Бал, изменивший судьбу Малфоев и не только Малфоев

Утро было тем еще. Я даже не знаю, с чего начать разговор с Гермионой! Ладно, начну с того, что хотя бы приду в Большой Зал. Чтобы поговорить, надо хотя бы встретиться! Я вышел из наших гостиных, пошел по самому короткому маршруту, но меня кто-то окликнул: — Драко, простите, можно с вами поговорить? — Я остановился, увидел в нише Грина, прошел к нему, — спасибо, что тогда вступились, — я с улыбкой кивнул. — Я хотел бы кое-чем поделиться, — он заговорил тише, — мисс Уайт в Хогсмиде встречалась с каким-то мужчиной по имени Бэрри. Я услышал, как две когтевранки обсуждали их встречу в «Трех метлах». По их описаниям я понял, что Бэрри был почти до носа завернут в мантию, имел черные прямые волосы и серые глаза. Уайт и Бэрри сидели на расстоянии, достаточном для тихого общения, однако не нарушающем рамки приличий. Проговорили около двадцати минут, после чего Бэрри крепко схватил Уайт за запястье, сказал ей что-то на ухо и поспешно покинул бар. Уайт быстро расплатилась и вышла из бара в противоположном направлении от Бэрри, — надо взять Грина на заметку, очень четкий парень. Я прям поражен. — Спасибо, Маркус, — я пожал ему руку, — будь осторожен. Если информация достается вот так, — он понял, что я имею в виду подслушивания девушек, а не преднамеренные слежки за потенциально опасными людьми, — запоминай, но сам не ставь себя под угрозу, — он кивнул, — спасибо. Это будет очень полезно. — Рад помочь, — он выбежал из ниши и направился в Большой Зал. Я тоже пошел дальше. Что мне сказать Гермионе? С чего начать? А, видимо, этот вопрос можно отложить: у входа пока что были только Гарри и Невилл. Я пересказал им то, что рассказал мне Грин. — Бэрри? — Поттер вскинул брови, — странное имя. И внешность необычная. — И реакция Уайт необычная, — сказал Невилл. — Драко, ты поговоришь с Гермионой? — Спросил Гарри, вскинув брови. — Да, — я кивнул, — пусть хотя бы придет. Звонок на завтрак уже давно прозвенел, мы решили всё же рассесться и поесть: потом еще два сложных урока, нельзя идти туда голодными. Девушки пришли только к середине завтрака. Гермиона в мою сторону даже не посмотрела. Мерлин! Для осознанного борца за справедливость она еще слишком ребенок!       Она злая на меня, — написала мне Джинни, — мы всё-таки обсудили причину моего отъезда и поругались на этой почве. Из-за пластики?! — Гермионе иногда надо думать не только о правильности своего мнения, но и о чужих чувствах!       Да, — рыжая и Гермиона даже не встречаются взглядами. Ясно, — я потер лицо. — А на чём всё закончилось?       Ни на чём, я просто хлопнула дверью. Хочет поливать Мистера «гениальными» советами, которые он не просил, пусть отправляется в группу его хейтеров, там много ее единомышленников. Короче, сам разбирайся, я слишком злая, чтобы в чем-то разбираться. Да, но Джинни хотя бы злится только на Гермиону, с Гарри она ведет себя нормально, а моя Гермиона и меня во враги поставила! О-ох! Да даже вчера она так на меня не злилась, как сейчас! — Уже поругались? — Спросила Панси ехидным тоном. — Это Грейнджер, ничего удивительного. — Паркинсон, рот закрой и ешь, — та довольно ухмыльнулась, еще раз посмотрела на Гермиону, а потом стала весело перешептываться с остальными слизеринками, с которым еще хоть как-то дружит. Вот уж не знаю, влияет ли на мое восприятие то, что я так воспитывался с детства, но я считаю за правильное разбираться не на публике, а между собой! Другими словами, да, я считаю, что перед остальными надо продержаться мило и счастливо, прийти домой и там разобраться. В конце концов, ссор в семье не избежать, а вот так устраивать каждый раз цирк для окружающих неправильно! Это Паркинсон я могу заткнуть, того же Томаса уже нет. Гермиона ставит меня в положение, когда я должен слышать подобные замечания от Паркинсон и терпеть подколы от Томаса! Да сейчас все, кто хоть как-то в «моей тусовке» меня затыркают! — Что, Малфой, — вот, начинается, — конфетно-букетный период закончился? — Я посмотрел на Гилберта. — Ладно, ладно, молчу, — и усмехнулся! Гад. Несколько ребят, конечно, мастерски делали вид, что не замечают происходящего, но делали это, только потому что дружат со мной. Остальные, если жестко не связаны по рукам и ногам в моем отношении, уже высказались и показали свое «фи». Просто прекрасно. Одно утро – такой удар по репутации.       Это из-за ссоры? — Написала рыжая. Мда. Рыжая парится за меня больше, чем Гермиона. Просто прекрасно. На кой драккл мне тогда моя репутация, если она не нужна Гермионе? Да, у нас же так «не принято».       Хочешь, я скажу что-то Гермионе? Нет, пусть ведет себя как хочет, — Джинни нахмурилась, но не стала ничего передавать Гермионе. Я закончил есть, собрал младших, повел их на их урок. Иногда Старосты обязаны сопровождать младших, сегодня как раз моя очередь. Я отвел ребят к их кабинету, потом, как и полагается, спросил у Профессора, всё ли в порядке с этим курсом, и быстро вернулся к кабинету чар. Хорошо, что мы там сидим рядами, а не по двое: Рыжая посадила между собой и Гермионой Гарри, а я сел около нее, так как рядом с Гермионой уже был Невилл. Сиди мы по двое, я сидел бы один: моя невеста обиделась на меня за шовинистский закон, а на Джинни за ринопластику взрослого самостоятельного дееспособного человека. Просто идеально. — Доброе утро, Гермиона, — она на меня посмотрела. — Доброе утро, Драко, — и всё? О-ох. — Доброе утро, класс! — Флитвик появился очень неожиданно. Я даже почти подпрыгнул! Хотя… Это, наверное, от нервов. Профессор дал задание продолжить учения на песке. Я поднял сразу полтора килограмма, смог удержать. Значит, будем увеличивать.       Ты ничего не скажешь? — Спросила Джинни через браслет. Чтобы устроить сцену? Нет, спасибо, мне завтрака хватило. Поговорим потом наедине где-нибудь.       Энджи писала? А Блейз? Блейз с Софой побывали в волшебном Петергофе, Блейз под впечатлением. Еще ему понравились Соборы: Исаакиевский и Спас на Крови, — Джинни едва заметно вскинула брови, — там есть отдельные залы для волшебников, они ничем не хуже залов для магглов. Еще они были в Строгановском дворце, сейчас он принадлежит Государственному Русскому Музею, но и Софа, и Энджи до сих пор сохраняют определенные права на владение. Живут они, кстати, в почти точной копии этого дворца, правда, их волшебное поместье в разы больше того дворца в Питере. Это сейчас они переехали в квартиру на Дворцовой площади, чтобы не быть двумя девушками в большом замке.       