Спутники

Когда Хромов и Куликов удалились по своим делам, Брагин заметил, что Марину потряхивает. — Ты чего? — он заглянул в синие глаза и понял, что вопрос был на редкость идиотским. Нарочинской просто стало страшно. Задним числом. Женщина встряхнула головой: — Чтобы я еще раз оперировала кого-то из своих… Да лучше застрелиться! Не думая, что он делает и зачем, Олег снова притянул ее к себе, начал гладить по спине и прикоснулся губами к светлым волосам: — Все-все, выдохни. Все же хорошо, да? — Марина кивнула, и он снова заглянул ей в глаза. — Ты же молодец, ты же все сделала. Молодец, — скорее на автомате договорил, краем сознания понимая, что неумолимо тонет в зрачках, которые стремительно увеличиваются в размерах. Прямо сейчас увеличиваются. Глядя на него, Олега Брагина. У Нарочинской были слишком красивые глаза. Эмоции в них отражались катастрофически ярко. И устоять перед ними всегда было непросто, все вызывало обратную реакцию: насмешка, нежность, страх, спокойствие. Хотя, кому он врал? Спокойствия в их с Мариной отношениях не было вообще никогда. Начиная с самой первой встречи, когда об отношениях ни он, ни она не задумывались. Кажется. Брагина сначала просто задело ее равнодушие, потому что оно было непривычным. Женщины его любили. Обычно. А Нарочинская — нет. Да черт ее знает, на самом деле, что она там думала себе, хоть и сказала потом, что это бабы решают, будет у них что-то с мужиком или нет. Но сейчас это все не имело значения. Потому что Марина смотрела так, что крышу срывало окончательно. Кто кого первый поцеловал — они не поняли. Или не запомнили. Как не помнили и о том, где находятся. Остались только губы и руки… Он вдавливал ее тело в свое, словно хотел спрятать ото всех. Хищно гулял руками по спине, не давая отстраниться. Неистово целовал везде, куда только мог попасть. Она непроизвольно провоцировала на новые прикосновения: гладила по затылку, замирала с приоткрытым ртом возле мужского лица, потому что хватала воздух, кусала губы — свои и чужие. Это было похоже на помутнение рассудка. Или предсмертную агонию, когда все кажется фантастически нереальным и вместе с тем излишне правдоподобным. Разве можно одновременно свихнуться?.. К счастью, хирурги все-таки стояли не посреди коридора, а в углу, поэтому никому до них дела не было.

***

Марина пришла в себя первой, будто ее полили из ледяного душа, — напряглась оловянным солдатиком и оттолкнула мужчину от себя. Точнее попыталась оттолкнуть. Силы и без того был неравны, а уж после этого приступа горячки и подавно. Олег, хоть и отстранился слегка, из объятий женщину не выпустил: — Че ты? — Мы в Склифе, — почему-то ей показалось, что этого объяснения достаточно. Хотя это было далеко не главной причиной. — Когда тебя это останавливало? — от его хриплого голоса иголки, летающие по коже Нарочинской, превратились в раскаленные гвозди. Не зная, что сказать, Марина отвела взгляд. И краем глаза уловила приближающихся медсестер. Лены среди них не было, но этого хватило. — Брагин! — она процедила его фамилию с такой неприкрытой болью в голосе, что мужчина тут же убрал руки. — Не смей больше прикасаться ко мне, ты понял?! — нейрохирург отпрыгнула на два шага и начала демонстративно поправлять волосы, разглядывая нечеткое отражение в окне. У Олега желваки заиграли на скулах, а пальцы сами собой сжались в кулаки: — А что, пусть лучше он, — выделил голосом, — лапает тебя, да? Нарочинская даже не поняла, о ком речь. Об утреннем букете, который преподнес ей внеочередной богатенький Буратино в благодарность за спасение, она не вспомнила. Но сейчас было неважно, к кому ревнует ее Брагин. Это было исключительно его проблемой. — А твое какое дело? — прошипела Марина. — Оставь меня в покое, пока тебе Михалева голову не отгрызла. Олег почему-то рассмеялся. Может, представил процесс? Этот мужчина всегда славился своеобразным юмором. — Это вряд ли. — Откуда такая уверенность? — Нарочинская понемногу успокаивалась. — А она со мной не разговаривает, — то ли с грустью, то ли с гордостью, то ли с грустной гордостью сообщил он. — Вообще не подходит. Марина сощурилась: — И правильно делает. — И не жалко тебе меня? — со своей привычной ухмылкой поинтересовался Брагин. Тоже пришел в себя, ты погляди. Она дернула плечом: — Сам виноват. Да и не выглядишь ты слишком расстроенным. Марина смотрела куда угодно, только не на Олега, поэтому упустила момент, когда он снова протянул к ней руки: — А может, я хорошо маскируюсь, — мужчина опять прижал женщину к себе и потянулся к ее губам. Вырваться она не смогла, но от поцелуя увернулась: — Брагин, отвали! У тебя для этих целей Михалева есть. Олег, если и расстроился, то вида не показал. Как и не стал отрицать свои отношения с Леной: — Да че ты, это дружеский поцелуй, ну. Иди ко мне. И он почти поцеловал ее, но следующий вопрос застал его врасплох: — С Дубровской ты тоже так дружишь? Бедный Неклюдов. Брагин замер и, пронзенный какой-то мыслью, отпустил Марину. Та тут же отскочила как можно дальше и, делая вид, что ничего из ряда вон не произошло, пошла по коридору в противоположном от Олега направлении. Старалась не сорваться на бег, хотя очень хотелось. И затылком чувствовала немигающий жгуче-карий взгляд.