Бал, изменивший судьбу Малфоев и не только Малфоев

На завтраке на следующий день присутствовали все. Даже Тедди! — Какие у кого планы? — Поинтересовался отец, отклоняя предложенную эльфийкой газету. — А можно пройти к тому озеру? — Джинни указала на окно, из которого открывался вид на озеро, защищённое от замерзания. Хорошая идея: Гермиона тоже хотела туда пойти. — Разумеется! Предлагаю пойти туда сразу после завтрака. — Отцу понравилось, что поступило предложение, касающееся мэнора. — Спасибо. У вас огромные территории! Правда, что у вас в лесной части есть виверны?— Джиневра, откуда?! — Да, это правда. — Отец тоже весьма удивлён такой осведомлённостью. — Они нашли тут убежище ещё во времена войны магического мира с Гриндевальдом, а потом Волдеморт искал их целых два года, пока не понял, что они у него под носом. — Тут он усмехнулся. Интересно, что было с Волдемортом, когда он это понял? И сколько потом отец восстанавливался? — Это вы о времени, когда он у него ещё имелся? — Спросил Гарри, и все рассмеялись. Да, так ржать над ужасом второй половины этого века можно только над шуткой победителя этого ужаса. — Да, об этом периоде. — Отец ещё улыбался. — А как вы поддерживаете такое количество сложных чар на столь большом объекте? — Гермиона сейчас будет удивлена тем, что объект ещё больше, чем он кажется отсюда. Мэнор-то на возвышении относительно озера! — Не я, мэнор, — ответил отец, — я всего лишь установил их, а мэнор их поддерживает. — Круто! — Близнецы решили принять участие в беседе. Через несколько минут они же начали новый виток в разговоре: — А можно мы попытаемся совой заказать сюда пару наших вредилок? Драко предложил опробовать пакет заклинаний для почты: если мэнор их просто тормознёт, а не уничтожит, то Хогвартс пропустит без подозрений! Да-да, Драко предложил спец-пакет заклинаний, Драко сделал. С артефактом разберёмся позже: там требуется или очень сильно заряженный магией предмет, или очень много вливаний от мага. — Конечно. Экспериментируйте. Мэнор рад, что им так заинтересовались. Это правда: я тоже чувствую, что особняк пытается показать себя со своей лучшей стороны, чтобы заставить гостей захотеть сюда вернуться: сам показывает дорогу в особо красивые комнаты, у которых бо́льшая часть какой-то стены состоит из окон; зазывает на крытые веранды; всегда помогает найти дорогу в нужное помещение; даже эльфы на кухне будто засели там, чтобы быть наготове в любую секунду подавать чаи и десерты. Когда тут «гостили» пожиратели, мэнор иногда вёл себя как Гриммо, только чуть приличнее: всё-таки его хозяину потом прилетело бы за подобные выкрутасы, поэтому шалил дом, когда упивающиеся смертью упивались алкоголем. Пьяным казалось, что это у них в глазах двоится и что это они с перепоя выбрали не ту дверь. На самом же деле это мэнор заставлял их биться лбом о стены. Ещё пьянчуги скатывались с лестниц как с горок, но в конце спуска их опять ждали ступеньки, об которые они отбивали себе задницы. Ну и так далее в том же духе. — Советую одеться полегче: до теплоизолирующего купола дойти можно и под чарами, а внутри него температура колеблется в диапазоне от двадцати до почти сорока градусов по Цельсию. — Я посчитал, что нужно их об этом предупредить. — Ого! — Гарри чуть не подавился чаем. — Неплохо! Уже не терпится посмотреть на тех, кто там обитает! Да, это наша гордость. Один из видов там вообще вымирающий. Его содержание обходится нашему хранилищу в полсотни тысяч галеонов в год. Сам Ньют Скамандер точно описал моему дедушке условия, необходимые для этих животных. Джинни вскинула брови, аккуратно заговорила: — Мне утром показалось, что я увидела сквозь пар над озером маленького дракончика на