Бал, изменивший судьбу Малфоев и не только Малфоев

Мы вернулись в мэнор только к половине двенадцатого, почти в полночь даже. Гермиона быстро убежала к себе: «Я пойду в душ у себя, чтобы не терять времени, Драко!», а как по мне, она решила оттянуть разговор об ОКР. Теперь уже мы просто лежали на кровати. Ничего не хотелось делать, мы оба думали о нашем ОКР. Молча. Так нельзя. — Милая, я всегда буду рядом. — Надо начать разговор. — Драко, — она приподнялась, — мой любимый, — нежно коснулась моих губ своими, — я тоже всегда буду рядом с тобой. Чтобы ни произошло. Я всегда на твоей стороне. Она рада, что я заговорил. Почему же она сама не решилась на это? Не хотела напрягать своими, по её мнению, проблемами? Так тоже нельзя, надо ей показать, что я всегда готов её выслушать и помочь. — Я люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю. Я не смогу без тебя, особенно после того, как узнал, как хорошо нам может быть. Я зарылся лицом в ее кудри. Мне нравится это делать. Надо подумать, как ненавязчиво ей втолковать, что важнее неё и её проблем у меня ничего нет… Ненавязчиво, чтобы она не подумала, что у меня помимо ОКР ещё синдром гиперопеки и что я буду постоянно требовать от неё отчёта во всех действиях. — Драко, — она села на меня, пока просто на колени, — последние дни были для меня чем-то сумасшедшим. Я столько пережила: и страшного, и прекрасного. Я никогда не чувствовала себя настолько живой, настолько любимой и желанной, ты будто включил что-то во мне. Тебя нет рядом, мне становится плохо. Я… Я думала о том, что мой патронус поменялся… Тогда, в тот же вечер. Я спрашивала себя, не пугает ли меня это, действительно ли я тебя люблю или это просто реакция на стресс и временное увлечение… Нет. Я люблю тебя. Я на этой фразе сжал ее в объятиях чересчур сильно, она даже ойкнула и рассмеялась. — Знаешь, в Хогвартсе у меня в самом начале были к тебе некоторые чувства, просто ты вёл себя как полнейшая задница, и они сошли на нет… Ну, или я просто запрещала себе об этом думать… — Мерлин, девочка моя! — Меня с первой нашей недели в Хогвартсе восхищал твой ум, твоя память, способности. У тебя хорошее чувство юмора, когда оно направлено в мирное русло. Ты хороший друг, я видела это по тому, как ты носился с Блейзом, когда тому нужна была помощь. — Она поцеловала меня, — я видела тебя с Тедди. Знаешь, в тот момент мне впервые за мои восемнадцать лет захотелось испытать радость материнства, мне захотелось подарить тебе детей. Я всегда столько переживала по поводу того, что все девочки хотят этого чуть ли не с детства, постоянно говорят об этом, а меня это только пугало, я не хотела, я боялась, я… Гермиона крепче ко мне прижалась, продолжила: — А в тот момент мне захотелось помечтать о том моменте, когда я впервые возьму на руки нашего малыша, — Мерлин, я сам поцеловал её, — а когда Тедди поменял внешность на типичного Малфоя, у меня сердце куда-то ухнуло… Драко, я буду счастлива стать матерью твоих детей. Я люблю тебя. Так, кажется, она сама поняла, что если уж и говорить с кем-то откровенно, то это со мной. Вряд ли она ещё кому-то признавалась в том, что идея завести ребенка вводила её в ужас. Прогресс. А всё из-за таких как Уизел! Нельзя считать, что твой партнер этот… Как его! У американского фантаста… А, робот! И что эмоции ему не свойственны, что он должен заниматься только тобой и твоими эмоциями… — Милая, любимая, я о таком даже не смел мечтать, я буду счастлив стать отцом для твоих детей. Знаешь, у меня тоже сердце удар пропустило, когда Тедди скопировал мою внешность. Милая, я обещаю, что буду лучшим мужем и отцом, я никогда не буду сплавлять на тебя одну наших детей, я всегда буду