Бал, изменивший судьбу Малфоев и не только Малфоев

У входа нас встретил Гарри, Гермиона сразу же прошла к Джинни, которая стала трясти её за руку, спрашивая о чём-то с восторженным интересом. — Драко, где вас носит? — Поттер! Сам не целуется, и мне не даёт! — М-м, мне кажется, я знаю, где, — к нам подплыл Том.       То-ом, ты же говорил, что не читаешь такие воспоминания! — Мой платиновый, тут и легиллементом быть не надо, такие вы счастливые. Ничего, если всё пройдет гладко, то уже минут через тридцать, а максимум через сорок вы будете вдвоём. — Мерлинова борода… — Да не красней ты, тоже мне. — Том закатил глаза. — А-а, так вы, — Гарри! Том даже цокнул: — Гарри, будь джентльменом. То, как Гермиона развлекается с этим очаровательным блондином, её дело.       Спасибо, Том. — Тебе не кажется, что ты скоро разучишься говорить вслух? — Спросил он с улыбкой. — Я, конечно, понимаю, что со мной тебе это не надо, с Гермионой, по всей видимости, вам тоже не до разговоров, — Гарри прыснул, — но остальные-то не слышат твоих мыслей. — Том сжал губы и поднял брови. — Хорошо, — ой, мой голос реально прозвучал как-то необычно… Я отвык от него что ли? — Ага, — Том улыбнулся. — идёмте, мне надо тебя и Люциуса обработать. Гарри похлопал меня по плечу и пошел к Джинни и Гермионе. Я прошёл за Томом к центру зала, отец уже сидел там. — Присаживайся, — Том указал мне рукой на кресло перед отцом. Мы теперь сидим боком к остальным. — Не переживайте, вы сможете обмениваться только словесными мыслями и только по желанию, а картинки и воспоминания не станут общими. Х-м, успокоил. Не сильно хочется делиться пикантными подробностями о моей жизни.       Ага, я думаю, что о пикантных подробностях из жизни Люциуса ты тоже не хочешь слышать.       Том! Извращенец! Зачем ты мне об этом сказал!       Ты забавно реагируешь на раздражители, точь-в-точь как Абраксас.       А-а. Ясно… — Сконцентрируйтесь на двух словах: «Participes cogitationеs» (лат. «разделяю мысли», прим. автора). Повторяйте их про себя, палочки возьмите в левые руки, — мы сделали, как велено, — да, вот так. Загвоздка такого на вид лёгкого заклинания в том, что вам нужно после его применения несколько раз одинаково ответить на вопрос или представить одинаковую картину. Отвечайте на вопросы мысленно, я прекращу задавать их, когда почувствую, что связь наладилась. Не переживайте, вопросы достаточно лёгкие, ответы в большинстве своем приходят на ум сразу. Готовы? — Мы кивнули. — Отлично, приступим. Закройте глаза. Вдох, выдох, спокойно. Сейчас разберёмся. — Назовите антоним к слову «любить». Ненавидеть. — Выберите лишнее: три пятых, три седьмых, три девятых. Три пятых, это единственная дробь из трёх, что приводится к конечной десятичной. — Бочка сливочного пива стоит тридцать четыре сикля, сколько будет стоить две с половиной бочки? Пять галеонов. — Назовите синоним к слову «рабство». Неволя. — Бакалейщик купил ящик с апельсинами за двадцать сиклей, в ящике двенадцать дюжин. Две дюжины испортятся до того, как он успеет продать все апельсины, бакалейщик об этом знает. Вопрос, по какой цене в кнатах ему нужно продавать дюжину апельсинов, чтобы получить прибыль в половину от закупочной цены? Двадцать делить на два будет десять, значит, бакалейщик должен получить тридцать сиклей, а продать он сможет десять дюжин, значит, каждая дюжина пойдет по три сикля, а это восемьдесят кнатов. — Выберите лишнее: луна, лампа, свеча. Луна, это естественный источник света, а не сделанный человеком. — В статье двадцать четыре тысячи слов. Редактор использует для неё два вида шрифтов. При использовании крупного на странице умещается девятьсот слов, а мелкого — тысяча двести. Вопрос, сколько страниц должно быть напечатано мелким шрифтом, чтобы статья заняла двадцать одну страницу? Двенадцать икс плюс двадцать один умноженное на девять и минус девять икс будет равно двести сорок. Три икс равно двести сорок минус сто восемьдесят девять, то есть пятьдесят один, то есть икс равен семнадцати. Семнадцать. — Огонь так относится к теплу, как роза к? Запаху. — Выберите лишнее: зигзагообразный, широкий, прямой. Широкий, это характеризует отличный от двух других слов параметр. — Скоро так относится к никогда, как близко к? Нигде. — Подберите синоним: у семи нянек дитя без глаза. Трое докторов не лучше одного. — Месяц. Луна. — Какой вопрос я задал первым? Назовите антоним к слову «любить». — Отлично. — Всё?       Видимо, да, — услышал я в голове голос отца. — Можете общаться мысленно? — Спросил Том с улыбкой.       Три, четыре… — Отсчитал отец. — Да. — Мерлин, реально получается отвечать хором! — Назовите любой цвет, — сказал Том, вставая с кресла.       Синий. — Синий, — ответили мы с отцом хором. Том одобрительно кивнул. — Драко, передай Люциусу, — тут Том остановился и вложил продолжение мне в мысли:       Три миллиона триста тысяч триста тридцать три. — Три миллиона триста тысяч триста тридцать три, — отец начал говорить, едва Том закончил говорить в моей голове. Прекрасно. — Молодцы. Знаете, на сколько вопросов вы ответили одинаково? — Мы отрицательно покачали головами. — Тринадцать из тринадцати. Я удивлён. Обычно требуется от двадцати вопросов, чтобы люди поймали волну и стали отвечать и формулировать свои ответы схожим образом. Браво, — Том одобрительно закивал. — Я уже молчу о численных задачах, они изначально задаются, чтобы искусственно заставить людей идти одним путём, — он показал руками направление вперёд, — там вы буквально слово в слово, действие в действие, секунда в секунду справились. Синонимы у вас тоже пошли на ура, вы отвечали в секунду. Молодцы. — Спасибо, это оказалось не так уж и сложно, — мы с отцом сказали хором, мысленно отсчитав две секунды. Фред и Джордж одобрительно закивали. — Том, ты гений! — Гарри вскочил с дивана, — это же решит все оставшиеся проблемы! Их речь завтра не будет урезанной, никто не подумает прикапываться! Том искренне улыбнулся и сказал, что всегда рад поспособствовать. — Раз все со всем разобрались, то предлагаю расходиться, завтра не менее трудный день, — Том сказал это, нагло улыбаясь мне. О-ох, Том! Не надо издеваться!       