Обалдеть. Может, нам тоже посмотреть на эти Соборы? Лучше спроси у Билла, планируется ли к посещению главный Собор России: Князь-Владимирский Собор, вот это просто сказка. Есть маггловский с таким же названием, а есть этот. Он целиком волшебный, находится чуть ли не в центре Дворцовой Площади. Там такое количество магии на кубический метр пространства, что потом обычное волшебство кажется разбавленным. Это не только религиозное место, а еще достопримечательность из первой пятерки! Там еще и пожертвования принимают, чтобы оплачивать процедуры в больницах: там счет не церковный, а самой больницы. Это, конечно, гениально: на Бога надейся, а сам не плошай и сходи прооперироваться, — Джинни улыбнулась. Профессор слез со своей горы книг, стал проверять успехи студентов. — Отлично, мистер Малфой, пять очков Слизерину, — Флитвик мне улыбнулся, пошел дальше. На его и мое удивление Джинни увеличила массу своего песка почти до моего значения. Сама Джинни тоже выглядела пораженной. — Прекрасно, мисс Уизли, пять очков Гриффиндору, — Джинни радостно улыбнулась, поблагодарила меня, сказав, что я ее отвлек от непосредственного задания, поэтому у нее получилось. Гарри, едва Флитвик отвернулся, поцеловал ее в висок. Он тоже получил очки за свою работу, масса его песка была уже больше, чем у меня. У Поттера вообще всё всегда интересно происходит: он может затормозить на первых порах, а потом вникнет и оставит всех позади. Дедушка, когда я вспомнил об этом в разговоре в субботу, сразу же сказал, что у Тома всё было точно так же. Дед сам понял, что прозвучало несколько двусмысленно, что Гарри весь в Тома, поэтому сменил тему. Я посмотрел на Гермиону, но она старательно избегала встречаться глазами со мной или рыжей. Это ж надо! Джинни, а я могу поинтересоваться, какое утверждение стало главной темой для ругани в вашем споре?       Да. Я ратую за свободу выбора, а Гермиона за правильность выбора, только вот кто и как этот правильный выбор будет определять, она точно сказать не может. Я же не хочу доверять всю свою жизнь какому-то самопровозглашенному эксперту. Хорошо, спасибо, — Джинни улыбнулась, повернулась к Гарри. Мерлин. Я даже не знаю, как начать разговор с Гермионой. Я, если честно, даже не понимаю, за что мы спорим. Такими темпами придется идти за помощью к Эмили!       А я всегда тут, — я услышал ее голос прямо в голове, чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности. — У вас с Гермионой случай, конечно, тяжелый.       А ты можешь что-то посоветовать? — Надеюсь, я сейчас не звучу слишком жалко.       А какой план был у тебя до того, как я появилась?       Я уверен, что ты сейчас села и, облокотившись левой рукой на ручку дивана, склонила голову в левый бок, закинув левую ногу на правую.              Впечатляет. Я именно это и сделала.              Да, и вот это мне понять было легче, чем понять, что сейчас делать с Гермионой.              Ты в принципе очень хорошо чувствуешь людей, я заметила, что ты у многих хороших знакомых можешь по тону голоса определить жесты и наоборот, — да, только вот с Гермионой это мало помогает. — Ты же видел ее стремления в Г.А.В.Н.Э., — Эмили засмеялась, — если честно, будь у Гермионы чуть-чуть больше эмпатии, она бы сменила это ужасное название. Но, к сожалению, Гермиона считает, что вещи надо рассматривать исключительно с их идеальной стороны: система всегда идеальная, диссипативных сил там нет, а если вдобавок задать несколько уравнений, то можно определить поведение абсолютно всех частей системы, — красиво сказано, — спасибо. Если честно, то я боюсь что-то советовать. У вас такая ситуация, что или кто-то должен согласиться со всем, что говорит другой, или поругаться еще чуть дальше, чтобы хотя бы понимать, зачем ругаетесь.       И ты тоже думаешь, что всё закончится вторым вариантом?       К сожалению.              Хорошо, спасибо, Эмили. — Урок окончен, всем спасибо за проделанную работу, — Флитвик взмахом палочки собрал все аквариумы с песком. Мы попрощались с ним и пошли на трансфигурацию. По дороге наша расстановка сохранялась: Джинни крепко держала Гарри за руку, я шел с другой ее стороны, потому что Гермиона демонстративно прошла мимо, встав между Поттером и Невиллом. — Я так рада, у меня получилось взять почти весь песок! — Сказала Джинни, чуть крепче сжав руку Поттера. — Я тоже за тебя рад, еще чуть-чуть, и возьмешь все три кило, — Гарри высвободил свою руку, чтобы обнять рыжую за талию. — А ты вообще молодец! Ты единственный, кто уже сегодня взял весь песок! — Джинни искренне улыбнулась. Гермиона как-то устало отвела взгляд. — Мне теперь и просто повосхищаться моим женихом нельзя? — О-ох, да они серьезно разругались! Я-то думал, что там просто спор! — Это тоже как-то способствует общемировому угнетению женщин? Знаешь, уж лучше тогда жить в таком угнетенном обществе, чем в твоем гиперправильном. Слово не скажи, — Джинни выдохнула, — прям свобода и исполнение желаний. — Конечно, — фыркнула Гермиона, — можно же спокойно рассчитывать всё по двойным стандартам, кому-то прощать всё, кому-то оправдывать очевидное, — бедный Поттер. Он же прям посредине. — Не он такой, жизнь такая, да, Джинни? Завтра он еще что-то сделает, тоже дружно встанем вокруг него кружочком и найдем оправдания, а потом еще и пожалеем! Джинни даже остановилась. Она подождала, пока остальные студенты пройдут дальше по коридору. В свете биографии Мистера намек Гермионы прозвучал очень и очень нехорошо. Помахать этим фактом перед любым его фанатом сродни маханию красной тряпкой перед быком, которого до этого специально доводили. Сейчас рыжая перейдет на тяжелую артиллерию. — Гермиона, давай-ка ты сейчас остановишься, — ровно сказала Джинни, — и впредь. При мне. О нем. Больше. Подобного. Не говори. А супругу Лорд Гонт себе подобрал идеально: она так шипит, что кажется, что сейчас перейдет на парселтанг! Гермиона же вскинула брови: — Что и требовалось доказать! Ему можно всё, — Джинни сделала глубокий вдох и выдох. — Он свободный человек, так что, да, ему можно всё, если это не уголовно-наказуемо, — рыжая скрестила руки на груди, — а если тебя это так нервирует, то просто спроси себя, почему вокруг него есть люди, которые будут на его стороне, а на твоей они бывают раз через раз. Может, надо всё-таки хотя бы чуть-чуть спуститься