рядом. По мере того, как я говорил, она больше расслаблялась, и мне даже показалось, что она протёрла глаза от слёз. Моя милая, я ведь действительно имею ввиду то, что сказал. Если кто и сравнится с тобой по тому, как сильно я люблю этого кого-то, то это наш ребёнок. Будущий. А может, и будущие дети… Я очень даже не против. Я один, как и мой отец, как и его отец, по той причине, что у женщин были некоторые проблемы с беременностью и родами. Роди меня мама в том же возрасте, что родила, к примеру, Лили Поттер, мне было бы уже не восемнадцать, а двадцать три… Пять лет мама не могла забеременеть. Я поцеловал Гермиону глубже, чем во все разы до этого за вечер. Она обняла меня за шею и устроилась поудобнее, я гладил её по спине, показывая, что я рядом, что я всеми мыслями сейчас тоже рядом, а не неизвестно где в квиддиче… Ну, или в чём обычно бывал мыслями Уизел… Мы лежали так некоторое время, потом вспомнили про сегодняшнее приключение, потом о тётушке, Гермиона рассмеялась и сказала: — А Рональду поделом будет посидеть с пауком. Своим враньём сам себя в это втянул. Моя милая! Гермиона переживает, что использует такой страх этого дебила. Да, Амбридж с кентаврами, которые её не убили по чистой случайности: можем, умеем, практикуем, а такая шалость вызывает муки совести! И при этом ей всё равно, что его собственные братья вызвали у него этот страх. Что они там сделали, кстати? А, игрушку в паука превратили! — Да, полностью поддерживаю. Меня особо бесит то, как он тебя выставляет жадной до денег или падкой на мои и отца речи и красоту. — Упёрся же он в отца! Это бесит! — Отца — ключевое слово, м-м, милый? — Она рассмеялась. Я защекотал её. — В какой-то степени да. Да! Я его полная копия! Интересно, что Гермиона думает по этому поводу? — Даже не думай об этом, Драко. К твоему отцу я отношусь очень тепло, с уважением, он будет хорошим дедушкой нашим детям, это сразу видно. Привлекаешь меня только ты, даже с учётом вашей почти одинаковой внешности, — она села на меня в позе наездницы. — М-м, я и не сомневаюсь, — как она приятно давит своей киской на член. — А ты боишься пауков? — Что? — Нет, уже. — Драко, верни мозг в голову из члена и отвечай нормально! — Уже? — Ей интересно? — Да, когда мне было пять лет и мы всей семьей гостили у Забини, один из кавалеров его матери, не помню, кто именно, очень увлекался пауками. У него были и мелкие, и тарантулы, и даже твари покрупнее. Мы с Блейзом играли в саду, как вдруг я понял, что по мне что-то ползет. Я маленький был, испугался, стал трясти ногой, чтобы его смахнуть, а тот взял и обернул лапы вокруг моей лодыжки. Потом я почувствовал жгучую боль, и всё потемнело. Очнулся я под ворчание крёстного в гостиной дома. Он как только не называл и миссис Забини, и её дружка! Родители сидели около меня, мама с красными глазами, а отец очень взволнованный. Появился этот самый дружок, отец прямо у него на глазах превратил парочку пауков, они были в аквариуме в той же гостиной, в пыль. Потом призвал ещё пару, ещё пару, а затем сказал, что миссис Забини следует быть осмотрительнее в выборе людей, которых она допускает под одну крышу с собственным сыном. Мы вернулись в наш мэнор в тот же день: Блейз отпросился с нами, очень потом благодарил отца, рассказал, что сам сильно боится пауков, а его отчиму было на это до фени. — Ужас какой! Гермиона смотрит на меня с широко распахнутыми глазами. Эх, милая, у меня много интересных историй из детства… Но мне грех жаловаться, около меня, в отличие от Гарри, всегда были отец, мама, крёстный, а перед последним мне до сих пор стыдно за своё поведение на шестом курсе… — Да, отец опытным путем узнал, что и у меня, и у Блейза развилась