водной глади. Будто он плыл, как обычная утка, а потом нырнул и появился уже на другом конце озера, вышел на сушу и поджарил свой улов. Я говорю, что мне это показалось несмотря на то, что в своём увеличителе я уверена, потому что этот вид животных считается вымершим ещё в тридцатые годы прошлого века… Так мне показалось? Отец на это загадочно улыбался, положил подбородок на руки, сцеплённые в замке, вскинул брови и спросил: — Джинни, вы же видели это создание собственными глазами? — Люциус! — Рыжая выдохнула это севшим голосом, слегка прокашлялась, — вы хотите сказать, что вы располагаете маленькой колонией живых лун-ван, которые уже почти семьдесят лет считаются полностью исчезнувшими? Гермиона явно не понимала, о чём речь, и поэтому напряженно следила за развитием событий. — Да. — Вот так просто сказать о таких вещах может только истинный Малфой. — Мерлин! — Джинни откинулась на стуле. — Мерлин! — Смешная у неё реакция! — Простите, у меня просто нет других слов. — Она стала обмахиваться рукой. — Почему вы никому об этом не говорите? Это же… — Она стала подбирать слова, — это же невероятно! Ваши имена и фамилии внесут в историю! Они считаются вымершими по всему миру! — Вот именно, — отец кивнул, — они вымерли по той причине, что их органы, шкурки и кровь очень ценны и полезны в изготовлении зелий и артефактов. Пусть и дальше считаются вымершими. О них знает только одна моя племянница, которая держит свой большой заповедник в России. Я сам отдал ей несколько особей, чтобы судьба всего вида не зависела от одного только Малфой-мэнора. Племянница тоже держит своих дракончиков в секрете. Гермиона посмотрела на отца со смесью удивления и восхищения. Да, мы очень хорошо относимся к животным, а отец вообще их очень любит, собирает, восстанавливает. Клювокрыл — это отдельная история… Отец тогда очень переживал, что дело развернулось до такой степени: он-то просто хотел вернуться в Совет Попечителей, показав несостоятельность Дамблдора в выборе преподавателей, а вышло всё по-другому в итоге… А так отец очень хорошо относится к животным: он не он будет, если пройдет мимо создания, которое испытывает трудности. Он однажды вызвал к себе эльфа на Косую Аллею, чтобы тот аппарировал в мэнор рожавшую собаку. Так что о животных, почти вымерших от рук людей, говорить уже без надобности. Кстати… А где Живоглот? Надо потом спросить у Поттера! — Но вы же показываете их? — А, вот в чём вопрос у Джинни. — Нет, Джинни, — отец покачал головой. — Вы их увидели по той причине, что я позволил. Мэнор полностью открыт всем здесь присутствующим. Большинству своих гостей я не показываю и половины, ограничиваясь большими богато украшенными залами и гостиными. Таким гостям незачем знать об истинной ценности содержимого этого дома. Ага, многие считают мэнор не таким уж и большим, а они просто не были в половине поместья! — Спасибо, Люциус. Теперь понятно, — рыжая рассмеялась, — а то я уже решила, что никто так ни разу и не заинтересовался чем-либо кроме тех помещений, о которых вы сказали. О мэноре известно катастрофически мало, в основном, все говорят о большом бальном зале размером с маленькую площадь в центре Лондона, вашем дорогущем кабинете и великолепных теплицах вашей супруги, содержащих поистине редчайшие и красивейшие экземпляры цветов со всего мира. Теперь всё понятно. Спасибо большое, что открыли для нас весь мэнор. Он чудесен. Мы, разумеется, сохраним все его тайны в секрете. В конце концов, три пункта, упомянутые мною ранее, действительно прекрасны, и хвалить их на протяжении нескольких минут не составит труда. О-ох, простите, я всё ещё под впечатлением. Мне уже интересно, что ещё можно будет найти у того озера. Вряд