с пьедестала, снизойти, так сказать, до простых смертных и послушать, что они говорят? — Это вам бы не мешало открыть глаза и уши и посмотреть да послушать, — ответила Гермиона. — Так, всё, — Джинни взяла Гарри за руку, — это бесполезно. У магглов есть хорошая опция: если компьютер зависает, его переустанавливают. Гермионе бы это сейчас не помешало, — Гермиона уже открыла рот, — и, да, это тоже он мне написал, — она выделила «он». — И, нет, его я слушаю не по той причине, что он, — она вскинула брови, не договорив. Видимо, контракт засигналил: Невилл всё еще среди нас, — а потому что я не ощущаю себя какой-то идиоткой на его фоне, которая ни драккла не понимает и не видит. Тебе бы не помешало хотя бы немного научиться разговаривать с людьми, а не только объяснять им, почему они везде не правы, — м-да-а. Это конец. — А тебе бы не помешало научиться слышать не только тех людей, которые говорят только то, что ты хочешь услышать, Джинни, — рыжая закатила глаза, никак не отреагировала. Обе молчали больше пяти секунд, поэтому мы пошли дальше. На трансфигурации Гермиона села вперед одна, а потом вовсе предложила сесть рядом Невиллу. Он мне кивнул, сел. Я сел на его место позади Джинни и Гарри. Ко мне подсел Хайд. Твою же мать, как говорится. — Что? Прошла любовь? — Он мерзко ухмыльнулся, — что, не взял шапочку для эльфа или гавнэ-значок? — Не твое дело, — я бросил на него невербальный Силенцио, он хотел было возмутиться, но я взглядом указал на его пах, тот испугался, а потом я снял заклятие. — Мы друг друга поняли, — он быстро смылся. На его место сел Люциан. — Добрый день, класс, — Профессор Макгонагалл оглядела нас, — сегодня повторяем наложение иллюзии, а потом подходим ко мне по парам, я буду говорить, что, чем и для кого должно казаться, — маленький зачет. — Приступайте, если у кого-то возникнут трудности, я подойду, — она стала ходить между рядов. У нас получилось повторить иллюзию прошлого урока, Макгонагалл вызвала нас для зачета первыми. Гарри нужно было сделать так, чтобы Макгонагалл видела в чашке молоко, когда там апельсиновый сок, у Джинни было задание наоборот, у Невилла и Гермионы были чай и лимонад, а у меня и Люциана кофе и сок. Мы сдали Профессору задание, первыми вышли из кабинета, решив направиться в Большой Зал. Люциан отделился, пошел в нашу гостиную. Я даже не знал, садиться мне с ребятами за гриффиндорский стол или идти к себе за Люцианом, чтобы не сидеть одному за столом Слизерина. Гермиона перешла в какой-то окончательный игнор. — Садись, Драко, — Джинни нагло опустила меня рядом с собой прямо напротив Гермионы. — Не будешь же ты сидеть там один, — она выделила «один», даже не посмотрев на Гермиону. Буквально через минуту перед ней появился конверт с «М»: — Посмотрим, что пишут, — она вскрыла письмо, ушла в чтение. Периодически она улыбалась, показывала что-то Гарри, они вместе улыбались. — Гермиона, давай поговорим, — я хотел взять ее за руку, но она отодвинулась. — Отойдем? — Идем, — надеюсь, она не швырнет в меня обручальным кольцом. Мы зашли в нишу около Большого Зала, она оперлась спиной на стену. — Гермиона, — она вскинула брови, — давай поговорим, зачем вот так игнорировать меня? — Я думала, что тебе гораздо интереснее говорить с Джинни, — я вздохнул, — ты думаешь, мне приятно, что мой жених даже не поддержал меня? Я, конечно, понимаю, что у тебя свои планы на этого Мистера, но не думала, что они важнее меня. Мерлин. Боже. Вселенная. Дайте мне терпения. Я тоже не железный! Я будто с дитем малым ругаюсь! — Гермиона, ты сама сказала, что неправильно, что его фанаты гипотетически в состоянии оправдать любое его действие, даже если сами будут не согласны, правильно? — Она кивнула. — А от меня ты хочешь того же? Чтобы я, будучи несогласным с тобой, выступил на твоей стороне, просто потому что я твой жених? — Гермиона хотела ответить, но я не дал себя перебить, — и ты думаешь, что мне было приятно, когда я на завтраке выслушал ото всех, как смешно выгляжу, пока моя невеста меня демонстративно игнорирует? — Тебя волнует только то, что скажут остальные? — Я покачал головой. — Нет, но меня волнует то, что тебе настолько плевать, что скажут обо мне остальные, что сама делаешь из меня посмешище, — Гермиона сжала губы. — Я не буду делать спектакли, мило улыбаясь, когда повода улыбаться нет, — я вздохнул. — Для этого выбирал бы Панси, — я резко перевел взгляд на Гермиону. — Гермиона, что случилось? — Я скрестил руки на груди, посмотрел на пол, — что я и Джинни сделали такого, что ты ведешь себя вот так? Мы тебе главные враги? — Нет, вы просто довольны тем, что у вас есть возможность оставаться слепыми к тому, что происходит вокруг вас, — Гермиона всплеснула руками, — вместо того, чтобы приложить усилия к изменениям, вы просто сидите! — Гермиона, может, для того чтобы что-то менять, нужно сначала в зеркало посмотреть и себя поменять, м-м? — Гермиона возмущенно открыла рот. Блин. Я только сейчас заметил, что почти слово в слово повторил одну строку из песни Мистера. Мозг, за что ты так? Почему именно сейчас? Твою же мать, как говорится. Хорошо еще, я сейчас на в синей рубашке. Гермиона бы точно швырнула в меня кольцом. — Если я такая плохая, никто не заставляет тебя со мной возиться. Я смотрю, тебе Мистер тоже больше меня нравится! Вперед, говорят, он обожает людей! Прям всех! И его все обожают! — Она всплеснула руками, — может, в его рядах еще найдется свободное место! Даже если не окажется, я уверена, он встанет сам и уступит тебе свой трон! Он же святой! Небось по воде ходит! — Гермиона хотела развернуться. — Гермиона, — я прижал ее к стене, — что с тобой? Ты пытаешься меня вывести? Если да, то продолжай, хорошо получается, — она хотела дернуться, но не вышло. — И? Самостоятельная ты моя, — она задергалась сильнее, но я-то в любом случае сильнее, — а вчера ты так ратовала за самостоятельность. Зачем отчитываться перед Лордом! Будто что-то случится! Вот, стоим, а ты даже палочку взять из кармана не можешь, — если честно, она даже двинуться не может. — И что дальше? — Отпусти меня, — я вскинул бровь, — сейчас же! — А если я не хочу? — Я вжался в нее сильнее. Гермиона выдохнула, когда почувствовала животом мое возбуждение. — М-м? Что тогда? — Драко, — Гермиона всё пыталась вывернуться, — отпусти меня. — Нет, — я зарылся носом в ее кудри, — куда же я тебя отпущу? Я люблю тебя, — Гермиона как-то ослабла. Я