, а в свое убежище я пришел для того, чтобы отдохнуть от них, подумать над своей жизнью, а не копаться в чужом белье.
Я попытался утешить Фриту одним аккуратным прикосновением кончиков своих грубых пальцев к ее лицу. Мне не хотелось, чтобы в моем присутствии у меня дома она чувствовала себя опустошенной и разбитой.
Фрита вздрогнула и подняла на меня свои крупные выразительные, но красноватые глаза. Я слегка наклонил голову, прищурился и всмотрелся в ее лицо, пытаясь заглянуть в самую глубину ее души. Верить ей или нет?.. Пока я не мог дать однозначного ответа на свой вопрос. Я живу в таком мире, когда доверять нельзя никому: даже родной жене, брату или сыну, когда можно полагаться только на самого себя, чтобы в противном случае не так больно было падать с несущегося на полной скорости коня от несбывшихся ожиданий.
— Могу я переночевать в твоем доме эту ночь? — вежливо спросила Фрита.
Я кивнул и жестом руки указал ей в сторону той самой единственной кровати, которая имелась в убежище. Я не жадный и всегда стараюсь помогать людям в сложных ситуациях.
— А куда ляжешь ты? — спросила она, смутившись.
— Рядом с тобой, — лукаво улыбнулся я, чем вызвал недоумение в глазах Фриты. — На полу много места, — добавил я, чтобы она знала, что я не собираюсь посягать на ее порядочность. Хватит с меня уже женщин. А ей, полагаю, совместной ночи со странником предостаточно. — Обживайся. Познакомься с моими друзьями, а я пока приготовлю нам с тобой ужин.
Пока я возился с сырым мясом недавно пойманной добычи, Фрита внимательно рассматривала моих грызунов и чешуйчатых ползучих существ. Она с осторожностью к ним относилась и, похоже, не очень разделяла мою любовь к ним. Однако та самая медная охотница, которая уже пыталась познакомиться с Фритой на кровати, вновь решила попытать свое счастье, но на этот раз попробовала изучить ее ноги. Фрита чуть на нее не наступила, зато закричала так сильно, что, видимо, слышно было на другом конце леса. Испугалась. Чешуйчатая красавица, кажется, сама больше нее напугалась и зашипела, выставив ей на показ свои белые зубки.
— Эй, вы чего? — мне пришлось вмешаться. — Подраться решили?
Фрита лишь смущенно улыбнулась и поспешила отойти в другой конец дома подальше от моего милейшего создания.
Я поднял змею на руки, шепнул ей, чтобы она больше не попадалась Фрите на глаза, и отнес на ближайшую полку к подруге, которая, видимо, спала, свернувшись в несколько колец, положив голову на туловище.
— Я просто не хочу, чтобы она меня укусила, — робко произнесла Фрита. — Я ведь жду дитя, — она сконфуженно посмотрела на свой живот и несколько раз плавно провела по нему рукой.
— Не беспокойся. Она — это самое меньшее, чего тебе стоит опасаться в здешних краях.
— И кто же в них настоящий злодей? — поинтересовалась гостья, внимательно смотря на меня.
— Думаю, тебе необязательно об этом знать, — ушел я от ответа. Почему-то сближаться с Фритой не хотелось. Я желал знать о ней самую малую, необходимую информацию. Большего мне не нужно.
Примерно через полчаса заяц был готов к употреблению. За этот период больше никаких неловких ситуаций не возникло между Фритой и моими жителями.
— Как зовут моего спасителя, которого я буду благодарить до конца моих дней? — спросила меня Фрита за деревянным низким столом, держа в руках кость с мясом. Она сидела на одном-единственном пне в этом убежище, а мне пришлось расположиться на полу на шкуре.
— Рагнар Лодброк, — ответил я, не отрываясь от поедания мяса. А то остынет и будет невкусным.
— Тот самый? — изумилась Фрита и вытаращила на меня свои цвета неба глаза. Кажется, она действительно меня не узнала, что логично. Я только один раз появлялся в нынешних владениях моей бывшей жены и то... Мельком. Фрита могла меня и не встретить. А жена — только рассказывать.
— Не знаю, какой тот, но этот перед тобой.
