Улыбнись мне на память

      Синкразис сидела на огромном подоконнике библиотеки с толстым томом родовой летописи Абрасаксов на коленях. Сквозь витражные окна на пожелтевшую от времени бумагу лились теплые лучи.       Она не знала, зачем взяла именно эту книгу. Чтобы не думать о глупой ситуации двухдневной давности, читать нужно было явно не что-то связанное с Балемом Абрасаксом. Да и историю королевской династии она знала слишком хорошо, так что воскрешение ее деталей в памяти было таким себе оправданием.       — Вот ты где, — низкий баритон разрезал тишину библиотеки.       — Когда это мы перешли на ты? — не отрывая взгляда от книги, иронизировала Синкразис, пытаясь повторить интонацию слов Балема, возвращавших их на несколько дней назад, в момент несуразного знакомства.       — Мать рассказала мне, что твоя семья осталась для подписания некоторых бумаг, — сказал Балем, присаживаясь на противоположную сторону подоконника.       — Надеюсь, не нашего свадебного договора, — саркастически произнесла Архонт, будто в ужасе на секунду выкатив глаза и поджав губы. Абрасакс-старший усмехнулся, и девушка, на мгновение взглянув на него поверх книги, тоже легко улыбнулась. Он был одет в то же, что и вчера. А вот она сменила темно-красное вечернее платье на более практичные блузу и строгие прямые брюки черного цвета.       — Почему ты так не хочешь замуж? — спросил вдруг Балем, и Синкразис, закрыв книгу, вопросительно посмотрела на него. — Только не думай, что я принимаю на свой счет…       — Вот еще, — девушка в наигранном презрении прищурилась и спустя паузу пожала плечами. — Я вообще-то намного старше тебя.       О моменте рождения Балема Синкразис прочитала в книге.       — Так у тебя на возрасте пунктик? — Абрасакс-старший иронично улыбнулся одним уголком губ.       Синкразис покачала головой и, спрыгнув с подоконника, не спеша проследовала к стеллажу, с которого взяла летопись. Балем поравнялся с ней.       — Я уже говорила, что не поддерживаю брак по расчету, особенно если он является стремлением моей матери таким образом отхватить хоть несколько планет в распоряжение нашей династии на ее закате, — девушка нашла нужный стеллаж и завернула за угол, остановившись возле полки с единственным пустым местом и на мгновение стрельнув глазами в сторону Абрасакса, прежде чем с трудом вернуть тяжелый том на место, — а ты очень кстати не похож на того, кто станет делиться.       — Раздел власти означает ее потерю, — старший наследник пожал плечами. — Не похоже, что тебе вообще что-то нужно.       Балем и Синкразис двинулись к окну, находящемуся меж двух соседних стеллажей. За ним взгляду открывались бескрайние просторы лугов, холмов и остроконечных каменных пород. И в то время, пока пики гор грелись под покрывалом снегов, подножия их, пестрящие местами невиданными растениями, грелись в лучах ближайшей звезды. На небе бледным голубым диском висела соседняя планета.       — Может, поэтому династия и увядает, — постиронично произнесла Синкразис, вызвав у самой себя улыбку, но она быстро сползла, и серебряный взгляд устремился куда-то в пустоту между нею и красотой за витражным окном, словно мыслями девушка была далеко отсюда. — Потому что мне хочется видеть планеты нетронутыми…       — Говоришь так, будто была на пустой планете, — Балем оперся о подоконник, в своем обычном жесте сомкнув кончики пальцев рук перед собой.       — Я видела рождение многих… — начала было Архонт, но тут же замолкла, будто насильно возвращая себя из далекого странствия мыслей. — Я отношусь к людям не лучше твоего.       Синкразис отвернулась спиной к окну и ловким движением запрыгнула на подоконник.       — Тех, кто прожигает свое мгновение длиною в среднем восемьдесят лет, предавая, изменяя, делая больно себе подобным, чтобы найти смысл, поиск которого ведет в могилу, нельзя считать чем-то большим, нежели обычным ресурсом, — рука девушки вдруг вытянулась в пространство перед ней, будто бы прямо сейчас глаза Архонт видели не узкий коридор, образуемый стеллажами, стоящими друг напротив друга, а никому неведомые пейзажи далеких, едва зародившихся миров. — Они умеют только уничтожать прекрасное…       Балем невольно засмотрелся на сосредоточенную, такую далекую мыслями отсюда Синкразис, горящие серебром глаза которой скрывали что-то, как ему казалось, страшное и одновременно великое. Ее династия была ничем не примечательна, кроме, разве что, своего стремительно гаснущего в последнее время положения и огромной истории, описать которую не хватило бы никаких летописей. Она брала свое начало еще задолго до рождения многих галактик, и это было все известное о роде Архонт. Никто из нынешних его представителей не мог рассказать ничего сверх кратких исторических сводок, потому как считалось, что чистокровных рекурсий Архонт более не существовало.       — В моих владениях есть незаселенная планета, — произнесла вдруг Синкразис, и Абрасакс отвел глаза в сторону; рука девушки опустилась на подоконник.       — Это же глупо, — Балем нахмурился. — Экономически ты уходишь в минус, держа во владениях пустую планету, да еще и теряешь годы жизни без ресурсов.       Синкразис загадочно заулыбалась, но взгляд ее был тяжек. Волосы ее насыщенным цветом переливались в лучах света, падающих сквозь витраж за ее спиной, не оставляя места седине, на коже не виднелись морщины — она не выглядела изможденной, что свидетельствовало лишь о том, что регенекса ей вполне хватало, но Балема удивляло то, что она не стремилась к большему. Конечно, его учили по-другому. Его воспитали в неустанном стремлении к власти, богатству, хоть и разумном обладании оными.       Девушка залезла рукой в карман на блузке и достала оттуда маленький датчик, что служил разным целям в зависимости от требований. Устройство, помещавшееся на подушечке пальца, крепилось за ухо и могло использоваться для связи, переноса своей проекции в какое-либо место или переноса проекции самого места.       — Я могу показать, — Архонт покрутила в пальцах датчик, — почему я не заселяю ее.       Синкразис спрыгнула с подоконника и, миновав узкий коридор меж двух стеллажей, вышла в основной широкий проход. Ее взгляд упал куда-то в сторону выхода.       — Ты определенно говоришь меньше, чем знаешь, — послышался за спиной голос Балема, а затем и его размеренные шаги.       — А ты больше говоришь, чем знаешь, — отшутилась Синкразис, а потом вдруг резко переменила тему. — Разве королева Серафи не должна сейчас заниматься твоим обучением?       — Ох, она будет очень расстроена, — подтвердил Абрасакс-старший, бросив взгляд на большие часы, висевшие над арочным входом в библиотеку, решив, что Архонт смотрела на время, а затем обернулся к ней. — Что ж, тогда…       — В другой раз, — кивнула девушка, убирая датчик обратно в карман блузы.       — Леди Синкразис, — едва заметно кивнул Балем в знак прощания с легкой улыбкой.       — Сина, — поправила его она. — Можете называть меня так, милорд.       Обменявшись при прощании правилами этикета, в которых они не нуждались, Балем обернулся и зашагал к выходу из библиотеки. Сина некоторое время смотрела ему вслед, грустно улыбаясь, а затем и отвернулась сама, собираясь выйти через арку в противоположной стороне, что вела в восточный коридор дворца, в котором располагались гостевые комнаты.       Странные, смешанные чувства одолевали Архонт. За спиной столько прожитых веков, столько рекурсий, размазанных по временному континууму, столько людей, встречавшихся ей в разные времена, что и не сочтешь. Чувства угасли где-то на горизонте событий, эмоции перемолоты на песчинки в кольцах Сатурна, но никогда еще ее генный код не давал о себе знать такими противоречивыми ощущениями при контакте с другими кодами.       — Улыбнись мне на память, — звучит вдруг за спиной, и Синкразис оборачивается, расплываясь в по-детски наивной улыбке. Балему всего лишь четыре тысячи лет, он еще ребенок в их реалиях, и еще умеет чувствовать. А светящиеся ледяным серебром серые глаза последней чистокровной Архонт знают слишком многое, чтобы Синкразис не ответила на его просьбу.