Платиновый мой, я не издеваюсь, я, наоборот, способствую вашему с Гермионой контакту. Он еще и улыбается! А сказал-то как, «контакту»… — Да, соглашусь, идёмте спать. — Теперь Поттер мне поигрывает бровями. Вот что за люди!       Хорошие и заботливые. — Идёмте, — Том пошёл вперед и увёл за собой всю молодежь. Тёте и родителям в другое крыло, я и Гермиона пойдём одни. Х-м, надо будет потом поблагодарить Тома за такую роскошь. — Милый, — только все разошлись, Гермиона подошла ко мне, — я соскучилась, — она закусила губу. — Идём, — я на секунду прижал её к себе и поцеловал, крепко держа за затылок. Она застонала и обняла меня руками за шею. — Идём. Есть другой путь к моим комнатам, пойдём этим вариантом: ещё одного подмигивания от Тома или Гарри я не переживу, —сказал я шёпотом, когда отстранился. — От Тома? — Гермиона засмеялась. — Он что-то сказал? — Нет, он приличный, — сказал я, вздохнув. — Нам сюда, — я повел её к двери, что незаметна всем, пока я сам её не покажу. Она буквально на выходе из этой гостиной. — Ого! — Гермиона удивлённо выдохнула, когда мы сразу же оказались в нашей гостиной. — Милая, — я уже успел раздеть её с помощью магии, — как я люблю, когда ты не собираешь свои волосы, — я сразу же зарылся пальцами в её кудри. — Я хочу, чтобы ты сейчас же опустилась на колени и взяла мой член в свой сладкий ротик. Я поцеловал её, а потом сам опустил на колени, намотал на кулак её волосы, расстегнул брюки, Гермиона сразу же поцеловала мой стояк сквозь ткань. Я, так же держа её за волосы, отстранил от себя, опустил брюки и нижнее бельё и снова придвинул её голову к члену. Гермиона сразу же взяла в рот головку, заставив меня шумно выдохнуть. — Нравится? Она к этому времени уже взяла в рот побольше, но ради ответа выпустила член из кольца губ и, глядя мне в глаза, опустилась так, что мой стояк находился выше её лица, выдохнула тихое «да», а потом провела языком по всей длине от мошонки до головки. — Хорошая девочка.  Она снова взяла его в рот, стала помогать себе руками. Я на пару секунд зафиксировал её голову в одном положении и сам толкнулся в её офигенский ротик. Гермиона расслабила горло ещё больше, я прекратил сам двигаться, снова предоставив ей свободу в действиях. — Милая, — она теперь ласкает языком мошонку, ох, как же хорошо. — Милая, — я нашёл в себе силы ее отстранить, я не хочу кончать так рано. — Иди сюда. Я поднял её на ноги, держа рукой сзади за шею. Она прошла за мной к кровати, я лёг на спину и позвал её ко мне. — Нет, иди так.  Я заставил её лицом ко мне сесть мне на плечи, а потом придвинул её киску к своему лицу и плоским языком провёл по всей промежности. Гермиона застонала, откинув голову, сжав руками покрывало, на котором мы лежали. Я обнял её руками так, что не оставил свободы в движениях, намертво зафиксировав её набухший клитор перед своими губами. — Да, пожалуйста, — она сама ещё слегка наклонилась ко мне, когда я с силой вобрал его в рот, — Драко! — Ей понравилось то, как я стал ласкать его языком, — Мерлин! — Гермиона запустила пальцы в мои волосы и слегка их сжала, будто стараясь придвинуть меня ещё ближе, — Драко, ещё чуть-чуть, да, я столько этого хотела, да, пожалуйста, — как скажешь, милая, — Драко! — Она вся задрожала, пыталась отстраниться, но я держал её так же крепко. — Драко! — Она пытается отдышаться, я всё ещё ласкаю её, чтобы продлить удовольствие. — Любимый, как ты хочешь? — Как я хочу? — Я хочу втрахать тебя в эту кровать, милая, чтобы ты снова расцарапала мне спину, пока я буду вдалбливать тебя в матрас. Гермиона слезла с меня и села на кровати на коленях. Она смотрит на меня как маленький беззащитный оленёнок, мне это сейчас нравится ещё больше, чем её обычный горячий развратный взгляд. — Иди ко мне, — она отползла от меня дальше в центр, — милая, иди ко мне. Я догнал её почти у края, подмял под себя, практически лёг на неё, чтобы вдавить своим весом в кровать, завёл ей руки за спину, стал целовать её шею, периодически срываясь на укусы. — Как же я тебя хочу, — она извивается подо мной, пытается освободить руки, мне нравится такая непокорность. — Милая, я всё равно тебя сейчас возьму, — я коленом раздвинул её бёдра, — разве ты этого не хочешь? — Она закусила нижнюю губу. — Провоцируешь меня? — Она кивнула, я резко нагнулся к её лицу, чтобы провести языком по её губам, поцеловать, а потом самому укусить её пухлую нижнюю губку. — Ты такая влажная, — она хочет свести бёдра вместе, ну уж нет, — милая, — я закинул её ноги себе на плечи, под её удивленное «ох» я вошёл в неё одним глубоким толчком на всю длину. — Моя девочка. Я понял, что Гермиону уже не нужно каждый раз долго растягивать, особенно, если она так возбуждена, и уже начал размашисто в ней двигаться. Я оперся руками на кровать, нагнувшись к Гермионе. Ей такая смена угла, под которым я в неё вхожу, очень понравилась, она даже гортанно вскрикнула. — Драко! Пожалуйста! — Она положила свои руки мне на плечи и вцепилась в них своими острыми ноготочками. — Пожалуйста, что? — Я пару раз вошёл в неё с особой силой, Гермиона даже задержала дыхание, — пожалуйста, что, моя милая? М-м? — Я наклонился к её ушку, слегка прикусил мочку, а потом прошептал, — скажи мне, чего хочет моя маленькая сладкая девочка? — Она тихо пискнула, повернула голову, нашла своими губами мои и стала целовать, отстраняясь каждый раз с громким чавкающим звуком. — Тебе так хорошо от моего члена, что ты даже не можешь ответить на мой вопрос? — Я увидел, как её зрачки расширились в ответ на это, — о, да, я вижу. Я ускорил свои движения, я теперь чувствую, как матрас под нами слегка задвигался в такт. Гермиона даже прекратила стонать, в немом крике открыв ротик. Она на выдохе застонала. О-ох, она выгнула спину, подставив мне свою грудь. Поласкав её соски, я взял её за горло. — Скажи, что мне с тобой сделать, милая, — Гермиона сделала судорожный вдох, вцепилась руками в мою руку, сжимавшую её шею. — Я хочу кончить, пожалуйста, дай мне это, я очень хочу, — я сильнее вжал её в кровать, она рвано дышит, периодически срываясь на стоны, я убрал руку с её горла и опёрся на локти по обе стороны от её головы. В таком положении мне гораздо удобнее в неё входить, — Драко! — Да, милая, как же хорошо, — я сейчас! Да, давай, милая, я сам еле держусь! Я ускорился до предела, комнату наполнили звуки от шлепков наших тел друг об друга, какой же это пошлый звук всё-таки! Гермиону так затрясло в оргазме, что мне пришлось почти лечь на неё, чтобы удержать её на месте и иметь возможность входить в неё в таком же темпе. Мне самому кончить хотелось неимоверно, но я даже не мог себя отпустить, смотря на её восторг! — Драко! — Милая, ты опять на грани? Как? — Пожалуйста, это так хорошо! — Ох, милая, а мне как хорошо в тебе, я сейчас не смогу сдержаться! — Драко! — Она это так возмущенно простонала, я с низким рычанием головой повернул её голову так, чтобы можно было оставить засос на её шее, — Пожалуйста! — Милая, ну не сжимайся так!