посмотрел на ее лицо, увидел, что она плачет. — Маленькая моя, — я ее крепко обнял, — девочка моя, — она всхлипнула, — я так тебя люблю, куда же я тебя отпущу? — Прости, — она на меня запрыгнула, крепко обняв за шею, — я тоже тебя люблю, — слава Мерлину. — Всё, не плачь, — Гермиона поудобнее обняла меня бедрами. — Идем к тебе, — я вопросительно вскинул брови, — идем, пожалуйста, — она потерлась о меня, — идем, — Гермиона спрыгнула с меня, взяла за руку, повела в сторону подземелий. Я не помню, как мы дошли, бежали мы или нет. Мой мозг включился, когда мы уже были за дверью нашей комнаты. — Иди ко мне, — Гермиона просто повисла на мне, зарылась руками в волосы, поцеловала, — я иногда бываю немного упрямой! — Она уже расстегивает мне ремень. Вот это разгон от игнора! — Я обещаю, что буду более, — она неопределенно махнула рукой, — открытой для обсуждений, вот, — Гермиона уже снова меня целовала, ласково водя рукой по члену, — возьми меня, — я подхватил ее на руки, — я так испугалась, когда мы поругались, — Мерлин, испугаться того, что сама же перестала со мной разговаривать! Женская логика неоспорима. — Милая, — я поцеловал ее за ушком, — моя любимая, — я оставил засос на шее, — никогда ничего не бойся, я рядом, просто подойди, — Гермиона закусила губу, обняла меня за шею, я ее поцеловал и резко вошел. Она громко вскрикнула, — не больно? — Она замотала головой, — нравится? — Гермиона тихо пискнула «да».

***

— Если будем мириться вот так каждый раз, то я не против еще за что-то поругаться, — Гермиона засмеялась от моих слов. — Нас, наверное, потеряли, — я посмотрел на руку, но там ничего не было. — Видимо, поняли и забили, — Гермиона улыбнулась, — можем вернуться к ним, — тут она напряглась, — что-то случилось? — Да, — Гермиона нахмурилась, — с Джинни-то я так не помирюсь, — она немного нервно помахала руками, указав на кровать, ушла в ванную. Она вышла минут через двадцать, я в это время уже был одет, так как сходил в ванную в моей с Блейзом комнате. — Драко, а что мне теперь делать? — Я пожал плечами. — Я не знаток модели поведения рыжей, ничем не могу помочь. Я прошел к Гермионе, приобнял ее за талию. Она всё еще в полотенце, как раз есть время поговорить, пока она будет одеваться. — Может, просто извиниться и попытаться поговорить нормально? — Я мысленно скрестил пальцы, сказав это. — Я извинюсь, только если она тоже извинится, — Гермиона скинула полотенце, стала искать белье, — так поругаться со мной из-за человека, которого она еще даже не видела! — Та-ак. — Милая, а вы ругались из-за него? — Спросил я с намеком. — Да, — Гермиона уже искала юбку, — а особенно меня интересует, вступалась бы она так же за обычного человека, а не звезду мирового уровня. — Милая, — я подошел к ней сзади, застегнул молнию, — а тебе не кажется, что есть некоторые вопросы, которые каждый человек в праве решать для себя самостоятельно, не спрашивая разрешения у кого-то? — Гермиона покачала головой. — Это дурной пример, — я вскинул брови, — некоторые действия могут быть дурным примером для остальных, — а-а, я понял и закивал, — это неправильно, и это тоже нужно учитывать при принятии решения. Особенно, когда на тебя как на пример смотрит такое, как у него, количество людей, — я устало вздохнул. Мне-то, идиоту, казалось, что ему как певцу надо ПЕТЬ о правильных вещах. Оказалось, что гораздо важнее, как выглядит его нос. Нос! Ладно. — Гермиона, — мы прошли к зеркалу, чтобы она могла застегивать рубашку, — может, остальные должны больше думать своей головой? Меня, например, не тянет что-то переделать, — Гермиона вздохнула. — Тебя нет, но есть же, — Мерлин. — Это их проблемы, если у них нет мозгов, — надо в конце концов прийти к какой-то конечной позиции! — Конечно, плевать, что они и не могут появиться, если все первые лица в журналах и телевизорах подают дурной пример, — Драко, держись, не бейся лбом о раму зеркала, — ты видел Донателлу Версаче? А остальных? Да они там все помешаны на пластике! — Ну-у, Версаче я видел. И вот ей надо дать Нобелевскую премию мира: после нее вряд ли кто-то с инстинктом самосохранения решится лечь под нож чисто из страха, что всё может закончиться так же. Нос Мистера тоже уже стал мировым антитрендом. Если даже люди не слышали его песни, то его нос, скорее всего, видели. По-моему, они с Донателлой очень даже хороший пример для туповатой молодежи, — Гермиона будто снова вычленила то, что нужно ей, и ответила: — Именно! А Мистер вообще отличится! Те уже себя изуродовали, но вынуждены как-то с этим жить, а он волшебник, поэтому сейчас спокойненько себе всё исправит, и люди решат, что так можно! А не слишком много ответственности Гермиона на него повесила? Может, ему уже выкопать себе яму, выбрать костюм и цветы и лежать там наготове, махая ручкой мимо проезжающим фанатам? — И всё! — Воскликнула Гермиона. — Остальные тоже побегут продолжать свои переделывания, думая, что, если что-то не понравится после энной операции, можно будет спокойненько переделать всё на эн-плюс-первой! Не будет же на лбу у него написано, что это только для волшебников, которые могут при желании хоть полтуловища вырастить! — Я прикрыл глаза. — Гермиона, я ужасный человек, — она на меня вопросительно посмотрела, — я считаю, что такое непомерное количество идиотов в наше время обеспечивается тем, что медицина значительно шагнула вперед, и все эти идиоты теперь своевременно получают медицинскую помощь, — Гермиона несколько поежилась, — я повторюсь: я оцениваю человека по его мозгам. Если их нет и человек не в состоянии сам подумать и решить что-то, то меня не волнует, что с ним произошло по его глупости. Люди же не верят, когда фокусник разрезает кого-то на две части, — Гермиона покачала головой, — как ты думаешь, кто должен будет нести ответственность за чью-то смерть, если кто-то решит реально распилить человека надвое? Фокусник или тот идиот, который распилил? — Ты предлагаешь предоставить людям самим разбираться?! Почему этот вопрос прозвучал так потрясенно? Милая, это скользкий путь! Вот так получаются Альбусы Дамблдоры! — Как люди будут разбираться, если им с разных источников будет поступать разная и противоречащая друг другу информация?! — Та-ак, надо с этим что-то делать! — Значит, выживут умнейшие, — я пожал плечами, а потом хмыкнул и сказал, — ты предлагаешь создавать общество, в котором нужно в инструкции к стиральной машине писать «Кота в