Я сделал глоток эля* и одним глазом увидел, как одна из моих чешуйчатых существ с подоконника перебралась на стол. Нет, это была не уже знакомая Фрите медная красавица, а маленький темный уж с приплюснутой головой. Очевидно, он хотел тоже присоединиться к нашему ужину.
— Почему ты не посадишь их в клетку, как других змей? — раздраженно произнесла Фрита, когда тоже заметила животное на столе.
— Они свободны так же, как и я, — мой голос стал тише и мягче. — И могут постоянно перемещаться, не спрашивая об этом кого-либо. Точно так же, как это делает конунг, — я медленно поднялся и обогнул столик, маленькими шажками приблизился к Фрите и встал за ее спиной. Она не шевелилась, замерла. Ее идеальная осанка, ровные плечи... Должно быть, ее муж без ума от ее природной красоты. Затем аккуратно положил свои ладони на плечи женщины и наклонился к ее голове с небрежно уложенными волосами. Осторожно прикоснулся губами к макушке и выдохнул. — Он может делать все, что ему захочется и считать это правильным решением. — Затем мои руки плавно переместились к шее Фриты, изучая нежную кожу, потом спустились ниже, нащупали упругую грудь, слегка сжали. Я чувствовал напряжение гостьи, ее бешеный стук сердца, который отдавался в кончиках моих пальцев, но не ставил цели ее напугать. Мне важно было донести ей другое. — И судить его могут только боги. Он никого не принуждает к действиям против их же воли. Захотел — остался, а ежели нет — никто не ограничивает твою свободу, — я бережно отстранился от нее и, прищурившись, посмотрел вслед уползающему ужу, а затем добавил: — Если ты, конечно, не рабыня.
Надеюсь, Фрита поняла мои тонкие намеки. Не то, чтобы я против нее в своем доме, просто она должна уважать это место и его обитателей.
Я протяжно выдохнул и неспеша вернулся за столик к поеданию мяса. Говорить больше ни о чем не хотелось, поэтому я спокойно доел свою порцию и покинул дом.
Через какое-то время Фрита присоединилась ко мне и тоже оперлась плечом о бревенчатую стену. Ночной воздух был достаточно прохладным, и я не намеревался долго дышать им вне стен убежища.
— Я не рабыня! — гордо заявила она, вызывающе посмотрев мне в лицо.
Боги, я не хотел ее обидеть.
— Хорошо, — я пожал плечами, даже не думая протестовать. — Выпей перед сном отвара, — добавил я, прежде чем пожелал гостье крепких снов и вернулся в дом. Пора спать. Мне необходимо было подумать в тишине, раз с одиночеством не вышло.
* * *
Я проснулся от неровно падающего на мое лицо луча света. Прищурился, зевнул, потянулся. В мыслях пожелал себе доброго утра. Хотелось бы, чтобы оно было таким. Где-то в стороне услышал тихое шипение, а потом сдавленный писк. Похоже, это одна из моих ползучих красавиц уже позавтракала, что и мне не помешает сделать.
Я скинул с себя тонкую мягкую шкуру и поднялся, еще раз широко зевнул и потер глаза.
— Доброе утро, конунг Рагнар Лодброк! — поприветствовал меня бодрый женский голос.
Я пригляделся и увидел Фриту на небольшом расстоянии от себя. Она совершенно обнаженная стояла передо мной в большой кадке* с водой и внимательно смотрела на меня своими крупными глазами. Я тоже уставился на нее, ибо в данную секунду она была единственным движущимся объектом, не считая моих змей и крыс. Но, кажется, все свободные из них и то расползлись по щелям, оставив меня одного любоваться женской фигурой: изящная линия шеи, голубые полосы вен на ключицах, маленькие родинки на левом предплечье, совершенной формы упругие груди, округлый живот, мягкая линяя бедра, худенькие, гладкие ноги... Да, она была идеальная. Ни один мужчина не устоит перед соблазном прикоснуться к такому совершенному женскому телу. Возможно, Фрита именно этого и хотела — ласк, которых ей не хватало, в которых она нуждалась. Но я не знал ее намерений, да и не стремился что-то прояснять.
В данный период жизни женщины меня не интересовали — я не хотел заниматься любовью с Фритой и раскрывать ей свою душу.