— Драко, я сейчас, — она провела своими ногтями мне по спине, как же больно, но и одновременно хорошо, — да! Она опять стала кончать, на этот раз она зарылась обеими руками в мои волосы, притягивая мою голову к своей шее, я увидел, что у неё слёзы бегут по щекам. — Драко! — простонала она уже тихим севшим голосом. Я в этот момент наконец дал себе свободу и через пару толчков кончил в неё с громким стоном. Пару секунд я вообще не помнил себя, только чувствовал, как Гермиона гладит меня ладонями. Надо с неё встать, ей тяжело, да и лежать в такой позе с задранными ногами она уже устала. — Милая, — я прочистил горло, хотел продолжить, но она залезла на меня сверху и стала целовать. — Это было потрясающе! — О-ох, милая, — ты же не думаешь, что это всё? — Она смотрит на меня, вскинув брови. — Милая, я сейчас, — только я хотел сказать, что я прямо сейчас не в состоянии что-либо делать, как она приложила к моим губам пальчик и покачала головой. — Тебе нравится смотреть, как я себя ласкаю? — Да! — Очень, — твою же, у меня от её заигрывающего тона даже член дёрнулся. — Тогда лежи, — она оставила меня в середине кровати, а сама села, опершись спиной на изголовье, — просто смотри, — она раздвинула свои пухлые губки, показав мне вход, из которого уже начала выходить моя сперма, — мой любимый, — она устроилась поудобнее, — мой Драко.  Гермиона, глядя мне в глаза, провела языком по двум пальчикам, а потом опустила их к киске, поводила ими по разбухшему клитору, с тихим стоном ввела в себя два, потом три пальца. — Мне сейчас было так хорошо с тобой, — она стала, не вытаскивая из себя свои пальчики, двигать рукой, лаская верхнюю стенку, — очень хорошо, — она шире расставила бёдра, — знаешь, я могу так делать не только, когда кончаю, — она вытащила из себя пальчики и из неё вышла струйка, — нравится? Милая, я даже не в состоянии поднять глаза на твоё лицо, а намертво прикован взглядом к твоей потрясной киске! — Это так приятно, — она размашистыми движениями поласкала клитор, выпустив ещё струйку, — так хорошо, — снова ввела в себя пальчики, — особенно хорошо от того, как ты смотришь, — я лёг между её бедер, опершись головой на её согнутое колено, — Драко! — Она стала ласкать себя быстрее, — мой Драко. Я поцеловал внутреннюю сторону бедра, она напряглась, а потом резко вытащила из себя пальцы и стала ласкать ими клитор. Её затрясло, и из её киски вышло столько, что под ней сразу образовалось влажное пятно. Хотя, нет, не так, пятно из насквозь промокшей ткани. — Милая, — я положил ладонь на её киску, — Гермиона, ты прекрасна, — она открыла глаза и посмотрела на меня затуманенным взглядом. — Драко, я не знаю, какие ощущения у мужчин во время оргазма, — она вдохнула и улыбнулась, — но могу точно сказать, что вот это уносит куда-то, — она всё ещё лежит с раздвинутыми ногами, — я буквально вижу небо в звёздах, — я лёг рядом, чтобы целовать её шейку, — Драко, — она положила ладошку на мой уже давно вернувшийся стояк, — я думаю, я знаю, как ты сейчас хочешь, — она провела другой рукой по моей груди, — возьми меня, мой любимый. Я хочу доставить тебе удовольствие. Гермиона опустилась к моему члену, поласкала его своим ротиком, увлажнив собственной слюной, а потом встала передо мной на четвереньки, предлагая взять её в такой позе. Мне не нужно было никаких слов, я сразу же встал на кровати, подвинулся к ней и вошёл в её киску, которая уже слегка распухла внутри от пережитых оргазмов. Гермиона прогнулась в пояснице, запрокинув голову назад. Я взял её за волосы и горло и зафиксировал в подобном положении, продолжая быстро входить в неё сзади. Она могла только невнятно стонать и держаться за мою руку, что держала её шею. Она даже не просила меня как-то ускориться или делать что-то по-другому, она просто давала мне иметь себя так, как я хочу. «Я хочу доставить тебе удовольствие». Да, она сказала именно так. Мерлин! Почему-то идея от такого абсолютного обладания ею как моей личной куклой меня возбудила ещё больше, хотя куда там уже больше! Я стал вбиваться в её киску еще сильнее и быстрее, словно музыку слушая её стоны. — Скажи мне, чья ты, — потребовал я, сильнее потянув её за волосы назад, — скажи, Гермиона, — она стала гладить мою руку, за которую она всё ещё держится. — Твоя, Драко, только твоя, — она закусила нижнюю губу, — всегда твоя, больше никого, — она протяжно застонала, — я твоя, Драко. Мне не нужно было больше ничего, эти её слова толкнули меня в крышесносный оргазм. Я вошёл в неё до упора и прижал её всем телом к себе, обнимая за талию и плечи. Гермиона тоже восстанавливала дыхание, продолжала гладить мои руки, шептала всякие милые слова, по смыслу дублирующие сказанное ею ранее. Через пару минут мы все-таки легли на кровать, но объятий не разомкнули. — Я люблю тебя, — сказала она и сама ко мне прижалась. — Я люблю тебя ещё больше, моя милая, — я поцеловал её в макушку. — Я не шутила сегодня вечером, когда сказала, что прокляну любую курицу, которая решит даже попытаться тебя у меня отбить, — она тихо засмеялась. — Может, даже реально обращусь к злодею-консультанту. — Милая, для меня есть только ты, — я тоже улыбнулся. — Да, вот я именно это тем курицам и объясню, — она повернула голову ко мне и поцеловала меня в шею. — Объясню, что к собственности Гермионы