аппарате не стирать!», «Порошок не есть!», — Гермиона даже рот от удивления открыла. — Я предлагаю жесткий эволюционный отбор, который является естественным методом для любого живого вида. Ты же предлагаешь создавать тепличные растения, которые будут с чужого заверения уверять, что дыхание маткой стабилизирует когнитивные процессы, — прежде, чем она продолжила, я добавил, — это сегодня ты считаешь себя в праве диктовать, что правильно, а что нет. Что, если завтра до этой позиции доберется Версаче или Панси? — Если был период, когда я диктовала, то есть вероятность, что они будут другими людьми, а не теми, которые сейчас, — м-да. Гриффиндор – диагноз. — Есть уголовно-процессуальный кодекс, который диктует, что правильно, а что запрещено, — я вскинул брови, — но полиция и Аврорат почему-то тоже всё еще есть и работы у них невпроворот. — Мне кажется, что мы опять друг друга не понимаем. И если уж на то пошло, то я уверена в своей позиции, — это и хорошо, и плохо. — Хорошо, — я предложил ей руку, Гермиона взялась, мы пошли из гостиных, — и Джинни уверена. И Мистер уверен. И Гарри в чем-то уверен. И я уверен, — я поцеловал ее в висок, — посмотрим, что из этого получится. Мы пришли в нашу аудиторию. Джинни увидела, что мы помирились, улыбнулась мне, а Гермиону проигнорировала. Невилл был поглощен чтением нового выпуска журнала по травологии. Джинни читала книгу об истории маггловской Англии. Я вообще заметил, что история ей очень понравилась. Сейчас она интересуется даже тем, что раньше нашла бы скучным. — А где Гарри? — Спросил я у рыжей. — Уже ушел в Министерство, — ответила она и потрясла книгой в руках, — так интересно! Прям оторваться не могу! — Джинни, — рыжая посмотрела на Гермиону, — утром ты меня немного неправильно поняла, — Джинни устало вздохнула. Ай-яй-яй, вот права Эмили была про отсутствие эмпатии. Надо принимать во внимание несколько факторов сразу. Во-первых, Джинни, как ни крути, реально преданный фанат, а они все как Хатико: еще по Софе я помню, что замечания в сторону Фредди воспринимались в лучшем случае в штыки, если не фразой «На себя в зеркало посмотри, красавец/красавица!», поэтому начинать вот так, как начала Гермиона нельзя для своего же блага. Во-вторых, Джинни защищает уже не придуманный ею же святой образ, а вполне конкретного человека, с которым она общалась около месяца. Мало ли, что он ей рассказал, отчего Джинни сейчас так уперлась! Джинни сейчас и фанат, и почти что друг, она не отступит. Джинни молча смотрела на Гермиону, а сейчас решилась и заговорила: — Недопонимание, Гермиона, возникло только у тебя с окружающим миром, — я и Невилл попытались слиться с мебелью. Плохо вышло. — Ты вполне конкретно выразила свою позицию, я ее поняла, сказала, что она не совпадает с моей. Если хочешь мириться, то признай, что была неправа в своей резкости и извинись, тогда я вернусь к обсуждению на том условии, что ты хотя бы будешь слушать, что тебе говорят, — Гермиона вскинула брови. — Я не признаю, что я была неправа, а извинюсь, только если ты тоже извинишься. Мы обе виноваты, — Джинни выдохнула, вскинула брови, вернулась в чтение книги. — Дело твое, — блин, Томас пришел. Вот гад. Опять стоит и улыбается! — Отлично, — Гермиона тоже взяла какой-то учебник, стала что-то писать. — Как у вас дела? — Томас, вот за что вы так? — Том на собрании вместе с Гарри. Миранда и Эмили заняты своими вычислениями, а я остался предоставлен самому себе, — поэтому вы решили докопаться до нас. — Джинни, что читаете? О-о, действительно интересный период, — он пригляделся, — это из нашей библиотеки? Тогда просто великолепно, — Томас элегантно сел в свое кресло, — ее писал мой внук. Очень четко и по делу, — Джинни широко улыбнулась. — Очень интересно! Особенно то, что здесь есть единая карта родства для королей и некоторых ключевых фигур, — она дотронулась до карты на столе, — я уже час оторваться не могу! — Я рад, что вам так понравилось, — сейчас что-то будет, — у нас еще есть книга, которую писала моя внучка. Она больше сосредоточилась на истории Континентальной Европы, там и про Россию есть, — а-а, вот как мы будем делать. — Если там нет ничего о Склифосовском, то Джинни и ее новому лучшему другу это вряд ли будет интересно, — сказала Гермиона едва слышно, но рыжая услышала. — Напротив, я обязательно прочту, как только закончу эту, — она показала книгу у себя в руках, — но и про медицину я потом тоже хочу почитать. Там ведь столько полезных областей, — о-о, нет, — стоматология, например. Томас, как вы думаете, — она повернулась к нему и с милой улыбкой спросила, — можно ли ставить ее в один ряд с пластической хирургией? — Тот широко улыбнулся. Всё, он доволен своей невесткой: тест на право на титул Леди Гонт пройден. — Скорее, да, чем нет, — Гермиона сжала в руках свою книгу, —опустим действительно необходимые процедуры, — он погладил ручку кресла, — тогда некоторые возможности стоматологов действительно становятся в один ряд с пластикой. Я очень надеюсь, что девушки не подерутся по итогу. — А что, у твоего знакомого и со стоматологией проблемы? — Ой-ей-ей! — Ему не привыкать что-то переделывать, да? — Спросила Гермиона весело хмыкнув. — А ты хочешь дать совет? — Джинни широко улыбнулась, — у тебя-то опыт уже есть, — как же я хотел бы сейчас быть на заседании в Визенгамоте! — Это не по моей вине случилось, — жестко ответила Гермиона. — Да? То есть ты не хотела? — Джинни вскинула брови, — давай тогда вернем всё, как было. Могу хоть сейчас нужное заклинание бросить и помочь, — и вернулась взглядом в свою книгу. — Ну знаешь, — Гермиона захлопнула свою, — еще подруга называется! — То же самое могу сказать о тебе, — прорычала Джинни. — Прекрасно, — Гермиона ответила в похожем тоне. — Отлично, — Джинни даже отвернулась. Вот почему Томас такой счастливый, скажите мне на милость! У самого друзей нет, одни подчиненные, пусть и у остальных не будет? И молчание. Кошмар. — Я вернулся, — Гарри вошел в аудиторию, сразу посмотрел на Джинни, та кивнула, он вздохнул. — Кто хочет посмотреть на фонтан? — Давай, — рыжая отложила книгу, — так интересно, что же там. Хочется посмотреть, что стояло на ныне уничтоженной площади. Гарри с помощью думосбора показал нам свои воспоминания о фонтане. Действительно красиво, но видно, что жизнь его потрепала. — Это фонтан с улицы, которую основал дедушка, — неожиданно мягко заговорил Томас. Рядом с ним появились Том и Эмили.       