— Ты не подашь мне полотенце? — мягким голосом попросила Фрита, кивнув в сторону неподалеку стоящего пня.
Молча, я выполнил ее просьбу и вышел из дома. Мое утро началось не так, как я ожидал.
Умывшись свежей, прохладной водой из озера, я заметил, что лодка, на которой и приплыла Фрита, была почти пустой. Кульки с едой и одеждой, очевидно, она перенесла в дом, пока я спал. Мне же одним делом меньше.
Справив нужду, я вернулся в убежище. Фрита, на мое счастье, уже была одета в чистый длинный светлый сарафан на широких бретелях, контрастный с ним темный передник и накидку, спереди закрепленную крупными фибулами*. Ее влажные волосы небрежно спадали на ее ровные плечи. Судя по всему, она готовила завтрак: резала капусту, свой черед ждали несколько очищенных яиц, так же на столике я увидел орехи и какие-то баночки с темными жидкостями.
— Что это? — поинтересовался я, указав рукой на эти странные сосуды.
— Наш будущий завтрак, — гордо ответила Фрита, оторвавшись от своего дела. — Хочу поблагодарить тебя за то, что помог мне в тот час, когда я в этом нуждалась.
Я улыбнулся и посмотрел на нее. Ссадины и покраснения на лице стали уже не так заметны, что наверняка не могло не радовать мою гостью, и опять промолчал.
— Ты сегодня очень молчалив, конунг Рагнар, — произнесла ровным голосом Фрита, не отвлекаясь от своего дела.
— Лучше говорить по существу, но в меру, чем частить чепуху, о которой потом будешь сожалеть, — ответил я простую истину, пришедшую ко мне с возрастом, и сделал несколько шагов к окну. Нырнул под длинную балку, на которой висели скелеты убитых на охоте животных и светлые засохшие, сброшенные змеями, шкуры. Сегодня было солнечно, но погода, как и настроение, может поменяться. Тем более вдали я заметил темную тучку — предвестник дождя. Это плохо. Не хотел я и весь сегодняшний день провести в обществе Фриты. — Как звали того странника?.. — задал я женщине вопрос, не поворачиваясь к ней лицом. — Который пришел в твой город.
Впрочем, не думаю, что Фрита нуждалась в моих дополнениях. Если она и в правду чиста перед мужем, то и без них поняла, о ком я хотел узнать подробности.
— Зачем тебе это? — в ее голосе слышалось удивление и даже разочарование.
— Как его звали? — повторил я свой вопрос.
— Ты решил найти его и отомстить?
Боги! Почему нельзя просто ответить? Зачем пытаться разозлить меня?
Хотя... Я в принципе спокойный мужчина. Это надо очень постараться, чтобы вывести меня из с себя. Сдержанность — моя отличительная особенность. Я могу длительное время держать в себе обиды, боль, но при этом делать вид, что меня все устраивает. Я буду наклеивать на лицо фальшивую улыбку, даже лгать, четко смотря другим в глаза, если этого требует важное дело. Жизнь заставила меня порой поступать неправильно, не по нормам человечества, не по законам викингов.
Я медленно развернулся и рванул к Фрите. Подойти к ней на максимально близкое расстояние не позволила та самая балка, на которой уже откуда-то появилась цвета кости с черными хаотичными пятнами чешуйчатая красавица. Она медленно ползла по своим делам, изучая запахи багровым языком. Фрита тоже оторвалась от своего занятия и сделала несколько шагов мне навстречу. Но прогибаться под балкой со змеей не решилась.
Женщина смотрела на меня вызывающим и колким взглядом. Мне неизвестны были ее мысли в данный момент, но мне казалось, что у нее нет желания даже вспоминать этого человека.
— Просто скажи его имя! — процедил я сквозь зубы, одарив гостью таким же холодным взглядом.
— Его звали Харбард.
Я выдохнул и скривил лицо. Я знал этого человека. Не лично, к счастью. Именно с ним у моей жены была связь во время моего похода на Париж. В который раз жалею, что я не умер во Франкии или в Каттегате... Какая разница, где. Главное — освободить себя от всех обязанностей: от правления городом, от походов, от будущей мести королю Англии за уничтожение поселения в Уэссексе... Как же я устал!