Джин пока ещё Грейнджер прикасаться нельзя. Меня всегда радует, когда она с такой готовностью говорит, что готова взять мою фамилию. Есть в этом мужском эгоизме какая-то причина: хочется всеми доступными методами показать окружающим, чья это девочка. — Хорошо, — я поцеловал её в лоб. — Даже не возмутишься, что Наследника благороднейшего Рода Малфоев записали в собственность? — Спросила она игриво. — Нет, я твой. Я при всём своем желании не смогу с этим что-то поделать. — Я стал гладить её волосы. — Мне это нравится, — она улыбнулась и потёрлась щекой о моё плечо. — Тебе-то хорошо, — я с улыбкой вскинул брови в немом вопросе. — Еще пара подарков от тебя или твоего отца, и я приеду в Хогвартс словно рождественская ёлка! — Сказала она, звонко рассмеявшись. — Я уверена, что ко мне никто даже на пушечный выстрел не подумает приблизиться, — Гермиона погладила свои браслеты. — Знаешь, я всегда считала, что я буду эдакой упрямой настырной особой. Я слово забыла, сейчас, вдруг вспомню, — она улыбнулась. — Нет, не вспомню, — Гермиона улыбнулась ещё шире, — что я буду как в La Megere apprivoisee. — Укрощение строптивой? — Спросил я, тихо засмеявшись. — Да! — Она закивала. — Ты помнишь, что говорила Катарина в конце? Конечно, эту пьесу я видел несколько раз, ещё бы я не помнил. — Да, она говорит про долг жены, признается, что её строптивость была всего лишь завесой, за которой она из гордости прятала желание любви и настоящего семейного счастья. Женщина, по словам Катарины, может испытать это всё в полной мере, лишь полностью смирившись, поскольку гордость только препятствует счастью и является источником внутреннего разлада. Эта речь подтверждает то, что хитрые, а порой и жёстокие приемы укрощения Петруччо сработали как надо и преобразили Катарину из строптивой гордячки в верную и любящую жену, — Гермиона улыбнулась, поцеловала меня и кивнула. — Да, именно это. Драко, помнишь меня на младших курсах? — Она погладила мои скулы пальчиком, — я как та Катарина реагировала на все девчачьи пожелания, всегда шла всему наперекор, — да, я хорошо это помню. — Когда я была почти помолвлена с Рональдом, — она нахмурилась, — я думала вести себя именно так. Я хотела везде показывать свою самодостаточность, свой нрав, свою свободу, свою независимость. Ты знал, что я однажды почти поссорилась с Молли, когда та узнала, что я хочу минимум оставить себе двойную фамилию, а как максимум не менять её вовсе? — Я изумлённо покачал головой. — Ну вот, теперь знаешь. Драко, принять от тебя и твоего отца эти бесценные по меркам обычных людей украшения, согласиться вчера днём на твоё хранилище, — она засмеялась и пожала плечами, — если честно, меня саму поражает то, как спокойно, вообще без сопротивления я это сделала. — Она тихо засмеялась. — Я не знаю, как ты это делаешь, но… — Гермиона снова пожала плечами. — Тебе даже не приходится заморачиваться как Петруччо: моя строптивость без боя тебе проигрывает. — Я прижал её к себе крепче. — Я никогда не думала, что вот так вот отдаваться мужчине целиком и полностью, без ограничений, без стеснений, а вот буквально полностью, может быть так… — Она снова стала подбирать слово. — Так естественно, так хорошо, нет, не хорошо, так прекрасно, так, — вместо продолжения она просто поцеловала меня. — Мне нравится быть твоей, — Мерлин! — Милая, это то, что я мечтал от тебя услышать, — я сжал её сильнее в руках. — Гермиона, то, как ты отдалась мне только что, снесло мне крышу. Ты моя. Моя. А что ты думаешь по поводу смены фамилии со мной? — Спросил я, легонько пощекотав её. — Я буду рада стать миссис Драко Малфой без всяких оговорок, приписок и чего бы там ни было. — Мерлин! — Мне кажется, что подобная моя готовность связана ещё и с тем, что ты другого варианта и не примешь. Мы, таким образом, просто пропускаем ту часть с жёсткими приёмами укрощения, — она рассмеялась. — Ты права, другого я не приму, — я нашёл губами её ротик и поцеловал. — Я очень рад, что мы пропускаем эту часть, — я снова её поцеловал, — гораздо легче и проще не чинить препятствия самим, а наслаждаться тем, что мы можем быть вместе, м-м? — Да, — она стала водить руками по моей спине. Когда она только успела её залечить? — Так гораздо приятнее, — Гермиона тихо пискнула, когда я напоследок укусил её сосок. — Идём, полежим в ванной? — Спросил я, поглаживая её животик. — Давай, — она улыбнулась. — Ты же отнесёшь меня? — Гермиона посмотрела на меня и похлопала ресницами. Как же тут откажешь-то? — Конечно, — я встал с кровати, прошёл к той стороне, откуда будет удобнее её взять, Гермиона сразу же, как только оказалась у меня на руках, обняла меня за шею и поцеловала в щёку. Мы прошли к ванне, которая быстро наполнилась горячей водой и пеной. Я опустил Гермиону, взял ещё пару баночек с полок и потом лёг сам. — А что это? — Спросила она сразу. — Пахнет вкусно. — Это эфирные масла в виде волшебных таблеток, потрясающая вещь, — я кинул одну в воду, — эта с лавандой, — Гермиона ткнула таблетку пальцем, та засветилась. — А почему она светится? — Спросила она недоумённо. — Она же волшебная, — ответил я, прижав Гермиону к себе. — Ты её активировала, сейчас она начнет потихоньку насыщать воду, — таблетка уже закрутилась, — видишь, она уже стала растворяться. А во второй баночке, — я приманил её с бортика, — здесь наша любимая мазь, — я поцеловал Гермиону за ушком. — Позволишь? — Она закивала и раздвинула ноги, когда я погладил внутреннюю сторону бедра. — Моя милая, — я зачерпнул мазь, — эта мазь прекрасна тем, что её можно наносить в воде, как я сейчас и собираюсь это сделать, — я уже смазывал её стеночки, — нравится? — Гермиона закивала. — Я сегодня поняла, что душ в одиночестве потерял для меня всякий интерес. Я же одна проснулась, — она положила голову мне на плечо. — Драко, как ты живёшь без этого всего в Хогвартсе? Или у вас в подземельях для особых учеников есть такие же ванные? — Спросила она со смехом. — Я уже не знаю, как я буду принимать душ и ванны в школе. Во-первых, без тебя, как я уже сказала, мне не интересно. А во-вторых, те ванны не идут ни в какое сравнение с этой! — Гермиона провела руками по воде. Я убрал мазь, обнял милую обеими руками за талию. — Ты угадала, на Слизерине особые ванны, — она засмеялась. — Я, кстати, не шучу, — она даже повернулась. — Начнём с того, что у нас всегда бывает меньше студентов, чем на остальных факультетах. — Гермиона кивнула. — Отсюда следует меньшая нагруженность всех помещений даже при их меньшем количестве, а соответственно, бо́льшая их площадь и богатое убранство. Я потом покажу тебе нашу гостиную, — она расширила глаза в шоке. — Но как? — Спросила Гермиона поражённо. — Очень просто, — я чмокнул её в губы. — Просто проведу и покажу. — А как же ваш принцип «В наших подземельях не было чужаков уже несколько веков!»