острейшая форма арахнофобии. Нас даже картинки пугали, а по ночам кошмары снились с участием этих членистоногих. Мы несколько ночей спали с родителями, потому что им надоело вскакивать посреди ночи, чтобы нас успокоить, — я улыбнулся, — но кошмары прошли буквально через неделю: крёстный сварил нам какое-то успокоительное, а вот страх перед изображениями, я уже молчу о живых пауках, у нас остался. Отец в один день пришёл к нам в комнату, когда мы с Блейзом играли у меня. Отец сказал, что необходимо избавиться от этого страха, чтобы при встрече с пауками мы могли адекватно среагировать и защитить себя, если никого рядом не будет. Мы тогда испугались очень сильно, но отец усадил нас на колени и сказал, что он будет рядом и не позволит ничему случиться. Мы немного успокоились и согласились: мы ведь понимали, что угроза встречи с этими тварями весьма и весьма велика, а бояться мы не хотели. Втроём мы сели на пол: отец перед нами, а мы с Блейзом рядышком. Отец предупредил нас, чтобы мы не боялись, что он никогда не допустит, чтобы с нами что-то случилось, подождал, пока мы осознали это, и трансфигурировал у себя на руке какую-то мелочь в паука, сразу его обездвижил и накрыл его сверху второй ладонью так, что в итоге тело паука оказалось крепко зажато ладонями, а его лапы высовывались в пространство между пальцев, — я показал ей эту «корзинку», — я и Блейз поняли, что нам действительно ничего не грозит, и начали ощупывать это несчастное создание. Отец постепенно снимал с паука заклятие, и тот уже шевелился, но всё ещё был зажат в руках. Мы привыкли к виду и количеству конечностей у этой твари, отец приподнял ладонь, теперь мы видели и тело, но всё равно были в полной безопасности. Постепенно, за несколько дней мы медленными шагами дошли до того, что могли сами удерживать паука в таком виде, потом страх как-то сам собой ушел. Сейчас и я, и Блейз спокойно относимся к ним и можем брать в руки. — Ого-о, — Гермиона в шоке, — я определённо хочу от тебя детей: такого дедушку упускать нельзя! — Она рассмеялась и обняла меня. — А ты боишься? — Вряд ли: она без страха брала ту книгу, когда на её обложке был реальный огромный мумифицированный паук. — Не-а, я боюсь пчёл. — Ох ты, оригинально… — Пчёл? — Интересно, почему? — Да, ос, пчёл и похожих на них насекомых. Меня никогда не жалили, и я очень боюсь, что в один день это случится. Гермиона боится боли? — Меня жалили. Это не больно, особенно, если сразу нанести нужную охлаждающую мазь. Я поцеловал её в носик, потом перешёл на губы, шею, ушки. Я не смог удержаться, она выглядела очень… Уязвимой? Не знаю, как точно это описать, поэтому я и решил её отвлечь таким способом. Со страхом боли разберёмся позже: не буду на неё давить, особенно с учётом пыточного от моей тётки… — Драко, — она заёрзала на мне, мой мозг опять ушёл в член, — Драко, — милая моя, чего ты хочешь? — Милая, что? — Она страстно поцеловала меня. — Мне очень нравится, когда ты так меня называешь, — я знаю, потому так часто это и говорю, любимая. — А мне нравится, как ты зовёшь меня по имени: ты так мелодично произносишь «Драко», я готов в эти моменты на всё, — я вот не вру сейчас ни капли, я действительно готов на всё. — Да? — Гермиона резче двинула бедрами, — мой Драко, — она стала меня раздевать, — мой милый, любимый Драко, — она забила на раздевание вручную и палочкой заставила одежду на нас обоих исчезнуть, опустила руку на мой член. Да, милая, умница. — Милая, — я взял её руку в свою и показал ей темп, в котором мне больше всего нравится, — пожалуйста. — Я хочу повторить то, что было утром. Мерлин, я самый счастливый человек на этой планете! Гермиона быстро спустилась с меня и без лишних