ли там только дракончики Лун-ван! А рыжая мне нравится всё больше! Зря я к ней раньше плохо относился: не глупая, не чокнутая фанатка Поттера, а адекватная, хитрая и с хорошо развитой логикой. — Спасибо, Джинни. — Только отец это договорил, как перед ней появилась большая пиала с чищенными красными апельсинами. Прям бери и ешь, даже на дольки поделили. — Эм-м, а это? — Она в шоке уставилась на тарелку. — Это вам от мэнора. Вы любите красные апельсины? — Отец решил продолжить шокировать рыжую способностями нашего дома. — Да, очень. Но откуда и почему? — Она смущена. — Вы выразили восхищение домом, а этого давно никто не делал. Мэнор напряг домовиков: они могут общаться между собой, и те быстро нашли апельсины и доставили вам. — А вот отца ситуация забавляет. — О, Мерлин, спасибо. Хорошо, что я люблю красные апельсины, а не белые трюфели, это было бы очень неудобно! — Джинни с улыбкой принялась за цитрусовые. — Так вот, почему перед нами вечно везде появляется еда и мебель? — Решили уточнить близнецы. — Да, вы здесь желанные гости. Дом развлекает вас, как может, — ответил отец с улыбкой. — Спасибо. Нам это очень понравилось! — Они ткнули друг друга в бок и рассмеялись. — Это дом нам показывает дорогу? Вот, почему мы ни разу не заблудились в этих четырёх этажах четырёх крыльев! — Джинни положила себе в рот ещё дольку. — Да. Вы, конечно, не можете его чувствовать, как это делают Малфои и Гермиона, но помощь от особняка получите, в этом не сомневайтесь. Гермиону дом с первого её появления здесь заприметил как интересную девушку, но вы можете просить помощь и получать её без ограничений. — А как вы чувствуете дом? — Спросила Джинни. — Простите, просто это так интересно! А спросить можно мало у кого! — Джинни с интересом посмотрела на нас и Гермиону. — Не извиняйтесь ни в коем случае: тягу к знаниям различных видов магии нужно поощрять, — ответил отец. — Наш мэнор ощущается как водная гладь. Если окунуться в эти ощущения, то перед глазами появляется вода светло-голубого цвета, будто видишь её поверхность под углом. Можно заметить волны на её поверхности и изменения цвета воды в некоторых участках этого маленького моря. Да, у Малфоев с водой связано многое. Та же сфера в Гринготтсе и сундучок с перстнем. Потрясающая стихия: может дарить покой, может уничтожить. Гриммо, наверное, будет как звёздное небо… Ну или что-то в этом роде. — Некоторые утверждают, что могут видеть всё происходящее в любой точке дома, — продолжил отец. — Врут. Такого не выдержит ни один маг. Никто не знает, что конкретно происходит в особняке, можно лишь сделать общие выводы. Вот, к примеру, наш дом: если происходит общение на повышенных тонах, кто-то ругается, дерётся или испытывает боль, вода похожа на венозную кровь. Если же беседа идёт мирным ходом, маги всем довольны и не хотят причинить друг другу вреда, то вода не меняет свой светло-голубой цвет, но начинает светиться, будто сейчас из-за неё выйдет солнце. Если кто-то аппарирует на территорию, то создаётся ощущение, что сверху в воду кинули камень. Опять-таки, вода свой цвет меняет, волны на поверхности появляются, но никто не может точно знать, где происходит действие, оказывающее это влияние. Малфои могут походить по дому, ощущая нарастающую тревогу по мере приближения к эпицентру скандала, но точно аппарировать в этот центр не могут. Да, иначе жизнь была бы в разы легче! — А зачем тогда некоторые волшебники говорят, что могут видеть и чуть ли не слышать всё, что происходит у них на территории? — Спросила Джинни нахмурившись. — Чтобы держать гостей, не имеющих точного представления о магии особняков, в страхе. Представьте, я вам скажу, что вижу, что происходит у вас в