? — Я её защекотал, вызвав попытку вывернуться из моих объятий и звонкий смех. — Этот принцип полетел кентавру под хвост ещё на втором курсе, когда пара гриффиндорцев просочилась в наши подземелья, — Гермиона невинно пожала плечами, мол, ведать не ведаю, какие такие гриффиндорцы, когда и зачем они туда просочились. — Так что нет ничего плохого в том, что я тебя к нам проведу. Заодно покажу, как мы там живём. Я готов поспорить, что ты захочешь остаться. — Гермиона цокнула: — Это нечестно: я захочу остаться в любом месте, где будешь ты, — Мерлин! Я сжал её в своих руках и поцеловал. — Нет, милая, я в том смысле, что тебе понравятся сами апартаменты слизеринцев, — сказал я, снова укусив её пухлую нижнюю губку. — А что, там настолько всё хорошо? — Спросила она не веря. — Лучше, — ответил я с наглой усмешкой. — Какая площадь у вашей общей гостиной? — Она нахмурилась, а потом ответила: — Метров сто, — ты сейчас будешь очень поражена! — А наша? — Спросил я с ухмылкой. Она покачала головой. — Почти три сотни квадратных метров. — Она даже хлопнула по воде. — Это нечестно! — Да, милая, да. — Это главная, — Гермиона возмущённо вдохнула, — есть ещё две маленькие, вот они по сто. Я подумал, что незачем терять время, и стал гладить грудь и животик Гермионы. Меня это успокаивает. — Эти две гостиные могут быть использованы кем угодно, кто хочет посидеть в более уединённом месте, чем главная общая. Теперь про спальни. — Гермиона легла так, чтобы мне было удобнее её гладить. — Спальни на пятерых у нас для младших, и то это по желанию. Комнат достаточно, чтобы все расселились по двое-трое. Для старших, то есть третий курс и дальше, комнаты исключительно на двоих. — Гермиона обиженно застонала. — Ванные не общие, а отдельные для каждой комнаты. Соответственно, если есть пустая комната, то там появляется свободная ванная, можно договориться об её использовании, тогда меньшее количество людей будет ждать, пока кто-то один освободит ванную их спальной комнаты. Ну что? — Гермиона цокнула языком. — Соблазнительно? — Я ущипнул её за соски, — и ванны там всего лишь чуть-чуть хуже, чем эта, — я ущипнул сильнее, Гермиона ойкнула, а потом снова застонала, когда я стал перекатывать её соски между пальцев. — А можно я у тебя поживу? — Спросила она со вздохом. — Сдалось же нам в башне жить, — да, хорошее замечание. — Милая, приходи, когда захочешь. Я живу с Блейзом, а около нас есть свободная комната. — Я повернул её к себе за подбородок и нежно поцеловал. — А что скажут остальные слизеринцы на этот вариант? — Гермиона прошептала мне этот вопрос прямо в губы. — А их никто не спросит, — я снова её поцеловал. — Я приду, — Гермиона повернулась на мне, села в позе наездницы, взяла моё лицо обеими руками, и сама поцеловала. — Драко, это нормально, что мы настолько не можем друг от друга оторваться? — Она уже опустилась своей киской на мой стояк и пыталась усесться поудобнее. — Да, — я откинул голову, — абсолютно, — Гермиона стала раскачиваться на мне, а потом опёрлась руками на бортик по обе стороны от моей головы и начала двигаться в сумасшедшем темпе, даже вода из ванны стала выливаться в такт её движениям. — Драко, открой глаза, — она двигается всё так же быстро, — милый, — я открыл, — да, мне нравится смотреть тебе в глаза, когда, — она застонала, прикусила губу, — когда ты меня трахаешь. — Милая, насколько я могу судить, это ты сейчас в главной позиции, — сказал я с улыбкой. Это правда, я просто лежал в ванной, пока Гермиона делала всё сама. — Драко, — она слегка замедлила темп, — то, что ты заставляешь меня хотеть так на тебя насаживаться, уже говорит о том, кто главный, — я сжал её попку под водой, — мне нравится это ощущение, — Гермиона протяжно застонала. — Секс в воде? — Я еле формулировал мысли, всё-таки реально мозг в член уходит во время соития. — Нет! — Гермиона сама запрокинула мою голову на бортик и поцеловала. — Милая! — Я сейчас кончу от того, что делает её киска! — Да, продолжай, да, — она переложила ладони с бортика мне на плечи. — Нравится насаживаться на мой член? — Она закивала, — хорошая девочка, — она закусила нижнюю губу, — давай, доставь нам обоим удовольствие своей потрясной киской, — Гермиона застонала сквозь сжатые губы, — давай, милая, кончи для меня, — она задержала дыхание, её мышцы внутри затрепетали. — О, Мерлин! Драко, я сейчас снова! — Гермиону затрясло на мне, она крепко обняла меня за шею, её киска в этот момент сжимала в себе мой член, я сам толкнулся в неё пару раз и тоже кончил. — Милая, — я обнял её в ответ, — это сейчас было охренительно, — она обняла меня своими ножками за талию, так и не выпустив мой член из своей киски. — Ты с таким желанием на меня насаживалась, — её мышцы внутри снова сжались, — я думаю, что это будет одна из моих любимых поз, — Гермиона подняла голову и поцеловала меня. — И моя, — она зарылась руками мне в волосы и стала делать лёгкий массаж, — ты так на меня смотрел, — Гермиона поцеловала мой подбородок, — я думаю, что нам очень пригодится та свободная соседняя комната, о которой ты говорил, — она стала покрывать поцелуями мои скулы, — ты же понимаешь, что меня нужно будет хорошо и много трахать? — Она сама сжала киску, я даже выдохнул, — мне тебя всегда мало, — ох, она ещё не разжала мышцы. — Мерлин! — Я даже откинул голову назад, — милая, — я весь твой, буду трахать так, как ты захочешь, — как ты это делаешь? — Гермиона снова стала целовать моё лицо. — Не знаю, — она разжала