Ну что тут? — Сразу спросил Том.              Я и Гермиона помирились, а вот Гермиона и Джинни разругались в пух и перья, — лапушка и Эмили синхронно вздохнули. — Ничто не вечно в этом мире, — Томас подпер голову кулаком. — Я решил, что восстановлю его, — сказал Гарри, вызвав удивление на лице Томаса. — Я уже даже нашел специалиста по камню в Пекине. Его хвалили на все лады, он реставрирует фонтаны в Европе уже тридцать лет, — крутой должен быть человек. — Спасибо, Гарри, — Томас поправил прическу, — иногда твои действия вгоняют меня в душевное смятение, — он встал с кресла, — пойду и найду ответ или хотя бы утешение в Миранде, — да что с ним такое? — Эмили, а что с ним? — Спросил Гарри, когда Томас ушел. — Он в таком состоянии с тех пор, как рассказал вам об Ильверморни. Его кидает из одного настроения в другое как беременную на последних сроках, — Эмили грустно улыбнулась, — видимо, жалеет о том, что сам заставил сына жениться на Лорейн. Она, кстати, тоже нашлась! — Она воодушевилась, — копия мамы, — еще бы. — Она тоже войдет в наш маленький клуб Леди Гонт, — Эмили очаровательно рассмеялась, усадила Тома в кресло, сама села ему на колени, — Томас после своего рассказа очень много времени провел с Имельдой и Лорейн, наверное, это как-то на него повлияло. — Мне иногда кажется, что он меня ненавидит, — сказала Гермиона. — Он ко всем так относится, если человек не из его семьи, — ответил Том, махнув рукой. — Он обязательно выскажется, если сочтет тему интересной. — И иногда бывает прав в своих суждениях, — сказала Джинни очень мило. Энджи так же делает, если хочет кого-то обозвать: улыбаемся и оскорбляем. Гарри еще переживал, что Энджи похожа на Гермиону. Я просто не стал ему говорить, что она очень похожа на Джинни! Тот факт, что рыжая быстро сдружилась с Мистером, только дополнительный зеленый свет в моих планах на него и Энджи. Гермиона молчала, не хотела отвечать, но потом не выдержала: — Конечно, когда его мнение совпадает с твоим, он прав! — Разумеется, я же считаю, что я права, — ответила Джинни на полном серьезе, — если я права, и он считает так же, как и я, значит, он тоже прав. Это называется «логика», Гермиона. — А я считаю, что вы оба не правы, — хмыкнула Гермиона. — И у меня есть на это право. — Конечно же есть, у нас же свободная страна, где у каждого есть право на свое мнение, — Джинни улыбнулась шире, — как хорошо, что ты об этом вспомнила, — закончила она совсем уж радостно. Гарри едва подавил улыбку. Мне просто интересно, ему почему весело? Потому что две подружки поругались, условно говоря, из-за какого-то американца или потому что Джинни навострилась оттачивать остроумие на Гермионе? Признаю, у нее хорошо получается, но е-мае! — Детский сад, — буркнула Гермиона. — И не говори, — поддержала Джинни на полном серьезе. — Скоро ужин, — сказал Невилл. — Мы идем? — Идем, — поддержал Гарри. — По дороге расскажете, как прошел ваш день, пока меня не было, — он обнял рыжую за талию, поцеловал руку. Видимо, Поттеру все-таки нравится, что Джинни так яро отстаивает свое мнение. Почему ему без разницы, что она решила практиковаться на Гермионе? Сам же говорил, что как сестра! — Хорошо день прошел, — Джинни улыбнулась, — следили за Уайт, там не было ничего интересного. Сразу после своих уроков она ушла в свои комнаты, не выходила оттуда ни разу. Она даже не двигалась. — Она хоть жива? — Спросил Гарри настороженно. — Да, по комнате иногда ходила, но большую часть времени провела, по всей видимости, в кровати. Видимо, она все еще плохо себя чувствует, — Гарри кивнул. — Интересно, — он слегка нахмурился, — что же с ней такое? — Мы ответа на этот вопрос не знали, поэтому промолчали. — А что было на заседании? — Спросила Джинни. — Что-то новое по нашим темам прозвучало? — Не-а, и чтобы я еще раз пошел туда без наушников, — Гарри засмеялся, — обсуждение финансирования отдела финансирования просто пытка. Если нужно будет попытать любого человека, обладающего мозгом, то просто покажите ему это обсуждение. Тридцать секунд, и он ваш, — Поттер покачал головой, — еще хорошо, что Леди Купер сидит рядом со мной и Люциусом: у нас хоть какое-то развлечение. — А как ей фонтан? — Сразу же спросила рыжая. — О-о, она была растрогана до глубины души, — Гарри улыбнулся, — я даже оставил ее на некоторое время, а когда вернулся, видел, как она вытирала слезы. — Бедная женщина, — поддержала Джинни, а за ней и Невилл. Я тоже согласился. — Ее никто не заставлял экспериментировать с философским камнем, — сказала Гермиона, вскинув брови. — Ну да, конечно, — хмыкнула рыжая, — в твоем правильном мире ее бы уже закидали обычными камнями за плохой пример. Что сделано, то сделано, — заявила она категорично, — закон она не нарушила, чтобы ее кто-то осуждал, а сочувствие – тонкая человеческая эмоция, которая, к большому сожалению, знакома не всем, — закончила Джинни со вздохом. — По-твоему выходит, что из сочувствия можно оправдать кого угодно, — Гермиона! — Смысл тогда в законах? Если сегодня мы оправдываем это, то завтра придем к моменту, когда оправдаем конкретное беззаконие! — Я немного сжал ее руку. Неужели она не понимает, что она сейчас договорится до оскорбления Тома? И ведь это будет не специально! — Гермиона, — вот, что я и говорил. Поттер уже решил вмешаться. — Я молчал, всё-таки это ваши разборки, но хотя бы иногда, перед тем как что-то сказать, повтори это в голове еще раз, потом еще раз, потом подумай, не делаешь ли ты кому-то больно своими словами, а потом спроси, нужны ли они кому-то вообще, — Гермиона в шоке раскрыла рот, — всё. Больше ничего не хочу слышать, — после этого до Большого Зала мы дошли в тишине. Всё-таки с Поттером в таком состоянии лучше не связываться. Когда я сел за стол Слизерина, увидел сообщение от Гарри:       Драко, я настоятельно прошу тебя поговорить с Гермионой, пока ее приступ справедливости не вылился во что-то более ужасное, — да, мой Лорд. Что же еще сказать? Гарри, я говорил. Тот факт, что вы с Джинни сразу перешли в жесткие ответы тоже не помогает.       А я смотрю, твои мягкие разговоры помогли. — Он вскинул брови, глядя на меня. — И я, и Джинни поступаем так, потому что некоторые слова Гермионы уже переходят всяческие границы. Мы тоже не железные. У меня вообще проблем выше крыши, чтобы сейчас из-за какой-то драккловой ринопластики выслушивать, справедливо ли я так ношусь с Томом или нет! — Что я и говорил, он обиделся на это. А что мне теперь делать?       