Одной рукой я осторожно взял змею и положил себе на плечи. Она не возражала насчет своего нового места нахождения и продолжила дальше изучать языком частички, летающие в воздухе.
Лукаво улыбнувшись, я прищурился и отошел обратно к окну.
— Ты знаком с ним? — поступил от Фриты вопрос.
— Нет, — тихо ответил я сразу же. — Но моя жена в этом преуспела.
— В каком смысле?
А Фрита вроде не дуреха, но задала такой глупый вопрос, на который у меня вновь не имелось желания отвечать. Мне не хотелось выносить семейные проблемы на суд чужих.
— Не важно, — отмахнулся я и кончиками пальцев погладил змею по голове. Я точно знал: в чьем доме побывал этот странник, счастья семье не видать. Проверено на собственном опыте. Но я не стал разочаровывать этим Фриту. Ей сейчас о ребенке нужно думать, прежде всего.
* * *
Завтрак прошел в тишине. Лично меня она полностью устраивала, чего я бы не сказал относительно своей гостьи. По ее глазам было видно, что она хотела меня о чем-то спросить, но по каким-то причинам не решалась.
Блюдо, приготовленное Фритой, было той еще гадостью, но я не подал виду, что моему языку не нравится смесь всех продуктов, использованных для приготовления этого рукотворного творения. Все-таки Фрита старалась, готовила, а я всегда ценю чужой труд. В итоге я проглотил только несколько орешков и запил элем, решив, что обед останется за мной. Не хотелось голодать в собственном доме. Да и не постная неделя у меня наступила. Хоть я и принял христианскую веру, жить по правилам саксов выше моих сил. Меня ведь с рождения учили чуть ли ненавидеть ложного бога — так Иисуса Христа называет Флоки. Этельстан хоть и многое рассказал мне в свое время о традициях христиан, о том, что такое чудо, святой человек, но все-таки наши боги — Один, Тор*, Фрейя* — ближе к телу.
Сделав очередной глоток эля, я встретился с каким-то потухшим взглядом Фриты, хотя еще несколько минут назад в ее глазах горел огонек страсти. Я заметил, как ее лицо немного побледнело и в следующую секунду женщина издала тихий, жалобный стон, очень похожий на скулеж щенка. На моих глазах она быстро переместилась на кровать и приложила ладонь к животу, смущенно на него посмотрела.
Я нахмурился и насторожился. В голове возникла мысль узнать, в чем дело. Конечно, вряд ли я чем-то смогу помочь... Но хотя бы поддержу словом. Оставив недопитый кубок, я поднялся со шкуры и медленно подошел к Фрите, присел рядышком на кровать и тихо спросил:
— Что случилось?
— Ничего... Все в порядке, — поморщилась Фрита, поглаживая живот ладонью. Очевидно, таким образом, она пыталась облегчить боль.
— Ты кого хочешь обмануть? Меня или себя?
Она опустила глаза.
— Никого... — и покачала головой. — У меня бывают боли. Периодически. Но потом проходят.
Я не знал, что на это ответить. Я ведь никогда особо не интересовался, как проходит процесс вынашивания ребенка в женском теле. Но хотя точно могу сказать, что дело это тяжелое и сложное.
— Это моя вторая попытка родить сына мужу, — вполголоса произнесла Фрита. — Первого я потеряла. А с этой беременностью что-то не так. Эти боли... Порой я пугаюсь, я не чувствую никаких сигналов от дитя. И мне становится страшно, что он уже умер внутри меня. А еще одной смерти я не переживу, — с надрывом сказала Фрита. В ее голубых глазах я заметил влагу. — Тогда муж меня, не задумываясь, бросит. И не останется ни единого шанса на понимание с его стороны.
Я сделал глубокий вдох, сочувствуя Фрите и ее состоянию. Не в простом положении она находилась: обвинение в измене, проблемы с беременностью, да и еще все наперекосяк в личной жизни.
Прямо как у меня. Жену видеть я совсем не желал в ближайшее время, но придется. И в Каттегат вернуться придется: к обязанностям, к детям... Они ведь еще маленькие, нуждаются в отцовской заботе и внимании. Хотя далеко не во всем я для них достойный пример.