мышцы, — я бы не сказала, что я когда-то делала какие-то упражнения для укрепления внутренних мышц, всё само как-то. — Я даже застонал от потери её тепла вокруг моего члена, когда Гермиона встала с меня и легла, как мы лежали до этого. — Моя милая, — я поцеловал её в макушку. — Драко, а как у вас с делением на мужские и женские спальни? — Та-ак, надо вернуть мозг в голову из члена. — Нет строгой фиксации, что эта и эта комната для мальчиков, а эта и эта для девочек. Всё регулируется исходя из нынешних требований и числа мальчиков и девочек на потоке. А по поводу того, могут ли мальчики ходить к девочкам, могут, — Гермиона повернулась и посмотрела мне в глаза. — Нет, я никуда не ходил, — Мерлин, а Гермиона тоже ревнивая натура. Надо поаккуратнее! — И девочки к нам могут. Есть простое ограничение: без стука не войдёшь, если никто не отвечает, значит, не зайдёшь. Без хозяина комнаты в комнату не попасть. Это действует в обе стороны. — У нас Глиссео на лестницах в спальни девочек, мальчики туда не смогут попасть в любом случае, — сказала она, пожав плечами. — Нет, у нас такого нет. — Нам бы наоборот сделать, а то дамы очень хотят найти себе мужа из знатного Рода… — А у вас правда вид на озеро? — Я улыбнулся, кивнул. — Да, мало того, Слизерин зачаровал окна так, что мы видим не вечную темноту, а освещённый подводный мир. Дело именно в окнах, обитатели озера этот свет не видят. — Гермиона подняла брови. — А так, да, можешь сидеть и делать домашнее задание в компании гигантского кальмара, который переставляет булыжники на дне, или с русалками и тритонами, они часто поют друг для друга. Крам ведь так и понял, что надо делать с яйцом: он, когда сидел у нас в гостиной, услышал пение подводного народа, хлопнул себя по лбу и куда-то убежал. Потом Каркаров рассказал крёстному, что они справились с загадкой. — То есть, — Гермиона всем корпусом повернулась ко мне, — ты хочешь сказать, что Снейп знал с самого начала, как раскрыть это дракклово яйцо? — Я кивнул. — Он не мог поделиться этим с Гарри? — Я даже рассмеялся. — Мир бы рухнул? Религия не позволила? — Она так искренне возмущена, от этого ещё смешнее. — Мерлин, — я всё ещё смеюсь, — милая, это же крёстный! Он мне тогда сказал, — я прочистил горло и сделал голос ниже, — готов спорить на что угодно, этот Поттер вплоть до состязания будет носиться с поиском решения загадки, — Гермиона даже цокнула языком. — Милая, ты хочешь сказать, что это было не так? — Она прищурилась и покачала головой. — Раз такой умный, мог бы и подсказать такому тупому Гарри, — она снова цокнула языком. — Если бы не Невилл с его жаброслями… — Ты хочешь сказать, Добби и кладовка крёстного, из которой эльф позаимствовал жабросли, которые посоветовал Невилл? — Я пытаюсь сдержать улыбку. — Я уверена, это наказание свыше, нечего было так вредничать, — Гермиона стала водить руками по воде, собирая остатки пены, — мог бы и сам помочь, — это да… — Понимаешь, у руля был Дамблдор. Поверь, если взять и впихнуть в Дамблдора личность нынешнего Тома, то крёстный сам бегал бы за Гарри со списком предложений по улучшению его жизни, — Гермиона улыбнулась. — Директора устраивало, что преподаватель гнобит Невилла и Гарри, вот крёстный это и делал. В компетенции директора школы следить за тем, чтобы преподаватели относились к студентам непредвзято. Вообще, Дамблдор был обязан разобраться с профессором после первого же упоминания отца Гарри в плохом контексте, однако он этого не сделал. Любить, конечно, он не мог заставить, но проявлять элементарные нормы приличия и уважения по отношению к нему мог бы. Гермиона предложила вернуться в спальню, чтобы продолжить разговор там. Мы уже лежали в кроват, Гермиона оделась в легкое платьице, в котором ей удобно спать. Мне вот рядом с ней в этом платье неудобно спать: его хочется содрать с неё зубами и взять её. — Знаешь, мы сегодня как раз вспоминали о директоре до вашего прихода. — Том мне тоже сказал, что у вас какое-то странное настроение, но он предположил, что вы говорили о Вальбурге. — Гермиона закивала. — О ней мы тоже говорили, к директору потом перешли, — она посмотрела на часы, — ещё только половина десятого.  И? Милая, чего ты хочешь? Я по твоим глазам вижу, что ты чего-то хочешь. — Милая, чего ты бы ты хотела? — Она прикусила губу. — Можешь попросить у домовиков моти и фруктовые роллы? — Я тихо рассмеялся. — Ты просто вспомнил про Тома, а у меня теперь с ним прямейшая ассоциация с едой, — она сама рассмеялась. — О, Мерлин, надеюсь, Том не посмотрит это твоё воспоминание, где я так о нём говорю, — она даже прикрыла лицо руками. — Не переживай, — я уже сказал эльфам о нашем пожелании продолжить ужин, — он не обидится, — я пощекотал её у талии. — Да, — она повернулась ко мне, — мы говорили о Вальбурге, а потом перешли к тому, что Том несколько раз выделил тот факт, что Дамблдор несправедливо его обвинял в тёмных делах. — Я кивнул. — Андромеда сказала, что склонна верить ему, а не Дамблдору, представляешь? Это же при том, что она не знает, что Гарри почувствует, если Том где-то солжёт! Она и так верит Тому больше, чем директору! — А почему она так считает? Между нами появился большой поднос с моти и роллами. В центре была маленькая записочка. Я взял её, развернул, прочёл и, рассмеявшись, кинул на поднос. — А что там? — Гермиона в одной руке держала ролл, а в другую взяла записку. — «Приятного аппетита, мой платиновый. Силы нужно восстанавливать!», — она тоже рассмеялась. — Моя платиновый, — я шутливо закатил глаза, — согласись, он душка? — Гермиона поймала языком киви, что грозило упасть из ролла. — Драко, прежде чем такими глазами смотреть на девушку, её надо накормить! — Она снова рассмеялась.