Не знаю, но я так активно выражал свое довольство вашим с Гермионой союзом не для того, чтобы ты при первой такой ситуации спрашивал у меня, что делать, — он выдохнул, потер глаза, — прости. Легиллеменция очень расшатывает нервную систему. Я поэтому в лишний раз молчу Гермионе и прошу поговорить тебя. Джинни она очень обидела, я взрываюсь от мелочи, поэтому остаешься только ты. Вперед и удачи, — я едва заметно кивнул. Поттер тоже и вернулся к еде. И вот че, даже не что, а че мне делать? — Гермиона, — я подошел к ребятам после ужина, — идем ко мне? — Ой, я хотела посмотреть, — она назвала какую-то книгу. — Отлично, вот у меня и посмотрим, — Гермиона удивленно вскинула брови. — Хорошо, — мы пожелали остальным спокойной ночи, ушли в направлении подземелий. — Что-то случилось? — Милая, а ты сама не видишь? — Я крепко взял ее за талию, чтобы она не переживала. — Ты не поняла, почему Гарри так отреагировал? — Очевидно, что в поддержку Джинни, — я мысленно застонал. — Нет, Гермиона, — я вздохнул, кинул на нас чары конфиденциальности, — ты помнишь, что ты сказала, после чего Гарри вмешался? — Смысл тогда в законах, если сегодня мы оправдываем это, то завтра придем к моменту, когда будем оправдывать конкретное беззаконие, — я покачал головой. — А до этого? — Гермиона нахмурилась, — из сочувствия можно оправдать всё, что угодно, — она вспомнила, кивнула, — ну-у? Не сказать, что Гермиона совсем не понимает чужие эмоции: с Имани она справилась просто блестяще. Почему ее сейчас вот так заклинило, я не знаю. — Я не понимаю, что «ну-у»? — Я крепче сжал ее в руках. — Гермиона, а ты не задумалась о том, кто, помимо Мистера попадает в твою категорию «оправдать всё, что угодно»? Это я еще промолчу, что сам Мистер ничего плохого окружающим не сделал, он только себе вредит и только под присмотром врачей, — нет, ноль реакции или понимания, — милая, ты помнишь, после чего ты сама стала добрее к Белле? — Она в ужасе расширила глаза, видимо, поняла, — а к Тому? — Я взял ее за руки, — понимаешь, как это выглядит со стороны? Ты поставила какую-то там пластическую хирургию на одну ступень со множественными убийствами так, что выходит, что стой Волдеморт и Мистер на одной площади, именно второго нужно закидать камнями. Тебе не кажется это немного странным? — Я же говорил, что она об этом даже не думала в таком ключе. — Том, значит, лапушка, а другого человека, забьем уже на его личность, ты закидала камнями за операции? — Я же не имела в виду Тома или Беллу, — она покрепче ко мне прижалась, — черт! — Всё, стадия понимания пришла. Ура. — Боже, — Гермиона сжала виски, — а что теперь делать? Гарри, наверное, расстроился и, — она в ужасе на меня посмотрела, — а если это слышали еще Том или Эмили! Я же и Тома обидела! Да я повторила подвиг Лили! — Ну слава Мерлину. Это должно быть большим шагом к «перезагрузке». — Я же не хотела, — Мерлин, только не слезы. Мужчины действительно не могут адекватно на них реагировать. — Милая, тише. Всё хорошо. Я прижал ее к себе, сделав вид, что мы просто идем в обнимку, чтобы те, кто сейчас в гостиной не видели, что она плачет, и быстро провел нас в нашу комнату. — Всё хорошо, мы все понимаем, что ты не хотела кого-то обидеть, — я дал ей платок. — Надо потом извиниться перед Гарри. — А с Джинни как? — Я сел перед Гермионой на корточки. — Нет, это уже, — она всхлипнула, — не относится к моему «не хотела». У меня есть четкие позиции и по правам, и по вот этому, — она обвела рукой лицо, — и почему я должна от них отказываться? Я считаю, что я тоже права, и у меня есть право на мое мнение. Все эти танцы с приглашениями в обход Леди с детства внушают девочкам как нечто правильное, поэтому они и потом считают за правое дело во всем полагаться на мужчин. А пластика, препараты и прочее только помогают уйти из реальной реальности в какую-то альтернативную. Джинни считает, что первое мое утверждение неверное, потому что я каким-то образом подрываю понятие семьи! Что-то тут не то. Жаль меня не было при их скандале. Вполне возможно, что Гермиона просто опять не поняла, что и где не так сказала, вызвав подобную реакцию у рыжей. — А второе неправильно, — продолжила она, всхлипнув, — потому что за стремлениями перейти в лучшую реальность стоят личные проблемы, которые оправдывают пагубные пристрастия и требуют особенной реакции окружающих и лечения. Та-ак, а с этим-то что не так? Гермиона теперь предлагает умертвить Мистера за несколько операций на нос?! Может, ему реально помощь нужна! Да мы вообще не знаем, за что он так со своим носом обошелся! О-ох! Мерлин! — Я уверена, что его фраза про «последнее вмешательство» звучит далеко не в первый раз, — милая пожала плечами, — в этом и есть суть любой зависимости: каждый раз – последний, — ясно. Начнем с Джинни. — Милая, — я сел на пол, взял ее за руку, — ты уверена, что Джинни сказала, что ты подрываешь понятие семьи, потому что ты предложила растить девочек менее зависимыми от мужчин? — Та кивнула. — Вот прям так же, как была уверена, что не обидела никого по пути в Большой Зал? — Тут Гермиона уже не закивала. — Я сказала, что женщины веками боролись за равные права, поэтому неправильно будет сейчас махнуть на это рукой и заново сесть дома, занимаясь исключительно продолжением рода мужа, параллельно отчитываясь перед ним за каждый вдох, — та-ак, — нужно продолжать работать, а не сидеть дома. — Милая, ты думала, что ты будешь делать, когда сама родишь? — Гермиона удивленно на меня посмотрела. О-ох, ты же мой борец за справедливость! — Я же не буду ждать, пока ребенку исполнится двадцать, чтобы заново пойти на работу, — я кивнул. — А с чего ты решила, что Джинни этого хочет? — Гермиона удивленно заморгала. — Учитывая ее планы по количеству детей, пока она родит крайнего, первому как раз исполнится двадцать, — я хмыкнул. — Тогда Джинни права, — Гермиона вздохнула, хотела что-то ответить, но я поднял руку, попросив возможности договорить, — вот кто-то хочет троих детей, кто-то десятерых, а кому-то и одного ребенка бывает много, — Гермиона кивнула, — Джинни хочет какое-то определенно большое количество. С тремя Родами на Гарри это в принципе неизбежно, так что ей очень повезло, что она и так этого хочет, — милая снова кивнула, — а ты говоришь, что нужно пойти работать, чтобы не позорить честь эмансипированной женщины. По