Спутники

Звонок в дверь прозвучал громом среди ясного неба. Приходить к ней было некому — Марина даже с соседями не общалась. С трудом заткнув внутренний голос, который начал шептать что-то невнятное про Брагина, женщина подошла к двери и заглянула в глазок. И непроизвольно задержала дыхание. Не ожидала, если честно. Но не держать же человека за дверью, раз пришел. Она потянулась к замку, отдернула руку и, быстро отругав себя за испуг, потянулась снова. Олег стоял, уперевшись плечом в дверной косяк, и держал в руках огромный пакет. Нарочинская нервно сглотнула и забыла поздороваться: — Ты чего здесь? — Еды готовой принес. Ты же не готовишь, — невозмутимо сообщил он и, игнорируя отсутствие приглашения, снял обувь. Марина усмехнулась: — Ты меня теперь подкармливать будешь? Или это разовая акция? — А буду, — мужчина по-хозяйски прошел на кухню и положил пакет на стол. — Покормить тебя? — Я ела, — Нарочинской стало неуютно от его изучающего взгляда, и она поежилась. Но сбегать в соседнюю комнату было бы совсем глупо. А для улицы Марина неподобающе одета. Олег замер, не переставая смотреть на женщину. За время больничного Брагин привык к ней ненакрашенной. Без макияжа Нарочинская выглядела лет на десять моложе. И была удивительно нежной, независимо от того, что и каким тоном говорила. Ее тонкие черты лица, обычно грамотно подчеркиваемые макияжем, казались очень мягкими, будто созданными для того, чтобы их целовать. Марина бы точно удивилась, узнав о том, какое впечатление производила на него в палате и производит сейчас. — Вчера? — продолжил допытываться Олег, пытаясь перебороть не вовремя проявившееся слюноотделение. — Полчаса назад. — Перепелов и фазанов? — добродушно предположил он. — Макароны с сосисками. — Тоже вариант, — Брагин кивнул и начал складывать еду в холодильник. — Этого на несколько дней хватит. Марина посмотрела на него с большим подозрением: — С чего вдруг такая благотворительность? — Да тощая ты слишком, — Олег пожал плечами. — Жалко. Да, несмотря на то что в больнице Нарочинская ела более чем регулярно, в том числе и благодаря гостинцам коллег, поправиться она так и не смогла. Брагин вообще подозревал, что Марина относится к тем людям, которые продали кому-то душу за вечные молодость и худобу. Ну, или ноги у нее полые. Третьего не дано. Женщина издевательски рассмеялась: — Сволочь. — Да смотреть больно, ну, — прикинулся шлангом мужчина. — Больно — не смотри. Он повернулся к Марине лицом и уставился на нее как ребенок, впервые увидевший Снегурочку: — Хочу. — Еще и мазохист, — уныло резюмировала Нарочинская, понимая, что точно вляпалась, но еще не осознавая, как сильно. — И похудеть бы тебе не помешало, кстати, — кинула запоздалую шпильку. Не могла не кинуть. — Да я в самом расцвете сил, — Брагин расправил плечи и шагнул к Марине. Но она отшатнулась от него, как от прокаженного, и Олег остановился, с трудом удержав привычное выражение лица. — Пропеллер не потеряй, — Нарочинская за языком не следила. Брагин, впрочем, тоже: — Мой пропеллер всегда к твоим услугам. — Обойдусь, — кажется, она снова почувствовала себя уверенно и расслабилась. — Да ну? — Ну да. Я же не ребенок, которому собаку не купили. Олег посерьезнел и сменил тему: — Где тонометр у тебя? Марина закатила глаза: — Брагин, успокойся, со мной все нормально. — Ладно, — он пожал плечами, — сам найду. Снова закатив глаза, Нарочинская села за стол. Останавливать этого деятеля все равно было бессмысленно.