— Силы надо восстанавливать! — Ладно, кушай. Приятного аппетита, — я подвинул к ней поднос. — Так что там с тётей? — Милая кивнула, дожевала, выбрала оранжевый моти. — Она сказала, что Дамблдор — крайне неоднозначная фигура. Что он вечно петлял и недоговаривал важную информацию, тем самым провоцируя членов Ордена на совершение ошибок. — Гермиона с восторженным стоном откусила кусочек от моти. — Но это ладно, это и мы знали. — Она прожевала. — Я что хотела спросить, ты случайно не знаешь, Хвост был меченым Пожирателем? — Та-ак… — Да, да, однозначно да, Лорд же вызвал всех на кладбище с помощью его метки, да и потом я сам видел метку на его руке. — Гермиона кивнула. — А до этого? Он мог поставить ему метку прямо на кладбище? Или она уже была, как ты думаешь? — Она спросила это более грустным тоном. Даже десерт на тарелочку положила. — Этого я знать не могу, только Том может это сказать. — Я пожал плечами. — А что не так с этим вопросом? — Всё не так, — она снова взяла моти. — Если у тебя есть враг, который помечает всех сторонников меткой на предплечье, которая видна постоянно, то как ты будешь проверять людей на входе в Орден? Разумеется, что просьбой «А заверните-ка рукав, джентльмен!». Если Питер был меченым, то каким образом ни Джеймс, ни Сириус, ни Дамблдор не поняли, что предатель Хвост, а не Ремус? — Она пожала плечами. — Одна его анимагическая форма чего стоит! Крыса! Так вот, Андромеда сказала, что всем Орденом было принято решение спрятать Поттеров с помощью Фиделиуса, а в качестве Хранителя при всех был выбран Сириус. Уже потом в кулуарах Хранителя сменили на Питера. Я и Гарри от Сириуса знаем, что это была идея самого Блэка, мол Питер неприметный и так далее в том же духе. А тут твоя тётя рассказывает, что и Джеймс, и Лили, и Сириус недолюбливали Питера. Она сказала, что Сириус вряд ли предложил взамен себя такую спорную кандидатуру как Хвост. Понимаешь? — Я медленно закивал. — Что, если это всё было ловушкой для Волдеморта? Дамблдор знал про ритуал жертвы, получается, что при попытке нападения Тёмный Лорд в любом бы случае развоплотился! Пророчество уже не так важно в этом случае, это, скорее, приманка для самого Лорда. Дамблдор направляет мысли Сириуса в ту сторону, чтобы предложить Питера, подталкивает Поттеров к тому, чтобы те согласились. Питер бежит к сюзерену и в качестве вступительного взноса сдаёт Поттеров, а дальше уже понятно, как всё произошло. Дамблдор рассчитал всё крайне точно! — И, если бы не крестражи, — Мерлин! — Да! Не знаю, как тот понял, что что-то пошло не так и Волдеморт не умер до конца, но он понял! Вполне возможно, что Дамблдор планировал после такой трагичной кончины Поттеров и избавления Британии от Волдеморта объявить, что Хранителем Тайны был не Блэк, а Петтигрю, и отдать Гарри на воспитание крестному, но… — Она пожала плечами и бесцельно водила роллом по медовому соусу. — В итоге всё вышло по-другому. Андромеда сказала, что у директора очень прочно засела идея общего блага, она выделила, что это не та, что была у Гриндевальда, а какая-то слегка извращённая версия. Вполне возможно, что он ради этого общего блага решил пожертвовать двумя волшебниками, чтобы спасти мир от Волдеморта. Считай, Дамблдор поставил шах и мат чёрному королю двумя белыми пешками. — Милая, да хрен с ней с этой меткой! — Она удивлённо на меня посмотрела. — Дамблдор постоянно читал всех и вся! Неужели он ничего не видел в мозгах Питера? — Откуда ты знаешь, что он читает всех постоянно? — Спросила она ещё более удивлённо. — Милая, ты знаешь, почему я так хорошо могу понимать, по каким моим воспоминаниям ходит Том? — Она покачала головой. — Я спросил у Тома, делает ли он это специально, чтобы я не нервничал или так и должно быть. Он поначалу вообще не понял моего вопроса, а потом попросил вытащить из детских воспоминаний какой-нибудь разговор с Дамблдором. Том посмотрел где-то три воспоминания, потом усмехнулся, сказал, что ничего другого от седобородого старца он и не ожидал. Я спросил, что это должно значить. Том ответил, что директор постоянно просматривал мои воспоминания об отце, о том, что тот говорит, с кем общается, что делает, причём делал он это совершенно бесстыжим методом: он начинал на меня легонько давить, зная, что я начну думать об отце, если мне что-то перестанет нравится в моём окружении, и вклинивался в этот поток моих мыслей, переходя по нему к воспоминаниям об отце. Том объяснил, к чему были такие ухищрения. Оказывается, есть целый свод законов, ограничивающий применение менталистики. Вот такая вот книга, — я показал указательным и большим пальцами сантиметров пять. — Там законов больше, чем в магическом и маггловском уголовных кодексах вместе взятых! Там прописан запрет на применение силовых методов легиллеменции к несовершеннолетним. Наказание очень серьезное. Вот Дамблдор и шёл обходным путем. Он не начинал копаться в моих мозгах, целенаправленно находя воспоминания об отце, так как направленный поиск информации входит в силовые методы. Он заставлял меня выводить на поверхность ту часть моей жизни, что связана с отцом. Чтение поверхностных мыслей очень сложно доказать, этим Дамблдор и пользовался. Я, если честно, к третьему курсу понял, что что-то не то с этими беседами, и старался не поддаваться на провокации, а в последний наш разговор по поводу Клювокрыла и вовсе пригрозил ему, что отныне не буду с ним беседовать без присутствия кого-то из родителей. Отец одобрил мое хамоватое поведение, сказав, что так директору и надо. На шестом курсе тётя Белла обучала меня азам окклюменции. В это же время и крёстный, и директор утроили чтение моих мозгов. Я сам не понял, как это произошло, но в один момент я научился видеть, где они ходят! — Гермиона даже не отрывает от меня взгляда. — Том мне объяснил, что моё подсознание запомнило сеансы легиллеменции директора из детства, а потом, обладая некоторыми познаниями в окклюменции, научилось на той базе из детства водить легиллемента по нужным мне воспоминаниям. Том сказал, что он изначально подумал, что с мои разумом что-то не то, что он вроде и организованный, и щитов на нём нет, но читать меня несколько трудновато, будто хочешь удержать в руках скользкую рыбу. Если я подумаю о чём-то другом, то воспоминания на поверхности тоже начинают меняться, и легиллементу очень трудно удержать нужную ему картинку. Таким образом, это не я вижу, где ходит Том, а я вожу Тома по тому, что хочу, чтобы он увидел. Он сказал, что из меня вышла бы неплохая замена крёстному на посту двойного агента. «Северус вытворял то же самое!», — сказал