гардеробной, к примеру. Это же странно, не находите? — Отец рассмеялся над тем, как Джинни расширила глаза, — многие пытаются таким неоднозначным методом внушить всем гостям, что любое их действие будет замечено, чтобы те не пытались что-либо куда-либо подлить, подсыпать, подложить или украсть. Хорошо пользоваться этим, когда никто не знает истинной природы магии домов. К тому же, добрая половина таких выдумщиков не заметит ничего, даже если гость будет гоблинским кинжалом уродовать семейное древо в главном зале. Нужно, чтобы дом и семья, в нём проживающая, имели прочную эмоциональную связь. — Круто, спасибо. — Джинни уже почти доела свои апельсины, как тарелка снова ими наполнилась. — О-ой, спасибо! Я прислушался к собственным ощущениям, вода засияла: мэнор действительно очень рад смене нашего круга друзей. — А правда, что магия дома способна защитить хозяина и его семью? — Гермиона спросила меня об этом еще в первый день, теперь и Джордж решил узнать, миф ли это. — Да, но в пределах разумного, — ответил отец. — Если вы бросите в кого-то из нас Инкарцеро или Экспеллиармус, ничего не произойдёт, а вот серьёзные вещи нам придётся отражать самим. Однако, дом и в этом случае будет пытаться помочь. — Фред вскинул брови и спросил: — Тоже атакуя нападающего? — Нет, поддерживая нас. Слава Мерлину, Тёмный Лорд об этой части магии не знал. Никто из знающих богатых Лордов ему так этого и не сказал, а сам он у нас в памяти это и не искал. С одной стороны даже хорошо, что он оставался здесь: Круциатус причинял боль и страдания, но период восстановления был заметно короче, чем у других, подвергавшихся наказанию вместе с нами. Ага, все лежат недельку, а мы на третий день уже в порядке. Волдеморт же одним Круцио не ограничивался: всегда было дополнительное заклятье дня от шефа. — Ого-о-о, — это уже Джинни, — а может быть такое, что Гермиону дом тогда тоже уберёг? Флёр до сих пор на неё смотрит как на некую ошибку природы! — Она засмеялась, — «Только-только пг’ишла, дня не пг’олежала в постели, зелья пила чег’ез г’аз и побежала в Гг’инготтс! Вы увег’ены, что её пытали Кг’уциатусом?», — все тихонько засмеялись над такой пародией голоса Флёр, даже Гермиона. — Флёр тогда сильно переживала, что использовали что-то похожее на Круцио, а Гермиона не давала проводить подробные диагностики. — Милая, к здоровью надо относиться с бо́льшим вниманием, — я взял её за руку и поцеловал. — Вот и займешься этим! Гермиона упёртая, как… — Рыжая неопределённо махнула рукой, — сам разберёшься, в общем. Главное — не обращай внимание на её протесты. О, как. Связано ли это с её страхом боли? Как с пчёлами? — Джинни! Я не упертая, как… — Гермиона повторила жест рыжей. — Сделаю вид, что согласилась. — Джинни заулыбалась. — Могу только сказать, что Блейз мне рассказал, что Драко тоже к себе бывает невнимателен. Он даже уточнил степень упёртости, но я не буду сейчас это повторять. Так что, следите друг за другом, если за собой не хотите. — Перед ней появился стакан обычной воды, — потрясающе! Я думала, хочу я воду или нет, а дом узнал это раньше меня! — Она опять засмеялась. — Гермиона, Драко, почему вы такие невнимательные по отношению к себе? Задумайтесь, пока не поздно, — Джордж почесал своё отсутствующее ухо. Мотиватор, блин! — Я боюсь врачей, — Гермиона закрыла лицо руками. Перед ней появилась ваза с конфетами с лесными орехами. Врачей, значит… — А я просто лентяй, — сказал я улыбаясь. Отец положил руку мне на плечо с видом: «Сын, почему ты такой безалаберный? Хотя, стой, сам знаю: я сам такой.». — Гермиона, у тебя же родители, — рыжая начала неуверенно. — Врачи, да, но это не мешает мне бояться этих самых врачей. Запах больниц, я говорю и о