Улыбнись мне на память

      Разбившийся с громким треском бокал заставил всех находившихся на некотором расстоянии рядом обернуться в сторону резкого звука, что рассек монотонный говор множества голосов. Одетая в темно-красное платье-холтер с высоким воротником и рукавами из полупрозрачного шифона девушка строгой внешности сжимала руку, в которой несколько секунд назад был бокал шампанского. По ее бледным пальцам стекала кровь вперемешку с игристым, но она даже не думала разжимать кулак. Ее серебристо-серые глаза горели холодной ненавистью. Стоящая напротив женщина с высокой прической со схожими чертами лица смотрела на нее в печальном недоумении.       — Это выгодный обеим сторонам дипломатический союз, — боязно пролепетала женщина, когда девушка с зачесанными назад темно-рыжими волосами, вздернув губу в отвращении, подняла сжатый кулак перед собой, словно едва сдерживая себя от удара, заставив женщину замолчать.       — Ты не будешь за меня решать, — размеренным голосом проговорила она, а затем разжала руку, из которой на пол со звоном посыпались окровавленные осколки бокала, резко обернулась и пошла прочь из зала, и пока некоторые интересовались, в порядке ли женщина, другие со смешанными чувствами смотрели вслед уходящей.       Девушка раздраженно шагала по длинному коридору незнакомого дворца, надеясь встретить кого-то из прислуги, кто по счастливой случайности не будет присутствовать на пафосном сборище, которое все вокруг гордо называли королевским приемом. Ладонь резануло острой болью, и девушка резко остановилась, едва различимо шикнув сквозь стиснутые зубы. Подняв руку, она увидела отблески нескольких осколков, глубоко засевших внутри, и разочарованная в своих периодических приступах гнева, поморщилась.       Первый блин — комом. Так говорил всякий, кто хоть краем уха слышал об отношениях старшей дочери дома Архонт с родителями, хотя говорить об этом было не принято из уважения к династии. Но не обсуждать это было невозможно, когда свидетелями раздора становятся все присутствующие на приеме королевской семьи. Наверняка все только об этом сейчас и говорят.       — Я могу Вам помочь? — раздался приятный баритон неподалеку. Девушка отвлеклась от своих размышлений, из-за глубины которых она даже не услышала приближающиеся шаги, и резко подняла голову. В нескольких метрах от нее стоял стройный мужчина в черных королевских одеждах с высоким воротником, местами отделанных серебряной тканью. Кончики пальцев худых рук были в аккуратном жесте сомкнуты перед ним. Не прислуга.       — Не хочу Вас расстраивать, но вряд ли, — девушка прищурилась, саркастически улыбнувшись и пройдя мимо мужчины, придерживая тыльную сторону раненой руки здоровой.       — Слуги и охрана в приемном зале, Вы никого не найдете, — услышала она вслед и замедлила шаг, вскоре совсем остановившись. Он был прав. Еще раз бросив взгляд на ноющую окровавленную ладонь, девушка обреченно вздохнула и, закатив глаза в дань своей беспомощности, обернулась.       Мужчина едва заметно улыбнулся и нагнал девушку широким шагом.       — Как Ваше имя?       — Синкразис третья…       — Вы из дома Архонт, — перебил незнакомец, — верно?       — Да, — девушка поджала губы.       Просторное больничное крыло было залито лучами ближайшей звезды, и почти ничем не отличалось от остального убранства дворца. Большая расписная арка, представляющая собой вход в крыло, вела в небольшой коридор с мраморными полами, который после расходился по разные стороны. Туда, куда мужчина повел Синкразис, видимо, было чем-то вроде процедурной, состоящей из множества комнат, так же соединенных арками, но поменьше. Они остановились в одной из таких. Лекарей было нигде не видать — должно быть, им было позволено отдыхать в день королевского приема.       — Интересное у Вас имя, — сказал мужчина, доставая из ящика стоящего неподалеку шкафа пинцет и жестом прося раненую руку Синкразис. — Почему я не видел Вас раньше?       — Я редко появляюсь где-то с семьей, — девушка недоверчиво протянула руку, но, когда узловатые пальцы прикоснулись к ней, вся опаска неожиданно куда-то исчезла. Вместо нее пришло смешанное чувство тревожного предчувствия и вместе с тем уютного покоя. Казалось, он тоже почувствовал что-то странное, ибо Архонт заметила, как он на секунду отвел серые глаза в сторону, но списала все на совпадение или переизбыток эмоций от произошедшего на приеме. Во всяком случае, меньше всего ей хотелось сейчас думать об этом.       — Не ладите? — на медицинский столик лег еще один окровавленный осколок, извлеченный из руки Синкразис.       — Не сказать, чтобы… — девушка замялась, рассматривая мужчину; у него были аккуратно уложенные назад темные волосы, острые скулы, прямой нос и красиво очерченные губы; а затем грустно усмехнулась. — Меня только что насильно сосватала собственная мать.       — Разрешите поинтересоваться, кому? — незнакомец сосредоточенно вертел ее ладонь в лучах света и высматривал очередной притаившийся осколок.       — Абрасаксу старшему, — было видно, как мужчина перед ней вдруг заулыбался, с трудом пытаясь это скрыть.       — Знаете его? — Синкразис прищурилась.       — Можно и так сказать, — не переставая странно улыбаться, сказал мужчина.       — Моей матери палец в рот не клади, с локтем откусит, — вздохнула Архонт. — Она хочет закрепить позиции, но династия увядает.       — А Вам не печально от этого?       — Вовсе нет, мне… — девушка посмотрела куда—то за окно, поджав губы, будто подбирая правильные слова, — все равно. Я не являюсь сторонником браков по расчету, да и в целом никогда не любила все эти дипломатические споры о разделе планет.       — Это ресурс нашего бессмертия, — как само собой разумеющееся, сказал мужчина.       — Бессмертны лишь наши гены, а мы сами можем умереть от капли яда, — возразила Синкразис, вновь переведя взгляд на незнакомца. — И я придерживаюсь мнения, что многие планеты были бы куда ценнее и прекраснее, если бы их не заселяли людьми.       Было видно, что мужчина на секунду задумался над ее словами. Архонт всегда нравилось, когда благодаря ее словам в сознании других что—то меняется. Однако, это был совершенно не тот случай. Но она об этом еще не знала.       — Вот и все, — мужчина извлек последний осколок из ее ладони, а затем достал из стеклянного шкафа спрей, побрызгав на ладонь девушки. Синкразис удовлетворенно наблюдала, пока раны на ее ладони затягивались всего в течении нескольких секунд, и хотела было поблагодарить незнакомца, вытирающего тем временем руки салфеткой, но не успела произнести и звука.       — Милорд Абрасакс, — раздался голос в арочном проходе, и Архонт застыла, ощущая волну мурашек, невольно захватившую все тело, — королева Серафи передает Вам, что гости ждут появления старшего наследника.       — Передайте, что я скоро прибуду, мистер Найт, — величественно проговорил Балем Абрасакс, не отрывая взгляда от Синкразис. Его губы были изогнуты в ироничной улыбке, словно хищнику за своей жертвой, ему нравилось наблюдать за реакцией девушки, которая в потоке событий и мыслей отчего—то совсем запамятовала спросить имя незнакомца.       — Улыбнитесь мне на память, — произнес неожиданно Балем, когда слуга мистер Найт удалился, покорно кивнув.       — Что? Ты думаешь, это смешно?! — на повышенных тонах завозмущалась Архонт. Она только что рассказала старшему наследнику королевской семьи Абрасакс о том, что безумная мать насильно пыталась выдать ее замуж за него же.       — Когда это мы перешли на ты? — Балем вдруг широко улыбнулся, и девушка замерла на секунду, а затем, не в силах наблюдать за его заразительной улыбкой, тоже улыбнулась; гнев рассеялся. — Вот, уже лучше.       — Черт, — выругнулась Синкразис, поморщившись и, наконец, в голос рассмеявшись, прикрыла раскрасневшееся лицо ладонью. — Какой кошмар.