я тоном Тома. — По его словам, маги могут обучаться этому годами. Высокоскоростные успехи в этом деле у меня и крёстного Том объяснил сильным стрессом. Сказал, что у него самого окклюменция пошла довольно быстро именно из-за стресса и нервов. Так вот, вся эта преамбула к тому, что директор читал всех и вся, даже мелких детей! Он меня к третьему курсу уже достал, я уверен, что в Ордене, где все волшебники были совершеннолетними, он не брезговал и продвинутыми методами изучения разума. Том сказал, что есть методики, позволяющие практически незаметно для изучаемого мага провести лёгкую читку его мозгов. — Вот! — Гермиона вместо того, чтобы произнести задуманный эпитет, откусила от ролла побольше. — Да. — Я кивнул. — Таким образом, можно сделать вывод о том, что всё действительно могло быть подстроено директором. Случай с Сириусом вообще нонсенс! Как могли представителя аристократии, представителя Блэков, кои входят в «Священные 28», без суда и следствия упихнуть в Азкабан в то же время, когда полукровку Снейпа с еле померкнувшей меткой на предплечье отпустили с пожеланиями хорошего пути? Это же беспрецедентный случай! Одно дело моего отца с меткой выпустили, это Малфой. А крёстный Гарри… — Я развёл руками. — Мама всегда говорила, что Сириус был неуправляемым от слова совсем, что он слегка более адекватная мужская версия Беллы. Разумеется, что директор решил не отдавать Гарри ему на воспитание. Такой бы Национальный Герой вырос, что там палец в рот не клади, заглотит тебя целиком, — Гермиона жует, подперев голову рукой, и кивает. — Согласись, что Гарри только после второго мая стал резко ставить людей на место, до этого он будто старался всем угодить, со всеми остаться в хороших отношениях. Видимо, ему это неблагодарное дело осточертело за семнадцать, почти восемнадцать, лет. Теперь представь, что, будь он воспитан Сириусом, он вёл бы себя так с того момента, как научился бы ходить и говорить. Да Гарри грохнул бы Волдеморта только для того, чтобы лично захватить Британию! — Гермиона улыбнулась. — Интересно, Том это всё понял? — Хороший вопрос. — Наверное, но молчит, — она закивала. — Чтобы не расстраивать Гарри ещё больше. — Теперь я закивал. — Ты бы видела, как Гарри изливал ему душу в тот вечер, когда близнецы рассказали про проверку. — Она улыбнулась. — Гарри полчаса возмущался, а Том всё это время кивал и поддерживал беседу. — Он вообще какой-то, — Гермиона пожала плечами. — Явно не так я его себе представляла, — она обвела руками поднос с моти и роллами. — Мерлин! Я вспомнила про вчерашний вечер! Живоглот! — Она даже села ровно, — Драко, эльфы же его покормили? — Милая, должны были… — Сейчас, — я тоже сел ровнее, — Триппи! — Эльфийка появилась передо мной. — Живоглота кормили? — Та закивала. — Да, мистер Реддл четко объяснил, чем его кормить. Живоглот сейчас как раз ужинает во второй раз, мистер Реддл сказал дать ему варёное яйцо и творог, — Гермиона облегчённо выдохнула. — Спасибо, Триппи. Стой, — я хотел было сказать ей, что она свободна, но вспомнил, что мне недавно показалось, что кто-то пришёл через камин. — Кто-то пришёл в мэнор? — Да, хозяин Драко, — эльфийка кивнула. — Блейз Забини пришёл и лёг на ковёр у камина, Триппи пыталась его разбудить и попросить дойти до его комнат, но он настолько устал, что не хотел вставать. Триппи обратилась к мистеру Реддлу, сказав, что не может аппарировать мистера Забини, так как тот слишком устал для такого переноса. Мистер Реддл приказал Вильгельму отнести мистера Забини до его комнат, он уже спит в своей кровати. — Спасибо, можешь идти. — Она поклонилась и пропала. — Я же говорю, что он душка. — Гермиона уложила себе подушки, чтобы было удобнее сидеть. — Глотик обожает варёные яйца. Надо потом поблагодарить Тома, — она взяла моти. — Вот как он их сделал, что невозможно остановиться? Я так располнею! — Она посмотрела на десерт, грустно вздохнула и откусила кусочек. — Милая, кушай, — я поцеловал её в щёчку, — не отказывай себе. — Я тоже решил взять чего-нибудь. Подумал, что можно попробовать ролл из фруктов. — Мне тоже надо потом поблагодарить Тома, что приказал Вильгельму отнести Блейза. Я был в тот момент слишком занят, а потом забыл. — Гермиона закивала: — А, кстати, почему Триппи сама его не отлевитировала? — Она посмотрела на меня, облизнув губы. — Милая, — я не удержался и поцеловал её, — эльф не может применить подобную магию к истощённому волшебнику, так как не может точно знать, последуют ли за этим какие-нибудь последствия или нет. Волшебники не всегда решаются что-то применять, а эльфам это и вовсе запрещено. — Она кивнула, показывая, что поняла. — А чем ты был занят, когда Блейз вывалился из камина на ковёр? — Спросила она абсолютно невинно. — Наблюдением за тем, как ты охренительно кончаешь, — она широко раскрыла глаза, а потом, слегка смутившись, опустила взгляд. Спустя пару секунд она звонко рассмеялась, — милая? — Спросил я с улыбкой. — Не, ничего, я просто представила себе то огромное множество шуток, которое теперь доступно Тому. — О, Мерлин! — Одна про кота забыла, другой про лучшего друга! — Она ещё смеётся, — вот так вот, если бы не Том, кот бы умер от голода, а Блейз проснулся бы на ковре! — Я уже вижу приколы Тома… — Мне-то ещё хорошо, мне Том вряд ли что-нибудь скажет, а вот ты получишь двойную порцию, — Гермиона выдохнула, — лучшие шутки запомни и потом перескажи мне, — тут уже я рассмеялся. — Милая, если Том завтра прочтёт этот кусок и поймёт, что тебе интересны его шутки из этой области, то ты потом по цвету будешь как ваш гриффиндорский флаг! — Она опять рассмеялась. — Он меня в краску вгоняет! — Я выдохнул. — Если увидишь, что Гарри еле сдерживает смех без видимой на то причины, знай, это он с Томом ржёт над очередной его шуткой про меня. — Я даже потёр лицо руками, чтобы прийти в себя. — Да, Гарри так ревнует Тома к тебе, что Джинни уже ревнует Гарри, а я тебя к Тому. — Милая! — Милая, — она махнула рукой. — За такие десерты пусть провоцирует Гарри с твоей помощью, как хочет, у меня нет претензий. — Гермиона выбрала ролл с киви. — Меня продали за конфеты! — Она шутливо ткнула меня в бок.