— Он и так в последнее время сильно охладел ко мне. Сначала просто терпел, потом сторонился, а несколько дней назад словно рассудком помутился. Мне так больно от его унижений перед людьми, от его оскорблений... Я ведь не виновата... Рагнар... — не выдержав, она расплакалась и сразу же прижалась к моей груди, уткнулась носом в плечо.
Я очень удивился такому поведению Фриты. Если при первой встрече она мне показалась уверенной в себе женщиной, точно знающей себе цену, то теперь она была похожа на юную девушку, на которую разом навалилось множество проблем. Прямо, как на меня. Только я уже давно вырос из того возраста, чтобы так откровенно делиться своими тяготами с кем-либо. Но разве что только со старшим сыном... И то я никогда никому не смогу уже полностью раскрыть свою душу. А Фрита это сделала. Возможно, поделившись с чужим человеком тем, что ее терзает, ей станет легче.
Я не видел ее лица, но слышал глухие всхлипы, и мне стало как-то не по себе. Тревожно за Фриту. В чем-то даже хорошо, что она раскрылась мне, не скрою, мне было приятно понимать, что она доверилась мне. Возможно, именно то, что я конунг, сыграло решающую роль. А, может быть, и по иной причине.
Я осторожно погладил Фриту по спине, согревая своим теплом. Мне необходимо было ее утешить и успокоить.
— Тише-тише, все будет хорошо... — шепнул я ей и легко коснулся губами ее макушки. — Все наладится.
Она только еще крепче прижалась ко мне и расплакалась еще сильнее. Я не стал предпринимать попытку отстраниться от Фриты. Если я могу быть для нее полезен в данную минуту, то сделаю все от себя возможное, чтобы ей было легче перенести это нелегкое время.
Она отстранилась и виноватым взглядом посмотрела на меня.
— Тебе надо отдохнуть, — сказал я, посмотрев чуть в сторону. — Я не буду тебе мешать.
— Ты не мешаешь, Рагнар... — она сделала глубокий вдох и взяла одну мою руку в свои ладони, а потом приложила ее к своему животу. — Чувствуешь его? — тихо спросила Фрита, склонив голову в бок.
Я нахмурился и почти сразу же убрал руку. Не потому, что мне было неприятно, а из-за печальных воспоминаний о том времени, когда бывшая жена потеряла нашего сына. Она была в отчаянии, я тоже... Напился тогда так, что едва ли держался на ногах. Я очень хотел иметь большую семью, много детей, но организм жены был, видимо, уже слаб и истощен для того, чтобы в нем развивалась новая жизнь.
Фрита вопросительно посмотрела на меня, но я и не думал объясняться. Уж перед ней-то точно.
Я поднялся и отошел к самой дальней стене. Отодвинул деревянную клетку с крысами чуть в сторону и открыл люк. Из специального тайника я извлек несколько чистых белых шкур и положил перед Фритой на кровать со словами:
— Будет теплее.
— Зачем он тебе? Прячешь там награбленную добычу? — медленно поговорила женщина, встав с кровати, с интересом рассматривая новую зону в доме.
— Нет, — твердо ответил я. Добычу я храню в сундуках, закопанных в землю в одном месте, о котором никто не знает. Даже мои жители. Пускай они и немы по своей природе, я им не доверяю такую тайну. — Это не только место для хранения вещей, а еще второй выход в лес. Посмотри, если хочешь.
Фрита опустилась на колени и стала внимательно следить за моими действиями, как я вытащил из тайника ненужную мне утварь и убрал несколько коротких половых досок. Показал рукой на открывшуюся ее взору яму и объяснил, что если залезть в нее, то можно увидеть подземный тоннель, когда-то вырытый лично мной, ведущий прямо в лес. Примерно такой же выход имелся в моем старом доме, когда я еще был бондом*, который сожгли подданные бывшего ярла Каттегата. Никогда не будет лишним подстраховаться.
— Неплохо, конунг Рагнар! — улыбнулась Фрита и вернулась на кровать. — Только не думаю, что ты когда-нибудь им воспользуешься. Разве тебе здесь грозит опасность?
В следующую секунду я услышал тревожное ржание лошади снаружи. Странно, ведь своего коня я оставил в Каттегате и пришел в свой дом на своих двоих. Тогда кто же еще набрел на это убежище?