поддразниваний медленно провела языком по головке, потом взяла её в рот и начала сосать. О-ох, это настолько хорошо, что волей-неволей начинаешь думать о пауках и прочей гадости, чтобы сразу не кончить от вида её пухленьких губ на головке. Она ласкает меня и языком, и руками, я не могу сдерживать стон, тем более, что ей нравится, когда я срываюсь на стоны или рычание. Зачем ей отказывать в этом, когда она так развратно почти лежит между моих ног, приподняв свою потрясную попку, и сама, периодически постанывая, сосёт, лижет, ласкает? О-х, это просто совершенство. Гермиона завела одну руку назад. Она сама до себя дотронулась! Мерлин! — Милая, иди ко мне, давай, сядь своей киской мне на лицо, — Гермиона прогнулась в пояснице ещё сильнее, с громким чавкающим звуком выпустила изо рта головку, — милая, прошу, я так хочу тебя вылизать, — это чистая правда, те, кто считают за унижение подобные ласки, просто конченые идиоты. — Драко? — Она, кажется, опять смущается, надо это исправить! — Милая, — я потянулся к ней и взял за талию, усадил себе на живот и почувствовал, какая она уже влажная, — я хочу вылизать твою сладкую, сочную, обалденно вкусную киску, не отказывай мне в этом наслаждении. Я поцеловал её в распухшие губы. Одна мысль, что они распухли от того, что она усердно сосала мой член, заставила оговоренный орган дернуться. Кто не целует женщин после этого, тоже идиоты. Гермиона слезла с меня, развернулась ко мне аппетитной попкой и перекинула ногу через меня. Я взял её за ягодицы и опустил её киску себе на рот. Сразу поцеловал её клитор, поднялся языком ко входу. Моя милая вскрикнула, принялась дрочить мне рукой, а я провёл языком от клитора до копчика, и Гермиона опять вскрикнула, опустила свой прекрасный ротик на мой член. Да, это шикарная поза: мои смелые ласки заставляют её стонать, она отвечает тоже более смело, что уже заставляет стонать меня прямо ей в киску. Мне кажется, что у Гермионы есть способность испытывать струйный оргазм: иногда, когда ей особо хорошо, и она не пытается сдерживаться, прямо из её влагалища вырывается струйка бесцветной жидкости. Я прошу её не сдерживаться, так как заметил, что это доставляет ей огромное удовольствие. Когда это происходит, я сильнее держу её таз и ласкаю жёстче, Гермиона кричит, и это самая прекрасная музыка для моих ушей. Сама жидкость на вкус горьковатая, но и мне не обязательно её глотать: на удовольствии Гермионы это не отражается. Я очень жду момента, когда я смогу пальцами жёстко ласкать её изнутри: если она без проникновения может выдавать такое, то с нормальной необходимой стимуляцией будет ещё круче. — Драко, пожалуйста! О-о, эти слова сносят мне крышу. Я чувствую, что она почти на пике: она даже мой член заглатывает глубже! Милая, я тоже почти кончаю! Ещё несколько движений, и она кричит, так и не выпустив мой ствол из ротика, я не даю ей отнять её киску от моего лица, и вибрации от её стонов толкают меня за грань. — Это было великолепно! — Услышать подобное парням всегда приятно. — Да, просто обалденно, — я ещё раз провел языком по клитору, вызвав дрожь по всему её телу. — Драко, а ты сильно устал? — Она слезла с меня, и я притянул её для поцелуя. — Смотря для чего, — я провёл руками по её телу от лопаток до попки, жёстко взяв её за ягодицы. — Давай пойдём в ванную? Так хочется полежать в горячей воде, — Гермиона улыбнулась, — у нас был тяжёлый день, а горячая ванна — то, что нужно в таких случаях. Да, согласен: продолжим там. — Идём! Я делаю пару вдохов, встаю, беру её на руки, Гермиона смеётся, улыбается, обнимает меня за шею. Мерлин, спасибо тебе огромное за это счастье! Я ведь даже в мечтах так далеко с Гермионой не заходил!