твоим планам Джинни должна отказаться от половины желаемых детей, чтобы тоже работать, а не сидеть в вечном декрете. С этой точки зрения ты действительно гробишь понятие «семья» в пользу галочки в графе «я эмансипирована!». — Я же не говорю, что ей надо ограничиться, но работать-то при этом всём можно! — О-ох, я-то думал, что это будет легче, чем объяснить, что человек в праве хоть сто раз лечь под нож, но нет. — Родить семь штук, бросить на бабушку и дедушку или эльфов, а потом выбирать, на чей праздник пойдешь по принципу «Ну, нет, у этого я и так много пропустил! Как его зовут, кстати? Я вообще правильного из садика забрал? Он точно мой?», — Гермиона покачала головой, — а как? Гермиона, и я, и Джинни, и Гарри пытаемся донести до тебя, что никто никому ничего не должен, пока не нарушает закон, — я погладил ее руки, — а ты пытаешься научить всех жить. Ты сама еще одного даже не родила, а уже рассуждаешь о том, что Джинни могла бы работать и с пятью детьми. Это я уже промолчу, что те женщины, которые сами нашли себе работу или занятие по душе не нуждаются в твоих нравоучениях: они идут и работают. Те, кто не в состоянии, как те же Панси и ей подобные, не будут в состоянии, даже если ты каждое утро будешь зачитывать им лекции, — она хотела возразить, — нет, никакой пример им не поможет. Их родители очень адекватные люди, может, не совсем порядочные в смысле верности партнеру, но оба работают и занимают хорошие должности не только благодаря своему аристократическому происхождению. Не сказать, что они не занимались дочерью. Просто вот случается. Есть люди, что мужчины, что женщины, которые по какой-то причине не хотят использовать свой мозг, и ты ничем их не заставишь. Наша основная мысль: «Гермиона, оставь людей с четкой позицией в покое, у них есть право на свой выбор.». — Но, — Гермиона вздохнула. — Хорошо, пойдем так: моя мама ни дня не работала за зарплату, — я вскинул брови, — отец у меня нормальный, дома ее цепями не приковывал к моей люльке. Она теперь тоже поддержала какой-то там невероятный мужской заговор? Пошла бы она работать за зарплату, села бы на чье-то место. А, может, это место кому-то было бы нужнее с учетом того, что некоторые платья моей матери стоят больше, чем месячная зарплата некоторых должностей, — Гермиона молча моргала, — опять-таки, если у женщины есть стремления и мечты, она хочет сделать карьеру или продвинуть какие-то новые идеи в своей области, то пожалуйста. Но вот моя мама подобным желанием не горела. Она выбрала получить степень по интересной ей дисциплине, родить меня, воспитывать, а параллельно помогать отцу в управлении делами. Она делает огромную работу почти наравне с отцом, — я такими темпами Гермиону не до перезагрузки, а до замыкания доведу. — Опять-таки! Для этого ведь тоже нужны мозги! Только откровенно тупой Лорд посадит за дела такую как Панси. Я бы ей даже чистую бумагу перекладывать не доверил. Не по той причине, что она женщина, а потому что она идиотка. — Я всё жду хоть какой-то реакции. — Поэтому я за концепцию использования собственного мозга, а не «Вот этот человек так сделал, я теперь тоже сделаю! И плевать, к каким итогами это меня приведет! Он же сделал! Он должен был подумать, что своим примером даст мне зеленый свет!», — Гермиона вздохнула. — Я подумаю над этим, — ура. Это пятьдесят процентов. — А вот по второму вопросу моя позиция непреклонна, — он разве не из той же концепции? Убейте да меня. — Как и моя, — я поцеловал ей руки, — каждый делает то, что хочет, пока не нарушает закон. — Она замотала головой. — Гермиона, ты понимаешь, что пытаешься со своей колокольни судить людей, у которых реальные проблемы? — Гермиона хотела еще что-то сказать, — милая, так нельзя. Ты даже не видела этого человека, а так взъелась на него без причины! Что он и конкретно его нос тебе сделали? — Джинни его тоже не видела, чтобы так защищать, — может, Гермиона просто ревнует Джинни? Я уже ничему не удивлюсь! Этот дружеский треугольник добром не кончится! — Да, но она с ним общается, — я вздохнул, — Гермиона, по твоей логике я тоже общемировой злодей: метку-то я свел, — я постучал пальцами по предплечью. — Видимо, я должен был всю жизнь прожить, глядя на нее как на доказательство ошибок молодости, — Гермиона замотала головой, — а-а, меня можно пожалеть и посочувствовать? — Спросил я с улыбкой. — Нет, я уже не знаю, как вам объяснить! — Самое ужасное, что это мы не знаем, как объяснить. Мы тебя понимаем. — Милая, что бы там ни было, оно стоит дружбы с Джинни? — Гермиона вскинула брови. — А почему она не может подумать так же? Месяц обмена писем с Мистером дороже меня? — Я сейчас взвою. — Гермиона, — я тихо рассмеялся, — я сдаюсь. Это невыполнимо. По крайней мере на сегодня. — Пусть едет с ним в Питер, но я не буду выдавливать из себя счастливые фальшивые улыбки. Тот факт, что у него куча проблем, а решать он их стал с внешности, очень о многом говорит! Если она это скажет Джинни, будет судный день. Скажи она такое Софе… Нет, не будем об этом думать. Софа может даже забить на то, что Гермиона моя невеста. Строгановы на таком уровне, что они не обязаны перед нами расшаркиваться. — Милая, а ты прям в курсе всех его проблем? Прям знаешь, какие и как ему решать? — Гермиона снова хотела возмутиться, — нет, поверь, с настолько отдаленной стороны никогда не виднее. Оставь и его, и его нос, и Джинни в покое, — она возмущенно вдохнула. — Хорошо, но я не буду извиняться, — я пожал плечами. — Ради Мерлина, тебя никто и не заставляет, — я взял ее руки в свои, — просто не нужно всё время его поддевать и пытаться оскорбить. Это не очень культурно по отношению к человеку, которого среди нас нет, чтобы самому встать на свою защиту и ответить так, как он посчитает нужным. Ты вынуждаешь Джинни защищать его из принципа там, где она сама не до конца понимает, что у него в жизни, — Гермиона задумалась. — Хорошо, посмотрим, что он будет делать дальше. Вот удивительно: я как-то резко к нему подобрел с первых минут, а Гермиона с первых минут так взъелась. Почему так случилось? Может, она реально ревнует подругу? Джинни же сейчас почти не расстается с пером и пергаментом. О-ох, как же всё сложно! — Что ты хотела почитать? — Гермиона улыбнулась. — Краузе, — я кивнул, попросил Кричера принести это из мэнора. — Давай вместе почитаем, — мы легли на кровать, опершись на изголовье, открыли книжку на первой странице.