маггловских, и о магических, их одежды, всякие анализы, осмотры, диагностики, вид больных, их страдания и мучения! Я боюсь болезней! Я не болела ни ветрянкой, ни корью, ни прочими такими болезнями. Вы вряд ли знаете о них, они маггловские. — Гермиона взялась за вазочку с конфетами. — Я болел всем, что ты перечислила, — отец решил ввести Гермиону в шок? И меня заодно! — Как? Где вы их нашли? — Гермиона уже ест третью конфету. — У магглов. Те ещё недельки были… — Отец странно улыбнулся. Так это настолько плохо или всё-таки ещё и весело? — Вот, даже вы! А я ничем! — Уже четвёртая, — я не боюсь микробов или чего-то в этом роде, нет, я просто боюсь тяжёлые болезни. Наверное, боюсь, что не переживу их… О, Мерлин. Вот, в чём дело… И страх беременности тоже теперь понятен: начиталась, наверное, всякого об этом… Готов поспорить, её любимая графа во всех медицинских справочниках «количество летальных исходов». — Гермиона, — отец даже встал с места, подошел к ней, сел на стул рядом и взял за руки, в которых она держала следующую конфету, — не переживай. От ветрянки и кори не умрёшь, если нормально лечиться. Вот, смотри, у меня здесь маленький шрам на запястье, как раз от ветрянки. Как только она прошла, я и думать забыл об ощущениях, которые пережил. Полежал недельку с температурой весь в непонятной зелёной гадости и всё! — Гермиона критически осматривала шрам. Гарри тоже решил подключиться: — Гермиона, я уверен, что Люциус переживал это в кругу семьи, а я вот как истинный спартанец! Меня запихнули в чулан, дали зелёнку в руки и сказали: «Вперед, негодный мальчишка! Если из-за тебя заразится наш Дадличек, он пропустит ярмарку, о которой мечтал весь этот год!», и то я выжил! — Гермиона вцепилась в руку отца, грозя оставить там новый шрам. — Гарри! Как так можно?! — Милая в гневе! Поттер этого кошмара ей не рассказывал? Тогда и я про первый торт от Хагрида промолчу… — А родители нас ещё потом наказали за то, что мы этому борову скормили конфету, от которой у него язык дорос до пола! — Близнецы тоже начали переживать. — Не волнуйтесь: я потом всё-таки заразил этого поросёнка. Специально, — какая у Поттера ухмылка ужасающая. Надо запомнить этот момент. Даже Тёмный Лорд бы оценил! — Надо было ему что-то ещё сделать! — Джинни поджала губы и покачала головой. Отец понял, что запястье надо спасать, аккуратно взял Гермиону за руку и помассировал её запястье. Милая сначала дёрнулась от удивления. Она, кажется, вообще забыла о своих острых ноготочках. — О-о, так я сделал: я натравил на него однажды змею, — продолжил Поттер, — случайно, честное слово! — Гарри поднял обе руки ладонями вверх. — Как мне тогда влетело… Но оно того стоило! — Он рассмеялся. Мама взяла Поттера за руку и сказала: — Если бы Гарри отдали на воспитание первому проходимцу из Лютного, ему с огромной вероятностью повезло бы с опекунами больше, чем с Дурслями! — Да, это точно, — Гарри покивал. — Так что, Гермиона, не переживай. Всё с тобой будет хорошо. Мы и не такое проходили, — Гарри улыбнулся ей, а сам положил свою руку поверх маминой. Я вообще заметил, что он с родителями очень хорошо общается. Это очень хорошо. У него-то из родных никого не осталось, Уизли старшие тоже упёрлись непонятно во что, а любому человеку нужны рядом не только друзья и ровесники, но и те люди, к которым он может прийти за советом или поддержкой как к более опытному и старшему поколению. Я не ревную, мне не жалко: слава Мерлину, мои родители всегда были со мной, когда мне это было нужно, пусть и у Поттера теперь тоже будут. Если мои мама и отец сами так к нему начали относиться, то они уже от него не откажутся. Надеюсь, Гарри понимает это и придёт, если что-то понадобится.